Конечно, ты лучше знаешь, Перси (гет)

Перси проснулся, чувствуя себя разбитым. Накануне его соседи по спальне никак не могли успокоиться, обсуждая Гарри Поттера, шокировавшего всех знанием змеиного языка. Сам Перси в разговоре не участвовал, но и отключиться под бормотание четырех мальчишеских голосов ему не удалось. И даже потом, когда они умолкли, он еще долго лежал без сна, наблюдая за кружащими за окном снежинками через проем между занавесями балдахина, думая о том, что же все-таки сказала Пенелопе Сэйдж.

Пошедший ночью снежок превратился в буран такой силы, что сегодняшние уроки отменили и старшекурсников отправили в теплицы, помогать профессору Спраут одевать ростки мандрагоры в носки и шарфики. Это являлось довольно сложной операцией, которую она могла доверить только седьмому и шестому курсам, особенно теперь, когда от успешного развития этих растений зависела жизнь Колина Криви и кошки Аргуса Филча.

Придя к завтраку слишком поздно, Перси не застал в Большом зале Пенелопу, и от этого его беспокойство только возросло. Наспех затолкав в себя сэндвич и проигнорировав Пивза, кружащего по вестибюлю с криками «кто на улицу выходит, свои сопли заморозит!», Перси побрел в теплицы. Укрываясь шарфом от залетающего в лицо снега, он добрался до теплиц и, заглянув в покрывшиеся морозными узорами окна, быстро нашел ту, в которой работала Пенелопа.

Стоило ему отворить дверь, как до него донесся запах влажной земли и удобрений, смешанный с тяжелым ароматом огромных, размером с зонтик, цветов, свисавших с потолка. Перси пригнулся и прошел внутрь, лицом к лицу столкнувшись с Помоной Спраут.

— Мы уже начали, Уизли, — добродушно сказала она, отряхнув землю со своего залатанного фартука. — Присоединяйтесь. Корзина с теплой одеждой на столе, компост из драконьего навоза в бочках, горшки под столом. Наушники лежат в коробке, наденете их по моей команде, а пока займитесь подготовкой к пересадке. Будьте осторожны, наши мандрагоры уже подростки и у них появилось свое мнение. Так что они щиплются и кусаются, если им не нравится цвет носков.

«Чем дальше в лес, тем гуще чаща», — подумал Перси. Вздохнув, он подошел к столу и обнаружил, что в коробке осталась только одна пара розовых пушистых наушников. «Что ж, хуже уже быть не может», — решил он. Взяв пару горшков, Перси сыпанул в них компоста и, захватив наушники и носки, направился к столу, за которым сидела Пенелопа. Там также были Оливер Вуд и Габриэль Трумэн, оба ковырялись совками в своих горшках.

— Цвет тебе идет, — со смехом заметил Трумэн. Перси не сомневался, что его шутка была беззлобной. Но сейчас он был совсем не настроен на дружескую пикировку. Так что предпочел проигнорировать это замечание. Но не тут-то было.

— Я такие же подарил племяннице на Рождество, — вставил слово Вуд.

— Каждая принцесса о таких мечтает, — добавила Пенни, улыбнувшись уголком губ.

— Если хочешь, можем поменяться, — предложил Перси, увлеченно разбивая совком компостные комья на дне своего горшка.

— Нет, не хочу, — невинным голосом добавила Пенелопа. — Я же не принцесса.

После этих слов Перси уже не сомневался — она точно злилась. И она точно все знала. Или, вернее сказать, она знала версию Сэйдж.

— Итак, — Помона Спраут привлекла внимание класса громкими хлопками, — все приготовили горшки? Я оставлю вас, чтобы проверить работающих в других теплицах. А вы начинайте пересадку и не снимайте наушники, пока я не скажу. Наушники! — надев свои, она махнула рукой и вышла из теплицы.

