Юность чувств (гет)

В школу Кёко шла одна — церемония открытия третьего семестра у музыкальных классов, как и ранее, была позже. Впрочем, особой печали не было. Во-первых, Шо-чан так сможет выспаться, верно? Во-вторых, она еще не определилась со своей линией поведения. Ведь планирует же завоевать сердце Шо-чана, следовательно, надо меняться.

Остался открытым вопрос «как?». Поговорить с подругами, как хотелось, нормально не получилось. Ватаджиба уехала с родителями, у Рины, по ее словам, была неделя рождественских приемов дома. Ладно, есть обед, вот тогда-то и все обсудят.

Она вдохнула морозный воздух и улыбнулась. Несмотря ни на что, в сердце ощущалась уверенность в своих силах. В конце концов, Шо-чан с ней общается, рассказывает про новые песни — как подруге. Это ведь тоже неплохо, верно? Он ей доверяет, иногда даже советуется…

В спортзале, где должна была пройти церемония открытия, пока было немноголюдно. Заприметив в уголке Даиримию, Кёко поспешила к ней.

— Юи-сан, с наступившим Новым годом!

— И тебя, Кёко-сан, — Юи поклонилась в ответ и улыбнулась. — Как прошли каникулы?

— Замечательно! А у тебя?

— Тоже хорошо. К нам приезжали родственники из Токио, а еще я пробовала сама готовить себе и сестренке завтраки. Ей понравился рисовый омлет, правда, надписи пока у меня не очень хорошо выходят…

— Там просто нужна сноровка, — постаралась подбодрить ее Могами. — Немного больше практики и все получится.

Они успели еще немного поболтать и договориться обменяться новогодними подарками после уроков, прежде чем начал заполняться зал. Пришли одноклассники Юи, и она отошла к ним. Кёко задумчиво улыбнулась, глядя ей вслед.

А ведь Юи-сан изменилась. Стала более смело улыбаться, говорить больше… Уверенности прибавилось.

— Банни-чан!

Обернувшись, Кёко лишь вздохнула, замечая, как от входа к ней несется Кагурадзаки.

— Банни-чан, привет! Как неделя прошла? Что нового?

— Остынь, — его догнал Хизури и чуть сурово глянул на девушку. — Не вздумай его сегодня подкармливать.

— А у меня сегодня клуба нет, — она насупилась. Ода внезапно оскорбленно выпрямился:

— Янки, ты что думаешь, что я дружу с Банни-чан только из-за еды? Нет, я дружу с ней, потому что она Банни-чан, наш замечательный кролик!

Разомлевшая от первой части тирады, Кёко замерла, услышав сомнительный комплимент. Их замечательный кролик?!

— Я тебе что, талисман на удачу, что ли?!

— Ты приносишь удачу! — уверенно заявил Кагурадзаки и принялся загибать пальцы. — Сугита и Ватаджиба остались целы на Окинаве, мы выиграли вхождение в высшую лигу, Янки сделал «мошек» на балу, у нас были отличное Рождество и подарки, вы пришли в храм в кимоно… — он осмотрел сжатые в кулак пальцы и обезоруживающе улыбнулся озадаченной девушке. — А еще у тебя получаются суперские вкусняшки.

Сдавленный хрип сбоку оказался давящимся от смеха Куоном, и Кёко набрала воздуха в грудь.

Ну сейчас кто-то получит за все…

— Кёко-чан! — оказавшаяся рядом Сугита сжала ее в своих объятьях. — Привет! Как я соскучилась!

— Рина-чан… — запал рассеялся, и вместо гневного или возмущенного возгласа получился обиженный. — Рина-чан, меня обижают!

— Кто?!

Кагурадзаки попятился, когда на него одинаково недобро глянули Рина и подошедшая Ватаджиба, но тут к компании подошел Ошино и безмятежно поинтересовался:

— Как дела?

— Бесподобно, — успокоившийся Янки расправил плечи и глянул на насупленную Кёко. — Кто-кто, а Ода точно тебя никогда не обидит. Честное слово.

Она вздохнула, глянула на явно расстроенного Кагурадзаки и проговорила:

— Тогда хватит называть меня кроликом.

— Как скажешь, Банни-чан, — в три голоса отозвались парни, заставив ее застонать и прикрыть глаза рукой:

— Вы издеваетесь…

В зал начали заходить студсовет с учителями, и, снова вздохнув, девушка поспешила занять свое место.

