Старые друзья, новые друзья (джен)

Бывший глава ОтМП убит

Бартемиус Крауч-старший, недавно уволенный с поста главы Отдела международных отношений, а прежде занимавший пост главы Отдела магического правопорядка, вчера был найден мёртвым в своём доме. Медиволшебник Томас Роуд подтвердил в интервью, что причиной смерти стало Смертельное проклятие. Убитая горем домовая эльфийка покойного по имени Винки утверждает, что во время убийства работала и не видела, кто это сделал. Амос Диггори из Отдела по контролю за магическими существами обратился к Визенгамоту за разрешением применить на ней зелье правды. Однако суд отклонил эту просьбу, заявив, что твёрдых оснований для обвинения не имеется. Верховный чародей также указал, что зелья правды изобретались с расчётом на людей, и могут не сработать нужным образом на домовых эльфах.

Министр магии Корнелиус Фадж заявил, что убийство бывшего работника Министерства будет расследовано со всей тщательностью, и виновники будут наказаны в соответствии с законом. Работник ОтМП, пожелавший остаться анонимным, намекнул, что одним из главных подозреваемых в убийстве является Питер Петтигрю.

Чтобы узнать больше о Барти Крауче, см. страницу 4.

— Чёрт. Мне никогда не нравился этот тип, но зачем Хвосту его убивать? — удивился Сириус, пока Андромеда клала ему на тарелку сосиски.

— Может, он этого и не делал, — задумчиво ответил Тед. — Не представляю, какую выгоду ему бы принесло убийство Крауча.

На стол по мановению палочки Андромеды опустилась тарелка с беконом, и оба мужчины усердно налегли на него.

— Доброе утро, Сириус, Андромеда, Тед, — поприветствовал их вошедший Гарри. За ним, зевая и потирая глаза, вошла Тонкс.

Остальные тоже пожелали им доброго утра, и Андромеда поставила на стол ещё две тарелки с яичницей.

— Вкусно пахнет, правда, Дора? — Гарри ткнул её под рёбра, и она вскрикнула от неожиданности.

— Чего это ты такой весёлый с утра? — с досадой спросила она.

— Так сегодня придут твои результаты, — с усмешкой сообщил Гарри.

Усмешка стала ещё шире, когда раздосадованное выражение на лице Тонкс сменилось шокированным, а затем паникующим.

— Мать твою за ногу, сегодня?! Мог бы напомнить мне вчера! — вскричала она, пока остальные хмыкнули.

— И пропустить сегодняшнее веселье? Нет уж, — весело ответил Гарри.

Тонкс попыталась прожечь его взглядом, но Гарри лишь улыбнулся ещё шире, так что в итоге она сдалась и просто села за стол. Гарри последовал её примеру и начал есть. Тонкс тем временем рассеянно жевала ломтик бекона; её глаз время от времени подёргивался, и она всячески ёрзала на стуле. Гарри решил, что это выглядело крайне мило.

— Сова, — сказал Сириус, указав на появившуюся в небе точку.

Гарри посмотрел на Тонкс. Несмотря на все подначивания, он искренне хотел, чтобы у неё всё получилось. Она так сильно хотела стать мракоборцем, и хоть Гарри был уверен, что у неё получится, он не мог избавиться от волнения. Так что положил руку Тонкс на плечо и ободряюще сжал. Лицо метаморфини было бледным, и даже волосы стали белыми.

Они были несколько разочарованы, когда влетевшая в окно сова направилась не к ней, а к Сириусу. Впрочем, как заметил Гарри, отчасти Тонкс даже обрадовалась.

— Это от гоблинов, — сказал Сириус Андромеде, когда закончил читать. — Они пишут, что для перестройки дома на Гриммо понадобится несколько месяцев: большинство защитных чар на нём препятствуют сносу. Так что предлагают просто радикально поменять интерьер, снести несколько внутренних стен, кое-где построить новые... в общем, всё в таком духе. Мне кажется, этого будет вполне достаточно. А ты что думаешь?

— Звучит неплохо. Просто позаботься о том, чтобы убрать некоторые портреты, — ответила Андромеда.

— Моя мамаша наложила на свой приклеивающие чары. Иначе бы её убрали первой.

— Тогда снеси стену с портретом и построй заново.

— Отличная идея! Так им и напишу.

Сириус пошёл за пергаментом и пером. Принесшая письмо сова села рядом с Ядвигой и ухнула, но Ядвига полностью её проигнорировала.

— Моя сова с характером, — с гордостью подумал Гарри, а затем спросил вслух: — А если Сириус закончит со своим домом, мне придётся переехать жить к нему?

Он искренне любил семью Тонксов, но всё же иногда чувствовал себя виноватым за то, что их обременял. И Сириус к тому же был его крёстным. Он знал, что ни Андромеда, ни Тед не считали его обузой, но он не мог не вспоминать разглагольствования Дурслей о том, каким камнем на шее для них был.

