Старые друзья, новые друзья (джен)

Сириус Блэк был счастлив.

Пожалуй, это утверждение требует уточнения, да?

Сириус ощущал себя счастливым в настоящий момент. У него было всё, чего он мог желать: заботливые друзья, любящая семья (точнее, часть семьи; его родители умерли, а Регулус, Цисси и Белла не поддерживали контактов, — впрочем, Сириус этому был только рад), собственное место для житья и даже летающий мотоцикл! И это ещё не говоря о его сногсшибательной внешности, делавшей его желанным для женщин. Словом, Сириус был очень счастлив.

Конечно, всё было далеко не идеально. Продолжала бушевать война, силы Волдемора* доставляли неприятности почти каждый день. В "Ежедневном пророке" появлялись знакомые лица, над чьими домами обнаруживалась угрожающе нависавшая Тёмная Метка. Лили и Джеймс были в опасности из-за пророчества об их сыне. Римус не мог найти работу и трудился в магловской компании. Но он решил пока что отогнать эти невесёлые мысли и просто наслаждаться временем с Джеймсом и Лили, которые взяли с собой маленького Гарри, и Тедом и Андромедой, которые привели Нимфадору.

— ...и Джеймс прямо прыгал от счастья, будто это он только что летал на первой в жизни игрушечной метле, — говорила Лили, в чьём голосе слышались одновременно веселье и раздражение.

— Ты должен это увидеть, Бродяга! Клянусь, у него врождённый талант к полётам! — воскликнул Джеймс.

Все рассмеялись, слыша восторг в его голосе, и Джеймс слегка стушевался.

— Уверен, когда-нибудь Гарри станет отличным игроком в квиддич, — решил подбодрить его Тед.

Лицо Джеймса просияло, и он хлопнул Теда по плечу:

— Ну хоть кто-то разделяет мои чувства!

Выражение его лица, по словам Лили, было "ну слишком уж милым", и она поцеловала его в щёку. Джеймс в ответ попытался чмокнуть её в губы.

— Эй, здесь люди вообще-то! — воскликнул Сириус, изобразив на лице возмущение.

— И от кого я это слышу? Мы вот что-то не жаловались, когда ты тащил Мэри Макдональд в тот чулан для...

— Э-кхе! Почему бы нам не выпить ещё сливочного пива? — прервала Андромеда, бросив пристальный взгляд на Нимфадору, после слов Джеймса начавшую хихикать.

— Э... пожалуй, — пробормотал густо покрасневший Сириус. — Акцио сливочное пиво!

— О, Сириус, да ты никак покраснел? — усмехнулась Лили. — Твоё счастье, что Нимфадора здесь, иначе...

— Не называйте меня Нимфадорой! Я — Тонкс! — выпалила девочка, до этого лишь с интересом прислушивавшаяся к разговору. Её волосы стали жгуче-красными.

— О, извини, дорогая. Я больше не буду, — смутилась Лили.

— Спасибо, миссис Поттер, — сказала Тонкс, чьи волосы снова стали голубыми.

— Нимфи, милая, но ведь это — твоё имя...

— Не называй меня "Нимфи", мам! — перебила она Андромеду и отвернулась, надувшись.

Вид надувшейся Тонкс заставил Лили чуть ли не заворковать от умиления. Но, не желая расстраивать маленькую метаморфиню, она села рядом с ней на корточки и сказала:

— Посмотри на меня, дорогая.

Тонкс обернулась к смотревшей на неё с нежностью рыжеволосой ведьме. За спиной Лили Джеймс и Сириус обменялись улыбками. Они знали, что Лили могла заставить улыбнуться кого угодно за несколько минут. Для дорогих её людей Лили Поттер была словно Патронус. Конечно, когда она сердилась, всё было совсем по-другому...

— Пойми, Тонкс, в твоём имени нет ничего плохого. Оно просто прекрасно! Оно означает "дар фей", и это очень тебе подходит.

Тонкс покраснела от похвалы, но всё же пробормотала:

— Оно глупо звучит.

— Вовсе нет, дорогая. Но, если оно тебя расстраивает, — как насчёт того, чтобы мы пока называли тебя "Дора"?

Тонкс (или Дора) радостно улыбнулась:

— Это было бы здорово, миссис Поттер!

Улыбка Лили поблекла.

— Пожалуйста, — коротко и без эмоций ответила она.

Тонкс заметила холод в её голосе, и испуганно задалась вопросом, что сделала не так. Джеймс тем временем тщательно скрывал улыбку. Он знал, что должно было произойти.

— Хочешь ещё сандвич, Тонкс? — спросила Лили.

Тонкс совершенно растерялась.

— Э... миссис Поттер? Почему вы зовёте меня Тонкс? Разве вы не собирались звать меня Дорой? — спросила она с лёгкой обидой.

Лили пристально посмотрела на неё. А затем, погладив по голове спавшего у ней на коленях Гарри, медленно ответила:

— Почему бы мне называть тебя Дорой, если ты не зовёшь меня Лили?

Тонкс прыснула от смеха и подбежала к рыжеволосой ведьме, крепко её обняв. Лили обняла её в ответ одной рукой, второй по-прежнему придерживая Гарри.

— Лили — это здорово! — с радостью подумала Тонкс, прежде чем добавить вслух: — Хорошо, Лили, я хочу сандвич!

Лили рассмеялась, поцеловала девочку в лоб и передала ей сандвич, в который та немедленно вгрызлась.

Андромеда улыбнулась. Она очень любила свою дочь, никто осмелился бы утверждать обратного. Заворожённая радостью момента, когда она впервые увидела лицо своей малышки, она назвала её Нимфадорой — "даром нимф". Она не предвидела того, насколько сильно её дочь невзлюбит это имя. Андромеда была слишком упряма, чтобы признать, что имя звучало глупо, но всё же чувствовала некоторую вину. Она была восхищена тем, как легко Лили нашла решение проблемы. Почему она сама не додумалась до такого сокращения? Посмотрев на Лили, в этот момент целовавшую Гарри в лоб, она подумала, что её подруга обладала удивительно сильной способностью любить других. Как же Гарри повезло, что у него была такая мать!

Тонкс тем временем тоже смотрела на Гарри. Он выглядел таким маленьким и милым! Секунду поколебавшись, она заговорила:

— ...Лили?

— Да, милая?

— Можно я немножко подержу Гарри? Обещаю, я его не уроню, — добавила она со всей серьёзностью, уже опасаясь, что услышит в ответ "нет". Её неуклюжесть, благодаря Сириусу, не была секретом.

Лили действительно несколько заволновалась. Дора не славилась изяществом, и к тому же ей было только пять лет. Но, смотря в её упрашивающие глаза, которые в этот момент были зелёными, совсем как у неё и Гарри, она наконец наложила на одеяльце смягчающие чары, поцеловала сына в щёчку и передала его Доре. Та уставилась на младенца в своих руках, и на её лицо медленно наползла широкая улыбка. Перемена рук, однако же, разбудила Гарри. Девочка напряглась, начав думать, как предотвратить неминуемый плач.

Однако, к её удивлению, Гарри не стал плакать. Его веки задрожали, рот сложился буквой "о", и он начал осматриваться. Его взгляд встретился с серыми глазами, смотревшими прямо на него, и он протянул пухлую ручку, взявшись за прядь фиолетовых волос. Дора улыбнулась и изменила цвет своих волос на розовый. Гарри это явно очень понравилось, потому что он радостно засмеялся. Его звонкий смех был настолько обезоруживающим, что Дора наклонилась и поцеловала его в лоб, стараясь повторить жест Лили; она даже сменила цвет волос на рыжий. Гарри засмеялся ещё громче, почти оглушительно. Тонкс нахмурилась и уже хотела его отчитать, когда Гарри неожиданно снова протянул руку и схватил её за нос. Тонкс с возмущением уставилась на него, но долго сердиться у неё не вышло, и она тоже начала смеяться.

— Ба, Меда, да твоя дочь сразу спелась с моим крестником! Уж не видим ли мы начало эпической любовной истории?

Попытавшись залепить Сириусу шутливую оплеуху, от которой тот легко уклонился, Андромеда ответила:

— Кто знает, Сириус. Помнится, Берта Джоркинс на твоём первом курсе явно на тебя заглядывалась. Она тогда была пятикурсницей, если я правильно помню.

— Четверокурсницей. Я бы, может, и попробовал встречаться с ней, будь у неё хоть капля мозгов. Но посмотри на Ним... то есть Дору. Она просто очарована!

— А это, дамы и господа, знаменитое поттеровское обаяние, — с важным видом заявил Джеймс. — Ни одной девушке перед ним не устоять.

Тед и Андромеда рассмеялись, Лили возвела очи горе, а Сириус начал возмущаться, доказывая, что его внешность была куда куда более впечатляющей, и никогда в истории Хогвартса ей не было равных.

— Дорогой мой друг, ты можешь сколько угодно тешить своё самолюбие, но самая красивая девушка из учившихся в Хогвартсе принадлежит единственному и неповторимому Джеймсу Поттеру. Так что свернись в клубочек, осознавая свою ничтожность, Бродяга, — Джеймс крепко обнял Лили за талию.

Та улыбнулась и чмокнула мужа в губы. Джеймс в ответ поцеловал её в нос и притянул ещё ближе.

— Не представляю, как Гарри терпит ваше присутствие, — проворчал Сириус. — Людям впору думать, что вы поженились две недели назад, а не два года.

— Это называется "любовь", Сириус. Рекомендую как-нибудь попробовать, — весело ответила Лили.

Сириус скептически хмыкнул:

— Ну, если любовь означает, что с моего лица не будет сходить шалая улыбка, будто бы я только что перепихнулся с вилой**...

— А что значит "перепихнулся"? — с любопытством спросила Дора.

Сириус съёжился под гневными взглядами Андромеды и Лили. Даже во время битв с Пожирателями смерти он не пугался так, как сейчас. Лили Эванс ещё в Хогвартсе славилась своим крутым норовом, и мало кто рисковал вставать у неё на пути. Андромеда была более уравновешенной, но, когда она выходила из себя, даже Беллатриса сбегала куда подальше.

После нескольких неловких секунд Сириус наконец обрёл голос:

— Э... видишь ли, Дора... это примерно как квиддич. Можно сказать... что Лили одалживает Джеймсу свой снитч в обмен на его помело...

— А у вас нет метлы, Лили? Я могу одолжить свою, если Джеймс не захочет! — радостно сказала Дора.

Лили покраснела так густо, что почти сравнялась цветом со своими волосами, а Сириус с Джеймсом захохотали. Бросив на них уничтожающий взгляд, она улыбнулась Доре:

— Очень мило с твоей стороны, дорогая, но не переживай. Джеймс и дня не может прожить без снитча. Думаю, последние лет восемь он полировал свою метлу, чтобы не пропустить наш матч.

Минуты через три Дора заподозрила что-то неладное. Взрослые продолжали посмеиваться над словами Лили; неужели они использовали какой-то тайный язык, который она не понимала? Дора мысленно решила, что постарается узнать значение всего этого в надёжном источнике.

Неожиданно перед ними возникли три серебристых феникса, повернувшихся к Джеймсу, Лили и Сириусу, и из них раздался голос Дамблдора:

— Немедленно отправляйтесь в штаб-квартиру. На Маккиннонов напали!

Счастливая атмосфера в комнате исчезла вместе с Патронусами. Джеймс, Лили и Сириус вскочили, схватили плащи и достали свои палочки. Первой заговорила Лили:

— Андромеда, можешь пару часов присмотреть за Гарри? Мне правда неудобно, нам стоило бы оставить его у мамы Джеймса, но у нас нет времени...

— Конечно, я присмотрю за ним, Лили. Идите и будьте осторожны. Заберёте его, когда закончите.

Голос Андромеды был несколько напряжён. Она знала об Ордене Феникса, но не стала присоединяться к нему. Отчасти потому, что была не согласна с методами Дамблдора (она считала его слишком мягким; шла война, и игра по правилам была, на её взгляд, неуместна), отчасти из-за того, что опасалась оказаться в ситуации, в которой ей бы пришлось сражаться с Беллой или Цисси. Несмотря на их разлад, Андромеда всё ещё любила своих младших сестёр. Она ободряюще улыбнулась Лили и взглянула на Гарри, всё ещё находившегося в руках Доры.

Лили осторожно взяла своего сына, поцеловала в лоб и прошептала "Люблю тебя, малыш". Затем, отдав его Андромеде, сделала глубокий вдох и кивнула:

— Пойдёмте.

Все трое исчезли с негромким хлопком.

Гарри уставился на место, где только что стояли его родители, а затем перевёл взгляд на женщину, теперь державшую его. Андромеда мягко улыбнулась ему; Дора тоже заулыбалась, начав планировать, как следующие несколько часов будет развлекать Гарри.

* * *

Три недели спустя Дора лежала, уткнувшись лицом в подушку, и горько плакала. Тот-Кого-Нельзя-Называть убил Лили и Джеймса, Сириуса отправили в Азкабан, а Гарри был оставлен у его магловских родственников. Она спрашивала свою мать, не могут ли они вместо этого взять Гарри к себе, но Андромеда только вздохнула и пробормотала что-то вроде "...этот лезущий повсюду старый болван..." Дора с грустью задавалась вопросом, когда снова увидит Гарри, и увидит ли вообще. И будет ли он её помнить?

— Ему всего год. Через пару лет он меня и не вспомнит, — прошептала она, тихо всхлипывая. — Бедный Гарри...

Да. Бедный Гарри...

---

Примечания:

* — Роулинг говорила, что последняя буква в имени Voldemort не произносится, так что такое написание вполне допустимо.

** — Veela — это именно вила, а не вейла. Так правильно называются эти мифологические существа.

— Поттер, Гарри!

— Она сказала "Поттер"?

— Это Гарри Поттер?

— Боже мой, Гарри Поттер!

— Это действительно Поттер!

— Какой-то он тощий! — воскликнула одна девочка.

— Не могу поверить! Гарри Поттер! — прошептала другая.

— Офигеть, Гарри Поттер! — пробормотал какой-то парень.

— ГРИФФИНДОР! — объявила Распределяющая Шляпа.

Аплодисменты, которыми взорвался стол Гриффиндора, были оглушительными. Пуффендуйцы, когтевранцы и даже некоторые слизеринцы выглядели разочарованными.

— Тонкс?

Ответа не было.

— Тонкси-Вонкси?

Ответа не было.

— Эй, подруга, что с тобой не так?

Тонкс наконец повернулась. Эдвард Бекер, один из её лучших приятелей, вопросительно смотрел на неё. Не став изображать на лице фальшивое выражение, она грустно улыбнулась и сказала:

— Просто задумалась, как же он похож на своего отца.

— Ты знала Поттеров? — с удивлением спросил Эдвард.

Они дружили с их первой недели в Хогвартсе, но Тонкс, насколько он помнил, ни разу не говорила о Поттерах.

— Ага. Они были замечательными людьми, особенно Лили. Я до сих пор ясно помню, какой она была красивой и доброй... её просто нельзя было не любить. И Джеймс любил её до безумия. Они были чудесной парой... Бедный Гарри.

К последним фразам её голос упал почти до шёпота, и Эдварду даже пришлось наклониться ближе, чтобы расслышать. Тонкс упёрлась лбом ему в плечо и тихо всхлипнула, промокнув глаза рукавом. Эдвард неловко приобнял её одной рукой и похлопал по спине. Он был крайне озадачен. Тонкс никогда не проявляла склонности ударяться в слёзы. За четыре года знакомства он ни разу не видел, чтобы она плакала. Если она сильно расстраивалась, то некоторое время ходила насупленная, а затем шла в свою спальню, чтобы "выпустить пар". Такое случалось редко, не чаще двух-трёх раз за год. Обычно же Тонкс была весёлой, шумной и порой даже слишком энергичной. Она посвящала немалую часть своего времени разным шалостям и тому, чтобы не попадаться. К тому же она была крайне острой на язык и не стеснялась крепких выражений. Она списывала это на "наследие Блэков", но и не думала пытаться изменить свои привычки. Видеть Тонкс такой, какой она была сейчас, было для Эдварда внове. Он предположил, что она была в родстве с Поттерами, раз уж один вид их сына заставил её так отреагировать.

— Что стряслось, дорогая? — мягко спросила Гестия Джонс.

Она тоже дружила с Тонкс и, в отличие от Эдварда, видела, как та прежде плакала (хоть и никогда — на публике). Это случалось крайне редко, но Тонкс всё-таки была девушкой. Многие ученики, особенно слизеринцы, задирали и даже оскорбляли её за редкий талант к метаморфизму. Тонкс, конечно, всегда отплачивала им, зачастую пользуясь этим самым талантом, который они так ненавидели. Никто не мог обидеть Тонкс и выйти после этого сухим из воды. Но это не значило, что оскорбления её совершенно не пронимали.

— Позже расскажу, — хрипло пробормотала Тонкс, сумев выдавить слабую, но искреннюю улыбку.

Гестия и Эдвард обменялись многозначительными взглядами, молчаливо решив, что им нужно будет поговорить. Тонкс достаточно быстро оправилась и принялась за еду.

Тем временем за столом Гриффиндора (который, как обычно, был наиболее шумным) Гарри Поттер сидел между Гермионой Грейнджер и Невиллом Лонгботтомом, с которыми подружился в Хогвартс-экспрессе. Они оба ему понравились, хотя и представляли из себя полные противоположности: Гермиона была маглорождённой, весьма умной и склонной командовать, а Невилл — чистокровным, слегка несообразительным и боявшимся, кажется, даже собственной жабы. Чуть дальше за столом сидели два рыжеволосых близнеца, оживлённо болтавших с кем-то поблизости. Крепко сложенный пяти- или шестикурсник хвалился новой метлой, которую ему купили летом; один из первокурсников, тоже рыжеволосый и немного похожий на близнецов, был полностью поглощён едой, быстро и не слишком аккуратно засовывая в рот куски. Две первокурсницы, сидевшие рядом с ним, неприязненно морщили носы. Гарри лениво наблюдал за всем этим, пока у него не возникло ощущение, что на него кто-то смотрит. Почти ожидая увидеть очередную свою сумасшедшую фанатку (за то короткое время, что он находился в замке, он уже успел увидеть несколько таких), он повернул голову и встретился взглядом с двумя парами глаз. Первая принадлежала светловолосому слизеринцу-первокурснику.

Первое знакомство Гарри с Драко Малфоем оказалось не слишком приятным. Для Малфоя. Блондинистый хлыщ в сопровождении двух верных дуболомов ввалился в купе, оскорбил Невилла и Гермиону (за ум и происхождение соответственно), и протянул Гарри руку, словно ожидая, что тот почтёт это за честь и сразу же станет его другом. Когда Гарри ясно сообщил, что думает о Малфое, тот разразился новыми оскорблениями. И тогда Гарри пришла в голову идея.

— Эй, Малфой.

— Чего, Поттер? — осклабился Драко.

— Ты ведь знаешь, что директор назначает некоторых учеников шпионами, чтобы те следили за потенциальными смутьянами? — спросил Гарри с усмешкой.

Глаза Малфоя округлились: он ни о чём подобном не слышал. Решив, что или Поттер, или грязнокровка могли быть шпионами, он решил не выдавать своего испуга:

— Ну... ну конечно, я знаю, Поттер! Как я могу не знать? Мой отец был таким шпионом!

Гарри пришлось приложить усилия, чтобы сохранить серьёзное выражение лица.

— А-а. Ну тогда, думаю, ты понимаешь, что не стоит быть на плохом счету у некоторых учеников, — он бросил мимолётный взгляд на Гермиону, которая старательно делала вид, что услышанное не было для неё в новинку.

Малфой заметил этот взгляд, и через пару секунд практически выбежал из купе. Крэбб и Гойл последовали за ним. Выждав несколько секунд, Гарри расхохотался, и Гермиона присоединилась к нему. Невилл, однако же, шутки не понял, и взволнованно смотрел на Гермиону, словно боясь, что она сочтёт его неподходящим для Хогвартса. Заметив это, Гарри пояснил, что никаких шпионов на поезде не было, и он просто придумал способ отделаться от Малфоя. Невилл с облегчением улыбнулся и тоже начал смеяться.

Едва сев за стол Слизерина, Драко спросил старосту, были ли в Хогвартс-экспрессе шпионы. Староста лишь рассмеялся:

— И во что только нынешние первокурсники не верят!

Осознав, что его надули, Драко ощутил прилив смятения и злости, и с того момента сверлил Гарри злобным взглядом.

Самого Гарри этот взгляд не обеспокоил. Он почти слышал, как Малфой мысленно вопит "Я отомщу!", и решил разобраться с этим, когда придёт время. Так что обратил внимание на другую пару глаз, уже некоторое время смотревшую на него. Эти глаза принадлежали девушке-пуффендуйке, судя по возрасту, учившейся примерно на четвёртом курсе. Самой примечательной деталью её внешности были ярко-фиолетовые волосы. Это напомнило ему о некоторых веяниях моды, к которым его дядя выражал громогласное отвращение. Сначала Гарри подумал, что девушка, как и многие другие, заинтересовалась Мальчиком-Который-Выжил, но что-то заставило его понять, что дело было не в этом. Лицо девушки было скорее... печальным? Это изрядно озадачило и даже несколько смутило Гарри.

Его мысли были прерваны завершающей речью Дамблдора и последовавшим затем пением школьного гимна. После этого ученики отправились к гостиным своих факультетов. В спальне Гарри познакомился со своими соседями — Роном Уизли, Дином Томасом и Шеймусом Финнеганом. С Невиллом он уже был знаком, и в целом все его соседи были достаточно дружелюбны, хотя и глазели на его шрам, когда думали, что он этого не видит. Забравшись в свою кровать с балдахином, находившуюся в волшебном замке за сотни миль от Дурслей, Гарри впервые за много лет почувствовал себя так, словно был дома.

Следующий день выдался, за неимением лучшего слова, хаотичным. Лишь с немалым трудом Гарри находил дорогу к нужным кабинетам, и рассказы Гермионы о ловушках, исчезающих ступеньках и тому подобном его не слишком ободряли (он подозревал, что Гермиона успела выучить "Историю Хогвартса" наизусть). После неприятного урока зельеварения (за что Снегг его так возненавидел?), интересного урока чар и довольно трудного урока трансфигурации последовал обед (Гарри счёл немалым достижением уже то, что сумел отыскать путь до Большого зала), а за ним — урок полётов.

Тонкс сидела на своём уроке чар, когда дверь кабинета открылась, и заглянула профессор Макгонагалл, сказавшая, что ей нужно было поговорить с Оливером Вудом. Тонкс успела заметить, что за спиной декана Гриффиндора стоял выглядевший довольно испуганным Гарри Поттер. Из проблем, требовавших участия Вуда, ей в голову приходил только квиддич, но как в этом был замешан Гарри? Он был первокурсником. Он вообще умел играть в квиддич?

Её размышления были прерваны миниатюрным профессором чар:

— Мисс Тонкс, давайте посмотрим на вашу чашку.

Вздрогнув, она посмотрела на чашку, которую, согласно теме урока, должна была заставить танцевать. Взмахнув палочкой, она произнесла формулу заклинания. Но вместо того, чтобы начать танцевать, чашка спрыгнула с её парты и разбилась об пол.

Вот чёрт.

Ужин в Большом зале никогда не проходил в тихой обстановке, и сегодняшний день исключением не был. Для большинства учеников это был лишь замечательный ужин после трудного учебного дня. У Гарри же, однако, кружилась голова от возбуждения. Он стал ловцом в гриффиндорской команде по квиддичу, причём самым молодым за последний век. Его друзья были, мягко говоря, удивлены. Невилл пропустил произошедшее на уроке полётов, потому что был в больничном крыле, но подробный рассказ Рона заставил его уставиться на Гарри почти с благоговением. Гермиона, с другой стороны, была настроена не так положительно. Гарри правда нравилась эта девочка, но, при всём её уме, она довольно узко мыслила в отношении правил и ограничений. Она считала, что потеря нескольких факультетских баллов была куда хуже потери гордости, и по-прежнему утверждала, что Гарри не стоило гнаться за Малфоем, ведь мадам Трюк ясно им это запретила. Наконец Гарри спросил, неужели она предпочла бы, чтобы ему назначили отработку, и это наконец заставило её примолкнуть. Вскоре после этого к нему подошли довольно улыбавшиеся близнецы Уизли, поздравившие его с попаданием в команду, а затем Оливер Вуд представил ему троих охотниц гриффиндорской команды — Анджелину Джонсон, Кэти Белл и Алисию Спиннет. После всего этого Гарри ощутил себя ещё счастливее. Ему очень понравилось летать, и его товарищи по команде выглядели довольно дружелюбными. Квиддич обещал стать незабываемым!

Его мысли прервала Гермиона, толкнувшая его в бок. Гарри бросил на неё вопросительный взгляд.

— Ты не знаешь вон ту розоволосую девушку за столом Пуффендуя? — прошептала она, наклонившись ближе. — Она почему-то очень внимательно за тобой наблюдает.

Гарри нашёл взглядом упомянутую девушку; та смотрела куда угодно, только не на него. Весь её вид словно кричал "Я смотрела на тебя, пока ты не посмотрел на меня, и теперь я делаю вид, что не смотрела на тебя". Гарри показалось, что он её где-то видел, но он не мог припомнить, чтобы видел в Хогвартсе кого-то с розовыми волосами. А потом он неожиданно сообразил, что эта девушка очень походила на ту, что смотрела на него на пиру после Распределения. И, если уж говорить о ней, — той девушки нигде видно не было.

"Может, они близнецы, — подумал он. — Как Патил или Уизли".

Это, однако же, не объясняло, почему он видел их только по одной. Пожав плечами, Гарри продолжил есть.

Тонкс за соседним столом мысленно ругала себя на чём свет стоит. Она снова смотрела на Гарри, и почти попалась на горячем. Она невольно задержала дыхание, когда Гарри посмотрел в её сторону. Тот на секунду нахмурился, прежде чем вернуться к еде. Только после этого она позволила себе выдохнуть.

Ну шикарно! Теперь Гарри наверняка считает тебя очередной чокнутой фанаткой. Молодец, Нимфадора, возьми с полки пирожок.

Её кислое настроение, к счастью, продлилось недолго.

— Хей, Тонкс, — окликнул её низкий голос из-за спины.

Обернувшись, Тонкс увидела улыбавшегося ей Эдди Кармайкла. Она улыбнулась в ответ:

— Здорово, Эдди. Как жизнь?

— Да всё нормально, — беззаботно усмехнулся тот. — Как прошло твоё лето? Отмочила что-нибудь безумное?

Тонкс рассмеялась:

— Ясное дело. А твоё как?

— Да как обычно. Слушай, ты ведь знаешь, что через несколько недель будет выходной в Хогсмиде? — она кивнула, и Эдди продолжил: — Не против прогуляться туда со мной?

Тонкс усмехнулась:

— Почему бы и нет? Значит, у нас будет свидание. Какие волосы ты предпочитаешь?

Эдди хмыкнул:

— Примерно такого цвета, как у вилы, если не возражаешь.

Тонкс смерила его шутливо-возмущённым взглядом:

— Осторожнее, Кармайкл. Я, может, и согласилась на свидание с тобой, но всё равно могу заколдовать так, что у тебя вообще все волосы повыпадают.

Рассмеявшись над мелькнувшим на лице парня испугом, она махнула рукой и вернулась к еде.

"Ну хоть что-то сегодня прошло как надо". С этой мыслью она потянулась к своему кубку... и нечаянно опрокинула его, пролив содержимое на тарелку. Сидевший рядом Эдвард хмыкнул, и Тонкс мысленно выругалась.

Гарри был зол. Очень зол. Гнев его был направлен на Рона Уизли. Тот оскорбил Гермиону за то, что она сумела сотворить заклинание, не давшееся всем остальным. Было очевидно, что он просто завидовал; однако хуже всего было то, что Гермиона расстроилась и куда-то убежала. Только вечером Гарри услышал от Лаванды Браун, что Гермиона плакала в туалете для девочек и просила остальных оставить её в покое. Пойдя поперёк своей интуиции, Гарри решил дать подруге время побыть в одиночестве. Он мог отыскать её и после хэллоуинского пира, когда та уже успокоилась бы.

Однако в середине пира в Большой зал вбежал профессор Квиррелл с выражением ужаса на лице.

— Тролль! — выкрикнул он в направлении преподавательского стола. — В подземельях! Хотел вас предупредить...

После этих слов он упал без сознания. "И это учитель Защиты от Тёмных искусств!" — подумал Гарри.

Все запаниковали, пока Дамблдор не встал с места и не навёл тишину. Затем он велел старостам отвести учеников своих факультетов в гостиные, и созвал учителей, чтобы идти в подземелья. Отметив, что Снегг направился не в ту же сторону, что остальные преподаватели, Гарри последовал за Перси Уизли. Они уже почти дошли до гостиной Гриффиндора, когда он вспомнил о Гермионе. Та не знала о тролле.

Он выскользнул из толпы; никто не заметил этого, так как все стремились поскорее оказаться в гостиной. Когда остальные ученики скрылись из виду, Гарри перешёл на бег.

Вскоре он оказался рядом с туалетами для девочек, где нашёл заплаканную Гермиону, стоявшую у окна и смотревшую в никуда. Сочувственно взглянув на неё, Гарри схватил её за руки и зашептал:

— Гермиона, нам надо уходить. В замке тролль! Скорее бежим в гостиную.

Печаль на лице Гермионы сменилась страхом, и в этот момент из ближайшего туалета донёсся низкий рык. Даже не задумавшись, Гарри запер дверь и подал знак Гермионе бежать, когда из туалета донёсся вопль.

Тонкс пребывала в ужасе. Огромный горный тролль шёл в её направлении, а она была парализована страхом. Сил у неё хватило лишь на крик. С учётом всего произошедшего сегодня, это было уже чересчур. Она искренне надеялась, что просто видит кошмар, и вскоре проснётся от голоса Гестии, спрашивающей, долго ли она ещё будет дрыхнуть. Когда небольшой каменный осколок попал ей в живот, она упала и начала плакать. Она почти хотела, чтобы тролль убил её; это уже не имело значения.

Краем глаза она увидела, как кто-то выпустил в тролля сноп красных искр. Протерев глаза, она увидела его. Это был Гарри. Когда тролль отвернулся от неё и направил свою дубину на Гарри, разум Тонкс словно отключился. Она могла только беспомощно наблюдать происходящее.

Голова Гарри работала с кристальной ясностью. Если бы кто-то спросил его, как он придумал выход из этой ситуации, он не смог бы ответить, потому что план рождался прямо на ходу. Увидев тролля, надвигавшегося на девушку, он выпустил в него красные искры и начал быстро анализировать обстановку. Гермиона, похоже, потеряла сознание при виде тролля (интересно, как она попала в Гриффиндор?). Он не знал заклинаний, достаточно мощных, чтобы навредить троллю. Но взгляд на дубину, которую тот держал в руке, готовясь замахнуться и сокрушить его, подарил ему нужную идею.

— Вингардиум Левиоса!

Тролль, сражённый вылетевшей у него из руки и затем ударившей по макушке дубиной, распростёрся на полу. Осторожно обогнув его, Гарри подошёл к упавшей на пол, забившейся в угол девушке.

— Э-э... ты в порядке? — спросил он, чувствуя себя крайне неловко.

Когда девушка подняла взгляд, откинув тёмно-коричневые волосы с лица, Гарри сразу её узнал. Она была той самой, что странно смотрела на него на пиру после Распределения, а также в другой день за ужином. Он сообразил, что она, вероятно, очень часто красила волосы; навряд ли в Хогвартсе могли быть три девушки с одинаковым лицом и разным цветом волос.

На мгновение задержав взгляд на его лице, девушка кивнула. Тут дверь туалета распахнулись, и вбежали профессор Макгонагалл, профессор Снегг и профессор Квиррелл. Последний при виде тролля испуганно ахнул.

После нескольких секунд молчания декан Гриффиндора посмотрела на Гермиону, бросила взгляд на Тонкс, а затем спросила:

— Что здесь произошло?

Сглотнув, Гарри объяснил:

— Гермиона упала в обморок, увидев тролля, а она, — он кивнул в сторону Тонкс, — кажется, в шоке.

Приведя Гермиону в чувство (та чуть снова не потеряла сознание, увидев тролля и трёх смотревших на неё профессоров) и проверив Тонкс, Макгонагалл потребовала от Гарри объяснений. Тот рассказал, что прибежал к туалетам, чтобы предупредить Гермиону, что они нашли "эту девушку" внутри, и что он отлевитировал дубину, уронив её на голову троллю. Некоторое время поизучав его взглядом, Макгонагалл затем разрешила им уйти, но до этого наградила Гарри пятнадцатью очками за храбрость. Снегг при этом скривился так, словно проглотил лимон, но промолчал.

Когда они покинули туалет, Тонкс прочистила горло и окликнула:

— Гарри?

Когда тот повернулся к ней, она заключила его в крепкие объятия и прошептала:

— Гарри... спасибо тебе.

Гарри был ошарашен. Незнакомая девушка обнимала его со слезами на глазах, и он чувствовал себя до крайности неловко. Но в то же время по-своему... хорошо? Никто прежде его не обнимал; наиболее дружелюбным прикосновением до Хогвартса для него было одобрительное похлопывание по спине от учителя математики, когда он написал тест на самый высокий балл в классе. Но потом его заперли в чулане на три дня за то, что он получил оценку лучше, чем у Дадли. Он неловко похлопал девушку по спине, и через мгновение та разомкнула объятия, очевидно смущённая.

На самом деле Тонкс не была смущена. Она была перепугана. Как она могла так потерять самоконтроль, да ещё и на глазах Гарри?! В её защиту, у неё был правда паршивый день. Всё началось со свидания с Эдди Кармайклом.

На свидание она надела тёплый джемпер и джинсы, а волосам придала свой излюбленный розовый цвет. Она ничуть не нервничала, зная, что это едва ли будет чем-то значимым, и рассчитывая хорошо провести время с Эдди. А также, возможно, протащить в замок немного огневиски. Когда они встретились в Большом зале (Эдди был с Когтеврана), Эдди сразу же сказал:

— Выглядишь здорово, Тонкс, но можешь сегодня побыть блондинкой?

Она несколько обиделась, но цвет волос всё же изменила. Путь до Хогсмида прошёл до приятного нормально. Они болтали об уроках, общих друзьях и людях вокруг. Когда кареты доехали до деревни, Эдди сказал, что за обедом в "Трёх мётлах" они встретятся с его кузеном. Пожав плечами, Тонкс сняла свой плащ: погода оказалась теплее, чем она рассчитывала. Краем глаза она заметила, что Эдди разглядывает её бюст. Ухмыльнувшись, она сделала грудь чуть больше, и изрядно развеселилась при виде ошеломлённого выражения на лице парня.

— Ты... э-э... можешь менять и части тела? — запинаясь, спросил он. — Я думал, что только лицо и волосы.

Тонкс рассмеялась:

— Я могу менять всё, что имею. Например, я могу весьма убедительно замаскироваться под парня, но вырастить морковку или сливы мне не под силу... если ты понимаешь, о чём я.

Она подмигнула, когда Эдди густо покраснел. Когда тот опомнился от смущения, его глаза неожиданно заблестели, и он спросил:

— А можешь оставить грудь такой до обеда? Мой кузен Алан постоянно встречается с очень красивыми девчонками, и часто говорит, что мне такую в жизни не подцепить. Было бы здорово взглянуть на его лицо, когда он тебя завидит!

Она кивнула, хмыкнув, но её интуиция начала сигнализировать, что обед будет не очень приятным.

Время до обеда прошло на удивление неплохо. Тонкс чувствовала себя расслабленно, если не считать нарастающего чувства настороженности. Они заглянули в "Сладкое королевство", где попробовали новые "необычные вкусы" вроде кровавых леденцов и волосяных тянучек. Тонкс даже решилась попробовать "тараканью гроздь", и та, к её удивлению, оказалась вкусной. Некоторое время они провели в Зонко; потом Эдди попытался уломать её заглянуть в кафе мадам Паддифут, но Тонкс твёрдо отказалась.

Заглянув в "Шапку-невидимку", они наконец направились в "Три метлы", где Эдди окликнул своего кузена Алана, разговаривавшего с мадам Розмертой. Алан подошёл к ним, поприветствовал её кивком и улыбкой, и обменялся с Эдди рукопожатием. Они подошли к свободному столику, но, прежде чем они успели сесть, Эдди попытался взять её за руку или, возможно, положить руку на талию. Что бы он ни хотел, в результате толчка Тонкс споткнулась и чуть не упала, лишь чудом восстановив равновесие. Смущённо пробормотав извинение, Эдди сел за столик, не став пытаться ещё что-то делать. "Мудрое решение, тупой ты когтевранец," — подумала Тонкс.

Когда они наконец сели, Алан посмотрел на Эдди:

— Так кто твоя очаровательная подруга, Эд?

Тонкс улыбнулась ему, и Алан вернул улыбку.

— Это Тонкс. Мы на свидании, — с гордостью провозгласил Эдди. — Тонкс, дорогая, познакомься с моим кузеном Аланом.

Пытаясь не рассмеяться от помпезности Эдди, Тонкс подмигнула Алану:

— Здорово, Алан.

— Приятно познакомиться, Тонкс, — кивнул тот.

Последовавший совместный обед оказался неплохим. Тонкс больше говорила с Аланом, так как тот был куда более дружелюбным и уравновешенным. К её немалому облегчению, Алан не стал пытаться флиртовать с ней. На самом деле она бы не возражала, но понимала, что Эдди будет крайне недоволен, если кузен снова его обставит.

Однако недовольства всё равно избежать не получилось. На пути обратно в замок Эдди был молчалив, а когда всё-таки заговаривал, его тон был холодным и даже грубым. Понимая, что только оттягивает неизбежное, Тонкс наконец схватила его за руку и повернула к себе. Отметив выражение неприязни и злости на его лице, она вздохнула и спросила:

— Что с тобой не так?

— Ты со мной не так, Тонкс. Ты! — буркнул он.

— И что это должно значить? — процедила она сквозь сжатые зубы.

Эдди безрадостно рассмеялся:

— Даже не знаю! Может, то, что на свидании с девушкой она флиртует с кем-то другим? Хотя нет, конечно, это не может быть неправильным!

— Я не флиртовала! — прошипела Тонкс, теряя терпение. — Если ты не можешь отличить флирт и нормальный разговор, то ничего удивительного, что раньше тебе не везло с девушками.

После этих слов Эдди побагровел:

— Ты не имеешь понятия, о чём говоришь! Алан пытался выставить меня дураком, отбив тебя, потому что в кои-то веки со мной была девушка с лучшей фигурой, чем у его обычных пассий. Ты должна была говорить со мной, чтобы он понял, что ты выбрала меня, а не его. Но не-е-ет! Тебе обязательно нужно было вести себя как та ещё сука и смеяться с ним, чтобы подцепить ещё одного парня, который залез бы тебе в штаны. Неудивительного, что ни один из твоих парней не продержался больше пары недель. Как только они натрахивались с тобой, им больше не было дела...

БАХ!

Она со всей силы залепила ему пощёчину. Слёзы угрожали брызнуть у неё из глаз, но, воспользовавшись своей способностью, она заставила их временно отступить:

— То есть дело было вообще не во мне; ты пригласил меня, просто чтобы Алан увидел тебя с более красивой девушкой, чем у него? И конечно, кто лучше подойдёт на эту роль, чем метаморфиня, способная легко изменить размер груди и задницы! Знаешь, что я думаю об Алане? Он, может, и повеса, но знает, как вести с себя девушками, и именно поэтому красотки достаются ему, а не тебе! Что до моих парней — я не обязана объяснять тебе причины того, почему рвала с ними. Но, по крайней мере, люди хотят встречаться со мной, в отличие от те...

— Это только потому, что ты можешь воплотить любую их фантазию в постели! Для чего ещё кто-то стал бы с тобой встречаться?! — выкрикнул он.

На несколько секунд повисло тяжёлое молчание. Эдди, кажется, опомнился и сообразил, что именно ляпнул, но Тонкс уже выхватила палочку и послала в него заклинание. Все волосы с его головы исчезли, заменившись болезненного вида нарывами. Завопив от боли, Эдди швырнул в неё проклятием роста зубов и убежал прочь.

Воспользовавшись своими способностями, она уменьшила зубы до нормального размера и со спокойным видом направилась к женскому туалету. Там плакала другая девочка — гриффиндорка-первокурсница, как она сумела понять своим затуманенным рассудком. Её густая копна волос показалась знакомой, но у Тонкс не было настроения для расспросов. Она села в уголке и начала тихо всхлипывать. Слова Эдди причинили такую боль, потому что были правдой. В ней не было ничего, что могло бы привлечь внимание парня. Кто бы стал заглядываться на неё, с её средней внешностью и склонностью попадать в неприятности? Она плакала, пока у неё не осталось слёз, и именно в этот момент в туалете появился тролль.

А сейчас она стояла перед Гарри Поттером, парнем, которого только что обняла за спасение её жизни. Для неё это не имело большого значения, она обнимала всех своих знакомых. Но Гарри её не знал, и, вероятно, подумал, что она была чокнутой. Шикарное же она создала впечатление!

— Э... ты меня знаешь? — спросил он, словно боясь её обидеть.

Ей отчаянно хотелось рассказать ему всё про их прошлое, но она чувствовала, что сейчас был неподходящий момент.

— Ну конечно, кто не знает Гарри Поттера? Ты же Мальчик-Который-Выжил! — воскликнула она с фальшивым энтузиазмом.

После этих слов глаза Гарри потемнели. "Я сказала что-то не то?"

— А, наверное, — ответил он.

Она сумела улыбнуться:

— Меня Тонкс зовут, кстати. Извини, что так на тебя набросилась. Я часто обнимаю других людей. Спасибо, что спас меня.

Он неуверенно улыбнулся в ответ:

— Не за что. Приятно было познакомиться, Тонкс. Увидимся.

Когда Гарри направился в сторону башни Гриффиндора, Тонкс была готова поклясться, что он начал оборачиваться, но потом передумал. Вздохнув, она прошептала себе под нос:

— Ты не помнишь меня, да?

Прошёл почти месяц, прежде чем Тонкс снова встретилась с Гарри. К счастью, в этот раз без участия тролля. На самом деле изначально она сочла ситуацию весьма забавной.

Было около полуночи, и Тонкс только что крадучись покинула гостиную Пуффендуя. Эдвард, как обычно, пытался её отговорить, и, как обычно, потерпел неудачу. Она сменила внешность, начав выглядеть как одна слизеринка, которая оскорбила её, обозвав "дешёвой шлюхой". Тонкс приняла её облик и планировала потискаться с несколькими случайными парнями, таким образом отомстив. Однако на пути ей встретился бежавший навстречу, запыхавшийся Гарри Поттер. Когда он заметил её, Тонкс остановилась.

— Здорово, Гарри! — весело сказала она.

Вместо ответа Гарри окинул её подозрительным взглядом. Тонкс сообразила, что всё ещё выглядела как та слизеринка, и сменила внешность на обычную. Гарри ахнул, когда светловолосая слизеринская староста на его глазах стала розоволосой Тонкс. Она широко усмехнулась.

— Т... Тонкс? Это ты? — неуверенно спросил он.

— Единственная и неповторимая, — с гордостью подтвердила она.

Гарри всё ещё был шокирован, но сумел временно об этом забыть:

— Э... ладно. Слушай, Тонкс, меня ищет Филч, а я сейчас должен быть в спальне...

— За тобой гонится Филч? Блин, Гарри, мог бы сразу об этом сказать! Скорее прячемся, пока его драная кошка нас не нашла!

Схватив Гарри за руку, Тонкс потянула его к секретному проходу, находившемуся неподалёку. Несколько раз она споткнулась, но сумела удержаться на ногах. Выждав в темноте и тишине пару минут, они пошли (Гарри следовал за Тонкс) к другому концу прохода. Тонкс не знала, где в точности они оказались, так что они осторожно прошли в оказавшуюся неподалёку дверь, которую сначала пришлось отпереть. Войдя, Гарри застыл на месте. На него смотрел огромных размеров трёхголовый пёс. Осторожно ткнув Тонкс в бок, он указал в сторону пса; когда она его увидела, то чуть не потеряла сознание.

Когда он вытащил её из двери, Тонкс опомнилась и уже хотела завопить, но Гарри прижал ладонь ей ко рту, опасаясь, что их найдёт Филч. Через несколько секунд он убрал руку, и Тонкс одними губами прошептала:

— Спасибо.

Кивнув, он быстрым шагом направился ближайшую классную комнату, где наконец сумел перевести дыхание. Последовавшая за ним Тонкс села прямо на пол, тоже начав прерывисто дышать. Посмотрев на неё, Гарри задал первый вопрос, пришедший на ум:

— А как ты изменила своё лицо?

Тонкс уставилась на него, не веря собственным ушам:

— Мы встретились со охрененно огромным трёхголовым псом, а ты спрашиваешь, как я изменила лицо? Ты что, ненормальный?!

Гарри мгновенно опустил взгляд и пробормотал:

— Извини.

Глубоко возмущённая, она не сразу заметила загнанное выражение в его глазах, но, заметив, поняла, что сказала что-то не то.

Мысленно обругав свой длинный язык, она поднялась с пола и чуть наклонилась к Гарри:

— Гарри, извини, пожалуйста. Я не подумала, что говорила. Серьёзно, я не хотела... просто перепугалась после этого пса. Мне правда жаль, я не хотела тебя обидеть.

Гарри посмотрел ей в глаза и понял, что она говорила искренне.

— Ничего страшного, Тонкс, — пробормотал он.

— Гарри, я хочу тебя кое о чём спросить, — осторожно сказала она. — Можешь не отвечать, если не хочешь... но почему ты так расстроился, когда я назвала тебя... э.... ненормальным? Просто не хочу, чтобы это снова случилось, — быстро добавила она, заметив выражение его лица.

Несколько секунд Гарри молчал. Наконец, еле слышно вздохнув, он ответил, почти шёпотом:

— Мои родственники постоянно называли меня ненормальным. Я узнал, что меня зовут Гарри, только когда пошёл в школу.

Тонкс почувствовала, как у неё в глазах защипало от слёз. Как кто-то мог быть настолько жесток, чтобы постоянно обзывать ребёнка таким образом? Заключив Гарри в объятия, она торопливо зашептала:

— Ох, Гарри, прости, пожалуйста. Знай я об этом, я бы пнула саму себя под зад, чтобы такого не говорить! Не могу поверить, что поступила настолько ужасно!

Гарри невольно смутился. И почувствовал себя неловко от того, что девушка настолько расстроилась.

— Тонкс, не говори так, — сказал он, неуклюже похлопав её по спине. — Ты ведь не знала об этом. И явно имела в виду не то же самое.

Она выпустила его из объятий и улыбнулась:

— Спасибо, Гарри. А что до смены лица — дело в том, что я метаморфомаг.

— Метамо... что? — растерянно переспросил он.

— Это означает, что я могу менять внешность по собственному желанию, — пояснила Тонкс. — Например...

Она сменила цвет волос с ярко-розового на фиолетовый, и глаза Гарри округлились. Потом он нахмурился, словно что-то вспоминая.

— Знаешь, Тонкс, — сказал он, — когда я был младше, мне иногда снился сон, в котором кто-то менял цвет волос. Наверное, я знал кого-то с такой способностью до того, как... ну, знаешь... мои родители умерли.

Тонкс показалось, что её сердце пропустило удар. Он помнил!

— Нет, Гарри, я думаю, что дело не в этом, — он бросил на неё вопросительный взгляд, и она сделала глубокий вдох. — Ты просто помнил меня.

На мгновение Гарри застыл, а потом рассмеялся. Тонкс ему нравилась. Она была забавной и удивительно открытой.

— Ты шутишь, да? — его смех оборвался, когда он увидел, что Тонкс не смеялась. На мгновение вперив в неё взгляд, он прошептал: — Ты... мы встречались раньше?

Она кивнула; её глаза заблестели от слёз:

— Когда мы ходили в гости к Сириусу, я познакомилась с Поттерами, включая и тебя. Мама и папа, видимо, уже знали Лили и Джеймса.

— Погоди, кто такой Сириус? И ты... ты знала моих маму с папой? — спросил он, жаждая узнать любую новую информацию. — Какими они были? Я слышал, что выгляжу как папа, а глаза у меня как у мамы, но больше ничего. Я даже не знал, как их зовут, пока Хагрид не принёс мне письмо из Хогвартса. Расскажи о них, пожалуйста!

От вида, с которым смотрел на неё Гарри, сердце Тонкс растаяло от умиления. Она отчаянно хотела обнять его, но боялась, что он почувствует себя неловко. Снова сев на пол и скрестив ноги, она начала рассказывать:

— Сириус — мой двоюродный дядя; он был другом твоих родителей и твоим крёстным отцом. Когда тебе был год, мы пришли к нему в гости, и там были твои родители вместе с тобой. Мне было только пять лет, так что я не помню всего, но помню, что Лили мне ужасно понравилась. А ты был таким маленьким и милым! — Гарри покраснел, но Тонкс продолжила: — В один момент твои родители на некоторое время оставили тебя с нами, и ты чуть ли не силком заставлял меня постоянно менять цвет волос. Впрочем, ты так этому радовался, что я не возражала.

Она усмехнулась, и Гарри покраснел ещё сильнее, смутившись от поведения себя в том возрасте. Он попытался представить себе маленькую Тонкс, терпеливо менявшую для него цвета волос.

— А какой был мой любимый цвет? — спросил он.

Вместо ответа Тонкс сделала свои волосы огненно-рыжими.

— Такого цвета были волосы у Лили, — пояснила она, заметив удивлённый взгляд Гарри. — Пару раз ты начинал прямо прыгать в кроватке, пока я не делала волосы такими. Лили решила, что это показывало, как ты сильно её любил. Джеймс, кажется, немного завидовал, но Лили напомнила, что твоим первым словом было "папа", так что они были наравне, — закончила она с улыбкой.

Гарри переполняли эмоции.

Он был невероятно счастлив, потому что узнал, что его родители любили его, любили друг друга и были счастливой семьёй. Живя с Дурслями, он порой сомневался в этом. Зачем бы иначе они оставили своего сына на воспитание людям, которые терпеть его не могли? Порой, когда было особенно невыносимо, он жалел, что не умер вместе с ними. Так, по крайней мере, он бы знал их... Но теперь он знал, что его родители действительно его любили, возможно, даже больше прочих родителей, и погибли, сражаясь с тёмным волшебником. Гарри был уверен, что никто не гордился своими родителями сильнее, чем он в этот момент.

Но в то же время его обуревала печаль. Его любящие родители, у которых впереди была вся жизнь, были убиты, потому что решили бороться за правое дело. Ему, Гарри, пришлось расти с Дурслями, и после успехов в школе получать не объятия матери или похвалы отца, а подзатыльники и наказания запиранием в чулане, потому что он справлялся лучше Дадли. Но ещё большую боль причиняло то, что он даже не знал, как выглядели его родители. Хотя...

— Тонкс, могу я тебя кое о чём попросить? — тихо спросил он, боясь, что его голос задрожит в любой момент.

— Конечно, Гарри.

— Ты... ты помнишь, как выглядели мои мама и папа? Если помнишь — можешь мне показать, пожалуйста?

Кивнув, Тонкс сосредоточенно нахмурилась. Через секунду на Гарри взглянуло улыбающееся лицо Лили Поттер.

— Мама... — завороженно прошептал Гарри.

Непроизвольно протянув руку, он коснулся её щеки. Неожиданно он осознал, что это была лишь Тонкс, и отдёрнул руку, забормотав извинения, но был прерван расплакавшейся Тонкс, заключившей его в сокрушительные объятия. И тогда Гарри сделал то, чего не делал никогда прежде: обнял её в ответ и начал тихо плакать, уткнувшись ей в плечо.

Оба они плакали довольно долго. Тонкс — о замечательных людях, которых успела полюбить почти как семью, а Гарри — о семье, которой у него не было. Когда слёзы наконец иссякли, Гарри осознал, что должен был бы смутиться от того, что расплакался перед малознакомой девушкой... но потом понял, что уже не считал Тонкс малознакомой. Хотя... она показала ему внешность его матери, рассказала ему о его родителях, а он, если подумать, даже не знал её фамилии.

— Тонкс, а как твоя фамилия?

— Тонкс — это и есть моя фамилия. Я не хочу, чтобы меня называли по имени, — пояснила она с негодующими нотками в голосе.

Гарри растерялся.

— Почему ты не хочешь, чтобы тебя звали по имени? — с любопытством спросил он.

— Потому что я его не люблю. Оно глупо звучит.

Он знал, что любопытствовать было грубо, но всё же не сдержался:

— Ладно, я не буду тебя им называть, но можешь хотя бы его сказать? Не хочу чувствовать себя глупо, если кто-то назовёт тебя по имени, а я даже не буду знать, о ком речь.

Увидев умильное выражение лица, которое состроил Гарри, Тонкс вздохнула. Пробормотав себе под нос что-то вроде "был бы отличным слизеринцем", она набрала в грудь воздуха и произнесла сквозь зубы:

— Нимфадора Тонкс.

Она ожидала смеха, хотя бы короткого смешка, но не дождалась. Переведя взгляд на Гарри, она увидела, что тот смотрит на неё с любопытством:

— Довольно красивое имя. Что оно означает?

Изрядно удивившись такой реакции, она всё же ответила:

— "Дар нимф".

— А знаешь, оно тебе подходит. Я был так счастлив, когда ты показала мне лицо мамы! — он улыбнулся. — Думаю, ты действительно дар; по крайней мере, для меня.

Тонкс расплылась в настолько широкой улыбке, что у неё заболели скулы. Наклонившись, она снова заключила Гарри в крепкие объятия:

— Спасибо, Гарри. Это очень многое для меня значит. Но всё же не надо звать меня Нимфадорой, ладно?

Он кивнул. Тонкс ему правда очень понравилась.

— А теперь к делу. Почему ты ходишь по замку после полуночи? — Тонкс старалась говорить строгим тоном, но улыбка в уголках её губ рушила образ.

Когда Гарри указал, что она занималась тем же самым, она возмущённо фыркнула и вперила в него взгляд. Вздохнув, он признался, что Драко Малфой вызвал его на полуночную дуэль в Зале трофеев. Гарри ожидал упрёка или чего-то подобного, но Тонкс посмотрела на него с гордостью.

— Отличное начало, Гарри! Ты наконец начинаешь нарушать школьные правила. Я так тобой горжусь! — она драматическим жестом вытерла несуществующую слезинку.

Это заставило их обоих рассмеяться. Отсмеявшись, Гарри вспомнил о трёхголовом псе, и некоторое время они с Тонкс обсуждали его, гадая, почему он находился в замке, и строя самые разнообразные теории. Наконец они решили, что было уже слишком поздно, и им пора было идти спать.

По пути обратно в гостиные они продолжали говорить, обсуждая Хогвартс, предметы и учителей. Гарри узнал, что Тонкс была довольно хороша в Защите от Тёмных искусств, но оба они считали, что Квиррелл был бесполезным чурбаном (точнее, так сказала Тонкс, а Гарри с ней согласился). Когда они дошли до исчезающей ступеньки, забывшаяся Тонкс застряла в ней. Гарри помог ей освободиться, за что Тонкс чмокнула его в щёку и драматическим шёпотом объявила, что он был её героем. Гарри зарделся, а Тонкс, начавшая смеяться, в очередной раз споткнулась. Теперь настал черёд Гарри смеяться, а Тонкс изобразила на лице преувеличенную обиду.

Когда они оказались у подножий двух лестниц, ведших к гостиным Гриффиндора и Пуффендуя, Гарри сказал:

— Знаешь, Тонкс, я думаю, что тебе не стоит ненавидеть своё имя. Всё-таки оно — часть тебя.

— Но оно глупо звучит, — упрямо заявила она.

— Мне так не кажется. Но, если оно тебя огорчает, — может, тебе понравится вариант "Дора"?

От этих слов она замерла словно статуя.

Декабрь летел куда быстрее, чем можно было вообразить. Гарри и Тонкс заметно сблизились. Гестия и Эдвард были рады тому, что Тонкс снова стала прежней собой — такой же весёлой и оптимистичной. Гарри же изрядно их удивил тем, что не демонстрировал никакого самодовольства или гордости от того, что был Мальчиком-Который-Выжил. Он был вежливым, стеснительным и несколько замкнутым. Он смеялся вместе со всеми, слушал разговоры других людей, время от времени вставляя собственные комментарии, но не спешил рассказывать о себе. Тонкс пыталась расспросить его о родственниках, но он постоянно уходил от темы, так что она решила дать ему время. "Он расскажет, когда будет готов," — думала она.

Гермионе и Невиллу Тонкс тоже понравилась. Даже не одобряя постоянно вворачиваемые метаморфиней ругательства, Гермиона очень интересовалась её талантом. "Конечно, я о таком читала. Но это же очень редко встречается, правда? И некоторые люди почему-то предубеждены против метаморфов, хотя это полная глупость, ведь..." А Невилла приводил в благоговейный трепет настрой "правила созданы, чтобы их нарушать", который Тонкс не стеснялась демонстрировать.

Сам же Гарри считал пуффендуйку другом и своего рода проводником. Она была единственной известной ему ниточкой, связывавшей его с родителями. Хотя они не слишком много говорили об этом после того ночного разговора, само осознание того, что кто-то ещё печалился об их смерти, а также помнил их и готов был поделиться с ним воспоминаниями, согревала ему сердце.

Скоро наступили рождественские каникулы, и в одно утро понедельника профессор Макгонагалл принялась составлять список тех, кто оставался в замке на каникулах. Гарри сразу же попросил внести его в этот список. Гермиона и Невилл уезжали, зато, как он знал, Тонкс оставалась. Этот факт немало ободрял; по крайней мере, ему будет с кем поговорить.

Рождественским утром Гарри проснулся рано. Выглянув в окно, он увидел, что шёл снег. Земля была укрыта пушистым белым ковром, ветви деревьев гнулись под тяжестью снега, а хижина Хагрида выглядела словно домик с рождественской открытки. Хотя Тисовая улица была красива своей стерильной красотой, она не могла сравниться с волшебным зрелищем, открывавшимся из окна замка.

Довольно долго Гарри просто стоял, смотря в окно, пока его живот не начал урчать. Решив, что в такое прекрасное утро неплохо было бы выйти наружу, он поспешил вниз. Он знал, что в башне Гриффиндора помимо него оставались только Анджелина Джонсон и Кэти Белл, с которыми он был знаком по квиддичной команде, и без особого удивления обнаружил их в гостиной; они сидели на диване рядом с большой украшенной елью, стоявшей в углу. Пожелав им обеим счастливого Рождества, Гарри уже направился к выходу из гостиной, когда Анджелина окликнула его:

— Эй, Гарри, а подарки ты открывать не собираешься?

Гарри с удивлением оглянулся:

— Мне что-то подарили?

Обе девочки воззрились на него с удивлением.

— Ну конечно, — сказала Кэти. — Всем на Рождество что-то дарят, разве не так?

Развернувшись, Гарри направился к подаркам под ёлкой, ощущая одновременно удивление и заинтересованность. Неужели ему действительно прислали подарки?

Как оказалось, подарков для него было три. Первый был от Хагрида, и содержал в себе коробку шоколадных лягушек и кексы его собственной выпечки. Гарри улыбнулся; кексы были настолько твёрдыми, что при взгляде на них начинали побаливать зубы, но он всё равно был рад такому жесту от его первого друга в волшебном мире.

Во втором подарке (почему-то неподписанном) обнаружился плащ из странной серебристой ткани. Пожав плечами, Гарри решил открыть последний подарок, прежде чем примерять плащ. Третий подарок был от Тонкс, и, судя по форме упаковки, это была фоторамка. Открыв её, Гарри убедился, что оказался прав. Однако рамка не была пустой. В ней была фотография, с нацарапанной внизу подписью.

Трое Поттеров и Тонкс.

На фотографии была изображены Лили Поттер, державшая на руках маленького Гарри, а также Джеймс и Дора. Они смотрели в камеру и улыбались почти одинаковыми, полными радости улыбками.

Словно заворожённый, Гарри вышел через портретный проём, проигнорировав обиженное "И тебе счастливого Рождества" Полной Дамы. Дойдя до Большого зала, он посмотрел в сторону стола Пуффендуя. Тонкс сидела на своём обычном месте, болтая с парой первокурсниц. Завидев Гарри, она улыбнулась и уже хотела что-то сказать, когда тот заключил её в крепкие объятия.

Тонкс была изрядно удивлена. Гарри не очень любил прикосновения, а уж то, чтобы он сам кого-то обнял, и вовсе казалось немыслимым.

Вскоре разомкнув руки, Гарри указал на фотографию, которую по-прежнему крепко держал, и сказал дрожащим голосом:

— Дора... спасибо тебе большое. Это лучший подарок на Рождество, что я когда-либо получал.

Тонкс широко улыбнулась:

— Не стоит. Я написала маме, чтобы она прислала эту фотографию. Это одна из моих любимых. Давай садись. Или ты ждёшь друзей?

— Нет, в башне Гриффиндора почти никого не осталось. А ты?

Тонкс повернулась к двум первокурсницам, с которыми разговаривала:

— Думаю, вы уже знаете друг друга? В нашем подземелье тоже почти никого не осталось. Кроме меня — только Сьюзен и Ханна.

Гарри поприветствовал Сьюзен Боунс и Ханну Аббот, и те настояли, чтобы он сел и позавтракал с ними. Гарри чувствовал себя немного неуютно, сидя не за столом Гриффиндора, но расслабился, заметив, что Кэти и Анджелина сели рядом со своими друзьями из Когтеврана. Так что он принялся просто есть, слушая разговор трёх пуффендуек и иногда вставляя реплики сам.

Когда завтрак окончился, Ханна и Сьюзен пошли к гостиной Пуффендуя, а Тонкс повернулась к Гарри с широкой улыбкой. Он невольно улыбнулся в ответ. В первый раз на его памяти у него было счастливое Рождество.

— Какие планы на сегодня? — осведомилась Тонкс, побарабанив пальцами себе по животу.

— Э... даже не знаю. Пожалуй, схожу навестить Хагрида. Я не был у него с первой недели учёбы, — объяснил Гарри слегка виноватым тоном.

— Здорово, тогда я с тобой! Я тоже сто лет у него не была. Можешь подождать, пока я не заскочу за своим плащом? Хотя нет, пошли лучше со мной. Ты ведь никогда не был в гостиной Пуффендуя? — спросила она, уже таща его за собой к лестнице.

— Э... нет. Я даже не знаю, где она.

Тонкс изобразила на лице выражение глубочайшей обиды:

— Ты даже не знаешь, где живёт твоя подруга? Неужели ты меня больше не любишь?

Вытерев с лица несуществующие слёзы, она побежала по коридору. Гарри рассмеялся и последовал за ней. Вскоре они оказались у портрета лысого полноватого волшебника.

— Омела, — сказала Тонкс.

Портрет открылся, словно дверь, явив гостиную Пуффендуя. Она очень походила на гостиную Гриффиндора, отличаясь только цветами: всё было не ало-золотым, а жёлтым с элементами чёрного. Сьюзен и Ханна, сидевшие на выглядевшем очень удобным диване, помахали им.

Тонкс повернулась к Гарри:

— Погоди минуту, я мигом.

Она помчалась к лестнице, ведшей в её спальню, по пути споткнувшись. Увидев, что Гарри остался один, Сьюзен подозвала его к ним, и некоторое время они болтали об уроках и учёбе в целом. Вскоре Тонкс вернулась, и, попрощавшись с первокурсницами, они вышли из гостиной.

Когда они дошли до выхода из замка, Тонкс с любопытством спросила:

— А как ты подружился с Хагридом?

Гарри начал рассказывать ей про свой одиннадцатый день рождения. Про хижину на островке в море, про "Дырявый котёл", про своё знакомство с волшебным миром и про Ядвигу*. Тонкс не доводилось видеть сову Гарри, но она улыбнулась, оценив великодушный жест Хагрида, сделавшего Гарри одновременно приятный и полезный подарок.

Когда Гарри закончил, она сама начала рассказывать о своём знакомстве с лесничим. На её первом курсе, когда Гестия и Эдвард ещё были для неё просто однокурсниками, она обожала рыскать по землям замка в одиночестве. В один из дней Хагрид заметил её, пригласил к себе в хижину, и они мгновенно нашли общий язык. Иногда, когда она чувствовала себя расстроенной, она ходила к Хагриду, и тот всегда готовил ей огромную кружку чая, после чего они могли болтать часами. Это всегда помогало ей почувствовать себя лучше.