Рядом, как и на прошлой церемонии, оказался Ошино, который тихо проговорил:

— Банни-чан, не обижайся. Ты же знаешь, что за тебя порвем любого. Но…

Она покосилась на него, оценила его сдержанную усмешку и отвела взгляд.

Но если есть возможность ее подколоть — мимо не пройдут. И ведь ладно Кагурадзаки-кун, наивная душа — о чем видит, о том и говорит. Так нет, еще и Янки!.. Друг детства, называется…

Хотя, Ошино-кун прав, прикалываться прикалываются, но не позволят никому другому задеть ее.

Это и есть дружба? Ведь не обидятся и на ее шутки…

 

В классе, дождавшись, пока парни рассядутся вокруг за свои парты, она постучала пальцем в спину Кагурадзаки. Тот обернулся с настороженным видом.

— Значит так, по твоим пунктам…

— По каким? — удивился он.

— По таким, — наставительно проговорила Кёко. — Первое — Рэй-чан и Рина-чан остались целы на Окинаве потому, что с ними и мной были именно вы. Если бы меня не было, то девочки бы не оказались на той улице и никакой угрозы бы не возникло. Второе, — она загнула второй палец, пока парень озадаченно хмурился, переваривая ее слова, — вы выиграли выход на национальный уровень не из-за меня, а потому, что усиленно и много тренируетесь. Это должно было дать свои плоды и, уверена, это бы случилось, даже не учись я в Академии. Согласен?

— Ну допустим, — отозвались из-за спины, и девушка обернулась к заинтересованному Янки. — А что скажешь по остальным пунктам?

— Девушки одевают кимоно при походе в храм на Новый год — это традиция, которая уходит в века. Точно так же бы Рэй-чан и Рина-чан пришли бы и сами, если бы вы, — она оглянулась на Оду, — попросили бы их об этом. Вы их просили?

— Ни разу, — он по-прежнему хмурился.

— Вот и ответ. А что касается кое-чьего выступления на балу… — Кёко глянула на Хизури и безмятежно улыбнулась, — так это точно не удача, верно?

— Ужас, откуда в тебе это иезуитская хитрость? — он выгнул бровь, но в зеленых глазах отчетливо читалось веселье. — Ты же не была такой.

— С кем поведешься, — с притворно-сокрушенным видом пожала она плечами.

— Это на меня намек? — парень придвинулся, облокачиваясь на парту.

— У кого что болит, — показав язык, Кёко развернулась. — И Рождество у Рины-чан дома тоже ведь не зависело только от меня, а от всех нас.

— А вкусняшки? — Кагурадзаки уже улыбался, как и молчавший, но внимательно слушающий Ошино.

— А это потому, что ты постоянно голодный, — она хихикнула и указала пальцем себе за спину. — Вон твой талисман удачи для этого случая.

— Эээй… — за косу аккуратно подергали, но Ода с Ошино уже тихо смеялись, разворачиваясь прямо. — Банни-чан?

Вздохнув, девушка обернулась к Куону и вопросительно приподняла брови. В ответ тот внезапно состроил такое выражение лица, что она ахнула:

— Так это Кагурадзаки-кун у тебя научился так умоляюще смотреть?!

Мгновение Янки изумленно глядел на нее, а потом тяжело выдохнул и поднял руки:

— Все, сдаюсь. Мне никогда не предугадать логики твоих ответов.

— А зачем… — девушка прикусила язык и поднялась вместе с классом — зашел Юмено-сенсей.

Зачем предугадывать логику ее ответов? Для чего?

Юмено-сенсей заговорил, и она поспешно выбросила все вопросы из головы. Потом. Сейчас надо послушать классного.

— Итак, поздравляю всех с началом третьего семестра. Рад видеть всех вас и, надеюсь, что вы тоже, — ученики заулыбались. — Так же надеюсь, что вы продолжите поддерживать уровень знаний, дабы соответствовать тем баллам, которые вы успели получить за предыдущие экзамены, — мужчина оглядел класс. — Теперь по организации. Староста у нас по-прежнему Химеджимаю-сан, заместитель — Ватаджиба-сан. С девятнадцатого по двадцать второе января будет вторая школьная поездка на Хоккайдо.

Хоккайдо?! Горячие источники, снег и Саппоро?! Кёко ощутила, как перехватывает дыхание от восторга. А вдруг даже можно будет покататься на лыжах? Пусть она не умеет, но очень хочется попробовать!