Работать в тишине было не так уж плохо. Перси отчаянно боролся с первым ростком мандрагоры, которому не нравился носок в красный горошек. Противный корнеплод брыкался и разевал свой отвратительный рот, плюясь землей, но Перси совершенно ничего не слышал. Он как будто опустил голову в таз с водой, все звуки разом пропали. Ну, за исключением одного назойливого голоса, который говорил ему только одно: «Ты сам виноват, надо было рассказать ей все раньше». Но этот голосок невозможно было так просто заглушить. Упаковав один горшок, Перси приступил ко второму, в то время как Трумэн рядом прыгал и размахивал укушенным пальцем, открывая рот почти как корень мандрагоры, а Пенелопа пыталась оказать ему первую помощь. Перси предпочел на это не смотреть и пошел за третьим горшком. На этот раз ему попался крупный корнеплод, с которым пришлось побороться и надеть на него сразу два носка, чтобы не высовывался. Чтобы он еще раз связался с мандрагорой? Да никогда! Лучше уж оседлать гиппогрифа. Наверное, Помона Спраут примерно так же думала о Маркусе Флинте, которого выставила из другой теплицы. Перси лицезрел эту картину через мутное, подернутое то ли какой-то пыльцой, то ли паутиной окно.

Наконец преподаватель вернулась и, убедившись, что все мандрагоры зарыты в землю, махнула рукой, давая знак, что можно снять наушники. Шум, от которого Перси успел отвыкнуть за эти минуты, неожиданно резанул по ушам. Казалось, что все вокруг говорили одновременно:

— Мне не хватило носка!

— А рассаду поливать?

— Мандрагора меня укусила! Можно пойти в Больничное крыло?

— Тихо! — профессор быстро успокоила аудиторию. — Оставьте непересаженную мандрагору у меня на столе, Трастон, я займусь ею позже. Поливать будем, когда закончим, Чепмэн. Идите к мадам Помфри, Трумэн. Переходим к шарфам. Помните, что обмотать мандрагору шарфиком нужно несколько раз…

Показав, как следует утеплять мандрагору, профессор снова ушла в другую теплицу. Перси только этого и ждал. Пользуясь тем, что Трумэн освободил место рядом с Пенелопой, он подобрался к ней поближе.

— Пенни, думаю, нам надо поговорить, — тихо сказал Перси, наклонившись к ее уху якобы для того, чтобы поднять упавшие грабли, которые он сам и сдвинул со стола. Но девушка отвернулась от него, приблизившись к Вуду:

— Мне некогда. Видишь, я помогаю Оливеру. Оливер, ты знал, что существует по меньшей мере пятьдесят способов завязывания шарфа? — кокетливым голосом поинтересовалась Пенелопа. Взявшись за концы шарфа, которыми Вуд неловко пытался спеленать свою мандрагору, она принялась завязывать большой бант.

— Не знал. А уши у нее не замерзнут? — с интересом ответил Вуд, наблюдая за ловкими движениями пальцев Пенелопы.

— Да нет у нее ушей! — раздраженно перебил его Перси. — Иначе бы она вяла от собственных воплей. Оливер подождет.

— Это от твоих воплей можно увять, Уизли. Не мешай лучше, — отмахнулся Вуд, всем своим видом показывая готовность впитывать знания о пятидесяти способах украшения шеи куском пряжи.

— Зачем же Оливеру ждать? — протянула Пенелопа. — Я научу его повязывать мандрагоре шарф, а потом, может, и он меня чему-нибудь научит. Как ты научил Сэйдж…

Перси почувствовал, как начинают алеть кончики его ушей.

— Ты не так все поняла! — сквозь зубы прошептал он, сжав руки в кулаки. Все, чего ему сейчас хотелось, так это вернуться назад во времени на день, вызвать Сэйдж Келлин на дуэль и приклеить ей язык к нёбу.

— Чему научить? Не понял. Ты хочешь учиться полетам на метле? — обрадованно спросил Вуд, вспомнив, наверное, единственное, что он в принципе умеет.

— Хочу, — подтвердила Пенелопа.

— У тебя даже метлы нет! — в отчаянии напомнил Перси, поняв, что хватается буквально за соломинку.

— Не беда. Метла Оливера легко удержит двоих. Правда, Оливер? — вопросительно посмотрев на Вуда, Пенелопа принялась беззастенчиво накручивать на палец светлый локон.

