Hourglass (гет)

24 декабря 1977 года

Лондон, Англия, квартира Сириуса

В квартире Сириуса не было рождественского дерева, так что куча подарков расположилась у камина. Большинство из них планировалось вручить на следующий день в поместье Поттеров. Джеймс сказал Сириусу, что если тот не появится на праздничном ужине, то не получит ничего из того, что он и Лили купили для него, то же касалось и Гермионы. Так что парочка была обязана появиться в доме своей любимой тети.

Сириус очень удивился, когда Гермиона приняла его приглашение остаться с ним на каникулах. Конечно же потребовались некоторые разрешения. Гермиона написала тете Юфимии и рассказала все о своих отношениях с Сириусом, на что ни у кого не хватало смелости раньше. Сириус усмехнулся, понимая, что они встречались официально уже девять месяцев, а тетушка ничего знала об этом до того самого момента пару недель назад.

Конечно, им пришлось выслушать излитое с помощью кричалки недовольство тети Юфимии, но в итоге разрешение было получено. И Сириус очень обрадовался, ведь это стало лучшим Рождественским подарком, который он мог только попросить. Сириус уступил Гермионе кровать. Они подолгу обнимались, лежа на постели, но Сириус всегда уходил на диван, стоило Гермионе уснуть.

Он не хотел причинять девушке неудобств. И даже сейчас, когда Гермиона так доверчиво устроила голову у него на плече, парень пытался не быть настойчивым. Он иногда поглаживал ее по спине или по рукам, но в основном предпочитал держать руки при себе.

Гермиона изучала «Ежедневный пророк», а Сириус читал то, что было видно из-за ее головы. У них появилась привычка каждый день искать в газете имена погибших. Гермиона, тяжело вздохнув, сложила газету и бросила ее на стол.

— Эй, я же читал, — заворчал Сириус.

— Прости, я просто... Я просто не могу смириться с тем, что не в состоянии помочь этим людям, понимаешь? Я уже хочу быть там, в деле, — Сириус успокаивающе погладил ее по спине.

— Я знаю, Гермиона, поверь мне, я тоже этого хочу, — произнес он. — Но мы ничего не можем сделать до окончания школы. Всего несколько месяцев, и мы будем свободны, станем официальными членами Ордена, — девушка кивнула и положила руку Сириусу на бедро. Он вздрогнул от этого контакта, ведь она давала ему такое же пространство, как и он ей. Гермиона убрала руку так быстро, будто обожглась, и уткнулась лицом в его плечо.

— Прости, — пробормотала она. Сириус нахмурился.

— За что ты извиняешься?

— Просто… Ты не так уж часто прикасаешься ко мне. И я подумала, тебе не хочется, чтобы и я тоже… — Гермиона покраснела. Сириус усмехнулся и аккуратно приподнял ее лицо за подбородок, чтобы заглянуть в глаза, но она упорно смотрела в сторону.

— Гермиона, пожалуйста, посмотри на меня, — с улыбкой на лице попросил он. Наконец-то их глаза встретились, и парень заметил смущение в ее взгляде. Сириус знал, что она растеряна и, вероятно, у нее не было опыта в такого рода вещах. Несмотря на то, что он перевстречался и перецеловался с половиной девушек Гриффиндора, Сириус еще ни разу не доходил до конца. — Я пытался предоставить тебе пространство, чтобы ты не чувствовала себя неловко, милая, — произнес он. Его рука мягко скользнула с ее скулы на шею, большой палец мягко поглаживал ее по щеке.

— Так ты не прикасался ко мне, думая, что мне это не понравится? — нахмурившись, спросила Гермиона.

— Да, ты осталась здесь, и это уже большой шаг, даже если только на праздники. Я не хочу, чтобы ты думала, что я пригласил тебя только по… физическим причинам, — глаза Гермионы расширились в процессе осознания. — Именно поэтому я спал на диване.

— А я-то думаю, почему ты ведешь себя так сдержанно? А ты просто пытаешься быть джентльменом, — воскликнула она. Сириус снова усмехнулся.

— Я в состоянии быть порядочным человеком.

— Так значит ли это… — она покраснела и снова уткнулась лицом в его плечо. Сириус выгнул бровь.

— Так значит ли это что?

— Значит ли это, что, если я попрошу тебя спать со мной в кровати, ты останешься? — осторожно выбирая слова, спросила она.