— Так как учиться вам совсем немного, промежуточных экзаменов не будет, но в марте у вас сразу и семестровый экзамен и годовой, поэтому поработать придется много, — Юмено-сенсей сложил руки на груди. — Со второго марта по пятое семестровый, с шестнадцатого годовой. Ну и двадцать пятого марта выпускная церемония. Вопросы есть?

— Сенсей, — Ицусиба подняла руку, — а правда, что в некоторых школах не бывает годового экзамена?

— Правда, — он кивнул. — Регламент проверки знаний учащихся определяется организационным кодексом учебного заведения. В нашей Академии недостаточно набрать три раза высокие баллы, надо подтвердить, что полученные во время всего учебного года знания не забыты и вы готовы их применять в любое время. Если вы не сдадите годовой экзамен, то составите компанию Янки.

— Зато с нами интересно, — невозмутимо отозвался Хизури, когда на него оглянулся почти весь класс. — Присоединяйтесь.

— Еще вопросы? Если нет, то давайте проведем перекличку и начнем урок.

Кёко дождалась, пока назовут ее фамилию, и затем вновь погрузилась в свои мысли.

Значит, через десять дней поездка. Совсем скоро. Надо будет перебрать свои теплые вещи и решить, что брать с собой в поездку.

Заодно спросить Шо-чана, едет ли он тоже на Хоккайдо.

Мысли вернулись на болезненную тему собственного изменения. Как объяснить подругам, что она хочет, если сама не знает? И в первую очередь — какие именно девушки во вкусе Шо-чана. Понятно, что красивые, а еще?

Сенсей на доске начал записывать тему урока, заставляя девушку поспешно сосредоточиться на занятиях.

После урока парни невозмутимо начали собирать сумки, и на осуждающий взгляд Хизури лишь усмехнулся:

— У нас тренировка.

— Это не повод прогуливать занятия, — упрямо возразила Кёко.

— А если имеется официальное разрешение? — он хитро подмигнул ей, закинул сумку на плечо и вышел вместе с Ошино и Кагурадзаки.

Ну какое может быть официальное разрешение? Разве что после их той победы и выхода на новый уровень. Она вздохнула и, подперев рукой щеку, рассеянно уставилась в окно, за которым было серое зимнее небо.

Девушка сама не знала, одобряет ли она такое поведение друзей, вернее, друга, ведь остальные тянутся за ним. Понятно, что у него свои приоритеты, и учебный материал он знает не хуже нее… А ведь они с Шо-чаном похожи в своих стремлениях заниматься любимым делом. Один остается на второй год ради команды, а второй не замечает ничего и никого вокруг, увлеченный музыкой.

А в таком случае есть ли у нее право требовать внимания к себе? Ведь таким образом она будет лишь мешать Шо-чану…

К обеду она успела извести себя вопросами настолько, что Рина, сев со своим обедом напротив, нахмурилась:

— Ты чего такая?

— У меня проблема, — тихо вздохнула Кёко и глянула по очереди на нее и Рэй. — Девочки, мне надо стать яркой красивой девушкой, — видя вопрос на лице подруг, она пояснила. — Шо-чану нравятся именно такие.

— Вон оно что… — Сугита нахмурилась и облокотилась о парту, не обращая внимания на обед. — Это он тебе сказал? — получив кивок, она глянула на Ватаджибу, которая тихо проговорила:

— Ты решила после того интервью в начале декабря?

Кёко невольно подивилась ее памяти, качнув головой:

— Не совсем… Мы перед Новым годом немного поссорились с Шо-чаном, и тогда он сказал, что ревнуют красивых и ярких, а не такую, как я… — она сникла, глядя на неоткрытое бенто. — Вот я и хотела спросить у вас совета, как стать такой девушкой, чтобы ревновали… Ведь тогда бы Шо-чан обратил на меня внимание и мы были бы вместе…

Рина хмыкнула:

— Проблемка. Если вспомнить, что парни обычно заглядываются на актрис, певиц, фотомоделей… Какой у тебя рост?

— Сто шестьдесят три.

— Не хватает для модели.

— И петь я не умею…

— По-моему, мы рассуждаем не совсем верно, — Рэй все же открыла свою коробку с обедом и взяла палочки. — Давайте исходить из того, что имеется и доступно.

Ее рассудительный голос немного приободрил Могами, и она с Сугитой последовала примеру.

— Итак, согласно школьным правилам, ты не можешь красить волосы, использовать косметику, носить иную одежду, чем школьная или спортивная форма.