— Удержит, — подтвердил тот. — Только погода-то сейчас не летная. Посмотри, какая метель.

— Ты сильный. Уверена, сможешь в любую погоду удержать метлу… — щебетала Пенелопа.

— Это правда, — зардевшись, согласился Оливер.

Это уже было последней каплей. Вспышка негодования ослепила Перси. Еще никогда он не чувствовал такой безысходности. Что бы он ни сказал, что бы ни сделал, ситуация усложнялась, подобно несущемуся с горы снежному кому, становясь все более нелепой. Хотелось засветить чем-нибудь в довольную физиономию Вуда, сияющую, словно новенький галлеон. Еще немного — и Перси был готов зачерпнуть приличный шмат навоза. Жаль, бочка стояла далековато, в целых пяти шагах. Перси представил, как разворачивается и идет к бочке… один… два… три… четыре… пять… опускает совок и загребает побольше зловонной массы, а затем двигается обратно… один… два… три… четыре… Глубокий вдох. Кажется, отпустило.

— Отлично покататься, Оливер, — поджав губы, процедил Перси. — Не забудь шарф, а то замерзнут уши.

Отвернувшись, Уизли принялся методично укутывать мандрагору. Не может быть, чтобы ей действительно был интересен Оливер Вуд. Она делала это специально. Только не ясно, как далеко она собиралась зайти. Просто хотела его позлить? Причинить боль? Или она действительно решила с ним расстаться?

— Перси, я же шучу, — Пенелопа звонко рассмеялась.

— Да? — Перси облегченно выдохнул. Он уже было подумал, что она серьезно решила променять его на Вуда.

— Конечно! Кто же пойдет кататься в метель. Мы подождем теплых деньков, — сказав это, она подмигнула Оливеру.

Перси вцепился в шарф, которым обматывал свою мандрагору. Ему захотелось запихать его себе в рот, чтобы не закричать. Он подумал, что если бы эти ростки хоть на десятую долю чувствовали то же, что и он сейчас, их отвратительные вопли были бы вполне оправданны.

— Вполне разумно, — промычал он, мечтая снова надеть наушники.

Дверь теплицы заскрипела. Вернулась профессор Спраут. Поблагодарив учеников за помощь, она отпустила их на обед. Надежды Перси на объяснение с Пенни наедине не оправдались. Вуд долго копался, и Пенелопа, подхватив сумку, ускользнула первой. Она ясно дала Перси понять, что не хочет иметь с ним никаких дел и вообще разговаривать.

Так как уроков сегодня не было, остаток дня Перси решил провести с Тимоти. Приятелю нечем было заняться, а Перси ничем не хотелось заниматься, так что их интересы совпали. Устроившись у окна в библиотеке, они решили развлечь себя легким чтением. Тим просматривал художественную литературу в поисках стоящего приключенческого романа, Перси же решил углубиться в поэзию. А точнее, в томик стихов Персиваля Пратта, некогда считавшего себя великим гением стихосложения.

— Ну и бездарность! — фыркнул Перси, пролистав первые десять страниц. — «Твои глаза, как бирюза…» Кто вообще читает подобное?

— Ты же сейчас читаешь, — невозмутимо ответил Тимоти, спрятавшись за книгой пиратских историй.

— Я просто знаком с автором… то есть, с его портретом, — перевернув очередную страницу, Перси обнаружил там то самое стихотворение, которое портрет Пратта в прошлом году читал Пенелопе. Ничего удивительного, ведь портреты лишь воплощают образ жившего когда-то человека в соответствии с видением художника, и вряд ли портреты мертвых поэтов могут сочинять что-то новое. — Впрочем, не важно… — Перси захлопнул книгу, решив при встрече все-таки сказать портрету Пратта, что творчество его абсолютно посредственное.

— Дело не в том, какие стихи. Важно, кому он их посвящал. Каждой девушке хочется, чтобы о ней слагали поэмы, — мечтательно произнес Блекинсоп, переведя взгляд в окно.

— Пфф… — Перси не мог поверить, что у такого неудачника с козлиной бороденкой, как Персиваль Пратт, была девушка.