Когда они дошли до хижины, Тонкс не стала стучаться. Вместо этого она завопила:

— ХАГРИД, ОТКРЫВАЙ! К ТЕБЕ ГОСТИ!

Послышался лай Клыка, и через мгновение дверь отворилась, явив здоровенную фигуру Хагрида:

— Тонкс! И Гарри! Я уж думал, вы забыли, где я живу. Заходите давайте.

После обменам пожеланиями счастливого Рождества Хагрид водрузил на огонь большой котёл с водой и уселся на кровать, просевшую под его весом на добрый десяток сантиметров:

— Признаться, малость удивлён видеть вас двоих вместе. Вы как познакомиться-то умудрились?

Тонкс посмотрела на Гарри, не уверенная, скольким тот желал делиться. Однако Гарри, на которого накатило желание пошутить, опередил её с ответом:

— А, я просто спас её от горного тролля, и теперь она постоянно за мной таскается.

У Тонкс от шока отвисла челюсть, но, сообразив, что Гарри просто шутил, она кинулась на него и принялась щекотать:

— Ах ты мелкий засранец, я тебе покажу "таскается"!

Однако Гарри, как оказалось, щекотки не боялся.

— Нечестно! — надулась она, увидев его самодовольную улыбку. — Должна же щекотка хоть где-то тебя пронимать!

Надолго, впрочем, её не хватило, и она разразилась хохотом. Её смех был заразителен, и вскоре Гарри с Хагридом к ней присоединились.

Некоторое время они разговаривали друг с другом, наслаждаясь праздничной атмосферой. Хагрид рассказал пару смущающих моментов из прошлого Тонкс, на что та с жаром заявила, что всё это было неправдой... но в ответ рассказала пару историй о детстве Гарри, заставив того густо покраснеть.

Было уже почти время обеда, когда Тонкс спросила:

— Слушай, Хагрид, а ты случайно не знаешь, что в замке делает трёхголовый пёс?

Впервые за день радостное выражение на лице Хагрида несколько поблекло.

— А откуда эт' вы про Пушка узнали? — с беспокойством спросил он.

— Ты знаешь его имя? — воскликнул Гарри.

— У этого чудовища есть имя? — воскликнула Тонкс.

— Конечно, знаю, — Хагрид выглядел так, словно рассердился на самого себя. — Я его одолжил профессору Дамблдору.

Гарри и Тонкс замолчали, обдумывая эти слова. Зачем директору мог потребоваться огромный трёхголовый пёс? Разве что...

— Он что-то охраняет, да? — спросил Гарри.

Тонкс посмотрела на него с удивлением и восхищением:

— Ну конечно! Зачем бы ещё такому чудовищу находиться в замке, полном учеников? А что он охраняет?

Хагрид, разрывающийся между желанием возразить, что Пушок не был чудовищем, и желанием больше ничего не рассказывать, наконец выбрал второе:

— Слушайте, эт' не ваше дело, правда. Да и не моё, так что больше я вам ничего не скажу. Это касается только профессора Дамблдора и Николаса Фламеля, и...

— Ага! — радостно воскликнул Гарри. — Значит, в этом замешан кто-то по имени Николас Фламель.

Хагрид выглядел глубоко раздосадованным.

Некоторое время Гарри с Тонкс ещё ломали головы, пытаясь вспомнить, где слышали это имя; Хагрид же твёрдо заявил, что больше не будет об этом говорить. Наконец оставив это занятие, они попрощались с Хагридом, который на прощание посоветовал не тратить время на поиски Фламеля, и направились обратно в замок.

После обеда Гарри пригласил трёх пуффендуек в гриффиндорскую башню. Первокурсницы несколько нервничали, зато Тонкс пришла в настоящий восторг, объявив, что это был её первый поход в "львиное логово". Как она пояснила, ей доводилось бывать в башне Когтеврана на четвёртом курсе, а желания посещать гостиную Слизерина у неё никогда не возникало.

Полная Дама не выглядела слишком обрадованной тем, что пуффендуйцы узнали пароль ("Фортуна Мэйджор"), но ничего не сказала. Гостиная была пустой, и Гарри с Тонкс плюхнулись в уютные кресла рядом с камином, а Сьюзен с Ханной осторожно сели на диван.

— Ну серьёзно, вы выглядите так, будто на иголках сидите, — рассмеялась Тонкс. — Расслабьтесь!

— И располагайтесь, — прибавил Гарри. — Не каждый же день выпадает такая возможность.

Пуффендуйки несколько успокоились, и следующую пару часов все четверо провели, играя во взрывные карты, болтая на разные темы и занимаясь всякими пустяками. Затем они решили пойти наружу; выпавший снег предоставлял отличную возможность для игры в снежки. Гарри оказался в паре со Сьюзен, а Тонкс — с Ханной. Тонкс крайне плохо уклонялась, зато весьма метко бросала; Сьюзен с Ханной были хороши и в том, и в другом, а навыки ловца Гарри делали почти невозможным в него попасть, но бросал снежки он не так хорошо. Обратно в замок все направились только в шесть часов вечера, по-прежнему споря о разных моментах игры.

— Это было нечестно, Тонкс! Применять щитовые чары нельзя, — возмущалась Сьюзен, убирая промокшие рыжие волосы с лица.

Тонкс лишь рассмеялась и подмигнула:

— В любви и на войне все средства хороши.

Сьюзен возмущённо фыркнула, и Гарри похлопал её по плечу. Он понимал причины её обиды; поняв, что бросать снежки в него было бессмысленно, Тонкс с Ханной сосредоточились в основном на Сьюзен.

Договорившись встретиться за ужином, они отправились в свои гостиные. Улёгшись на свою кровать с балдахином, Гарри улыбнулся. За весь семестр в Хогвартсе ему ни разу не было так весело, и этот день даже ещё не закончился. Неожиданно он вспомнил о странном плаще, полученном в подарок, и решил внимательнее его изучить. Ткань была полупрозрачной и текла между пальцами, словно вода. Пожав плечами, он надел плащ и подошёл к зеркалу, только чтобы подпрыгнуть от неожиданности. Его отражения попросту не было! Он видел только стену позади себя, освещённую лунным светом. Он стащил капюшон с головы и с облегчением увидел, как в зеркале появилось её отражение. Краем глаза заметив упавшую на пол записку, он поднял её. Почерк был витиеватым, совершенно ему незнакомым, а текст гласил:

"Твой отец передал мне это незадолго до своей смерти. Настало время вернуть его тебе. Используй его с умом".

— Используй его с умом? Что это вообще такое?

После ужина Гарри показал плащ Тонкс (он не хотел пока демонстрировать его Сьюзен и Ханне).

— Охренеть не встать! — благоговейно прошептала Тонкс, прикасаясь к серебристой ткани; её глаза готовы были вылезти из орбит.

— Нимфадора, что за слова? — шутливо возмутился Гарри.

Она бросила на него уничтожающий взгляд, но затем надела плащ. Её тело исчезло из виду, и через мгновение она воскликнула:

— Гарри, это же, мать его, плащ-невидимка! Я так тебе завидую!

— Ну и? Что с ним делать? — нетерпеливо спросил он, не понимая причин её энтузиазма.

Тонкс, успевшая снять плащ, посмотрела на него так, словно он вдруг отрастил вторую голову:

— Гарри, не тупи! Когда ты в этом плаще, никто тебя не увидит. Ты можешь заниматься почти чем угодно, и никто тебя не поймает!

Теперь Гарри понял. Под этим плащом мир был полностью открыт ему! Его губы невольно расползлись в улыбке:

— Дора, как ты смотришь на небольшую прогулку в лес?

Глаза Тонкс восторженно засверкали.

---

Примечания:

* — Такой вариант имени совы вполне возможен, а с учётом того, что Гарри отыскал имя в "Истории магии", он может быть даже более правильным.

За окном "Хогвартс-экспресса" проносились зелёные луга. Этот вид был красив, но однообразен. Впрочем, когда ты чуть не погиб от рук убийцы своих родителей, которому помогал учитель защиты от Тёмных искусств, встречался с трёхголовым псом, смертельно опасными растениями, горным троллем, маленьким драконом и табуном кентавров, а также держал в руках источник бесконечного золота и вечной жизни, — всё могло начать казаться однообразным. А Гарри Поттеру пришлось всё перечисленное пережить.

Конечно, Тонкс почти всегда была с ним, за исключением только встречи с Квирреллом и Волдемором. Гермиона иногда помогала (например, в передаче Норберта паре знакомых Хагриду драконьих укротителей, одним из которых был брат Уизли), но чаще предпочитала придерживаться правил, и Гарри не настаивал. Невилл, к его некоторому удивлению, вызвался пойти с Гарри и Тонкс через люк, который охранял Пушок, и даже выиграл партию в шахматы, являвшуюся одним из препятствий. Тонкс хотела позвать ещё Ханну со Сьюзен, но Гарри возразил, что у них не было времени их искать. Тонкс успела довольно сблизиться с обеими первокурсницами; отчасти причиной было то, что Эдвард и Гестия начали встречаться сразу после Рождества. Они не бросили Тонкс, но стали проводить больше времени наедине друг с другом.

— О чём думаешь, Гарри?

Вынырнув из своих раздумий, он поднял взгляд. Тонкс полулежала, примостив голову ему на колени; её ноги были рядом с дремавшей Сьюзен. Невилл и Ханна сидели напротив. Ханна тоже дремала, положив голову на плечо Невиллу; тот выглядел смущённым, но не недовольным. Гермиона сидела у окна, полностью погрузившись в чтение очередной книги. Гарри сидел в купе, полном людей, которых мог назвать своими друзьями.

— Просто думал о том, как прошёл этот год. Видимо, спокойная учёба — это не про меня, — сказал он, усмехнувшись.

Тонкс хмыкнула:

— Это точно, — затем она драматически вздохнула. — Хогвартс без тебя...

— ...наверняка был жутко скучным, — закончил Гарри со смехом.

Она внимательно посмотрела на него. Смеялся он искренне, но в самой глубине его глаз проглядывало напряжение. Он боялся. Или волновался. Или и то, и другое.

— Волнуешься из-за Дурслей? — мягко спросила она.

Вздрогнув, Гарри посмотрел на неё. Неужели его было настолько легко прочесть? Наконец он со вздохом кивнул:

— Немного.

Тонкс широко улыбнулась:

— Не волнуйся, мама с ними поговорит. Они не будут осложнять тебе жизнь. А через три недели мы снова увидимся.

За некоторое время до конца семестра Андромеда Тонкс пришла к Дамблдору, сказав, что теперь Гарри летом будет жить у них. Однако всё оказалось не так просто. Директор объяснил, как родство Петунии и Лили обеспечивало кровную защиту, оберегавшую Гарри, и сказал, что для её подзарядки тому надо было проводить на Тисовой улице минимум три недели в году. Андромеда пыталась возражать, но старый волшебник был непреклонен. Гарри несколько расстроился, что ему приходилось возвращаться к Дурслям, но был глубоко благодарен миссис Тонкс за приглашение и беспокойство за него. Когда он подошёл поблагодарить её, та только махнула рукой и сказала:

— Не стоит, Гарри. Я всегда жалела, что мы сами не могли растить тебя вместо этих маглов, но Дамблдор не желал говорить даже о том, где ты живёшь. Это меньшее, что я могу сделать для Лили и Джеймса.

Затем она ушла, заверив, что поговорит с его родственниками на вокзале.

— Я знаю. И боюсь, что они оскорбят миссис Тонкс... или ещё что-нибудь сделают, — признался Гарри.

Тонкс расхохоталась:

— Поверь, я бы не отказалась увидеть, как они пытаются оскорбить маму! О-о, это было бы шикарное зрелище!

Её тон был почти мечтательным. Посмотрев на неё, Гарри в конце концов лишь покачал головой.

Через какое-то время в купе заявился Малфой. Дверь открылась, и он появился на пороге в сопровождении Крэбба и Гойла.

— Ну надо же, это Потти и его подпевалы, — протянул он.

Тонкс подняла голову и спросила, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Кто пригласил сюда этих нетрадиционных?

Лицо Малфоя побагровело:

— Никто тебя не спрашивал, ты, дешёвая...

БАХ!

Все поражённо уставились на Сьюзен. Рыжая девочка просто встала, залепила Малфою оплеуху и села обратно; всё это заняло четыре секунды.

— Да как ты смеешь...

БАХ!

В этот раз источником звука был Гарри. Встав, он захлопнул дверь прямо в лицо Малфою, вероятно, сломав тому нос.

Обменявшись взглядами, все в купе расхохотались. Даже Гермиона не стала читать нотаций, просто начав смеяться вместе со всеми. Возможно, она всё-таки перестала чрезмерно трепетно относиться к школьным правилам.

Остаток путешествия они провели, болтая друг с другом и строя планы на лето.

— Гарри будет жить у нас, когда я похищу его у маглов, — объявила Тонкс.

— А можете пожить недельку и у меня? Пожалуйста? — попросила Сьюзен.

Ханна сразу согласилась. Тонкс и Гарри знали, что им придётся сначала спросить разрешения у старших Тонксов, но метаморфиня была уверена, что те не будут возражать.

— Не думаю, что бабушка мне разрешит, — тоскливо заметил Невилл. Ханна посмотрела на него с сочувствием.

— А ты, Герм? — спросила Тонкс.

Гермиона нахмурилась:

— Не называй меня так, мне нравится моё имя таким, какое оно есть, — Тонкс завистливо вздохнула, а Гермиона продолжила: — Мы с мамой и папой поедем в отпуск во Францию. Так что, извините, я не смогу.

— Да не беда. Значит, Ханна, Гарри, Тонкс и я. О, это будет здорово! — восторженно воскликнула Сьюзен.

Вскоре поезд начал замедлять ход, и наконец остановился у платформы 9 3/4. Все поспешили наружу, чтобы встретиться с семьями, и воздух зазвенел от радостных восклицаний. Гарри вскоре оказался лицом к лицу с Тедом и Андромедой Тонкс. Тед Тонкс был дружелюбно выглядевшим мужчиной с начинавшей лысеть головой, округлым животом и усами. Дора, чьи волосы стали светло-красного цвета, заключила его в объятия. Гарри повернулся к Андромеде.

— Здравствуй, Гарри, — мягко улыбнулась та. — Так понимаю, у тебя выдался интересный год?

— Ну, можно и так сказать.

Андромеда рассмеялась. Она уже знала о его приключениях в школе, и втайне думала, что Джеймс бы им гордился.

— Гарри? — окликнул голос Сьюзен.

Когда Гарри повернулся, та схватила его за руку и подвела к мужчине и женщине, которые, судя по виду, были её родителями.

— Мам, пап, это Гарри Поттер. Гарри, это мои родители, а этот вот маленький чертёнок — мой брат Сэм.

Мальчик семи-восьми лет, которого Гарри прежде не заметил, с любопытством уставился на него.

— Приятно познакомиться, мистер Боунс, миссис Боунс. Привет, Сэм, — вежливо кивнул Гарри.

— Взаимно, дорогой. Сьюзи много о тебе писала, — сказала миссис Боунс, в то время как мистер Боунс пожал Гарри руку.

— Мам, а ещё я пригласила Гарри и пару других друзей к нам в гости, — добавила Сьюзен.

— Куда именно? — спросил её отец.

Этот вопрос изрядно озадачил Гарри. Это была такая завуалированная форма отказа? Но, прежде чем он успел обдумать это, Сьюзен сказала:

— Думаю, что в домик.

Увидев растерянное выражение на лице Гарри, миссис Боунс пояснила:

— У нас есть поместье и летний домик. Надеюсь, когда-нибудь Сьюзи пригласит вас и туда, и туда.

Затем Сьюзен начала представлять родителям Ханну и Тонкс, а Гарри сообразил, что его дядя и тётя наверняка ждали его с другой стороны барьера. Он сказал об этом Тонкс и, после прощания с Гермионой и Невиллом, вскоре оказался вытянут Дорой с платформы в магловский мир. Её родители следовали прямо за ними.

— Ты опоздал, мальчишка! — рявкнул дядя Вернон, стоявший неподалёку от колонны, разделявшей платформы 9 и 10. — Я уже подумывал о том, не оставить ли...

— Заткнитесь, Дурсль, и слушайте меня, — холодно сказала Андромеда, выступая вперёд. Глаза Доры зажглись в предвкушении.

— И кто, чёрт возьми, вы... А-А-А-А-А! — вскрикнул Вернон, чей указательный палец на правой руке неожиданно превратился в креветку. Гарри обеспокоился, что вопль его дяди привлечёт внимание, но все вокруг почему-то их игнорировали.

— А ну немедленно исправь... А-А-А-А-А! — на этот раз средний палец Вернона превратился в маленькую змейку, начавшую оглядываться по сторонам со скучающим видом.

— Я бы посоветовал вам прислушаться к моей супруге. В гневе она страшна, поверьте мне, — дружелюбно сказал Тед Тонкс.

Тётя Петунья выглядела так, словно готова была потерять сознание.

— Отлично, теперь, когда я привлекла ваше внимание, советую вам молчать и внимательно меня слушать, — Андромеда сделала паузу. Когда Вернон не стал перебивать, она продолжила: — Это касается Гарри. Как я поняла, вы не слишком хорошо с ним обращались. И, если бы не необходимость его защищать, я бы заставила вас пожалеть об этом. Однако сейчас я не намереваюсь говорить о прошлом. Просто сообщаю: вы не будете никоим образом плохо обходиться с Гарри, пока он будет жить у вас. Вам ясно?

— Извините, — прошипел Вернон, — но я не понимаю, какое вам дело до того, как мы обращаемся с этим неблагодарным мелким... А-А-А-А-А! — его безымянный палец расправил крылья и превратился в стрекозу.

Петунья упала в обморок.

— Как я сказала, — продолжила Андромеда таким тоном, словно ничего не произошло, — вы не будете плохо с ним обращаться. И даже не думайте, что сможете остаться безнаказанными за подобное. Через три недели я приду за Гарри, и если узнаю от него, что вы продолжили вести себя по-прежнему, — эти пальцы покажутся вам дешёвыми ярмарочными фокусами.

— Почему вы просто не заберёте мальчишку к себе, раз уж вам есть до него такое дело? — визгливо спросила Петунья, которую Тед успел привести в чувство.

Андромеда вздохнула:

— Я хотела сделать это уже давно, и сделала бы, если бы знала, где вы жили. Дамблдор не пожелал рассказывать мне, настаивая, что это было для блага Гарри. Но как вы могли так поступать с сыном Лили? Она любила вас до самой смерти. Она часто говорила мне, как хотела бы, чтобы вы отбросили предрассудки и хотя бы поговорили с ней. Я говорила ей, что оно того не стоило, и, похоже, оказалась права. Вы недостойны быть в родстве с такой замечательной женщиной, какой была Лили Поттер, — последние слова она произнесла с неприкрытым отвращением.

— Лили была ненормальной! — крикнула Петунья. — Ненормальной, которая только и делала, что превращала блюдца в стаканы; она и её бесполезный муженёк заслужили...

— ЗАТКНИТЕСЬ!

Все резко повернулись к Гарри. На его лице была написана такая ярость, что даже Андромеда отступила на шаг.

— И не говорите больше так о моих родителях, —добавил он, тяжело дыша.

На пару секунд повисло молчание. Наконец Вернон взревел:

— Как ты смеешь, наглый мелкий... А-А-А-А-А!

Его мизинец превратился в большую гусеницу.

Андромеда посмотрела на свои часы:

— Я не могу больше тратить на вас время, так что повторяю последний раз: вы не будете плохо обходиться с Гарри, ни в физическом, ни в психологическом плане. И лучше бы ему набрать пару фунтов веса к моменту, когда я приду я забрать. Если же вы решите проявить смелость и проигнорировать это предупреждение, — просто пошли мне сову, Гарри. Надеюсь, — она снова посмотрела на Дурслей, — я понятно выразилась?

— Понятней не бывает, дорогая, — пробормотал Тед. Тонкс хихикнула.

— Тогда до встречи через три недели. В ваших интересах, чтобы это произошло не раньше.

Андромеда взмахнула палочкой, и всё вокруг стало более шумным. Гарри сообразил, что она использовала какие-то чары приватности.

— А моя рука? — спросил Вернон негромким, но полным ярости голосом, указывая на свои трансфигурированные пальцы.

— Она послужит вам напоминанием на ближайшее будущее. Не волнуйтесь, к завтрашнему утру это пройдёт. По крайней мере, я так полагаю, — добавила Андромеда с усмешкой.

Тонкс заключила Гарри в крепкие объятия.

— Не позволяй им действовать тебе на нервы, — шепнула она. — А если попытаются тебя обидеть — сразу шли Ядвигу.

Гарри улыбнулся и кивнул.

— Парень, я жду! — гаркнул Вернон.

Не желая больше испытывать удачу, Гарри помахал Тонксам и последовал за Дурслями к их машине. Сев в машину, он повернулся и обнаружил, что Тонксы исчезли. Он тихо вздохнул, надеясь, что это не выйдет ему боком.

Поездка прошла в гробовом молчании. Если Вернону и трудно было управлять машиной с трансфигурированными пальцами, он никак это не комментировал. Тётя Петунья сидела с каменным лицом, напоминая статую, и если бы не редкие беглые взгляды на отражение Гарри в зеркале, тот бы заподозрил, что Андромеда её прокляла.

Когда они вышли из машины у дома номер четыре по Тисовой улице, Гарри не мог отделаться от ощущения, что что-то пойдёт не так. И не был разочарован. Едва они оказались за пределами видимости соседей, Вернон схватил его за воротник:

— Слушай меня внимательно, мальчишка. Ты запрёшь эту драную сову в чулан, и скажешь этой... женщине, что мы хорошо с тобой обращались, если хочешь вообще дожить до её прихода! Иначе...

— Иначе что?

Голова Вернона повернулась так резко, что в шее у него хрустнуло. Андромеда Тонкс стояла у стены дома, покручивая между пальцев свою волшебную палочку.

— Видите ли, я подозревала, что у вас могут быть задние мысли по поводу нашего соглашения. Значит, вам нужно ещё одно напоминание.

Она взмахнула палочкой, и большой палец дяди Вернона превратился в слизняка.

Петунья снова упала в обморок.

Гарри сидел на своей кровати, пребывая в тоскливом настроении. Прошло две недели с его возвращения на Тисовую улицу, но от его друзей не было ни слуху ни духу. Он ожидал, что Тонкс и Сьюзен будут ему писать, но они этого не делали. По прошествии недели он решился сам написать им, но они не ответили. Рассерженная Ядвига, вернувшаяся без письма, долго и гневно ухала, но Гарри не стал задумываться, что это могло значить. Он задавался вопросом, придёт ли за ним миссис Тонкс через неделю. Ему даже не хотелось представлять, что сделают Дурсли в противном случае.

Единственным положительным моментом было то, что Дурсли его больше не донимали. Они просто игнорировали его, что Гарри вполне устраивало... но после года магии, приключений и близости к друзьям сидение в своей комнате сводило его с ума. Дадли избегал его как огня; Гарри намеревался подкалывать его, намекая на возможность применения магии, но кузен не оставался с ним в одной комнате больше чем на три секунды. Гарри подозревал, что Петунья предупредила его держаться подальше, или он догадался сам, увидев произошедшее с пальцами отца.

Он рассеянно смотрел на кусты, росшие под его окном, и вдруг заметил, что оттуда на него смотрели чьи-то глаза!

— Кто там? Покажись! — шёпотом крикнул он, стараясь не пугаться.

Через мгновение перед ним возникло странное, низкое, большеухое существо:

— Это Добби, сэр! Домовой эльф Добби.

Через десять минут изрядно озадаченный и раздражённый Гарри всё ещё спорил с эльфом:

— Мне всё равно, что ты делаешь, Добби; я всё равно вернусь в Хогвартс. И лучше бы тебе вернуть мне письма. Я очень не люблю тех, кто встаёт между мной и моими друзьями.

Уши Добби печально поникли:

— У Добби не остаётся другого выхода, сэр. Добби должен это сделать, для безопасности Гарри Поттера. Сэр не должен вернуться в Хогвартс...

Добби щёлкнул пальцами, и, к ужасу Гарри, его сундук вспыхнул ярким пламенем.

— Добби очень жаль, Гарри Поттер сэр, но это для блага Гарри Поттера.

Гарри сам не знал, как он предвидел следующие события, но рывком, которому позавидовал бы любой ловец, он выхватил письма из руки Добби за долю секунды до того, как эльф исчез с негромким хлопком. Он не успел ни взглянуть на них, ни перевести взгляд на свой сундук, потому что рядом послышался ещё один хлопок.

Рядом с ним возникла миссис Тонкс, и, прежде чем Гарри успел опомниться, она взмахнула палочкой и потушила огонь. Затем повернулась к нему и спросила, слегка раздражённо:

— Что тут происходит?

Не успел Гарри начать объяснять, как в открытое окно влетела большая сипуха, затем уронившая ему на колени выглядевший официальным конверт. Он сломал печать, на которой были оттиснуты две буквы М, и достал письмо. В том сообщалось, что он нарушил закон об использовании магии несовершеннолетними, и предупреждалось, что за повтор подобного его могут исключить из Хогвартса. Он жалобно посмотрел на Андромеду, всё ещё ждавшую объяснений, и, вздохнув, приступил к рассказу.

Через десять минут Андромеда Тонкс была в ярости. Она уже две недели крайне волновалась за Гарри: он не только проигнорировал все письма Доры, но и не ответил на письма своих остальных друзей. Она знала об этом, потому что Сьюзен и Гермиона писали Доре, выражая беспокойство. Она не раз порывалась проведать Гарри, но Тед удерживал её. "Возможно, он просто приходит в себя после такого насыщенного года," — говорил он. Но после двух недель она наконец не выдержала.

Появившись в его комнате и увидев Гарри, державшего стопку писем, она ощутила лёгкое возмущение. Он получил письма, но даже не открыл их? И зачем он поджёг свой сундук? Но после его рассказа её раздражение сменилось гневом на пронырливого домовика. Она была уверена, что его подослал кто-то, желавший напугать или навредить Гарри. Глубоко вздохнув и отчасти успокоившись, она принялась размышлять, что делать дальше. Первым делом стоило разобраться с Министерством. У неё была подруга, которая могла официально проверить палочку Гарри и снять с него обвинение.

Трансгрессировав обратно домой, она увидела свою дочь, с тревогой ожидавшую её:

— Что с ним случилось? Он в порядке?

— Да, в порядке, — ответила Андромеда, хватая перо с пергаментом и начиная писать письмо. — Это долгая история.. мне надо бежать, пока он не попал в дополнительные неприятности. Как только вернусь, объясню.

Отдав письмо семейному филину, она затем трансгрессировала прочь.

Тонкс вздохнула. Последние несколько дней она очень волновалась за Гарри. Она послала ему письмо всего через день после приезда, но их филин Уолтер вернулся без ответа, выглядя здорово взъерошенным. Она решила, что Гарри мог быть занят и ответит позднее, но после недели такие мысли её уже не успокаивали. В конце концов, Гарри имел свойство притягивать к себе неприятности. Письма Сьюзен и Гермионы, спрашивавшие, не получала ли она ответа от Гарри, только усугубили дело. Она постоянно терзалась мыслями о том, что с ним могло произойти.

Даже то, что её мама вернулась от него и сказала, что он был в порядке, не до конца успокоило Тонкс. "Гарри, ты сведёшь меня с ума, серьёзно!"

Она сидела у окна, ожидая возвращения матери, когда неожиданно заметила белую точку в небе. Неужели это была...

— Ядвига?! — радостно воскликнула она, вскакивая.

Полярная сова приземлилась на её протянутые руки, и Тонкс осторожно погладила её по перьям. Ядвига довольно ухнула и протянула лапу, к которой было привязано письмо. Улыбнувшись, Тонкс распечатала его и принялась читать.

Дорогая Дора,

Как у тебя дела? Ты по мне соскучилась? Потому что я очень соскучился! Ты, наверное, спросишь, почему я отвечаю только сейчас. Дело в том, что я получил все твои письма только час назад. Спроси миссис Тонкс, она объяснит подробнее.

Чем ты занята? Дурсли, если ты волновалась, обращаются со мной нормально, — угроза миссис Тонкс правда сработала! Хотя я не очень удивлён. Ты уже получила свои результаты СОВ? Судя по второму письму, ты волновалась обо мне. Извини, пожалуйста, что так вышло; будь у меня возможность, я ответил бы сразу. Я даже послал тебе письмо неделю назад, но, видимо, оно до тебя не дошло. Заверяю, Ядвига в этом не виновата.

Признаться, не получив от тебя ответа, я расстроился, и даже на мгновение подумал, что ты просто забыла обо мне. Извини за это, ладно? Я с нетерпением жду следующей недели, когда наконец смогу выбраться от Дурслей и снова увидеть тебя.

Всегда твой,

Гарри

Тонкс невольно улыбнулась. Гарри и правда был в порядке! Правда, она и слегка обиделась: почему он не объяснил, что произошло, и сказал ей спросить у матери? Надувшись, она взяла перо и пергамент, принявшись писать ответ:

Гарри,

Я жутко по тебе соскучилась! И да, очень волновалась. Когда Герм и Сью написали, что тоже не получили от тебя ответа, я рассказала маме. Она делала вид, что спокойна, но я знаю, что она тоже очень за тебя переживала.

Результаты СОВ ещё не пришли. Напомни мне дать тебе подзатыльник за то, что ты их упомянул! Недавно заглядывала Гестия; мы поболтали о всяком девчачьем, но особенно весело было спрашивать её об Эдварде. Представляешь, они вместе ходили в кафе мадам Паддифут, а потом... хотя нет, деталями я тебя мучить не стану. У меня такое чувство, что ты этого не оценишь.

Я слышу, мама вернулась. Так что пойду и буду её донимать, пока она всё не расскажет. До скорого!

С любовью,

Н. Тонкс

* * *

Сьюзен Боунс сидела под "своим деревом". Она приходила сюда с тех самых пор, как себя помнила; это было её любимое место. Иногда она просто сидела и размышляла, иногда дремала, иногда читала книгу. Это был её собственный маленький мир, где её никто не беспокоил.

В данный момент её мысли вращались вокруг Гарри Поттера. Кто-то бы мог подумать, что она в него влюбилась, но на самом деле она относилась к нему скорее как к брату. И была уверена, что он относится к ней так же.

Она очень тревожилась, потому что Гарри не отвечал на её письма. Через десять дней без ответа она написала Тонкс, надеясь, что Гарри поддерживал переписку хотя бы с ней, но та в ответном письме сообщила, что тоже не получила ответа. Это заставило Сьюзен волноваться ещё сильнее; она мало что знала о домашней жизни Гарри, но его поношенная одежда и худощавое сложение заставляли подозревать, что та была не очень хорошей.

Она была так погружена в мысли, что не заметила, как к ней с неба спикировала полярная сова. Увидев, что подруга хозяина её даже не заметила, Ядвига нетерпеливо ухнула. В конце концов, у Гарри для неё была работа.

Сьюзен подскочила от неожиданности. Сначала она рассердилась, что её оторвали от раздумий, но расплылась в улыбке, едва заметив белую сову:

— Какая ты красивая! Завидую твоему хозяину. У тебя для меня письмо? От кого?

Ядвига протянула ногу, позволяя Сьюзен отвязать письмо. Едва та это сделала, сова взмыла вверх, улетая прочь. Сьюзен достала письмо из конверта и первым делом бросила взгляд на подпись.

Гарри.

Ощутив немалое облегчение, она принялась читать.

Дорогая Сью,

Как у тебя дела? Первым делом я бы хотел извиниться. Я знаю, что ты за меня переживала (Тонкс написала мне о твоём письме). Но заверяю, я бы обязательно ответил, если бы имел возможность. Как я узнал несколько часов назад, мои письма перехватывал домовой эльф. Знаю, звучит безумно, но мне, видимо, стоит привыкнуть к безумным вещам.

Несколько часов назад я получил все твои письма — мне пришлось буквально выхватить их у этого эльфа, прежде чем он исчез. Признаться, я немного расстроился, когда не получил ни от кого ответа, но теперь понимаю, как глупо было считать, что вы обо мне забыли. Извини, пожалуйста, и за это.

Отвечая на твои вопросы: моё лето было неплохим. Родственники меня игнорируют, что с их стороны более чем мило. Ты, возможно, уже знаешь, что они не самые приятные люди, и задаёшься вопросом, почему они изменили отношение ко мне. Дело в том, что миссис Тонкс напугала их до чёртиков. Это было шикарно! Когда мы снова встретимся, я расскажу тебе подробнее.

Моя сова, Ядвига, наверняка улетела сразу после доставки письма. Не обижайся на это: я сам попросил её не ждать, потому что мне нужно ещё написать Гермионе. Она, помимо прочего, очень переживает, не забываю ли я делать задания на лето. Серьёзно, дай ей волю, она бы вышла замуж за книжный шкаф! В любом случае, пока что это всё. До скорой встречи, и передавай привет Сэму.

Всегда твой,

Гарри

Заулыбавшись, Сьюзен вскочила и побежала обратно в дом, чувствуя себя более счастливой, чем за всё лето. По пути она ткнула пальцем ничего не подозревавшего Сэма, заставив того пискнуть от неожиданности, но даже не обернулась. Ей нужно было написать письмо.

Тем временем в доме четыре по Тисовой улице Альбус Дамблдор переваривал информацию, полученную от Гарри Поттера и слегка разозлённой Андромеды Тонкс. Говоря по правде, он слегка опасался этой женщины. Он наблюдал за сёстрами Блэк, когда те учились в Хогвартсе, и, судя по всему, Андромеда была наиболее грозной из трёх. Она просто редко это демонстрировала. Он знал, что она всё ещё сердилась на него за то, что не смогла взять Гарри к себе, и надеялся, что произошедшее не заставит её выйти из себя. Беллатриса была более чем опасным противником, и он не хотел без нужды проверять боевые навыки Андромеды.

— Признаю, мне неизвестен домовой эльф по имени Добби. Но, как вы понимаете, я не могу знать всех домовых эльфов; в основном я знаком с теми, что работают в Хогвартсе. Заверяю, я снял все чары, наложенные Добби, и теперь совам ничто не будет мешать.

Андромеда не была удовлетворена:

— Вы вроде бы говорили, что здесь Гарри будет под защитой?

Она довольно отметила, что после этих слов блеск в глазах Дамблдора померк. Директор вздохнул:

— Я... действительно допустил ошибку. Защита должна была не пропускать людей с Тёмной Меткой. Мне не пришло в голову, что кто-то мог использовать домовика, чтобы шпионить за Гарри.

— Шпионить? Вас волнует это? А что, если бы этому эльфу приказали похитить Гарри?! Судя по тому, что он перенёсся прямо к нему в комнату, это было бы не слишком сложно!

Дамблдор внутренне поёжился:

— Право же, Андромеда, не нужно так выходить из себя. Признаю, я допустил серьёзный просчёт, оставив такие бреши в защите, но теперь это исправлено. Никто с недобрыми намерениями не сможет проникнуть за защиту, пока Гарри не станет совершеннолетним.

— Но почему вы не можете установить такую защиту на мой дом? Живущие здесь люди имеют куда более недобрые намерения, чем некоторые Пожиратели.

— Я ведь уже объяснял это, Андромеда. Самопожертвование Лили означает, что он будет в безопасности, пока живёт со своими кровными родственниками, а Петунья — единственный оставшийся родственник. И я уверен, что она всё-таки испытывает к мальчику некоторую привязанность, несмотря на...

* * *

Гарри, находившийся снаружи наложенных чар приватности, не слышал разговора, и только с изумлением увидел, как Андромеда Тонкс выхватила палочку и рубанула ей с такой скоростью, что Дамблдор не успел отреагировать. Директор застыл в шоке, обнаружив, что его серебристая борода сменилась длинными зеленоватыми червями.

Трансгрессия при помощи другого человека обычно вызывала довольно неприятные ощущения, а именно тошноту и подкашивающиеся ноги. Гарри сейчас испытывал именно такие эффекты, и решил, что полёты ему нравились куда больше.

Миссис Тонкс с тревогой посмотрела на него. Не желая выдавать слабость, Гарри одними губами пробормотал "Я в порядке". Андромеду это, кажется, не убедило, но она крикнула:

— Дора, он здесь!

Через мгновение откуда-то послышался радостный визг "Га-а-арри-и-и-и!" Едва Гарри развернулся, как в него врезалась фиолетовая ракета, повалившая его на пол.

Он напрягся в ожидании удара об пол, но совершенно его не ощутил. Зато ощутил, как его лицо уткнулось Тонкс прямо в грудь. Густо покраснев, он попытался выпутаться из объятий девушки, но, к её чести, она сама быстро отстранилась и посмотрела на него с широченной улыбкой, совершенно не заботясь о том, что три секунды назад опрокинула его на пол. Кстати, о поле...

Гарри оглянулся и увидел миссис Тонкс, направлявшую палочку на то место, куда они упали. Очевидно, она использовала какие-то смягчающие чары.

— Э... спасибо, миссис Тонкс.

— Я к такому привыкла, дорогой. Дора любит приветствовать людей таким образом. И можешь звать меня Андромедой, или даже Анди, — она отменила чары и повернулась. — Располагайся. Если ты проголодался — в холодильнике есть еда. Дора тебе тут всё покажет, а через час будет готов обед.

Тонкс обхватила Гарри за плечи и потянула показывать дом. Тот был не слишком вычурным, и в чём-то напоминал дом Дурслей. Однако в нём совершенно отсутствовала неуютная стерильность. Это место действительно ощущалось домом. Тёплым, умеренно хаотичным и, что особенно важно, волшебным. Гарри никогда прежде не бывал в волшебном доме. Хотя, судя по количеству магловских приспособлений, это был не полностью волшебный дом. Электродуховка на кухне спокойно соседствовала со сковородкой, мывшей в раковине саму себя. Прежде чем Гарри успел заметить что-нибудь ещё, Тонкс потянула его вверх по лестнице.

— А это моя комната, — с гордостью объявила она.

В комнате царил куда больший бардак, чем в остальном доме. Там и тут была разложена одежда, в углу громоздились стопки книг, на письменном столе, рядом со шкафом, стоял компьютер, а на трюмо — небольшой стереопроигрыватель, рядом с которым были сложены кассеты. Стены были увешаны постерами с "Голлихэдскими гарпиями", "Ведуньями", "Битлз" и героями разных фильмов, включая Рэмбо. А также несколькими фотографиями самой Тонкс. Гарри обратил внимание, что на некоторых из них она меняла цвет волос. Он повернулся к Тонкс; та как раз закончила собирать бельё с пола и бросила его в корзину рядом с дверью, где то сразу исчезло.

— Это для стирки, — объяснила она, заметив удивлённый взгляд Гарри. — Я чересчур ленива, чтобы носить всё вниз, так что у меня накапливалась грязная одежда, и мне становилось нечего носить. Мама установила эту корзину на мой десятый день рождения.

— У вас столько обычных вещей. Я думал, волшебники не пользуются магловской электроникой?

— Мой папа — маглорождённый, — объяснила Тонкс, скручивая остальную одежду в большой комок, — и считает, что некоторые вещи лучше делать магловскими методами. Мама сначала ему не верила, но теперь и жизни не мыслит без духовки или холодильника. К тому же ей удобно хранить кое-какие документы по работе у меня на компьютере. Конечно, мне приходится прятать всякие непристойные видео, но, думаю, она бы их всё равно не нашла, — она бросила комок в корзину.

— Не... пристойные? То есть... — Гарри густо покраснел.

— Ой, да ладно тебе! Только не говори, что не смотрел на мою грудь.

Гарри покраснел ещё сильнее. Он ничего подобного не делал!

— Расслабься, Гарри, я шучу. С тобой это так легко! — рассмеялась Тонкс.

Гарри изобразил на лице задумчивость:

— А ты знаешь, что Невилл в тебя тайно влюблён?

— Не-а, слабая попытка. Чтобы меня обмануть, нужно много практики. И потом, я знаю, что Невилл заглядывается на Ханну.

— Откуда ты это знаешь? — Гарри был несколько удивлён.

— Ну серьёзно! Как можно пропустить все те взгляды, которыми они обмениваются, когда думают, что их никто не видит? Эх, молодо-зелено... — Тонкс преувеличенно вздохнула.

Гарри задумался. Он не замечал, чтобы Невилл с Ханной обменивались какими-то взглядами, но, с другой стороны, они сидели вместе на травологии, и даже в поездке на Хогвартс-экспрессе. Он задался вопросом, как Тонкс подмечала такие мелкие детали, зачастую игнорируя многое другое. И это побудило задать его вопрос, уже давно его донимавший.

— Дора, я могу тебя кое о чём спросить?

Тонкс кивнула.

— Я заметил, что всякий раз, когда я тебя вижу, ты меняешь какие-то детали внешности. Иногда чуть уменьшаешь рост, иногда делаешь щёки более пухлыми, а иногда вообще меняешь всё лицо.

— Ага, я люблю играть с собой, — подмигнула Тонкс.

Не обратив внимания на возможный двойной смысл, Гарри наконец задал вопрос:

— Так как... ты выглядишь на самом деле?

Она пристально посмотрела на него, словно оценивая, был ли он достойным для посвящения в тайну. А потом её лицо неожиданно изменилось. Она не стала хмуриться, как обычно делала перед трансформациями (возможно, для принятия естественной внешности не требовалась концентрация), изменение просто произошло.

Её щеки перестали быть округлыми, а волосы стали тёмными, с каштановым отливом. Её лицо сохранило форму сердечка, унаследованную от отца, но теперь она выглядела куда больше похожей на Андромеду. У неё была та же бледная кожа, чуть выдающаяся челюсть и прямой нос. Гарри подумал, что в этой внешности было что-то смутно аристократическое.

— Здорово выглядишь. Зачем тебе менять такую внешность? — спросил он, надеясь, что это был не личный вопрос.

— Она напоминает мне о тёте Белле, — коротко ответила Тонкс.

— О, — только и сказал Гарри, чувствуя, что уже и так достаточно нарушил её личное пространство.

Последовало несколько секунд неловкого молчания. Затем Тонкс сменила внешность обратно, снова обзаведясь округлыми щеками, носом кнопкой и большими глазами.

— Видел бы ты себя со стороны! — хихикнула она. — Ты даже не знаешь, кто такая тётя Белла, а уже делаешь вид, что не хочешь расспрашивать дальше. Будь на твоём месте Гермиона, она бы меня донимала, пока я не выложила ей всю свою родословную на четырнадцать поколений назад.

— Ну... это же личный вопрос, верно? Наверное, если бы ты хотела рассказать мне, то просто бы это сделала, — неуверенно сказал Гарри.

Тонкс просияла:

— Какой же ты всё-таки замечательный! Как-нибудь я тебе расскажу, но не сейчас. Не хочу портить себе настроение, особенно рано утром.

— Но уже почти полдень!

Она наградила его взглядом, в котором читалось "заткнись и делай как я говорю", и Гарри несколько смутился. Через несколько секунд Тонкс принялась расспрашивать его о том, как проходило лето, и вскоре они уже непринуждённо болтали.

* * *

Обед в доме Тонксов был просто восхитительным. По настоянию Андромеды Гарри положил себе добавки каждого блюда, и наелся до такой степени, что не мог встать из-за стола. Андромеда улыбнулась и пообещала, что до возвращения в Хогвартс он наберёт несколько фунтов веса.

— А у тебя есть какое-нибудь любимое блюдо, Гарри? — спросила она, зачерпывая мороженое из миски.

Гарри смутился. Тонкс, заметившая это, его подбодрила:

— Не стесняйся, Гарри. Мама не каждый день предлагает приготовить твоё любимое блюдо, — заметив, как посмотрела на неё Андромеда, она поспешно добавила: — Ну, может, один раз... или три... в неделю.

Андромеда с улыбкой покачала головой и снова вопросительно взглянула на Гарри.

— Ну... было бы здорово поесть пирог с патокой, — пробормотал Гарри, смутившийся ещё сильнее.

Андромеда опять улыбнулась и положила ему на тарелку большую порцию мороженого:

— Кстати, скоро должна прийти моя подруга из Министерства. Она проверит твою палочку на предмет последних заклинаний, и так с тебя будет снято обвинение.

Едва она договорила, огонь в камине позеленел и взметнулся, и из него вышла высокая ведьма в чёрной мантии. Подскочив от неожиданности, Гарри потянулся за палочкой, только чтобы вспомнить, что оставил её в комнате Доры.

— Здравствуй, Ами. Хочешь мороженого? Мы как раз заканчиваем, — сказала Андромеда, словно выходящие из каминов ведьмы были для неё обычным зрелищем.

— Не откажусь, — ответила женщина. Затем она остановила взгляд на Гарри. — Моя племянница высоко отзывается о вас, мистер Поттер. И в целом часто упоминает.

— Э... правда? — спросил Гарри, чувствуя себя глупо.

Он заметил, что Тонкс боролась со смехом. Что здесь было смешного? И кем была племянница этой женщины?

На выручку ему пришла Андромеда:

— Гарри, это моя подруга Амелия Боунс. Она возглавляет Отдел магического правопорядка в Министерстве магии. Ты ведь уже знаком с её племянницей Сьюзен?

Ощутив заметное облегчение, Гарри кивнул.

— Здравствуйте, мадам. Сьюзен — моя хорошая подруга, — сказал он с некоторой уверенностью, приданной тем, что Сью так хорошо о нём отзывалась.

Женщина слегка улыбнулась:

— Зная вашего отца, я была несколько удивлена, узнав, что вы оказались куда менее... склонным к озорству. Но, с другой стороны, вы и сын Лили.

Они с Андромедой коротко хмыкнули, и Гарри ощутил прилив радости от того, что ещё кто-то знал его родителей.

— Вы хорошо их знали, мадам Боунс? — вежливо спросил он.

— Гарри, думаю, в неформальной остановке ты можешь называть меня просто Амелией. И да, я знала их, хоть и не очень близко. В тот год, когда я стала старостой школы, Лили назначили старостой пятого курса. Она порой жаловалась, как Джеймс Поттер увивался за ней и приглашал на свидания при каждой возможности. Но я знала, что он ей тоже нравился. Мы с Анди даже поспорили, через какое время после выпуска из Хогвартса Джеймс сделает Лили предложение.

— И кто выиграл? — с живым интересом спросила Тонкс.

— Никто, — хмыкнула Андромеда. — Я ставила на два года, Ами — на три. А он сделал предложение через три месяца.

Тонкс хихикнула, а Гарри широко улыбнулся.

— Ладно, поговорить мы можем и в другой раз, а сейчас перейдём к делу, — Амелия приобрела официальный вид. — Можете показать мне свою палочку, Гарри? Насколько мне известно, вас обвинили в наложении поджигающего заклинания. Верно? Тогда принесите палочку.

Гарри сбегал за палочкой и вернулся. Амелия наложила "Приор Инкантато", и заклинание показало, что последним заклинанием были чары щекотки, применённые чуть больше трёх недель назад. Гарри вспомнил, что наложил эти чары на Сьюзен, и его щёки покраснели. К счастью, этого никто не заметил, и Амелия вполне удовлетворилась результатом. Вскоре она взяла щепотку какого-то порошка из вазочки на каминной полке, бросила его в огонь, отчего тот снова позеленел, и скрылась в камине.

— А как она это делает? — спросил Гарри, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Каминная сеть, — ответила Тонкс. — Большая часть каминов в домах волшебников соединены в такую, примерно как телефоны у маглов. Волшебники очень часто путешествуют таким образом.

— Круто! — воскликнул Гарри. Тонксы рассмеялись.

* * *

Гарри с Тонкс возвращались из кино. Тонкс питала немалую слабость к фильмам. Она выбрала фильм с наибольшим количеством романтики, и к его концу ревела в три ручья. Гарри пребывал в немалом смущении, не имея понятия, что в такой ситуации делать.

— Ну не плачь, Тонкс, ведь в конце у них всё стало хорошо, — сказал он.

— Но это было та-а-ак мило! — всхлипнула она. — И после всего, что с ними произошло, они всё же поженились!

Гарри не знал, что ещё сказать, так что остаток пути до дома Тонксов проделал молча. Тонкс всё ещё утирала слёзы, когда Андромеда открыла дверь.

— Насколько всё было плохо? — с сочувствием спросила она Гарри.

Гарри ожидал, что она потребует объяснений из-за того, что её дочь плакала, но, видимо, это было не такой уж редкостью. Они вошли внутрь, и через несколько секунд им навстречу вышел вернувшийся с работы Тед Тонкс.

— А, Гарри! Наконец-то ты здесь. Эти двое уже пару недель только и говорили, что о тебе. Всё в порядке? — спросил он, пока Андромеда брала у Гарри плащ.

— Да, мистер Тонкс, спасибо. Как прошёл ваш день?

Тед вздохнул:

— Хотелось бы мне сказать, что хорошо, но министр — полный идиот. Он поверит чему угодно, если сунуть ему в карман несколько золотых монет. И, прошу, зови меня просто Тед.

— Что случилось, дорогой? — спросила Андромеда, ставя перед мужем тарелку горячего супа и садясь рядом.

— Старый Люси Малфой опять сделал кучу "пожертвований", и Фадж снял с него обвинения во владении незаконными тёмными артефактами. Ума не приложу, почему люди избрали его министром. А вы чем были заняты? И почему у тебя красные глаза, Дора? — с беспокойством спросил он, посмотрев на дочь.

Андромеда махнула рукой:

— А, они пошли в кино, и она выбрала романтический фильм. Не могу сказать, что я удивлена.

Тед ощутимо расслабился, хотя и продолжал ощущать некоторое напряжение. Всякий раз, когда они с дочерью ходили на романтические фильмы, та ревела. После первого раза он думал, что, возможно, фильм просто был очень трогательным, и он не до конца это уловил, но подобное повторялось раз за разом. Тед любил свою дочь больше всего на свете, и поэтому такая реакция его несколько тревожила. Его жена заверяла его, что некоторые девочки так реагируют на романтические произведения, но также признавала, что они обычно куда больше увлекаются косметикой, одеждой и тому подобным. Он ничуть не возражал против подобного (считая, что такие девочки чем-то подобны парням, увлекающимся бодибилдингом), но понимал, что его дочь не слишком интересовалась девчачьими штучками. Он подозревал, что это всё имело связь также с тем, что она встречалась с самыми разными парнями, и, судя по всему, многие из них её обидели. Он не раз порывался что-нибудь с этим сделать, но Андромеда удерживала его, говоря, что Доре стоило научиться на своим ошибках, и что она могла здорово рассердиться, если бы он влез в её личную жизнь.

Так что Тед решил не вмешиваться. Собственно говоря, это не было для него впервые. Когда Дора ещё только начинала учиться в Хогвартсе, они с Андромедой несколько раз получали письма от её декана профессора Стебль, описывавшие учинённые их дочерью неприятности. В ответных письмах Тед заверил, что поговорит с дочерью. И, строго говоря, он поговорил... но не велел ей прекратить учинять хаос, а посоветовал не попадаться. Возможно, это было и неправильно, но он не мог удержаться. И, к её чести, Дора больше почти не попадалась. Он опасался, что Андромеда когда-нибудь узнает об этом совете, но решил, что оно того стоило.

Чего не знали ни Тед, ни Дора, так это того, что Андромеда уже давно прознала про этот совет. Сначала она была откровенно поражена, но потом, задумавшись, поняла, что не возражает. Она хотела подарить дочери детство, которого не было у неё самой. Хотела, чтобы её дочь была избалованной. В её детстве Андромеде не дозволялось плакать на публике или говорить с парнями без необходимости. От неё требовали быть в числе лучших учениц и угрожали, что изгонят из семьи, если получат хоть одно письмо от учителей. Единственным развлечением для неё было чтение книг в библиотеке и разговоры с сёстрами. Последнее было до странного интересным. Белла постоянно жаловалась на "поганых грязнокровок" и "предателей крови", заявляя, что их нужно было изгнать отовсюду, а Цисси болтала о "приличных" девчачьих вещах вроде платьев, балов и доступных чистокровных холостяков. Андромеда никогда не была с ними на одной волне, и порой удивлялась, как при одном и том же воспитании они оказались такими разными.

Единственным членом семьи, с которым ей было комфортно, был её двоюродный брат Сириус. И, когда он сбежал от дяди Ориона и тёти Вальбурги, Андромеда решилась сделать то же самое, послав к чёрту "честь семьи". Позднее в тот же год она призналась своему парню Теду Тонксу, что хочет сбежать сразу после выпуска. Месяцем позже Тед предложил ей переехать жить к нему. Андромеда сначала отказалась: они встречались только год, и она не хотела обременять парня, не будучи способной ничем ему отплатить. В итоге она спросила Сириуса, не сможет ли он помочь ей с работой. Тот сначала отнёсся к её словам с подозрением, и тогда она рассказала ему о своих планах сбежать из блэковской тюрьмы, где ей грозил брачный контракт с наследником Селвинов.

Сириус отреагировал на это возгласом радости и крепкими объятиями, затем воскликнув, что всегда верил в неё. Чуть успокоившись, он пообещал поговорить с отцом Джеймса Поттера, у которого хватало связей, и посоветовал ей сосредоточиться над подготовке к ЖАБА.

Через неделю Джеймс и Сириус встретили её, когда она шла из библиотеки. Она знала Джеймса Поттера, но никогда не разговаривала с ним, в основном потому, что общение слизеринцев с гриффиндорцами было редкостью. Однако черноволосый парень в очках не выказал никаких предубеждений, заговорив с ней так, будто они были давними друзьями. Очевидно, слова Сириуса было для него достаточно.

Они спросили её, какую работу она искала, и какую плату хотела бы получать. Андромеда рассказала, что ей хорошо давались зельеварение, защита от Тёмных искусств, трансфигурация и основы политики. Она уточнила, что в политику идти не хочет, понимая, что её семья наверняка изгонит её, и это создаст плохую репутацию. Она предположила, что могла бы работать взломщиком проклятий в Гринготтсе, или в каком-нибудь отделе Министерства.

Они вместе обдумывали это около получаса, не находя решения. Наконец Джеймс выдвинул идею:

— Давай так: ты скажешь родителям, что останешься на Рождество в замке из-за ЖАБА, а сама сядешь на поезд. Как приедешь — отправишься к моим родителям. С ними ты сможешь всё обсудить, и у папы наверняка найдутся идеи получше, — его глаза горели энтузиазмом. — Как тебе такое?

Андромеда признала, что план был великолепен, если не считать момента, что её отсутствие наверняка заметили бы Белла с Цисси. Однако она пообещала найти решение. В тот же вечер она пошла к Ами, чтобы одолжить свод правил Хогвартса. В конце концов, она была слизеринкой, и могла использовать эти качества, чтобы взять собственную жизнь под контроль.

Итоговый план оказался простым. Повидавшись с Беллой и Цисси, она пошла к своему декану, профессору Слизнорту. В правилах говорилось, что совершеннолетние ученики могли во время каникул покидать замок, но должны были известить об этом своих деканов. Слизнорт, к её счастью, был слегка навеселе от медовухи, и не задал никаких вопросов. Джеймс дал ей свой каминный адрес, и Андромеда отправилась туда прямо через камин профессора зельеварения.

Разговор с Джейсоном Поттером вышел довольно приятным. Он был крайне дружелюбен, и предложил ей должность зельевара в магазинчике зелий, который недавно купил. Предложенная им зарплата была слишком велика, и Андромеда пыталась уговорить его платить меньше, но тот не хотел об этом и слышать. Наконец, она приняла предложение, с жаром поблагодарив, поужинала с Поттерами и Сириусом, расспросила Катерину Поттер о некоторых рецептах, и вернулась в Хогвартс до отбоя. Она ощущала себя так, словно наконец обрела свободу. У неё была работа, и теперь она могла позволить себе собственную квартиру. Хотя идея разделить её с Тедом неожиданно начала казаться очень интересной...

* * *

— А ты не хочешь взять немного денег на траты?

— Я бы хотел, но, думаю, мне не стоит. В моём хранилище может не хватить денег ещё на шесть лет учёбы, а я вряд ли начну зарабатывать до выпуска из Хогвартса.

Тонкс смерила его странным взглядом:

— Не хватит денег? Как по мне, это полная чушь, — она повернулась к Андромеде, читавшей "Ежедневный пророк" в другом углу комнаты. — Мам!

— Что, Нимфадора?

— Не называй меня так. Можешь сюда подойти? Наш маленький Гарри с чего-то думает, что беден! — она подмигнула Гарри, который показал ей язык.

— Дора, невежливо называть других бедными. И почему ты думаешь, что беден, Гарри? — с любопытством спросила Андрмоеда.

Поттеры были не так богаты, как Блэки, но она была уверена, что с их состоянием Гарри мог позволить себе роскошную жизнь в течение лет пятидесяти. Гарри повторил то же, о чём говорил Доре, и Андромеда озадаченно нахмурилась:

— Как насчёт того, чтобы сходить в Гринготтс и проверить? Потому что я думаю, что у тебя должно быть больше денег.

Через полчаса они уже стояли перед камином, и Андромеда в подробностях объясняла Гарри, как работает сеть летучего пороха. Убедившись, что он всё понял, она дала ему щепоть пороха. Бросив его в камин, Гарри осторожно вошёл в зелёное пламя и крикнул:

— "Пар и дым"!

Приземлился он на собственный зад, и, прежде чем успел подняться, из камина вылетела Дора, приземлившаяся точно так же. Они обменялись улыбками и осторожно встали с пола. Андромеда появилась из камина куда более грациозно, и Гарри решил позже спросить, как ей это удавалось.

Сейчас же он оглядывался по сторонам. Комната напоминала лабораторию для зельеварения, но, в отличие от кабинета Снегга, она не была тёмной и не имела мрачной атмосферы подземелий. За разными стойками работало около десятка человек, и ближайшая девушка, лет девятнадцати, поприветствовала Андромеду.

— Здравствуй, Карли. Как идут дела?

— Всё хорошо, Андромеда. Привет, Ним... Тонкс, — поправилась девушка в последний момент.

— Приветик, Карли. Познакомься с моим другом Гарри. Гарри, это Карли.

Они поприветствовали друг друга; Гарри был рад, что Тонкс не назвала его полным именем, и что его шрам был прикрыт чёлкой. Ему совсем не хотелось, чтобы на него глазели, особенно после неудачного приземления.

— Ладно, нам нужно идти, — сказала Андромеда. — Я вернусь после обеда; позаботьтесь, чтобы у нас был запас зелий-вакцин. Дети скоро будут получать письма их Хогвартса, и спрос будет большой. Помнишь, что было в прошлом году?

Карли поморщилась и кивнула.

Когда они выходили из магазина, Гарри негромко спросил Андромеду, какая была связь между письмами из Хогвартса и вакцинацией. Та бросила на него странный взгляд:

— Ты принимал вакцины перед тем, как отправиться в Хогвартс?

— Э... нет. Дурсли...

— Я не о магловских; они бы всё равно на тебе не сработали. Ты получал магические вакцины?

— Вроде бы нет.

На лице Андромеды проступил гнев:

— Кто принёс тебе письмо из Хогвартса?

— Хагрид... — осторожно ответил Гарри, боясь, что навлечёт на своего большого друга неприятности.

Но гнев на лице Андромеды не усилился, а сменился глубокой досадой:

— О чём Дамблдор думал? Для всех маглорождённых посылают преподавателя, чтобы он ввёл их в курс дел, а за Гарри Поттером посылают Хагрида? Неудивительно, что ты не знал о каминной сети.

— Я не думаю, что Хагрид в этом виноват... — начал возражать Гарри.

— Я знаю, дорогой. Он мог просто забыть про вакцины, или вообще о них не знать. Я просто удивлена, что Дамблдор не послал какого-нибудь преподавателя или даже не пришёл сам, учитывая, что это он отправил тебя жить к тем маглам. Клянусь Мерлином, если бы он не был директором...

Пробормотав ещё что-то себе под нос, Андромеда повернулась обратно к Гарри и сказала, что он получит все нужные вакцины на обратном пути.

Когда они вошли к Гринготтс и остановились перед стойкой кассира, Андромеда выступила вперёд:

— Мы бы хотели получить информацию о хранилище Поттеров.

Гоблин поднял на неё взгляд:

— И кто вы такая, что желаете получить эту информацию?

— Я опекаю Гарри Поттера, и, как видите, он здесь со мной. Поторопитесь, я не могу ждать весь день.

— Хорошо, мэм. Сейчас я проверю, — гоблин начал быстро перелистывать страницы большой книги. — Прошу прощения, мадам, но хранилище Поттеров сейчас заблокировано. Открыть его сможет только наследник Поттеров по достижении совершеннолетия. Я могу ещё чем-то вам помочь?

Андромеда была изрядно озадачена:

— Но как тогда Гарри получил свои деньги в прошлом году? Гарри, покажи ему свой ключ.

Гоблин изучил протянутый ему Гарри ключ, сверился с чем-то в той же книге и снова поднял взгляд:

— Это ключ от детского хранилища мистера Поттера. Оно содержит лишь малую долю состояния Поттеров. На данный момент оно содержит тысячу галлеонов, двенадцать сиклей и три кната.

— Но там была одна тысяча галлеонов в прошлом году, и я тогда взял около двух сотен галлеонов, — растерянно сказал Гарри.

— Да, это так. Сто девяносто восемь галлеонов и два сикля, если быть точным. Однако ваше детское хранилище пополняется после каждого Рождества, или если вы его опустошите. Вы желаете осуществить какие-то переводы?

Гарри ощутил некоторое облегчение:

— Да, но можете сначала мне сказать, сколько раз я смогу его пополнить, прежде чем деньги в главном хранилище кончатся?

Гоблин зубасто усмехнулся, что было несколько жутко, и ответил:

— Хранилище может пополняться не чаще, чем раз в три месяца. Даже если вы будете забирать деньги с такой периодичностью, главное хранилище до вашего совершеннолетия не опустеет.

Гарри окончательно успокоился, после чего задал ещё один вопрос:

— А я могу каким-то образом брать деньги, находясь в Хогвартсе?

— Да, вам нужно заполнить необходимый бланк, и потом вам достаточно будет прислать Гринготтсу сову. Вы желаете пользоваться такой услугой? — Гарри кивнул, и гоблин положил перед ним бланк. — Вам нужно предоставить каплю вашей крови и расписаться вот здесь. Укажите характеристики вашей палочки и адрес того, кто сможет отвечать за ваше хранилище, если вы будете недоступны. Услуга стоит десять галлеонов в год.

Мгновение поколебавшись, Гарри указал в качестве адреса дом Тонксов. Андромеда, заметив это, радостно улыбнулась. Когда Гарри закончил заполнять бланк, гоблин предложил ему приобрести также новый кошелёк, которые недавно начал продавать банк. Гарри купил кошелёк за три галлеона; на нём были чары от воровства, и он мог вместить пятьсот монет, не увеличившись в размере. Затем Гарри взял из хранилища двести галлеонов и обменял пятьдесят из них на магловские фунты.

Когда они снова вышли в Косой переулок, Гарри купил всем по мороженому (настояв на том, чтобы заплатить сам), и они вернулись в магазин зелий Андромеды, где она начала рассказывать:

— Все мои зельевары довольно молоды. Большинство пришло сюда работать сразу после выпуска из Хогвартса. Когда я сама окончила Хогвартс, твой дедушка дал мне здесь работу. Да, до меня этим магазином владел Джейсон Поттер. Когда родилась Нимфадора, мистер Поттер приходил к нам, чтобы её проведать... к тому моменту у нас были очень хорошие отношения. Он был не только моим работодателем, но и отцом Джеймса. А без Джеймса я, вероятно, оказалась бы замужем за каким-нибудь чистокровным хрычом, и только и сидела бы дома, ожидая, пока он вернётся, — Андромеда покачала головой. — В один из своих визитов он сделал мне предложение. Он сказал, что собирается продать магазин. Я, конечно, расстроилась, что потеряю работу, и знала, что буду скучать по этому месту. Но потом он сказал, что может продать его мне. Всего за тысячу галлеонов! Он сделал мне такое предложение, при том, что магазин, наверное, стоил тысяч восемьдесят! Когда через год он умер, я, кажется, расстроилась даже больше, чем Джеймс, — она утёрла показавшиеся в глазах слёзы, и слабо улыбнулась Гарри. — И с тех пор я пытаюсь помогать другим так же, как он помог мне, и нанимаю в основном ищущих работу выпускников. Кстати, уже почти время обеда; мне надо попросить кого-нибудь, чтобы вакцины доставили

домой.