— Украшения? — деловито уточнила Рина, и Ватаджиба отрицательно покачала головой:

— Тоже нет. Разве что минимально заметные. В правилах регламентируется даже прическа.

— Блин, первый способ измениться девушке уже недоступен, — с сожалением прокомментировала Сугита и пояснила. — Сменить прическу.

— Есть вариант изменить стиль одежды дома, но… Кёко-чан, в чем ты ходишь дома?

— Смотря когда, — Кёко, подавленно молчавшая и ковырявшая свой обед, пожала плечами. — Если уборка или просто помощь по рёкану, то кофта, штаны, джинсы… Если помогать принимать гостей, то юката, крайний случай кимоно.

— В таких условиях не подефилируешь, — качнула головой Рина. — К тому же, сомневаюсь, что Шо участвует в этом, так ведь? Вот именно.

— Тогда единственный способ, — Рэй чуть улыбнулась, — привлечь внимание другого парня.

А?! Могами изумленно уставилась на нее.

— Отличная идея, — воодушевилась Сугита. — Стать просто популярной в школе, известной, чтобы парни заглядывались… Тогда Шо, как и любой другой в его ситуации, решит разобраться, что в Кёко нашли, и…

— Нет, погодите! Как вы себе это представляете?!

— Да просто, — отмахнулась она от возмущенного шепота Кёко. — Попросить того же Янки сыграть роль твоего парня. Или Ошино, или Оду. Зуб даю, Шо тут же явится разбираться, кто смеет посягать на твое внимание.

Представив лицо Шо при подобном известии, Кёко передернула плечами и твердо ответила:

— Нет.

— Блин, да…

— Нет, — еще тверже повторила она, хмурясь и выпрямляясь. — Я не буду никого обманывать. И вообще, о каких тогда чувствах говорить Шо-чану, если в его глазах я якобы встречаюсь с другим?! Это низко и некрасиво!

— Не обязательно встречаться. Достаточно просто внимания со стороны…

— Нет, — Кёко покачала головой. — Простите, девочки, но играть чужими чувствами, равно как и своими, я не могу. И не буду.

— Не надо играть, — спокойно ответила Ватаджиба. — Кёко-чан, не надо. Просто будь собой.

— А… остальное?

— А остальное сделают за тебя другие, — она невозмутимо пожала плечами. — К тебе уже присматриваются, потому что ты подруга Янки. Он притягивает внимание, ты рядом с ним, следовательно, ты тоже начинаешь притягивать чужое внимание. Не надо менять внешность, не надо флиртовать с другими. Нужно просто время.

— Рэй-чан, но все закончится, когда мы перейдем на второй год, а Янки останется на первом, — вздохнула Сугита.

— У нас есть еще время, — Рэй лишь покосилась на нее. — И перво-наперво — поездка на Хоккайдо. Класс Шо едет с нами?

— Не знаю еще, но спрошу вечером! — Кёко, выдохнув, закивала. — Обязательно!

— Ну раз пока выяснили, давайте обедать, — Рина указала на коробки с обэнто. — Иначе перемена закончится, а мы останемся голодными.

Как же все-таки здорово, что ее подруги такие внимательные и отзывчивые! Не посмеялись над ее желанием, а сразу стали решать, как осуществить его! Кёко прерывисто вздохнула и улыбнулась, благодарно глядя на Сугиту и Ватаджибу. Как же ей повезло!

 

В рёкан девушка вернулась еще засветло, приняла поздравления от Фувы-сан с началом учебы и, переодевшись, принялась помогать. Уроков еще много не задали, время есть… Да и волнение перед разговором с Шо-чаном можно заглушить работой. А заодно приготовить на кухне любимый им тамагояки и тэмпуру с креветками и кусочками бекона, чтобы порадовать после первого дня занятий в новом семестре.

— Значит, Хоккайдо?

— Да, — Кёко кивнула, вытирая полотенцем помытые тарелки и расставляя их на столе перед ужином. — Вы были на Хоккайдо, тетя?

— Да, у Кенджи-сана там когда-то были родственники, — Яёй-сан подперла щеку рукой. — Правда, старики умерли, молодежь перебралась на Кюсю, а дом там продали. Но мы были там весной и летом, а зимой ни разу. Говорят, там в эту пору столько снега, что даже лопатами расчищают.

— Надеюсь, — честно призналась девушка. — Потому что очень хочется посмотреть на такое все! Ведь интересно же — где-то жара, как на Окинаве, где-то холодно, как у нас, а на Хоккайдо морозы и снега!