— Если ты захочешь, то сможешь переехать. Он ведь твой законный опекун. Но ничто не сделает нас счастливей, если ты решишь остаться с нами, — мягко улыбнулась Андромеда.

Это поставило его перед дилеммой. Если бы он выбрал жить с Сириусом, Тонксы могли бы подумать, что не слишком ему нравились, что было неправдой. Но если бы он решил остаться у них, о таком же мог подумать Сириус, что тоже было неправдой.

— А смогу я жить часть времени здесь, а часть — у Сириуса? — наконец спросил он.

Андромеда снова улыбнулась:

— Конечно, сможешь. А теперь давай доедай, а то завтрак осты...

— ЕЩЕ СОВА! — вскрикнула Тонкс, указывая на окно, к которому приближалась большая сипуха.

В этот раз письмо было с хогвартской печатью. Волосы Тонкс меняли цвет с сумасшедшей скоростью, когда она ломала печать трясущимися пальцами.

— Ну... — пробормотала она, доставая из конверта лист пергамента.

Гарри увидел, как глаза Тонкс забегали по письму. Паника на её лице сменилось сначала облегчением, а потом — счастьем.

— Я ПРОШЛА! ВУУ-ХУУУУ!

Всем пришлось заткнуть уши.

* * *

Обняв Гарри в одиннадцатый раз, Тонкс побежала снова обнимать свою мать. Андромеда с радостью обняла её в ответ; из её глаз текли слёзы счастья.

Сириус тем временем вернулся и обрадовал их всех ещё одной радостной новостью — он приобрёл билеты на Чемпионат мира по квиддичу.

— Правда? И сколько билетов? — спросила Тонкс, вытирая собственные слёзы.

— Для всех нас, конечно, — ответил Сириус так, словно это было очевидно.

— Включая Дженнифер? — слегка подколол Гарри.

Сириус еле заметно покраснел:

— Гхм... ну да. Вы не будете возражать, правда ведь?

— Ну, если вы не будете заниматься... гм... ненадлежащими вещами, то нет, — весело ответила Тонкс.

— Отлично, тогда я ей сообщу, — Сириус подошёл к камину и взял горсть летучего пороха, прежде чем остановиться и хитро усмехнуться: — Хотя нет, я просто пойду к ней и завершу все ненадлежащие дела прямо сейчас.

— СИРИУС! — хором вскричали четыре возмущённых голоса.

Но тот уже исчез в камине.

— Я тут ела вообще-то! — пожаловалась Тонкс.

Тут, словно по команде, пламя камина снова позеленело, и оттуда появилась Амелия.

— Со мной что-то не так? — спросила она, увидев выражения смотревших на неё лиц.

— Нет, просто Сириус, как обычно, валяет дурака. Садись, Ами, — пригласила Андромеда.

— А когда мне можно будет подавать заявку в академию? — спросила Тонкс, когда Амелия села.

— Уже получила результаты?

— Ага. Я прохожу с запасом, — с гордостью ответила она.

— Поздравляю! — улыбнулась Амелия. — Думаю, это заслуживает тоста.

— Так уже три раза... — пробормотал Гарри. Тонкс усмехнулась.

— Ну ладно. Подать заявку можно прямо сейчас. Они начнут тренировки через две недели с небольшим. Но тебе стоит знать, что Фадж изменил программу. С новыми уплотнёнными курсами ты будешь готова быть мракоборцем уже через год, но в этот год у тебя не будет никаких каникул и выходных.

— КАК, ВООБЩЕ?! — воскликнула Тонкс. Сердце Гарри ухнуло вниз. Он надеялся увидеть её хотя бы в Рождество.

— Вообще. Освобождение можно будет получить, только если понадобится немедленно посетить похороны члена семьи. Похоже, Фаджу всё же хватило мозгов снова укрепить силы мракоборцев, но он хочет, чтобы они были свежими.

— Почему? — с досадой спросил Тед. Они с Андромедой и так проводили с дочерью не слишком много времени, пока та училась в Хогвартсе, и не видеть её целый год...

— Отчасти потому, что это будет дешевле, чем снова нанять прежних мракоборцев, отчасти потому, что лучшие из них возвращаться не хотят. Он пытался нанять Грюма в качестве инструктора, но тот сказал, что следующий год будет занят.

— Грозного Глаза Грюма? — уточнил Тед, и Амелия кивнула. — Хоть это радует. Не хотелось бы, чтобы он тренировал Дору. Его всё-таки частенько заносит.

— А я была бы не против, — возразила Андромеда. — Мракоборцы должны быть готовы к худшему, а Грозный Глаз — один из тех немногих, кто знает, когда нужно применить силу, а не ходить вокруг да около.