— Мам, а можем мы поесть в магловском ресторане? — спросила Тонкс.

Андромеда улыбнулась:

— Почему бы и нет? Заодно можно пройтись по магазинам. Гарри правда не помешает новая одежда.

Тонкс радостно завизжала, словно десятилетняя, и Гарри радостно кивнул. Он никогда прежде не ходил по магазинам, и решил, что это должно быть весело.

После вкусного обеда в итальянском ресторане они пошли за покупками, и Гарри вскоре осознал, насколько ошибался. Сначала ему нравилось примерять одежду и показывать её Андромеде и Доре, но после трёх часов он готов был свалиться от изнеможения. Ему пришлось чуть ли не умолять Тонксов, пока те не смилостивились и не решили идти домой. Все покупки, которых набралось двенадцать магически уменьшенных пакетов, были оплачены Андромедой (Гарри хотел сначала заплатить сам, но после пристального взгляда Андромеды передумал).

Андромеда трансгрессировала Гарри и Тонкс домой как раз в тот момент, когда вернулся Тед.

— Тяжёлый день выдался? — с улыбкой спросил он троицу, двое членов которой валялись на полу.

— Мы ходили за покупками, — ответила Андромеда. — Поможешь нам заполнить одёжный шкаф Гарри?

— Но... Андромеда, у меня же нет одёжного шкафа, — устало сказал Гарри.

— Есть! — радостно возразила Тонкс.

Заинтригованный Гарри последовал в гостевую комнату, которую занимал, и остановился на пороге. Помимо кровати, теперь в комнате стояли шкаф для одежды, кресло, письменный стол и такая же корзина для белья, как в комнате Доры. Гарри повернулся к Андромеде, остановившейся за его спиной, и без единого слова заключил её в объятия. Та обняла его в ответ, положив подбородок ему на макушку.

— Спасибо, — прошептал он.

Андромеда в ответ сжала объятия чуть крепче.

— Так мы будем одежду раскладывать или нет? — громко осведомилась Тонкс.

— А как всё это успело оказаться в комнате? — спросил Гарри.

— Это я немного подсуетился, — откликнулся Тед. — И это не просто комната, Гарри. Это твоя комната.

Гарри лишь улыбнулся.

— Гарри!

— Дорогой Гарри!

— С гордостью представляем тебе...

— Нашу дорогую младшую сестрёнку...

— Джин-Джин...

— Также известную как Джиневра!

Рыжеволосая девочка явно испытывала сильнейшее смущение от того, что её так представили Гарри Поттеру. Гарри, сам смутившийся, заметил это и кивнул:

— Привет, Джиневра. Э... добро пожаловать на Гриффиндор.

— Привет, — пробормотала та. — Зови меня Джинни, ладно?

— Конечно. Джинни, лучше не верь ничему из того, что эти двое рассказывают о Хогвартсе.

Фред и Джордж синхронно изобразили на лице выражение глубочайшей обиды.

— Ты ранишь нас, о Мальчик-Который-Догадался! — воскликнул Фред. — Мы не испытываем ничего, кроме глубочайшего желания помогать первокурсникам вроде нашей дорогой Джин-Джин!

— И, к сведению некоторых, эта мелкая заноза достаточно хорошо нас знает, чтобы не попадаться на наши совершенно безобидные розыгрыши, — добавил Джордж.

Джинни хихикнула. Гарри фыркнул.

— Ладно, Гарри...

— Этот разговор был приятен...

— Но мы не можем продолжать его весь день...

— Потому что должны ещё представить Джин Анджелине...

— И Алисии с Кэти...

— И Ли. У нас плотный график!

— Да хватит уже! — перебила их Джинни, потащив близнецов прочь от Гарри.

— Лучше ей всё-таки найти других друзей помимо них, — сказала Гермиона с соседнего дивана.

Гарри с удивлением повернулся к ней. Он даже не замечал, что она следила за их разговором.

— Зачем так? Фред с Джорджем порой немного раздражают, но в целом они отличные парни.

Гермиона подняла взгляд от книги, которую читала, и отложила её в сторону:

— Гарри, они — хулиганы. Они постоянно думают о том, какие бы ещё розыгрыши учинить. Не могу спорить, временами это весело, но разве это подходящая ролевая модель для первокурсников?

Гарри незаметно вздохнул и обменялся взглядом с Невиллом. Тот слегка кивнул. Когда летом они гостили у Сьюзен (Андромеда всё-таки сумела убедить Августу Лонгботтом разрешить внуку приехать. Пожилая ведьма после этого разговора выглядела несколько напуганной, хотя Андромеда проявляла исключительно любезность), они, среди прочего, обсуждали Гермиону. И в итоге решили поговорить с ней о настрое "нет ничего хуже нарушения правил". Из того, что Гермиона рассказывала о себе, они знали, что она выросла в уважаемой семье, которая всячески поощряла её следовать правилам и ограничениям. Этот урок был хорош, но, похоже, девочка восприняла его чересчур серьёзно. Тонкс предлагала сама поговорить с ней, но Сьюзен сказала, что это лучше сделать Гарри или Невиллу, как её первым друзьям в Хогвартсе. Тонкс, поразмыслив, согласилась, что так будет лучше, и даже дала им несколько советов для этого разговора.

— Гермиона, можем мы поговорить? — мягко спросил Гарри, обведя рукой её, Невилла и себя.

Гермиона взглянула на него с некоторой опаской, но кивнула.

Гарри неожиданно понял, что забыл все возможные вступительные фразы. Это вызывало некоторую панику, но он сохранил спокойствие и решил импровизировать:

— Гермиона, почему ты всегда настаиваешь на том, чтобы следовать правилам?

Заметив на её лице обиду, он быстро добавил:

— Я не говорю, что это плохо, но что заставляет тебя хотеть следовать им?

Гермиона выглядела изумлённой таким вопросом, словно не могла поверить, что кто-то мог поставить под вопрос необходимость соблюдения правил. Через несколько секунд, увидев, что Гарри с Невиллом по-прежнему ждали ответа, она осторожно произнесла:

— Ну... наверное, то, что это правильно?

— А ты правда думаешь, что все правила верны? — спросил Невилл. — Например, есть такое правило, что маглорождённые не могут претендовать на пост министра магии. Думаешь, это правильно?

— Нет, это неправильно, — продолжил Гарри, не дав Гермионе шанса ответить. — Тебе стоит понять, что те, которые пишут правила или законы, — такие же люди, как мы. Сегодняшний закон завтра вполне может стать курьёзом. Нет, конечно, большинство правил пишутся для нашего же блага, но иногда бывают ситуации, когда нам лучше думать самим, чем оставлять всё вышестоящим.

— Например, вспомни, как Гарри побежал спасать тебя от тролля в прошлом году, — сказал Невилл.

Гарри бросил на него хмурый взгляд (ему казалось, что упоминание этого случая в разговоре будет походить на эмоциональный шантаж), но Невилл его проигнорировал.

— Ну...

— Когда Квиррелл объявил, что в школе тролль, нам велели расходиться по гостиным. Подумай, что бы могло произойти, если бы Гарри стал тратить время, рассказывая всё старосте, а не нарушил прямое распоряжение директора, побежав искать тебя сам.

Гермиона, казалось, была готова расплакаться, и Гарри поспешно добавил:

— Гермиона, не подумай, что мы хотим, чтобы ты радикально изменилась. Ты умная и любишь правила; это вполне хорошие качества. Мы просто советуем тебе относиться к такому проще. Расслабиться. Подумай: как бы ощущался Хогвартс, если бы не было Фреда с Джорджем или Пивза, или если бы все жили по правилам?

Гермиона глубоко задумалась. Наконец, по прошествии почти целой минуты, она тихо ответила:

— Это ощущалось бы неправильным. Хогвартс был бы не таким.

Невилл улыбнулся, а Гарри кивнул. Гермиона продолжила, так же тихо:

— Я просто пытаюсь вписаться. Волшебный мир для меня в новинку, и порой я чувствую себя так, будто... просто в него не вписываюсь. Я хочу, чтобы все приняли меня как свою, вот и решила... что, если всегда буду поступать правильно, меня легче примут. Поэтому я так стараюсь на уроках: хочу доказать, что я не бесполезная.

При последних словах ей голос сорвался, и она всхлипнула. Вспомнив советы Тонкс, Гарри сел рядом с Гермионой и обнял её за плечи:

— Гермиона, тебе не обязательно никому это доказывать. Ты ничуть не бесполезна... разве что в квиддиче, — он улыбнулся ей, показывая, что говорил это не чтобы её обидеть. — Ты учишься лучше всех на нашем курсе, лучше и чистокровных, и полукровок. И ты — хороший друг. Если кто-то после всего этого не хочет тебя принимать, то это скорее они должны не вписываться.

Гермиона слабо улыбнулась ему и тоже обняла:

— Спасибо, Гарри. И тебе тоже, Невилл. Вы не представляете, как много это для меня значит. Я ведь догадывалась, что порой была слишком уж... настырной, и боялась, что вы больше не захотите со мной дружить. Спасибо.

— Вот посмотри на Перси Уизли, — добавил Невилл. — Он — лучший на своём курсе, староста, и обожает правила. Учится он, возможно, безупречно... но сколько у него друзей? Для сравнения, взгляни на Тонкс. Она всегда готова отколоть какую-нибудь глупость или учинить шалость, но большинство её любит. И учится она тоже весьма неплохо — она говорила, что на СОВ получила три "П" и четыре "В". Это не так уж просто.

Гермиона выглядела несколько удивлённой, услышав о таком результате Тонкс. Через несколько секунд она кивнула.

— Я постараюсь относиться ко всему этому проще. Но это может занять некоторое время, — добавила она с просящими нотками в голосе.

Гарри и Невилл улыбнулись ей.

— Мы рады это слышать, Гермиона, — сказал Невилл.

— Именно об этом мы и просили, — закончил Гарри.

* * *

— Ты — змееуст?! — поражённо спросила Тонкс.

Гарри посмотрел на неё непонимающим взглядом, и она уточнила:

— Ты можешь разговаривать со змеями?

Гарри осторожно кивнул. Долгое время Тонкс смотрела на него, прежде чем заключить в объятия и прошептать:

— Тебе это не понравится, Гарри. Но я всегда буду на твоей стороне, не переживай.

Гарри был крайне озадачен. Что ему должно было не понравиться? И почему Тонкс отреагировала так, будто кто-то умер?

После целой минуты Тонкс выпустила его из объятий и сказала слегка напряжённым голосом:

— Постарайся не ходить никуда в одиночку. Знаешь, я, пожалуй, даже научу тебя щитовым чарам и некоторым сглазам. Тебе стоит знать, как защищаться. Если люди будут шептаться и тыкать в твою сторону пальцем — игнорируй их. Они того не стоят. Итак, доставай палочку.

Как оказалось, Гарри справлялся с перешёптываниями и опасливыми взглядами куда лучше, чем Тонкс. То, что у него были друзья из Пуффендуя, тоже помогло делу. Эрни Макмиллан пытался убедить своих софакультетников, что Гарри был наследником Слизерина; Гарри даже подслушал этот разговор в библиотеке:

— Готов спорить на что угодно, это Поттер стоит за нападениями. Он же, чтоб его, змееуст!

— Я готова участвовать в таком споре, — прохладно ответила Сьюзен.

Пыл Эрни ничуть не остыл:

— Слушай, Сьюзен, мы понимаем, что ты с ним дружишь, но подумай сама. Если он не тёмный или могущественный, как он победил Сама-Знаешь-Кого во младенчестве?

— Магией, как же ещё, — ответила Ханна.

— Вы двое что, встанете на сторону гриффиндорца, а не своего факультета?! — гневно воскликнул Эрни.

— Ни на чью сторону я не встаю. Я просто предлагаю смотреть на вещи непредвзято, — с нажимом сказала Сьюзен.

— Так что лучше заткнись и держи свои идеи при себе, — добавила Ханна.

— Да, Макмиллан, кончай уже ныть и сплетничать. А не то, например, я могу рассердиться и применить к тебе парочку заклятий, — сказала неизвестно откуда появившаяся Тонкс. — А ты сам знаешь, к чему это может привести!

Окончательно перепугавшийся Эрни развернулся и поспешно ушёл.

— Привет, Тонкс! — в унисон сказали Сьюзен и Ханна.

— Здорово, девочки!

— Привет всем, — поздоровался Гарри, выйдя из-за книжной полки.

— Гарри! — Тонкс радостно подмигнула ему.

Гарри подмигнул в ответ и сказал:

— Спасибо вам большое. Ну, за то, что за меня заступились.

— Да брось, Гарри. Мы же пуффендуйцы, и как раз известны за верность. Неужели ты думал, что мы тебя бросим?

Гарри задался вопросом, как сумел подружиться с настолько замечательными людьми.

* * *

Гарри сидел на диване с Андромедой и смотрел телевизор. Тонкс была в гостях у своих друзей.

— В рождественские каникулы она часто навещает друзей, — объяснила Андромеда. — Всех подряд. Но надолго она не задерживается, так что к ужину должна вернуться.

Гарри смущённо улыбнулся:

— Ничего страшного, мне нравится и просто быть здесь, с вами. Снова спасибо за подарок. Это лучший подарок, что я когда-либо получал.

На Рождество Андромеда подарила ему фотоальбом, полный фотографий его родителей, сделанных во время учёбы тех в Хогвартсе. Гарри не знал большую часть людей на фотографиях, но даже и не слишком интересовался: он был просто рад разглядывать изображения своих родителей.

— Не за что, дорогой. Кстати, хочешь ещё пирога с патокой?

Гарри хмыкнул:

— Да я, кажется, лопну, если съем ещё хоть кусочек!

Повисла небольшая пауза, и наконец он добавил, куда тише:

— Спасибо вам, Андромеда. Ну... за всё. Думаю, если узнанное мной о них — правда, мои мама с папой тоже бы вас поблагодарили.

Андромеда мягко обняла его за плечи.

— Тонкс вернулась! — послышался голос Тонкс, вывалившейся из камина.

— Ох, дорогая, так нам теперь говорить о тебе в третьем лице? — спросила Андромеда, изображая на лице озабоченность.

Тонкс показала ей язык, а Гарри рассмеялся.

— Хватит хихикать, мистер. Пойдём-ка со мной.

— Куда? — встревоженно спросил Гарри.

— К Эдварду.

— Зачем? Я там буду сидеть, не зная, куда себя девать.

— Не дури, Гарри, Эдвард сам просил меня тебя пригласить. Так что давай поднимай свою жо... — Тонкс резко замолчала, когда Андромеда взмахнула палочкой.

— Дора, мне не очень нравится, когда в моём доме ругаются. И уж тем более, когда ругается моя дочь. Постарайтесь вернуться к девяти, — Андромеда отменила чары немоты и ушла.

— И зачем Эдвард хотел, чтобы я пришёл?

— Мы будем играть в футбол!

---

Примечания:

Примечание переводчика:

Автор в комментариях и примечаниях сам говорил, что эта часть не очень хороша. И в целом признавал, что так спешил добраться до третьего курса, что почти ничего не написал про второй, и это является недостатком. Собственно говоря, следующая глава начнётся уже летом между вторым и третьим курсами. Как можно будет понять из отдельных моментов последующих глав, схватка с василиском всё же была, но насколько обстоятельства отличались от канонных, не совсем понятно.

Здравствуй, Гарри.

Как у тебя дела? У меня вот не очень. Мои родители не хотят, чтобы я возвращалась в Хогвартс после произошедшего в последнем семестре. Я объяснила им, что это было из ряда вон выходящее событие, и постаралась убедить, что незаконченное обучение будет опасно и для меня, и остальных. Они спрашивали меня о других волшебных школах. Дурмстранг не примет меня, ведь я маглорождённая, а вот Шармбатон, наверное, неплох. Но, конечно, я предпочту продолжать учиться в Хогвартсе, а не уезжать во Францию или даже в Америку.

Если ты этим летом опять собираешься в гости к Сьюзен, — как думаешь, она не будет возражать, если я тоже приеду? Мои родители этим летом заняты проведением семинаров и лекций, и я бы хотела подольше побыть с вами.

Ты уже закончил эссе по чарам? Я вот закончила, но после перепрочтения думаю, что мне нужно добавить ещё несколько строчек. А эссе об Оборотном зелье? Его я ещё не написала, но готовлюсь. Хорошо всё-таки, что Сьюзен отговорила тебя варить это зелье: всё могло бы закончиться очень плохо. Как думаешь, кто будет нашим новым учителем защиты? Учитывая, какими были последние двое, я не удивлюсь, если этот будет умён примерно как Крэбб или, в лучшем случае, Рональд Уизли. Но всё же надеюсь, что он окажется хорошим.

Кстати об Уизли: ты собираешься к ним в гости? Они ведь вроде тебя приглашали. Мне так жалко Джиневру; перетерпеть такое на первом же курсе — настоящий кошмар.

Ты уже определился с выбором дополнительных предметов? Я взяла арифмантию, руны, магловедение, прорицания и уход за магическими существами. Знаю, довольно много, но ведь знаний много не бывает. Конечно, я знаю о маглах всё, но будет интересно изучать их с точки зрения волшебников. А ещё я много читала о магических существах в "Фантастических зверях и местах их обитания". Мне очень нравится эта книга.

Ты слышал о сбежавшем преступнике Сириусе Блэке? Его показывают даже в магловских новостях. Все думали, что из Азкабана сбежать невозможно, но этому Блэку каким-то образом удалось! Нам нужно быть осторожнее.

Надеюсь скоро получить от тебя ответ. Береги себя.

С любовью,

Гермиона

Гарри положил лист пергамента на стол. Письмо вызвало в нём немалое волнение. Первым делом он подумал о Сириусе Блэке. Он уже где-то слышал это имя, но не мог вспомнить, где именно. И Андромеда тоже упоминала, что из Азкабана было невозможно сбежать, потому что большая часть заключённых сходила с ума через несколько месяцев. Возможно, этот Блэк сидел в тюрьме недавно, или же был очень могущественным.

Пока оставив эти мысли, он подумал о родителях Гермионы. Их, в общем, можно было понять. Никому бы не понравилось, что их дочь окаменела от взгляда василиска. Но ему и совершенно не хотелось, чтобы его подругу забрали из Хогвартса. Он задался вопросом, не сможет ли Дамблдор переубедить их. Директор, судя по тому, что Гарри о нём узнал, был себе на уме, но такую возможность исключать не следовало.

Он не знал, стоило ли ли принимать приглашение Уизли. С одной стороны, его приглашали мистер и миссис Уизли, близнецы и даже Рон, но с другой... он переживал за Джинни. Он не знал, как она справлялась с произошедшими событиями, и сдерживался даже от того, чтобы написать ей, опасаясь, что мог разбередить воспоминания о Тайном чертоге*. Наконец Гарри решил, что сначала посоветуется с Андромедой.

Он улыбнулся, перечитав строки об Оборотном зелье. На втором курсе он решил узнать, был ли Драко Малфой наследником Слизерина, и первым делом подумал об использовании Оборотного. Гермиона указала, что это зелье было очень сложным в варке, а Ханна добавила, что его ингредиенты было трудно достать. Гарри не счёл это слишком большими трудностями, но потом Сьюзен сказала, что он мог просто прокрасться за слизеринцем под своим плащом-невидимкой. А Тонкс вызвалась сопровождать его, замаскировавшись под Панси Паркинсон, на случай, если бы ему понадобилось прикрытие. После этого приключения Тонкс одарила их сладостями, с довольным видом сообщив, что наконец-то побывала во всех гостиных Хогвартса.

Потом Гарри сообразил, что действительно не рассказал Гермионе о выбранных предметах. Он взял руны, арифмантию и уход за магическими существами. Изначально он хотел взять вместо арифмантии прорицания, отчасти потому, что услышал разговор Рона с Невиллом о лёгкости этого предмета, но Андромеда объяснила, что тем, у кого не было дара, от прорицаний было мало толку. Гарри задался вопросом, как Гермиона, взявшая целых пять предметов, будет умудряться всё успевать.

Взяв перо, он окунул его в чернильницу. Раньше он удивлялся, почему волшебники не пользовались магловскими ручками и бумагой, но Тонкс рассказала ему, что пергаменты зачаровывались особым образом, для большей стойкости. Чернила из ручек просто впитались бы в них без следа. А магловская бумага была неустойчива к чарам; даже простое заклинание сокрытия заставило бы текст на ней расплыться. Хотя, конечно, отчасти причина была в консерватизме волшебников: они просто к такому привыкли и не желали ничего менять.

Привет, Гермиона.

У меня всё хорошо, спасибо. Жаль слышать, что твои родители так думают. Конечно, они волнуются за твою безопасность, но я бы очень расстроился, если бы тебя забрали из Хогвартса по какой бы то ни было причине. Ты не думала о том, чтобы написать профессору Дамблдору? Возможно...

— МАЛЬЧИШКА! А НУ СПУСКАЙСЯ!

Вздрогнув, Гарри озадаченно нахмурился. После знакомства с Андромедой его дядя редко даже разговаривал с ним, а уж тем более кричал.

Ядвига была на охоте, так что заканчивать письмо прямо сейчас было необязательно. Гарри отложил пергамент, вышел из комнаты и спустился по лестнице, оказавшись лицом к лицу с дядей.

— Что вам? — прямо спросил он.

— Не смей разговаривать со мной таким тоном, сопляк! — зашипел Вернон.

Гарри пожал плечами:

— Ладно, я дам знать Андромеде, что вы передумали.

Лицо Вернона побагровело:

— Я могу прибить тебя и выдать это за несчастный случай.

— И вы думаете, что они на это купятся? Мы — волшебники, дядя. Так что вам нужно?

При слове "волшебники" Вернон заметно дёрнулся. Через мгновение он продолжил, едва сдерживая ярость:

— Завтра уезжает Мардж, и ты должен быть на прощальном ужине. Помни, ты ходишь в школу Святого Брутуса, так что я не желаю видеть никаких трюков или сов!

Гарри мог бы возразить, но в итоге лишь кивнул и направился в свою комнату. Он надеялся, что вытерпеть тётю Мардж будет не так трудно.

Однако он ошибся. Через день, сидя на ужине, он выслушивал всё больше и больше разглагольствований Мардж о его родителях, и всё сильнее стискивал зубы. Когда та назвала Лили Эванс "гнилой ветвью" и сказала, что она вышла замуж за маргинала, Гарри начал мелко дрожать от ярости.

— Ну и, как я говорила, бездомный алкаш и шалава...

— ЗАТКНИСЬ, СУКА! — взревел наконец не выдержавший Гарри.

Мардж раздулась от гнева и побагровела так, что стала цветом напоминать помидор. А потом стала раздуваться всё сильнее и сильнее.

— А НУ ВЕРНИСЬ И ИСПРАВЬ ВСЁ! — заорал Вернон вслед Гарри, который уже был в своей комнате, поспешно упаковывая вещи в сундук. С него было достаточно. К чёрту защиту Дамблдора и к чёрту Дурслей.

— Заткнитесь. Она это заслужила. И не испытывайте меня, дядя!

По пути припугнув Вернона волшебной палочкой, он выбежал из дома и пошёл к дороге, чтобы поймать "Ночной рыцарь". К счастью, Андромеда объяснила ему, как вызывать этот автобус, если ему вдруг срочно бы понадобилось куда-то поехать. Его сундук был довольно лёгким, так как большая часть одежды была у Тонксов.

Уже собираясь поднять палочку для вызова автобуса, Гарри заметил пару серых глаз, следившую за ним. Эти глаза принадлежали огромному псу.

* * *

— Охренеть, Гарри, это же шикарно! — воскликнула Тонкс. — Как ты их поставил на место!

Андромеда тем временем размышляла. В этот раз Гарри было не избежать письма, но могло ли Министерство выдвинуть дополнительные обвинения? Колдовство до достижения совершеннолетия было одним делом, но она никогда не слышала, чтобы кто-то, уже учившийся в Хогвартсе, сделал это случайно. Выходило, Гарри был или нестабилен, или крайне силён. Впрочем, это могло подождать. Дамблдору нужно было узнать, что Дурсли больше не захотят видеть Гарри у себя. Она была уверена, что директор в итоге убедит этих... за неимением лучшего слова, мерзких типов снова принять Гарри к себе, но она не знала, как на это отреагирует Гарри. Станет ли он возражать или уступит?

Через час Андромеда старательно прятала усмешку. Похоже, Гарри вовсе не собирался уступать. Он прямо отказывался возвращаться, и, хоть Дамблдор несколько раз бросал на неё взгляды, молчаливо прося о поддержке, Андромеда игнорировала его.

— Гарри, но ведь это твой дом, — продолжал увещевать Дамблдор. — Тебе нужно вернуться ради собственной же безопасности. Обещаю, твой дядя...

— Мне плевать! И мне всё равно, если я буду в опасности, потому что там — не мой дом. Мой дом здесь, — последние слова Гарри почти прорычал.

Тут в воздухе перед Дамблдором неожиданно сверкнула огненная вспышка. Она погасла через долю секунды, оставив после себя лист пергамента. Директор выхватил его из воздуха и начал читать. Через несколько секунд его лицо осунулось, а плечи поникли:

— Хорошо, Гарри, ты победил. Тебе не нужно будет возвращаться на Тисовую улицу.

— Что? — недоверчиво переспросила Андромеда. — Вы серьёзно? Ему необязательно будет возвращаться?

Вздохнув, директор кивнул:

— В этом нет смысла. Защита пала. Она стояла, пока Гарри называл то место своим домом и жил там минимум три недели в году до достижения совершеннолетия. Теперь, когда он объявил своим домом другое место, защита сломалась, — он перевёл взгляд на Гарри. — Я не предупредил тебя об этом, потому что боялся, что ты скажешь что-то подобное, не желая туда возвращаться. Я понимаю, проведённое тобой там время не было приятным, но прошу, пойми: это было для твоего же...

— Дамблдор, вы ведь понимаете, что никакие ваши слова уже ничего не изменят? А теперь прошу нас извинить: Гарри нужно нормально поужинать, — сказала Андромеда, уже увлекая Гарри в сторону кухни.

Директор снова вздохнул.

— Надеюсь, ты сможешь извинить меня за мои ошибки, — сказал он вслед Гарри. — Поверь, мне бы очень хотелось, чтобы твоё детство было другим, но я делал то, что считал лучшим. Прости, Гарри. Мне пора, Андромеда. До свидания, Нимфадора.

С этими словами он повернулся на месте и трансгрессировал прочь.

— Сердце у него на месте, а вот про голову такого же сказать не получается, — заметила Андромеда. — Давай, Гарри, садись. Хочешь супа?

Гарри кивнул, и Андромеда налила ему большую тарелку исходящего паром супа.

— Гарри? — спросила Тонкс из дверного проёма, где она стояла три последние минуты.

Подув на ложку с супом, Гарри перевёл взгляд на неё. Неожиданно она радостно завопила:

—ТЕПЕРЬ ТЫ БУДЕШЬ ЖИТЬ С НАМИ! ВУУУ-ХУУУУУУ!

Поперхнувшись супом и дико закашлявшись, Гарри возмущённо воззрился на Тонкс. Но, увидев её широченную улыбку, сам начал улыбаться. Через мгновение она уже стискивала его в сокрушительных объятиях.

— Дора, отпусти его. Ты же не хочешь, чтобы он задохнулся у себя дома? — сказала Андромеда, тоже с улыбкой.

Через несколько минут к ним присоединился Тед, и Гарри наконец вспомнил о вопросе, который хотел задать.

— Дора, а кто такой Сириус Блэк?

Все трое Тонксов замерли на месте и перевели взгляды на него. Гарри ощутил себя крайне неловко. Наконец, через три секунды, Дора нарушила молчание.

— А-а.

— Что значит "а-а"? Я спросил что-то не то? — осторожно уточнил Гарри.

Андромеда вздохнула и села на стул рядом с ним. Она взмахнула палочкой, и через секунду к ней что-то прилетело.

— Это же мой альбом, — сказал Гарри, узнав подарок Андромеды на последнее Рождество.

Андромеда, не глядя на него, перелистнула несколько страниц, остановившись на одной из любимых фотографий Гарри — свадьбе его родителей.

— Вот, высокий мужчина за Джеймсом. Это и есть Сириус Блэк, — сказала она безэмоциональным голосом.

— Подождите, то есть на свадьбу моих родителей пригласили массового убийцу? — недоверчиво спросил Гарри.

— Его не просто пригласили, он был шафером. Потому что он был лучшим другом твоего отца, — ответил Тед.

Гарри совершенно растерялся. Заметив выражение его лица, Андромеда тяжело вздохнула и принялась объяснять, рассказывая всё, что знала.

— То есть... это из-за него они умерли? — прошептал Гарри, когда Андромеда закончила. Краем глаза он заметил, что Дора слегка заёрзала на месте, и повернулся к ней. — Дора, ты мне чего-то не рассказываешь?

— В девичестве меня звали Андромеда Блэк.

Гарри снова повернулся к Андромеде. На лице той лежала тень, а взгляд был устремлён в точку над его головой. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать произнесённые ей слова.

— Вы — его сестра?!

— Двоюродная. Он был моим любимым двоюродным братом. После того, как я сбежала, он был единственным из моей семьи, кто поддерживал со мной контакт. Если бы кто-нибудь сказал мне, что Сириус предаст Джеймса, я бы назвала этого человека сумасшедшим, но кто мог знать... — её глаза затуманились.

Гарри осознал, что задел больное место. Придвинувшись, он неловко сжал её ладонь:

— Извините, Андромеда. Я не хотел вас расстраивать. Могу я что-нибудь сделать, чтобы вам стало лучше?

Он спросил это инстинктивно, не ожидая, что та чего-то попросит. Но...

— Можешь рассказать мне о Дурслях? — спросила Андромеда.

Гарри невольно вздрогнул. Он не хотел переживать плохие воспоминания об этом, но потом понял, что это было бы справедливо, ведь он заставил Андромеду пережить её плохие воспоминания. И потом, он считал Тонксов семьёй, а кому ещё было рассказывать о таком, если не семье?

И он рассказал им. Обо всём. О том, как Вернон без особых причин лупцевал его ремнём, пока он не начинал умолять прекратить. О том, как его наказывали за разговоры с соседями или за то, что он писал контрольные лучше Дадли. О том, как Петунья оставила его без еды на четыре дня, потому что он уронил её любимую кружку, когда Дадли ударил его сзади. О том, как его несколько раз кусал бульдог Мардж, а Дурсли даже не обращали внимания, заявляя, что это заживёт само собой. Он рассказал им о своих кошмарах и страхах, о том, как порой жалел, что не умер вместе с родителями, и о том, как счастлив был, узнав, что поедет в Хогвартс. Сказал им, что никогда не сможет достаточно отблагодарить их за то, что они взяли его к себе и были к нему так добры.

Последние пять минут его рассказа Дора плакала навзрыд. По лицу Андромеды тоже текли слёзы; Тед выглядел так, будто и сам готов был заплакать. Все они думали об одном и том же: о том, что Гарри, пройдя через такое, всё ещё сохранил здравомыслие и доброту. Они не стали бы его винить, если бы он стал циником или злым грубияном, но нет! Он даже не винил никого из волшебников за то, что они не спасли его от этих чудовищ!

Дора держала Гарри в объятиях, а Андромеда расхаживала по кухне, еле сдерживаясь, чтобы не взорваться. Эх, если бы только она могла...

Тут у неё в голове что-то щёлкнуло. Гарри теперь мог жить с ними столько, сколько бы захотел, и не испытывал явного желания возвращаться к Дурслям.

"Идеально," — подумала она.

Через два дня семью Дурслей, живших в доме номер четыре по Тисовой улице, постигла целая череда несчастий. Фирма "Граннингс" сгорела дотла из-за, предположительно, утечки газа, а её новый владелец, Вернон Дурсль, попал в автокатастрофу, сломав себе двадцать семь костей. Петунья Дурсль подхватила странную болезнь, от которой на её лице и заду появились болезненные фурункулы, а Дадли Дурсль врезался на своём велосипеде в грузовик, получив множество порезов, синяков и даже пару трещин в костях.

Тед услышал о пожаре в фирме от других работников Министерства. В ОтМП подозревали, что причиной стало Адское пламя, но было не так много людей, которые могли сдержать эти чары в пределах одного здания. Когда он рассказал об этом Андромеде, та выразила лёгкое удивление, а потом спросила, проголодался ли он. Даже не дождавшись ответа, она поставила большой кусок говядины в духовку и начала чистить картошку, напевая себе под нос.

За окном кухни сидел большой чёрный пёс, с грустью в глазах смотревший на говядину с картошкой и женщину, которая их готовила.

---

Примечания:

Примечание переводчика:

* — Мне кажется, это наилучший перевод оригинального "Chamber of Secrets". Chamber — это не просто "комната"; это слово подразумевает некий возвышенный оттенок.

— Не волнуйся, всё будет хорошо. Если же что-то пойдёт не так, ты всегда можешь вернуться, — сказала Андромеда.

Кивнув, Гарри взял щепоть летучего пороха и бросил его в огонь. Когда пламя позеленело, Гарри вошёл в него и крикнул:

— "Нора"!

Первым, что он увидел, вывалившись из камина и встав с пола, было улыбающееся лицо миссис Уизли:

— Здравствуй, Гарри, дорогой. Ты не ушибся?

— Нет, миссис Уизли, спасибо за беспокойство.

Тут в комнату вошёл Перси Уизли, на чьём лице при виде Гарри появилось некоторое удивление. К его пижамной кофте почему-то был приколот значок с буквами "СШ".

— Здравствуй, Гарри. Приятно тебя видеть, — важно сказал он, протягивая руку для пожатия.

Поборов неожиданно зародившийся в груди смешок, Гарри пожал руку:

— Привет, Перси.

— Надеюсь, у тебя всё в порядке?

— Да, в порядке, спаси...

— Гарри! — воскликнул Фред, оттеснив Перси в сторону и отвесив глубокий поклон. — Насколько замечательно тебя видеть, старик...

— Не просто замечательно, — перебил его Джордж, оттеснив в сторону уже Фреда и протягивая руку. — Абсолютно первоклассно!

Перси нахмурился.

— Хватит, мальчики, — сказала миссис Уизли.

— Мама! — воскликнул Фред, поворачиваясь к ней с таким видом, будто только что её заметил. — Какая неожиданная встреча...

— Хватит, — строго повторила миссис Уизли. Смерив близнецов взглядом, она повернулась к Гарри и снова улыбнулась. — Не обращай на них внимания, дорогой. О, я ведь ещё не говорила, — Перси в этом году стал старостой школы. Разве это не замечательно?

— Дора бы точно с этим не согласилась, — подумал Гарри, но вслух ответил: — И правда здорово. Поздравляю, Перси.

— Привет, Гарри.

Повернувшись, он увидел улыбнувшегося ему Рона.

— Привет, Рон.

— Не хочешь поиграть в квиддич? У нас в саду, два на два.

— Считай, что мы тоже в деле, — раздался за их спинами голос.

Повернувшись, Гарри увидел рыжеволосого молодого человека, которого однажды встречал, вместе с рыжей девочкой, которую уже знал.

— Привет, Гарри, — улыбнулась Джинни.

Гарри с облегчением отметил, что его присутствие не вызывало у неё неловкости.

— Привет, Джинни. Как ты?

— Неплохо. Папа несколько дней назад выиграл в лотерею, и мы все ездили в Египет, проведать моего старшего брата Билла. О, а это другой мой брат, Чарльз Уизли. Он работает в драконьем заповеднике, и был лучшим ловцом Гриффиндора за долгое время. До тебя, конечно, — Джинни послала усмешку брату.

Тот слегка нахмурился, но тоже протянул Гарри руку:

— Зови меня Чарли. Приятно наконец видеть тебя здесь. С самого моего возвращения все только и говорили, что о тебе. И... я хотел сказать спасибо за то, что ты спас нашу сестру. Ты не представляешь, как много она для нас значит, и как мы все благодарны. Если тебе когда-нибудь понадобится любая помощь — не стесняйся спрашивать.

Гарри почувствовал себя слегка неуютно от таких похвал, но Дора предупреждала его, что он может услышать такое.

— Не волнуйся. Джинни — моя подруга. А каким бы другом я был, если бы не помогал своим друзьям?

После этих слов повисло слегка неловкое молчание, которое затем нарушил Рон:

— Ну так что, сыграем? Три на три будет ещё веселее!

В итоге одну команду образовали Рон, Джинни и Гарри, а другую — Чарли с близнецами. Чарли заколдовал грецкий орех так, чтобы он летал наподобие снитча, Рон и Джордж стали вратарями, Джинни и Фред — охотниками, а Гарри и Чарли — ловцами. Скоро квоффл оказался в воздухе. Фред забил первый гол, но Джинни быстро сравняла счёт. Затем она забила второй гол, а брошенный Фредом мяч был отбит Роном.

Игра шла около получаса; Гарри и Чарли время от времени помогали своим охотникам. Потом Чарли неожиданно начал пикировать к земле. Гарри не видел снитча за его фигурой, но, отклонившись чуть влево, убедился, что это был обманный финт, и снова поднялся. В этот момент он заметил снитч-орех рядом с Джорджем. Чарли был к нему ближе, но смотрел в другую сторону. Это почти походило на первую игру против Малфоя, но Чарли, предположительно, был одним из лучших гриффиндорских ловцов. Улегшись на метлу почти ничком, Гарри заложил резкий вираж и полетел к ореху. Звук рассекаемого воздуха сообщил, что Чарли приближался к нему.

Когда Гарри оказался рядом, орех неожиданно полетел вниз, и Гарри сообразил, что на медленной метле у него не хватит времени спуститься. Чарли летел на фут ниже его, и успел бы схватить "снитч" первым. Даже не задумавшись, он крепче вцепился ногами в рукоять метлы, перевернулся, выбросил руки и выхватил орех из воздуха.

— Ого! Можешь меня такому научить, Гарри? — восторженно спросила Джинни.

— Я сам раньше такого не делал. Не знаю, смогу ли тебя научить, — смущённо ответил Гарри.

— Джин, тебе не надо такому учиться. Большая часть профессиональных игроков не рискует выполнять такой трюк, а большинство тех, кто пытается, соскальзывают с метлы. Только те, кто идеально чувствуют метлу, справляются. А уж тот факт, что Гарри сделал это на "Нимбусе-500"... Гарри, серьёзно, после сдачи ЖАБА тебе стоит пробоваться в национальную сборную. Им нужны такие игроки, как ты. Думаю, на хорошей метле ты одолеешь их нынешнего ловца... кстати, на какой метле ты обычно летаешь?

— На "Нимбусе-2000".

Чарли присвистнул:

— Отличная метла. Я вот летал на "Комете-220". Её жутко трясло при выходе из скоростных пике — в одной игре с Когтевраном я аж четыре зуба сломал. Один мой друг в Румынии купил "Нимбус-2000" и давал мне прокатиться, — на его лице появилось мечтательное выражение. — Эх, как же плавно он летел...

— Дети, ужин готов! — раздался голос миссис Уизли.

Если бы Гарри попросили сравнить кулинарные навыки миссис Уизли и Андромеды, он бы сказал, что они были наравне. "Нора" была полностью волшебным домом, и готовка тоже осуществлялась с помощью магии, в то время как Андромеда активно пользовалась духовкой. Но Гарри не заморачивался сравнениями, а просто наслаждался вкусной едой и гостеприимством Уизли, стараясь отвечать на все вопросы о маглах, которые ему задавал мистер Уизли. Он отлично провёл время со всеми Уизли (даже с Перси, который дал ему советы по написанию длинных эссе в условиях недостатка информации), и игра в квиддич стала вишенкой на торте. После ужина мистер Уизли снова поблагодарил его за то, что он принял их приглашение, а Джинни на прощание его обняла. Близнецы пытались подсунуть ему свои сладости-розыгрыши, но миссис Уизли пресекла их попытки и вручила Гарри банку с летучим порохом. Помахав рыжей семье, он шагнул в ставшее зелёным пламя камина.

* * *

Пламя окрасилось зелёным. Это напомнило ему о летучем порохе, но он знал, что причиной, скорее всего, стала банка из-под супа, которую он стащил из пакета какого-то магла. Он начал чувствовать холод, когда пламя стало опадать. Бросив взгляд на лежавшую рядом палочку, он вздохнул и лёг рядом с подрагивающим костром.

Сириус Блэк не должен был так жить. Его растили словно принца; два домовых эльфа всегда были наготове, чтобы выполнять его желания, приносить ему еду и готовить постель. Он, правда, ненавидел эту жизнь: он хотел обычного комфорта и работы, которая позволяла бы зарабатывать на кусок хлеба. Он хотел подняться над своей семьёй и пойти против того, что было неправильно. Он хотел быть со своими друзьями; возможно, завести собственную семью. Он не должен был выживать на украденном консервированном супе и выброшенном хлебе. Он не хотел, чтобы те, кого он любил, ненавидели и боялись его. Не хотел быть отверженным.

Оглядываясь в прошлое, он признавал, что это была отчасти его вина. Это он предложил смену Хранителя Тайны с себя на Хвоста, и он же настоял, чтобы никто об этом не знал, даже Римус или Дамблдор. Джеймс возражал, говоря, что хоть кто-то должен был знать на тот случай, если бы что-то пошло не так, но он настоял на полной секретности. Он не доверял Дамблдору, потому что тот держал слишком много информации при себе и, похоже, считал, что знает, как будет лучше для всех. Ему стоило бы рассказать Римусу... Но за несколько дней до обмена Хвост сказал, что подозревает его в склонности к тёмной стороне, и что он вообще может быть шпионом, вызывавшим утечки информации. Сначала Сириус отмахнулся, но Питер снова и снова отпускал замечания об этом, и наконец они заронили в его душу сомнения. Он знал, что Римус был безработным, и в Ордене ему ничего не платили. Сириус, Лили и Джеймс предлагали поддержать его деньгами, но Римус всегда вежливо отказывался. И Сириус начал подозревать, что в попытках заработать его друг мог стать уже не таким верным.

Теперь он понимал, что Питер и хотел вызвать в нём такие сомнения.

"И его план сработал идеально, — с горечью подумал Сириус. — Я засомневался в Римусе, и дал этому ублюдку ключ к дому Джеймса и Лили. Эх, если бы я тогда убил его..."

Он часто задавался вопросом, простят ли его когда-нибудь Лили и Джеймс. Он знал, что не заслуживал прощения.

Последний раз трепыхнувшись, огонь угас, и сразу стало холоднее. На мгновение можно было подумать, что поблизости появился дементор, но двенадцать лет жизни рядом с ними научили Сириуса замечать их присутствие. "Слава Мерлину за сей положительный момент," — тоскливо подумал он.

Он наложил на землю слабые согревающие чары. Он отыскал эту палочку в волшебном баре недалеко от берега моря, в котором располагался остров Азкабан. Он не получил её в поединке, а просто украл у упившегося вдрызг владельца, воспользовавшись своей анимагической формой. Палочка плохо его слушалась, но он не мог пойти к Олливандеру и купить себе новую. Даже изготовители палочек в Лютном переулке подняли бы тревогу, завидев его. И вообще он не мог рисковать много находиться в волшебном мире, потому что был твёрдо уверен: Римус рассказал Дамблдору о его анимагической форме. В конце концов, все считали его предателем и Пожирателем смерти.

Его мысли обратились к Андромеде. Он знал, что даже она теперь его ненавидела. Он вспомнил время, проведённое вместе в доме на Гриммо, и то, как они планировали её побег из семьи. Вспомнил, как у неё с Тедом была размолвка за несколько недель до свадьбы. Тогда она пришла к нему в середине ночи, и он просто молча сидел, держа её в объятиях. Наконец она рассказала ему о ссоре и том, как решила провести некоторое время порознь с Тедом. Он ничего не сказал ей, просто уложил спать... а на следующее утро попросил её ещё раз хорошенько подумать, и тем же вечером она отправилась домой. Позднее Андромеда подарила ему телевизор, видеомагнитофон и несколько кассет. Они смотрели кино вместе; Сириус благодарил её каждые пять минут, и она наконец призналась, что сделала этот подарок за то, что он помог ей осознать свою неправоту, и не оттолкнул её, когда она нуждалась в нём. Он лишь улыбнулся, обнял её и сказал:

— Для этого и нужна семья, Меда.

Семья. Даже в его мыслях это слово звучало пустым. Он ведь должен был растить Гарри, если бы с Джеймсом и Лили что-то произошло. Он мельком видел Гарри через окно дома Андромеды; видимо, та взяла его жить к себе. "Наверное, Гарри всю жизнь меня ненавидел... По крайней мере, он в надёжных руках".

Вид Гарри, радостно смеявшегося над чем-то вместе с Нимфадорой, заставил его вспомнить малыша, летавшего на игрушечной метле в доме Лили и Джеймса. Какое-то сходство было, но малыш напоминал одновременно Лили и Джеймса, в то время как нынешний Гарри был точной копией Джеймса, только с глазами Лили.

Потом Сириус подумал о своих последних днях перед попаданием в Азкабан. Он пытался отойти от репутации ловеласа и начать серьёзные отношения. Он несколько недель встречался с Дженнифер Доуз, и наконец начинал чувствовать, что по-настоящему влюбился... а потом его мир обрушился. После визита к Тонксам он побывал и у дома Дженнифер, но обнаружил, что тот теперь принадлежал кому-то другому. Вероятно, она вышла замуж... Он не рискнул дальше её искать; если бы он продолжил проверять своих старых друзей и знакомых, он бы никогда не добрался до Шотландии. Он не знал, где жили Уизли, и решил дождаться, пока они не приедут в Хогвартс. Он был полон решимости изловить крысу.

Петтигрю сделал Сириуса отверженным и убийцей. Он сдал Джеймса и Лили Волдемору, осиротил Гарри и уничтожил Бузотёров*. И Сириус поклялся, что доберётся до него, даже если это станет последним делом его жизни.

Он лишь надеялся, что Андромеда не прикончит его на месте.

---

Примечания:

Примечание переводчика:

* — много копий было сломано по поводу того, как правильно переводить название "Marauders". "Мародёры", как я думаю, здесь всё же не совсем подходит. Английское слово вызывает мысли о чём-то хулиганско-залихватском, а те, кто обирают мёртвые тела, скорее называются "looters". "Бузотёры", как мне кажется, — подходящий вариант. Тем более что он хорошо подходит для одного момента через несколько глав.

Примечания:

Примечание переводчика:

Название главы, разумеется, подразумевает каламбур с фамилией Сириуса. Но адекватно перевести фамилию, чтобы передать подобный каламбур, затруднительно.

---

— Это ужасно, Гарри! — воскликнула Сьюзен.

Гарри пожал плечами и посмотрел на Тонкс, на чьём лице был написан нехарактерный для неё гнев. Он очень надеялся, что она просто забудет об этом, но она, похоже, не собиралась.

— Это уже в прошлом, Сью. Нет смысла больше об этом думать. И, Дора, ты куда симпатичнее, когда не хмуришься.

Тонкс почти улыбнулась, а потом преувеличенно вздохнула:

— Ну хоть кто-то оценил мою сногсшибательно великолепную внешность.

Все они засмеялись. Настроение в комнате было довольно мрачным с того самого момента, когда Сьюзен спросила Гарри о его новом месте жительства, а потом и о Дурслях. Тонкс пыталась прожечь её взглядом, но Сьюзен этого не заметила. В итоге Гарри всё же решил рассказать, потому что все в комнате были его друзьями, и заслуживали знать. Невилл, Гермиона и Ханна слушали рассказ с грустью и испугом на лицах, Сьюзен время от времени уточняла небольшие детали (но, к её чести, не просила подробнее описать сами издевательства), а Тонкс всё время гневно хмурилась. Последнее время при упоминании Дурслей на её лице всегда возникало такое выражение.

— А у Уизли ты всё-таки побывал? — спросила Гермиона.

Гарри кивнул и принялся рассказывать им о "Норе", семье Уизли, и, конечно, игре в квиддич. Когда он впервые рассказал о ней Тонкс, та была здорово ошарашена...

* * *

— Офигеть, Гарри, ты одолел Чарли Уизли? Да его считали одним из лучших ловцов Хогвартса за последнюю пару веков! Слушай, когда начнёшь ходить на свидания с девушками, оставь местечко для меня. Уж очень хочется похвалиться, что я встречалась с международной звездой квиддича, прежде чем он начал творить историю.

Гарри хитро улыбнулся:

— Ты ж самая дорогая для меня девушка, Дора. Конечно, я дам тебе шанс.

Тонкс рассмеялась и поцеловала его в щёку. Гарри густо покраснел. Он уже привык к игривой натуре Доры, но всегда, когда она целовала его в щёку, он краснел. Порой он и сам пытался заставить Тонкс покраснеть, но это было практически невозможно. Что ещё хуже, теперь, когда Тонкс его обнимала, у него в голове начинали зарождаться... разные мысли. Он тщательно их отгонял, напоминая себе, что она была на четыре года его старше.

Сама же Тонкс, когда ещё впервые подружилась с Гарри, догадывалась, что родственники плохо с ним обращались. Но после рассказанной на кухне истории готова была пойти и поубивать их всех. Несколько раз. Она решила, что после окончания Хогвартса найдёт их и напомнит, как глупо было плохо обращаться с её Гарри.

"Стоп, моим Гарри? Откуда вообще взялась эта мысль?" — весело подумала она.

Она никому бы в этом не призналась, но Гарри был для неё... по-особенному дорог. Она ни за что бы не хотела, чтобы он пострадал, и всегда была готова его поддержать. Например, она впервые осталась в Хогвартсе на рождественские каникулы, именно чтобы ему не было одиноко. Но свидание... вряд ли бы до этого дошло. Хотя...

"Нет, даже думать об таком не смей! Ты на четыре года его старше!"

* * *

Андромеда пребывала в шоке. Она попыталась перечитать письмо, но обнаружила, что ей мешают слёзы в глазах. Вытерев их рукавом, она снова сосредоточилась. Письмо было написано карандашом на обычной магловской бумаге. В уголке бумаги были следы, до странного напоминавшие отпечатки зубов.

Дорогая Меда,

Прошу, просто прочитай это письмо, прежде чем известить власти или выбросить его.

Знаю, ты не поверишь мне, когда я скажу, что невиновен, и всегда был невиновным. Я не знаю, сколько тебе известно, но, судя по выдвинутым против меня обвинениям, меня сочли Хранителем Тайны Поттеров, сдавшим их Волдемору. Также считают, что я убил дюжину маглов и героя Петтигрю, который пытался меня остановить.

Только вот правда в том, что я никогда не был Хранителем Тайны Поттеров. Джеймс и Лили предлагали мне это, и я был очень тронут, но предложил идею, которая мне тогда казалась хорошей. Я сказал, что такой выбор Хранителя будет слишком очевиден. Я знал, что скорее умру, чем предам их, но, когда речь идёт о Волдеморе, ни в чём нельзя быть уверенным; он мог изобрести какой-нибудь способ вырвать у меня тайну. И я посоветовал Джеймсу и Лили сделать Хранителем Питера, но сказать всем, что им был я, чтобы отвести от него подозрения. Оба они согласились, и Питер стал их Хранителем.

Думаю, ты уже догадалась, что именно Питер был настоящим предателем, и что он подставил меня. Я отправился искать его, и, когда мы столкнулись, этот ублюдок заорал на всю улицу, что это я предал Джеймса и Лили, а затем устроил взрыв. Ты имеешь полное право считать, что я всё это выдумал, пытаясь обмануть тебя, но я знаю ещё кое-что. Питер Петтигрю по-прежнему жив и скрывается. Я не прошу тебя сразу мне поверить. Я сбежал из Азкабана, потому что знаю, где его найти. И, когда я убью его, я лично покажу тебе останки и добровольно сдамся. По крайней мере, тогда я буду сидеть в тюрьме за дело. Я не расскажу тебе больше, ведь это письмо может попасть в руки Министерства.

И ещё: спасибо тебе большое за то, что взяла Гарри жить к себе. Я тайком пробирался к твоему дому и видел его через окно. Он так похож на Джеймса... только глаза как у Лили. И мне стало так радостно, что у него было хорошее детство с теми, кто любил его. Спасибо тебе, Меда. Ты всё ещё моя любимая двоюродная сестра, что бы ты сейчас обо мне не думала. Знаешь, увидев тебя, я чуть не зашёл в дом, чтобы поболтать и поужинать вместе. Ни разу нормально не ел со времени своего побега.

И знаешь, что хуже всего? Все, кто мне дорог, теперь ненавидят меня. Ты, Гарри, Римус Люпин, наверное, даже Дженнифер. Помнишь Дженнифер Доуз, последнюю девушку, с которой я встречался до Азкабана? Я любил её, но так и не успел об этом сказать. Видимо, некоторым вещам не суждено сбыться.

Ты, конечно, вольна делать что хочешь, но я всё же попрошу тебя не относить это письмо в Министерство. Излишне говорить, что я им не доверяю; они даже не устроили мне нормального суда. Конечно, я не буду осуждать тебя, если ты мне не поверишь. Ведь я практически убил Джеймса и Лили, сдал их этому предателю Петтигрю. Но знай: я не желаю вреда ни тебе, ни Гарри, ни Теду, ни Нимфадоре. Я доставил это письмо лично (совы, сама понимаешь, у меня нет). Надеюсь, это хоть чуть-чуть убедит тебя в моих намерениях.

Береги себя, Меда. Мне очень тебя не хватает.

Сириус

Её сердце отчаянно хотело поверить, что её кузен был невиновен, что его действительно несправедливо обвинили. Но логика возражала, что он просто лгал. Петтигрю был мёртв, от него не нашли ничего крупнее пальца.

"Секунду. Тут что-то не так".

Андромеда не могла поверить, что ни разу не задумывалась об этом за прошедшие годы, но обстоятельства смерти Петтигрю были несколько подозрительными. Сильные взрывные заклятия были способны разорвать тело на мелкие кусочки, так, чтобы ничего крупнее пальца не осталось, но она не помнила, чтобы люди говорили о каких-то других частях. Да, точно: говорили, что от Петтигрю нашли только один палец. А куда делись органы и крупные кости? Какие-то их части должны были остаться. Она никогда не размышляла об этом, но теперь была вынуждена признать, что Сириус и вправду мог быть невиновен.

"И это ощущается правильным. Сириус бы никогда не предал Джеймса и Лили. Он не раз это доказывал".

Она снова стала перечитывать письмо. Слова о том, как Сириус намеревался найти и убить Петтигрю, заставили её покачать головой. Это было очень по-гриффиндорски. Неужели он не сообразил, что предъявление властям живого Петтигрю могло снять с него все обвинения?

Её глаза увлажнились, когда она прочитала абзац, в котором он называл её своей любимой двоюродной сестрой. Она ясно вспомнила их разговоры с шутливыми подначиваниями, то, как они поддерживали друг друга. Она бы никогда не призналась в этом, но ей тоже его не хватало.

Слова о том, что над ним не было нормального суда, привели её в ярость. Бартемиус Крауч заявлял, что каждый схваченный преступник был подвергнут справедливому суду. Она решила, что спросит об этом Амелию. А сейчас ей нужно было связаться с Сириусом. Это было потенциально опасно, но он всё-таки был для неё семьёй. И он ни разу нормально не ел со дня побега!

— Надеюсь, я не прибью его, когда увижу, — пробормотала она себе под нос.

* * *

Сидевшая на диване женщина тяжело вздохнула, отложила "Ежедневный пророк" и взяла кружку с кофе. В газете много писали о первом человеке, сумевшем сбежать из Азкабана — Сириусе Блэке.

Это имя вызывало у неё ощущение презрения, предательства и... печали. Раньше она верила в Сириуса Блэка. Верила, что он был идеален. Он был всегда так жизнерадостен, весел и дурашлив, словно ничто в мире его не заботило. И в то же время легко было верить, что он был готов умереть за дорогих ему людей. Она считала, что была одной из таких людей, ну а возглавляли этот список Джеймс и Лили Поттеры. Когда она узнала, что он предал Поттеров и убил своего друга Петтигрю, она была уверена, что это была какая-то ошибка. Возможно, настоящим виновником был этот Петтигрю, и он как-то подставил Сириуса (он всегда казался ей слегка подозрительным, но она не говорила об этом, не желая обидеть Сириуса). Когда газеты написали, что Сириуса приговорили к пожизненному сроку, она ещё надеялась, что это окажется ошибкой, что он вернётся к ней, и она сможет утешить его после произошедшего. Все эти обвинения так не походили на то, что бы мог сделать Сириус!

Но о его невиновности так и не объявили, и после целого года и долгих утешающих речей друзей и семьи, Дженнифер поняла. Это всё было притворством. Сириус Блэк был прекрасным актёром и заворожил публику, заставив влюбиться в него. А публика так и не поняла, что влюбилась в персонажа, которого он играл. Вымышленного персонажа.

И всё же с тех пор она так и не была в счастливых отношениях. Не то чтобы она не пыталась. Она начинала встречаться с несколькими мужчинами, и отношения развивались нормально... но в итоге она неизбежно начинала сравнивать их с Сириусом Блэком. "Сириус не болтал бы с другой девушкой, будучи на свидании. Сириус не пытался бы со мной сюсюкать, он просто шутил бы, пока мне не стало лучше. Сириус не демонстрировал бы меня своим друзьям словно дорогие часы".

В конечном итоге она поняла, что легла на орбиту вокруг Сириуса Блэка, и продолжала по ней вращаться, пусть его больше и не было рядом. Она перестала пробовать строить отношения и довольствовалась одинокой жизнью, работая в книжном издательстве. Иногда она думала, что ей стоило бы начать сначала, но в итоге всегда решала, что не променяет проведённое с Сириусом время ни на что другое.

Сириус не зря носил такое имя, он действительно был ярчайшей звездой на её небе. И без него то стало просто... чёрным.

Джеймс постукивал ему по голове ногтями.

— Уйди, Сохатый, — пробормотал Сириус.

Джеймс не прекратил, и он решил это игнорировать. У Джеймса было хобби его раздражать.

Только вот Джеймс был мёртв.

Сириус резко проснулся и понял, что по голове его постукивала сова, пользуясь своими когтями. Ощутив одновременно облегчение и печаль, он сел, и у него в желудке громко заурчало.

— Ну привет, — сказал он сове. Его голос был хрипл и надтреснут из-за того, как мало в последнее время он им пользовался.

Сова смотрела на него с нетерпением. Очевидно, она просто не привыкла будить людей, которым доставляла почту.

Стоп.

Ему прислали почту?

Кто-то ему написал?

Не тратя больше не секунды, Сириус потянулся за посылкой, которую несла сова. Та ухнула от неожиданности. Пробормотав "Извини", Сириус залез в посылку, где нашёл...

— Еда? Кто бы мог прислать мне еду? Ты точно не ошиблась адресатом?

Сова посмотрела на него почти с обидой. Сириус вздохнул и взял кусок пергамента, который заметил в посылке. Там было написано:

"Я хочу с тобой поговорить. Пошли дату и время с совой.

Помню, ты любил курицу-гриль. Отмени чары снижения веса".

Подписи не было, но Сириус знал, от кого была записка. Чуть не завопив от запаха готовки Андромеды, он схватил грудку и откусил большой кусок. Его вкусовым рецепторам, привыкшим к заветренной и жёсткой еде. понадобилось несколько секунд, чтобы прочувствовать сочное и пряное куриное мясо. Он словно оказался в раю. Или даже лучше.

Откусив ещё три куска, от которых его рот переполнялся слюной, он положил остальное обратно в посылку. А потом, впервые за двенадцать лет, Сириус Блэк заплакал.

* * *

— ...Дженнифер Доуз.

— Не помню никого с таким именем. Но я поищу её в списках работников Министерства. А зачем она тебе? — спросила Амелия.

— А, просто хочу передать ей одну мелочь, — небрежно ответила Андромеда.

Амелия поняла, что это была вежливая версия слов "не твоё дело", и сменила тему:

— А где Гарри и Дора? Ушли гулять?

— Ами, тебе правда стоит проводить больше времени с семьёй. Они сейчас гостят в поместье твоего брата. Кстати о Гарри — ты не знаешь, почему он не получил предупреждения за то, что раздул ту магловскую женщину?

Амелия покачала головой. Фадж со времени побега Блэка вёл себя странно. Сначала он потребовал, чтобы его извещали обо всей магии, творимой рядом с домом Гарри Поттера. Потом начал проводить долгие встречи с людьми, занятыми в охране Азкабана. Когда Муфалда Хмелкирк сообщила ему об инциденте с раздутием, он запретил ей посылать предупреждение и сам направился расследовать произошедшее. Узнав, что Гарри ушёл, он запаниковал, и успокоился лишь тогда, когда водитель "Ночного рыцаря" рассказал, что Гарри ехал в автобусе со своими сундуком и совой.

— Не знаю. Фадж в последнее время какой-то странный. Нет, мне бы не хотелось, чтобы Гарри посылали предупреждение, но министр просто отмахнулся от серьёзного случая применения магии несовершеннолетним. Возможно, он что-то скрывает. А может, просто переволновался из-за побега Блэка и необходимости иметь дело с дементорами. Ладно, мне пора. Если я найду эту Доуз — дам тебе знать.

Помахав, она трансгрессировала, оставив Андромеду прихлёбывать чай в одиночестве.

Андромеда сама не знала, что будет делать, когда найдёт Дженнифер Доуз. Точнее, не "когда", а "если". Было вполне вероятно, что она уехала из страны или сменила фамилию после замужества. И если бы она всё-таки нашла её — что бы она сказала? Что Сириус Блэк невиновен, и что ей следовало бросить всё, потому что он искренне любил её? А если у неё была семья? А если она не пожелала бы даже слышать имя Сириуса?

Андромеде не хотелось бередить старые раны, но она всё-таки решилась попробовать найти её. И в случае, если бы она оказалась незамужней, попробовать убедить в невиновности Сириуса. Она осознавала, что это было несколько глупо: в конце концов, она сама не до конца верила в эту невиновность.

И всё же она решила это сделать, надеясь, что Дженнифер поверит, и она сможет организовать им с Сириусом встречу. Труднее всего было сделать это в тайне.

Разве что, конечно, до этого Сириус бы поймал Петтигрю и был оправдан.

* * *

Здорово, Тонкс.

Как поживаешь? Мы давно не встречались, но, думаю, ты помнишь время, которое мы провели вместе. Мне правда жаль, что тогда не сложилось, но, может, мы можем попытаться снова? Как насчёт того, чтобы я завтра сводил тебя на обед? У тебя всё ещё осталось то красное платье, что ты надевала на вечеринку у Хиггинса? Оно бы тебе очень подошло, а к нему — волосы пшеничного цвета. Я приду к тебе завтра в двенадцать, окей?

С любовью,

Даррен Корнер

Даррен,

У меня больше нет этого платья, и если ты не хочешь, чтобы я нафаршировала тебя варёными яйцами через задний проход, лучше тебе не приближаться к моему дому.

На случай, если ты ещё не понял: я никуда с тобой не пойду. Я планирую пообедать с очень симпатичным, умным и очаровательным парнем, который к тому же не "забывает" взять с собой кошелёк.

Н. Тонкс

— Можно я одолжу Ядвигу, Гарри? Спасибо.

Она не была уверена, что Гарри вообще её услышал, но знала, что он бы не отказал. Так что не стала его будить и пошла к клетке совы.

"Красное платье и пшеничные волосы, тоже мне," — с отвращением подумала она.

Она хорошо помнила те события. Она купила красное платье, не сказав матери, потому что знала, что та это не одобрит. Потом она пожалела об этом, потому что все парни на вечеринке пожирали её взглядами, а девушки таращились с возмущением и почти что презрением. Она хотела, чтобы в ней увидели что-то большее, чем просто хулиганистую пацанку, но такое внимание заставило её чувствовать себя неуютно. Даррен Корнер предложил ей прогуляться, и через пять минут уже затащил её в пустую комнату, где поцеловал. Это не был её первый поцелуй, и он не слишком ей понравился. Но, прежде чем она успела об этом сказать, Даррен начал её лапать.

Она не возражала против того, чтобы её трогал парень, но всегда думала, что это будет нежным и приятным моментом. А Даррен попросту воспользовался ей. Она попыталась оттолкнуть его, но тот не обратил на это внимания. Тогда, сжав зубы, она пнула его между ног и выбежала из комнаты. Единственным плюсом произошедшего было то, что она осознала: получать внимание других может быть не слишком приятно.

— И у него ещё хватает наглости... — пробормотала она себе под нос.

К несчастью, Гарри, дремавший на диване неподалёку, проснулся от её движений и вопросительно взглянул на неё. Поколебавшись, Тонкс показала ему письмо от Даррена.