Яёй-сан тихо рассмеялась:

— Ну так уж и морозы. Но посмотреть прогноз погоды надо будет. Ведь теплые вещи берешь?

— Конечно, свитер возьму, леггинсы, спортивный костюм. Жаль, что мы не попадаем на снежный фестиваль.

— Думаю, вам будет что посмотреть.

— Да, по программе у нас Дайсецудзан с вулканами, Ноборибэцу с горячими источниками, — припомнила Кёко. — А еще шоколадная фабрика!

— Ой, да и у нас тут шоколада достаточно, — отмахнулась женщина. — Но ты привези на пробу, хорошо?

— Обязательно!

— Я дома, — Шо показался на пороге общей комнаты, и девушка с затаенной радостью оглянулась на него:

— С возвращением! Ужин уже готов.

— Праздничный, — Яёй-сан оглядела сына. — Иди переодевайся и присоединяйся к нам. Сейчас и отец подойдет.

— Ладно. Кёко, иди сюда.

Сердце взлетело под горло, заставляя на мгновение задохнуться — сам позвал!

— Сейчас, — справившись с эмоциями, Кёко поднялась и вышла следом за парнем.

Ему нужно с ней поговорить, это точно! Поговорить… а о чем, пришла внезапно трезвая мысль, как не о поездке? Ну или опять Куон что-то выкинул, и Шо-чан сейчас на нервах…

Радость схлынула, оставляя вместо себя напряжение и настороженность. Лучше бы о поездке, вот честно. Иначе ведь опять поругаются.

— Я снова еду в Каруидзаву, — закрыв дверь своей комнаты, Шо глянул на нее, и Кёко, с трудом удержав лицо, нашла силы понимающе кивнуть:

— Прикрыть тебя перед родителями?

— Ага, — он внезапно светло улыбнулся. — Спасибо. Смотри, — на свет из школьной сумки появился плотный конверт. — Приглашение от студии звукозаписи! Здорово, да?

— Очень, — запрятав все мысли подальше, девушка бережно взяла конверт в руки и вытащила из него красивую открытку. — Ого, они даже тебя с Новым годом поздравили.

— Серьезная фирма, — с гордостью подтвердил Шо. — Так что, все сделаем, как в прошлый раз.

— Да, разумеется. Деньги тебе нужны?

— Нет, я старался не тратить праздничные, — отмахнулся он и закинул руки за голову. — Вот оно, исполнение мечты…

— Ты молодец, — Кёко протянула ему конверт с открыткой. — Только вот это спрячь, чтобы родители не увидели и не догадались.

— Ага…

— За остальное не переживай, все будет хорошо, — она вздохнула. — Переодевайся и идем ужинать.

Закрыв за собой дверь и пройдя за угол коридора, девушка до боли закусила губу, пытаясь сдержать уже знакомое жгучее, горькое разочарование.

Вот и все. Снова школьная поездка не с Шо-чаном. Нет, разумеется, она рада провести ее с друзьями, но разве сердцу, которое сейчас сжимается от обиды, легче от этого?! Она ведь просто хотела побыть с любимым человеком в сказочном месте! Пусть с Окинавой не сложилось, но почему Хоккайдо тоже нет?!

Выдохнув, она выпрямилась, проверила, что лицо все же сухое и направилась назад в общую комнату.

Прямо дежавю какое-то.

А еще плохо, что целых четыре дня придется вычеркнуть из плана завоевания Шо-чана! Вот и что делать?

На ужине пришлось стараться поддерживать разговор и расслабленный вид, несмотря на то что и аппетит пропал, и желания обсуждать погоду на Хоккайдо уже не было. Хотелось вернуться к себе и попросить у подруг совета. Или, девушка исподтишка глянула на ужинающего Шо, он будет против, если она станет рассказывать другим о его планах? Будда, ну почему все так сложно?! Почему она не красивая, уверенная и яркая девушка?

 

В пятницу Шинодзава попросил клуб собраться в субботу для организационных мероприятий, и, идя утром в школу, Кёко была почти уверена, что знает причину сбора — Фуруяма-сан передаст полномочия президента клуба своему заму. Сомнений, что лучшего президента кулинарного клуба и не нужно, у девушки не было. Он постоянно в клубе, он отлично провел фестивальное мероприятие, он следит за порядком и за тем, чтобы не было обид и споров среди участников.

День обещался быть холодным и серым, несмотря на прогнозы ясного солнца, и она поглубже закопалась носом в шарф.