— Кто такой этот Грюм? И почему его называют Грозным Глазом? — с живым интересом спросила Тонкс.

Амелия вздохнула:

— Это... долгая история.

* * *

Тонкс решила провести свои последние недели дома так продуктивно, как только могла. Каждое утро она навещала кого-нибудь из своих друзей, возвращалась, чтобы пообедать с семьёй (включая Сириуса и Дженнифер), а потом они с Гарри шли в кино, или играть в футбол у Эдварда (Гарри обнаружил, что был отличным полузащитником), или в магловский ресторан, или к кому-то из их общих друзей. Их любимым местом была "Нора", где они могли играть в квиддич три на три, а миссис Уизли всегда кормила их до отвала. Также они не раз заглядывали в летний домик Сьюзен. Невилл и Ханна часто присоединялись к ним, и однажды приехала даже Гермиона. Тонкс сумела протащить с собой в кармане уменьшенные телевизор и CD-проигрыватель, и они целую ночь смотрели фильмы ужасов. Все они здорово развеселились, когда во время одного особо кровавого фильма Гермиона чуть ли не вплотную прижалась к Невиллу. Тонкс сочла это крайне милым и следующие дни без конца их подкалывала, с периодической помощью Сьюзен и Гарри.

В один из дней, однако же, эта весёлая рутина была нарушена. Гарри, спавшему в своей комнате в доме Тонксов, приснился странный сон. В этом сне он видел Хвоста, Волдемора, какого-то магла и, кажется, огромную змею. В отличие от обычных снов, в этом не было никакой непоследовательности или случайности. Гарри будто просто наблюдал происходящее событие. Что было ещё страннее, у него заболел шрам на лбу, впервые с тех пор, как он победил Квиррелла. Он вспомнил, как Дамблдор говорил ему, что шрам мог болеть, если Волдемор был поблизости или испытывал сильные эмоции, и начал напряжённо прислушиваться. Но тишину обычного предрассветного утра ничто не нарушало.

За завтраком он рассказал об этом Андромеде и Сириусу. Оба они после его рассказа выглядели обеспокоенными и задумчивыми.

— Не хотелось бы это признавать, но, видимо, Дамблдор — единственный, кто может пролить на этот сон некоторый свет, — сказала Андромеда.

Сириус кивнул и направился к камину, чтобы вызвать директора.

В этот раз их опасения, к счастью, оказались беспочвенными. Дамблдор не стал пытаться увильнуть от ответа, и рассказал, как он понимал произошедшее, а также о своих подозрениях.

— Это вполне может быть настоящее видение. Когда Петтигрю сбежал, я опасался, что он может отправиться к лорду Волдемору, который, согласно моим источникам, находился в Албании. Я боюсь, что теперь мои опасения становятся правдой, — серьёзно проговорил он, отпив поданного Андромедой чая. — Однако, поскольку сны не могут быть просмотрены как воспоминание, мы не можем ничего сделать. Только надеяться, что Волдемор не вернётся в ближайшем будущем.

Андромеда, пусть и неохотно, была с ним согласна.

— А мой шрам, профессор? Почему он болел? — спросил Гарри. — Не то чтобы эта боль была прямо сильной, но вы говорили, что шрам связывает меня и Волдемора.

— Именно так, мой мальчик. В ту ночь, когда Волдемор попытался убить тебя, он случайно создал между вами связь. Природа этой связи мне не до конца ясна, учитывая, что ты — первый человек с подобным шрамом. Но я полагаю, что эта боль скорее ментальная, чем физическая. Если подобное будет происходить регулярно, я могу поручить профессору Снеггу научить тебя окклюменции; это может помочь блокировать и боль, и видения.

— Постойте, Снегг будет учить меня этой окклю... что-то там? — воскликнул Гарри.

— Профессор Снегг, Гарри. И да, он — лучший окклюмент из тех, что я знаю, не считая меня самого, извини за нескромность. Несмотря на недружелюбие между вами, я думаю, что он будет лучшим вариантом для...

— Я обучу его, — перебила Андромеда.

Дамблдор слегка растерялся:

— Простите, вы — тоже окклюмент?

— Ну да. Всех Блэков учили окклюменции и легилименции в пятнадцать лет. Сириус сбежал до этого, так что не знаю, умеет ли он.

Сириус покачал головой. Дамблдор выглядел искренне обрадованным:

— Это замечательно. Можете начинать уроки тогда, когда сочтёте необходимым. Обучение может занять некоторое время.

— Вы не будете настаивать на том, чтобы его учил Снегг? — уточнила Андромеда.