— Конечно, любимая, — Сириус посмотрел на нее с улыбкой. — Ты же знаешь, как я люблю обниматься с тобой. Если я проснусь рядом с тобой, это сделает мое утро только лучше. Но, — он ухмыльнулся, проведя пальцем по ее щечкам, — не это заставило тебя покраснеть. Что такое?

— Это прозвучит глупо, — пробормотала Гермиона в его плечо.

— Ты никогда не говоришь ничего глупого, Гермиона, ты — одна из самых умных людей, что я знаю.

— Когда я думала над своим вопросом — «Значит ли это, что, если я попрошу тебя спать со мной в кровати» — то я не подразумевала его скрытый смысл, — Сириус рассмеялся, поцеловав ее в лоб.

— Знаешь, я не уверен, не стало ли это все побочным эффектом влияния Джеймса и меня, или твой разум просто безнадежен.

— Использовать собственные слова против себя же — всегда вариант, Бродяга, — с озорным блеском в глазах усмехнулась Гермиона, и Сириус тут же почувствовал легкое напряжение внутри.

Услышать свое прозвище от нее стало чем-то новым, она приняла его и использовала так же, как любой из его друзей за исключением Лили, которая все еще не привыкла. И нет, дело ведь не в самом прозвище как таковом, а в тоне, котором она его сказала. Он сильно отличался от того, которым это имя обычно произносилось. «Бродяга» звучало по-братски или дружески. А когда Гермиона назвала его так… Сириус захотел услышать это снова. Он захотел заставить ее снова сказать его кличку. Он прикусил нижнюю губу, Гермиона заметила выражение его лица, и ее глаза расширились.

— Просто для справки, любимая, — глядя ей прямо в глаза, начал Сириус, — тебе нужно только попросить. Если ты хочешь, чтобы я прикасался к тебе, просто скажи, и я буду счастлив исполнить это, — щечки Гермионы стали пунцовыми, и она опустила взгляд.

— А что, если я хочу прикоснуться к тебе? — спросила девушка, и Сириус не сдержал широкой ухмылки. Вместо ответа он взял ее руку и положил себе на грудь.

— Если ты хочешь этого, любимая, то делай все, что пожелаешь, и ни в чем себе не отказывай, — он снова поцеловал ее в макушку, а затем слегка наклонился и прошептал ей на ушко: — И это касается любого места, где ты хочешь коснуться меня, — он отпустил ее руку, провел по ней костяшками пальцев и услышал, как у нее сорвалось дыхание. Но Гермиона удивила его: она крепко сжала его рубашку, притянула ближе и поцеловала. Сириус улыбнулся сквозь поцелуй, и Гермиона прикусила его нижнюю губу.

— Чему ты улыбаешься? — спросила она, одной рукой зарываясь в его длинные волосы.

— Твоему энтузиазму. Не думал, что это будет так… пылко, — усмехнулся он. Она снова поцеловала его, но на этот раз мягче.

— Мне просто нравится быть как можно ближе к тебе. И судя по тому, что я вижу, — сказала она, пробежавшись рукой по его груди и опускаясь все ниже и ниже к заметной выпуклости в джинсах — потребовалось все его самообладание, чтобы не толкнуться бедрами в ее руку, Сириус резко вдохнул, прикусив губу, чтобы сдержать стон, — тебе тоже это нравится.

— Я не знаю, где ты научилась сводить с ума одним прикосновением, — выдохнул он, приблизившись к ее лицу, — но, из любви к Мерлину, так держать, — Гермиона хихикнула.

— Бродяга? — спросила она мягко, ее рука медленно поднялась к его груди, скользнув под рубашку. Гермиона снова использовала прозвище, и от этого мурашки побежали по спине Сириуса.

— Да, любимая? — стараясь сохранить твердость голоса, произнес он.

— Тебе тоже можно прикасаться ко мне, ты же знаешь, — улыбнулась она.

— Можно, значит, да? — Сириус обнял ее и притянул ближе. Дыхание Гермионы прервалось, и он поцеловал ее, а затем повернул голову, чтобы углубить поцелуй так, как раньше, он был уверен, они никогда не делали. Сириус слегка вздохнул, и почувствовал, как Гермиона схватила его за рубашку и приподняла ее. Он позволил своим рукам блуждать по ее телу, но в основном по одежде, пока им обоим это было комфортно. Когда Гермиона набралась смелости и стянула его рубашку через голову, Сириус застал ее врасплох, толкнув на диван и прижав к себе.