Хлопнула дверь библиотеки, послышалось шарканье, похожее на шаги Филча. Перси и Тимоти замолчали, прислушиваясь.

— Ах, Аргус, как ваши дела? — Ирма Пинс всегда была так любезна с завхозом, и при этом так строга с учениками школы, что иногда Перси даже удивлялся тому, какой она может быть милой.

— Все так же… моя дорогая. Все так же, — шмыгая носом, ответил Филч. Судя по донесшемуся скрипу стула, он не собирался уходить. — Моя бедная кошечка…

— Мы все знаем, как вы любите миссис Норрис. И все переживаем за нее, — утешительно произнесла библиотекарь. — Помона возлагает большие надежды на урожай мандрагоры, и мы все ждем, когда же пострадавшим вернут прежний облик.

— Все равно до сих пор не понимаю, кто мог обидеть бедное животное? Изверги! Нелюди! — с ненавистью прокаркал Филч, откашливаясь.

Перси и Тимоти переглянулись. Завхоза Хогвартса никто не любил, и даже сейчас он не вызывал у Перси никакой жалости.

— Будет вам, Аргус, — судя по звукам, Пинс ободряюще похлопала собеседника по плечу. — Вам повезло. Ваша кошечка будет в порядке. А вот бедная девочка в прошлый раз умерла…

От этих слов Блекинсоп выронил книгу, и она с громким стуком свалилась на пол.

— Ай! Моя нога! — простонал Тимоти, согнувшись под столом. Голоса Аргуса и Пинс умолкли. Перси стало не по себе. Они с приятелем вовсе не собирались подслушивать. Но все же стали свидетелями этого странного разговора. Собрав все книги, они переместились в конец читального зала.

— Как ты думаешь, о какой девочке они говорили? — шепотом спросил Тим, сбросив тома на столешницу, отчего над ними поднялось облако пыли.

— Явно не о Колине Криви, — ответил Перси, разгоняя рукой пылевое облако. — Да и он не мертв. Если бы в школе произошло убийство, мы бы об этом знали.

— Если оно не произошло до того, как мы поступили в Хогвартс, — задумался Тимоти. — Вот бы спросить у кого…

— Просмотрим подшивки «Ежедневного пророка» прошлых лет? — предложил Перси.

Тиму идея понравилась.

— Конечно, ты лучше знаешь, Перси! — с энтузиазмом воскликнул он.

Пролистывая старые газеты, Уизли думал о том, что еще никогда так бестолково не тратил время. В конце концов, какое ему дело до этого наследника Слизерина? У Дамблдора наверняка все под контролем, он директор школы и лично заботится о безопасности учеников. Лучше было потратить время на подготовку к контрольной по зельеварению. Еще столько ингредиентов надо было выучить, а он сидел и читал заметку про забастовку игроков в Ангенген⁽¹⁾, требующих ввести правило об обязательном ношении уплотненных перчаток из драконьей кожи во время игры. Но, с другой стороны, настроения на учебу все равно не было. И было любопытно, что же стало с той «умершей девочкой».

В другом углу библиотеки кучка хаффлпаффцев набросилась на Гарри Поттера. Тим рассказывал, что после вчерашнего показательного выступления Поттера, открывшего в себе талант общения с пресмыкающимися, в гостиной Хаффлпаффа всерьез поднялось обсуждение, не является ли он наследником Слизерина. Эта версия была совершенно абсурдной. Но ничто не бывает таким заразительным, как что-то нелепое, и Перси всерьез опасался, что кто-то вздумает эту версию поддержать и тем самым очернить его факультет. Так что некоторое время он наблюдал за сценой, пока Поттер пулей не вылетел в коридор.

— Смотри, что я нашел, — Тимоти привлек внимание Перси, дернув его за рукав. — «Мстительный дух преследует ученицу. Колдунья Оливия Хорнби утверждает, что свадьбу ее брата сорвал призрак. 13 июня 1943 года в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс произошел несчастный случай, в результате которого погибла ученица факультета Рейвенкло, четырнадцатилетняя магглорожденная волшебница Миртл Элизабет Уоррен. Оливия Хорнби утверждает, что с того самого дня призрак не оставляет ее в покое. «Миртл винит меня в своей смерти, но я не сделала ничего плохого», — утверждает мисс Хорнби. Ведьма была вынуждена обратиться в Министерство магии, чтобы они помогли усмирить разбушевавшегося призрака».