Директор вздохнул:

— Я понимаю, что вы не считаете меня слишком дальновидным или заботливым человеком, но, поверьте, меня правда волнует благополучие Гарри, — он повернулся к нему. — Я бы не хотел причинять тебе больше боли, чем уже причинил, и правда сожалею о том, что тебе пришлось перенести в доме твоих родственников. Буду откровенным, я всё ещё считаю, что ты был бы в большей безопасности под защитой крови, но тут ты выглядишь счастливым, а это тоже значит очень многое. Я правда недооценил зависть Петуньи...

— Зависть? — нахмурился Гарри.

— Да. Она завидовала Лили. Для неё Лили была той, кем она никак не могла стать. Это еще не говоря о том, что Лили любили практически все, в отличие от неё. Думаю, она могла бы отпустить свою зависть, если бы Лили ненавидела её в ответ. Но тот факт, что Лили всегда пыталась поговорить с ней, быть к ней доброй, несмотря на все услышанные от неё обидные слова... это продемонстрировало, что Лили была куда лучшим человеком, чем она, и Петунья так и не смогла простить себя за то, что была так жестока к единственному человеку, любившему её до конца. И ты, Гарри, служил постоянным напоминанием о сестре, которую она потеряла из-за собственной мелочности.

Комнату окутало молчание. Все просто сидели, размышляя об услышанном.

— Она всё ещё любила мою маму, да? — наконец прошептал Гарри.

Дамблдор грустно улыбнулся:

— Полагаю, что да. Несмотря на то, как она вела себя по отношению к ней, ей всё ещё была дорога её сестра. И видеть тебя... весьма вероятно, это напоминало ей о том, что она так глупо отбросила.

Никто не заметил, что Андромеда часто заморгала и отвернулась. Слова Дамблдора напомнили ей о собственных сёстрах, Цисси и Белле. Она написала им, когда вышла замуж. Нарцисса в ответном письме заявила, что она опозорила их родителей, а Беллатриса... написала почти то же самое, но в конце добавила строчки, которые разбили Андромеде сердце.

Надеюсь, мы никогда не встретимся, Анди; в противном случае я тебя наверняка убью. Ведь ты сделала то, на что у меня никогда не хватило бы смелости. Не пиши мне больше.

Андромеда отнеслась к этому желанию с уважением, и с тех пор ни разу не писала им.

* * *

Царившая атмосфера была одновременно грустной и счастливой. Тонкс наконец отправлялась туда, куда уже давно мечтала попасть, но это означало, что она будет отрезана от своей семьи, пока не закончит обучение. Амелия объяснила, что обучающимся в академии разрешалось писать домой только раз в месяц. Это тоже было частью практики, потому что мракоборцам порой приходилось отправляться в места, куда не могли долететь совы, или где держать связь было опасно.

Андромеда с трудом сдерживала слёзы. Она безгранично гордилась своей дочерью, которой предстояло стать мракоборцем. Она знала, что это будет непросто, что ей наверняка придётся ещё столкнуться с предубеждениями и подколками из-за её таланта, но знала и то, что Нимфадора была достаточно сильной, чтобы это вытерпеть. Она вспоминала маленькую розоволосую девочку, которая научилась говорить и с тех пор, кажется, вообще не замолкала. Вспоминала, как она падала, но вставала с улыбкой, способной осветить всю комнату. Она бы хотела защитить её от всех бед в мире, но знала, что Дора была уже взрослой женщиной. Скоро она наверняка приведёт домой какого-нибудь парня, в которого влюбится. Возможно, в один прекрасный день она тоже станет матерью, и попросит Андромеду о помощи с внуками, и та с радостью поможет. Возможно, однажды её даже будут узнавать как мать старшего мракоборца Нимфадоры Тонкс, или уже не Тонкс... и она будет с радостью говорить всем, что всегда знала, что её дочь была лучшей.

Подарив последнее, долгое объятие своему отцу, Тонкс увлекла Гарри наружу. Все прочие знали о том, как дороги они были друг другу, и, попрощавшись последний раз, вернулись внутрь, чтобы дать им момент уединения.

К её удивлению, в этот раз сам Гарри заключил её в крепкие объятия. Разомкнув их, он поцеловал её в щёку и шепнул:

— Береги себя, Дора.

Ей было больно видеть печаль в его глазах. Она знала, как сильно ей будет его не хватать. Он каким-то образом всегда знал, как поднять ей настроение или подбодрить. Она знала, что никто так не обнимет её и похлопает по спине, когда она будет плакать. Никто не заставит её так легко улыбнуться. Она посмотрела в его изумрудно-зелёные глаза, заворожившие её ещё так давно...

...и медленно наклонилась вперёд, на долю секунды прижав свои губы к его. Поцелуй продлился сущее мгновение, а потом она отстранилась.

— Не забывай меня, милый, — прошептала она.

А затем, последний раз мимолётно обняв его, трансгрессировала прочь.