— Ты все еще уверена, что хочешь этого? — с усмешкой спросил он, длинные волосы обрамляли его лицо. Он провел пальцами по ее скуле, и прежде, чем она смогла ответить, он перешел на подбородок, а затем и на шею. Сириус рассмеялся, когда Гермиона пробормотала что-то невнятное. — Тебе действительно нужно четче говорить, милая.

— Черт возьми, Бродяга, ты сводишь меня с ума, — сказала она, выгнув спину, чтобы предоставить ему лучший доступ к шее.

— Как бы мне ни нравилось слышать свое прозвище, Гермиона, — руки Сириуса потянулись к ее животу, чтобы избавиться от рубашки, — я хочу услышать, как ты произносишь мое настоящее имя.

— Так? — выдохнула она, приподнимаясь, чтобы Сириус мог избавиться от мешающей одежды, — Ты дашь мне повод?

Сириус вернул свое внимание ее шее, а затем принялся медленно прокладывать дорожку из поцелуев вниз, к груди. Он потянулся и непринужденно расстегнул ее лифчик. В конце концов, Сириус доходил до этой базы раньше. Она помогла ему, слегка пожав плечами, взглянула на него и обнажилась до пояса. Сириус долго смотрел на нее, а затем его руки снова коснулись ее, в этот раз принявшись за соски. Его рот вернулся к ее коже, медленно подбираясь к одному соску, пока другим занимались пальцы.

— Черт, Бродя… — простонала она.

— Я говорил тебе, Гермиона, — он мягко прикусил ее сосок, — Сириус, — она захныканла, но, когда он принялся снова лизать и посасывать, начала стонать. Сириус пальцем медленно прошелся по ее животу, приближаясь к поясу пижамных брюк.

— Все хорошо? — спросил он, поглаживая пояс.

— Да, — ответила Гермиона. Сириус улыбнулся и снял с нее штаны, бросая их на ближайшее кресло. Он посмотрел на ее синие хлопковые трусики, прежде чем вернуться к ее рту. Сириус глубоко поцеловал ее, одной рукой играя с соском, и только когда понял, что завел ее до предела, дотронулся до ее киски.

Он мягко касался ее через белье, стараясь понять, что ей нравится. Гермиона извивалась под ним, заставив тем самым Сириуса улыбнуться.

— Что такое, Гермиона? — нараспев произнес он. Он была воском в его руках, и они оба знали об этом.

— На тебе слишком много одежды, Бродяга, — простонала она.

— Ты слишком настойчива, не так ли? — Сириус отодвинул ее трусики в сторону, бросив взгляд на ее влажные складки. Он посмотрел на нее с шаловливой улыбкой, затем нагнулся и попробовал ее на вкус. Гермиона застонала, ее руки сами собой зарылись в его волосы, пальцы схватились за них изо всех сил. Он покружил языком по ее чувствительному клитору, слегка надавливая на него, чувствуя, как Гермиона толкается ему на встречу. Сириус притянул девушку ближе, его руки снова вернулись к ее соскам. Его руки и язык двигались так быстро, что Гермиона в порыве чувств лишь сильнее сжимала его волосы, но он и не думал возражать, воспринимая это скорее как комплимент.

— Бро…, — отчаянно выдохнула Гермиона, но Сириус тут же прекратил все свои действия.

— Я же говорил тебе, любимая, — глубоким голосом произнес он, — мое имя…, — одним пальцем он осторожно вошел в нее. Он не встретил ожидаемой преграды, но так было даже лучше для нее, подумал он, а затем аккуратно вошел вторым пальцем, — …Сириус, — закончил он, начав двигаться в ней. Гермиона застонала, приподняла бедра, выгнула спину, когда пальцами другой руки он стал медленно кружить на ее клиторе.

— Сириус! — простонала она. — Я… я сейчас…

— Кончи, — мягко сказал он. — Кончай!

И она кончила с одним долгим стоном: «Сириус!». Он пытался продлить ее оргазм настолько, насколько мог. Когда она затихла, он наконец-то вынул пальцы из нее и с ухмылкой сказал:

— Смотри-ка, это же было не так сложно?

— Посмотрим, как ты заговоришь после того, как я проделаю нечто похожее с тобой, — тяжело дыша, произнесла Гермиона, и Сириус заметил огонь в ее глазах. Он улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

— Давай перенесем это действо в спальню, хорошо?