— Как-то требовательно. Словно он уже уверен, что ты согласишься. Что ты ему написала? — спросил Гарри после прочтения.

— Разумеется, сказала ему идти в жопу. Когда он меня пригласил в тот раз, он уже через пять минут полез обжиматься, хотя я пыталась его оттолкнуть. Так что я пнула его по яйцам, — в голосе Тонкс звучало удовольствие.

По какой-то причине Гарри очень сильно захотелось самому сделать больно этому типу, которого он даже не знал.

— А откуда ты... знаешь, что он забывает кошелёк? Ты снова ходила с ним на свидание?

— Нет, конечно! Просто слышала, как другие девушки о нём сплетничали. Глупо вообще было с ним идти... но, знаешь, я просто хотела, чтобы меня заметили. После этого случая я стала осторожней. Я продолжила встречаться с парнями, но именно такого внимания больше не хотела. Хотя, — Тонкс задумалась, — я и на свидания уже давно не ходила. Последнее было в Хэллоуин на пятом курсе. Из-за этого свидания я была перепугана до смерти при виде того тролля. Но мой герой Гарри пришёл и спас меня, победив большого злобного тролля! — драматическим тоном закончила она, чмокнув покрасневшего Гарри в щёку.

Тот бы скорее умер, чем признался в этом, но слова Тонкс заставили его ощутить немалую гордость.

* * *

Возможно, это было плохой идеей. Возможно, он всё же лгал. Возможно, он правда был Пожирателем смерти и хотел её убить. Андромеда пообещала себе, что не сдастся без боя.

Она стояла в пустынном лондонском переулке, ожидая. Назначенное время наступило и прошло, а единственным замеченным живым существом был чёрный пёс, минуту назад протрусивший мимо неё. Если Сириус не появится...

— А ты похудела, — раздался хриплый голос за её спиной.

Только то, что она ждала чего-то подобного, помогло ей не вскрикнуть. Андромеда резко развернулась и нацелила палочку. Сириус поднял руки:

— Не нужно так дёргаться. Вот моя палочка. Я даже выверну карманы, чтобы ты видела, что у меня нет запасной. Вот, смотри.

— Повернись, — холодно велела она.

Он повиновался. Она приставила палочку к его шее:

— Какое имя ты хотел дать Нимфадоре?

— Я не предлагал давать ей никаких имён, — сразу же ответил он.

Это был метод, которому Андромеда научила его, когда он вступил в Орден. Если кто-то захотел бы притвориться другим человеком, он мог порыться в памяти этого человека, узнав о разных вещах. Но ответ нельзя было найти, если человек этого не делал. Только настоящий человек сумел бы ответить на такой проверочный вопрос.

— Ладно. Итак, что скажешь?

— Ты должна поклясться, что никому не расскажешь, пока я не разрешу.

— Ты не в том положении, чтобы чего-то требовать.

— Пожалуйста, Меда... мне больше некому довериться, — умоляюще сказал он.

Андромеда долго смотрела ему в глаза, пытаясь прочесть в них что-нибудь, но видела лишь пугающую пустоту.

— Обещать не буду, но я тебя выслушаю. Говори.

И Сириус заговорил. Он рассказал ей обо всём. О том, как стал анимагом, чтобы помочь Римусу, о заклятии Доверия и том, как Петтигрю стал Хранителем, о том, как в ту страшную ночь потерял всё, что ему было дорого. О том, как Крауч отправил его в тюрьму без суда, о визите Фаджа, о том, как он увидел предателя в газете на фотографии семьи Уизли, и о своём побеге.

— Ты ведь не врёшь, правда? — наконец прошептала Андромеда, с просящими нотками в голосе.

— Нет, Меда. Клянусь, что не вру.

И тогда она заключила его в сокрушительные объятия. Сириус вернул их с не меньшей силой.

— Я скучал, Меда, — прошептал он.

Они долго стояли, просто обнимаясь и думая о той страшной ночи, в которую так много потеряли. Наконец Андромеда спросила:

— Значит, ты хочешь убить Петтигрю?

— Да. И его смерть будет мучительной, — в голосе Сириуса послышался рык.

— А ты не думал о том, чтобы сдать его Министерству? Так у тебя будет хороший шанс оправдаться.

Пару секунд Сириус растерянно смотрел на неё, а потом, впервые за долгие годы, улыбнулся:

— Я столько думал о том, как бы отомстить, что это мне и в голову не пришло. Спасибо, Меда. Что бы я без тебя делал...

— Для этого и нужна семья, блоховоз ты несчастный!

* * *

За многие мили от Лондона, на пыльном чердаке, сидел и тихо всхлипывал человечек с водянистыми глазами. Питер Петтигрю знал, что Сириус Блэк сбежал, и знал, что, скорее всего, был одной из его целей. Чуть ободряла его только та мысль, что Сириус не мог знать, где он находился.

Судя по тому, о чём Артур Уизли говорил со своей толстухой-женой, Сириуса интересовал Гарри Поттер. Вероятно, он хотел предложить мальчишке жить со своим крёстным. Питеру не было дела до того, где он жил, но это повышало риск, что его узнают. А это не обещало ничего хорошего. Ему крайне повезло, что близнецам Уизли до сих пор не попалась в руки Карта Бузотёров, так бы они могли легко его заметить.

Два года назад он начал испытывать некоторое сожаление из-за того, что сделал. Лили всегда была к нему добра, и Джеймс всегда был готов ему помочь. Сириус над ним подшучивал, и порой даже грубо, но он всегда мог на него положиться. А теперь Тёмный Лорд был мёртв, и Питер остался один, без друзей, боясь даже принять человеческий облик.

Его мысли переменились, когда он случайно узнал, что Тёмный Лорд не совсем погиб. Он услышал. как Гарри Поттер и Невилл Лонгботтом обсуждали, что Волдемор охотился за философским камнем. Сначала Питер перепугался и начал думать, как сбежать от Пожирателей и Тёмного Лорда, когда тот вернёт себе силы, но потом ему пришла в голову идея.

Большую часть времени он проводил в той же спальне, что Гарри Поттер.

Чего мог желать Тёмный Лорд, как не мальчишки, погубившего его? А у Питера была идеальная возможность. Он мог подождать, пока Тёмный Лорд не вернулся бы, а потом доставить Гарри Поттера ему.

И тогда он бы стал самым почитаемым Пожирателем смерти. Лучше, чем все его бывшие "друзья", для которых он был недостаточно хорош.

Тед Тонкс был заинтригован. Андромеда нередко говорила о Джеймсе, но Сириуса Блэка почти не упоминала, даже после того, как тот сбежал из Азкабана. Так что, когда она завела разговор после ужина, он уделил ей полное внимание.

— Знаешь, сегодня я вспомнила кое-что, рассказанное мне Сириусом, когда он окончил Хогвартс.

— Что именно, дорогая?

— Помнишь, когда мы учились в Хогвартсе, там была группка под названием Бузотёры?

Тед усмехнулся:

— Ещё бы не помнить. Выдающиеся типы, возглавляемые Джеймсом и Сириусом, как самыми известными шутниками.

— И вот, незадолго до выпуска они намеренно разыграли Филча, таким образом, чтобы он конфисковал у них, словами Сириуса, "бесценное сокровище".

— Э... зачем? Они хотели, чтобы его конфисковали? И что это было за "сокровище"? Какой-то инструмент для розыгрышей?

— Да, они хотели, чтобы его нашло будущее поколение шутников. Это сокровище — карта. Её можно назвать инструментом для розыгрышей, но, судя по описанию, она была крайне полезна.

— Карта? Какая карта? — спросил Тед.

— Карта Хогвартса. Она показывала все скрытые проходы и туннели внутри него, а также проходы, ведущие за его пределы.

— Ого! Могу представить, каких трудов стоило её составить. И они сделали это ещё в школе?

— Да, на пятом курсе. В конце концов, трое из них были умнейшими учениками в параллели. А когда Лили начала встречаться с Джеймсом, она тоже помогла улучшить некоторые детали. Но это не просто карта. Она показывает всех людей, находящихся в замке, и даже если человек скрывается, пользуясь, скажем, Оборотным зельем, плащом-невидимкой или анимагией, она всё равно покажет его настоящую сущность.

Челюсть Теда отвисла. Как вообще четверым пятикурсникам удалось создать такую штуку? И да, он мог представить, насколько полезна могла быть такая карта для того, кто любил розыгрыши.

— Боже ты мой! Даже интересно, чего бы они достигли, если бы не посвящали столько времени розыгрышам.

На несколько секунд наступило молчание, а потом Тед продолжил:

— Всё это, конечно, очень интересно, но почему ты об этом вспомнила?

Андромеда чуть помрачнела:

— Просто думала, каким бы способом Дора и Гарри могли не встречаться с дементорами, которые будут охранять школу.

Вздохнув, Тед кивнул. Днём раньше Андромеда рассказала Гарри о дементорах, не вдаваясь в подробности о Поцелуе. Он сказал, что не горит желанием узнавать о своём худшем воспоминании, и Тед был с этим полностью согласен.

Неожиданно из соседней комнаты послышался шум, словно там кто-то споткнулся.

— Похоже, Нимфадора подслушала наш разговор, — сказал он, слегка нахмурившись.

В ответ Андромеда одарила его хитрой улыбкой, которую Тед всегда находил совершенно очаровательной.

Нимфадора могла подождать, сейчас у него возникли дела поважнее.

В соседней комнате Тонкс вздохнула, когда в комнате её родителей наступило неожиданное молчание. Заглушающие чары. Или они говорили о чём-то приватном, или...

— Нет, даже думать об этом не хочу! — громко сказала она, отгоняя возникшие в голове образы, и вместо этого сосредоточилась на подслушанном. Она уже решила, что скоро навестит кабинет Филча.

Она не знала, что её мать и хотела того, чтобы она услышала этот разговор.

* * *

— ГАРРИ!

— Гарри, очнись!

— Сью. можешь наколдовать струю воды?

— Агуаменти!

Гарри очнулся, чувствуя себя замёрзшим:

— Что... что случилось? Это ты, Сью? И почему у меня все волосы мокрые?

Все вздохнули с облегчением. Тонкс почти готова была заплакать. Гарри потерял сознание после того, как дементор зашёл в их купе, пытаясь учуять Сириуса Блэка или что-то подобное.

Послышалось покашливание: в купе вернулся полуседой новый преподаватель защиты.

— Ты в порядке, Гарри? — негромко спросил он.

Гарри, всё ещё не пришедший в себя до конца, перевёл на него взгляд:

— Э... вроде да. А вы кто?

Гермиона выглядела несколько возмущённой, но профессор лишь мягко улыбнулся:

— Меня зовут Римус Люпин. В этом году я буду преподавать защиту от Тёмных искусств. Вот, съешь это.

Он протянул Гарри плитку шоколада. Гарри вспомнил, как Андромеда рассказывала, что шоколад помогает справиться с последствиями встречи с дементором, взял плитку и откусил кусок. Его наполнило приятное тепло. Он поблагодарил профессора Люпина и предложил остаток плитки Тонкс и Сьюзен, всё ещё стоявшим рядом.

— Гарри, тебе он нужнее, — возразила Сьюзен, и Тонкс кивнула.

Не желая их обижать, Гарри доел остаток плитки и показательно икнул. Девушки хихикнули, а профессор Люпин снова улыбнулся:

— Я пока оставлю вас. Через полчаса мы будем в Хогсмиде, так что вам стоит переодеться.

С этими словами он вышел из купе.

— А он мне нравится, — заметила Тонкс.

Несколько секунд прошло в молчании, а потом Гарри тихо спросил:

— Ещё кто-то потерял сознание?

Все обменялись осторожными взглядами, и Тонкс ответила:

— Нет. А теперь заткнись, а то этот дементор в сравнении со мной покажется дружелюбным.

— Это вряд ли, — пробормотал Гарри, а потом добавил ещё тише: — Я слышал женский крик. Интересно, кто это кричал?..

* * *

— Поттер, ты упал в обморок? Уизли говорит правду? Ты действительно вырубился? — радостным тоном спросил Малфой.

— Да, Малфой, он потерял сознание. А теперь иди в уголок и подрочи на этот факт, — ядовито сказала Тонкс.

Не дожидаясь ответа от опешившего, побагровевшего слизеринца, она повлекла Гарри к безлошадным каретам, думая о том, что Гарри сказал в купе. Женский крик. Какие плохие воспоминания Гарри могли включать в себя кричащую женщину? Возможно, его тётя на него кричала? Одна её часть очень хотела бы узнать, но другая твёрдо говорила, что она проживёт без этого. Того, что ей пришлось пережить собственные плохие воспоминания, уже было достаточно.

"Сколько берёшь за ночь, сладенькая? Говорят, что Харперу ты вообще позволила бесплатно!" — глумливо крикнул слизеринец.

"Как насчёт того, чтобы ублажить нас троих сразу?" — окликнул другой.

"Джеймс... и Лили... мертвы..." — говорила всхлипывающая женщина её матери.

"Ты смеешь пялиться на моего парня? Диффиндо!" — она вскрикнула, когда заклинание рассекло ей бедро.

"Это только потому, что ты можешь воплотить любую их фантазию в постели! Для чего ещё кто-то стал бы с тобой встречаться?!"

А НУ КОНЧАЙ ОБ ЭТОМ ДУМАТЬ!

С трудом вынырнув из своих мыслей, она увидела перед собой двери в Большой зал. Она даже не заметила, как они до него дошли. Ей слегка ткнули в бок; повернувшись, она увидела вопросительный взгляд Гарри, молчаливо спрашивавшего, о чём она так задумалась. Она беззаботно улыбнулась ему, и он не стал расспрашивать. Потом они разошлись по столам своим факультетов; Гарри сел рядом с необычно серьёзными близнецами, рядом с которыми сидела сильно побледневшая Джинни.

— Ты в порядке, Джинни? — спросил Гарри.

Та только кивнула, но Фред негромко сказал:

— Дементор сильно на неё подействовал. Её прямо трясло.

Джордж с мрачным видом кивнул. Гарри мог представить, какие воспоминания могла снова пережить Джинни, учитывая произошедшее на её первом курсе. "Но даже она не потеряла сознание,"— шепнул горький голос в его голове.

* * *

— Гарри, я так волнуюсь! Я много читала про этот предмет, и он мне кажется очень интересным. А ты как? — взбудораженно спросила Гермиона.

Гарри хмыкнул и пожал плечами. Через десять минут у третьекурсников с Гриффиндора и Слизерина должен был начаться первый урок арифмантии, и Гарри с Гермионой оказались единственными гриффиндорцами, взявшими этот предмет.

— Да, пожалуй, мне тоже интересно. Не так, как тебе, конечно, — добавил он со смехом.

Гермиона чуть покраснела, и они свернули в коридор, в котором была нужная классная комната.

Арифмантия, как оказалась, была малопопулярным предметом. Когда они вошли, в классе уже сидели четверо записавшихся на неё слизеринцев. Гарри помнил Миллисенту Булстроуд и Теодора Нотта по прошлогоднему дуэльному клубу (этот клуб напрочь отбил у него всё желание пробовать записаться в другие клубы), а остальных двоих, как он был уверен, звали Трейси Дэвис и Дафна Гринграсс. Через несколько минут в класс вошла профессор Вектор:

— Доброе утро, ученики. Добро пожаловать на ваш первый урок арифмантии. Меня зовут Септима Вектор; пожалуйста, встаньте по одному и представьтесь.

Все так и поступили. Профессор Вектор сверилась со списком, сделала какие-то отметки, кивнула и начала:

— Насколько я знаю, все вы также записались на древние руны? Да? Хорошо. Арифмантия зачастую пересекается с этим предметом. Как вам известно, руны — это язык. На уроках древних рун вас будут учить, какой смысл образовывают их последовательности, а на арифмантии мы будем пользоваться ими для некоторых расчётов и анализа.

Начнём с истории арифмантии. Как вы, возможно, знаете, магия прошлого заметно отличалась от настоящей. Для установки магической защиты, даже простой, требовались огромные усилия, и заклинания были куда более прямолинейны, чем сейчас. В то же время отбить заклятие противника или преодолеть защиту было трудно, потому что люди слабо представляли себе, как действует магия. Она была в основном завязана на силе, и ни чём другом.

Первым человеком, начавшим создавать арифмантию в её нынешнем понимании, можно назвать древнегреческого алхимика Архимеда, который занимался множественными исследованиями как в магии, так и в магловской науке. Ему потребовалось защитить рунами дверь в одну комнату, чтобы не дать своему слуге подворовывать. Он провёл много опытов; двери то запечатывались намертво, то просто взрывались. В один день, принимая ванну, он нарисовал новый набор рун, и, проверив их, обнаружил, что они работали идеально. Как говорят, он пришёл в такой восторг, что пробежал голым по улице, крича "Эврика!". Хотя это, конечно, может быть и выдумкой.

Сейчас я дам вам простое задание. Поскольку у нас чётное количество учеников, вы разобьётесь на пары и попробуете определить композицию одного простого заклинания. Один из вас будет колдовать, а второй должен будет направить палочку навстречу и произнести "Энодо". Это раздробит заклинание на компоненты, и вы сможете заняться их анализом. Если возникнут вопросы — не стесняйтесь спрашивать.

Гарри выпало работать с Трейси Дэвис; они должны были найти композицию разоружающего заклятия. Когда они преодолели общую неловкость работы гриффиндорца со слизеринцем, Гарри решил, что урок ему нравится. Дэвис колдовала немного неаккуратно, но была довольно умна. Она даже улыбнулась ему, когда они закончили анализ раньше всех остальных. Гермиона и Дафна Гринграсс, разбиравшие заклинание левитации, справились минутой позже, а вот Нотт и Булстроуд продолжали биться над заклятием Агуаменти, и уже промокли насквозь. Через несколько минут профессор Вектор наконец сказала им остановиться и объявила, что остальные справились превосходно. Впрочем, она предупредила не расслабляться, напомнив, что это был лишь первый урок, и продиктовала список заклинаний, которые они должны были разобрать в качестве домашней работы.

— Ну вот, а она уже начинала мне нравиться, — пробормотала Дэвис.

Гарри тихо фыркнул. Слизеринка посмотрела на него со смесью раздражения и веселья.

— Я сам хотел это сказать, — пояснил он.

— Урок окончен. Не забудьте про домашнее задание! — сказала профессор Вектор.

— Ладно, увидимся, Поттер, — сказала Трейси Дэвис, когда они вышли из класса и направились к своим гостиным.

— Ого, слизеринка разговаривает с тобой? — спросила Гермиона, когда они со слизеринцами разошлись достаточно далеко.

— Ну не знаю, для слизеринки она вроде достаточно неплоха, — заметил Гарри и усмехнулся, когда Гермиона растерянно моргнула.

* * *

Двумя этажами выше Нимфадора Тонкс ругалась себе под нос. Профессор Флитвик задал им огромное домашнее задание, и, когда она побежала по коридору, она споткнулась, и содержимое её сумки, включая бутылочку чернил, вывалилось на пол. Игнорируя утешающие слова Толстого Монаха, парившего рядом, она пыталась успокоиться и собрать всё обратно в сумку. Тут рядом раздалось мяуканье, и, прежде чем она успела опомниться...

— Чернила на полу! Наглая девчонка, так пачкать замок! Немедленно в мой кабинет! — рявкнул Филч.

Тонкс пыталась объяснить, что это была случайность, но завхоз не желал этого и слышать. Смирившись, она последовала за ним, вскоре оказавшись в его мрачном и пыльном кабинете.

— Так, уничтожение школьного имущества... ага... — бормотал Филч.

— Уничтожение школьного имущества? Я просто пролила чернила на...

БАХ!

— ПИВЗ! В этот раз я точно тебя поймаю! — взревел Филч и выбежал из кабинета. Миссис Норрис последовала за ним.

Тонкс вздохнула с облегчением, подумав, что теперь могла сбежать. Но тут она заметила в углу небольшую коробку, на которой было написано "Конфисковано. Опасно". Открыв её, она увидела там старый лист пергамента. Пожав плечами, она уже хотела закрыть коробку, когда вспомнила слова матери:

"Да, они хотели, чтобы его нашло будущее поколение шутников. Это сокровище — карта".

Возможно, это и была та самая карта? Лист выглядел достаточно старым, и он был конфискован и опасен. Возможно, нужно было найти способ его активировать. Тонкс схватила лист и повернулась, чтобы уйти.

Но тут дверь распахнулась.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошли близнецы Уизли, смеявшиеся над какой-то своей штукой. Тонкс они заметили не сразу, и та поспешно убрала пергамент в карман.

— А, привет, Тонкс, — поприветствовал её один из близнецов.

— Приятно встретить тебя в сём пыльном помещении, — добавил другой.

— Так какое страшное преступление ты совершила...

— ...чтобы заслужить неприятный визит...

— ...в кабинет нашего недорогого кис... то есть кошколюба?

Тонкс драматически вздохнула:

— Я уничтожила школьное имущество. По крайней мере, так сочла его кошка. А вы что натворили?

— А, видишь ли...

— Мы решили швырнуть в Пивза несколько комплектов доспехов...

— Но Филчу это почему-то показалось не так смешно, как мы думали...

— И он — о, ирония, — обвинил нас в устроении беспорядка.

— Так что теперь мы здесь, ожидая, пока нас выпотрошат...

— И подвесят за запястья на потолке...

— Естественно, с использованием тщательно отполированной и смазанной цепи!

Тонкс победоносно улыбнулась:

— Ну, тогда не буду мешать вам горевать в последние минуты вашей жизни. Похоже, Филч про меня забыл, так что до встречи, джентльмены!

С этими словами она выбежала из кабинета, оставив глубоко возмущённых близнецов позади.

Когда она наконец добралась до своей спальни, Гестия схватила её за плечо и утянула в сторону, после чего, захлёбываясь от восторга, рассказала, как у них с Эдвардом впервые был секс. Тонкс была рада за своих друзей, но в то же время испытывала досаду: ей не терпелось начать изучать пергамент. Однако пока что ей не оставалось ничего иного, как выслушивать Гестию.

* * *

— Дементоры летят, Поттер! Дементоры! — драматически завопил Малфой, а Паркинсон изобразила, будто падает в обморок.

— Слушай, Гринграсс, не можешь одолжить Малфою свои очки? А то он, кажется, уже видит непонятно что, — скучающим тоном сказал Гарри.

Дафна возвела очи горе, но негромко хмыкнула. После пары уроков арифмантии и она, и Трейси успели отчасти сдружиться с Гарри.

— Что тут происходит? — послышался вкрадчивый голос Северуса Снегга.

Малфой немедленно принялся расписывать, как Гарри начал первым его оскорблять (что было неправдой). Не слушая возмущённых протестов гриффиндорцев, Снегг снял с Гарри тридцать очков.

— Вы совершаете ошибку, Северус, — раздался новый голос.

Все повернулись, только чтобы увидеть профессора Люпина, шедшего к собравшейся толпе.

— И почему это, Люпин? — прошипел Снегг.

— Видите ли, я случайно услышал эту небольшую перебранку, и могу засвидетельствовать, что обвинения мистера Малфоя не были правдивыми. Так что я возвращаю вам тридцать очков, Гарри, а вам, мистер Малфой, назначаю отработку. Сегодня вечером, в семь часов, в моём кабинете. Можете идти, — добавил он, обращаясь ко всей толпе.

Гарри услышал, как Малфой пробормотал себе под нос что-то вроде "мой отец об этом узнает".

— Что, Драко, уже бежишь к папочке? — осведомился он. Малфой бросил на него испепеляющий взгляд, прежде чем фыркнуть и направиться прочь.

— Поттер, не обязательно быть таким ребячливым, — заметила Трейси Дэвис. Однако на её губах играла улыбка.

— И я тебя рад видеть, Трейси, — невозмутимо ответил Гарри.

Она хмыкнула и тоже пошла прочь.

— Это весьма похвально, Гарри.

Повернувшись, он увидел профессора Люпина, с улыбкой смотревшего на него.

— Э... что именно, профессор?

— То, что ты заводишь дружбу с учениками с других факультетов, особенно со Слизерина. Твоя мать гордилась бы тобой.

— А вы её знали? — взволнованно спросил Гарри.

— Да. Но, думаю, тебе пора идти. Тебя ждут твои друзья.

Гарри был несколько разочарован тем, что профессор не рассказал никаких деталей, но уже то, что он заступился за него, было приятно.

Некоторое время он просто шёл, пока не заметил Тонкс, с задумчивым видом слонявшуюся по коридору.

— Как дела, Нимфёнок? — спросил он, оказавшись рядом.

Тонкс повернулась к нему с выражением ужаса и ошеломления на лице:

— Как-как ты меня назвал?

— Ой, да ладно тебе. Это же мило!

— Не смей меня больше так называть! — с жаром потребовала она.

Гарри засмеялся, и Тонкс отвернулась от него, возмущённо фыркнув и скрестив руки на груди.

— Нимми, ты никак на меня обиделась? — спросил он, едва сдерживаясь, чтобы снова не разразиться смехом.

— Мистер, то, что я тебе чего-то не рассказываю, не значит, что тебе позволительно креативить с моим именем! Так что, если хочешь в будущем иметь детей, лучше прекрати это.

Гарри к этому моменту снова начал хохотать. Но наконец успокоился, отдышался и кивнул:

— Ладно, больше не буду. Довольна?

Тонкс не ответила. Тогда Гарри легонько ткнул её под рёбра. Дора в ответ показала ему язык.

— Так чем ты всё-таки занята?

— Не скажу, — пробурчала она, надувшись.

— Ну пожалуйста!

Она упрямо замотала головой. Гарри преувеличенно вздохнул:

— Ну, видимо, придётся мне жить без этого знания.

— Ладно-ладно, я блефовала. Итак... ты слышал когда-нибудь о штуке под названием "Карта Бузотёров"?

* * *

— Тьфу ты, сил уже никаких нет! — проворчала Сьюзен. Остальные согласно кивнули.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как Тонкс достала пергамент, предположительно являвшийся Картой Бузотёров. Некоторое время она пыталась активировать его сама, но безуспешно, и в итоге попросила о помощи Гарри (сначала она хотела удивить его знанием о том, где он был, но этому, видимо, не суждено было случиться). Гарри пришла в голову идея применить арифмантию. Он получил несколько результатов, но просто не понял, что те значили. Тонкс арифмантию не изучала, так что просто каждые пять минут донимала его вопросами "Ну что? Получилось?" Гарри пробовал почти до полуночи, листая учебник и применяя разные методы, но успехов не добился.

На следующий день они позвали на помощь Сьюзен, которая тоже ходила на арифмантию. Та сделала первый прорыв, просто попробовав написать на пергаменте пару фраз. Судя по цветистым ругательствам, которыми тот разразился, это действительно была та самая Карта. В итоге, воспользовавшись книгами из Запретной секции (Гарри уговорил профессора Вектор выписать пропуск, объяснив, что хотел больше узнать о том, каким предмет будет на старших курсах), они сумели выяснить, что Карта была защищена словесным паролем. А одно заклинание, применённое Тонкс, позволило уточнить, что этот пароль должен быть длиной в девять слов. Оставалось только угадать его.

И это оказалось крайне непросто.

— Прошу, яви мне свои секреты, ведь я хочу похулиганить, — попытался Гарри.

Тонкс покачала головой:

— Нет, точно нет. Шутники не стали бы говорить карте "прошу".

Гарри потёр затылок.

— Я хочу видеть тебя, ведь я замышляю шалость, — предложила Сьюзен.

— Слишком коротко, — мрачно сказал Гарри.

— Клянусь, что я замышляю только шалости, каверзы и хулиганство? — устало предположила Тонкс, уже начавшая терять надежду. В конце концов, количество возможных вариантов было огромным.

— Торжественно клянусь, что я замышляю шалость и только шалость! — сказал Гарри, предпринимая уже больше чем сотую попытку.

Все трое хором ахнули, когда на карте начали появляться слова:

"Приветствуем вас, нарушители правил Хогвартса. Чтобы активировать карту, коснитесь её палочкой и снова произнесите кодовую фразу. Чтобы стереть карту, скажите "Шалость удалась" и коснитесь палочкой снова. Удачных розыгрышей!"

Лица Гарри, Доры и Сьюзен, ещё полминуты назад усталые и недовольные, озарились радостью. Гарри немедленно выполнил инструкцию, и из того места на пергаменте, где он коснулся его палочкой, поползли чернильные линии.

Позднее в тот же день Римус Люпин шёл мимо Большого зала, когда услышал, как кто-то произнёс слово "Бузотёры". Оглядевшись, он увидел двух пуффендуек, о чём-то оживлённо болтавших. Но нет, они никак не могли знать о Бузотёрах, подумал он. Вероятно, они просто произнесли какое-то похожее слово.

Бузотёры. Четыре лучших друга, четыре самых крутых шутника в школе.

Эти слова звучали горько даже у него в голове. Двое были убиты, один оказался предателем, а один стал школьным учителем. Невероятно круто, ничего не скажешь.

Было бы ложью сказать, что он не скучал по ним. Он скучал, и очень сильно. Помимо его родителей, они были первыми и одними из немногих, кто принял его, несмотря на его болезнь. Он помнил, как они были неразлучны в школе и даже на каникулах. Но и не ждал, что так останется после школы. Реальному миру было плевать на дружбу и сантименты. В реальном мире оборотни не могли найти нормальную работу. Даже попытайся он скрыть своё состояние, люди бы могли догадаться, заметив, что он заболевал каждое полнолуние. И он не хотел принимать помощь от своих друзей; если что-то у него и было, так это гордость.

Работая в магловской компании "Граннингс", он не был слишком счастлив. Фунт был более слабой валютой, чем галлеон, и порой он с трудом сводил концы с концами, но это всё же было лучше, чем быть безработным оборотнем в волшебном мире. Иногда он думал даже о самоубийстве, но боялся такого окончания жизни. Он хотел умереть в бою, сражаясь за что-то, во что верил, но уж точно не от отчаяния.

Но через несколько месяцев после того, как бывший управляющий Вернон Дурсль (Люпину он не нравился, и он не мог отделаться от ощущения, что слышал это имя где-то в волшебном мире) приобрёл "Граннингс", здание фирмы сгорело дотла из-за, предположительно, утечки газа. Тем вечером Люпин направился в волшебный паб, чтобы выпить огневиски и погоревать о потере работы, и там услышал слухи о том, что пожар мог иметь магическое происхождение. Он спросил другого посетителя паба, зачем бы волшебнику сжигать магловскую фирму, и тот смерил его странным взглядом:

— А ты что, не знаешь? Владелец был единственным родственником Мальчика.

— Какого мальчика? — спросил он.

— Мальчика-Который-Выжил. Гарри Поттера.

Эти слова произвели на него эффект пощёчины.

Гарри Поттер. Он забыл о нём. А Вернон Дурсль был мужем сестры Лили. Теперь он понял, где жил Гарри. После предательства Блэка и гибели Поттеров и Петтигрю он просил Дамблдора дать ему адрес, чтобы иметь возможность навещать Гарри, продолжать быть частью его жизни. Но Дамблдор настаивал на том, что этот адрес должен остаться в тайне. Через несколько месяцев он перестал просить, а через год трудной работы в "Граннингс" забыл про Гарри, надеясь, что Дамблдор обеспечит его безопасность.

Увидев в "Ежедневном пророке" объявление об открытой вакансии учителя защиты от Тёмных искусств в Хогвартсе, он немедленно откликнулся на неё. Дамблдор почти сразу же согласился нанять его. На этой должности Римус мог не только получать солидное жалование, но и иметь возможность видеть Гарри и даже, если понадобится, защитить его от Сириуса Блэка.

Впервые встретив Гарри, он ожидал, что тот будет самодовольным, словно Джеймс, или очаровательным и вспыльчивым, словно Лили. На деле Гарри оказался вежливым мальчиком, который выглядел в целом довольным жизнью, но в чьих глазах проглядывали следы какой-то... загнанности.

Сначала он мысленно проклинал Дамблдора, потому что детство Гарри, очевидно, не было счастливым (судя по тому, что говорила Лили, Петунья сильно недолюбливала магию), но потом сообразил, что уже тот факт, что Гарри не подвергся нападению Пожирателей или кого-то ещё, был выдающимся достижением. Если бы Гарри жил у него самого, вряд ли бы он смог его защитить.

Его сердце заныло, когда Гарри спросил его, знал ли он Лили. Он бы хотел сидеть с ним весь день, рассказывая ему истории, но, будучи учителем, не мог этого делать, если не хотел быть обвинённым в фаворитизме. Он не мог позволить себе снова потерять работу.

Вздохнув, он пошёл готовиться к следующему уроку.

* * *

Гарри благоговейно разглядывал Карту Бузотёров. С тех пор, как они научились ей пользоваться, Гарри большую часть времени держал её у себя. Конечно, он предлагал её и остальным, но Сьюзен сказала, что у неё нет в ней особой нужды, ибо она не так любила розыгрыши, а Тонкс сказала, что будет просто одалживать её при необходимости.

Он наблюдал за двумя точками на берегу озера, подписанными как "Гарри Поттер" и "Сьюзен Боунс". На дюйм в стороне находились "Нимфадора Тонкс", "Гестия Джонс" и "Эдвард Бекер". В библиотеке занимались "Невилл Лонгботтом" и "Ханна Аббот", в компании "Терри Бута" и "Падмы Патил". В гостиной Слизерина находился "Северус Снегг", а рядом с ним — "Маркус Флинт" и "Чарльз Эйвери". В кабинете директора "Альбус Дамблдор", похоже, проводил встречу с "Минервой Макгонагалл" и "Римусом Люпином". "Рубеус Хагрид"...

— Ты весь день будешь пялиться в эту карту? — спросила Сьюзен с улыбкой.

Гарри чуть покраснел:

— Смотри, Невилл и Ханна занимаются вместе. Дора предполагала, что они друг другу нравятся. Что думаешь?

Сьюзен задумалась:

— Наверное. Ханна часто говорит о Невилле, но утверждает, что они просто хорошие друзья. Хотя... они мило смотрятся вместе.

Она хихикнула, и Гарри мысленно с ней согласился.

— А тебе кто-нибудь нравится, Гарри? — спросила Сьюзен через несколько секунд.

— Мне? Нет, — ответил он, но перед его внутренним взором на мгновение возник образ фиолетовых волос и больших глаз. Отогнав эту мысль, он спросил: — А тебе?

— Э... не знаю. Может быть, Дин Томас. Но я не уверена, что сама ему понравлюсь, — Сьюзен сильно покраснела.

Гарри рассмеялся:

— Знаешь, а я ведь всегда могу намекнуть Дину, что некая Сьюзен Боунс...

— ГАРРИ, НЕ НАДО! — вскрикнула Сьюзен, отчаянно замахав руками.

— Почему? Ты не хочешь, чтобы дело сдвинулось? Я уверен, что Дин будет рад. Ведь вы — выдающаяся волшебница, мисс Боунс, — подмигнул Гарри.

Сьюзен снова покраснела:

— Спасибо, мистер Поттер, но я пока не готова ни с кем встречаться. Может быть, позже. Ладно?

Гарри улыбнулся и кивнул, затем вернувшись к разглядыванию Карты. Сьюзен наблюдала за ним, обдумывая только что произошедший разговор. Она надеялась, что Гарри не разболтает кому-нибудь о её тайной влюблённости, ведь ей совершенно не хотелось иметь дело с...

Тут Гарри неожиданно резко напрягся; его глаза вперились в какую-то из точек на Карте. Потом он повернул голову вправо и крикнул:

— ДОРА!

Привет, Меда.

Я думаю, что тебе стоит рассказать всё Доре и Гарри. Я подозреваю, что они уже достали Карту, и Гарри заметил меня, когда я пил из озера. Конечно, я сразу убежал, и, поскольку они не знают о моей анимагической форме, вряд ли они заподозрили, что я был убегавшим прочь псом. Но, если они решат отдать Карту Дамблдору или другому профессору, я больше не смогу тут оставаться. На всякий случай я залёг на окраине Хогсмида.

Кстати, у меня кончились чернила. Можешь прислать ещё бутылочку?

Бродяга

P.S.

Я упоминал, что ты — лучший повар на свете?

Андромеда потёрла лоб. Да, ей стоило бы это предвидеть. Конечно, на карте отображался и сам Сириус. Она хотела, чтобы Дора достала её, потому что с Картой было бы легче изловить Петтигрю, и поскольку Карта была сделана в том числе отцом Гарри. Она не хотела говорить с Гарри и Дорой, не имея твёрдых доказательств невиновности Сириуса, но, похоже, у неё не осталось выбора. Вздохнув, она достала лист пергамента и принялась писать.

* * *

Гарри Поттер прятался за доспехами в нише коридора, ожидая Нимфадору Тонкс. Он следил за ней по Карте и увидел, что она с парой других человек вышла из гостиной Пуффендуя. Её медленное перемещение вызывало нетерпение, но он продолжал ждать.

Через пять минут до него донёсся её смех. Он улыбнулся, вспомнив, как при смехе на её щеках образовывались милые ямочки, а большие глаза сужались, вспыхивая смешинками. Тряхнув головой, он обнаружил, что она уже прошла мимо его ниши.

Накинув плащ-невидимку, он начал красться за ней. Сначала ему хотелось схватить Дору сзади, но потом он вспомнил, насколько непредсказуемой она была при испуге, и передумал. Ему не хотелось схлопотать какое-нибудь заковыристое проклятие.

Так что он просто подошёл к ней почти вплотную сзади и прошептал:

— Это я, Гарри. Нам надо поговорить. Наедине.

Тонкс подскочила от неожиданности, но замаскировала это, чихнув и извинившись перед своими друзьями:

— Я вспомнила, что забыла кое-что в спальне. Идите, я вас скоро нагоню.

Повернувшись, она протянула руку. Гарри взял её в свою, и Тонкс потащила его к гостиной Пуффендуя. Там, воспользовавшись заклинанием левитации, она доставила его в пустую спальню.

— Блин, Гарри, что у тебя такого срочного, что ты в невидимом виде оторвал меня от друзей? Не знай я тебя, я бы подумала, что ты хочешь затащить меня в чулан для мётел и...

— Ладно-ладно, не продолжай! — Гарри густо покраснел, а Тонкс рассмеялась. — Просто... Андромеда прислала мне письмо.

— Окей. И что в нём? — вообще-то для её матери не было необычным писать Гарри письма. Она писала ему где-то раз в месяц.

Гарри протянул ей лист пергамента. Тонкс принялась читать.

Здравствуй, Гарри.

Слышала, первые недели третьего курса выдались для тебя интересными? Надеюсь, этот год пройдёт без таких хлопот, как предыдущие.

Я узнала, что ты заполучил весьма необычную карту. Нет, об этом мне сказала не Дора, у меня есть другие источники. Но не волнуйся, я не слежу за тобой. А вот что мне рассказала Дора, так это то, что ты недавно был поблизости от Сириуса Блэка.

Прошу, не поддавайся панике. И лучше не иди с этой картой к учителям. Я хочу изловить преступника, но сначала ты должен кое-что узнать. Можешь уделить мне час во время своего хогсмидского выходного? Я понимаю, у тебя могут быть планы, но это правда важно. Будь в "Трёх мётлах" в три часа пополудни. Дора может прийти с тобой, но больше никого не бери.

С любовью,

Андромеда Тонкс

— Не знаешь, что она может хотеть нам рассказать? — спросил Гарри.

Тонкс покачала головой:

— Без понятия, но звучит правда серьёзно. Раньше она никогда не прерывала мои выходные в Хогсмиде.

— Значит, нам стоит пойти.

— Так ты приглашаешь меня на свидание?! — радостно спросила Тонкс, заставив Гарри снова покраснеть.

Эти слова опять заставили метаморфиню вспомнить, что она уже давно не ходила на свидания. Почти два года, что было для неё рекордом. До этого самым длинным периодом было пять месяцев, когда она пережила особо неприятное расставание с одним типом. А эти два года она проводила всё время с Гарри либо со своими друзьями. И ей было очень приятно быть рядом с Гарри. Она понимала, что для свиданий он был ещё несколько юн, но всё же задумывалась, какими бы могли быть их отношения, будь он старше. Он был одним из тех немногих парней, которым она правда была дорога за то, кем являлась, а не за внешность. "Интересно, ему самому уже кто-то нравится?"

— Тебе стоит сходить с кем-то на свидание, — выпалила она, прежде чем сообразила, что говорит.

Гарри странно посмотрел на неё:

— Зачем?

— Ну, когда ты на третьем курсе и настоящий очаровашка, тебе стоит веселиться с красивыми девчонками! А уж с Картой и твоим плащом тебе не составит труда найти удобные места.

Сердитый взгляд Гарри и его покрасневшие щёки заставили её захихикать. Гарри обхватил её за плечи и повлёк к выходу из спальни. Они съехали по превратившимся в скат ступеням, только чтобы увидеть...

— Поттер? Что вы делали в спальне для девочек? — строго спросила профессор Стебль, переводя взгляд между ним и Тонкс.

— Извините, профессор, я просто отвела его туда, чтобы показать одно личное письмо от мамы, — быстро сказала Тонкс. Гарри кивнул, отметив иронию того, что на самом деле всё было наоборот.

— Зачем вам было показывать ему письмо, если оно личное?

— Понимаете, профессор, письмо на самом деле было для меня, — сказал Гарри.

Стебль выглядела несколько озадаченной:

— То есть мать мисс Тонкс прислала личное письмо мистеру Поттеру? Вы родственники?

— Э... нет. Просто Гарри с нами живёт, — пояснила Тонкс. Гарри энергично закивал.

Профессор наклонила голову:

— А, понимаю. Ну что ж, в таком случае я сделаю вид, что не видела вас выходящим из спальни для девочек, мистер Поттер. Поскольку студентам мужского пола не разрешается там бывать, вне зависимости от обстоятельств. В следующий раз постарайтесь найти другое уединённое место. Вам понятно?

Гарри и Тонкс кивнули и обменялись улыбками.

* * *

— Ну что, готовы? — спросила Тонкс остальных.

Все кивнули; она улыбнулась и зашагала вперёд. Остальные последовали за ней с выражением нервного предвкушения на лицах: это был их первый хогсмидский выходной.

После обеда они все направились к безлошадным каретам, ожидавшим их. Филч сверял их имена со списком тех, кому не было позволено ходить в Хогсмид. К счастью, у Гарри было разрешение Андромеды, которая стала его официальным опекуном. Погода была довольно хорошей, и небо без единого облачка создавало приподнятое настроение. Тонкс улыбалась и обменивалась с остальными шутками, но её мысли постоянно возвращались к предстоящему разговору с Гарри и матерью. Гарри, как она заметила, тоже выглядел несколько рассеянным.

Поездка в карете Гарри понравилась. Он так же предвкушал посещение Хогсмида, как его друзья, но несколько опасался предстоящей встречи с Андромедой. То, что она знала о Карте, крайне его встревожило: он не хотел, чтобы знание о ней выплыло наружу, и её отобрал кто-нибудь из учителей. Или, ещё хуже, Сириус Блэк. Конечно, он не знал пароля, но если он мог сбежать из Азкабана и пробраться в Хогвартс, разве трудно было бы ему взломать этот пароль? Гарри поёжился и поплотнее запахнул мантию.

Тут температура неожиданно начала падать, а карета замедлилась и остановилась. Ощутив чувство дежавю, он повернул голову вбок... и оказался лицом к лицу с дементором.

В его голове снова зазвучал женский крик, но в этот раз также холодный, высокий голос:

— Отойди в сторону, глупая девчонка... в сторону...

— Только не Гарри, прошу, только не Гарри! Я сделаю что угодно!

— Отойди, девчонка. Это последнее предупреждение.

— Пожалуйста, нет, только не Гарри... Убей меня вместо него... Только не Гарри, прошу, сжалься, убей лучше меня...

— Гарри! Гарри!

Он очнулся с колотящимся, словно готовым выпрыгнуть из груди сердцем.

— Не надо, прошу! — прошептал он.

Сьюзен массировала ему спину, а Тонкс смотрела на него с глубоким беспокойством. Не произнеся ни слова, Гарри обнял её и ощутил, как из его глаз потекли слёзы. Тонкс крепко обняла его в ответ, задаваясь вопросом, что могло заставить его заплакать. Если причина была в его тёте...

— Она умоляла Волдемора убить её и пощадить меня. Она умерла, пытаясь меня защитить, — прошептал он между всхлипами.

Тонкс бы отдала что угодно, лишь бы помочь ему забыть это. Никто не заслуживал слышать последние слова своих родителей перед их убийцей. Она ощутила, как у неё сдавило горло, а в глазах защипало. И она знала, что не может помочь ему забыть все плохие воспоминания. Так что просто вытерла ему слёзы и поцеловала в лоб. Гарри уже начал успокаиваться, но...

— Ха-ха, что я вижу! Поттер, ты опять потерял сознание? Это действительно...

Тонкс уже собиралась максимально ядовито парировать эти слова, но Гарри неожиданно выхватил палочку и выкрикнул:

— ОСТОЛБЕНЕЙ!

Драко Малфой не знал оглушающего заклятия, его обычно проходили на четвёртом курсе (Тонкс научила ему Гарри на втором). Так что, застигнутый врасплох, получил красным лучом прямо в грудь.

Гермиона Грейнджер читала об оглушающем заклятии и знала его формулу, пусть и не умела его применять. Она знала, что обычным эффектом заклинания была потеря сознания; в случае, если оно было наколдовано неверно, человек мог даже остаться на ногах, отделавшись лёгкой дурнотой. Но она не была готова увидеть то, что произошло.

Попавший в Малфоя оглушитель отправил его в полёт. Слизеринце пролетел добрые пять метров, прежде чем повалиться на землю. Все посмотревшие на Гарри невольно вздрогнули, увидев написанное на его лице бешенство. Тонкс, впрочем, не испугалась, а решила, что это было довольно круто.

— Ого, — благоговейно прошептала Сьюзен.

Крэбб и Гойл бросились поднимать своего лидера. Вздохнув, Тонкс тоже направилась к Малфою. Нацелив на него палочку, она произнесла:

— Энервейт.

Малфой не шевельнулся.

— Энервейт!

Слизеринец чуть заворочался, но в сознание так и не пришёл.

— Энервейт! — повторила Тонкс третий раз.

Малфой наконец очнулся и сел. На его лице был написан испуг.

— Что... что произошло? — спросил он Крэбба.

БАХ!

Залепив слизеринцу звонкую пощёчину, Тонкс направилась прочь. Услышав за спиной неразборчивое "мой отец об этом узнает", она резко развернулась:

— Засунь своему отцу язык поглубже в жопу; может, тогда он тебя выслушает.

Гойл хохотнул, а Малфой стал напоминать выброшенную из воды рыбу, даже забыв отчитать Гойла за смех над шуткой о нём.

Тонкс подошла к Гарри, который уже сел, чувствуя себе довольно взвинченно.

Услышав слова Малфоя, он ощутил, будто бы в нём сломалась какая-то сдерживающая преграда, освободив его. Обычно ему трудно было колдовать оглушающее (оно всё-таки было сложноватым для его возраста), но в этот раз оно вышло не труднее, чем Люмос. Эффект же заклинания принёс странное удовлетворение, но в то же время ощущение вернувшейся нормальности и усталость.

— Нехилое у тебя заклятие вышло, Гарри. Пришлось три раза применять контрзаклятие, прежде чем он наконец очнулся, — сказала Тонкс с восторгом.

Гарри лишь тупо посмотрел на неё.

— Пойдёмте выпьем горячего шоколада, — предложил Невилл. — После дементоров и такого заклинания это самое то.

Гарри механически встал и последовал за своими друзьями, всё ещё размышляя о произошедшем.

* * *

"Три метлы" были полны учеников Хогвартса, радостных разговоров и еды. Было без нескольких минут три, и Гарри с Тонкс ждали Андромеду. Рассказав вкратце о предстоящей встрече остальным, они убедили их пойти развлекаться в другие места. Гермиона спросила, не может ли она пойти с ними, и Гарри извиняющимся тоном объяснил, что встреча была очень личной. Он не хотел, чтобы его друзья думали, будто не должны знать о его личной жизни, но он помнил, что в письме Андромеда просила не приводить никого, кроме Доры.

Гарри рассеянно теребил воротник рубашки, а Тонкс грызла ногти. Однажды она призналась ему, что это было крайне приятным для неё занятием, потому что ногти никогда не кончались, и она могла в одну секунду привести их в безукоризненный вид.

Мадам Розмерта, барменша, изучала их с интересом. Тонкс она уже давно знала, а вот мальчика видела впервые, пусть он и казался странно знакомым. Наконец перед её внутренним взором всплыли некоторые образы прошлого, и она ахнула,

сообразив, что видела перед собой сына Джеймса Поттера. То есть...

— Гарри Поттер? — прошептала она.

Тот повернулся к ней со слегка встревоженным видом.

— О, извините, если помешала. Хотите сливочного пива? — не дождавшись ответа, она добавила: — За счёт заведения. Я знала твоего отца, дорогуша. Он был тем ещё разбивателем сердец. А ты на него очень похож... разве что глаза как у Лили Эванс. Вот уж кто его чарам долго не поддавалась! — она рассмеялась.

Гарри неуверенно улыбнулся и кивнул.

— Я бы с радостью посидела и поболтала с тобой, но меня ждут клиенты. До скорого!

Розмерта ушла и скоро вернулась с двумя кружками сливочного пива. Деньги она брать твёрдо отказалась, но пообещала, что в следующий раз возьмёт их как обычно.

— Нравится Хогсмид?

Гарри повернулся и увидел улыбающуюся ему Андромеду. Тонкс заключила мать в объятия; когда она закончила, Гарри тоже её обнял. Они сели и несколько секунд просто смотрели друг на друга. Несмотря на все волнения, Гарри был счастлив видеть Андромеду, особенно после дементора.

Андромеда спросила, как проходил их день, и Тонкс тяжело вздохнула:

— По пути мы опять повстречались с дементором.

Взгляд Андромеды на мгновение застыл.

— Что случилось? — спросила она, окружив их столик чарами приватности.

— Гарри снова потерял сознание, и услышал... кое-что, — объяснила Тонкс, бросив осторожный взгляд на Гарри.

Гарри не стал дожидаться вопросительного взгляда Андромеды или его отсутствия:

— Я услышал, как моя мама умоляла Волдемора пощадить меня, убить вместо меня её. У неё был красивый голос.

Он произнёс это максимально нейтральным тоном, хотя внутри у него всё болезненно заныло. Андромеда сжала его ладонь:

— Она любила тебя, Гарри. И я знаю, что, получи она ещё один шанс, она бы сделала то же самое.

Повисло неловкое молчание. Дора промокнула глаза рукавом, Андромеда тяжело вздохнула. Гарри молчал, чувствуя, как печаль потихоньку отступает.

— Так о чём вы хотели поговорить? — спросил он наконец.

Андромеда сделала пару движений палочкой, проверяя целостность чар приватности, и начала:

— У тебя сейчас с собой та Карта?

Гарри кивнул и протянул ей пергамент. Андромеда коснулась его палочкой:

— Торжественно клянусь, что я замышляю шалость и только шалость.

Глаза Гарри и Тонкс округлились.

— Мам, а откуда ты знаешь... — начала Тонкс.

— Не сейчас, Нимфадора, — рассеянно сказала Андромеда.

— Не называй меня так! — сердито потребовала Тонкс. Гарри коснулся её руки, молчаливо напоминая, что сейчас было не время, но Дора лишь сердито фыркнула.

— Посмотрите на это, — сказала Андромеда, указывая на какую-то точку на Карте.

Гарри с Тонкс наклонились ближе. Андромеда указывала на гостиную Гриффиндора. Там, у камина, рядом с Колином Криви, была точка с именем...

— ПИТЕР ПЕТТИГРЮ?! — воскликнула Тонкс.

Челюсть Гарри отвисла:

— Но... разве он не мёртв? Или Карта просто...

— Нет, она не лжёт и не сбоит. Да, Питер Петтигрю должен бы быть мёртв. Но один источник сообщил мне, что он, весьма вероятно, жив. Конечно, я сначала в это не поверила, но, начав вспоминать события прошлого, поняла, что они были подозрительными. Помните, я говорила, что от Петтигрю не нашли ничего крупнее пальца? Я подробнее изучила тогдашние события и узнала, что палец — единственное, что от него вообще нашли.

— Но как такое возможно? Должны были остаться и другие части тела, — сказала Тонкс. — Говорили, что его взорвали одним заклятием. Если это так, то большая часть костей бы уцелела.

— Но останки можно было уничтожить заклятием исчезновения, — возразил Гарри.

Тонкс покачала головой:

— Всё равно не сходится. Если Блэк уничтожил тело, то почему пропустил палец? Хотя может быть так, что сначала между ними была дуэль, где Петтигрю оторвало палец, а потом уже его убили...

— Блэк не похож на того, что пропустил бы палец. Помнишь, его схватили, когда он стоял там и смеялся? Если он хотел замести следы, то мог просто сбежать. И вообще, зачем мы об этом спорим? Теперь ведь мы знаем, что Петтигрю жив.

Андромеда была впечатлена логичными измышлениями своей дочери и Гарри. Им светило большое будущее в корпусе мракоборцев (если Гарри, конечно, захотел бы стать мракоборцем). Она прочистила горло, и они мгновенно обратили взгляды к ней.

— Да, Петтигрю жив, и сейчас находится в башне Гриффиндора.

Гарри и Тонкс сдавленно ахнули.

— Но как он туда попал? — воскликнула Тонкс.

— И чего он хочет? Он ведь наверняка знает, что Сириус Блэк сбежал. Ему небезопасно там находиться, — добавил Гарри.

Андромеде пришлось прикусить язык, сдерживая рвущиеся наружу слова. Она должна была объяснить всё шаг за шагом.

— Гарри, в этом году вы ведь проходили на трансфигурации анимагов? Проходили? Отлично. Дело в том, что Питер Петтигрю как раз анимаг. Незарегистрированный анимаг. Таким же был твой отец, и таков Сириус Блэк.

Она сделала паузу, позволяя её дочери и Гарри осмыслить услышанное, и принялась снова разглядывать Карту. В этот раз она заметила кое-что, лишившее её дара речи.

— Но... слишком большое совпадение... должно же быть какое-то объяснение... — сбивчиво пробормотала она, уставившись на точку с подписью "Римус Люпин".

— Что случилось, мам? — встревоженно спросила Тонкс. Она никогда прежде не видела Андромеду такой.

— Что вы знаете о Бузотёрах? — спросила наконец пришедшая в себя Андромеда.

— Э... мало что. Только то, что они были группой шутников, и использовали клички "Хвост", "Лунатик", "Бродяга" и "Сохатый". Так написано на Карте, — ответила Тонкс.

— Сохатый — это было прозвище Джеймса Поттера. Бродяга — это Сириус Блэк, Хвост — Питер Петтигрю, а Лунатик — Римус Люпин.

— Мой папа был одним из Бузотёров? — Гарри был ошарашен.

— Профессор Люпин? — Тонкс была изумлена не меньше.

— Да. Когда они учились в школе, они были лучшими друзьями, и очень любили розыгрыши. Анимагами они стали на пятом курсе, и примерно в то же время создали Карту.

Гарри не знал, что и чувствовать. С одной стороны, он был счастлив, что отыскал что-то, принадлежавшее его отцу, и радовался, что его отец был одним из самых популярных учеников Хогвартса. Но к этому примешивались мысли о предательстве Блэка и о том, как индифферентно с самим Гарри говорил профессор Люпин. Он бы не хотел к себе особого отношения, но ведь профессор мог хотя бы сказать "Знаешь, Гарри, а я ведь был хорошим другом с твоим отцом". И как во всё это вписывался предположительно мёртвый, но на самом деле живой Питер Петтигрю?

— Э... Андромеда, а Петтигрю невиновен? Возможно, он скрывается из-за каких-то своих дел?

— Да, незарегистрированная анимагия — преступление, но он мог скрыть её, просто не превращаясь, — добавила Тонкс. — Или он боится, что Сириус Блэк на него донесёт?

— Вы мыслите в верном направлении. Да, Петтигрю виновен. Но незарегистрированная анимагия — наименьшее из его прегрешений.

Во рту у Гарри пересохло. Какие ещё преступления мог совершить человек, прятавшийся прямо в гостиной Гриффиндора? И почему его не заметил Колин? Возможно, Петтигрю замаскировался под кого-то ему знакомого? Или...

— Какая у Петтигрю анимагическая форма? — спросил он Андромеду.

— Крыса.

И Гарри понял, как Петтигрю сумел пробраться в Хогвартс, и почему Колин его не заметил.

— Он находится в Хогвартсе даже дольше, чем ты, Гарри, — продолжила Андромеда. — Он изображает из себя ручную крысу.

Ручную крысу? Гарри вспомнил, как Гермиона спорила с Роном Уизли из-за её кота и...

— Паршивец? Это крыса Рона! — воскликнул он, посмотрев на Тонкс.

Глаза той округлились, приобретя испуганное выражение:

— То есть он уже пару лет жил в той же спальне, что и ты?

Гарри снова повернулся к Андромеде:

— Так в чём он на самом деле виновен?

— Во всём том, в чём обвинили Сириуса Блэка.

— ЧТО? — хором воскликнули они.

Им понадобилось несколько секунд на осмысление, и потом Гарри спросил:

— Так он что, подставил Блэка? Вы хотите сказать, что Блэк невиновен?

Андромеда коротко кивнула.

— Но откуда ты об этом узнала? — спросила Дора. — Или ты знала с самого начала?

— Хотелось бы мне знать с самого начала, — устало вздохнула Андромеда. — Но я узнала только несколько недель назад, из надёжного источника.

Помолчав несколько секунд, она продолжила:

— Сириусу Блэку предлагали стать Хранителем тайны Поттеров, но он отказался. Не из опасения, а потому что решил, что это будет очевидно. Ведь они с Джеймсом Поттером были лучшими друзьями. Так что он предложил вместо себя Петтигрю, надеясь, что такого малозаметного и пугливого типа никто не заподозрит. Так они и поступили, но рассказали всем, что Хранителем был Сириус. Однако Петтигрю оказался Пожирателем смерти, и, конечно, раскрыл тайну своему хозяину. Наверное, самый значимый момент его жалкой жизни. Когда Сами-Знаете-Кто пал, Сириус выследил Петтигрю, найдя его на полной людей улице. Петтигрю крикнул на всю улицу, что это Сириус предал Джеймса с Лили, и устроил мощный взрыв. В последовавшей панике он отрезал себе палец, превратился в крысу и сбежал. Сириус был так шокирован, что слегка помутился рассудком и начал безумно смеяться. Таким его и нашли мракоборцы.

У Гарри кружилась голова. Человек, которого он ненавидел за предательство родителей, на самом деле был невиновен? И он провёл много лет в Азкабане, с дементорами? Его живот неожиданно скрутило.

— И как нам доказать это Министерству? Одним твоим словам они не поверят, — сказала Тонкс.

— Есть один способ. Догадываетесь, какой?

— Изловить Петтигрю, — сказал Гарри.

Глаза Доры расширились. Андромеда кивнула. Ей бы не хотелось впутывать в это свою дочь и Гарри, но это был единственный способ. Она могла бы ещё, конечно, обратиться к Дамблдору, но не была уверена, что тот ей поверит, и сама не до конца ему доверяла. А если бы Петтигрю заподозрил, что они прознали о нём, Сириус лишился бы всех шансов на оправдание.

— А вы уверены, что ваш... источник не ошибается? Вдруг Петтигрю действительно невиновен? У нас ведь нет доказательств его вины, помимо того факта, что он жив, — осторожно сказал Гарри. — Нет, конечно, кое-что указывает на его возможную вину, но могут ведь быть и другие причины?

Ему не хотелось спорить с Андромедой, но он считал, что глупо было доверять словам этого "источника". Ведь, судя по рассказу, никто не знал о смене Хранителя тайны.

Андромеда улыбнулась ему:

— Разумные вопросы, Гарри. Ты хочешь удостовериться, и это похвально. Почему бы нам не встретиться с моим источником? Возможно, он тебя переубедит.

Гарри заинтересованно взглянул на неё:

— А когда мы сможем с ним встретиться?

— Прямо сейчас, — Андромеда встала из-за стола. — Идите за мной.

На самом деле она не планировала этой встречи сегодня, но не ожидала, что Дора и Гарри зададут столько вопросов. Это оставило только один способ их убедить.

* * *

— Ты шутишь, да? Нам карабкаться до самой... ЭЙ! — возмущённо воскликнула Тонкс, когда Гарри ткнул её под рёбра и начал подниматься на холм. Фыркнув, она последовала за ним. Андромеда шла сзади.

Через десять минут они оказались на вершине, где увидели вход в пещеру. Андромеда направилась туда.

— Он что, живёт здесь? В пещере? — прошептала Тонкс Гарри. Тот растерянно пожал плечами.

Тут Андромеда вернулась, но не одна. За ней следовал большой чёрный пёс, вилявший хвостом.

— Гарри, Дора, вот мой источник информации, — возвестила Андромеда, указывая на пса.

Они уже собирались спросить, не сошла ли она с ума, когда чёрный пёс на их глазах превратился. На его месте оказался высокий худой мужчина с грязными длинными волосами.

— Сириус Блэк, — представился он хриплым, надтреснутым голосом. — Предполагаемый массовый убийца, лживо обвинённый в принадлежности в Пожирателям смерти, один из Бузотёров, и крёстный отец Гарри Поттера. Рад снова с вами встретиться.

— Гермиона, можешь мне кое с чем помочь? — спросил Гарри.

Когда Гермиона кивнула, Гарри поманил её за собой. Вскоре они оказались в пустом классе, где Гарри огляделся по сторонам и начал:

— Гм... ты ведь знаешь, что твоему коту нравится гоняться за крысой Рона?

Озадаченная Гермиона снова кивнула.

— Можешь не давать ему это делать пару-тройку недель? Извини, я пообещал никому не рассказывать о причинах, но это очень важно для всех. Можешь, пожалуйста, это сделать? Пожалуйста?

Гермиона испытала некоторую обиду. Её первый друг в волшебном мире недостаточно ей доверял, чтобы поделиться секретом. Она даже опасалась, что причиной этого недоверия было то, что она слишком много внимания уделяла учёбе, и недостаточно — ему. Но, с другой стороны, понимала, что некоторыми тайнами делиться было нельзя (в конце концов, у её самой была такая тайна — Маховик времени). Так что решила выполнить просьбу Гарри и некоторое время не выпускать Косолапа из спальни.

На самом деле Гарри, конечно, не испытывал никакого недоверия. И всё же он был рад, что Гермиона не стала задавать вопросов, уважая его право на тайну. В конце концов, если бы хоть крупица информации дошла до нежелательных ушей, последствия могли быть непредсказуемыми. Он уже твёрдо решил, что расскажет всё Гермионе и Сьюзен, когда Блэк... Сириус будет оправдан.

Думать о сбежавшем заключённом как о собственном крёстном отце было странно. Он провёл всё лето, думая о нём как об истоке собственных бед в жизни, но Сириус оказался козлом отпущения, которые пострадал сильнее, чем Гарри решался представить. Жизнь у Дурслей, судя по всему, была вполне неплоха в сравнении с Азкабаном. Его самого присутствие дементоров, скорее всего, свело бы с ума в течение нескольких недель.

Кстати о дементорах — ему ещё нужно было найти профессора Люпина. Он всё ещё не был уверен, что о нём думать, но Сириус (испытавший радость и некоторое волнение от того, что его старый друг стал учителем) заверил его, что Люпин просто отличался сильным чувством справедливости, и, скорее всего, не рассказал ему ничего, опасаясь быть обвинённым в фаворитизме. Когда Гарри указал, что Снегг демонстрировал фаворитизм постоянно, Сириус развёл руками и напомнил, что все люди были разными.

Поблагодарив Гермиону и отойдя в укромное местечко, чтобы проверить Карту, он увидел, что в кабинете профессора Люпина, помимо него, находился также "Северус Снегг". Гарри вспомнил, с какой ненавистью зельевар всегда смотрел на Люпина. Это выражение лица было почти таким же ненавидящим, как то, с которым он обычно смотрел на Гарри. Почти.

После минуты Снегг ушёл, и Гарри осторожно направился к кабинету профессора защиты.

— Могу я войти, сэр? — окликнул он, подойдя к оставшейся открытой двери.

— Какая мерзость, — пробормотал Люпин, пивший что-то из кубка. — А, да, Гарри, заходи.

— Я не вовремя, сэр? Я могу зайти позже...