Дочитав, Тим отложил газету и посмотрел на Перси.

— Тут говорится про несчастный случай, а не про открытие Тайной комнаты, — рассудил Перси, почесав пером затылок. — Но, с другой стороны, станут они о таком писать?

— Давай спросим у Оливии Хорнби, как погибла эта Миртл Уоррен.

— Как мы с ней встретимся? — спросил Перси.

— Напишем ей письмо? — предложил Тимоти. И, заметив скептическое выражение на лице Перси, пожал плечами. — Ну да, кто мы такие, чтобы она нам все вдруг стала выкладывать. Она с нами даже не знакома.

— Вот именно. Но мы можем поискать других учеников этого года выпуска. Может быть, мы их знаем?

Взяв справочник учеников Хогвартса, они вновь погрузились в чтение. Как вдруг услышали в коридоре громкий вопль Пивза:

— НАПАДЕНИЕ! НАПАДЕНИЕ! ЕЩЕ ОДНО НАПАДЕНИЕ! НЕ СПАСУТСЯ НИ ЖИВЫЕ, НИ МЕРТВЫЕ! СПАСАЙСЯ КТО МОЖЕТ! НАПА-А-А-АДЕНИЕ!

Он кричал так громко, что слышно было, должно быть, в каждом уголке школы. Все, кто был в библиотеке, тут же высыпали наружу и помчались вниз по лестнице. Тим и Перси оказались в числе последних. В коридоре царил хаос, все наступали друг другу на ноги, девочки вставали на цыпочки, чтобы хоть что-нибудь увидеть. Но лучше бы они этого не видели. Подоспевшая МакГонагалл велела всем расступиться и соблюдать тишину, и вот тогда взору Перси открылось жуткое зрелище. На полу, холодный, окоченевший, с выражением дикого ужаса на лице, лежал Джастин Финч-Флетчли. Глаза его были неподвижно уставлены в потолок. Рядом с ним, прямой как доска, распластался Почти Безголовый Ник, не жемчужно-прозрачный, как обычно, а черный, будто обгорелый. Он плавал в шести дюймах от пола. Голова была откинута, а на лице застыло такое же, как у Джастина, выражение.

— Пойман с поличным! — возопил хаффлпаффец Эрни МакМиллан, указывая пальцем на Гарри Поттера, который, белее белого, прижался к стене.

— Тихо, МакМиллан! — резко сказала профессор МакГонагалл.

Пивз барахтался над всей этой сценой, злобно осклабившись. Полтергейст обожал хаос и всяческое безобразие. Учителя склонились над телами Джастина и Почти Безголового Ника и стали осматривать их, а Пивз в это время разразился веселой песенкой про негодяя Поттера. Что-то подсказывало Перси, что он эту песенку еще долго не забудет.

— Хватит, Пивз! — рявкнула профессор МакГонагалл, и полтергейст задом улетел прочь, показывая язык.

Профессор Флитвик и профессор Синистра левитировали Джастина в Больничное крыло. Профессор МакГонагалл сотворила из воздуха большой вентилятор и вручила его МакМиллану с указаниями, как с его помощью оттранспортировать Ника по лестнице. Перси тоже не растерялся:

— Гриффиндорцы, за мной! — скомандовал он, направляя учеников своего факультета назад в гостиную. То же сделали и остальные старосты. По дороге к нему присоединилась Фиона Белмонт. Все были в шоке, и у самого Перси не укладывалось в голове произошедшее. Второе нападение на ученика. Что теперь будет с их школой?

1) Aingingein — Ангенген — известная игра в Ирландии. В этой игре игроки один за другим хватают мяч и пытаются пролететь с ним через цепочку горящих бочек, подвешенных высоко в воздухе. Пузырь должен быть проброшен через бочки. Игрок, ухитрившийся пробросить его через все бочки быстрее всех и не загореться, считается победителем

Вернуться к тексту