— Нет-нет, просто зелье на вкус уж очень неприятное. Садись, пожалуйста, — Люпин указал на стул перед своим столом. — Как я могу помочь, Гарри? — спросил он, когда тот сел.

Гарри на мгновение заколебался, но всё же начал:

— Гм... вы помните, как я потерял сознание на поезде, когда рядом был дементор?

На лице Люпина отразилось беспокойство:

— Да, помню. Но не стоит думать о себе из-за этого плохо. Ты вовсе не слаб, если это тебя беспокоит. Дементор заставляет человека переживать его худшие воспоминания, и...

— ...мои даже хуже, чем воспоминания прочих. Мне об этом уже говорили, сэр, — кивнул Гарри. — Просто, понимаете... недавно был выходной в Хогсмиде. По пути туда мы проезжали мимо дементоров, и я снова потерял сознание. Я знаю, что не слабый, но мне не хочется постоянно терять сознание при встрече с дементором. Я спрашивал одну знакомую старшекурсницу, не знает ли она средств защиты, и она рассказала, что есть какое-то защитное заклинание...

— Заклятие Патронуса, полагаю?

Гарри кивнул:

— Да. Она сама этого заклинания не знала, и я пришёл, чтобы спросить... вы не можете научить меня этому Патронусу?

Люпин вздохнул и на несколько секунд задумался:

— Я могу попробовать, но тебе стоит понимать, что это очень сложное заклятие. Его не проходят в школе, оно считается много выше уровня ЖАБА. Множество взрослых волшебников не способны его применить, особенно в присутствии дементора. Если ты хочешь научиться ему, не жди, что у тебя получится в этом семестре... или даже в следующем. К тому же это заклинание быстро утомляет. Ты всё ещё хочешь изучить его?

— Да, профессор, — решительно ответил Гарри.

Люпин улыбнулся:

— Ну что ж, тогда давай начнём уроки с этой пятницы. Твой пятничный вечер свободен? Отлично. Тогда приходи в семь вечера в мой кабинет.

Гарри горячо поблагодарил, а затем попрощался и ушёл. Судя по всему, он всё же зря плохо думал о профессоре Люпине, ведь тот согласился научить его сложному заклятию, тратя на это своё время. Гарри обычно не испытывал слишком усердного желания заниматься учёбой, но мысль о том, что он сможет больше не слышать предсмертные умоляющие слова его матери, закалила его решимость.

"Сложное или нет, я овладею этим заклятием в этом семестре," — пообещал он себе.

* * *

После недели слежки за Петтигрю по Карте Гарри с Тонкс начали испытывать раздражение. Они должны были поймать его в полной секретности, так, чтобы их никто не заподозрил. Проблема была в том, что большую часть времени крыса проводила или в кармане у Рона, или у него под подушкой. Порознь они были, только когда Рон ходил на уроки, а в эти периоды Петтигрю обычно находился в людных или открытых местах, где незаметно схватить его было невозможно. Гарри даже заподозрил, что он знал об их планах, но Тонкс указала, что в таком случае он бы просто сбежал, опасаясь, что они покажут Карту Люпину или Дамблдору.

Люпин наконец признал, что во время учёбы был другом Джеймса Поттера. Это случилось после того, как Гарри впервые оказался лицом к лицу с боггартом-дементором на уроке вызова Патронуса. После этого он бессвязно бормотал, что слышал голос своего отца. В концу урока Гарри удалось сотворить быстро рассеивающийся серебряный дымок, и Люпин дал ему шоколад, после чего рассказал, что знал обоих его родителей, когда учился в Хогвартсе. Гарри, изобразив удивление, спросил, не знал ли он и Сириуса Блэка, на что Люпин тяжело вздохнул и ответил "Я думал, что знал его". Гарри был рад.

Люпин же, с другой стороны, сильно расстраивался от невозможности проявить к Гарри больше теплоты. Он хорошо помнил годовалого младенца, называвшего его "Дядя Лу-атик" и тянущего к нему руки, стоявшую рядом улыбавшуюся Лили, и радостного Джеймса, подражавшего своему сыну к немалому веселью последнего. Судя по тому, каким был Вернон Дурсль, Гарри рос без особой теплоты. Римусу очень хотелось возместить эту теплоту, рассказать Гарри больше, но чувство справедливости не давало ему этого делать. Изначально он даже опасался учить его Патронусу, но убедил себя, что не проявляет к Гарри особое отношение, а просто помогает ученику, которому требовалась помощь. Порой ему даже на мгновение хотелось быть как Снегг, который демонстрировал фаворитизм без стеснения.

Но больше всего ему хотелось снова вернуться в те дни, когда он был просто учеником, и самыми большими его волнениями были прогулки с остальными Бузотёрами в полнолуние.

* * *

— Сделаем это сегодня вечером, — негромко сказал Гарри.

Тонкс посмотрела на него с удивлением:

— Изловим Петтигрю, то есть? Но как?

Гарри усмехнулся:

— С некоторой помощью изнутри.

— Поясни.

— Давай поговорим с рыжими смутьянами.

Тонкс моргнула, а потом расплылась в широкой улыбке.

— Когда-нибудь я выйду за тебя замуж, Гарри Поттер! — воскликнула она. Гарри, естественно, густо покраснел.

Выражение "рыжие смутьяны" больше не относилось только к близнецам Уизли. Пытаясь загладить недостаточное внимание, уделённое сестре в прошлом году, близнецы пригласили в свою группку Джинни, и с периодической помощью Ли Джордана троица устраивала куда больше хаоса, чем прежде. Гарри подозревал, что Джинни в итоге даже превзойдёт своих братьев.

Гарри и Тонкс придумали объяснение, что хотели бы устроить стычку между Косолапом и миссис Норрис, и им был нужен Паршивец в качестве приманки, ведь, похоже, кот не желал выбираться из спальни Гермионы. Близнецы сразу согласились, но Джинни выразила беспокойство, сказав, что Паршивец мог пострадать. Гарри и Тонкс заверили её, что коты даже не успеют прикоснуться к крысе.

Конечно, не обошлось и без некоторых трудностей. Уизли хотели знать, как они планировали поймать миссис Норрис, но Гарри с Тонкс уклонились от ответа, сказав, что это был "секрет фирмы". Также Уизли удивились просьбе поймать Паршивца так, чтобы никто этого не заметил, но согласились. Гарри чувствовал себя виноватым, прося о таком (в конце концов, крыса много лет была питомцем в семье Уизли), но у них не было выбора.

Он показал Уизли пергамент, на котором была схема гостиной Гриффиндора, срисованная им с Карты Бузотёров, и те его скопировали. Затем впятером они составили план, включавший в себя несколько навозных бомб, шоколадную помадку с недавно изобретённым близнецами сахаром дневных грёз (чтобы отвлечь Рона), и несколько заклинаний. Тонкс сообщила, что у них уже была клетка, в которую можно было поместить крысу, умолчав о том, что эту клетку передала им Андромеда, и на ней были чары против анимагической трансформации. Дважды проверив все детали плана, они обменялись рукопожатиями, а близнецы с гордостью сообщили, что были рады видеть Гарри, "ступившего на правильный путь". Гарри только усмехнулся.

Джинни Уизли была довольно умной. Не такой, как Гермиона, но способной подмечать множество деталей, просто смотря на кого-то. Она понимала, что Гарри с Тонкс замыслили что-то сильно отличавшееся от кошачьей драки. Составляя план, они смеялись вместе с её братьями, но иногда обменивались тревожными взглядами, а в их позах появлялось напряжение. Фред и Джордж этого не заметили, и Джинни решила им не говорить.

Возможно, Гарри с Тонкс и врали, но она верила: что бы ни задумал Гарри Поттер, это сделает чьи-то жизни лучше. Она знала это по собственному опыту.

План был достаточно прямолинеен: взорвать несколько навозных бомб в гостиной, предварительно использовав чары головного пузыря. Так в гостиной во время поимки никого бы не было; к тому же они решили проделать это в понедельник, чтобы люди более охотно шли спать.

Потом Гарри угостил бы Рона шоколадной помадкой, и, когда тот погрузился бы в пучину грёз, они смогли бы отыскать Паршивца. Тонкс собиралась пойти с Гарри в его спальню под дезиллюминационными чарами, обеспечивая поддержку, а Уизли заняли бы позиции в гостиной, чтобы крыса точно не сбежала. Затем по плану Паршивец должен был оставаться у Гарри, пока тот не выманил бы Косолапа из спальни для девочек. Все были весьма довольны этим планом.

* * *

Рон Уизли был в бешенстве. Будто мало было того, что Паршивец боялся вылезать из его кармана из-за кота Гермионы Грейнджер, так теперь Гарри Поттер и его шебутная подруга-метаморф похитили его, чтобы приманить каких-то котов!

И его собственные братья с сестрой им в этом помогли!

Когда Гарри угостил его шоколадной помадкой, Рон словно замечтался, прокручивая в голове разные приятные фантазии. Он как раз представлял себе, как "Пушки Педдл" побеждали "Пудлмер Юнайтед", когда неожиданно очнулся. Оглядевшись, он не увидел ничего, что могло бы помешать его грёзам. Казалось, будто у него на некоторое время просто замкнуло в голове.

В этот момент он сообразил, что ему подсунули какое-то зелье, и вспомнил шоколадную помадку. Гневно нахмурившись, он пошёл вниз в гостиную, где увидел близнецов, прощавшихся с шедшей в свою спальню Джинни.

— Смотри, Гред! Наш Ронничка здесь! — сказал один из них.

— И правда! Надо малость улучшить наше изобретение, Фордж. А то действует недостаточно долго, — взволнованно сказал второй.

— Где Гарри? — спросил Рон, который был совершенно не в настроении для шуток близнецов.

— А, так ты заметил, что он пропал?

— Отменная наблюдательность, Рон. Мы тобой гордимся.

— Кончай уже. Я вижу, что он не здесь. Зачем он подсунул мне зелье в помадке?

— Ох, так он думает, что мы говорим о Гарри, — драматически вздохнул Фред. — А я то уж хотел признать, что он — мой родственник...

— Серьёзно? Этот болван с тобой в родстве? Думаю, я не хочу больше с тобой дружить, Фред! — скорбно возвестил Джордж.

— Ещё кто-то пропал? — нахмурился Рон. В этот момент он вспомнил, что Паршивца не было ни в его кармане, ни в спальне. — Паршивец? Зачем он ему понадобился?

Близнецы обменялись коварными усмешками. Издеваться над Роном было довольно легко.

— О, его используют как приманку в грядущей завтра эпической кошачьей схватке.

— Мы оставим тебе место в первом ряду за взнос в виде Паршивца.

— Возможно, Гарри также подарит тебе ещё шоколадной помадки, только обычной.

— И, конечно, мы будем всячески подбадривать Паршивца!

— ЧТО? Где они? — Рон стиснул зубы. Его крыса была больна, а кто-то решил использовать её в качестве приманки?!

— Вроде бы пошли к гостиной Пуффендуя, — ответил Фред.

Он был уверен, что Гарри с Тонкс не нарвутся ни на какие неприятности от его младшего брата. Рон, скорее всего, поворчал бы и пошёл спать. Обычно так и происходило, когда он злился.

Но, к его удивлению, Рон бросился к выходу из гостиной и через несколько секунд исчез из виду.

— Думаешь, нам стоит его остановить? — спросил Джордж.

— Не, он вернётся, когда поймёт, что время отбоя прошло, — ответил Фред.

Но оба они, тем не менее, ощутили некоторое беспокойство.

* * *

Гарри с Тонкс шли не к гостиной Пуффендуя, а к совятне. Поймав крысу, они решили написать письма взрослым (Гарри — Сириусу, а Тонкс — своей матери). Конечно, Сириус бы прибыл первым, поскольку, вероятно, уже был на территории Хогвартса.

Они обсуждали возможности того, что могло произойти после допроса Петтигрю в ОтМП, когда на Гарри накатило чувство близкой опасности. Однако сосредоточиться на нём он не успел.

— Экспеллиармус!

Он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть летящий в него красный луч. И инстинктивно, забыв про логику, поднял клетку в своей руке, чтобы заблокировать его.

Тонкс с ужасом увидела, как клетка вылетела из руки Гарри и ударилась об пол. Её крышка открылась, и крыса побежала в сторону выглядевшего крайне разозлённым Рона Уизли.

Рон наклонился, протягивая руки, но Паршивец проскользнул мимо. Прежде чем Тонкс успела опомниться, Гарри уже пустился в погоню. По пути оттолкнув Рона, он завернул за угол и скрылся из виду.

— А ну вернись...

Прежде чем возглас Рона привлёк бы Филча, Тонкс оглушила его и побежала за Гарри, уменьшив свой рост на несколько сантиметров для меньшей неуклюжести.

Добежав до Большого зала, она по-прежнему не слышала шагов Гарри. Мысленно выругавшись, она начала оглядываться, и запоздало вспомнила о Карте Бузотёров. Поспешно вытащив ту из кармана, она активировала её. Гарри бежал к главному входу, а Петтигрю был уже у ворот.

— Откуда вы это взяли? — раздался удивлённый голос за её спиной.

Подскочив в воздух на добрый фут, Тонкс плюхнулась прямо на зад. Римус Люпин, однако же, не обратил на это внимания, и продолжал вопросительно смотреть на неё.

Вспомнив, что профессор был Бузотёром, Тонкс вскочила на ноги и сунула ему под нос Карту, указывая на точку Петтигрю:

— Остановите его, профессор! Он сбегает!

Однако Люпин лишь таращился на точку, сейчас двигавшуюся к Запретному лесу, и его глаза были готовы вылезти из орбит. Он очнулся, только когда Тонкс торопливо повторила свою просьбу.

Подбежав к выходу из замка, он указал палочкой в сторону леса:

— Акцио Петтигрю!

Тонкс едва не застонала от того, что не подумала об этом заклинании раньше.

Вскоре к ним прилетело маленькое извивающееся тельце, и Люпин легко его схватил. На некоторое время задержав взгляд на крысе, он применил заклинание для обращения анимагической трансформации.

Римус Люпин не любил неожиданности. Большинство из них не несли ему ничего хорошего, если не считать сюрпризов, что готовили для него друзья.

Однако сейчас происходило не просто что-то неожиданное. Как можно описать ситуацию, когда оказываешься лицом к лицу с другом, которого считал погибшим много лет назад?

Петтигрю медленно сел. Он слишком редко за последние годы принимал облик человека, и сейчас чувствовал себя неудобно. Он со страхом посмотрел на Люпина, пытаясь придумать убедительную историю, прежде чем появился бы Сириус. Он слышал, как Гарри и стоявшая сейчас рядом с Люпином девчонка говорили о нём, когда несли в клетке.

— Что ты здесь делаешь, Хвост? — наконец спросил Люпин.

— П... привет, Римус. По... пожалуйста, спаси меня от Б-блэка! Он у... убьёт меня.

— О да, это было бы заманчиво, — раздался новый голос.

Все повернулись, только чтобы увидеть стоявшего рядом Сириуса Блэка, чьи глаза горели огнём.

Петтигрю начал было кричать, но Тонкс заткнула его заклятием.

— Что ты тут делаешь? — холодно спросил Люпин, окидывая Сириуса взглядом.

— Давай спросим крысу, — спокойно ответил Сириус.

Все повернулись к съёжившемуся Петтигрю.

— Почему ты жив, Питер? — спросил Люпин.

— Покажешь нам свою правую руку, Хвост? — добавил Сириус.

Лицо Петтигрю исказил ужас. Гарри, успевший прервать свою погоню и подойти к остальным, схватил его правую руку и поднял, показывая всем.

— Единственная часть тела, которую нашли от Питера Петтигрю — палец, — в голосе Сириуса слышались рычащие нотки.

Люпин переводил взгляд между ним и Петтигрю.

— Так ты... подстроил это? — наконец прошептал он. — Ну конечно, ты ведь жив...

— Ты... ты же не будешь винить меня за желание... остаться в живых, — проскулил Петтигрю.

— А ты расскажи, почему я вообще отправился за тобой, ублюдок, — осклабился Сириус.

— Ты отправился за ним? Не наоборот? И почему ты не появился раньше?

— Знаете, для такого замечательного учителя вы сейчас туговато соображаете, — встряла Тонкс.

Люпин с удивлением перевёл взгляд на неё с Гарри, только сейчас сообразив, что они ещё были рядом.

— Гарри! Тебе стоит уйти. Он... — профессор осёкся, поняв, что если бы Сириус хотел навредить Гарри, он бы уже это сделал за последние несколько минут.

— Я п... просто скрывался, — пробормотал Петтигрю.

— Он серьёзно думает, что мы поверим? — пробормотал Гарри. Сириус послал ему усмешку.

— Я скрывался от... от Блэка. Я знал, что он... будет охотиться за мной, когда узнает, что я жив...

— Так он же сидел в Азкабане. Или ты предвидел, что он сбежит? — издевательски спросила Тонкс.

— Отвечай, сукин сын! — рыкнул Сириус.

— Ты... ты выучился многим Т... Тёмным искусствам у Тёмного Лорда, так... так что наверняка бы сумел сбежать рано или поздно! — Петтигрю перевёл жалобный взгляд на Люпина, словно упрашивая поверить.

— Как ты смеешь! Я всю жизнь боролся против дискриминации по крови, а ты смеешь заявлять, что я присоединился к Волдемору?! Что, боишься имени своего прежнего хозяина, Питер? Это ты всегда прятался за спинами остальных, а не я. Ты подружился с нами, чтобы мы защищали тебя от задир. Ты присоединился к Волдемору, потому что он побеждал. ТЫ ПРЕДАЛ ДЖЕЙМСА И ЛИЛИ, МРАЗЬ! — проревел Сириус.

Петтигрю выглядел так, будто готов был упасть в обморок от страха. Челюсть Люпина отвисла.

— Я... я не знаю, о чём ты говоришь... — наконец пробормотал Петтигрю.

— ЛЖЕЦ! Это тебя они в последний момент сделали Хранителем тайны, ты выдал Волдемору их секрет, и из-за тебя я провёл столько времени в Азкабане! Не пытайся это отрицать, Питер!

Люпин медленно перевёл взгляд на Сириуса:

— Так... это он сделал? Не ты?

Бывший узник Азкабана посмотрел на своего старого друга и коротко кивнул.

И тогда Люпин заключил его в объятия.

— Прости, Бродяга... за то, что поверил, будто ты можешь быть предателем, — прошептал он дрожащим голосом.

— Если и ты простишь меня, что я подозревал в предательстве тебя, — прошептал Сириус в ответ.

Разомкнув объятия, они посмотрели на Петтигрю, который съёжился ещё сильнее.

— Зачем ты это сделал, Питер? Что заставило тебя пойти к Волдемору, предать своих друзей? — с болью в голосе спросил Люпин.

Петтигрю опустил взгляд и всхлипнул:

— Ты... ты не представляешь, на ч... что был способен Тёмный Лорд. Он бы убил меня, если... если бы я не рассказал!

— Тогда ты должен был умереть! — рявкнул Сириус. — Как мы бы умерли за тебя! Как ты вообще попал в Гриффиндор?

Питер обратил молящий взгляд к Гарри:

— Гарри... милый мальчик. Прошу... прости меня... твои родители бы простили...

БАХ!

— Не смей говорить с Гарри о его родителях, сволочь! — прогремел Сириус, залепив ему пощёчину.

— И что нам с ним... ох!

Лицо Люпина неожиданно исказилось на середине фразы, словно он ощутил боль или тревогу.

— Что такое, Лунатик? — спросил Сириус.

— Сегодня полнолуние, — заметив ужас на лице Сириуса, Люпин быстро добавил: — Не волнуйся, я принял зелье, и как раз шёл в лес, когда встретил мисс Тонкс. Я пойду. Проследите, чтобы крысюк не сбежал, — оглянувшись на растерявшихся Гарри и Тонкс, он грустно улыбнулся: — Я — оборотень.

Повисло молчание. Гарри и Тонкс пытались осмыслить эти слова.

Профессор Люпин.

Оборотень.

— Лунатик... — прошептал Гарри, наконец понимая значение клички.

Люпин кивнул и направился в сторону леса.

Вместе они проследили, как он скрылся среди деревьев, и Сириус вздохнул. Хогвартс, лес, полнолуние... всё это заставило его вспомнить беззаботные дни учёбы.

Гарри знал, что Петтигрю мог довольно легко сбежать, воспользовавшись преимуществом своей маленькой анимагической формы. Так что направил палочку на всхлипывающего Хвоста и произнёс:

— Остолбеней.

Как только заклинание сорвалось с его палочки и поразило Петтигрю, Гарри почувствовал холод. Сначала он удивился такому эффекту, но потом ощутил накатывающее на него чувство безнадёги, и всё понял.

Десятки дементоров скользили в их сторону, без сомнения, привлечённые запахом человеческой формы Сириуса Блэка.

— Моя палочка слишком слабая, чтобы наколдовать Патронуса. Кто-нибудь из вас может? — со страхом спросил Сириус.

Тонкс содрогнулась, но всё же выхватила палочку и начала пробовать применить заклинание, до сих пор ей не дававшееся.

Гарри уже слышал, как в его голове начинают раздаваться крики матери, но был преисполнен решимости справиться. Он представил себе счастливого Сириуса и улыбавшуюся Андромеду, сидевшую с ним рядом. Подумал о Сьюзен, Ханне, Невилле и Гермионе. И, конечно, подумал о Доре. О том, какой милой она выглядела, когда смеялась. О её больших глазах, всегда полных жизни.

Счастливые эмоции переполнили его, и он выкрикнул:

— Экспекто Патронум!

Вспыхнул яркий серебристый свет, и дементоры обратились в бегство. Их преследовал сияющий Патронус, имевший форму...

— Сохатый, — благоговейно прошептал Сириус.

На землях Хогвартса, после стольких лет и стольких невзгод, Бузотёры наконец воссоединились.

Это увидела Андромеда Тонкс, выбравшаяся из прохода под Гремучей Ивой.

И это же наблюдали Джеймс и Лили Поттеры, за пределами мира, но бывшие куда ближе к своему сыну и своим друзьям, чем те могли думать.

— Я так горжусь им, — прошептала Лили, опуская голову на плечо мужа и смаргивая слёзы.

— Не сильнее чем я, милая, — прошептал в ответ Джеймс, крепко обнимая свою жену одной рукой.

Амелия Боунс, глава ОтМП, сейчас испытывала сильную головную боль. Фадж пытался ещё сильнее урезать бюджет департамента мракоборцев, чтобы вложить больше денег в относительно бесполезные направления вроде международных отношений. Но Амелия не была дурой и знала, что Фадж просто пытался упрочить свою популярность, чтобы усидеть в кресле министра ещё несколько лет. Власть развращала даже лучших людей, а Фадж к лучшим не относился.

В её дверь постучали.

— Войдите.

Вошёл высокий чернокожий мужчина с серьгой в ухе.

— Садитесь, Кингсли. Чаю?

— Не сегодня, Амелия, — вежливо отказался он.

— Ну как хотите. Так в чём дело?

— Мракоборцы подумывают о забастовке, если нас начнут увольнять без причины. Конечно, это не для протокола, — официально мы работаем как обычно, — он безрадостно хмыкнул.

Амелия кивнула:

— Я опасалась, что до такого дойдёт. Уж казалось бы, побег массового убийцы из Азкабана должен был хоть отчасти вправить министру мозги, но он настаивает, что больше мракоборцев нам сейчас не нужно. Зато, похоже, вкладывает ещё больше денег в приготовления для Чемпионата мира по квиддичу. Да и вообще Барти Крауч в последнее время часто ошивается вокруг него; не удивлюсь, если потом будет ещё какое-то международное событие.

— Барти Крауч — не тот человек, который стал бы крутиться около министра без причины, так что, возможно, вы правы. Но я волнуюсь из-за безопасности на Чемпионате мира. Бэгмена не назовёшь человеком, которого подобное сильно заботит. Не удивлюсь, если он вообще на ней сэкономит.

Амелия вздохнула и кивнула. Бэгмен не был коррумпирован, но не подходил на должность главы отдела. Единственной причиной, по которой он занимал свою должность, была его популярность. Бывшие игроки в квиддич предпочитали заниматься некрупным бизнесом либо становиться тренерами команд, а не работать в Министерстве.

— Ах да, пока я не забыл — я нашёл ту Доуз, о которой вы спрашивали. Вот её адрес, — Кингсли протянул Амелии листок пергамента.

Та кивнула и убрала его в карман:

— Кем она работает?

— Редактором в магическом книжном издательстве. Живёт одна, в тихом районе. Но почему вас это интересует? Она не похожа на человека, причиняющего кому-либо неприятности.

— Просто оказываю услугу другу. Спасибо, Кингсли.

— Не за что. Я пойду, а то меня ещё ждёт бумажная работа. Всего хорошего, Амелия.

— До свидания, Кингсли.

Когда дверь за чернокожим мракоборцем закрылась, Амелия испустила тяжёлый вздох и устроилась в кресле поудобнее. Возможно, забастовка мракоборцев и вправду была нужна, чтобы открыть глаза Фаджу. Хотя, если подумать, мракоборцы планировали забастовки довольно часто (за повышение зарплаты, за обновление экипировки и тому подобное), но редко воплощали эти планы в жизнь. Всё-таки в основной массе они любили свою работу. С другой стороны, беспричинное увольнение их коллег могло стать последней каплей: раньше Фадж такого не предпринимал.

Она повернулась к своей книге расписаний и коснулась её палочкой. Ясный, прохладный голос сообщил, что на сегодня ей осталось лишь просмотреть некоторые документы.

— Это подождёт, — пробормотала она себе под нос, и бросила в камин пригоршню летучего пороха.

На другой стороне она увидела пустой диван. Зазвенел колокольчик, и Амелия принялась терпеливо ждать. Вскоре в комнату вошла Андромеда.

— Привет, Ами. В чём дело?

— Ты не занята? Я могу войти?

— Конечно.

Секундой позже Амелия вынырнула из камина.

— Рада видеть, что ты больше не плюхаешься на зад, — сказала Андромеда с усмешкой, вспомнив, что молодая Ами была не менее неуклюжей, чем Дора.

Амелия бросила на неё сердитый взгляд и села на диван.

— Я узнала адрес Дженнифер Доуз, — сообщила она, достав листок пергамента и протянув его Андромеде. — Она работает в магическом издательстве, и живёт одна, в тихом районе.

— Живёт одна? Интересно, — пробормотала Андромеда, задавшись вопросом, был ли ещё у Сириуса шанс.

— Как в целом жизнь? — спросила Амелия.

Андромеда не сразу ответила. Казалось, она пыталась что-то решить.

— Более-менее. Есть зацепки по Сириусу Блэку? — спросила она наконец.

Амелия мрачно покачала головой:

— Ни единой. Он явно знает, как скрываться. Дементоры ещё никогда так не злились.

Наступила короткая пауза, после которой Андромеда спросила:

— А ты помнишь его дело, Ами?

Амелия уставилась на неё так, будто у Андромеды выросла вторая голова:

— Предал Поттеров и взорвал Петтигрю вместе с дюжиной маглов сразу после падения Сама-Знаешь-Кого. Как-то трудновато забыть.

Андромеда хмыкнула:

— Ладно, согласна. И ты помнишь, что произошло с Петтигрю?

— Ну конечно. Его разорвало на такие мелкие части, что от него нашли только указательный палец.

— А тебе не казалось это подозрительным?

Повисло некоторое напряжение. Петтигрю был героем-мучеником, и сомнение в обстоятельствах его смерти могло быть воспринято многими волшебниками как неуважение.

— На что ты намекаешь, Анди? — спросила Амелия слегка дрогнувшим голосом.

Зная, что идёт по тонкому льду, Андромеда продолжила, тщательно подбирая слова:

— Давай на секунду отбросим сантименты и посмотрим на всё логически.

Амелия осторожно кивнула.

— Единственной частью Петтигрю, которую нашли, был палец. Но если его взорвали заклятием, должны были быть найдены другие такие мелкие части. Но их не нашли. Улавливаешь мою мысль?

Амелия снова кивнула и нахмурилась. Она никогда не задумывалась об этом...

— Будь это нормальное заклятие, тело бы не разорвало на такие мелкие части. Допустим, что заклятие было тёмным. Но даже в таком случае некоторые кости крайне трудно раздробить в пыль, если не целишься прямо в них.

— Но он мог исчезнуть другие части, — возразила Амелия.

— Мог, но тот палец нашли прямо перед ним. Как он мог его пропустить? И не забывай, что он стоял прямо там, когда прибыли люди из ОтМП. Если бы он хотел избавиться от улик, он бы не убил Петтигрю в присутствии свидетелей, и не стал бы ждать, пока его схватят. И ещё — ты знаешь, что было на суде над ним?

— Э... нет. Крауч провёл его закрыто. Почему ты спрашиваешь?

— Только глава ОтМП может разрешить доступ к записям о судах, верно? — спросила Андромеда.

— Да, но если ты хочешь увидеть записи о суде над Блэком...

— Не я. Просто сходи, проверь эти записи и скажи мне, если с ними окажется что-то не так, — она указала Амелии на камин.

— Что именно не так? И почему тебя это так интересует? — Амелия с подозрением взглянула на неё.

— Обещаю, я расскажу тебе всё, когда ты вернёшься.

* * *

Через полчаса, когда Амелия снова появилась в доме Тонксов, её лицо было слегка раскрасневшимся.

— Ладно, что именно ты знаешь, Анди? — требовательно спросила она.

— Ты что-то нашла? — невинно спросила Андромеда.

— В том-то и дело, что ничего! Вообще ничего, записи о суде просто нет. Я просмотрела записи Визенгамота и за день, когда схватили Блэка, и за несколько следующих, и суда над Блэком там не было. Знаю, многих Пожирателей швырнули прямо в Азкабан, но кто-то столь важный, как Сириус Блэк... о чём Крауч вообще думал? — Амелия была почти в ярости.

Андромеда выждала ещё минуту, чтобы её подруга успокоилась, и наконец решилась:

— Как быть, если окажется, что Петтигрю жив?

Понадобилось пять стаканов огневиски и целый час, но наконец она сумела убедить Амелию, что Петтигрю был анимагом и всё ещё живым, а Сириус был невиновен.

— Так понимаю, это означает, что ты в контакте с Блэком? — спросила Амелия.

— И с Петтигрю. Я расскажу тебе, где он, если ты пообещаешь Сириусу честный суд с использованием Сыворотки правды.

— Это можно, хотя мне придётся здорово попотеть, чтобы его устроить. Так где Петтигрю?

Андромеда усмехнулась:

— У меня в кармане.

* * *

Через три дня во всём волшебном мире поднялась немалая шумиха. Все ведьмы и волшебники, подписанные на "Ежедневный пророк", обсуждали одну и ту же тему, которая была заголовком последнего номера газеты.

Сириус Блэк пишет в "Ежедневный пророк", заявляя о своей невиновности

Совершив совершенно непредвиденный ход, массовый убийца Сириус Блэк, недавно ставший первым человеком, успешно сбежавшим из тюрьмы Азкабан, написал в "Ежедневный пророк" письмо. Доказывая его аутентичность, он даже приложил к нему образец крови, который мы проверили с помощью министерских записей и подтвердили его подлинность. В этом письме Сириус Блэк заявляет о некоторых поистине поразительных вещах, и, что страннее всего, выражает готовность пройти суд под Сывороткой правды или иного зелья правды. Приводим текст письма, немного отредактированный из-за использования в оригинале непечатных слов.

Приветствую всех, кто это читает. Я — Сириус Блэк. Вы можете не поверить этому лишь из-за слов, так что я прилагаю свой образец крови. Вам достаточно проверить его в Министерстве.

Волшебному миру я известен как массовый убийца и предатель моих друзей. Но дело в том, что я невиновен. Я не жду, что кто-то мне поверит, но я готов пройти справедливый суд с использованием Сыворотки правды либо иного аналогичного по эффектам зелья, о котором я знаю. Если Министерство готово провести такой суд, который также будет проходить открыто, в присутствии публики, то я готов сдаться ему.

Если вам интересно, что происходило на моём первом суде, то знайте: тогда суда просто не было. Власти отправили меня прямиком в Азкабан. Опять же, вы можете обратиться с проверочным запросом в Министерство, но сомневаюсь, что они покажут вам такие важные документы, которые — вот совпадение — просто не существуют.

Я изловил настоящего преступника и уверен, что он тоже сможет признаться во всём под Сывороткой правды. Я обычно не сторонник радикальных мер, но не стану возражать, если для получения информации к нему применят даже Империус. И могу заверить: вы будете очень удивлены, узнав имя этого преступника.

Так что пока Министерство публично не пообещает провести надо мной справедливый суд, живите в страхе того, что я могу прийти и убить вашу семью в глухой ночи. Не волнуйтесь, это была шутка. Я никогда не делал подобного и не планирую делать в будущем. Я бы сказал, дементоры, посланные меня ловить, внушают людям куда больше страха, чем я.

Буду ждать вашего ответа, Фадж.

Сириус Блэк

Таким было письмо Блэка. Мы в "Пророке" попытались узнать у министра, правдивым ли было заявление Блэка об отсутствии суда. Он отказался отвечать, и его телохранители обошлись с нашим репортёром довольно невежливо. Но отсутствие опровержения заставляет верить, что слова Блэка, скорее всего, правдивы.

Волшебный мир с нетерпением будет ждать заявления Министерства. Все мы надеемся, что над Блэком проведут справедливый суд, и настоящий преступник будет покаран.

— Не ждал, что "Пророк" меня поддержит, — сказал Сириус с улыбкой, положив газету.

Сейчас они с Андромедой были у Амелии. Он всё ещё опасался находиться рядом с главой ОтМП, но не подавал виду. И Амелия после того, как закончила его допрашивать, оказалась довольно приятной женщиной.

— Им нравится критиковать Министерство при каждой возможности, — поморщившись, сказала Амелия.

— Если уж откровенно, критиковать Министерство нетрудно, учитывая решения Фаджа. Я слышала, они опять урезали бюджет мракоборцам? — спросила Андромеда.

— Ох, даже не напоминай. Я пыталась втолковать Фаджу, что, раз уж из Азкабана сбежал преступник, нам нужно больше мракоборцев. А он просто продолжает твердить, что его поймает дементор. Эти твари теперь и вход в Министерство охраняют... бр-р, — поёжилась она.

Сириус понимающе кивнул.

Тут в окно влетела сова-неясыть, уронившая на колени Амелии письмо.

— Это сова Фаджа, — сказала она, распечатывая письмо. То оказалось коротким и срочным. — Извини, Анди, мне пора. А вы, — она повернулась к Сириусу, — пока не высовывайтесь. Не позволяйте никому вас увидеть.

Мгновением позже она трансгрессировала в свой кабинет. Быстро послав бумажный самолётик с сообщением, она направилась в кабинет министра, где Фадж сидел со своим первым секретарём Долорес Амбридж. Амелия мысленно застонала. Амбридж постоянно выдвигала предвзятые и глупые идеи, но по каким-то известным лишь ему причинам Фадж высоко ценил её мнение.

— Входите, Амелия, — сказала Амбридж своим приторным голоском.

Проигнорировав её, Амелия села лицом к министру, так, чтобы не видеть первого секретаря.

— Что вы собираетесь предпринять, министр? — прямо осведомилась она.

Фадж заметно нервничал:

— Не знаю, почему Блэк решил обратиться с этим к прессе. Если я приму неверное решение, люди этого не забудут.

— Я предлагаю дождаться, когда он придёт в Визенгамот, и тогда мракоборцы смогут схватить его и отправить в Азкабан, где ему и место, — с важным видом сказала Амбридж.

Амелия пристально посмотрела на Фаджа:

— А разве это морально правильно, министр? Представьте, как будут негодовать люди, узнав, что вы обманули невинного человека, который...

— Это нелепость, — фыркнула Амбридж.

Амелия наконец повернулась к ней:

— Что именно?

— Блэк — преступник. Он заслуживает быть в Азкабане.

— И с чего вы в этом так уверены, если над ним не было суда? Вы, должно быть, забыли, но я уже говорила вам и министру, что никаких документов о суде над Сириусом Блэком нет. Так что, если мы здесь не для того, чтобы потратить ещё больше времени на бессмысленный спор, предлагаю скорее принять решение. Блэк хочет всего лишь справедливого суда под Сывороткой правды. Это никак не может быть плохо, — она снова пристально посмотрела на министра.

— Да, это действительно справедливое требование, но прямо перед тем, как вы пришли, Долорес предполагала, что Блэк может напасть на людей в зале суда, или взять заложников, или...

Амелия еле-еле сдержалась, чтобы не возвести очи горе:

— Ну что я могу сказать, министр... если вы продолжите урезать бюджет мракоборцам и увольнять их, то у Блэка действительно может быть шанс против пяти-шести оставшихся новичков. Но если мы назначим мракоборцев дежурить в суде и по всему Министерству, то могу заверить вас, что Блэк никому не навредит.

— Но назначить мракоборцев дежурить по всему Министерству... для этого потребуется больше мракоборцев, чем у нас есть, — жалобно сказал Фадж.

— Снова наймите прежних. И примите это как урок на будущее, чтобы мы не были неподготовленными в следующий раз, когда в Министерстве окажется кто-то потенциально опасный.

— Вы пытаетесь намекнуть, что решение министра вложить больше средств в международные отношения было неверным? — сладко осведомилась Амбридж.

Амелия на мгновение закрыла глаза, борясь с гневом, а потом ответила, очень медленно:

— Да, именно так. Эта идея была глупой. И если она исходила не только от вас, министр, то позвольте сказать вам: человек, предложивший эту идею, крайне недальновиден и не заслуживает того, чтобы в будущем его слушали.

Она с удовлетворением отметила, что после этих слов Амбридж побагровела.

— Право же, Амелия, нет нужды... — начал Фадж, пытаясь выгородить своего первого секретаря.

— Я ожидаю получить дату суда сегодня же, министр, — холодно сообщила Амелия. — Нет нужды с этим тянуть.

С этими словами она встала и трансгрессировала прочь.

Примечания:

Примечание переводчика:

Должен предупредить, что в этой и следующей главе фик слегка занесло в ту область, которые многие нелестно называют "аристодрочерство". Но потом это особой роли не играет, так что, если кому-то не нравится эта тема, — не переживайте.

---

— Хей, Гарри.

Гарри поднял взгляд от учебника по зельям и увидел стоявшую рядом с его креслом Джинни. Это заставило его слегка занервничать. После "побега" Паршивца они с Роном были не в лучших отношениях. Он пытался объяснить Рону, что не собирался вредить крысе, что собирался вернуть её ему, когда Косолап выбрался бы из спальни, и что Паршивец сбежал лишь из-за самого Рона. Но Рон и слышать этого не хотел, продолжая ругать Гарри за то, что тот испугал Паршивца и теперь тот был неизвестно где. Фред и Джордж тоже указали, что, если бы Рон не применил обезоруживающее, крыса бы не сбежала, но Рон не желал слышать и этого, даже сказав в итоге, что Гарри убил Паршивца. После этого близнецы наложили на него какой-то сглаз, от которого у Рона из рта при каждом слове начала течь зелёная, вязкая и вонючая жидкость. После этого он замолчал, но по-прежнему бросал на Гарри гневные взгляды.

— Привет, Джинни? Как дела?

Та осторожно села рядом с ним, словно что-то обдумывая:

— Нормально. Рон ведёт себя как олух, но в этом ничего необычного нет.

— Э... извини, что так вышло...

— Не стоит. Он постоянно жаловался на то, каким никчёмным был Паршивец, и мечтал его потерять, надеясь, что ему купят нового. Может, кстати, так и будет. Хотя ещё мама может накричать на него, сказав, что это он виноват, что Паршивец сбежал, — Джинни усмехнулась. — Кстати, он в безопасности? — затем неожиданно спросила она.

— А откуда мне знать? Он же сбежал, — ответил Гарри, избегая смотреть ей в глаза.

— Ты побежал за ним и не поймал? А я полагала, что Гарри Поттер преуспевает во всём, что твёрдо вознамерился сделать.

Гарри покраснел:

— Кто тебе это сказал? Я не могу делать что угодно, и не смог поймать П... Паршивца. Серьёзно.

Джинни бросила на него взгляд, в котором словно читалась "хорошая попытка, но нет":

— Не волнуйся, я никому ничего не расскажу. Я тебе доверяю.

После этих слов она встала и пошла прочь. Гарри проводил её растерянным взглядом.

* * *

Как оказалось, Фадж не смог нанять уволенных мракоборцев. Та дюжина писем, что пришла министру от них, почти полностью состояла из предложений того, кого Министерство могло нанять для защиты. Этот список включал в себя суккубов, домовых эльфов и гиппогрифов. Пара особо смелых даже предлагали варианты, включающие в себя сношения Фаджа и Амбридж в неестественной форме.

Так что окончательно униженному Фаджу осталось только довериться оставшимся мракоборцам и молиться, чтобы Блэк не оказался сверхмогущественным волшебником, способным победить три десятка человек. Изначально Фадж хотел назначить на охрану вообще всех, но Амелия указала, что в таком случае важные места страны окажутся без защиты, и никто не сможет отреагировать в случае какого-то происшествия.

Страхи Фаджа оказались беспочвенными. Сириус Блэк вошёл в зал суда совершенно спокойным шагом, отдал нервничающему клерку большую коробку с надписью "УЛИКИ", и сел в кресло в середине зала. Цепи немедленно приковали его. Сириус беззаботно улыбался, но на самом деле сильно нервничал. Он сбежал из Азкабана, и не знал, мог ли получить за это какое-то наказание. Спрашивать Амелию или Андромеду он не хотел.

Пока суд не начался, Сириус бросил взгляд на Андромеду, сидевшую на скамье для зрителей. Та еле заметно, ободряюще кивнула ему.

Представив всех важных лиц в суде, Альбус Дамблдор, выступавший в роли судьи, начал:

— Согласны ли вы, Сириус Орион Блэк, быть допрошенным под Сывороткой правды?

Сириус возвёл очи горе:

— Да, согласен.

Такой вопрос мог показаться глупым со стороны суда, но ещё пару веков назад несколько тёмных влиятельных семей протолкнули закон, по которому Сыворотку правды можно было применить силой только в некоторых случаях, вроде обвинения в убийстве или государственной измене. В иных случаях подсудимый должен был согласиться принять зелье. Это объясняли необходимостью того, чтобы политические оппоненты подсудимых не узнавали не относящиеся к делу личные детали, задавая случайные вопросы, но настоящая причина была скорее в том, что многие не хотели делиться своими тёмными секретами. В данный момент против Сириуса не было выдвинуто обвинений, так что он согласился добровольно.

Один из мракоборцев подошёл к Сириусу и попросил его открыть рот. Тот повиновался, и ему на язык капнули три капли Сыворотки. Этого должно было хватить на час.

— Как вас зовут? — начал вопросы Корнелиус Фадж.

— Сириус Орион Блэк, также известен как Бродяга, — ответил Сириус монотонным голосом.

— Откуда вы?

— Улица Гриммо, Лондон.

— Вы — Пожиратель смерти?

— Нет.

— Были ли вы когда-либо связаны с тёмным волшебником по имени... э... Сами-Знаете-Кто?

— Господин министр, я не помню ни одного волшебника, тёмного или нет, который носил бы имя Сами-Знаете-Кто, — вмешался Дамблдор, на чьём лице появилась лёгкая улыбка.

Слегка стушевавшись, Фадж нахмурился:

— Вы знаете, кого я имею в виду, Дамблдор. Итак, подсудимый, вы имели какие-либо связи с Сами-Знаете-Кем?

— Нет. Никогда не испытывал желания быть пытаемым в обмен на услужение.

При этих словах глаза Люциуса Малфоя потемнели.

— Кхе-кхе.

Все в зале суда повернулись в сторону первого секретаря Амбридж.

— Почему вы убили Питера Петтигрю? — спросила она своим обычным приторным голоском.

— Я не убивал его.

В зале поднялся негромкий шум, когда многие стали перешёптываться. Лицо Амбридж исказилось:

— Но он лжёт!

Сириус рассмеялся, так же монотонно, как отвечал на вопросы:

— Под Сывороткой правды? Вы настолько же глупы, насколько кажетесь?

Почти все в зале расхохотались, и Амбридж побагровела:

— Я не потерплю такого обраще...

— Тишина в зале! — призвал Дамблдор к порядку, постучав молотком.

Суд продолжился, а Бартемиус Крауч отчаянно пытался придумать способ избежать позора, который неизбежно обрушился бы на него по окончании суда. Но не мог придумать ни одного. Сейчас он сожалел о том, что тогда не устроил над Блэком суд, но не испытывал к нему сочувствия. Его заключение стало издержкой войны; все преступники в стране должны были видеть, что от Бартемиуса Крауча никто не мог уйти. И всё работало хорошо, поимка Блэка и Лестрейнджей заставила преступников присмиреть...

Только вот всё испортил его сын.

Он никогда не был семейным человеком. Он женился на самой умной чистокровной девушке из хогвартского выпуска 1958 года, на семь лет его младше. До этого они даже не встречались; он просто просмотрел список старост школы за последнее десятилетие, ища девушку с лучшими оценками, и послал предложение отцу девушки. Арнольд Каутчер охотно согласился, потому что Крауч тогда занимал высокую должность в ОтМП.

Через три года после свадьбы жена сказала ему, что хочет ребёнка. Он заявил, что сейчас у него не было времени растить детей, и после этого она не разговаривала с ним три недели. Правда, заметил он это далеко не сразу. Работа изматывала его, так что он просто съедал ужин, который ему подавала домовой эльф Винки, и шёл спать. По прошествии двух недель он спросил жену, где был его магловский костюм, и только тогда заметил, что вместо обычной улыбки она подала ему костюм с хмурым видом, не проронив ни единого слова. Он не придал этому большого значения, но ещё после недели такого обращения отец жены пришёл с ним поговорить. Он прямо сообщил, что его дочь была расстроена и даже думала о разводе. Крауч был искренне озадачен, не понимая, что ей не нравилось. Тогда Каутчер объяснил ему, как глубоко её обидело его пренебрежительное отношение к желанию завести ребёнка. Крауч упрямо возразил, что у него не было времени на ребёнка, и его жена должна была это понять.

Только вот Арнольд Каутчер очень сильно любил свою дочь и имел репутацию человека, которого побаивались оппоненты и уважали друзья. Так что он прямо объяснил, что Крауч должен был отнестись чувствам его дочери с уважением или встретиться с последствиями.

Крауч понял намёк и на следующий день пошёл к своей жене, рассыпавшись в извинениях. За этим последовало то, что крайне его раздражало, — эмоциональный диалог. Жена говорила о её мечтах растить ребёнка, заботиться о нём... о всём таком, что Барти Крауч считал пустой тратой времени. Но он всё же согласился.

Через четыре года родился Бартемиус Крауч-младший. Несмотря на всё пренебрежение перспективой растить детей, старший Крауч понял, что испытывает некоторую радость в его присутствии. Он был рад, что, начав учиться в Хогвартсе, его сын всегда оказывался лучшим учеником курса. Он не давал ему этого понять, но, без сомнения, гордился. Проблемы начались после того, как Барти-младший выпустился. Он не захотел работать в Министерстве, как отец, а пожелал стать учителем. Крауч-старший не был рад этому и прямо запретил ему, заявив, что преподавание не было профессией, достойной его статуса. И потом, у школьного учителя практически не было власти, а без неё и уважения, как он подробно объяснил сыну, жизнь была бессмысленной. Его сын не был доволен, но, кажется, согласился.

Когда террор Волдемора развернулся во всю мощь, Крауч не заметил, как мало времени его сын проводил дома. Его жена говорила об этом, но он не интересовался странностями подросткового поведения. Он работал не покладая рук, и после падения Волдемора стал главой своего отдела, сразу же приказав своим мракоборцам выкладываться на полную. Над частью Пожирателей был проведён в суд, другие были просто отправлены в Азкабан или Поцелованы. Он был в восторге, когда были схвачены Лестрейнджи... но весь его мир обрушился, когда он узнал, кого схватили вместе с ними. Часть его злилась на сына, что тот присоединился к Волдемору, а ещё большая часть сокрушалась, что он лишился шанса стать министром магии.

И действительно, вскоре после этого его перевели в Отдел международных отношений. После этого он стал лишь тенью безжалостного лидера, которым когда-то был. Когда его жена начала умолять его позволить ей заменить сына в Азкабане, он крайне разгневался... но потом вспомнил, как не послушал её, когда она говорила о странном поведении сына, и как это стоило ему кресла министра. С глубокой неохотой он исполнил это желание, надеясь, что в этот раз это ему поможет.

И сейчас его прошлое возвращалось бумерангом. Он был уверен, что его карьера полностью окончена. Фадж не поддержал бы его, ибо считал своим политическим противником. Вздохнув, он снова обратил мысли к суду.

— Так кто именно убил Петтигрю? — спросил Фадж.

— Никто, — ответил Сириус.

Министр растерянно моргнул.

— Что вы имеете в виду, мистер Блэк? — теперь вопрос задала Амелия.

— То, что Петтигрю жив.

Даже в затуманенном Сывороткой состоянии разума Сириус понимал, что эти слова вызовут заметную реакцию. И действительно, все в зале начали оживленно переговариваться.

— И где же он? — задала следующий вопрос Амелия, не дав Фаджу и Амбридж опомниться.

— В моей коробке с уликами. Вон там.

— Мистер Диггори, будьте так добры принести эту коробку сюда, — попросила Амелия.

— Это безумие! — взвизгнула Амбридж. — Как Петтигрю может быть жив и в коробке?!

Следующая часть суда прошла именно так, как надеялся Сириус. Петтигрю был освобождён из клетки, подвергнут обратной трансформации, и Амелия сразу же выдвинула ему обвинения в массовом убийстве и в Пожирательской деятельности.

Питер не сопротивлялся, когда ему в рот влили Сыворотку правды: он уже давно оставил все надежды. Под действием зелья он признался во всём. В том, как присоединился к Пожирателям, в передаче важной информации Волдемору, в предательстве Поттеров, в убийстве двенадцати маглов и в подставе Сириуса. К счастью, никто не догадался спросить, где именно он жил, так что Уизли даже не узнали, скольких хлопот избежали. В итоге Петтигрю приговорили к пожизненному заключению в Азкабане, и мракоборцы вывели его из зала.

После этого первым слово взял Люциус Малфой. Он знал, что не мог позволить себе иметь врага в лице Блэка, ведь за последние годы через свою жену украл немало золота из хранилищ Блэков.

— Я предлагаю, чтобы суд признал лорда Блэка невиновным и выплатил ему компенсацию за несправедливо проведённое в Азкабане время.

Амелия поддержала это предложение, и вскоре Сириус был признан полностью невиновным. Однако Долорес Амбридж задала ему ещё один вопрос:

— Кхе-кхе. Мистер Блэк, — начала она, когда внимание всех обратилось к ней, — кто предоставлял вам убежище после побега?

Будучи всё ещё под эффектом Сыворотки, Сириус ответил:

— Андромеда Тонкс.

— И где она в данный момент? — Амбридж начала оглядывать зал суда.

— Здесь, — коротко ответила Андромеда, вставая со своего места.

— Замечательно. Поскольку мистер Блэк был оправдан лишь несколько минут назад, он всё ещё считался преступником, когда сбежал из Азкабана. Миссис Тонкс, вам выдвигается обвинение в укрывательстве осуждённого преступника.

Фадж мысленно застонал. Похоже, его общественному имиджу предстояло пострадать. Заметив, как репортёры на скамье зрителей начали оживлённо строчить, он порадовался хотя бы тому, что среди них не было Риты Скитер. Той было запрещено в ближайшие годы появляться в зале суда за заявление о том, что члены Визенгамота покупали голоса, даря друг другу проституток. Многие из членов были лордами благородных и древних семей и хотели объявить Скитерам кровную месть, но та доказала два таких инцидента за последние три века, сослалась на закон о свободе речи и прессы и указала, что не назвала ни одной конкретной семьи. Так что ей просто на семь лет запретили появляться на судах. В защитные чары даже были внесены изменения, так что те бы вышвырнули её, попытайся она проникнуть в зал невидимой.

Амбридж победно улыбалась, считая, что не позволит хотя бы помощнице преступника избежать правосудия.

— Вы не можете этого сделать, — голос Андромеды был так же спокоен, почти равнодушен.

Улыбка Амбридж стала шире. Но Амелия тоже начала улыбаться, подумав, что в этот раз жапоподобная женщина выбрала себе противника не по зубам.

— Но я только что это сделала, — голос Амбридж звучал так, будто она была девочкой-подростком, которую только что пригласил на свидание самый красивый парень в мире.

Андромеда усмехнулась:

— Действительно? А у вас есть доказательства, что я укрывала преступника?

Улыбка Амбридж поблекла, а на лице отразилась некоторая озадаченность:

— Все мы слышали признание мистера Блэка под Сывороткой правды, что вы предоставляли ему убежище...

— Как уж вас зовут? — перебила её Андромеда. — Впрочем, не отвечайте, это неважно. Вы первый секретарь министра, верно?

Амбридж побагровела, но кивнула. Андромеда хищно улыбнулась:

— Мадам Боунс, позвольте задать вам вопрос. Какие требования выдвигаются к кандидату на пост первого секретаря? И есть ли вообще какие-то требования?

— Есть, но не слишком высокие, — ответила Амелия, сдерживая смех. — Четыре СОВ и две ЖАБА, одна из которых должна быть по основам политики. А, да, ещё чистокровность. Раньше эти требования были немного выше, но шесть лет назад их понизили. По чистой случайности мадам Амбридж стала первым секретарём именно после этого. А почему вы спрашиваете, миссис Тонкс?

— Ну, я просто задалась вопросом, почему человек с сомнительным пониманием английского языка был назначен на эту должность. Очевидно, в требованиях этого не было... впрочем, это тоже неважно, — Андромеда снова повернулась к Амбридж, возмущённо разевавшей рот. — Видите ли, мадам, лорд Блэк здесь никогда не был осуждённым преступником. Ему не был вынесен приговор, и даже не было предъявлено никаких обвинений. Так что ваше обвинение совершенно... хм... беспочвенно. Как вы считаете, лорд Блэк, я понятно объяснила?

— Думаю, даже твоя дочь бы поняла, — ответил Сириус с задумчивым видом.

— Сириус, это неподходящая аналогия.

— А, да. Думаю, десятилетний ребёнок тоже вполне бы понял.

Андромеда перевела взгляд обратно на Амбридж. Фадж решил вмешаться, пока дело не зашло слишком далеко:

— Да, миссис Тонкс, ваше возражение справедливо. Никаких обвинений против вас нет. Можете садиться.

— Подождите, министр, — Андромеда злобно усмехнулась.

— Что вы имеете в виду? — осторожно спросил Фадж, пытаясь скрыть пронзивший его страх.

— Видите ли, ваш первый секретарь оскорбила меня перед всем Визенгамотом. Я чувствую себя весьма уязвлённой. Так что желаю выдвинуть против этой, гм, женщины обвинение за публичную клевету.

— Этот акт только для старых семей вроде меня, глупая женщина! — осклабилась Амбридж.

— Мадам Боунс, добавьте, пожалуйста, второе обвинение. Два клеветнических оскорбления в один день... что-то мне сегодня не везёт.

— Но... — начала Амбридж.

Но Амелия её перебила:

— Мадам Амбридж, предлагаю вам воздержаться от дальнейших высказываний, если не желаете нанести ещё больший ущерб.

— Миссис Тонкс, вообще-то мадам Амбридж права, — сказал Фадж. — Только древние семьи могут выдвигать обвинения за публичную клевету, и, боюсь, я не признаю в вас члена одной из таких семей.

— Вы не слышали о благороднейшей и древней семье Блэк, министр? — осведомился Сириус.

— Конечно, слышал. Это ваша семья, мистер Блэк. Но эта женщина...

— ...в девичестве была известна как Андромеда Элизабет Блэк, — закончил Сириус.

Амбридж побледнела. Фадж сглотнул. Оскорбление благороднейшей и древней семьи могло сильно навредить меньшей семье. А семья Амбридж была признана древней только несколько лет назад (после того, как она стала первым секретарём).

Амелия решила действовать быстро:

— Судья Дамблдор, суд представляет обидчицу Долорес Джейн Амбридж, и Андромеду Элизабет Тонкс, в девичестве Блэк, которой было нанесено оскорбление.

Дамблдор, которого происходящее явно забавляло, кивнул.

— Миссис Тонкс, — послышался вкрадчивый голос Малфоя, — у меня было впечатление, что вы больше не входите в семью Блэк.

— А, Малфой, — Андромеда обратила взгляд к нему. — К счастью, только вчера это было исправлено, и теперь я при желании снова могу считать себя членом этой семьи. Гоблины вообще довольно охотно оказывают юридические услуги, если достойно с ними обращаться. Я слышала, вы в последнее время часто бывали в хранилищах Блэков?

— Мои извинения, — быстро ответил Малфой. — Что до хранилищ — я лишь сопровождал свою супругу...

— Достаточно, — громко сказал Дамблдор, стукнув молотком.

Андромеда победно усмехнулась.

Суд закончился довольно быстро. Амбридж не нашла никаких оправданий своим действиям, и свидетелей было более чем достаточно.

— Долорес Джейн Амбридж, за каждое оскорбление вы оштрафованы на двести тысяч галлеонов. Итоговую сумму в четыреста тысяч галлеонова вам необходимо выплатить миссис Тонкс в течение трёх дней. Если это не будет сделано, миссис Тонкс получит возможность заявить право на ваши гринготтские хранилища. Вопросы? — осведомился Дамблдор у перепуганной Амбридж.

Но вместо неё снова заговорила Андромеда:

— Судья Дамблдор, я припоминаю, что в 1723 году был принят закон, касающийся семьи Блэк. Я бы желала привести его в действие.

У Дамблдора ушло несколько минут, чтобы отыскать этот закон. Найдя его и прочтя, он удивленно приподнял брови:

— Но не слишком ли это сурово, миссис Тонкс?

Андромеда ничего не ответила. Дамблдор вздохнул:

— Согласно закону об оскорблении семьи Блэк от 1723 года, за клеветническое оскорбление семья Амбридж отныне лишается привилегий древней семьи, и её место в Визенгамоте переходит семье Блэк. Таким образом мадам Амбридж лишается голоса в суде, но может остаться в качестве исключительно работника Министерства.

— Ты крута, Меда! — воскликнул Сириус.

Амбридж издала нечленораздельный вопль.

* * *

На следующий день в "Ежедневном пророке" появилась большая статья о суде над Сириусом Блэком. Там подробно рассказывалось, что Сириус Блэк, наследник благороднейшей и древней семьи Блэк, судя по всем свидетельствам, был совершенно невиновен, и Министерству следовало быть разумнее, прежде чем посылать его в Азкабан. Также в статье рекомендовалось уволить Бартемиуса Крауча, который тогда был главой ОтМП, и приводилась речь министра, который заверял, что его правительство выступает против злоупотреблений законом, и что недоразумение с мистером Блэком было виной Бартемиуса Крауча и предыдущего министра Бориса Бэгнольда. Дальше в этой речи он говорил, как сожалеет о произошедшем с мистером Блэком, как тому будет выплачена компенсация, и как будут подняты архивы, чтобы убедиться, что никто больше не пострадал несправедливо от действий предыдущего правительства. Потом автор статьи рассказывал, как первый секретарь министра попыталась выдвинуть против двоюродной сестры Блэка безосновательное обвинение, и к чему это привело. В самом конце уточнялось, что все дементоры будут отосланы обратно в Азкабан, и уже этого хватило бы, чтобы поднять настроение всей стране.

— Она попыталась наехать на маму? И чего она ожидала? — рассмеялась Дора, закончив читать статью.

Гарри тоже хмыкнул, а потом сказал:

— Теперь, наверное, мы можем рассказать всем?

Тонкс вздохнула и кивнула.

— И ещё давай позовём Джинни с близнецами.

— А почему не Рона? Это же был его питомец.

Гарри нахмурился, очевидно, не испытывая радости от такой перспективы общаться с бестактным парнем:

— Они могут рассказать ему позже.

Повисло молчание. Некоторое время они просто сидели, а потом Тонкс опустила голову на плечо Гарри:

— Знаешь, когда этот курс закончится... мне будет очень тебя не хватать.

— Мне тоже, Дора, — пробормотал Гарри. — Не знаю, как я буду здесь без тебя.

За годы они стали самыми близкими друзьями, но оба знали, что после выпуска Доры будут встречаться редко. Если её оценки на ЖАБА окажутся достаточно хороши (Гарри заверил её, что так и будет, несмотря на все её жалобы о том, что она всё завалит), она должна была поступить в академию мракоборцев, и, в зависимости от успехов в учёбе там, через два-три года стать мракоборцем. Те были одними из самых высокооплачиваемых работников Министерства, но в то же время одними из самых занятых. Порой им приходилось отправляться на задания длиной в целые месяцы. И всегда была возможность того, что на этих заданиях случится что-то плохое. Это ещё не упоминая немалое количество бумажной работы. Но Амелия однажды сказала, что чувство удовлетворения после поимки преступника и понимания, что он не сможет больше никому навредить, стоило всего этого.

А вот Гарри предстояло ещё четыре года учиться в Хогвартсе. После рассказов Доры он и сам стал подумывать о том, чтобы стать мракоборцем, но решил пока не забегать вперёд.

Он знал, что, скорее всего, будет встречаться с Дорой в Рождество и Пасху, но после двух лет рядом с ней это казалось совершенно недостаточным. И кто знал, вернётся ли Дора такой же, какой была? Может, ей перестанет нравиться компания подростка на четыре года её младше. Может, она познакомится с каким-нибудь красивым парнем, и Гарри станет для неё скучным, даже раздражающим. От таких мыслей у него сводило живот.

— С тобой всё ещё будут Сью, Невилл, Гермиона, Ханна. Да и Уизли тоже. Думаю, ты уже скоро забудешь обо мне, и с такой-то харизмой все красивые девчонки будут твоими!

— Никто не заменит тебя, Дора. Ты — самая дорогая для меня девушка, помнишь?

Может, Гарри и шутил, но его слова всё равно заставили Тонкс ощутить невероятную радость. Она чмокнула его в щёку, и в первый раз на её памяти Гарри не покраснел. Он лишь улыбнулся и обнял её. Вместе они сидели на вершине Астрономической башни и любовались солнцем, медленно закатывающимся за горизонт.

* * *

Они сидели кружком в гостиной Гриффиндора, под наложенными Тонкс чарами приватности. Тонкс с Гарри только что закончили рассказывать о Питере Петтигрю, о его предательстве, о том, как он подставил Сириуса, о том, как он маскировался под Паршивца, и о его поимке. Гарри ожидал, что Джинни будет выглядеть самодовольной, узнав, что была права, но на её лице читалось лишь отвращение от мысли о том, что с ними так долго жил Пожиратель смерти, и радость от того, что он получил по заслугам. Гарри объяснил, что хотел рассказать с самого начала, но Андромеда взяла с него обещание ничего не говорить из соображений безопасности. Уизли всё поняли и заверили, что каждый имел право на секреты. Также они поблагодарили, что Гарри с Тонкс не втянули их в беду, а Джинни спросила, могли ли они рассказать родителям. Гарри сказал, что могли, но попросил сделать это лично, а не в письме.

Тут Тонкс заметила сову, пытавшуюся влететь под их купол приватности, и узнала в ней их семейного филина Уолтера. Быстро отменив чары, она протянула руку, и филин сел на неё, протянув лапу с привязанным письмом. То было адресовано "Гарри и Доре".

Вскрыв письмо, она поманила к себе Гарри. Письмо оказалось коротким:

Гарри, Дора,

Всегда держите Карту при себе, и проверяйте её время от времени. На пути в Азкабан Петтигрю сбежал.

Андромеда

Они обменялись взглядами, в которых смешались страх, гнев и досада.

Ситуация, в которой оказался Корнелиус Фадж, была незавидной. С того самого момента, как ему сообщили о побеге Питера Петтигрю, его настроение было хуже некуда, а теперь ему предстояло ещё и объяснить всё прессе.

Собравшись с духом, он вошёл в помещение. Журналисты немедленно начали засыпать его вопросами. Фадж вздохнул и указал на явно нервничающую женщину. Та сглотнула, прежде чем задать вопрос:

— Министр, как Петтигрю сумел сбежать от мракоборцев, будучи один и и без палочки?

— Как он признался в суде, Петтигрю был анимагом. К сожалению, мракоборцы, которым было получено переправить его в Азкабан, не были привычны к преступникам-анимагам. Петтигрю воспользовался своим преимуществом, когда они были в лодке... видите ли, найти крысу в тёмных водах довольно трудно, — он натянуто рассмеялся, но журналисты, кажется, не сочли шутку смешной.

— Но ведь у опытных мракоборцев должно было хватить здравого смысла, чтобы возвести защиту от анимагического превращения! Они ведь знали, что Петтигрю был анимагом! — воскликнул другой журналист.

— Гм... можно сказать, что эти мракоборцы были не такими уж опытными. Видите ли, они были из резерва...

— Но почему вы назначили мракоборцев из резерва на столь ответственную работу? — спросила дородная женщина. — Где находились опытные мракоборцы?

— Они находились в Министерстве, защищая наш персонал от Блэка, который тогда ещё считался преступником! — резко отрубил Фадж.

Репортёрша яростно застрочила на пергаменте, в то время как другой журналист заговорил:

— Но, согласно досудебному пресс-релизу, охрану осуществляли только тридцать мракоборцев, и некоторых из самых опытных среди них не было. Где они находились?

— Они были уволены, потому что они... э-э... проявляли себя не так хорошо, как прежде.

Поднялся гомон. Журналисты явно не купились на такую неумелую ложь:

— Вы уволили опытных мракоборцев?

— Не было ли причиной то, что они получали наиболее высокие зарплаты?

— Вы планируете вскоре закрыть департамент мракоборцев?

Вопросы сыпались как град. С трудом перекричав их возгласом "Конференция окончена!", Фадж почти выбежал из комнаты. Двое младших мракоборцев последовали за ним с заметной неприязнью на лицах.

Министр отчаянно размышлял, как ему выпутаться из непростой ситуации, в которой он оказался. Возможно, урезать время обучения в академии мракоборцев? Сделать обучение более насыщенным и чуть менее детальным, с помощью некоторых старых мракоборцев вроде Аластора Грюма, представлялось вполне возможным.

* * *

Похоже, Петтигрю не горел желанием снова попасться, и в итоге все пришли к выводу, что причин для дополнительных мер безопасности не было. Петтигрю мог отправиться куда угодно, хоть на другой континент. На носу было Рождество, и Гарри с Сириусом и Дорой составляли список того, что Дора должна была сделать до выпуска.

— Не думаешь, что это несколько самоубийственно? — спросил он с сомнением.

— Вовсе нет! — рассмеялся Сириус. — Твой отец и я это сделали.

Челюсть Гарри отвисла:

— То есть ты и мой папа обняли Макгонагалл в классе и остались живы?

Сириус хитро улыбнулся:

— Ну да. Мы были у Минни любимчиками, пусть она никогда бы в этом и не призналась. Она в ответ даже похлопала нас по спине.

— И ничего больше? — недоверчиво спросила Тонкс.

— Ну, ещё она кинула по жалящему заклятию нам в зад, но при этом улыбалась. Лили подумала, что это было мило с нашей стороны... она не знала, что это Лунатик нас подначил.

— Гм... ладно. Но Флитвика в щёку я целовать не буду, он меня заколдует до неузнаваемости!

— Не переживай, Лили это сделала на своём последнем уроке. Флитвик аж расчувствовался. Она ведь была одной из его любимых учениц.

— Ого. Да уж, видно, что вы были гриффиндорцами. Есть ещё идеи?

Сириус на мгновение задумался, а потом на его лице появилась коварная улыбка:

— Есть одно заклинание, которое может тебе пригодиться против слизеринцев...

В этот момент вошла Андромеда, и, услышав последние слова, отвесила Сириусу подзатыльник:

— Я тоже со Слизерина, олух. Прекращай портить мою дочь!

Впрочем, произнесла она эти слова с улыбкой. Гарри фыркнул, подумав, что скорее уж Дора испортит Сириуса, чем наоборот.

— Кстати, Сириус, к тебе придёт гость, — добавила Андромеда, когда они закончили смеяться.

— Кто? — встревожился Сириус.

— Увидишь. А вы двое давайте готовьтесь. Сьюзен и Невилл придут через час.

Гарри кивнул. Сириус продолжал хмуриться; очевидно, он не ждал никаких гостей.

Первой пришла Сьюзен, и Тонкс увлекла её и Гарри в свою комнату. Там она начала знакомить Сьюзен с компьютерными играми, а Гарри улёгся на кровать Тонкс. Она была такой же мягкой, как его собственная, но имела смутный, похожий на вишнёвый аромат. Вдохнув его, Гарри сообразил, что это был запах Доры, и слегка покраснел. К счастью, та и Сьюзен по-прежнему были заняты игрой.

— Так что, ты всё ещё планируешь стать мракоборцем после Хогвартса? — спросила Сьюзен.

Тонкс кивнула:

— Это мой первый вариант. Хотя, с бесполезным трисексуалом вроде Фаджа, кто знает, получится ли у меня поступить?

— Трисексуалом? — растерянно переспросил Гарри.

— Судя по тому, что я слышала, ему нравятся жабы, — хихикнула Тонкс.

Сьюзен слегка позеленела.

— Тонкс, ты ведь понимаешь, как это звучит?

Они повернулись, только чтобы увидеть стоявшего в дверном проёме Невилла.

— А, Невилл! Ты нас чуть не напугал. Не волнуйся, я не думаю, что Фаджа заинтересует Тревор, — сказала Тонкс с ухмылкой.

Выражение лица Невилла стало таким же, как у Сьюзен.

Пока Тонкс развлекала своих гостей, Сириус продолжал донимать Андромеду:

— Ну пожалуйста, Меда, скажи, кто это?

— Я же говорила, Сириус: сам увидишь.

— Но я хочу знать сейчас!

Андромеда бросила на него полный досады взгляд, но Сириус проигнорировал его. Вздохнув и подумав, что сюрприз был испорчен, она ответила:

— Дженнифер. Дженнифер Доуз.

Сириус выглядел так, будто ему залепили пощёчину. На его лице поочередно сменили друг друга изумление, гнев и беспокойство.

— Как... как ты нашла её? — тихо спросил он.

— У меня есть свои методы, Сириус.

— А она... всё такая же красивая?

— Почему бы тебе самому не решить?

Андромеда постаралась спрятать улыбку, когда Сириус резко развернулся. У двери стояла высокая, гибкая, худощавая женщина.

— П... привет, — прошептал он через минуту, наконец опомнившись от шока.

Андромеда поспешно покинула комнату, которая грозила взорваться от нараставшей в воздухе неловкости.

— И тебе привет, — ответила Дженнифер, чей голос слегка дрогнул.

— Ты хорошо выглядишь, — несмело улыбнулся он.

Она улыбнулась в ответ:

— Не могу сказать того же о тебе. Ты явно ещё не до конца оправился.

Снова воцарилось молчание. Они просто смотрели друг на друга, думая о том, как давно не виделись, и вспоминая проведённое вместе время. Это было горько-сладкое чувство.

— Почему ты мне не сказал? — наконец спросила она.

Сириус опустил взгляд:

— Я думал, что защищаю Джеймса и Лили. Чем больше людей бы знало, тем менее прочной была бы защита. Прости, Дженни... за всё.

Она медленно подошла к нему и протянула руки. Он обнял её, и долгое время они просто стояли так.

— И чем ты теперь занимаешься? — спросил он, когда они разомкнули объятия.

— Работаю редактором. Ничего особенного.

— Ты сама по себе достаточно особенная, — попытался пошутить он, чтобы разрядить обстановку.

Наградой ему стала ослепительная улыбка. "Мерлинова борода, даже после стольких лет она так улыбается! Как мне этого не хватало..."

— Ты как, встречаешься с кем-нибудь? — осторожно спросил он затем.

Он боялся возможного ответа, но был готов принять его. В конце концов, глупо было ожидать, что красивая женщина будет одинокой столько лет.

Но у него перехватило дыхание, когда она подошла ближе и накрыла его губы своими. И уже не имело значения, что было раньше, или что Петтигрю сбежал... важно было то, что его Дженни снова целовала его, и ради такого он был готов ещё десять раз сбежать из Азкабана.

Одним лестничным пролётом выше Сьюзен удивлённо смотрела на Гарри, пока Тонкс беззвучно заливалась слезами. Вспомнив, что подобное уже было в его первое лето здесь, Гарри подмигнул Сьюзен и повёл Дору обратно в её комнату. Ей захотелось подсмотреть за гостем Сириуса, и после поцелуя она заревела.

— Что с ней случилось? — встревоженно спросил Невилл, пока Гарри усаживал Тонкс на кровать.

— Она... м-м... бурно реагирует на романтические воссоединения, — пояснил Гарри. — Ну же, Дора, не надо плакать. Они счастливы, и ты тоже можешь за них порадоваться, — он осторожно обнял её.

Громко всхлипнув, Тонкс утёрла слёзы и выдавила улыбку:

— Вот я дура, да?

— Конечно! — с гордостью сказал Гарри.

* * *

Оставшаяся часть учебного года прошла на удивление спокойно. Гарри и Андромеда получили тонну благодарностей от Уизли, и даже Рон извинился, узнав, кем на самом деле был Паршивец. Гарри вместе с близнецами и Джинни даже сумели организовать кошачью схватку, изначально выдуманную для прикрытия. Победил, конечно, Косолап, и многие были рады видеть потрёпанную миссис Норрис, бредущую за Филчем и бросавшую на всех мрачные взгляды. Невилл и Ханна сблизились ещё сильнее; также Андромеда, никого не удивив, написала, что после некоторых ухаживаний Сириус и Дженнифер снова стали парой. Гермиона всё спокойнее и спокойнее относилась к нарушениям правил и розыгрышам. Тонкс таки решилась сделать то, что предложил Сириус, включая перекрашивание волос всех слизеринцев в розовый. Гарри подозревал, что Макгонагалл догадалась об истинной виновнице, но она не повела и бровью, когда Снегг распалялся о том, что это наверняка было делом рук какого-нибудь "наглого гриффиндорца". Объятие Тонкс, похоже, тоже было воспринято хорошо, и Гарри уже решил, что сделает то же самое на своём седьмом курсе.

В последний учебный день Гарри случайно встретился со странно выглядевшей девочкой. Она с улыбкой развешивала по стенам записки, в которых просила людей вернуть её вещи.

— Ты... что-то потеряла? — вежливо спросил он.

— Здравствуй, Гарри Поттер, — её голос оказался мечтательным, почти музыкальным. — Я не совсем потеряла, просто людям нравится прятать мои вещи.

— Но это же ужасно! — воскликнул Гарри.

Девочка лишь покачала головой, всё с той же улыбкой:

— Нет, это весело. Но уже последний день, и мне правда нужно их вернуть.

— Тебе нужна помощь?

Несмотря на странность, Гарри ощущал в ней что-то... он не мог подобрать подходящего слова. Интересное? Занимательное?

— Нет, спасибо.

— А как тебя зовут?

— Люди называют меня Лавгуд-лунатичка, — ответила она с некоторой печалью.

Гарри ощутил некоторый гнев:

— А как тебя называют друзья?

— А друзей у меня нет. Было бы здорово, конечно, их иметь...

Гарри откровенно обезоруживала прямота этой девочки. Судя по оторочке мантии, она была из Когтеврана. И что же, получается, предположительно умные обзывали её лунатичкой и прятали её вещи?

— А мой папа называет меня Лунна*, — продолжила она задумчиво. — Он говорил, что, когда я родилась, нарглы кружились вокруг Луны. Я думаю, что тогда к нему в голову просто пробрались мозгошмыги, ведь нарглы обычно не летают кругами... но, с другой стороны, без необычных событий жизнь была бы скучна, тебе не кажется?

Гарри растерянно кивнул. Он никогда не слышал ни о каких нарглах и мозгошмыгах, но ему нравилась подобная... открытость разума.

— Так тебя зовут Лунна Лавгуд? — уточнил он.

Она кивнула. Гарри решил тоже быть откровенным:

— А тебя так уж волнует, что ты отличаешься от людей, которые тебя обзывают?

Лунна снова беззаботно улыбнулась:

— Нет, вовсе нет. Моя мама как-то процитировала одного магла: "Вы все смеётесь надо мной, потому что я отличаюсь, а я смеюсь над вами, потому что вы все одинаковые", — она понизила тон. — Честно говоря, мне нравится, что они никогда не видят нападающих на них нарглов.

Гарри не выдержал и засмеялся вместе с ней.

— Может, ты захочешь быть моим другом, Лунна? — спросил он затем.

— С радостью, Гарри Поттер, но я боюсь, что буду не очень хорошим другом. Ведь я уже говорила, что у меня никогда не было друзей.

— Не бойся, я уверен, что мы что-нибудь придумаем, — усмехнулся Гарри и протянул ей руку. Рукопожатие Лунны оказалось неожиданно крепким.

Часом позже Тонкс смерила его подозрительным взглядом:

— Гарри, ты что, с кем-то обжимался?

Гарри нахмурился, а Невилл и Сьюзен хихикнули. Гермиона и Ханна были слишком заняты обсуждением магловедения, чтобы это заметить.

— Нет, я просто встретил одну девочку...

— И тебе хочется с ней потискаться? — предположила Сьюзен.

Гарри бросил на неё раздосадованный взгляд.

— А может, он просто на неё загляделся, — предположил Невилл.

— Да не в этом дело! Я просто встретил одну девочку, довольно странную и прямолинейную. Но интересную, так что я предложил ей быть друзьями, и мне кажется, что это было правильно, — объяснил Гарри.

— То есть ты на неё не заглядывался, — уточнила Тонкс. Когда Гарри покачал головой, на её лице появилось что-то напоминавшее облегчение.

— Но почему ты думаешь, что правильно предложил ей быть друзьями? — спросила Сьюзен.

— Она сказала, что у неё вообще нет друзей.

— У какого человека нет ни одного друга? — удивился Невилл. — Даже у меня есть несколько.

— Почему "даже"? — спросила Ханна, успевшая оторваться от разговора.

— Ну, — потупился Невилл, — я не слишком умный, пользы от меня немного, но мне всё равно повезло иметь таких друзей...

— Ты не дурак и не бесполезный, — медленно и твёрдо проговорила Ханна.

Невилл, явно испугавшийся тона, кивнул. Гарри, Тонкс и Сьюзен с усмешками дали друг другу пять.

— А что это была за девочка, Гарри? — спросила Гермиона.

— Лунна Лавгуд.

— А, эта, — в тоне Гермионы послышалось лёгкая досада.

— С ней что-то не так? — спросил Гарри.

— Нет, просто она верит в вещи, которых не существует.

— С чего ты взяла, что их не существует?

— Потому что я не нашла их ни в одной заслуживающей доверия книге.

Гарри вздохнул:

— Гермиона, до того, как ты узнала о волшебниках, магия упоминалась хоть в одной книге из тех, что ты читала?

Гермиона задумчиво покачала головой.

— Тогда почему ты думаешь, что всё, что существует или происходит, записано в прочтённых тобой книгах? Ты, конечно, очень много читаешь, но ведь может быть так, что ты что-то упустила?

— Ну... да, может быть. Но...

— Я не прошу тебя верить во всё, о чём она говорит. Но постарайся не смеяться над этим и не принижать её, ладно?

Несколько смутившаяся Гермиона кивнула:

— Ладно.

Остаток дня прошёл шумно. Тонкс была твёрдо намерена сделать свой последний день в Хогвартсе запоминающимся. Близнецы с Джинни помогли ей, организовав несколько розыгрышей, а сама Тонкс выбралась в Хогсмид, добыв несколько бутылок сливочного пива и бутылку огневиски. Последняя, как она объяснила, предназначалась для полуночного празднования с Эдвардом, Гестией и прочими её соседями.

Гарри отчасти успел забыть, насколько популярна была Тонкс среди своих сокурсников. Но теперь он увидел, как она на прощание обнималась с большинством семикурсников с Пуффендуя и Гриффиндора, некоторыми с Когтеврана и даже парой-тройкой со Слизерина, а потом и со множеством учеников с курсов младше, и знал, как многим будет её не хватать.

Когда они уже сели в Хогвартс-экспресс, Тонкс ушла, чтобы ещё разок попрощаться со своими близкими друзьями.Наконец вернувшись в их купе, она молча села рядом с Гарри. Тот увидел, что её волосы стали просто чёрными, а из глаз бегут редкие слёзы. И сделал единственное, что мог, — осторожно обнял её.

Через некоторое время Тонкс отстранилась и посмотрела на него с грустной улыбкой:

— Как же я буду без тебя, Гарри?..

Тот задавался похожим вопросом.

---

Примечания:

Примечание переводчика:

* — Ещё одна буква "н" в имя Luna добавлена по нескольким причинам. Во-первых, так ударение однозначно просится на первый слог. Во-вторых, чтобы не путать с Луной-спутником Земли, упомянутой в соседнем предложении. В-третьих, получается очень похоже на слово "лунная", и отсылка сохраняется в полной мере.

Бывший глава ОтМП убит

Бартемиус Крауч-старший, недавно уволенный с поста главы Отдела международных отношений, а прежде занимавший пост главы Отдела магического правопорядка, вчера был найден мёртвым в своём доме. Медиволшебник Томас Роуд подтвердил в интервью, что причиной смерти стало Смертельное проклятие. Убитая горем домовая эльфийка покойного по имени Винки утверждает, что во время убийства работала и не видела, кто это сделал. Амос Диггори из Отдела по контролю за магическими существами обратился к Визенгамоту за разрешением применить на ней зелье правды. Однако суд отклонил эту просьбу, заявив, что твёрдых оснований для обвинения не имеется. Верховный чародей также указал, что зелья правды изобретались с расчётом на людей, и могут не сработать нужным образом на домовых эльфах.

Министр магии Корнелиус Фадж заявил, что убийство бывшего работника Министерства будет расследовано со всей тщательностью, и виновники будут наказаны в соответствии с законом. Работник ОтМП, пожелавший остаться анонимным, намекнул, что одним из главных подозреваемых в убийстве является Питер Петтигрю.

Чтобы узнать больше о Барти Крауче, см. страницу 4.

— Чёрт. Мне никогда не нравился этот тип, но зачем Хвосту его убивать? — удивился Сириус, пока Андромеда клала ему на тарелку сосиски.

— Может, он этого и не делал, — задумчиво ответил Тед. — Не представляю, какую выгоду ему бы принесло убийство Крауча.

На стол по мановению палочки Андромеды опустилась тарелка с беконом, и оба мужчины усердно налегли на него.

— Доброе утро, Сириус, Андромеда, Тед, — поприветствовал их вошедший Гарри. За ним, зевая и потирая глаза, вошла Тонкс.

Остальные тоже пожелали им доброго утра, и Андромеда поставила на стол ещё две тарелки с яичницей.

— Вкусно пахнет, правда, Дора? — Гарри ткнул её под рёбра, и она вскрикнула от неожиданности.

— Чего это ты такой весёлый с утра? — с досадой спросила она.

— Так сегодня придут твои результаты, — с усмешкой сообщил Гарри.

Усмешка стала ещё шире, когда раздосадованное выражение на лице Тонкс сменилось шокированным, а затем паникующим.

— Мать твою за ногу, сегодня?! Мог бы напомнить мне вчера! — вскричала она, пока остальные хмыкнули.

— И пропустить сегодняшнее веселье? Нет уж, — весело ответил Гарри.

Тонкс попыталась прожечь его взглядом, но Гарри лишь улыбнулся ещё шире, так что в итоге она сдалась и просто села за стол. Гарри последовал её примеру и начал есть. Тонкс тем временем рассеянно жевала ломтик бекона; её глаз время от времени подёргивался, и она всячески ёрзала на стуле. Гарри решил, что это выглядело крайне мило.

— Сова, — сказал Сириус, указав на появившуюся в небе точку.

Гарри посмотрел на Тонкс. Несмотря на все подначивания, он искренне хотел, чтобы у неё всё получилось. Она так сильно хотела стать мракоборцем, и хоть Гарри был уверен, что у неё получится, он не мог избавиться от волнения. Так что положил руку Тонкс на плечо и ободряюще сжал. Лицо метаморфини было бледным, и даже волосы стали белыми.

Они были несколько разочарованы, когда влетевшая в окно сова направилась не к ней, а к Сириусу. Впрочем, как заметил Гарри, отчасти Тонкс даже обрадовалась.

— Это от гоблинов, — сказал Сириус Андромеде, когда закончил читать. — Они пишут, что для перестройки дома на Гриммо понадобится несколько месяцев: большинство защитных чар на нём препятствуют сносу. Так что предлагают просто радикально поменять интерьер, снести несколько внутренних стен, кое-где построить новые... в общем, всё в таком духе. Мне кажется, этого будет вполне достаточно. А ты что думаешь?

— Звучит неплохо. Просто позаботься о том, чтобы убрать некоторые портреты, — ответила Андромеда.

— Моя мамаша наложила на свой приклеивающие чары. Иначе бы её убрали первой.

— Тогда снеси стену с портретом и построй заново.

— Отличная идея! Так им и напишу.

Сириус пошёл за пергаментом и пером. Принесшая письмо сова села рядом с Ядвигой и ухнула, но Ядвига полностью её проигнорировала.

— Моя сова с характером, — с гордостью подумал Гарри, а затем спросил вслух: — А если Сириус закончит со своим домом, мне придётся переехать жить к нему?

Он искренне любил семью Тонксов, но всё же иногда чувствовал себя виноватым за то, что их обременял. И Сириус к тому же был его крёстным. Он знал, что ни Андромеда, ни Тед не считали его обузой, но он не мог не вспоминать разглагольствования Дурслей о том, каким камнем на шее для них был.

— Если ты захочешь, то сможешь переехать. Он ведь твой законный опекун. Но ничто не сделает нас счастливей, если ты решишь остаться с нами, — мягко улыбнулась Андромеда.

Это поставило его перед дилеммой. Если бы он выбрал жить с Сириусом, Тонксы могли бы подумать, что не слишком ему нравились, что было неправдой. Но если бы он решил остаться у них, о таком же мог подумать Сириус, что тоже было неправдой.

— А смогу я жить часть времени здесь, а часть — у Сириуса? — наконец спросил он.

Андромеда снова улыбнулась:

— Конечно, сможешь. А теперь давай доедай, а то завтрак осты...

— ЕЩЕ СОВА! — вскрикнула Тонкс, указывая на окно, к которому приближалась большая сипуха.

В этот раз письмо было с хогвартской печатью. Волосы Тонкс меняли цвет с сумасшедшей скоростью, когда она ломала печать трясущимися пальцами.

— Ну... — пробормотала она, доставая из конверта лист пергамента.

Гарри увидел, как глаза Тонкс забегали по письму. Паника на её лице сменилось сначала облегчением, а потом — счастьем.

— Я ПРОШЛА! ВУУ-ХУУУУ!

Всем пришлось заткнуть уши.

* * *

Обняв Гарри в одиннадцатый раз, Тонкс побежала снова обнимать свою мать. Андромеда с радостью обняла её в ответ; из её глаз текли слёзы счастья.

Сириус тем временем вернулся и обрадовал их всех ещё одной радостной новостью — он приобрёл билеты на Чемпионат мира по квиддичу.

— Правда? И сколько билетов? — спросила Тонкс, вытирая собственные слёзы.

— Для всех нас, конечно, — ответил Сириус так, словно это было очевидно.

— Включая Дженнифер? — слегка подколол Гарри.

Сириус еле заметно покраснел:

— Гхм... ну да. Вы не будете возражать, правда ведь?

— Ну, если вы не будете заниматься... гм... ненадлежащими вещами, то нет, — весело ответила Тонкс.

— Отлично, тогда я ей сообщу, — Сириус подошёл к камину и взял горсть летучего пороха, прежде чем остановиться и хитро усмехнуться: — Хотя нет, я просто пойду к ней и завершу все ненадлежащие дела прямо сейчас.

— СИРИУС! — хором вскричали четыре возмущённых голоса.

Но тот уже исчез в камине.

— Я тут ела вообще-то! — пожаловалась Тонкс.

Тут, словно по команде, пламя камина снова позеленело, и оттуда появилась Амелия.

— Со мной что-то не так? — спросила она, увидев выражения смотревших на неё лиц.

— Нет, просто Сириус, как обычно, валяет дурака. Садись, Ами, — пригласила Андромеда.

— А когда мне можно будет подавать заявку в академию? — спросила Тонкс, когда Амелия села.

— Уже получила результаты?

— Ага. Я прохожу с запасом, — с гордостью ответила она.

— Поздравляю! — улыбнулась Амелия. — Думаю, это заслуживает тоста.

— Так уже три раза... — пробормотал Гарри. Тонкс усмехнулась.

— Ну ладно. Подать заявку можно прямо сейчас. Они начнут тренировки через две недели с небольшим. Но тебе стоит знать, что Фадж изменил программу. С новыми уплотнёнными курсами ты будешь готова быть мракоборцем уже через год, но в этот год у тебя не будет никаких каникул и выходных.

— КАК, ВООБЩЕ?! — воскликнула Тонкс. Сердце Гарри ухнуло вниз. Он надеялся увидеть её хотя бы в Рождество.

— Вообще. Освобождение можно будет получить, только если понадобится немедленно посетить похороны члена семьи. Похоже, Фаджу всё же хватило мозгов снова укрепить силы мракоборцев, но он хочет, чтобы они были свежими.

— Почему? — с досадой спросил Тед. Они с Андромедой и так проводили с дочерью не слишком много времени, пока та училась в Хогвартсе, и не видеть её целый год...

— Отчасти потому, что это будет дешевле, чем снова нанять прежних мракоборцев, отчасти потому, что лучшие из них возвращаться не хотят. Он пытался нанять Грюма в качестве инструктора, но тот сказал, что следующий год будет занят.

— Грозного Глаза Грюма? — уточнил Тед, и Амелия кивнула. — Хоть это радует. Не хотелось бы, чтобы он тренировал Дору. Его всё-таки частенько заносит.

— А я была бы не против, — возразила Андромеда. — Мракоборцы должны быть готовы к худшему, а Грозный Глаз — один из тех немногих, кто знает, когда нужно применить силу, а не ходить вокруг да около.

— Кто такой этот Грюм? И почему его называют Грозным Глазом? — с живым интересом спросила Тонкс.

Амелия вздохнула:

— Это... долгая история.

* * *

Тонкс решила провести свои последние недели дома так продуктивно, как только могла. Каждое утро она навещала кого-нибудь из своих друзей, возвращалась, чтобы пообедать с семьёй (включая Сириуса и Дженнифер), а потом они с Гарри шли в кино, или играть в футбол у Эдварда (Гарри обнаружил, что был отличным полузащитником), или в магловский ресторан, или к кому-то из их общих друзей. Их любимым местом была "Нора", где они могли играть в квиддич три на три, а миссис Уизли всегда кормила их до отвала. Также они не раз заглядывали в летний домик Сьюзен. Невилл и Ханна часто присоединялись к ним, и однажды приехала даже Гермиона. Тонкс сумела протащить с собой в кармане уменьшенные телевизор и CD-проигрыватель, и они целую ночь смотрели фильмы ужасов. Все они здорово развеселились, когда во время одного особо кровавого фильма Гермиона чуть ли не вплотную прижалась к Невиллу. Тонкс сочла это крайне милым и следующие дни без конца их подкалывала, с периодической помощью Сьюзен и Гарри.

В один из дней, однако же, эта весёлая рутина была нарушена. Гарри, спавшему в своей комнате в доме Тонксов, приснился странный сон. В этом сне он видел Хвоста, Волдемора, какого-то магла и, кажется, огромную змею. В отличие от обычных снов, в этом не было никакой непоследовательности или случайности. Гарри будто просто наблюдал происходящее событие. Что было ещё страннее, у него заболел шрам на лбу, впервые с тех пор, как он победил Квиррелла. Он вспомнил, как Дамблдор говорил ему, что шрам мог болеть, если Волдемор был поблизости или испытывал сильные эмоции, и начал напряжённо прислушиваться. Но тишину обычного предрассветного утра ничто не нарушало.

За завтраком он рассказал об этом Андромеде и Сириусу. Оба они после его рассказа выглядели обеспокоенными и задумчивыми.

— Не хотелось бы это признавать, но, видимо, Дамблдор — единственный, кто может пролить на этот сон некоторый свет, — сказала Андромеда.

Сириус кивнул и направился к камину, чтобы вызвать директора.

В этот раз их опасения, к счастью, оказались беспочвенными. Дамблдор не стал пытаться увильнуть от ответа, и рассказал, как он понимал произошедшее, а также о своих подозрениях.

— Это вполне может быть настоящее видение. Когда Петтигрю сбежал, я опасался, что он может отправиться к лорду Волдемору, который, согласно моим источникам, находился в Албании. Я боюсь, что теперь мои опасения становятся правдой, — серьёзно проговорил он, отпив поданного Андромедой чая. — Однако, поскольку сны не могут быть просмотрены как воспоминание, мы не можем ничего сделать. Только надеяться, что Волдемор не вернётся в ближайшем будущем.

Андромеда, пусть и неохотно, была с ним согласна.

— А мой шрам, профессор? Почему он болел? — спросил Гарри. — Не то чтобы эта боль была прямо сильной, но вы говорили, что шрам связывает меня и Волдемора.

— Именно так, мой мальчик. В ту ночь, когда Волдемор попытался убить тебя, он случайно создал между вами связь. Природа этой связи мне не до конца ясна, учитывая, что ты — первый человек с подобным шрамом. Но я полагаю, что эта боль скорее ментальная, чем физическая. Если подобное будет происходить регулярно, я могу поручить профессору Снеггу научить тебя окклюменции; это может помочь блокировать и боль, и видения.

— Постойте, Снегг будет учить меня этой окклю... что-то там? — воскликнул Гарри.

— Профессор Снегг, Гарри. И да, он — лучший окклюмент из тех, что я знаю, не считая меня самого, извини за нескромность. Несмотря на недружелюбие между вами, я думаю, что он будет лучшим вариантом для...

— Я обучу его, — перебила Андромеда.

Дамблдор слегка растерялся:

— Простите, вы — тоже окклюмент?

— Ну да. Всех Блэков учили окклюменции и легилименции в пятнадцать лет. Сириус сбежал до этого, так что не знаю, умеет ли он.

Сириус покачал головой. Дамблдор выглядел искренне обрадованным:

— Это замечательно. Можете начинать уроки тогда, когда сочтёте необходимым. Обучение может занять некоторое время.

— Вы не будете настаивать на том, чтобы его учил Снегг? — уточнила Андромеда.

Директор вздохнул:

— Я понимаю, что вы не считаете меня слишком дальновидным или заботливым человеком, но, поверьте, меня правда волнует благополучие Гарри, — он повернулся к нему. — Я бы не хотел причинять тебе больше боли, чем уже причинил, и правда сожалею о том, что тебе пришлось перенести в доме твоих родственников. Буду откровенным, я всё ещё считаю, что ты был бы в большей безопасности под защитой крови, но тут ты выглядишь счастливым, а это тоже значит очень многое. Я правда недооценил зависть Петуньи...

— Зависть? — нахмурился Гарри.

— Да. Она завидовала Лили. Для неё Лили была той, кем она никак не могла стать. Это еще не говоря о том, что Лили любили практически все, в отличие от неё. Думаю, она могла бы отпустить свою зависть, если бы Лили ненавидела её в ответ. Но тот факт, что Лили всегда пыталась поговорить с ней, быть к ней доброй, несмотря на все услышанные от неё обидные слова... это продемонстрировало, что Лили была куда лучшим человеком, чем она, и Петунья так и не смогла простить себя за то, что была так жестока к единственному человеку, любившему её до конца. И ты, Гарри, служил постоянным напоминанием о сестре, которую она потеряла из-за собственной мелочности.

Комнату окутало молчание. Все просто сидели, размышляя об услышанном.

— Она всё ещё любила мою маму, да? — наконец прошептал Гарри.

Дамблдор грустно улыбнулся:

— Полагаю, что да. Несмотря на то, как она вела себя по отношению к ней, ей всё ещё была дорога её сестра. И видеть тебя... весьма вероятно, это напоминало ей о том, что она так глупо отбросила.

Никто не заметил, что Андромеда часто заморгала и отвернулась. Слова Дамблдора напомнили ей о собственных сёстрах, Цисси и Белле. Она написала им, когда вышла замуж. Нарцисса в ответном письме заявила, что она опозорила их родителей, а Беллатриса... написала почти то же самое, но в конце добавила строчки, которые разбили Андромеде сердце.

Надеюсь, мы никогда не встретимся, Анди; в противном случае я тебя наверняка убью. Ведь ты сделала то, на что у меня никогда не хватило бы смелости. Не пиши мне больше.

Андромеда отнеслась к этому желанию с уважением, и с тех пор ни разу не писала им.

* * *

Царившая атмосфера была одновременно грустной и счастливой. Тонкс наконец отправлялась туда, куда уже давно мечтала попасть, но это означало, что она будет отрезана от своей семьи, пока не закончит обучение. Амелия объяснила, что обучающимся в академии разрешалось писать домой только раз в месяц. Это тоже было частью практики, потому что мракоборцам порой приходилось отправляться в места, куда не могли долететь совы, или где держать связь было опасно.

Андромеда с трудом сдерживала слёзы. Она безгранично гордилась своей дочерью, которой предстояло стать мракоборцем. Она знала, что это будет непросто, что ей наверняка придётся ещё столкнуться с предубеждениями и подколками из-за её таланта, но знала и то, что Нимфадора была достаточно сильной, чтобы это вытерпеть. Она вспоминала маленькую розоволосую девочку, которая научилась говорить и с тех пор, кажется, вообще не замолкала. Вспоминала, как она падала, но вставала с улыбкой, способной осветить всю комнату. Она бы хотела защитить её от всех бед в мире, но знала, что Дора была уже взрослой женщиной. Скоро она наверняка приведёт домой какого-нибудь парня, в которого влюбится. Возможно, в один прекрасный день она тоже станет матерью, и попросит Андромеду о помощи с внуками, и та с радостью поможет. Возможно, однажды её даже будут узнавать как мать старшего мракоборца Нимфадоры Тонкс, или уже не Тонкс... и она будет с радостью говорить всем, что всегда знала, что её дочь была лучшей.

Подарив последнее, долгое объятие своему отцу, Тонкс увлекла Гарри наружу. Все прочие знали о том, как дороги они были друг другу, и, попрощавшись последний раз, вернулись внутрь, чтобы дать им момент уединения.

К её удивлению, в этот раз сам Гарри заключил её в крепкие объятия. Разомкнув их, он поцеловал её в щёку и шепнул:

— Береги себя, Дора.

Ей было больно видеть печаль в его глазах. Она знала, как сильно ей будет его не хватать. Он каким-то образом всегда знал, как поднять ей настроение или подбодрить. Она знала, что никто так не обнимет её и похлопает по спине, когда она будет плакать. Никто не заставит её так легко улыбнуться. Она посмотрела в его изумрудно-зелёные глаза, заворожившие её ещё так давно...

...и медленно наклонилась вперёд, на долю секунды прижав свои губы к его. Поцелуй продлился сущее мгновение, а потом она отстранилась.

— Не забывай меня, милый, — прошептала она.

А затем, последний раз мимолётно обняв его, трансгрессировала прочь.

— Империо.

Глаза человека слегка остекленели. Он кивал, слушая инструкции, которые шептались ему на ухо, а затем трансгрессировал прочь с громким хлопком.

Бартемиус Крауч-младший вздохнул. Он был уверен, что человек успешно завершит своё задание, но не мог избавиться от некоторой нервозности. Ярость Тёмного Лорда, когда его слуги не справлялись, была страшна. Последний случай чуть не стоил ему здравомыслия. Он очень хорошо знал, как Круциатус способен был свести с ума, ведь сам применял его на Фрэнке Лонгботтоме вместе с Родольфусом и Рабастаном. Вернувшись к Тёмному Лорду после провальной попытки устроить засаду на Аластора Грюма, он узнал, каково было быть на другом конце проклятия.

Он пытался оправдаться, объясняя, что, если бы Хвост не потревожил защитные чары, они бы легко скрутили старого мракоборца. Но в глубине души понимал, что крысюк был не настолько уж виноват. Ему было поручено изучить границу защитных чар в анимагической форме, но они не знали, что после побега Петтигрю от мракоборцев Грюм решил дополнительно перестраховаться и наложить чары, обнаруживающие анимагов. В один момент всё было спокойно, а в следующие безобидно выглядевшие мусорные бачки начали метать сглазы, и через несколько секунд выбежал сам Грозный Глаз в пижаме, швыряясь проклятиями с невиданной скоростью. Покрытый порезами и синяками Крауч-младший едва успел схватить оглушённого Петтигрю и трансгрессировать.

Когда они сообщили о своём провале Тёмному Лорду, тот был в бешенстве. Хвосту понадобилось три недели, чтобы снова быть способным нормально ходить, и ещё месяц он подёргивался от остаточных болей. Наконец Барти пришла в голову другая идея, способная сработать, и он осторожно предложил её своему хозяину. Тёмный Лорд согласился, что план мог сработать, а затем позвал Нагайну и пообещал Барти, что в случае провала скормит его ей на ужин.

Барти только что успешно закончил первую часть плана и надеялся, что все остальные части пройдут без проволочек. Мысль о том, что последовало бы в случае провала, заставляла его содрогаться.

* * *

Она ощущала себя так, будто могла съесть гиппогрифа и лошадь, и всё равно остаться голодной. С немалым трудом Нимфадора Тонкс улеглась на свою неудобную походную койку. Конечно, такое неудобство тоже подразумевалось частью тренировки, но сейчас ей не было до этого дела. Она жаждала лишь принять душ у себя дома и улечься в свою уютную постель. Но это были лишь мечты. Душ освободился бы только через час, а стоять в очереди перед ванной ей не хотелось. Так что она решила сходить потом, если сумела бы не уснуть.

Она знала, на что подписывалась, когда поступала в академию мракоборцев. Увы, не каждый из остальных новичков имел преимущество в виде матери, дружащей с главой ОтМП, так что они не знали, что обучение продлится год вместо двух с половиной, зато без всяких выходных. Когда это было объявлено, все громко запротестовали, но министр, присутствовавший, чтобы произнести речь, объявил, что любой недовольный был волен уйти. Возможно, он считал себя достаточно грозным, или полагал, что работа мракоборцем была чересчур заманчива. Однако ошибся в обоих случаях.

После его заявления темнокожий парень по имени Гомер Рикман поднялся с места и сказал:

— Вы всё равно нас уволите, когда наша зарплата вырастет. У меня найдутся планы получше, чем лизать вам зад.

С этими словами он покинул помещение, и решительность на лице Фаджа сменилась сначала шоком, потом страхом, а потом и откровенным ужасом, когда полсотни мужчин и женщин последовали примеру Гомера. В итоге академия мракоборцев осталась всего с тридцатью учениками, да и те явно сомневались, что приняли верное решение.

Главному инструктору Маркусу Трону отчаянно хотелось побиться головой об стену. Покидать академию мракоборцев можно было лишь с явного разрешения главы ОтМП либо министра магии. Конечно, академия не была тюрьмой, но тренировки были довольно трудными, и у многих могло возникнуть искушение сбежать. В то же время трудности были частью учёбы, так что ещё до введения сокращённого курса обучения ученикам не дозволялась большая свобода передвижений. После выпуска за новоиспечёнными мракоборцами тоже приглядывали в течение примерно года, из опасения, что они могли использовать полученные навыки во зло. Убедившись, что мракоборец успешно отличает хорошее от плохого, его предоставляли самому себе.

Теперь же Фадж разрушил все планы. Были приглашены достаточно известные старшие мракоборцы, которые могли убедить молодых людей, что все трудности, которые им предстояло испытать, стоили того. Но теперь академия начинала с самым малым числом учеников со времени своего открытия около двухсот лет назад.. Обычно каждое поступление состояло из ста — ста пятидесяти человек, с разбросом возраста в несколько лет. Нынешнее поступление изначально состояло лишь из восьмидесяти, а теперь потенциальных мракоборцев осталось только тридцать.

Старшие мракоборцы всё же произнесли свои речи, в которых заверяли, что оставшиеся поступили правильно. Когда студентам показали их общежитие и проинструктировали быть готовыми завтра в пять утра, Амелия и старшие мракоборцы повернулись к Фаджу.

— Вы довольны собой, министр? — холодно осведомилась Амелия.

Фадж еле сдержался, чтобы не съёжиться под её взглядом:

— Они имели право выбирать...

— Не говорите о том, чего не знаете, Фадж, — прогремел Маркус Трон. — Они подписали контракт, в котором соглашались на условия тренировки! А вы дали им возможность уйти, и они с радостью ей воспользовались!

На этот раз министр всё-таки съёжился:

— Их можно вернуть...

— Как? Похитить их? — перебила его Амелия. — Вы дали им явное разрешение уйти, и они будут иметь полное право засудить академию, если кто-то попытается вернуть их силой. Дам вам совет, Фадж: не говорите больше, чем следует. Ваш язык начинает приносить больше вреда, чем даже язык вашего первого секретаря.

Фаджу очень хотелось возмутиться тем, что его так отчитали нижестоящие, но он всё же прислушался к совету Амелии и промолчал.

Тонкс узнала всё это, потому что прокралась обратно к конференц-залу и с радостью обнаружила, что никто не наложил никаких чар приватности, прежде чем начать чихвостить Фаджа. Она поделилась узнанным с несколькими учениками, с которыми успела познакомиться, и те испытали лёгкое благоговение от её храбрости. В конце концов, мало кто решился бы выбраться из общежития в первый же час первого дня.

— Готов спорить, ты была гриффиндоркой, — сказал веснушчатый парень по имени Фрэнк Холл.

Тонкс усмехнулась:

— Нет. Но я провела немало времени с одним гриффиндорцем.

Теперь, после трёх месяцев, она и сама начинала сомневаться, стоило ли ей становиться мракоборцем. Конечно, она была предупреждена, но физические тренировки, упражнения в меткости заклинаний, уворачивание от режущих заклятий пятерых беспощадных инструкторов, лекции о важности наблюдения за окружающим и всё остальное заставляли её отчаянно скучать по комфорту её дома или Хогвартса. Она скучала по своим друзьям, по родителям, и, что особенно важно, по Гарри. Как же ей его не хватало!

Как бы она ни пыталась уверить себя, что поцеловала его лишь для того, чтобы он помнил её, в глубине души она понимала, что хотела оставить своего рода отметину. Украсть его первый поцелуй. Она знала, что вскоре девушки будут слетаться на Гарри, словно мотыльки на огонь. Он ведь всё-таки был Мальчиком-Который-Выжил. И в придачу весьма милым, при желании — харизматичным, и способным утешить плачущую девушку. Это было большим бонусом.

Она искренне думала, что при следующей их встрече уже не будет его "самой дорогой девушкой". И эта мысль не улучшала её настроение.

Завтра Хэллоуин. Я наконец смогу написать ему.

Закрывая глаза, она попыталась хоть немного подбодрить себя этой мыслью.

* * *

Хэллоуин выдался для Гарри Поттера, мягко говоря, непростым. Быть вынужденным участвовать в турнире, предназначенном для тех, кто уже сдал СОВ, и известном за высокую смертность участников... это никак нельзя было назвать удачей. Это ещё не упоминая о его ссоре почти со всем факультетом Пуффендуй.

Конечно, Сьюзен выступала в его защиту, при поддержке Ханны, но в итоге они лишь стали изгоями на собственном факультете. Седрик Диггори, избранный участником от Хогвартса, пытался урезонить своих однофакультетников, но явно сам не верил, что Гарри не бросал своё имя в Кубок Огня.

Гарри не пожелал этого терпеть и сам отправился поговорить с пуффендуйцами. Сьюзен и Ханна пытались его отговорить, но ему не было дела ни до отработок, ни до других возможных последствий.

— Что ты тут забыл, Поттер?! — крикнул Эрни Макмиллан, едва Гарри вошёл в гостиную Пуффендуя.

Остальные, заметив Гарри, разразились возгласами разной степени гнева. Седрик утихомирил всех и спросил слегка прохладным тоном:

— Что ты хочешь?

— Я могу сто раз сказать вам, что не бросал своё имя в Кубок, и вы всё равно не поверите мне. Я ещё на втором курсе научился терпеть подобное, так что пришёл не для того, чтобы убеждать вас в своей невиновности.

— Так ты признаёшь, что бросил своё имя? — крикнул какой-то другой пуффендуец.

— Заткнись, Смит, он такого не говорил! — сказала Сьюзен.

Гарри продолжил, не дав Смиту шанс возразить:

— Можете верить во что угодно, мне нет до этого дела. Я пришёл сюда ради них двоих, — он кивнул в сторону Ханны и Сьюзен.

— И что с ними? — осведомился какой-то дородный шестикурсник.

— Вы — пуффендуйцы. Вы славитесь своей верностью и усердием. Почему вы так взъелись на то, что у двоих человек другое мнение? Они ведь не пытаются принизить участника от Хогвартса. Уверен, они будут искренне рады, если Седрик победит в этом чёртовом турнире! Поддержат ли они на турнире меня? Очень надеюсь, но это не означает, что они будут неверны Пуффендую! Они просто знают меня лучше, чем многие другие, и не считают, что я бы вбросил своё имя, желая стяжать славы. Если уж близнецы Уизли не смогли обмануть возрастную линию, как бы это сумел сделать четверокурсник?

Он замолчал на пару секунд, переводя дыхание:

— Я не прошу вас верить или как-то помогать мне. Я искренне хотел быть не больше чем зрителем, который болел бы за участника от Хогвартса. Но, похоже, этого не будет. Я прошу лишь не срывать вашу злость на Ханне и Сьюзен. Я для вас чужак, а вот они — одни из вас. Прошу, не будьте к ним строги. Обещаю, они больше не будут говорить о моей невиновности.

— Но Гарри... — жарко запротестовала Сьюзен.

— Сью, — перебил её Гарри, — ты живёшь здесь. Они просто не знают меня, как ты. Ты не представляешь, как много для меня значит, что ты готова пойти против всего факультета, но, прошу, не делай всё ещё хуже для меня, — добавил он куда тише.

Сьюзен, которая, казалось, была готова заплакать, кивнула.

Гарри повернулся к Ханне, и та тоже кивнула:

— Хорошо... я обещаю.

Когда они обе сели среди притихшей толпы, Седрик снова заговорил:

— Никто на этом факультете больше не будет пытаться ругать Сьюзен или Ханну за их мнения об этом. Даю тебе моё слово, Гарри.

Его взгляд скользнул по остальным, словно выискивая желающих возразить. Гарри устало кивнул:

— Спасибо, Седрик. Большего я и не прошу. Удачи тебе на Турнире.

С этими словами он покинул гостиную.

— Все мы имеем право на своё мнение, — медленно произнёс Седрик затем, не останавливая взгляд ни на ком из софакультетников. — И мне было несколько стыдно, что гриффиндорец показал нам, как наше поведение было недостойно Пуффендуя. Очень надеюсь, все вы будете держать это в уме в следующий раз, когда попытаетесь подвергнуть кого-то остракизму из-за несогласия с ним. И потом, будет крайне досадно, если у остальных школ останется у нас плохое впечатление. Спасибо всем вам за поддержку, — закончил он с улыбкой.

* * *

Привет, Бродяга.

Не знаю, с тобой ли сейчас Андромеда, так что посылаю это письмо вам обоим.

У меня плохие новости. Ты ведь знаешь, что в Хогвартсе проходит Турнир Трёх Волшебников? Так вот, моё имя вылетело из Кубка Огня в качестве имени четвёртого участника. Большая часть людей считает, что я специально бросил туда своё имя. Дамблдор сказал, что у меня нет другого выбора, кроме как участвовать, и пообещал, что постарается найти того, кто за этим стоял. Но, честно говоря, я сомневаюсь, что у него получится.

Профессор Грюм считает, что тот, кто это сделал, желает навредить мне, и мне нужно сохранять бдительность. Я спросил у мистера Бэгмена, можно ли как-то обойти участие в испытаниях, но он сказал, что не знает, и посоветовал спросить мистера Эджкомба. Однако тот ушёл рано, так что я буду очень благодарен, если ты найдёшь для меня книгу правил Турнира, или просто узнаешь у кого-то.

Как же мне сейчас не хватает Доры. В Пуффендуе меня сейчас недолюбливают, потому что участник от Хогвартса, Седрик Диггори, как раз с Пуффендуя. Я не могу их винить, но и то, как они теперь на меня смотрят, радости мне не доставляет. Можешь навестить меня в следующий хогсмидский выходной, пожалуйста?

Передавай привет Дженнифер. Я скучаю по ней.

Гарри

Написав аналогичное письмо Андромеде, он отослал их с Ядвигой. Та явно поняла, что Гарри был в плохом настроении, и на прощание ласково клюнула его в ухо. Он слабо улыбнулся и погладил сову по голове, заставив ту довольно зажмуриться, прежде чем расправить крылья и вылететь из окна совятни.

Ему ещё предстояло ответить на письмо Доры, но Гарри знал, что она не сможет написать ответное письмо ещё месяц. И потом, было бы несправедливо отправлять письмо с другой совой, когда Ядвига так старалась его утешить.

Ему хотелось сказать Доре, как он скучал по ней, как бы ему хотелось, чтобы она была рядом. Он часто думал о том прощальном поцелуе, но сейчас больше всего ему хотелось, чтобы она просто обняла его и сказала, что всё будет хорошо. Но, увы, это было невозможно.

Он думал о турнире и том, что могло ждать его на испытаниях, о перешёптываниях других учеников, о том, как Сьюзен и Ханна защищали его, но больше всего — о розоволосой девушке, чьё лицо напоминало сердечко, и которая могла заставить его улыбнуться даже в самый трудный момент. Из его глаза выкатилась одинокая слезинка.

"Это будет долгий год," — грустно подумал он.

Его улыбка увяла, когда он увидел шедшего к нему Рона Уизли. Джинни смерила своего брата сердитым взглядом.

— Хей, Гарри... отлично сработано! Знаешь... я хотел извиниться за то, что наговорил раньше. Я тогда говорил сгоряча, но теперь думаю, что ты и вправду не сам попал на Турнир, — смущённо сказал он.

Гарри внимательно посмотрел на него:

— И что заставило тебя изменить мнение?

— Гм... ну, Джин убедила меня, что ты не тот человек, который бы стал искать славы.

— Правда? Надо будет её поблагодарить. И когда она тебя в этом убедила?

Уши Рона порозовели:

— Ну, несколько дней назад. Но я был... м-м... занят, вот сразу и не сказал.

— Здорово, Рон, но я решил, что мне уже всё равно, что обо мне думают. Так что спасибо, но нет.

Рон покраснел ещё сильнее, но промолчал. Гарри же отправился искать Лунну.

К счастью, нашёл он её довольно быстро. И почти сразу заключил в объятия:

— Спасибо, Лунна. Ты — лучшая!

Когтевранка беззаботно улыбнулась:

— Не стоит, Гарри, ты сделал всё сам. Хотя я попыталась отогнать нарглов, чтобы они не мешали тебе. Ты, кстати, отлично выступил.

— Спасибо. Слушай, а ты хотела бы что-нибудь получить в подарок?

— Если можно, то магловский плеер. Всегда хотела его, но папа говорит, что в магловских магазинах много мозгошмыгов. А я к ним восприимчива.

— Конечно, Лунна. Я подарю тебе его на Рождество.

Она снова улыбнулась, помахала на прощание и направилась прочь. Затем Гарри увидел бегущую к нему Сьюзен, чьё лицо было озарено радостью, и улыбнулся ещё шире.

Он невольно вспоминал последний разговор с Лунной, который так помог ему на первом испытании.

Он сидел в библиотеке, ожидая Гермиону с очередным десятком книг, когда светловолосая когтевранка появилась из ниоткуда и села рядом.

— Привет, Гарри, ты ужасно выглядишь. Тебе надоедают вукофлимы? — с сочувствием спросила она.

— Привет, Лунна. Нет, я просто пытаюсь понять, как двигаться достаточно быстро, чтобы уклониться от драконьего огня. Есть идеи? — меланхолично отозвался он.

— Ты можешь летать, — сказала Лунна.

Гарри озадаченно посмотрел на неё:

— Нет, не могу.

— Мы все видели, как ты летаешь, Гарри.

Через мгновение Гарри понял, что она имела в виду:

— А, квиддич. Да, но на испытание нельзя брать мётлы.

Лунна на несколько секунд задумалась, а потом улыбнулась:

— Тогда получи её после того, как испытание начнётся.

С этими словами она встала и пошла прочь. У Гарри ушло ещё несколько секунд на осознание этих слов, но потом он пообещал себе, что купит Лунне лучший подарок, который только мог представить.

Через несколько дней, входя на арену, он всё ещё нервничал. Его план заключался в том, чтобы летать рядом с драконом, стараясь отвлечь его от яиц, а если тот не сдвинется — бросить ему в глаза заклятие Коньюктивитус, предложенное Андромедой.

Всё шло по плану, и Гарри применил заклятие, когда хвосторога не пожелала сниматься с яиц. Но от боли в глазах огромное животное словно обезумело и начало дико реветь, выпуская струи огня во всех направлениях и молотя хвостом. Гарри приходилось использовать все свои навыки полёта, чтобы уворачиваться, не обращая внимания на крики ужаса с трибун. Через пару минут шипастый хвост дракона задел его ботинки... и в нём что-то сломалось.

Все его раздражение и гнев вырвались наружу. Обзывательства и сглазы от слизеринцев, издевательства Снегга, давление Турнира, долгая разлука с Дорой... В его ушах застучала кровь, и он начал атаковать дракона в ответ.

Все вредоносные заклятия, которые он знал, полетели в глаза гигантскому зверю. Хвосторога наконец взлетела с гнезда, но Гарри игнорировал возможность схватить золотое яйцо, продолжая уклоняться и атаковать. Через несколько минут его заклятия почти ослепили дракона, и тот наконец сдался, приземлившись и попытавшись уползти. Только после этого Гарри наконец пришёл в себя.

Он чувствовал себя измотанным, так что просто спустился к опустевшему гнезду и забрал золотое яйцо. Он не обращал внимания ни на оглушительные аплодисменты с трибун, ни на то, что получил высший балл от трёх из пяти судей (Каркаров с явной неохотой дал ему пять очков, а мадам Максим — девять). Он просто вернулся в шатёр, выпил врученное мадам Помфри Бодроперцовое зелье и пообещал, что следующие пару дней не будет перенапрягаться. Седрик, на чьём лице красовался порез, поздравил его и шёпотом снова поблагодарил за то, что Гарри предупредил его о драконах.

Выходя из шатра, Гарри ощущал, как адреналин отступает. Только сейчас он начал осознавать, что всё время был на волосок от того, чтобы попасть под струю огня или удар огромного хвоста. Ему определённо крайне повезло. Он почти слышал голос Тонкс, кричавшей "Тебе обязательно всегда быть таким гриффиндорцем?!"

* * *

— Не против, если я подсяду?

Сьюзен подняла взгляд от своей домашней работы и улыбнулась, увидев Гарри. Кивнув, она убрала с соседнего стула несколько пергаментов. Гарри сел и предложил ей шоколадную лягушку. Оглядевшись и убедившись, что библиотекарши поблизости не было, Сьюзен отправила лягушку в рот.

— Как дела на Пуффендуе? — спросил Гарри.

Сьюзен хмыкнула:

— Весьма неплохо. Ещё после того, как ты сказал Седрику о драконах, он сказал остальным, чтобы они тебя не донимали, совсем как про Ханну и меня. Но теперь, когда ты размазал хвосторогу, все называвшие тебя лжецом боятся до трясучки. Эрни Макмиллан аж старается помогать мне и Ханне при возможности, а Захария Смит просто избегает нас как огня, извини за невольный каламбур. Многие извинились перед нами и даже пытались намекать, что хотели бы помириться с тобой. Видимо, боятся, что если они заговорят с тобой сами, ты поступишь с ними как с тем драконом.

Гарри махнул рукой:

— Честно говоря, мне нет до этого дела. Но я рад, что у тебя больше нет из-за меня проблем.

Сьюзен покачала головой

— Ты для меня почти как брат, Гарри. Я в любом случае буду на твоей стороне.

Гарри подарил ей полную благодарности улыбку. Несколько секунд они молчали, пока он не спросил:

— А ты уже нашла себе партнёра для бала?

— Не, — ответила она с лёгким огорчением. — А ты?

— Тоже нет. Я не хочу приглашать тебя, Ханну или Гермиону, потому что это странно бы смотрелось... но мне всё равно хотелось бы приятно провести бал с кем-нибудь, кого бы я мог пригласить без неловкости.

— Ты бы хотел пригласить Тонкс.

Гарри поперхнулся шоколадной лягушкой, которую жевал.

— Ч... что? — выдавил он, прокашлявшись.

Сьюзен хмыкнула:

— Я, знаешь ли, не дура. Легко было заметить, как ты на неё смотрел. Ну серьёзно, Гарри, неужели ты будешь отрицать, что она тебе нравится?

Он долгое время смотрел на неё с разинутым ртом, и наконец тихо ответил:

— Не буду. Но из этого ничего не получилось бы. Она ведь сильно меня старше, и хоть мы хорошие друзья, вряд ли бы она захотела встречаться с... тем, кто постоянно втягивал её в разные неприятности.

Сьюзен сжала ему руку:

— Не говори так. Ты очень важен для неё. Может, конечно, сейчас и не время, но потом... как знать, возможно, у вас и получится.

Затем она начала хихикать.

— Что? — озадаченно спросил Гарри.

— Да просто подумала, что, если вы в будущем поженитесь, у вас будут очень милые дети.

Через минуту мадам Пинс выгнала безостановочно смеющуюся Сьюзен и красного как свёкла Гарри из библиотеки.

* * *

— Привет, дамы, — поздоровался он с парой разговаривавших друг с другом девушек.

Те повернулись к нему.

— Ого, сам чемпион Турнира! Как мы можем тебе помочь? — осведомилась Дафна Гринграсс.

Гарри чувствовал нервозность, но старался этого не показывать:

— Могу я узнать, с кем вы пойдёте на бал?

— С ней пойду я, Поттер, — вставил Блез Забини, кивнув в сторону Дафны, которая слегка порозовела.

— Учту, — улыбнулся Гарри. Эти трое принадлежали к тем немногим слизеринцам, которые не считали его обманщиком.

— А вот Трейси свободна, — добавила Дафна, игнорируя сердитый взгляд своей подруги.

Гарри прокашлялся.

— Трейси, окажешь ли ты мне честь, позволив сопровождать тебя на Святочный бал? — произнёс он тоном, который тщательно репетировал с Сириусом по сквозному зеркалу.

Обе девушки захихикали, и наконец слегка покрасневшая Трейси ответила:

— Хорошо. Но лучше бы тебе не просить о втором свидании, если тебе дороги твои гениталии.

— Так твои мысли занимает подобная тема? Какая честь!

Он усмехнулся, когда Дафна и Блез захохотали, а Трейси покраснела ещё сильнее:

— Осторожней, Поттер, а не то...

— Расслабься, Трейси. Я не буду этого просить. Но зачем такое условие? Я настолько... несвидабельный? — его мысли на мгновение обратились к одной розоволосой девушке.

Трейси хмыкнула и покачала головой:

— Я знаю некоторых девчонок, которые всё бы отдали, чтобы пойти с тобой на бал или на свидание. Только вот они боятся тебя до дрожи.

— Боятся? Почему?

Дафна возвела очи горе:

— Учитывая слухи о том, что ты делал на прошлых курсах, а также твою схватку с драконом?

Сначала Гарри хотелось ответить, что ему просто везло, но потом он почувствовал, что слизеринцы вряд ли ему поверят.

— Допустим. Так почему не просить о втором свидании?

— У меня есть парень, и я не хочу, чтобы он подумал, будто я ему изменяю, — легко объяснила Трейси.

— А-а. Но почему ты тогда не идёшь на бал с ним? — спросил Гарри.

— Он уехал домой на Рождество, но сказал, что не будет возражать, если я схожу с кем-то ещё.

Гарри кивнул. По крайней мере, ему не придётся волноваться о чьей-то ревности потом.

— Тогда встретимся у дверей Большого зала?

— Конечно, Гарри.

После окончания уроков в тот день он проверил Карту и, довольный увиденным, направился в гостиную Гриффиндора. Его мысли занимал разговор со Сьюзен, произошедший в прошлом году.

— Привет, Дин, — поздоровался он, подсаживаясь к своему однокурснику.

— Привет, Гарри. Ты что-то хотел?

— Ты уже нашёл себе партнёршу для Бала?

Дин вздохнул:

— Не-а. А ты?

— Я — нашёл.

— Везунчик.

— А ты пробовал кого-то приглашать? — спросил Гарри.

— Э-э... нет, — признался Дин.

— Я знаю кое-кого, кто может быть заинтересован.

— Правда? Кого?

Гарри хитро улыбнулся:

— Знаешь Сьюзен Боунс с Пуффендуя?

— Ты серьёзно?!

Возглас Дина был таким громким, что многие в гостиной удивлённо обернулись в его сторону.

* * *

— Может, эту? — спросила Андромеда у Сириуса, который придирчиво рассматривал предмет одежды.

— Она хорошо будет на нём смотреться, — заметила Дженнифер, поворачивая мантию, чтобы увидеть её под другим углом.

— И подчеркнёт цвет волос и глаз, — кивнула Андромеда.

Мантия была ярко-зелёного цвета, с чёрной оторочкой, и выглядела довольно элегантно.

— Я всё ещё думаю, что ему подошёл бы фиолетовый, — пробурчал Сириус.

Но женщины смерили его выразительным взглядом, и он пробормотал что-то вроде "несправедливо" и "в меньшинстве".

— Эй, я вообще-то тоже здесь, — с досадой сказал Гарри.

Последние два часа он примерял мантии самого разнообразного цвета и покроя, но ни одна, похоже, не была для него идеальна. Он радовался, что здесь не было Доры.

— Конечно, Гарри. И что ты думаешь? — спросила Дженнифер.

— Что не буду примерять больше мантий.

Сириус коротко, лающе рассмеялся.

— А, ну как знаешь, — с сожалением ответила Андромеда.

Когда продавец упаковал мантию, Гарри достал кошелёк, чтобы расплатиться.

— Гарри... — строго начала Андромеда.

— Нет уж, я весь день страдал, так что тут у вас нет права решать!

Андромеда с трудом подавила смех, вызванный его ребячливым упрямством. Дженнифер тоже усмехнулась:

— Он прав, Анди. Пойдём пока подберём что-нибудь для Сириуса.

Сириус слегка побледнел:

— Дорогая, право же, мне не нужна одежда...

— А мне казалось, твоя мантия выглядит слегка старой, — весело сказал Гарри, не обращая внимания, как Сириус сузил глаза.

Дженнифер тем временем снова повернулась к Гарри:

— Кстати, Гарри, а с кем ты идёшь на Бал?

— С Трейси Дэвис. Со Слизерина.

— Со слизеринкой? — с удивлением переспросила Андромеда, вспомнив, как редко гриффиндорцы и слизеринцы находились в хороших отношениях.

— А она симпатичная? — с ухмылкой спросил Сириус. Дженнифер слегка стукнула его по руке.

— Вполне. Но у неё есть парень, так что мы просто идём вместе на бал, и всё.

— Ну вот... — преувеличенно вздохнул Сириус.

— Это неважно, Гарри. Главное, чтобы ты хорошо провёл вечер, — сказала Андромеда.

Мимо них прошла стайка девушек, захихикавших, когда Сириус подмигнул им.

— Э-кхе, — сказала Дженнифер.

— Ах да... извини, дорогая, — стушевался он.

* * *

Гарри действительно хорошо провёл время на балу. Незадолго до его начала он подошёл к дверям Большого зала, где встретил Трейси. Та была одета в тёмно-синее платье, в котором выглядела просто ошеломительно.

— Ого, Трейси. Здорово выглядишь.

Черноволосая слизеринка покраснела:

— Спасибо, Гарри. Ты тоже.

Гарри предложил ей свою руку, и, когда двери Большого зала открылись, они направились прямиком туда.

Увидеть Гермиону с Виктором Крамом было неожиданностью, но Гарри был рад за свою подругу, которая прежде не слишком интересовалась вещами вроде парней, балов или зелий для укладки волос. Он улыбнулся Краму, и болгарин вернул улыбку.

Еда оказалось даже вкуснее обычного. Дамблдор вёл вежливую беседу с Дэниелом Эджкомбом, главой Отдела международных отношений, которому, кажется, было неловко сидеть между директорами Хогвартса и Шармбатона. Людо Бэгмен пытался разговорить профессора Макгонагалл, но та явно не горела желанием обсуждать последние успехи "Осмингтонских ос".

Скоро пришло время танцев, и Гарри, встав, протянул руку Трейси. Та взяла её с улыбкой. Старательно вспоминая советы Сириуса, он взял её левую руку своей правой, а свою левую положил ей на талию. Трейси обвила рукой его плечи, и они начали неспешно двигаться.

— Смотри не позволяй своим рукам скользить, Поттер, — сказала Трейси с лёгкой усмешкой.

— О, это заманчивая идея... — хмыкнул он, однако его ладони не шевельнулись.

— Я шучу, Гарри. Ты никогда так не поступишь, и я это знаю.

Некоторое время они просто танцевали, пока Гарри не заметил Драко Малфоя, бросавшего в их сторону убийственные взгляды.

— У тебя не будет из-за меня проблем?

— Что? А, не волнуйся об этом. Никого, кроме меня, не должно волновать, с кем я иду на бал. И вообще мне никогда не нравилось разделение на факультеты.

— Мне тоже. Но я не хочу, чтобы у моих друзей были проблемы на их факультете из-за меня.

Трейси некоторое время молчала.

— Знаешь, сейчас я даже чуть-чуть жалею, что у меня есть парень, — сказала она наконец. Когда Гарри вопросительно посмотрел на неё, она продолжила: — Только это не даёт мне пообещать тебе ещё пару свиданий. Ты — замечательный парень, Гарри, и однажды ты сделаешь свою ведьму очень счастливой.

Она улыбнулась, увидев, как Мальчик-Который-Выжил покраснел. Её парень был когтевранцем и учился на шестом курсе, и всё равно был не настолько внимателен и чуток, как Гарри.

Когда песня завершилась, они решили не танцевать под следующую и немного расслабиться. Однако эти планы были нарушены, когда к ним подошёл Драко Малфой в компании Панси Паркинсон. Гарри поморщился, подумав, что вечер только что стал заметно хуже.

— Какой позор, Дэвис. Вокруг столько парней из Хогвартса и двух других школ, а ты решила выбрать Поттера? — протянула Панси.

— Слушай, Паркинсон, — ответил Гарри, прежде чем Трейси успела открыть рот; он заранее спланировал, что в подобном случае позволить говорить своей внутренней Тонкс, — у неё хватило вкуса выбрать чемпиона Турнира. Ты же, с другой стороны, с радостью выбрала чемпиона безвкусных метросексуалов, — причём я не уверен, что мне не следует употребить другую приставку. Так что, прежде чем решишь потискаться с ним, вспомни, сколько времени он проводит с Крэббом и Гойлом...

Малфой побагровел так, что казалось, будто у него из ушей пойдёт пар. Но ответить не успел, потому что Гарри продолжил:

— Или... ах да, я же слышал, как ты говорила, что "убедила" Драко взять тебя в качестве партнёрши. И мне страшно подумать о том, что тебе пришлось делать, пока ты его "убеждала". Слушать разглагольствования, как его отец обо всём узнает?

Трейси к этому времени хохотала так, что сложилась пополам.

— Ты заплатишь за это, Дэвис! — наконец прорычал ещё сильнее побагровевший Малфой.

Гарри сделал шаг вперёд и посмотрел ему в глаза:

— Слушай меня внимательно, Драко. Я несколько недель назад победил дракона, и, как видишь, ещё жив и невредим. И если ты или кто-то ещё хоть пальцем её тронете, вы об этом пожалеете. Очень сильно пожалеете.

Драко Малфой не мог сказать, что прежде бывал в по-настоящему опасной ситуации. Его опыт в страхе ограничивался тем, как мать на него кричала. Его растили в семье, где все его пожелания и нужды удовлетворялись, и его отец всегда говорил о том, какую значимость им придавала чистокровность. Он знал о власти его отца, что создавало у него иллюзию того, что он имел право претендовать на роль предводителя школы или, по крайней мере, Слизерина. На самом деле большинству слизеринцев не было до него дела, и только несколько повиновались, если он напирал на значимость фамилии Малфой. Дэвис и Гринграсс всегда игнорировали его, и ему нравилось думать, будто они его боялись.

Но сейчас, смотря в холодные зелёные глаза Гарри Поттера, он понял, что напуган. Перед ним был не просто гриффиндорец-четверокурсник, а человек, убивший василиска, обративший в бегство дракона, и в младенчестве одолевший Тёмного Лорда. И его слова явно были не пустой угрозой.

— Пойдём, Панси, — пробормотал он, разворачиваясь и ведя свою партнёршу прочь.

— Это было... неожиданно, — заметила Трейси.

Гарри улыбнулся ей:

— Потанцуем ещё?

Остальная часть бала прошла без эксцессов. Гарри успел потанцевать также с Гермионой, Сьюзен, Дафной, Ханной, Джинни и даже девушкой Седрика, Чжоу Чанг. На несколько часов он просто забыл о Турнире и позволил себе быть просто подростком.

Раньше, чем он бы хотел, наступила полночь, и было объявлено о завершении бала. Он заметил, как Сьюзен прощается с Дином, а Ханна целует в щёку Невилла, и повернулся к собственной партнёрше:

— Спасибо тебе, Трейси. Я чудесно провёл время.

— Я тоже, — она улыбнулась и обняла его. Гарри обнял её в ответ:

— Проводить тебя до гостиной?

— А ты знаешь, где наша гостиная? — рассмеялась она, но осеклась, увидев. как Гарри усмехается. — Каким образом...

— Секрет, — подмигнул он.

— Этих дам могу сопроводить и я, — сказал Блез, успевший подойти вместе с Дафной.

— Спасибо, Блез. До встречи всем!

Попрощавшись, он направился в сторону гостиной Гриффиндора.

* * *

За много миль от Хогвартса девушка-метаморф широко улыбалась, перечитывая письмо, которое держала в руках.

Дорогая Нимфи,

Да, я это специально, потому что ты не можешь на меня накричать. Весёлого Рождества. Я знаю, что ты не сможешь ответить до Нового года, но просто хотел написать тебе.

Я рассказал Сьюзен, как ты возмущалась моим попаданием в Турнир, и она сочла это довольно забавным. Как я и предполагал. После первого испытания все прекратили перешёптываться и зыркать на меня, и вообще ведут себя так, будто они самые дружелюбные люди в мире. Но я запомнил, какими они были, и решил, что мне нет дела. Самое важное то, что со мной были мои друзья. Как бы мне хотелось, чтобы рядом была и самая дорогая мне девушка; ты всегда знаешь, как меня подбодрить.

Как проходят твои тренировки? Ты писала, что они изматывают, но не забывай, что в итоге они будут того стоить. Я очень по тебе скучаю. Сегодня вечером будет Святочный бал (я пишу письмо утром и не знаю, когда оно до тебя дойдёт). Я бы хотел пригласить на него тебя (знаю, глупо с моей стороны), но в итоге пригласил Трейси Дэвис со Слизерина. Я втайне надеюсь, что Малфой попытается до нас докопаться: я уже придумал несколько отличных ответов специально для него. Вдохновила меня, конечно, ты.

Помнишь, как Сьюзен заглядывалась на Дина Томаса, гриффиндорца с моего курса? Я сумел их свести (дай пять!) , и они идут вместе. Невилл, конечно, идёт с Ханной, а Гермиона не захотела говорить, с кем пойдёт. Я почти ожидаю увидеть её в паре с огромным экземпляром "Истории Хогвартса" (только не говори ей об этом).

Многие спрашивают меня о тебе. Я искренне надеялся, что смогу увидеть тебя в это Рождество, но, видимо, не судьба. Я уже упоминал, как сильно по тебе скучаю? Передавай привет своим друзьям, а если ещё какие-то злые языки попытаются принизить тебя за то, какая ты замечательная и талантливая ведьма, скажи им, что Гарри Поттер придёт по их души.

Береги себя. Ещё раз весёлого Рождества.

Гарри

Она сложила пергамент и осторожно убрала его в выдвижной ящик.

— И тебе весёлого Рождества, милый, — прошептала она.

Ложась спать и закрывая глаза, она всё ещё счастливо улыбалась.

Он нервно улыбнулся Флёр Делакур, которая улыбнулась ему в ответ. Она была очень любезна с ним с того самого момента, как Гарри на втором испытании вытащил из озера не только Сьюзен, но и младшую сестру Флёр, Габриэль. Француженка даже призналась ему, что изначально хотела выиграть Турнир, чтобы доказать всем, что она была не просто симпатичной вилой, но так переволновалась за Габриэль, что теперь хотела лишь того, чтобы Турнир поскорее закончился.

Седрик и Виктор вежливо кивнули ему, и он показал им большие пальцы. За время между испытаниями четыре участника успели несколько сдружиться; они встречались в Большом зале, рядом с озером или квиддичным полем, и либо общались, либо практиковали заклинания вместе. Все они поняли, что Турнир был прежде всего деловой возможностью для школ и Министерства, и даже гибель одного из участников не стала бы для тех большой проблемой, так что сблизиться было просто разумно.

Прозвучал первый свисток, и Гарри решительным шагом вошёл внутрь. Лабиринт был тёмным и тихим. На мгновение остановившись, чтобы успокоить нервы, он пошёл направо на развилке. Путь не оказался тупиковым, и он прибавил шаг.

Раздался второй свисток, позволяющий войти в лабиринт Седрику. Гарри не остановился и завернул за угол, только чтобы увидеть...

Навстречу ему скользил дементор. Склизкая рука высовывалась из-под плаща, готовая...

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Из его палочки вырвался серебристый олень, кинувшийся на дементора. Тот, вместо того, чтобы обратиться в бегство, споткнулся.

Стоп. Дементоры не спотыкались. Разве что...

— Риддикулус!

Дементор взорвался с громким хлопком. Гарри перевёл дыхание и продолжил путь.

Он прошёл ещё несколько развилок, нейтрализуя существ, о которых им рассказывал профессор Люпин, и распутывая попадавшиеся чары с помощью арифмантии. Его не оставляло чувство, что сегодня вечером произойдёт что-то плохое.

За следующим углом обнаружился огромный тролль, зарычавший на него. Гарри улыбнулся, вспомнив тот день, когда познакомился с Тонкс.

— Ну посмотрим, что ты умеешь, — прошептал он.

Тролль начал заносить дубину, но Гарри выбил её у него из руки отталкивающими чарами, а затем сразу же прибавил:

— Акцио дубина!

Эффект был ожидаемым, и дубина полетела к нему, сбив с ног тролля. Гарри отступил в сторону и крикнул:

— Вингардиум Левиоса!

На этот раз он позволил дубине подняться на добрые пятьдесят футов, прежде чем уронить её. Результат оказался мерзким: толстый череп тролля раскололся, обнажив жёлтые мозги и потёкшую сероватую кровь.

Следующее препятствие оказалось довольно смешным. Гарри понял, что его целью было проверить знания участников о магловском мире. Всё напоминало видеоигру, только более реалистичную: к нему ковыляла орда зомби, и он обнаружил, что заклинания пролетали прямо сквозь них. Зато рядом лежал массивный дробовик. Гарри закончил стрелять через две минуты и пробежал мимо "убитых" зомби, уже начинавших вставать в ожидании следующего участника.

Потом он повстречался со странным крылатым созданием, напоминавшим гибрид змеи и ворона. Создание было быстрым, но, как он вскоре понял, предсказуемым в движениях. Схлопотав лишь один болезненный удар хвостом, он достал тварь режущим заклятием и продолжил путь.

Пройдя через большого соплохвоста и успешно разгадав загадку сфинкса, вскоре Гарри наконец увидел Кубок в конце очередного прохода. Он побежал к нему, но его сердце ухнуло, когда из бокового прохода, куда более близкого к Кубку, выскочил Виктор Крам.

Когда Гарри только попал в Турнир, он желал лишь остаться в живых, но теперь испытывал желание победить. А Виктор явно не собирался отступать; впрочем, Гарри от него подобного и не ждал.

А потом перед болгарским ловцом словно из ниоткуда возник огромный паук.

— Виктор, берегись! — закричал Гарри.

Крам тоже заметил опасность, но паук уже схватил его, заставив выронить палочку. Гарри немедленно начал палить в паука "Редукто", но взрывные заклятия, казалось, лишь досаждали ему. Тогда Гарри запустил в одну из ног твари режущим заклятием.

Заклятие не отсекло ногу, а лишь ранило, но паук всё же выпустил Крама и кинулся к Гарри. В отчаянии тот наколдовал Инсендио, и золотистый огонь охватил раненую лапу. Паук издал звук, напоминавший болезненный вопль, но почти не замедлился. Вспомнив дракона, Гарри запустил в глаза пауку Коньюктивитусом, и, к его облегчению, тот остановился.

Облегчение продлилось недолго, потому что паук вскинул жвала и снова кинулся в сторону Гарри. Успевший вскочить Виктор запустил вслед чудовищу несколько режущих заклятий, но те почти не возымели эффекта. И тогда Гарри сделал кое-что крайне безрассудное и глупое.

Он кинулся навстречу пауку.

Но в этот раз у него был план. Когда паук уже готов был схватить его жвалами, Гарри кинул в одно из них очередное Редукто и поднырнул под него.

Это возымело ожидаемый эффект: паук отвлёкся на раненое жвало и продолжил бежать, не заметив, что добыча исчезла.

А потом перед ним появился Седрик.

Но, видимо, не рискнув сражаться со взрослым акромантулом, сразу кинулся обратно в проход, решив найти другой путь.

Гарри застонал: поднырнув под паука, он ушиб плечи и ногу. Виктор подошёл к нему:

— Ты в порядке?

— Да, — выдохнул Гарри.

— Это был храбрый ход.

— Спасибо. Думаю, кое-кто назвал бы его тупым.

Крам хмыкнул и помог Гарри встать. Тот посмотрел в сторону Кубка.

— Бери его, — предложил болгарин.

— Нет, ты бери. Ты был ближе. И если бы мы устроили к нему бег наперегонки, ты бы меня обогнал.

Крам покачал головой:

— Мы не будем бежать. Ты спас меня. Ты заслуживаешь его.

Гарри застонал:

— Просто возьми этот чёртов Кубок, и пусть всё наконец закончится!

Виктору Краму было не привыкать получать кубки и медали. И пусть этот момент был важнее, чем получение "Лучшего ловца" или "Мастера снитча", он понимал, что Гарри Поттер заслуживал этот трофей. Но в то же время видел противоречивые чувства на его лице.

— Тогда сделаем это вместе.

Лицо Гарри озарилось радостью:

— Ничья?

— Да, ничья.

Они подошли к Кубку.

— На счёт три?

Крам кивнул.

— Один... два...

Из ещё одного прохода в нескольких метрах от них появилась Флёр Делакур, остановившаяся в удивлении.

— Три!

Они одновременно схватились за ручки, и Гарри ощутил знакомый рывок в районе пупка, когда они исчезли.

— Что произошло? — спросил Седрик, наконец нагнавший французскую чемпионку.

— Я не знаю. Они коснулись кубка вместе и исчезли. Наверное, это был портключ?

Седрик выпустил в воздух красные искры. Через несколько секунд рядом с ними приземлилась профессор Макгонагалл на метле.

— Что случилось? — спросила она с некоторым раздражением, увидев, что двое чемпионов не были в беде.

— Гарри и Виктор коснулись кубка и исчезли. Мы испугались: вдруг с ними что-то случилось? — объяснил Седрик.

Прежде чем он договорил, стены лабиринта вокруг стали исчезать. Макгонагалл улыбнулась:

— Возможно, дело в том, что они уже снаружи?

Вскоре они и вправду увидели Гарри и Виктора, поднимавших Кубок и махавших бешено аплодирующим трибунам.

— Отлично сработано! — похвалил их обоих Дамблдор. На его лице читалось искреннее облегчение, что за весь Турнир никто из участников серьёзно не пострадал.

Затем к ним подошёл Дэниел Эджкомб:

— Действительно, отлично сработано. Полагаю, приз теперь придётся разделить между вами двоими? Это редкий случай, — он чуть наклонился к Гарри. — Вы чистокровный, мистер Поттер?

Гарри не ожидал такого странного вопроса.

— Нет, я...

В этот момент он заметил, что глаза мужчины были чуть остекленевшими, и на него резко накатило чувство опасности. Но последнее слово вырвалось из его рта быстрее, чем он успел оборвать себя:

— ...полукровка.

Дамблдор в этот момент разговаривал с Людо Бэгменом и не заметил, что двое чемпионов снова исчезли. Он обернулся как раз в тот момент, когда Эджкомб закричал:

— Куда они делись?!

* * *

— Убей лишнего!

Шрам Гарри взорвался болью, и он среагировал инстинктивно, сбив Крама с ног. Крепкий болгарин издал гневный звук, когда упал лицом в землю, но успел заметить пролетевший над их головами ядовито-зелёный луч.

Инстинкты ловца давали преимущество принятия решений меньше чем за секунду. Он знал, что не сможет трансгрессировать обратно в Хогвартс или помочь Гарри, если хотел выбраться отсюда живым, но это не значило, что он не мог перенестись куда-то ещё. Схватив выпавшую при падении из руки палочку, он трансгрессировал прочь.

Гарри не узнал человека, который его связывал. У того были волосы песочного цвета, и выглядел он довольно молодо. Зато он узнал человека рядом с большим каменным котлом, державшего в руках какой-то свёрток.

— Сегодня ты умрёшь, Поттер, — сказал песочноволосый со злобной усмешкой.

— Как и ты, говнюк, — прошипел Гарри, сжимая зубы от боли.

Усмешка сменилась яростью, и человек с силой ударил Гарри по лицу.

— Что, и это всё? — Гарри понимал, что скоро умрёт, и не намеревался уходить просто так.

— Заткнись, грязное полукровное отродье! — заорал мужчина.

— Оставь его, Крауч, — произнёс холодный, высокий голос, и мужчина с неохотой отступил.

Гарри догадывался, что может быть в свёртке, и всё же отчаянно надеялся, что ошибался.

Он со страхом смотрел, как Хвост начал ритуал возрождения, взяв кости из могилы Тома Реддла-старшего, затем взяв кровь у Гарри. Наконец песочноволосый тип отрезал собственную кисть руки, и всё это было отправлено в котёл.

Он беспомощно смотрел, как лорд Волдемор возродился.

— Одень меня, Хвост, — бледная чешуйчатая фигура стояла рядом с котлом, изучая собственные пальцы.

Хвост накинул на своего повелителя мантию, и Волдемор сделал шаг вперёд, оглядывая кладбище.

— Дай мне руку, Хвост, — холодно велел он.

Дрожащий Петтигрю протянул ему левую руку, на которой была выжжена Тёмная Метка.

Волдемор некоторое время смотрел на зловещее клеймо почти с восторгом, а затем прижал к нему свой тонкий белый палец. Метка стала угольно-чёрной, и Хвост всхлипнул.

Затем Волдемор наконец повернулся к Гарри.

— Гарри Поттер, — произнёс он негромко, почти вкрадчиво.

— Привет, Том. Ужасно выглядишь, — ответил Гарри, изо всех сил пытаясь игнорировать боль в шраме.

Лёгкая злая улыбка исчезла с лица Волдеморта:

— Вижу, старый болван Дамблдор не учил тебя манерам в школе.

— Ага. Это ж не было нужно для моего блага. Так ты будешь убивать меня, или мы просто поболтаем? Может, Хвост нам чаю принесёт?

— Молчать! — рявкнул Волдемор, взмахнув своей тисовой палочкой. Гарри быстро обнаружил, что больше не может говорить. — Ты — глупец, Гарри Поттер. Тебе стоило бы умолять о пощаде. Или, возможно, умолять даровать тебе быструю и безболезненную смерть. Я могу даже исполнить это желание. Сегодня я вполне в настроении для милосердия...

В тишине ночи раздались хлопки трансгрессии. На мгновение Гарри ощутил надежду, думая, что это могла быть помощь, но потом он увидел фигуры в плащах и масках, окружавшие их. Один за другим Пожиратели смерти начали подходить к Волдемору, преклоняя колени, целуя подол его мантии и бормоча "Милорд..."

Гарри решил, что это выглядело убого.

Затем Волдемор завёл длинный и скучный монолог о том, как он знал способы обмануть смерть, и только из-за Гарри Поттера не вернулся раньше. Гарри слушал это без всякого интереса, ощущая только усталость.

Усталость сменилась страхом, когда Волдемор применил к одному из своих последователей Круциатус. Крики мужчины эхом разнеслись по кладбищу, и Гарри отчаянно надеялся, что кто-то услышит это, придёт на помощь. Он не боялся смерти, но боялся сломаться, если попадёт под Круциатус.

Вскоре Волдемор вновь обратился к нему:

— Гарри Поттер. Мальчик-Который-Выжил. В прошлый раз я не мог коснуться тебя, у тебя было бесчестное преимущество. Но теперь я могу...

Он прижал палец к шраму на лбу Гарри, и шрам взорвался дикой болью. Гарри задёргался в путах, и Волдемор злобно рассмеялся:

— Развяжи его, Хвост. И верни палочку.

Хвост повиновался, но Гарри не мог нормально стоять из-за боли в ноге, о которой почти забыл. Видимо, он заработал растяжение.

— Полагаю, тебя учили сражаться на дуэли? Поклонись мне, Гарри.

Гарри не шевельнулся, не отрывая взгляда от глаз Волдемора. Тогда тот лениво взмахнул палочкой, и спина Гарри согнулась словно сама собой. Пожиратели вокруг рассмеялись.

— Отлично. А теперь у нас будет дуэль, — голос Волдемора звучал почти радостно.

Гарри знал кое-что о дуэлях из Дуэльного клуба, а также от Доры, Виктора и Флёр. Но ничто не могло подготовить его к дуэли с самым страшным тёмным волшебником столетия.

Прежде чем он успел выбрать заклятие, Волдемор произнёс:

— Круцио!

Гарри пронзила дикая боль. Казалось, каждое его нервное окончание обожгло огнём. Он завопил и упал навзничь, и боль прекратилась через несколько секунд.

— Больно, Гарри? — вкрадчиво спросил Волдемор. — Ты хочешь, чтобы я прекратил? Тебе достаточно попросить. Империо!

Это чувство было прекрасным. Казалось, что ничто в мире не могло его потревожить. И достаточно было сказать "останови это". Это было так просто...

"Но разве это не будет значить, что ты сдался?" — спросил тихий, но твёрдый голос на задворках разума.

"Какая разница? Мне стоит это сделать".

"Твои родители умерли не для того, чтобы ты так сдался. Если уж уходить, то с боем".

"Заткнись уже! Моих родителей больше нет, откуда тебе знать, чего они хотели бы?"

"Они бы устыдились тебя..."

Волдемор несколько удивился, когда Гарри не ответил сразу же. Но это не имело значения. После Круциатуса сопротивляться Империусу было почти невозможно, особенно для подростка.

На его лице появилась довольная улыбка, когда Гарри тихо проговорил:

— Прошу...

О, как же весело будет снова его пытать...

— ...иди нахер.

Улыбка мгновенно сменилась яростью, и Волдемор запустил второй Круциатус. Каким-то чудом Гарри увернулся, и проклятие разбилось о могильную плиту. Волдемор запустил третий Круциатус, и на этот раз попал. Держа его почти минуту, он наконец отменил заклятие, и решил не медлить с последним ударом:

— Авада Кедавра!

— Экспеллиармус!

Два луча, зелёный и красный, соединились, слившись в золотую нить с пульсирующей золотистой сферой в центре. Несколько Пожирателей кинулись к ним, но были отброшены возникшей откуда-то световой клеткой.

— Не приближайтесь! Он мой! — прорычал Волдемор.

Он не знал, что происходило, но знал, что должен был делать. Сосредоточив силу воли, он начал толкать сферу к Мальчику-Который-Выжил.

Сфера почти достигла палочки мальчишки, но потом остановилась. С полным неверием и шоком Волдемор увидел, как его противник стал толкать сферу в его сторону. Скоро та уже преодолела середину луча и начала приближаться к Тёмному Лорду. Тот чувствовал магию, излучаемую ей.

Он не знал, что эта сфера сделает, но чувствовал, что это будет чем-то плохим для него. Сферу явно направляла либо сила воли, либо магическая мощь... и мальчишка одолевал его! Решив не испытывать удачу, он со всей силой рванулся назад, и, к его облегчению, связь разорвалась. Мальчишка, чья нога была ранена, повалился на землю, и Волдемор немедленно поразил его парализующим заклятием.

Гарри ругал себя на чём свет стоит. Как он мог так споткнуться? Даже Дора бы не споткнулась в такой ситуации! Ощутив, что не может шевельнуться, он понял, что его удача иссякла.

— И это всё? Вся слава Мальчика-Который-Выжил? Должен признать, мне бы хотелось выследить тебя и мучительно убить, возможно, запытав перед этим до смерти твоих друзей. Ведь я страдал долгие годы, а ты не страдал и часа! Но лорд Волдемор сегодня милостив. О, я непременно уничтожу всех твоих друзей и дорогих людей, но ты этого уже не увидишь. Попрощайся со своей жалкой жизнью, Гарри. Смерть уже ждёт тебя... как знать, может, она даже будет безболезненна.

Гарри старался ни о чём не думать. Он столько ещё хотел сделать! Он мечтал о том, как будет жить у Сириуса с Дженнифер, возвращаться к Андромеде и Теду. Он почти считал часы до момента, когда смог бы снова увидеть Дору. Он не попрощался со Сьюзен, Ханной, Невиллом или Гермионой. Он так и не сказал Доре, как она ему нравилась, что он, возможно, даже был влюблён в неё...

Знал ли он, что означала любовь?

Он вспомнил, как Андромеда не ложилась допоздна, ожидая, пока он и Дора вернутся со дня рождения Сьюзен, чтобы предложить им миску горячего супа.

Он вспомнил, как Сириус говорил, что гордился им.

Он вспомнил, как Сьюзен говорила, что всегда будет на его стороне.

Он вспомнил, как Дора держала его в объятиях, когда он впервые плакал о своих родителях.

Была ли это любовь? Если да, то он знал, как страшно ему будет её не хватать.

Будь проклят Волдемор!

Он не слышал шуршание травы рядом с ним, не слышал слов, сорвавшихся с губ Волдемора. Он лишь увидел зелёный луч, летевший в него, и не стал закрывать глаза.

Он чувствовал себя растерянным. Он был мёртв?

Если да, то смерть не была болезненной. Она была на удивление умиротворяющей.

Он ощущал траву под своей голой кожей. Она была прохладной и мягкой. Наконец он осторожно открыл глаза.

Оглядевшись, он увидел, что находился в травянистой долине у подножия холма. Светило солнце, мягко согревавшее его, но то, что он почему-то оказался раздет, заставляло его чувствовать себя неуютно, пусть поблизости никого и не было видно.

Едва он подумал об этом, произошло два события. Рядом с ним появились вязаная рубашка и брюки, и он услышал сдавленный звук. Быстро одевшись, он направился в сторону источника звука.

Источником оказался... младенец. Очень уродливый младенец, напомнивший ему Волдемора в свёртке у Хвоста, которого он видел... час или целую жизнь назад?

Младенцу явно было больно, и Гарри ощутил желание как-то помочь ему. Каким бы жутким он не выглядел, он страдал и был беспомощным.

— Он больше напоминает тебя, чем я мог думать.

Он резко развернулся и увидел за своей спиной, чуть поодаль, двух улыбающихся людей, мужчину и женщину. Его сердце бешено заколотилось в груди, когда он понял, кем они были.

— Но он выглядит в точности как ты!

Он посмотрел на женщину с ярко-рыжими волосами. Он знал её лицо, Дора показывала его ему на первом курсе. А темноволосый мужчина выглядел совсем как он, только старше.

— Мама? Папа? — еле слышно прошептал он.

Лили Поттер снова улыбнулась и подошла к нему. Они заключили друг друга в объятия. Гарри держал её крепче, чем кого-либо, боясь, что она исчезнет, если он разомкнёт руки.

— Гарри, ты так задушишь свою маму, — с улыбкой сказал Джеймс Поттер.

— Тихо ты! Дай мне провести момент с моим сыном, — шутливо упрекнула его Лили.

Джеймс в ответ просто тоже обнял Гарри, когда Лили разомкнула собственные объятия.

— Это... на самом деле? — —спросил Гарри, боясь услышать ответ. — Или только в моей голове?

— Это в твоей голове, милый, но кто сказал, что не на самом деле? — мягко ответила Лили.

Гарри не совсем понял, что она имела в виду, но решил не расспрашивать:

— Я умер? Что это за место?

— Просто место, где мы хотели встретиться с тобой, ничего особенного, — ответил Джеймс. — И мы думаем, что ты не умер.

— Но как тогда... вы ведь мертвы, верно? — в голосе Гарри звучала слабая надежда.

Лили грустно улыбнулась:

— Да, милый. Давай сядем и поговорим. Это займёт некоторое время.

Они сели на скамейку, которой ещё несколько секунд назад не было рядом. Гарри сидел между своими родителями, почти физически ощущая их любовь.

— Вы ведь не исчезнете, правда?

Оба они мягко обняли его за плечи.

— Не исчезнем, — пообещала Лили.

— Честное папино, — добавил Джеймс.

Гарри несмело улыбнулся и позволил себе просто расслабиться в их объятиях. У него не было подобного всю его жизнь. Некоторое время они просто сидели молча.

— Для начала скажу, — наконец начала Лили, — что мы очень гордимся тобой, милый.

— Да, сынок. Трудно выразить, насколько я горд тем, что мой сын стал куда лучшим человеком, чем я сам был, — Джеймс произнёс это с некоторой печалью, но потом снова улыбнулся. — Ты — замечательный человек, Гарри Поттер.

Гарри даже не пытался скрыть слёзы, начавшие течь у него из глаз:

— Спасибо, пап, спасибо, мам. Это так много для меня значит.

За ними раздался странный звук, и Гарри обернулся. Он успел позабыть об уродливом младенце.

— Что это?

— Кое-что, бывшее внутри тебя, — ответил Джеймс.

Гарри моргнул:

— Папа, но он бы в меня не влез.

Лили коротко рассмеялась:

— Магически, милый. Он был внутри тебя магически. А важнее всего то, что теперь уже нет. Эта штука попала в тебя в ту ночь, когда погибли мы, и жила словно пиявка. Она называется крестраж.

— Чт... что такое крестраж?

— Кусок чьей-либо души. В данном случае — кусок души Волдемора, — при этих словах на лице Лили проступил гнев.

— Стойте, то есть во мне была часть Волдемора? — к горлу Гарри подступила тошнота при одной этой мысли. — Как это возможно?

— Прежде чем мы расскажем тебе, ты должен знать, почему Волдемор тогда не умер, — серьёзно сказал Джеймс. — Он нашёл способ остаться в живых, если его когда-либо убьют. Очень грубый способ, но он был слеп в своих амбициях обрести бессмертие. Судя по тому, что мы видели отсюда, из созданных им семи крестражей у него осталось пять. Одним из уничтоженных, конечно, был кусок души внутри тебя. Другим — дневник, который доставил столько бед маленькой Джинни Уизли.

— Дневник Тома Реддла? — вспомнил Гарри. — Да, я помню, он очень жутко умирал. А почему ты говоришь, что крестраж — грубый способ? Нет, я не собираюсь пробовать, но спрятать свою душу — едва ли...

— Это не просто извлечение души и её сокрытие, Гарри, — терпеливо объяснила Лили. — Чтобы сделать крестраж, душу надо разорвать. И делается это ужасным способом. Нужно убийство, и не простое убийство, не убийство из самозащиты или праведного гнева. Нужно убить кого-то без всякой причины и насладиться смертью, только тогда душа разорвётся. Волдемор обнаружил тёмную магию, которая позволяет достать этот оторванный кусок души и поместить в предмет. Вот почему, если его убить, его тело умрёт, но он сам выживет. Единственный способ убить его — уничтожить все крестражи, и, могу заверить, Волдемор защитил их очень хорошо.

Повисло долгое молчание. Гарри пытался осмыслить услышанное.

— Но если крестраж уничтожен, разве это не значит, что и я тоже? То есть, разве я не должен бы быть мёртв?

— Должен бы, — согласился Джеймс. — Но твоя чудесная мама пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти тебя от Волдемора. И благодаря этой древней магии, если совсем коротко, ты можешь вернуться.

Гарри повернулся к своей матери и снова заключил её в объятия. Он старался выразить все чувства в этом жесте, и, судя по её увлажнившимся глазам, она понимала.

— Спасибо, мама, — прошептал он. — Ты ведь могла бы просто отойти. Думаю, Волдемор мог пощадить тебя.

— Но я этого не сделала. И если бы мне дали второй шанс, я бы сделала то же самое хоть тысячу раз. Я люблю тебя, малыш, и никогда бы не позволила этому чудовищу навредить тебе.

Лили всхлипнула, и Гарри сжал объятия крепче. Джеймс обнял их обоих.

— А если я вернусь... вы сможете вернуться со мной? — спросил Гарри, впрочем, уже зная ответ.

Джеймс грустно улыбнулся и покачал головой.

— Я бы хотел вернуться... но я не хочу оставлять вас.

— Но это жизнь, милый. Ты не представляешь, как бы я хотела быть рядом и растить тебя, когда видела, что моя сестрица и её муженёк с тобой делали. Никогда не думала, что Пет так сильно меня ненавидела... — Лили на мгновение отвела взгляд, а потом снова посмотрела на Гарри. — Мы бы тоже были очень счастливы, останься ты с нами. Но тебя ждёт множество людей, Гарри. И если ты решишь рассказать об этой нашей встрече кому-то... прошу, скажи Андромеде и Теду, что мы безмерно им благодарны.

— И дай Сириусу подзатыльник за то, что бросился искать Петтигрю, а не сразу позаботился о тебе, — добавил Джеймс. — Но скажи, что мы его прощаем. Если, конечно, решишь ему рассказать.

Гарри кивнул:

— А вы думаете, что мне стоит сохранить это в секрете?

— Зависит от человека, — ответила Лили. — Я бы порекомендовала рассказывать только тем, кому ты полностью доверяешь. И ещё: тебе стоит быть осторожнее с использованием магии.

— О чём ты? — Гарри слегка испугался. — Неужели... я потерял магию? — со страхом подумал он.

— Ни о чём плохом, дорогой. Помнишь, я говорила, что крестраж жил в тебе словно пиявка?

Гарри кивнул.

— И он вёл себя как пиявка, питаясь твоей магией. Не стоит из-за этого переживать: магия напоминает физический рост, только умнее. Она понимала, что её утекает больше, чем нужно, и производила тоже больше.

— Я не понимаю, — признался растерянный Гарри.

— Можешь сравнить свою магию с Хагридом. Представь себе, что он начал бы жить с великанами, все из которых сильнее его. Работая как они, он бы тоже стал сильнее, ведь его тело приспособилось бы к таким работам. Пока понятно? — Гарри кивнул, и Лили продолжила, — А теперь представь, что он вернулся бы жить к людям. Он бы казался просто сверхъестественно сильным, совершая физическую работу без всяких усилий. Понимаешь?

Гарри задумчиво кивнул:

— То есть этот... крестраж как бы блокировал часть моей магии, и теперь у меня её будет больше, чем раньше?

— Именно так, — подтвердил Джеймс. — Раньше ты использовал лишь пятую часть своей магической силы, а теперь получишь доступ ко всей. Так что заклинание, которое раньше, скажем, зажарило бы курицу, теперь рискует спалить небольшой дом. Поэтомубудь осторожнее и лучше попрактикуйся в безлюдных местах.

Гарри машинально кивнул. За последние пару часов произошло слишком много всего. Лабиринт, битва с кучей существ, включая акромантула, победа на Турнире на пару с Виктором Крамом, обманная активация порт-ключа, возрождение Волдемора, Круциатусы, смерть, встреча с родителями... "Да уж, беспокойный вечер," — отстранённо подумал он.

— Кажется, он слегка удивлён, — прошептал Джеймс на ухо своей жене.

Та бросила на него шутливо-возмущённый взгляд:

— Столько всего непросто осознать. Как думаешь, нам стоит рассказать ему...

— Нет. Пусть узнает сам. Андромеда может его проводить.

Лили кивнула, а затем взяла Гарри за руки:

— Ты в порядке, милый?

— Наверное, — пробормотал тот.

— Когда вернёшься, попроси Андромеду или Сириуса сводить тебя в Зал пророчеств в Отделе тайн. Там ты найдёшь кое-что с твоим именем на нём, — сказал Джеймс.

— Что?

— Ты точно хочешь сейчас ещё сильнее удивиться?

Гарри хмыкнул и покачал головой.

А потом маленькая семья начала говорить. Точнее, в основном Гарри слушал своих родителей, впитывая каждое слово, каждый звук их голосов. Они говорили ему, как гордились им, как сожалели, что ему пришлось расти у Дурслей. Говорили следовать своему сердцу, наслаждаться своей жизнью вместе с дорогими людьми. В этом месте разговора Джеймс закашлялся, и кашель странно напоминал имя "Дора", но больше они к этой теме не возвращались.

— Так что мне делать, когда я вернусь? — наконец спросил Гарри.

Он не хотел оставлять своих родителей, но понимал, что у него было много причин вернуться. Это было бы правильно по отношению к дорогим ему людям... но, что ещё важнее, без него никто бы не узнал, что Волдемор вернулся.

— Для начала стоит посмотреть, как там обстоят дела, и составить план, — сказал Джеймс с блеском в глазах.

Они встали и подошли к прозрачному озерцу, которого ещё секунды назад здесь не было. Через его поверхность ясно было видно кладбище.

— Сделай вот что... — начала Лили.

* * *

Было зябко.

Гарри открыл глаза, чтобы подтвердить то, что он видел секунды... или целую жизнь назад? К счастью, его палочка лежала всего в паре сантиметров от его руки.

Волдемор неловко вставал на ноги, окружённый его последователями. Гарри узнал среди них Крауча, привязавшего его к надгробию, по серебряной кисти руки.

Игнорируя тупую боль в животе, он направил палочку ему в спину и прошептал:

— Редукто.

Он не был готов увидеть, как заклинание буквально разорвало Пожирателя на куски, покрыв окружающих кровью и внутренностями, и ему пришлось сдерживать рвотный позыв. Все вскрикнули и синхронно обернулись, только чтобы увидеть улыбавшегося им Гарри Поттера.

— Снова-здорово, Том. Как жизнь?

— Но... как?! — воскликнул Волдемор, на чьём лице явственно читался шок.

— Видимо, у меня иммунитет к Аваде Кедавре, — пожал плечами Гарри, разнеся ещё одного Пожирателя взрывным заклятием, а затем выставив щит, легко поглотивший все полетевшие в его сторону проклятия. Как же он стал силён!

— СТОЯТЬ! — крикнул Волдемор. — Немедленно опустите палочки, это приказ!

Пожиратели повиновались.

— Слушай, Реддл, — продолжил Гарри, — ты можешь пытаться убить меня всю ночь, и вряд ли у меня будет хоть синяк. Ты уже дважды пытался это сделать, и дважды облажался. Почему ты думаешь, что в третий раз у тебя получится? Забавно, что ты утверждаешь, будто обманул смерть, а сам не смог убить меня, когда я был младенцем, или когда я был парализован и окружён твоими верными жополизами. Так что предлагаю тебе уговор. Отдай мне Пожирателя смерти по моему выбору, и я позволю тебе жить.

Волдемор захохотал:

— Позволишь мне жить? Ты даже не имеешь понятия, как убить меня, глупый мальчишка!

— Вообще-то имею. Видишь ли, Малфой отдал твой драгоценный дневник моей подруге, и знаешь что? Я его уничтожил. Ну так что, заключим уговор?

Гарри с удовлетворением наблюдал, как усмешка на лице Волдемора сменилась шоком, потом ужасом, а потом безумной яростью:

— Ты не представляешь...

— Ладно, время вышло! — прервал его Гарри, и начал действовать.

Первым делом он швырнул оглушитель в Хвоста, потом пригнулся, избегая Круциатуса Волдемора, отсёк режущим заклятием руку с палочкой одному из Пожирателей, схватил Петтигрю и наколдовал самое мощное Инсендио, какое мог. Вырвавшийся из его палочки поток пламени пробил наспех выставленный щит Волдемора и охватил его руку с палочкой, сжигая их.

Без этой палочки сила Волдемора уменьшалась где-то на четверть. Джеймс и Лили объяснили, что во многом его возможности как тёмного волшебника обуславливались модификациями, которыми он улучшил свою палочку. У него ушли бы годы, чтобы снова создать такую; в своём самодовольстве Волдемор просто не верил, что кто-то сможет достать заклятием его или его палочку, так что та была так же уязвима, как обычная.

Конечно, Гарри не рассчитывал, что сумеет пробить полноценный щит Волдемора. Но надеялся, что против подростка он наколдует более слабый щит, и надежды полностью оправдались.

Не дожидаясь бешенства Волдемора, Гарри призвал к себе Кубок. Схватив его и произнеся "полукровка", он ощутил знакомый рывок в районе пупка.

Едва его ноги вновь коснулись земли, он начал озираться в поисках Дэниэла Эджкомба. К его облегчению, того рядом не было. Он увидел бежавших к нему Грозного Глаза Грюма и Дамблдора; оказавшаяся поблизости профессор Макгонагалл ахнула, увидев его, покрытого кровью, державшего Кубок Турнира и Петтигрю.

Неожиданно он ощутил, как на него навалилась вся усталость дня, вся боль от ран и Круциатуса. Он упал на колени, но сумел поднять взгляд на Дамблдора, уже оказавшегося рядом. При всех совершённых им ошибках, директор должен был знать.

— Он вернулся. Волдемор... вернулся, — прошептал он, и наконец потерял сознание.

— Ну, можешь посмотреть на это с положительной стороны. Петтигрю получил Поцелуй. Наверное, первый в жизни.

Гарри выдавил слабый смешок. Пожалуй, это действительно было неплохо.

— Если бы он ещё сначала подтвердил мой рассказ, было бы совсем хорошо.

— Не думаю, что это бы что-то изменило, — заметила Андромеда. — Фадж бы объявил его слова бредом безумца или чем-то подобным.

— Но если бы он признался под Сывороткой правды...

— Тогда бы Фадж заявил, что Сыворотка некачественная, и уволил бы министерского зельевара. Для него важнее всего убедить себя в собственной правоте, а не докопаться до истины.

Гарри очень хотелось от души проклясть кого-нибудь, желательно Фаджа или Волдемора. С его новой силой он был уверен, что уничтожит Фаджа за несколько секунд. С Волдемором, конечно, было бы не так просто.

Эти мысли напомнили ему кое о чём.

— Сириус, а в Отдел тайн может сходить любой желающий? Или нужно какое-то разрешение?

— Не знаю точно. А зачем тебе?

Гарри заколебался. Он рассказал и Андромеде, и Сириусу о свой встрече с родителями, но описал это так, будто попал под проклятие, отправившее его в своего рода магическую кому. К счастью, они не стали расспрашивать, но ему теперь приходилось осторожнее подбирать слова.

— Просто, когда я... э... встретился с родителями, они посоветовали, чтобы кто-то из вас сводил меня в Зал пророчеств в Отделе тайн. Вот я и спрашиваю, можете ли вы просто это сделать, или будут какие-то проблемы.

Андромеда выглядела задумчивой. Сириус — почему-то рассерженным

Прежде чем Гарри успел спросить, что его рассердило, в дверь громко постучали. Андромеда встала и пошла открывать.

— Что случилось, Сириус? — спросил Гарри, когда они с крёстным остались наедине.

— Было пророчество о тебе, — ответил Сириус, всё ещё хмурясь. — Джеймс и Лили начали скрываться именно из-за него. Должно быть, они говорили о нём.

— Пророчество обо мне? — осторожно переспросил Гарри. — И о чём там говорилось?

— Не знаю. Но, видимо, о чём-то связанным с Волдемором. Я сам попросил Джеймса и Лили не говорить мне, — сказал он с сожалением. Очевидно, он всё ещё вспоминал, как подвёл их, не став Хранителем тайны.

— Бродяга, я же говорил, что они тебя не винят, помнишь?

Сириус улыбнулся:

— Да. Сходим посмотрим, чего Меда так задержалась?

Однако делать этого не пришлось, потому что Андромеда вернулась в гостиную. Её глаза чуть опухли, и она всхлипывала. Гарри мгновенно насторожился: он ни разу не видел Андромеду плачущей.

— Что такое, Меда? — встревоженно спросил Сириус, вскакивая.

— Кто это был? — добавил Гарри, тоже вставая.

— Это была я.

* * *

Люциус Малфой с трудом встал на ноги, боясь в любую секунду упасть. К счастью, опираясь на трость, он сумел доковылять до двери спальни. Дрожащей рукой повернув дверную ручку в виде змеиной головы, он зашёл внутрь, рухнул на кровать и судорожно вздохнул.

Потеря палочки и четырёх Пожирателей в одну ночь разъярила Тёмного Лорда как никогда прежде. И, увы, Люциус стал его персональной грушей для битья, в результате чего с трудом мог даже ходить. Конечно, ещё причиной могла быть потеря того трижды проклятого дневника, но что мог обычный дневник значить для кого-то столь могущественного, как Тёмный Лорд?

И во всём был виноват мальчишка Поттер. Он был корнем всех страданий Люциуса Малфоя. Не будь его сын столь некомпетентным, он мог бы попробовать добраться до Поттера через него.... но кто же знал, что Малфой может оказаться настолько туп?

Конечно, Люциус мог сказать, что Драко был не совсем его сыном, ведь Люциус был... гм... физически неподходящ для зачатия ребёнка. Он пытался убедить Нарциссу забеременеть от его брата Аракуса, но та отказалась. Аракус едва закончил Дурмстранг, и к тому же не нравился Нарциссе.

Отчаянно желая наследника, он похитил случайную ведьму, наложил на неё Империус и позволил Аракусу её обрюхатить, выставив это как подарок. После рождения Драко ведьма была убита, а сам Драко — усыновлён Люциусом и Нарциссой. Нарциссе, которая не одобряла план с начала и до конца, Люциус соврал, что просто стёр девушке память и отпустил. Но на деле он не мог позволить этому секрету выплыть наружу, никогда и ни за что. Ему нужен был наследник, так или иначе (Аракус не подходил, потому что уже был наследником семьи его матери).

Отмахнувшись от мыслей о своём на самом деле не сыне, он продолжил думать о Гарри Поттере. Возможно, всё же был способ заставить его заплатить за содеянное?

* * *

— Это была я.

Гарри и Сириус резко повернулись к новоприбывшей. Та была одета в чёрную кожаную куртку, тёмно-синие джинсы и тяжёлые чёрные сапоги. Сейчас она могла бы сойти за близняшку Андромеды... если бы не ярко-розовые волосы и лукавая улыбка, игравшая на лице.

— Дора, — прошептал Гарри.

Тонкс улыбнулась ещё шире и сделала шаг к нему. Когда они заключили друг друга в сокрушительные объятия, её лицо снова стало таким, как обычно.

Этот момент ощущался горько-сладким. Оба они прошли через трудные времена порознь. Были разделены, когда нуждались друг в друге больше всего. А сейчас, через год, они вновь обнимали друг друга, и ни за что не желали отпускать. Гарри пытался без слов выразить в своём объятии, как ему её не хватало, и, похоже, она понимала.

Прошла, казалось, вечность, прежде чем они отпустили друг друга. Из глаз Тонкс текли слёзы, и Гарри ободряюще сжал её руку, ощущая, что и сам плачет. Как он мог не плакать? Он до сих пор не до конца верил, что она вернулась, что это был не сон, но решил, что сейчас не будет об этом думать.

Сириус безмолвно наблюдал за происходящим. То, как крепко они обнимали друг друга, напомнило ему Джеймса и Лили, и на мгновение он даже забыл, что одному было шестнадцать, а другой — двадцать, и она только что стала мракоборцем. Когда Тонкс повернулась к нему, он раскрыл объятия.

— Привет, Нимфи. Я скучал.

Он хмыкнул, когда она шутливо ткнула его в бок:

— Осторожней, Сириус, я теперь знаю кучу опасных проклятий.

Сириус драматически вскинул руки:

— О, да спасёт меня Мерлин от мракоборца Тонкс!

Тонкс рассмеялась вместе с ним, но всё равно ощутила некоторую радость, услышав, как он её назвал. Её мечты наконец сбылись.

Андромеда смотрела на свою дочь с широкой, полной гордости улыбкой.

— Хотя, — задумчиво продолжил Сириус, — Грозный Глаз-то тренировал не её, а Гарри. И кто из них в итоге более опасен?

— О, Грозный Глаз — настоящая легенда в академии, — сказала Тонкс. — Про него даже анекдоты рассказывают.

— Какие? — с любопытством спросил Гарри.

— Однажды василиск встретился взглядом с Грозным Глазом. И умер.

Сириус захохотал. Гарри и Андромеда засмеялись вместе с Тонкс.

— Не говорите никому, но это придумала Лили, — сказал Сириус, отсмеявшись.

— Правда? — удивилась Андромеда.

— Ага. Она, может, вела себя и не как Бузотёры, но готовности пошутить ей было не занимать. Мы, конечно, узнали это, только когда Сохатый сделал ей предложение.

Гарри улыбнулся, снова вспомнив встречу с родителями.

После ещё нескольких минут разговора Андромеда сказала:

— Ладно, думаю, Доре сначала стоит переодеться во что-нибудь поудобнее. Иди, дорогая.

Она мягко улыбнулась дочери. Та улыбнулась в ответ и побежала вверх по лестнице, споткнувшись на второй ступеньке.

— Кое-что никогда не меняется, — пробормотал Сириус с улыбкой.

* * *

— Заходи, Гарри.

Гарри, стараясь не нервничать, вошёл в комнату Тонкс. Он не заходил сюда со времени её отбытия, хоть и знал, что она бы не возражала. Комната была такой же, как он её помнил — беспорядочной и прекрасно отражающей личность владелицы.

— Как дела, Дора? — осторожно спросил он, усаживаясь на краешек кровати.

Несмотря на все усилия, он ощущал некоторую неловкость. Тонкс села рядом с ним и обняла его одной рукой, но, судя по всему, тоже чувствовала себя не в своей тарелке.

— И каким образом мы наедине чувствуем себя неловко? — со смешком спросила она через несколько секунд.

Это сломало какой-то невидимый барьер, и они одновременно заключили друг друга в объятия.

— Расскажешь мне, как прошло твоё третье испытание? А то я получила только записку от мамы: мол, ты победил, но был ранен. Кто-то надрал тебе задницу? — весело осведомилась Тонкс.

Гарри внутренне поёжился:

— Ну что тут сказать... мне пришлось проворачивать прямо-таки смертельный номер.

Тонкс рассмеялась и стиснула объятия крепче:

— Как же мне тебя не хватало, Гарри.

Её голос был полон мягкости и теплоты. Гарри чуть сжал её руку:

— Мне тоже. А ты совсем не изменилась.

— Ага. Ну так как всё прошло?

— А ты... не читала газету? — осторожно спросил Гарри. Он опасался того, что могло произойти после окончания его истории.

— Не-а. Нам не разрешали. А что случилось? — в голосе Тонкс послышалось беспокойство.

— Ладно, тогда начну с третьего испытания...

Через двадцать минут у Тонкс кружилась голова. Ей хотелось прибить Фаджа за всё, что он сделал. Хотелось плакать от того, что пришлось пережить Гарри. Хотелось затискать его до посинения за то, что он сделал с Волдемором. Но она вполне удовлетворялась тем, чтобы просто обнимать Гарри, утешая его.

Хотя мысль о том, чтобы затискать его до посинения... это звучало слегка двусмысленно.

— Дора? — услышала она его голос.

— А?

— Тебе противно быть рядом со мной?

Тонкс была поражена:

— С какого перепугу мне должно бы быть противно?

Гарри явно было тяжело об этом говорить, но наконец он выдавил:

— Я... убил кое-кого.

Тонкс шокированно уставилась на него:

— Что? Кого? Когда?

— На кладбище. Последователей Реддла. Они стояли ко мне спиной, и я... ударил им в спины. Просто взял и убил пару человек, меньше чем за минуту. Я теперь так же ужасен, как они, да?

Очевидно, он уже некоторое время носил в себе эту вину. Она притянула его ближе и поцеловала в щёку. В академии им рассказывали о вине, которую человек испытывал после первого убийства. Если у него была хорошая голова, эта вина могла быть очень сильной. И болезненной.

— Гарри, слушай меня: если бы ты не убил бы их, они бы убили тебя. Что бы ты предпочёл, быть живым или мёртвым? Волдемор не убивает из самозащиты, он убивает ради удовольствия. Ты совсем не похож на него, милый.

— Но я бил им в спины...

— Тогда они сами виноваты, что не следили за своими спинами. Ты просто воспользовался возможностью. Пожиратели отнюдь не против нападать сзади, и это я не в пошлом смысле.

Последние слова она произнесла с усмешкой, и с облегчением увидела, как Гарри слабо улыбнулся:

— И обязательно тебе было делать такую оговорку?

— Ну а что? Люди постоянно этим занимаются. Тебе тоже стоит попробовать, но лучше всё-таки не с Пожирателями.

— Фу! Ещё и часа не прошло с твоего возвращения, а ты уже снова!..

— Всегда готова помочь, — подмигнула Тонкс.

Гарри рассмеялся и ткнул её в плечо. Они снова обнялись и опустили головы на плечи друг друга. Тонкс размышляла об услышанном, и неожиданно вспомнила о первых словах Гарри касательно случившегося.

— Гарри, можешь сказать мне правду? — спросила она, чувствуя, как её сердце забилось быстрее.

— Конечно. О чём?

— Когда ты говорил о смертельном номере... ты подразумевал, что действительно умер?

Гарри опустил взгляд. О смерти и крестраже, что был внутри него, он не рассказывал никому. Но если он был и готов с кем-то поделиться, то с Тонкс.

Он медленно кивнул, избегая встречаться с ней взглядом. После долгого молчания он поднял взгляд, только чтобы увидеть её отвисшую челюсть. Она явно пребывала в шоке.

— Дора?

— Но... но как? Как ты выжил? — наконец прошептала она

— Помнишь, я говорил тебе о крестражах?

Она кивнула.

— Я был одним из них.

Теперь она окончательно потерялась. Её драгоценный Гарри... был частью этого ублюдка Волдемора?

— Не понимаю...

— Когда его Авада отрикошетила в него годы назад, она оторвала кусок его души. Его тело было уничтожено, и кусок притянулся к единственному живому существу поблизости.

— Тебе.

— Да, мне.

— И что с ним случилось?

— Он высасывал у меня магию, словно пиявка. И когда Волдемор попал в меня Убивающим на кладбище, этот крестраж оказался уничтоженным. Меня чуть не вырвало, когда я узнал, что этот уродливый младенец был внутри меня.

— Уродливый младенец внутри тебя? Мерлин, совсем как в той истории! — неожиданно сказала она с усмешкой.

— Какой истории?

— Да я однажды прочла историю, где после секса забеременела не девушка, а парень. Гестия сказала, что в жизни такой дичи не читала, но вот, пожалуйста. Ты был почти мамой!

Гарри стал красным как помидор:

— Не был! У меня вообще не было секса!

— Какое отважное признание, — раздался новый голос.

Гарри застонал, увидев заглядывающего в дверь Сириуса. Очевидно, последний возглас привлёк его внимание.

— Сириус, уйди!

— Чтобы у тебя наконец состоялся секс? — осведомился Сириус.

— Ага, — ответила Дора. — К твоему сведению, Гарри не любит сзади.

Сириус расхохотался и направился прочь. Тонкс с улыбкой повернулась к пунцовому Гарри.

— Ты уже закончила надо мной издеваться? — простонал он.

— Почти.

С этими словами она лукаво улыбнулась, взяла его лицо в ладони и прижала свои губы к его.

Её губы были мягкими, тёплыми и восхитительными. Он ощущал вкус её губной помады и вкус... её самой. Это было невероятное ощущение. Он осторожно ответил на её поцелуй, наслаждаясь каждым мгновением.

Скорее, чем бы ему хотелось, поцелуй завершился, и Гарри снова покраснел.

— О-о, кому-то понравилось! И ты был неплох, кстати. Много практиковался? — подколола она.

— Ага. Но только для тебя, — сумел парировать он.

К его немалому удивлению, Тонкс слегка покраснела:

— Ладно, а теперь прекращай так лыбиться, а то люди подумают, что мы и вправду перепихивались, — она ткнула его в бок. — Надеюсь, в этом ты всё же не практиковался?

Гарри лишь ошалело покачал головой. Она была невероятна. И замечательно целовалась. Пусть ему и не с кем было сравнивать, но он был уверен, что лучше быть не может.

— Зачем ты это сделала, Дора? — тихо спросил он.

В глубине души он знал, что рано или поздно она влюбится в другого парня, и он сам для неё будет лишь другом.

— Потому что могу, — просто ответила она.

Гарри решил оставить эту тему. Возможно, он и признался сам себе, что полюбил её, но не был уверен, что сможет признаться в этом ей. Он даже не знал, было ли это правдой.

Некоторое время они сидели молча, пока Тонкс снова не заговорила:

— Гарри?

— А?

— Ты говорил, что сказал Волдемору, что уничтожил его дневник, да?

— Ага, — он коварно усмехнулся. — Люциус Малфой может за это потерять пару-тройку конечностей.

Она хмыкнула:

— Но ведь теперь он знает, что ты знаешь о его крестражах. Ты говорил, что знаешь, где они находятся, но вдруг он теперь их перепрячет?

Гарри снова усмехнулся, вспомнив проведённое с родителями время. Идея Лили всё-таки была замечательной.

— О, Дора, я даже надеюсь, что он попытается проверить свои крестражи. Это будет крайне весело!

Тонкс растерянно посмотрела на Гарри, который, заметив её выражение лица, опять начал смеяться.

Она испустила раздосадованный вздох, уже в который раз подумав: "Этим двоим нужно объясниться друг с другом". Но, увы, Сьюзен не знала, как заговорить с Тонкс о её чувствах к Гарри, не выглядя лезущей не в своё дело. Да, Тонкс была её подругой, но ещё она была старше...

— Она ни разу не рассказывала тебе о своих прошлых... романах? — осторожно и с надеждой спросил Гарри.

Сьюзен поморщилась:

— Иногда рассказывала, но в основном не слишком приятные вещи. Обычно она объясняла, каких парней стоит избегать, а каких даже удостоить парочки сглазов. Ей ведь зачастую не везло на свиданиях, Гарри... и она ни разу не рассказывала мне о своих чувствах к парням. Извини, но тебе придётся справляться самому.

— Не волнуйся, Сью, я уже примерно знаю, что делать. Просто искал более простой путь, — грустно сказал Гарри.

Он вполне мог представить себе реакцию Доры на его заявление о любви к ней. Она бы сказала, что на четыре года его старше, что ничего не хотела сказать теми поцелуями, и что ему стоит найти более подходящую девушку. Она бы не захотела ранить его чувства и заверила бы, что видит его как очень дорогого друга...

— Не накручивай себя, Гарри. Я знаю, как много она для тебя значит, и поэтому не говорю, что, если она не ответит на твои чувства, тебе стоит попробовать с другими. Насколько я её знаю, она будет готова дать тебе хотя бы шанс, но если даже и нет, она будет твоим другом, пусть это и будет слегка неловко...

— Сью, ты заговариваешься.

Сьюзен покраснела и отвела взгляд от улыбавшегося Гарри:

— Извини. Просто я не могу тебе помочь, и от этого мне как-то...

— Не переживай. Ты мне вполне помогла. Теперь я знаю, что должен справиться с этим сам, и уверен, что справлюсь.

Сьюзен улыбнулась.

* * *

— Ты уверен, что нам стоит?..

— Что ты имеешь в виду? Ты хочешь ослушаться приказа? — сердито спросил другой.

— Нет, конечно нет, но давай посмотрим правде в глаза: какова вероятность, что мы справимся? — спросил первый.

Лицо второго застыло. Он, в отличие от первого, был преисполнен решимости выполнить задание.

— Тогда тебе стоило остаться дома.

— Может, и стоило, — пробормотал первый. Второй бросил на него презрительный взгляд.

Молча войдя в огромную пещеру, они начали искать цепь, призывавшую лодку. На этой лодке они должны были доплыть до островка в середине освещённого тускло-зелёным светом озера. Такие им дали инструкции.

* * *

— Не скажу, что удивлён, — заметил Сириус. — Учитывая, что Волдемор твёрдо настроен тебя сцапать, я ожидал чего-то подобного. Впрочем, утешение слабое.

Андромеда выглядела так, будто страдала от приступа головной боли; во взгляде Тонкс виднелась сталь. Только Гарри сохранял на лице нейтральное выражение: он, как и Сириус, был готов к такому. И, в отличие от Сириуса, знал, что нужно сделать. Мешала ему лишь невозможность колдовать вне Хогвартса.

— Нам нужно уничтожить его, — неожиданно сказала Андромеда.

— Зачем? Это ничего не изменит, — тоскливо сказал Сириус.

— Неважно. Важно то, что Волдемор захочет узнать содержание, ведь, насколько нам известно, он не знает его полностью. Мы не должны потерять это преимущество.

Поразмыслив несколько секунд, Сириус наконец кивнул и направил палочку на стеклянный шарик:

— Редукто!

* * *

— Директор! Профессор Дамблдор!

Альбус Дамблдор повернулся к запыхавшемуся Артуру Уизли.

— Добрый вечер, Артур. Шербет-лимончик? — он подвинул миску с конфетами к нему.

— Нет, спасибо. Понимаете, я стоял на страже с сегодняшнего полудня, и из любопытства пошёл посмотреть на сами-знаете-что, и... оно исчезло!

Лицо престарелого волшебника мгновенно приобрело серьёзное выражение:

— Что? Когда ты это обнаружил?

— Несколько минут назад.

— Кто стоял на страже до тебя?

— Никто, директор, тогда там были невыразимцы. Вы сказали, что в этот период охрана не требуется.

— Да, я помню. Благодарю за то, что сразу же известил меня. Я займусь этим, а ты можешь идти, — Альбус кивнул на дверь, и вскоре Артур Уизли покинул комнату.

Когда дверь закрылась, директор послал Патронуса хогвартскому зельевару, сообщив, что им срочно нужно было поговорить. Через полминуты в комнате возник недовольный Северус Снегг:

— Надеюсь, у вас есть весомые причины отрывать меня от дел, директор. Я...

— Северус, пророчество исчезло.

Наступило неловкое молчание. Раздражение на лице Снегга медленно сменялось шоком. Тёмный Лорд не стал бы покидать своё нынешнее убежище, чтобы добыть пророчество: он ясно обозначил, что некоторое время планировал действовать скрытно, позволяя Министерству создать у людей ложное ощущение безопасности.

— Тёмный Лорд не сделал бы этого, — наконец сказал он.

— Но ты ведь сам говорил, что он жаждет его заполучить, — возразил Дамблдор.

— Да, говорил. Но он хотел сделать это через Поттера, а не сам. Он обнаружил, что у него с мальчишкой есть связь, и планировал использовать её. Хотя он упоминал, что в последнее время испытывал проблемы с обнаружением этой связи.

— Возможно, Андромеда начала учить Гарри окклюменции, — предположил Дамблдор.

— Ну серьёзно, директор, — осклабился Снегг. — У мальчишки нет ни капли сосредоточенности разума для обучения окклюменции. А уж тем более я не верю, что он может блокировать попытки Тёмного Лорда.

— Северус, я уже имел возможность убедиться, что, если Гарри твёрдо намерен что-то сделать, он свернёт горы, чтобы достичь этого. Увы, подобную решимость он испытывает лишь тогда, когда чувствует себя под угрозой.

— Тогда, может, взять пару его друзей в заложники, чтобы малость его подстегнуть? — с сарказмом осведомился Снегг.

— Если ты готов так поступить с тем, кто успешно одолел дракона и сжёг палочку лорда Волдемора — пожалуйста. Я же поостерегусь рисковать.

Зельевар фыркнул.

* * *

Подросток, о котором шла речь, в данный момент действительно с трудом сосредотачивался. Тонкс рассказывала Сьюзен о пророчестве и крестражах. Получив кивок от Гарри, она рассказала и о его "первой смерти". Гарри глубоко доверял Сьюзен и чувствовал, что не мог скрывать от неё нечто столь важное.

Однако блуждали его мысли не поэтому. Тонкс была одета в свой облегающий кожаный жакет, который возмутительно великолепно подчёркивал её груди. Гарри очень старался не задерживать на них взгляд, но всё равно заметил, как Сьюзен послала ему понимающую усмешку.

— ...но он не рассказал мне, каким образом. Объяснишь, Гарри? — спросила Тонкс.

— А? — красноречиво спросил он, пытаясь собраться с мыслями.

Тонкс возвела очи горе:

— На мою грудь ты сможешь полюбоваться и позже, Гарри. Я никуда не ухожу.

— Что... но я не... почему... ты... — забормотал Гарри, густо краснея. Сьюзен откровенно захихикала, и он попытался прожечь её взглядом.

— Ага, конечно. Тебя просто очень заинтересовал мой жакет. А теперь расскажи нам, как именно ты узнал о других крестражах и том, где она. Потом сможешь вернуться к созерцанию предметов моей одежды, — при последних словах она подмигнула.

Постаравшись не обращать внимания, Гарри принялся объяснять:

— С той самой ночи, как Волдемор попытался меня убить, он был бестелесным. Мама считает, что дух не может создать крестраж, так что я долгое время был его последним. Каждый крестраж когда-то был частью его, и тот, что во мне, знал всё то же, что и сам Волдемор. Мама сумела извлечь из него информацию о местонахождении и защите прочих крестражей, и они с папой сумели оставить для Тома несколько неприятных сюрпризов, если тот решит проверить. Но лучше всего то, что после создания целых семи крестражей он не сможет создать ещё. Это буквально разорвёт его на куски.

Наступило молчание. Девушки осмысливали услышанное.

— Ну и ну. Ты не преувеличивал, сказав, что всё это довольно мрачно, — наконец сказала Сьюзен. Гарри лишь сухо улыбнулся.

Позднее в тот же день, когда Сьюзен уже ушла, к Тонксам пожаловал неожиданный посетитель. Альбус Дамблдор, как заметил Гарри, выглядел весьма напряжённым. Он не стал тратить время на любезности вроде разговоров о погоде и всеобщем благе, а лишь обменялся со всеми краткими приветствиями и спросил Гарри, болел ли у того шрам. Гарри ответил отрицательно, и тогда Дамблдор спросил, начала ли Андромеда учить его окклюменции. На этот вопрос Гарри ответить не успел, потому что Андромеда вмешалась и сообщила, что да, она давала ему уроки. Явно обрадованный, Дамблдор затем попросил Гарри и Тонкс выйти из комнаты, и уединился с Андромедой и Сириусом под чарами приватности.

— Как думаешь, почему Андромеда соврала про уроки? — спросил Гарри Тонкс, когда они оказались в его комнате.

Та пожала плечами:

— Хотела бы я сама знать. Но уверена, у неё есть хорошая причина.

Гарри рассеянно кивнул. Он наконец приучил себя не пялиться на Тонкс, но всё равно не мог разобраться со своими чувствами к ней. Гриффиндорец в нём требовал немедленно признаться ей в любви, а более осторожная часть рекомендовала свернуться калачиком и помереть в каком-нибудь укромном уголке. Краем глаза он видел, как она накручивает на пальцы несколько прядей своих фиолетовых волос, смотря в никуда. Какой же милой она выглядела!

Стук в дверь вырвал обоих из их мыслей. Через мгновение в комнату вошла Андромеда, за которой следовал хмурый Сириус.

— Чего он хотел? — спросила Тонкс.

— Хотел узнать, знает ли Гарри что-нибудь о пророчестве, — ответила Андромеда. — Похоже, Орден охранял его, и они обнаружили его исчезновение.

— Какой Орден? — спросил Гарри.

В этот раз ответил Сириус:

— Орден Феникса — тайная группа волшебников и ведьм, возглавляемая Дамблдором. Они стараются бороться с Волдемором, пока Министерство занято битьём баклуш.

— О. Звучит здорово. А кто в нём состоит?

— Я в прошлый раз состоял, вместе с твоими родителями и родителями Невилла. Но там было и много других, тот же Грозный Глаз.

— А ты, мам? — спросила Тонкс.

Андромеда покачала головой:

— Нет. Меня приглашали, но я отказалась.

К счастью, никто не стал спрашивать её о причинах.

— Дамблдор хочет мой дом, — сказал Сириус, снова нахмурившись.

— Он хочет твой дом? — недоверчиво переспросила Тонкс.

— Да нет, не в собственность. Он спросил разрешения использовать его как штаб-квартиру для Ордена. Это будет значить, чтобы там постоянно будет кто-то из его членов. Знаю, Дженнифер жаловаться не станет, но и вряд ли она будет рада. Честно говоря, я и сам не обрадуюсь, если по моему дому постоянно будут мотаться всякие странные личности.

— Ну так откажи, — предложил Гарри наиболее очевидный вариант. Андромеда согласно кивнула.

Сириус вздохнул:

— Я могу отказать, но, боюсь, тогда он будет бросать на меня те глубоко разочарованные взгляды, которые я терпеть не могу. Вслух он, может, ничего и не скажет, но вполне может заставить меня почувствовать, что я не беру на себя ответственность...

— Ну, я думаю, он и сам не слишком справился с ответственностью, когда тебя бросили в Азкабан, — перебила его Тонкс. — Не проверил, действительно ли член его драгоценного Ордена виновен. Так что какое тебе дело до его разочарования? Ты имеешь ничуть не меньшее право быть разочарованным в нём.

На лице Сириуса появилась задумчивость.

— А ведь метко замечено, — наконец сказал он Андромеде.

Та возвела очи горе:

— Я тебе уже два года говорю, что Дора — умница.

У Сириуса хватило такта, чтобы выглядеть пристыженным:

— Ну, наверное, я должен был услышать это из других уст.

Андромеда с улыбкой покачала головой, а Гарри наконец задал занимавший его вопрос:

— А почему вы сказали, что давали мне уроки окклюменции?

— А, это. Ты рассказал Дамблдору о своей встрече с Джеймсом и Лили? — спросила Андромеда, и Гарри покачал головой. — Я думаю, он что-то подозревает. Если бы ты сказал, что твой шрам просто прекратил болеть, его подозрения бы только укрепились. А я не слишком доверяю ему; кто знает, как он поступит, чтобы всё сложилось согласно его плану.

— А что вы сказали ему о пророчестве? — спросила Тонкс.

— Что мы утащили его из Министерства, и Орден ничего не заметил, — с усмешкой ответила Андромеда.

— То есть чистую правду, — подмигнул Сириус.

* * *

— Какие у тебя новости, Люциус? — спросил Волдемор тяжело опиравшегося на трость Малфоя.

— Милорд, двое посланных вами Пожирателей должны были отчитаться ещё вчера. Но ни один из них пока не вернулся, и округа так же пустынна, как прежде.

— Очень хорошо, — произнёс Волдемор. Он не был до конца уверен, что это означало. Возможно, этих бесполезных рекрутов утянули жившие в озере инферналы? Или они просто сбежали?

Отсутствие ярости в голосе хозяина подарило Люциусу некоторую надежду. Возможно, двое свежеиспеченных Пожирателей и не должны были вернуться, то есть миссия оказалась успешной, и значит, Тёмный Лорд мог проявить милосердие...

— Круцио!

А может, и нет.

* * *

Ему было почти больно. Она была совсем рядом. Сидела в кресле, напевая какой-то знакомый мотивчик и смотря в открытое окно на тёмное небо; её пальцы постукивали по подлокотникам. Она выглядела беззаботной, довольной и прекрасной, и он то и дело бросал на неё взгляды поверх книги, которую пытался читать.

Иди скажи ей!

Но она посмеётся надо мной.

Она не станет смеяться. В худшем случае она вежливо откажет.

Не слишком утешающая мысль.

Голоса в его голове продолжали спорить. Он не знал, поставить ли их дружбу на кон и рассказать ей всё, или же довольствоваться тем, что имел, и попытаться похоронить свои чувства в глубине души.

Как же мило она выглядела, когда так покусывала губы... И он помнил, насколько чудесными те были на вкус...

Возможно, она ждёт от тебя первого шага. Может, ты ей нравишься?

Она закончила академию мракоборцев, и ей нравится шестнадцатилетний парень, который ещё учится в школе?

Ты многое для неё значишь.

Да, как друг.

Отрасти себе уже яйца!

Отрасти себе уже мозги!

От этого мысленного спора у него начинала болеть голова. Он силой заставил себя сосредоточиться на учебнике арифмантии, который читал.

Закон Вильяма гласит, что если заклинатель вкладывает в заклинание сильные, уместные эмоции, данное заклинание будет сильнее. Связь между эффектами заклинания и эмоциями за ним описывается с помощью руны Ульг. Если эмоция сильнее...

Мои эмоции определённо сильнее. Посмотреть только на неё!

Да, посмотри на неё! Воспользуйся шансом!

Но она старше меня.

И что с того?

— Э... Дора, — позвал он, не в силах больше терпеть.

Она чуть вздрогнула от неожиданности:

— М-м-м... да?

И что теперь?

Скажи ей!

Ты чокнулся?

Просто сделай это.

Но я боюсь.

Бояться — это нормально.

Но я же гриффиндорец. Почему я боюсь?

Храбрость не означает отсутствия страха. Храбрость — это когда ты знаешь, что есть что-то важнее страха.

Ну прекрасно. Мой собственный мозг подбадривает меня пафосными фразочками.

— Гарри?

— А?

— Ты хотел что-то сказать? — с любопытством спросила она, смотря на его перепуганное лицо.

— Э-э...

Он не был уверен, что делать, так что просто подошёл к ней ближе. Ему не хотелось вести этот разговор громко.

— Гарри, у тебя что-то случилось? — в голосе Тонкс прозвучало беспокойство.

Она так заботится обо мне. Что, если это разрушит нашу дружбу?

Не разрушит. Просто скажи.

— Нет. Просто... я хочу кое-что тебе сказать. Можешь пообещать не смеяться? — выпалил он, почти сразу отвесив себе мысленный пинок.

— Я постараюсь. Если только это не будет прямо уморительным, — сказала она с усмешкой.

О Мерлин, как же она прекрасна...

— Твои волосы сегодня здорово выглядят.

Повисло неловкое молчание.

— Ну... спасибо. Но почему я должна над этим смеяться? — озадаченно спросила она.

— Я... я не это хотел сказать. На самом деле я хотел сказать, что ты очень красива, и... и я думаю, что влюблён в тебя.

Ну вот и всё. Конец.

Ещё нет.

Тонкс выглядела так, будто в неё попали парализующим заклинанием. После двадцати мучительно долгих секунд она издала слабый смешок:

— Ты... ты же шутишь, да?

Лишь с трудом Гарри сумел не съёжиться. Она всё-таки засмеялась. Он уже почти готов был сказать, что пошутил.

— Нет. Прости, Дора, я не должен был этого говорить. Ты, наверное... мммф!

Он был прерван на середине предложения, когда она одним шагом оказалась рядом и впилась в его губы жарким поцелуем.

Когда поцелуй наконец завершился, он чувствовал головокружение. Вкус её губ всё ещё оставался на его собственных, и он слабо улыбался.

Такой реакции он не ожидал. Возможно, надеялся, но точно не ожидал. С другой стороны, он имел дело с Дорой. Она сама говорила, что поцеловала его лишь потому, что могла. От этой мысли улыбка увяла.

— Дора? — прошептал он. На таком расстоянии он мог видеть все детали изгиба её губ.

Её улыбка тоже увяла, когда она поняла, что будет дальше. Она не знала, что говорить или что делать. Слова Гарри оказались настолько неожиданными, что она подействовала импульсивно, кинувшись на бедного парня. Но теперь сомневалась, правильно ли поступила. Вдруг она перепутала подростковую похоть с настоящей любовью? Ведь она столько раз обнимала или целовала его, и надевала обтягивающую одежду... но для того, чтобы поддразнить. Она вообще любила заигрывать с людьми.

Не то чтобы она думала, что Гарри слишком мал. В свои шестнадцать лет он был на голову лучше многих из тех, с кем она прежде встречалась. Он был добрым, милым, забавным и удивительно благородным. И, что особенно важно, она была ему дорога. Именно она, не её внешность. И это было хуже всего.

Он, вероятно, сказал то, что сказал, потому что считал её привлекательной (мысль была до странного приятной) и знал не так уж много девушек, которые действительно видели в нём прежде всего Гарри, а не Мальчика-Который-Выжил. Как он сам говорил, Сьюзен он воспринимал скорее как сестру, Гермиона его не привлекала, а с Ханной встречался Невилл. Что оставляло только её. То есть, скорее всего, он действовал из отчаяния, подогретого бурлящими внутри него гормонами.

— Дора, ну скажи что-нибудь, — жалобно попросил он.

Она начала паниковать. Что ей было говорить? Сказать ему, что она для него слишком стара? Или что он путал похоть с любовью?

— Слушай, Гарри... возможно, ты не до конца это продумал. Ведь...

— Я понимаю, Дора. Я слишком мал, — в его голосе прозвучала такая горечь, что у неё заныло сердце. — Я понимаю, — он говорил подчёркнуто ровно, но ему явно приходилось стараться, чтобы голос не задрожал.

— Нет, милый, дело не в этом. Да, я на четыре года старше, и ты вполне мог бы встречаться с девушкой, которая ещё ходит в Хогвартс, а не со мной. Но я не об этом, — одновременно она невербально наложила чары приватности на комнату. Никто не должен был услышать этот разговор.

— Ну тогда скажи, в чём дело, — он повысил голос, а его губы чуть дрогнули. — Потому что я знаю, что не найду никого лучше. Никто из девушек в школе не знает меня так, как ты. Они — не те, с кем бы я хотел встречаться. Я сказал это, потому что ты понимаешь меня и так много для меня значишь! Скажи, почему ты думаешь, что я не продумал, ведь, поверь, я очень много думал, прежде чем об этом заговорить!

Она не вздрогнула, когда его голос поднялся почти до крика. Вместо этого она разозлилась:

— Потому что ты ещё слишком мал! Не для меня, а просто мал для понимания того, о чём говоришь! Тебе нравится меня разглядывать и целоваться, но это не означает, что ты влюблён в меня! Это называется похотью.

— Похотью?! — воскликнул он, и Тонкс чуть отшатнулась. Она, конечно, знала о некоторой вспыльчивости Гарри, но в её присутствии он ещё никогда не был так разгорячён. — Я прекрасно знаю, что такое похоть! Но когда я думаю о тебе, я думаю не о девушке с шикарной грудью или чем-то таким. Я думаю о девушке, которая обнимала меня и утешала в трудные моменты, которая показала мне, что такое семья. Думаю о молодой женщине, на которую всегда могу положиться, такой весёлой и милой. Ты очень красива, Дора, но для меня важнее всего то, насколько ты замечательная.

Его голос становился тише, и последние слова он почти прошептал. Она с изумлением смотрела на него. Она сама не знала, почему пыталась найти другую причину его словам, и какая-то часть её разума предполагала, что она просто боялась возможных последствий.

— Я... я понимаю, Гарри... но не знаю... я просто боюсь, что если что-то пойдёт не так, я потеряю такого чудесного друга, — призналась она.

Гарри слабо засмеялся:

— Не волнуйся, Дора. Если тебе нравится кто-то другой, или тебе просто не нравлюсь я, можешь просто об этом сказать. Знаю, мне не стоило тебе говорить, ведь теперь мы не сможем быть как прежде, как бы ни старались.

Она понимала его правоту, и не могла придумать никаких контраргументов. И наконец всё-таки решилась:

— Ладно... тогда как насчёт того, чтобы завтра сходить на свидание?

К её приятному удивлению, в этот раз вперёд ринулся Гарри. По силе его поцелуя она сразу поняла, насколько он обрадовался такому ответу.

* * *

Мужчина в тёмно-синей мантии хмуро оглядел строение перед ним. Дом выглядел точно так, как он и представлял себе дом состоятельной дамочки без особого вкуса. Не желая тянуть время, он постучал в дверь.

Через несколько секунд та открылась, и на пороге появилась Рита Скитер:

— Да? Кто вы такой?

Не отреагировав на неучтивость, он просто представился. Это мгновенно заставило журналистку расплыться в улыбке и пригласить его внутрь.

— Как я могу вам помочь, мистер...

— Завтра мой клиент проводит пресс-конференцию. Вы приглашены, — коротко сказал он.

Глаза Скитер округлились:

— Это замечательно! И после конференции я бы с радостью взяла приватное...

— В настоящий момент мой клиент не желает давать никаких интервью. И в любом случае сомневаюсь, что у вас получится, ведь там будут журналисты со всего мира.

Скитер вытаращилась ещё сильнее:

— Мерлинова борода, о чём же будет эта конференция?

— Увидите. Начало в десять часов утра.

— А где он живёт?

— Там же, где вы в прошлом году пытались спрятаться в его ванной для шпионажа. Хорошего дня.

С этими словами он трансгрессировал прочь, оставив Скитер опешившей.

* * *

— Все репортёры будут через несколько минут. А ваши гости уже прибыли. Мне впустить их?

Получив разрешение, секретарь вышел из комнаты, и вскоре в неё вошли гости.

Закрыв за собой дверь, новоприбывшие быстро обменялись приветствиями и любезностями. Они выглядели напряжёнными, но и полными решимости.

— Давай закончим с этим.

— Пошли.

* * *

— Дамы и господа, конференция, на которую вас пригласили, проводится тремя людьми. Один из них, как вы, очевидно, знаете, — Виктор Крам. Двое других — Флёр Делакур и Седрик Диггори. До начала конференции хочу предупредить: любые вопросы об их личной жизни вынудят нас удалить вас из помещения.

Игнорируя раздавшиеся протесты, секретарь продолжил:

— А теперь поприветствуйте мистера Крама, мисс Делакур и мистера Диггори!

Грянули аплодисменты, и троица, выглядевшая весьма серьёзной, вошла в комнату. Они заняли три пустых кресла, и Флёр с Седриком перевели дыхание. Виктор был куда более привычен к прессе, и сохранял на лице своё обычное насупленное выражение.

— Просим вас воздержаться от вопросов, пока не будет озвучено разрешение. Но могу заверить, шанс задать вопросы получит каждый.

С этими словами секретарь сошёл с возвышения, и со своего места поднялась Флёр. Она практиковалась в английском с того самого момента, как Виктор впервые поделился с ней идеей через совиную почту.

— Приветствую всех. Полагаю, все вы задаётесь вопросом, зачем мы собрали вас здесь, и скоро вы это узнаете. Как вам наверняка известно, мы трое участвовали в недавно проводившемся Туг'нире Трёх Волшебников, вместе с 'Арри Поттером. За время Турнира мы успели неплохо узнать его, и эта конференция во многом будет о нём.

Она перевела дыхание:

— Британская пресса утверждает, что 'Арри — ищущий славы лжец, и я не сомневаюсь, что за этим стоит ваше Министерство. И мы бы хотели сообщить вам кое-что такое, что опровергнет подобные заявления, — она сделала паузу. — Из того, что мы узнали от него и других, мы можем гарантировать, что Сами-Знаете-Кто действительно ве'гнулся, и 'Арри просто говорит правду.

После её слов в помещении поднялся гвалт. Флёр молча села обратно в кресло. Но шум мгновенно стих, когда заговорил Виктор Крам:

— Она права.

Журналисты подались вперёд, не желая упустить ни единого слова настоящей звезды конференции.

— Она права, потому что я знаю правду. Я видел всё. Видел даже то, как британский министр магии уничтожил свидетельства. Гарри схватил Питера Петтигрю, но того поцеловал дементор, прежде чем его могли допросить.

Одна из репортёров, светловолосая ведьма, подняла руку. Крам кивнул ей.

— Аманда Ларрсон, мистер Крам. Когда вы говорите, что видели это, вы подразумеваете, что видели, как Поттер доставил Петтигрю?

— Нет, в тот момент меня там не было. Я тогда был в Хогсмиде.

— Тогда что вы видели?

— Я видел, как вернулся Сами-Знаете-Кто. Гарри и я держали Кубок вместе, и тот оказался порт-ключом, который неожиданно кто-то активировал. Нас перенесло на кладбище, где Пожиратель смерти швырнул в меня Убивающее проклятие. Но Гарри спас меня, швырнув на землю. Затем я трансгрессировал в другое место.

Робкого вида мужчина поднял руку, и, едва Крам кивнул, спросил:

— Если вы трансгрессировали оттуда, то как увидели Сами-Знаете-Кого?

— Я не говорил, что отправился совсем в другую область. Я трансгрессировал за кусты неподалёку, чтобы посмотреть, смогу ли я как-то помочь Гарри. К сожалению, его связали, и тот же Пожиратель, что пытался меня убить, взял у него кровь. Используя её, вместе с костями отца Сами-Знаете-Кого и одной рукой Крауча, он провёл некий тёмный ритуал, и Сами-Знаете-Кто... возродился, — при последних словах он еле заметно поёжился.

— Вы не попытались остановить его? — с надеждой спросил репортёр из Германии.

Крам недоверчиво посмотрел на него:

— Вы ожидали, что я стал бы драться с Сами-Знаете-Кем? Нет, я, конечно, очень признателен, что вы столь высокого мнения о моих способностях...

Репортёр явно смутился.

— А что произошло дальше, мистер Крам? — спросила тощая женщина.

— Он призвал своих Пожирателей смерти и стал пытать Гарри Круциатусом, — продолжил Крам, игнорируя возгласы и перешёптывания. Он заметил, как Флёр и Седрик поморщились. Когда он рассказывал им о событиях на кладбище в первый раз, Флёр даже плакала. — А затем наложил на него Империус, приказав ему молить о смерти. Но Гарри стал бороться с Империусом и сбросил его.

Теперь перешёптывания и возгласы превратились в настоящий гам:

— Он сбросил Империус Сами-Знаете-Кого?

— Немыслимо!

— Мерлинова борода, я и обычный Империус сбросить не сумею!

— И ему всего шестнадцать лет?

— ДА! — Крам повысил голос, привлекая внимание, и все снова замолкли. — Да, ему шестнадцать, и он сбросил Империус Сами-Знаете-Кого. Я сам не думал, что такое возможно, но это правда. Он даже сумел бросить в него несколько заклятий, но ему, очевидно, не хватало мощи и опыта Сами-Знаете-Кого.

Он сделал паузу, обдумывая, что говорить дальше. Лгать он не собирался, но некоторые вещи репортёрам слышать не стоило. Тут руку подняла Рита Скитер:

— Мистер Крам, вы утверждаете, что просто наблюдали, как бедного Мальчика-Который-Выжил пытают Тот-Кого-Нельзя-Называть и его последователи? И не сделали ничего, чтобы ему помочь?

— Да, — ответил Крам, не позволяя ни единому проблеску вины показаться на лице. — Я не попытался помочь ему, потому что не мог. Там было более двадцати Пожирателей и Сами-Знаете-Кто. Предприми я что-нибудь, и меня бы убили. В лучшем случае.

— А что случилось потом, мистер Крам? — спросил дородный репортёр из России.

— Некоторое время они обменивались заклятиями, а потом неожиданно оба рухнули наземь. Пожиратели бросились смотреть, что случилось с их хозяином, и Гарри, воспользовавшись возможностью, нанёс им удар сзади. Он достал двоих Пожирателей, сжёг руку Сами-Знаете-Кого, схватил Петтигрю, затем схватил порт-ключ и перенёсся обратно в Хогвартс. После этого я трансгрессировал в Хогсмид.

— Вы сказали "сжёг"? То есть он достал Сами-Знаете-Кого огненным заклинанием? — недоверчиво спросила темнокожая женщина.

— Именно. Гарри куда сильнее, чем обычный парень его возраста.

С этими словами он сел обратно в кресло, и с места встал Седрик.

— Поскольку у вас нет причин безоговорочно верить словам Виктора, мы воспользуемся вот этим, — он достал из кармана флакон с прозрачной жидкостью. — Это, как можно догадаться, Сыворотка правды.

С этими словами он влил три капли в рот Краму и подождал, пока взгляд того расфокусируется.

— Как твоё имя? — начал он, проверяя зелье.

— Виктор Павел Крам.

— Из всего того, что ты сказал на конференции, было ли что бы то ни было ложью?

— Нет.

— Значит, всё сказанное тобой было правдой?

— Да.

После этого Седрик достал из другого кармана антидот и дал его выпить Краму. На лице болгарина читалось облегчение.

— А откуда нам знать, что мистер Крам не принял, скажем, обычную воду? — осведомилась Рита Скитер.

— Можете при желании сами подняться сюда и принять зелье. Мы с радостью устроим вам демонстрацию. Возможно, даже узнаем у вас что-нибудь интересное, — с неприязнью ответила Флёр.

Судя по выражению лица Скитер, такая идея её не прельщала. Тем временем слово снова взял Крам:

— Итак, как вы теперь знаете, Сами-Знаете-Кто действительно вернулся, но вместо того, чтобы хотя бы провести расследование, британский министр магии пытается дискредитировать Гарри при помощи прессы, давая тем самым Тому-Кого-Нельзя-Называть фору. Мы искренне надеемся, что все объединятся против тёмных сил, чтобы вместе мы могли избавиться как от Сами-Знаете-Кого, так и его Пожирателей. Это всё. Спасибо за внимание.

Все яростно строчили заметки, а Рита Скитер тем временем снова заговорила:

— Мисс Делакур, а правда ли, что вы и мистер Диггори втайне встречаетесь...

Не успела она закончить вопрос, как активировавшиеся защитные чары вышвырнули её из комнаты.

— Ну, мы её предупреждали, — сухо заметил Крам.

* * *

Результаты пресс-конференции сказались почти сразу. По всему миру в газетах вышли статьи о возвращении Волдемора. Когда все узнали, что легендарный болгарский ловец под Сывороткой правды подтвердил то, о чём говорил Мальчик-Который-Выжил, поднялась настоящая буря.

Через несколько дней Фадж лишился поста министра, вместе со своим первым секретарём Амбридж. Как сообщил пожелавший остаться неизвестным работник ОтМП (на самом деле это была Амелия), Фадж планировал протолкнуть Амбридж на пост учителя защиты от Тёмных искусств в Хогвартсе. Статья в "Пророке", рассказывавшая об этом, не преминула отметить, что Амбридж завалила свои СОВ по защите. Гарри снова почитался как герой, и многие перешёптывались, что ему было суждено спасти волшебный мир от Волдемора, раз уж он одолел его уже несколько раз.

Новым временным министром магии стал Руфус Скримджер, но, как многие ожидали, скоро его должна была сменить Амелия Боунс.

Самому же Гарри не было до этого особого дела. Он просто радовался, что его друзья выступили в его защиту, и все теперь знали, что Волдемор вернулся. К резкому изменению отношения людей к нему он уже давно привык.

Желая добиться расположения Мальчика-Который-Выжил, Скримджер назначил на защиту Гарри мракоборца Тонкс, по сути, обеспечив ей своего рода отпуск. Она должна была сопровождать Гарри повсюду, и ни один из них ничуть не возражал. Памятуя о случившемся с ним на Турнире, Гарри даже было выдано разрешение на колдовство за пределами Хогвартса до совершеннолетия и предложено пройти уроки трансгрессии. Он научился ей за несколько часов, немало удивив инструктора, и получил лицензию.

Похоже, после всех трудностей, через которые ему пришлось пройти, жизнь наконец решила его побаловать.

Настроение Корнелиуса Фаджа пребывало сильно ниже плинтуса. Ещё пару недель назад он был министром магии, и почти всё шло так, как он хотел. А теперь он был опозорен, стал практически безработным, и даже боялся показываться на публике. И Руфус Скримджер не удовлетворил его просьбу о предоставлении защиты. Временный министр сухо объяснил, что мракоборцев не хватало даже для борьбы с Пожирателями смерти, и он не мог распылять их на подобные задания.

Порой Фадж хотел придушить Долорес за все её идеи, приведшие к его падению. Теперь он понимал, что ему лучше стоило прислушиваться к Амелии Боунс. По крайней мере, Амбридж пребывала почти под домашним арестом, и некоторые из отставных мракоборцев очень хотели с ней потолковать.

Дополнительно соли на рану подсыпал Дамблдор, указавший, что ничего этого бы не произошло, если бы он изначально прислушался к нему и Поттеру, и принял необходимые меры. Тогда бы его считали героем, а не идиотом. В последней отчаянной попытке сохранить своё место он даже отправился к Поттеру, надеясь заручиться поддержкой. Однако тот не пожелал даже слушать, велев ему убираться. Не обращая на это внимания, он начал умолять Гарри осознать, что может всё исправить, если тот только окажет ему поддержку. Вместо ответа Гарри сунул ему под нос вырезку из "Ежедневного пророка", в которой Фадж отметал все слухи о возвращении Волдемора и называл Гарри Поттера "заблуждающимся, ищущим славы ребёнком", а потом молча указал на дверь. Фаджу не оставалось ничего иного, кроме как уйти.

Так что он лишился всего, и министром стал Скримджер. В глубине души он понимал, что сам был виноват в произошедшем, но не хотел этого признавать. Порой он мечтал о том, как сам сразит Тёмного Лорда и снова станет героем, но понимал, что это просто глупая фантазия. Он был труслив, а его боевые навыки уступали даже навыкам среднего мракоборца, и уж тем более Того-Кого-Нельзя-Называть.

О Мерлин, как же он был жалок.

* * *

— Передай кетчуп, красавчик.

— Только если ты попросишь по-особенному.

Она наклонилась ближе и поцеловала его в губы.

— Так-то лучше, — подмигнул он, передавая ей бутылку кетчупа.

— Нахал, — хмыкнула она.

Они сидели в Макдональдсе, ужиная после трудного дня. Когда Гарри получил разрешение колдовать за пределами школы, они решили отправиться на охоту за крестражами. Пара дней ушла на подготовку; Андромеда немало знала о Тёмных искусствах, а Гарри знал о ловушках и чарах вокруг каждого крестража, так что, с помощью Сириуса и Тонкс, они скоро составили планы для всех крестражей. Они подозревали, что Волдемор мог поставить на страже Пожирателей, и поэтому решили отправиться под мантией-невидимкой. Это означало, что им пришлось разделить работу: Андромеда и Сириус отправились в лачугу Гонтов и достали кольцо, а сегодня Гарри с Тонкс совершили вылазку в пещеру, чтобы добыть медальон. Увы, похоже, их опередил в этом некий Р.А.Б.

— До сих пор не могу поверить, что мы прошли через всё это ради фальшивки, — пробурчала Тонкс.

Гарри понимающе кивнул. Уже одной атмосферы пещеры хватало, чтобы заставить почувствовать себя неуютно, а ловушки, которые им пришлось распутывать, сделали всё только труднее.

Войти оказалось довольно просто. Они поймали крысу и использовали её кровь, чтобы открыть проход. А потом им на пути попался чёрный кот.

— Кот? Каким макаром он сюда пробрался? — удивилась Тонкс и попыталась идти дальше, но Гарри дёрнул её назад:

— Стой! Не подходи к нему.

— Что? Почему?

— Помнишь, я говорил, что мои родители сумели поставить рядом с крестражами ловушки для Волдемора и его подпевал? Этот кот — как раз одна из них.

— Кот? Каким образом кот может быть ловушкой? — подозрительно спросила Тонкс.

— Это не простой кот, милая моя Нимми. Если ты попытаешься пройти мимо него, то лишишься конечностей, а потом тебя наверняка утащат инферналы. Если попытаешься использовать против него магию... лучше не знать о том, что тогда будет. Если Реддл лично сюда заявится, он не погибнет, ведь инферналы слушаются его приказов, но ему придётся ждать, пока кто-нибудь не отыщет его и не поможет. Только вот об этом месте почти никто не знает, — закончил Гарри с хищной усмешкой.

Тонкс хмыкнула и кивнула:

— Так как нам пройти мимо него?

— Попросить его отойти, — небрежно ответил Гарри.

Тонкс с подозрением посмотрела на него, затем повернулась к коту:

— Отойди в сторону.

Кот не шелохнулся.

— Ну и? — сердито посмотрела она на Гарри.

Тот с трудом сдерживал улыбку:

— Скажи "пожалуйста".

Тонкс возвела очи горе и снова повернулась к коту:

— О могучий кот, король Мяуляндии, пожалуйста, отойди в сторону и позволь мне и этому нахальному зубоскалу пройти!

Кот негромко мяукнул и направился куда-то в сторону, скоро скрывшись в темноте.

— Ну вот, легко и просто! — весело сказал Гарри, стараясь не обращать внимания на бежавшие по спине мурашки.

Тонкс показала ему язык и пошла дальше.

— Фу, что это за запах? — сморщила она нос через несколько секунд.

— Не знаю, — Гарри тоже сморщился. — Полагаю, кто-то попытался применить к коту магию.

Поёжившись, Тонкс нашарила невидимую цепь и начала вытягивать из озера лодку. Из воды показалась бледная рука, и она судорожно вздохнула.

— Просто инфернал, — успокоил её Гарри, обняв за плечи и наблюдая за тем, как рука погрузилась обратно в зеленоватую воду.

— Спасибо, — буркнула она, после чего, держа палочку наготове, вошла в лодку. — Давай быстрее.

Кивнув, Гарри наложил на лодку контрпроклятие, дав ей возможность перевозить сразу двоих. Он знал, что его магия была достаточно сильна, чтобы в противном случае её утопить.

Когда оба они сели, и лодка заскользила к островку в центре озера, Тонкс задала уже некоторое время донимавший её вопрос.

— А как твои родители поместили сюда кота? Они ведь... — она запнулась.

— Мертвы. Да, они мертвы, и не могут применять магию в смертном мире. Но разве я говорил, что они сделали это сами? Они просто подсказали мне идею и объяснили, как именно всё провернуть.

— То есть ты тут уже был? — удивилась она.

— Нет-нет, я тут впервые. Просто заклинание сработало бы из любого места. Я применил его ещё в Хогвартсе. Если бы я всё как следует продумал, я бы ещё диадему с собой прихватил... ну да ладно, давай пока не думать об этом.

Лодка мягко стукнулась о берег островка, и они выбрались, оказавшись перед каменной чашей. Волдемор позаботился о том, чтобы крестраж нельзя было достать с помощью магии, но не сообразил, что питьё оставалось не единственным способом избавиться от зелья. Получив кивок от Гарри, Тонкс залезла в свой рюкзак и достала перфоратор. Скоро его бур уже вгрызался в основание чаши, оглашая пещеру грохотом. Из проделываемого отверстия начала течь струйка зелья.

Гарри тем временем стоял, держа палочку наготове.

— Спасибо за помощь, пап, — прошептал он, и, едва струйка зелья достигла воды, наколдовал мощное Инсендио.

Вспышка пламени заставила Дору вздрогнуть, но она продолжала проделывать отверстие, пока то не стало достаточно большим. Краем глаза она видела, как инферналы сгорали в огненном шторме Гарри, и, как только все они сгорели или спрятались обратно под воду, чаша опустела. Она поспешно схватила медальон и спрятала его в карман:

— Готово! Пошли.

Кивнув, Гарри без единого слова забрался обратно в лодку. Как только Тонкс села рядом с ним, он стукнул палочкой по борту, и лодка поплыла обратно ко входу.

— Где он?

Тонкс показала ему медальон. Гарри вгляделся в него и нахмурился:

— Это не он.

Тонкс растерялась и даже ощутила некоторую обиду:

— Что? Откуда ты знаешь?

— Извини, Дора. Нет, ты всё сделала правильно, но это не тот медальон. На нём нет буквы S, и он просто не ощущается крестражем. Попробуй его открыть.

Она открыла, и внутри обнаружился клочок пергамента.

— Да мать твою, — выругалась она.

Когда они выбрались из пещеры, Гарри связался с Сириусом по сквозному зеркалу и попросил встретить их. Увидев записку и инициалы Р.А.Б., Сириус резко побледнел. Пообещав, что скоро вернётся, он забрал медальон и куда-то отбыл.

И теперь они ужинали, надеясь, что Сириус найдёт зацепку, способную привести их к настоящему медальону.

— Как думаешь, скоро он нанесёт первый удар? — тихо спросила Тонкс, крутя в пальцах кусочек картофеля фри.

— Не знаю. Надеюсь, что он попадётся в одну из этих ловушек и уже не выберется, но это вряд ли. Нам нужно поскорее закончить разбираться с крестражами.

— А потом?

Гарри ответил не сразу. И в самом деле, что с того, что Волдемор станет смертным? Гарри не мог просто убить его и пойти почивать на лаврах. Он знал, что в бою один на один у него не будет шансов. Да, их силы стали почти равны, но у Волдемора было куда больше опыта. И он не боялся играть грязно; он вполне мог попытаться захватить кого-нибудь из друзей Гарри и пытать их. Сам же Гарри такого не мог, хотя бы даже потому, что у Волдемора не было друзей, и он не слишком дорожил своими Пожирателями. Гарри нужно было найти какое-то крупное преимущество, если он хотел победить.

И он не имел понятия, где его найти.

— Не знаю. Но я что-нибудь придумаю. Я должен, если хочу иметь возможность жить нормальной, счастливой жизнью. Я обещаю, что одолею его, Дора, — проговорил он тихо, но твёрдо.

Тонкс улыбнулась.

* * *

Две девушки обнялись, попрощались, и рыжая на мгновение заколебалась, прежде чем бросить летучий порох в камин. У неё к горлу почему-то подступил рвотный позыв. Поёжившись, она шагнула в зелёное пламя.

— Мам? Пап? — позвала она, вынырнув из камина.

Перед ней возник маленький эльф:

— Здравствуйте, мисс Сьюзен. Хозяин и Хозяйка Боунсы ушли в Министерство, поговорить с хозяйкой Амелией в её кабинете.

— А, — расслабилась она. — А Сэм где?

— Маленький хозяин в саду, играет. Мисс Сьюзен что-нибудь нужно?

— Нет, Боб, спасибо.

Эльф поклонился и исчез, а Сьюзен отправилась искать своего младшего брата. Тот почему-то очень любил гоняться за бабочками в саду; Гарри однажды даже предположил, что он в будущем станет ловцом.

— Сэмми! — окликнула она.

— Чего? — мальчик явно был недоволен тем, что его прервали на середине погони за бабочкой.

— Иди сюда.

— Сью, но я же играю! — надулся он.

Сьюзен хмыкнула, подошла к нему и потрепала по волосам.

— Поймай мне вон ту жёлтую бабочку, и я дам тебе шоколадку из "Сладкого королевства", — она указала на маленькую бабочку неподалёку.

Сэм восторженно взвизгнул и помчался за бабочкой. Сьюзен тем временем села на траву; пока она наблюдала за братом, её мысли вернулись к Волдемору и войне, стоявшей на пороге. И Гарри был в самом эпицентре происходящего. Она задалась вопросом, как Гарри справляется...

— Мисс Сьюзен!

Она повернулась к возникшему за её спиной Бобу. И увидела, что тот пребывал практически в панике.

— Что случилось, Боб?

— Мисс нужно срочно отправляться в Мунго. И пусть мисс возьмёт с собой маленького хозяина.

Обычно Сьюзен бы спросила о причинах такой просьбы, но в этот раз не стала. Схватив Сэма за руку и проигнорировав его возгласы протеста, она бросилась в дом, к камину.

Едва они оказались в Мунго, к ним подбежала знакомая Сьюзен ведьма из Министерства.

— Сьюзен, ты в порядке? — спросила она чуть дрожавшим голосом.

— Да. Наш домовик сказал мне, чтобы мы шли сюда. Что случилось?

— На Министерство напали. Думаю, Пожирателей смерти послали за Амелией, но они учинили настоящий хаос. Семеро погибли, — тихо ответила ведьма.

Сьюзен застыла:

— Тётя...

— Амелия жива. Тяжело ранена, но выкарабкается. Но у неё в кабинете было два посетителя...

— Мои родители! — в ужасе ахнула она.

Ведьма на мгновение отвела взгляд и сморгнула слёзы:

— Я очень сожалею, Сьюзен. Хотелось бы мне сказать... но они были убиты Авадой Кедаврой.

Сьюзен словно приросла к месту, потрясённая до глубины души.

Мама... и папа... их убили.

Они были мертвы.

Она и Сэм остались сиротами.

Она перевела взгляд на брата, чьё лицо мелко дрожало.

— Мама... и папа... мертвы? — жалобно спросил он.

Сьюзен прижала его к себе.

— Да, Сэмми. Теперь... только ты и я, — прошептала она между всхлипами.

Ведьма смотрела на них, не зная, что сказать. Она могла бы сказать, что всё образуется, и что нужно было жить дальше, но понимала, какими пустыми покажутся эти слова в такой ситуации.

— Пойдём, Сьюзен, проведаем твою тётю, — наконец тихо сказала она. — Она, наверное, уже очнулась.

Сьюзен механически встала, всё ещё прижимая к себе Сэма, и последовала за ведьмой.

* * *

— ...похоже, дементоры примкнули к Сами-Знаете-Кому. Девять из десяти мракоборцев на страже получили Поцелуи, а оставшийся был убит Пожирателями. Самых свихнувшихся заключённых они оставили, но в остальном все Пожиратели, включая Лестрейнджей, сбежали.

— Ясно, Уильямс. Скажите министру, что я скоро с ним свяжусь.

Когда Уильямс ушёл, Амелия увидела в дверном проёме три фигуры. Завидев заплаканные лица своих племянницы и племянника, она со всей ясностью вспомнила произошедшее в кабинете и стиснула зубы, чтобы не заплакать самой.

— Тётя...

Они заключили её в объятия, и Амелия беззвучно поблагодарила коллегу, приведшую их сюда. Та кивнула и вышла из палаты.

— Почему они убили маму с папой? — жалобно спросил Сэм.

— Потому что они — ужасные люди, — тихо ответила Амелия, стискивая объятия крепче.

— А ты видела, кто это сделал? — спросила Сьюзен.

Лицо Амелии омрачилось:

— Да. Долохов. Он убил их, и мог бы убить и меня — я в то время сражалась с двумя другими. Хорошо ещё, что подоспел Грозный Глаз с подмогой. Когда Пожиратели осознали, что их стали теснить, они сбежали.

— Я слышала, тебя серьёзно ранили? — Сьюзен сжала ей руку.

Амелия отмахнулась:

— Не так уж серьёзно. Просто пара сломанных костей.

— Да, точно*, — прошептала Сьюзен.

* * *

— Это от Сириуса! — радостно воскликнул Гарри.

Закончив читать письмо, он с улыбкой протянул его Тонкс. Когда та его прочитала, то тоже стала улыбаться:

— Вот здорово! Теперь надо дождаться, смогут ли Сириус с мамой достать чашу из хранилища Лестрейнджей. Ну и ещё убить ту змею.

— И Волдемор снова будет смертным, — кивнул Гарри.

— Точно. Вот уж не думала, что Регулус окажется таким... гриффиндорцем, — покачала головой Тонкс.

Гарри вновь кивнул. Судя по тому, что рассказывал Сириус, его брат Регулус был трусом, который не любил семейные традиции, но не имел духу пойти против своих родителей, как сделал Сириус.

— Наверное, он изменился... или у него переполнилась чаша терпения, — сказал он.

— Что это за звук? — неожиданно спросила Тонкс.

Гарри прислушался:

— Не знаю. Андромеда ведь дома, да?

— Должна быть дома. Давай спустимся и проверим?

— Давай.

Взяв палочки в руки, они вышли из комнаты и направились вниз по лестнице, напряжённо прислушиваясь. Судя по звуку, кто-то плакал.

Странно.

Кивнув Гарри, Тонкс вошла в гостиную и остановилась как вкопанная.

Её мать плакала. За все свои двадцать лет она ни разу не видела, чтобы та плакала. Тонкс даже сомневалась, что она вообще умела это делать. Отец, бывало, плакал, но Андромеда...

— Мам? Что случилось? — она осторожно села на диван рядом с ней.

Гарри сел с другой стороны и с тревогой посмотрел на Андромеду.

Та ответила не сразу. Похоже, она из всех сил пыталась собраться с духом, но не могла.

— На Министерство... напали, — наконец прошептала она. — И Тед... Тед... Теда убили...

После этих слов она лишилась чувств.

---

Примечания:

Примечание переводчика:

* — здесь обыгрывается то, что фамилия Bones на английском означает "кости". Так что... двое сломленных Боунсов.

Жизнь стала напоминать кошмар. Он хотел сделать хоть что-нибудь, но не мог. Дора вела себя словно чужой человек; она даже не поднимала взгляд, когда кто-то заговаривал. Она или спала, или ела, или сидела, смотря в одну точку, или запиралась у себя в комнате. Андромеда пыталась крепиться, но смерть Теда серьёзно её подкосила. Всякий раз, когда она выходила из комнаты, её глаза были покрасневшими и опухшими.

Гарри надеялся, что Сириус и Андромеда смогут протолкнуть в Визенгамоте билль, по которому гринготтские хранилища известных Пожирателей смертей должны быть опечатаны — так у них был бы шанс добыть чашу Пуффендуй. Но как он мог попросить Андромеду идти в суд, когда она даже на кухню ходила с трудом? Гарри чувствовал, что должен будет справляться один.

Конечно, он ещё мог попросить о помощи Сириуса. Его крёстный часто навещал Андромеду и Дору, стараясь их подбодрить, но весь его вид выдавал, что он предпочёл бы охотиться на Пожирателей. Гарри прекрасно понимал это чувство, но не хотел и отправляться жить к Сириусу и Дженнифер, — ведь тогда он, получается, бросил бы семью Тонксов. И поэтому он постоянно размышлял, составляя планы добычи последних крестражей. Планы эти получались, как он признавался самому себе, крайне опасными, если не откровенно глупыми.

К середине июля он решил прекратить планировать и начать действовать. Он сообразил, что его план вряд ли станет лучше, даже потрать он на него ещё пару месяцев. Так что в одно утро после завтрака оставил записку около камина, в которой сообщал, что на несколько дней отправляется к Сьюзен, дабы её поддержать. После чего так и поступил.

Выйдя из камина, он увидел её, сидящую рядом и смотрящую в огонь. Она чуть не взвизгнула, но, увидев, что это Гарри, успокоилась.

Она похудела, а под глазами были мешки. Но всё же сумела выдавить слабую улыбку.

— Привет, Сью. Ты как? — тихо спросил он, садясь рядом.

— Плохо, — пробормотала она. — Я хочу сделать хоть что-нибудь, но...

— Но ничего сделать не можешь, — закончил он за неё, и она кивнула. — Знакомое чувство. Дора меня словно не замечает, Андромеда очень старается, но я вижу, как ей больно...

Сьюзен опустила голову:

— Наверно, тебе тяжело постоянно быть рядом с горюющими людьми.

— Да, но они — моя семья. Мне было трудно, что я не мог им никак помочь...

— Не мог? — переспросила она, заметив прошедшее время.

Гарри заколебался. Он мог бы рассказать всё Сьюзен и спросить у неё совета, а мог просто солгать и полностью избежать этой темы. Солгать, конечно, было бы проще, но он не хотел этого делать.

— У меня есть... планы. Я устал ждать, пока всё образуется, и решил заняться кое-какими делами...

— А можешь взять меня с собой? — перебила она его.

Гарри растерялся, сбитый с мысли:

— Взять тебя? Но то, что я задумал... может быть довольно опасно.

— Мне всё равно. Я хочу помочь. Пожалуйста, Гарри!

В её голосе звучала мольба, и Гарри её понимал. Всё было лучше, чем просто сидеть на месте и горевать.

— Я могу взять тебя, если ты сумеешь каким-то образом сделать свою палочку неотслеживаемой. Без магии в этом деле не обойтись.

В первый раз с тех пор, как она услышала о смерти родителей, глаза Сьюзен загорелись:

— Считай, что уже сделано. Что ты задумал?

* * *

Подняв свою теперь неотслеживаемую палочку, Сьюзен заставила диван взлететь на несколько сантиметров вверх, а затем уронила его. Это возымело желаемый эффект: дремавший Гарри мгновенно проснулся и выхватил свою палочку.

— Чёрт, Сьюзи, ты меня до смерти перепугала! — воскликнул он, увидев усмехавшуюся Сьюзен. — И как ты так быстро избавилась от Надзора? Прошло ведь всего несколько часов.

— Тётя, — коротко ответила она.

Гарри понял. Да, иметь в качестве тёти министра магии было полезно, особенно учитывая то, что та не покладая рук работала над системами безопасности. Обеспечить свою племянницу неотслеживаемой палочкой должно было быть просто.

— Ладно. Итак, какого эльфа мы попросим? — спросил он.

— Боба я послать не могу: он нужен, чтобы заботиться о Сэме и тёте. Ты можешь попросить эльфа Сириуса, но это будет подозрительно. Знаешь каких-нибудь других? — спросила она, почесав в затылке.

— Я... о, точно, я знаю одного эльфа. Но не знаю, послушает ли он меня.

— Что за эльф?

— Добби. Тот, который чуть не убил меня, пытаясь спасти, — усмехнулся Гарри.

Сьюзен понимающе хмыкнула:

— Он ведь теперь свободен, да? Попробуй его позвать.

Всё прошло как нельзя лучше. Добби не только появился, когда Гарри позвал его по имени, но и выразил всяческое желание помочь "великому Гарри Поттеру". Сьюзен даже побоялась, что эльф навредит себе от восторга.

— Ты запомнил, что нужно сделать? — уточнил Гарри в последний раз.

— Да, Гарри Поттер! Добби должен найти Родольфуса Лестрейнджа и найти место, где его можно подкараулить.

— Именно так, — кивнул Гарри. — Ну, можешь идти. Постарайся управиться побыстрее, но не переутруждайся, ладно?

— Гарри Поттер так добр и благороден! Добби польщён, что...

— Иди уже, Добби.

Когда домовик исчез с громким хлопком, Гарри повернулся ко Сьюзен:

— На это может уйти дня два. Чем пока займёмся?

Та постаралась улыбнуться:

— Давай навестим Сириуса. Попросим, чтобы он поднатаскал нас в дуэлях.

— Отличная идея!

Сириус был великолепным дуэлянтом. Дженнифер тоже была не промах. Они охотно согласились потренировать и Гарри, и Сьюзен. Гарри старался сдерживаться во время тренировок: он не говорил об этом никому, но его успели немало потренировать родители.

Кто-то мог бы сказать, что Гарри пробыл в "преддверии того света" совсем недолго, но он бы ошибся. Время там не имело значения. На самом деле Гарри провёл со своими родителями около двух месяцев; Лили заверила его, что на другой стороне время не текло. За это время он успел потренироваться, поближе познакомиться со своими родителями и просто насладиться общением с ними. И именно поэтому он чувствовал, что наконец примирился с их смертью. Нет, он всё ещё скучал по ним, но кошмары его больше не мучили.

Тренировки с Сириусом помогли ему лучше приспособиться к изменившемуся уровню своей силы. И, как он заметил, Сьюзен тренировалась просто с непоколебимой решимостью. Очевидно, она твердо была намерена отомстить тем, кто убил её родителей.

— Ну, на такое жаловаться глупо, — пробормотал он себе под нос, когда Сьюзен разнесла сотворённую крысу в клочья.

* * *

Она не хотела в это ввязываться.

Андромеда Тонкс никогда не была трусихой, но она всегда хотела держаться подальше от первой войны. Она желала уничтожения Волдемора и ничуть не разделяла его идеологию, но перспектива сражаться с Пожирателями в прямом бою её не прельщала. Возможно, это было эгоистично, но она предпочитала, чтобы её семья была в безопасности, а не гибла в боях.

Конечно, она понимала, что не сможет отсидеться в стороне после возвращения Волдемора, учитывая, что Нимфадора была мракоборцем, а Гарри жил с ними. Она об этом не жалела, и охотно приняла участие в охоте за крестражами. Но ей было по-настоящему больно от того факта, что она осталась невредимой, а Тед погиб просто потому, что оказался в не то время в не том месте.

Она до сих пор ощущала возникающую внутри пустоту, когда вспоминала улыбку на лице Теда. Он был тем, кто дал ей силы противостоять её семье. Он был её опорой, тем, на кого она всегда могла рассчитывать, кто всегда мог ей посочувствовать.

Все знали внушительную, спокойную и чуть пугающую Андромеду Тонкс. Но Тед знал другую её сторону — женственную, любящую, юморную. Он принимал её, несмотря на все её недостатки. Ему не было дела, что она была из Блэков, что она знала множество Тёмных искусств. Он не сердился на неё, если она вела себя угрюмо или скрытно. Он давал ей всё пространство, которое мог, но никогда не избегал её. Он заставлял её чувствовать себя молодой и прекрасной. Некоторые из её сокурсников-слизеринцев постоянно твердили, что пуффендуйцы были тупицами и неудачниками, но она нашла свою любовь в Пуффендуе, и там же училась её замечательная дочь.

Она знала, что должна крепиться ради Нимфадоры, но ей было очень тяжело. Она видела свою дочь только во время еды, в остальное время та запиралась в комнате... и Андромеда понимала, почему. Даже Гарри выглядел потерянным, горюя по Теду.

В итоге она даже испытала некоторое облегчение, увидев его записку о том, что он некоторое время погостит у Сьюзен. Она могла представить, насколько тяжело ему было сейчас жить с ней и Нимфадорой. И, видит Бог, Сьюзен тоже нуждалась в утешении.

Она знала, что жизнь уже никогда не станет прежней, но также чувствовала, что постепенно начинает примиряться с горем. Скоро она окончательно возьмёт себя в руки...

...и тогда Пожиратели пожалеют о каждой секунде своих жизней с того момента, как приняли Тёмную Метку.

* * *

— Значит, в Лютный переулок мы не пойдём? — уточнила Сьюзен.

— Нет, это слишком опасно, — ответил Гарри, изучая карту.

Его внимание было приковано к одному из домов на ней — борделю совсем рядом с Лютным переулком. Как им рассказал Добби, через две недели после налёта на Министерство и побега из Азкабана Родольфус Лейстрейндж стал посещать это место, известное своими тёмными защитными чарами и экстравагантными проститутками. Если бы кто-то вошёл в это здание с любой иной целью, кроме секса и платы за него, защита растворила бы внутренние органы и кости человека, приведя к мучительной смерти.

— Как думаешь, твой плащ сработает в этом доме?

— Не знаю, но не хочу рисковать. Добби говорит, что после борделя он всегда идёт в бар неподалёку, под чарами маскировки. Мы подождём снаружи и схватим его, когда он попытается войти.

— Но что мы будем делать, когда его схватим? Он ведь не будет слушать нас лишь потому, что мы его схватили.

Сьюзен чувствовала немалое напряжение. Это было не очередное приключение в школе, и провал грозил им не отработкой или исключением. Они вполне могли погибнуть.

— Тогда мы заставим его слушать. Я использую Империус, — мрачно ответил Гарри.

Глаза Сьюзен на мгновение округлились, но затем она кивнула. Это была война, а на войне, как известно, все средства были хороши. И отчаянные времена требовали отчаянных мер.

— А раньше ты его применял? — спросила она.

Гарри покачал головой. Сьюзен перевела дыхание:

— Тогда тебе нужна практика. Используй его на мне.

Гарри уставился на неё, не веря собственным ушам:

— Но это же Непростительное, Сью. Я не могу... на тебя...

— Ты не можешь позволить себе облажаться, накладывая его на Пожирателя. Используй на мне, а я попытаюсь сопротивляться.

Когда он не ответил, она взяла его палочку со стола и протянула ему:

— Сделай это, Гарри.

Он глубоко вздохнул и направил палочку на Сьюзен:

— Империо!

Он мысленно отдал приказ, но видел, что Сьюзен сопротивляется. Её взгляд остекленел, но движения были дёргаными и замедленными. Понимая, что у него не получилось, он отменил заклятие.

— Очень слабо, — сказала Сьюзен. — Ты должен действительно хотеть контролировать меня. Попробуй снова.

После ещё пяти попыток Сьюзен отплясывала на столе танец, и Гарри с облегчением хмыкнул. Он действительно освоил заклинание. Ещё несколько секунд с улыбкой понаблюдав за Сьюзен, он снял заклятие.

— Болван! — едва вернув контроль над собой, она ударила его по руке. Но Гарри так смеялся, что не обратил на это внимания.

* * *

Она начинала ощущать беспокойство. Похоже, Гарри уже некоторое время не было. На самом деле она даже не заметила, когда он ушёл.

Конечно, она слишком горевала, чтобы обращать на что-либо внимание, но это едва ли было оправданием. Она не должна была так отстраняться ото всех. Она была уверена, что папа бы это не одобрил. Она не хотела, чтобы кто-то видел, чтобы она плакала, но теперь понимала, что это было глупо.

Сириус бы её понял.

Гарри её определённо бы понял.

А маме, наверное, было ещё хуже.

Вынырнув из мрачных мыслей, она обошла кухню, пытаясь найти следы Гарри. Его комната выглядела так, словно он уже несколько дней там не ночевал. Возможно, он ушёл пожить к Сириусу?

"Надо поговорить с мамой".

Вздохнув, она направилась в спальню родителей. Андромеда сидела на кровати, смотря в никуда; вместо обычного спокойного и уверенного выражения её лицо сейчас выражало глубокую задумчивость.

— Мам? — позвала она, едва узнав свой голос.

Андромеда вздрогнула и повернулась к ней. Сначала она удивилась, увидев свою дочь, но потом сообразила, что та впервые за последнее время вышла из своей комнаты не для того, чтобы поесть. Она сделала приглашающий жест, и Дора молча опустилась рядом с ней.

Последовало неловкое молчание: обе не знали, что говорить. Наконец Андромеда просто заключила дочь в объятия:

— Я скучала по тебе, Дора.

Та прерывисто вздохнула и обняла мать в ответ, уткнувшись лицом ей в шею.

— Прости, мама.

— Ничего, всё будет хорошо, — прошептала она.

Обе они знали, что раны затянутся ещё не скоро. Но знали также, что должны были поддерживать друг друга и жить дальше.

— Слушай, а ты в последнее время видела Гарри? — спросила Тонкс после долгого молчания.

— Уже ищешь своего парня? — шутливо спросила Андромеда.

Тонкс подскочила на месте.

— Что... как ты узнала?! — она перешла почти на крик, а её волосы стали жгуче-красными.

— Что узнала? Стой... он что, действительно твой парень?! — теперь на крик перешла уже Андромеда.

— Да боже ты мой! — застонала Тонкс. Ещё никогда она так сильно не хотела провалиться сквозь землю.

Возникшая неловкость была почти физически осязаемой. Андромеда решила разрядить ситуацию:

— Ну что тут скажешь... твои вкусы заметно улучшились.

Тонкс съёжилась, но через мгновение осознала, что именно сказала её мать.

— Погоди, ты не будешь отчитывать меня за то, что он слишком мал или вроде того? — недоверчиво спросила она.

Помолчав несколько секунд, Андромеда ответила:

— Ну, разница в возрасте у вас с ним действительно больше, чем у прочих твоих кавалеров, но при этом он куда взрослее, чем они. Иногда мне кажется, что он взрослее даже тебя, — она усмехнулась, увидев возмущение на лице дочери. — Не отрицай это, Нимфадора. Ты, конечно, мракоборец, но сомневаюсь, что сможешь хотя бы приготовить себе обед.

— Это не имеет никакого отношения к делу! — воскликнула Тонкс.

Андромеда вновь усмехнулась:

— Как знаешь, — затем она посерьёзнела. — Но кое-что я должна сказать. Гарри повидал в жизни уже немало бед, и, сама понимаешь, с этим пророчеством он никогда не будет в покое, пока Волдемор ещё жив. Ваши отношения могут сложиться, а могут и не сложиться... но, прошу, старайся не делать ему больно в большей степени, чем будет нужно. И ещё: прежде чем примешь решение, удостоверься, что сможешь с этим жить.

Волосы Тонкс стали синего цвета, и она едва успела применить свои способности, чтобы не покраснеть. Успокоившись, она сказала чуть дрогнувшим голосом:

— Э... спасибо, мам. Так где всё-таки Гарри?

— Он пошёл в гости к Сьюзен, несколько дней назад.

— Ладно. Схожу проверю, как он там.

* * *

Гарри обернулся, посмотрев на Сьюзен. Та выглядела бледной, но её челюсти были крепко сжаты, а на лице застыло решительное выражение. Он кивнул и протянул ей плащ-невидимку.

— Теперь ждём, — прошептал он.

Прошла, казалось, вечность, прежде чем в их поле зрения появился старший Лестрейндж. Он явно был навеселе, и Гарри мысленно порадовался такой удаче. Пожиратель не заметил лёгкого колебания воздуха перед собой, и через мгновение Сьюзен поразила его оглушающий заклятием. Гарри, скрытый дезиллюминацией, подхватил его.

Первый этап прошёл успешно; Гарри только хотел бы, чтобы Пожиратель был менее грузным. Однако оказалось, что Родольфус отклонился от своих привычек и шёл не один.

— Род? Что с тобой?

Рабастан Лестрейндж вышел из того же проулка, и, увидев чуть подрагивавшую согбенную фигуру своего брата, достал свою палочку. Неожиданно в него из ниоткуда полетел красный луч, и он едва успел его блокировать.

— Кто...

Договорить он не успел: воспользовавшись моментом, Гарри бросил в него бесцветное замораживающее заклинание. Рабастан застыл на месте.

— И что нам с ним делать? — прошептал Гарри в направлении Сьюзен.

Он не хотел, чтобы Волдемор знал что-либо о его действиях, так что взять Рабастана в плен они не могли. Для Родольфуса у них был план, но что делать со вторым, они не представляли.

— Может, стереть ему память? — предложила Сьюзен, тоже шёпотом.

— Хорошая идея. А ещё можно наложить на него следящие чары и отослать. Думаю, достаточно будет Конфундуса.

— Хорошо, я этим займусь. Держи его пока.

Когда Сьюзен отослала растерянного Рабастана обратно к штаб-квартиру Пожирателей, она встала перед Родольфусом:

— Акцио портключ!

Ничего не произошло. Ну что ж, это дополнительно облегчало им задачу.

— Готова? — спросил Гарри.

— Да, — кивнула она, засовывая палочку Пожирателя в карман.

Затем она направила собственную палочку на Родольфуса:

— Энервейт.

— Империо, — через долю секунды прошептал Гарри.

Родольфус едва успел очнуться, когда заклятие попало в него сзади, и его разум опустел. Он чувствовал себя спокойно, расслабленно, и ждал любых возможных команд.

— Как думаешь, сработало? — спросил Гарри Сьюзен.

Та кивнула.

— Сьюзен?

— Ах да, ты ж меня не видишь. Да, вроде бы сработало. Его глаза остекленели.

Родольфус почти не пытался сопротивляться Империусу, и Гарри был этому рад. Он ожидал, что близкого к Волдемору Пожирателя будет куда труднее контролировать. Чего он не знал, так это того, что, будь на его месте любой другой волшебник, Родольфус бы тут же начал бороться. Но в своей решительности преуспеть Гарри вложил в заклятие всю свою волю; в битве воли даже у Волдемора не было шансов против решительно настроенного Гарри Поттера.

Лестрейндж накинул на голову капюшон и зашагал в направлении Гринготтса. Гарри и Сьюзен следовали за ним, осматриваясь в поисках возможных проблем. Джеймс рассказал Гарри об одной особенности плаща, о которой тот прежде не знал — он был способен растягиваться. Бузотёры обнаружили это, когда одной ночью им всем пришлось бежать, укрывшись им. И теперь Гарри и Сьюзен могли быстрым шагом следовать за Родольфусом, предварительно наложив определённое заклинание на воротник плаща.

Гоблины никак не среагировали, когда Родольфус показал своё лицо и велел доставить ему определённую чашу из хранилища. Они выглядели почти скучающими, когда эта чаша после доставки исчезла из его рук.

— А теперь мы от него избавимся, — прошептал Гарри на ухо Сьюзен, стараясь подавить чувство вины.

— Только побыстрее, — прошептала Сьюзен в ответ.

Гарри отдал команды, и Родольфус принялся спорить с гоблинами, крича, что те украли его чашу. Скоро он выхватил палочку и бросил в ближайшего гоблина режущее заклятие.

— Бежим, — шепнул Гарри.

Уже за порогом здания он в последний раз оглянулся, и тут же об этом пожалел. Один из гоблинов взмахнул огромным топором, и Родольфус Лестрейндж был вертикально разрублен надвое.

Сьюзен изо всех сил пыталась не думать о донёсшемся до неё страшном крике, но не могла. Он не стала оглядываться, и по выражению лица Гарри поняла, что поступила правильно.

— Он заслужил это, Гарри. Помнишь родителей Невилла? — попыталась она успокоить его, пока он не отрывал взгляда от чаши в своих дрожащих руках.

— Заслужил. И ещё мы достали крестраж, — Гарри перевёл дыхание.

— Да. Миссия успешно завершена, — через силу улыбнулась Сьюзен.

— И это самое главное.