Про Каруидзаву так и не рассказала подругам. В глубине души, на самом дне все же тлела робкая надежда, что поездка Шо сорвется. Тлела под яростными попытками подавить подобные эгоистичные желания. Нельзя так думать, нельзя! Даже если иногда, совсем редко думается…

— Банни-чан, — к воротам с противоположной стороны улицы подходил Ошино, — привет. Ты что делаешь в субботу в школе?

— Шинодзава-сенпай сегодня назначил собрание клуба, первое в этом триместре, — она улыбнулась парню. — А ты на тренировку?

— На нее, — он кивнул на видневшийся за воротами спортзал и хитро подмигнул. — Оде ничего не говорить?

Кёко вздохнула:

— Так сам же пронюхает, если будем готовить. Несмотря на то, что где ваш спортзал, а где наш клуб! — она покосилась на рассмеявшегося Кёна. — Такое ощущение, что вы его совсем на голодном пайке держите.

— Холим и лелеем, честное слово. Он же наш лучший игрок.

— Да, бегает он быстро, — улыбнулась девушка и махнула рукой. — Все, я в клуб.

— Заглядывай к нам, не стесняйся, — Ошино помахал в ответ и направился к спортзалу.

Ну да, не стесняйся… Заглянешь, тут же куча любопытных — ой, Банни-чан пришла, Банни-чан… Уууу, Янки! Да тебя за такое надо до конца жизни звать Янки! Или нет, до конца слишком уж, к старичку не будешь же так обращаться. Значит, до выпуска! А когда он у него будет, если тут ему Неверленд, Питер Пэн и прочее? Вот под старость и будет…

Она честно попыталась представить Куона в почтенном возрасте, но представлялось плохо, вместо друга почему-то вспоминался какой-то статный седой английский актер. Имени Кёко категорически не помнила, поэтому постаралась выбросить все лишнее из головы, тем более в клубной комнате ее должны были уже ждать Сугита и Даиримия.

Фуруяма-сенпай не подвела: дождавшись, когда все участники клуба притихнут, она отчиталась о своем президентстве, затем под дружные аплодисменты торжественно вручила фартук и колпак президента Шинодзаве. Тот с самым серьезным видом принял «регалии», поклонился и пообещал следить, чтобы клуб и дальше процветал.

— А теперь, — Фуруяма хлопнула в ладоши, — по давно заведенной традиции клуба новый президент предложит приготовить что-либо вместе. Сузуки-кун, называй блюдо.

Шинодзава глянул на фартук и колпак в руках, затем на членов клуба:

— Я предлагаю карри.

— Карри — это замечательно, — Кёко ободряюще ему улыбнулась — она воочию видела, как он стесняется общего внимания именно сейчас. — А потом все вместе поедим, да?

Он чуть улыбнулся ей в ответ:

— А потом все вместе поедим.

Приготовление заняло время до полудня, и когда рисоварки, наконец, выключились, часы на стене показывали пять минут первого.

Кёко впервые за пару дней искренне радовалась происходящему. Совместное приготовление окончательно примирило поклонниц Шинодзавы и ее подруг, а Фуруяма веселила всех историями клуба.

— Похоже, карри — самое простое блюдо из всех, — выйдя после обеда на крыльцо, Рина довольно выдохнула.

— Не скажи, — Могами надела перчатки и поежилась — на улице ощутимо похолодало. Или так чувствовалось после теплого помещения? — Карри требует тщательного подхода к специям.

— Это если ты готовишь с нуля, так? А если брать уже готовую пасту?

— Если рассматривать с такой точки зрения, то да, самое простое, — согласилась она. — Юи-сан, ты как?

— Хорошо, — Даиримия улыбнулась, чуть мечтательно улыбаясь. — Мне очень понравилось вот так проводить клубные занятия — всем вместе, дружно, в теплой атмосфере.

— Да, здорово. У нас в теннисном клубе такого нет… — они все вместе помолчали, глядя на низкие облака. — А ведь через год будет такая же церемония, и Шинодзава-сенпай, уже третьекурсник, отдаст колпак и фартук новому президенту.

— Почему-то мне кажется, что это будет Кёко-сан.

— А?! — Кёко изумленно глянула на Даиримию. — Юи-сан, что ты такое говоришь?!

— Логично, — Рина поддержала Юи. — Ты отлично готовишь, так что…

— Глупости, — насупилась Могами, спустилась с крыльца и зашагала по дорожке, огибающей главный корпус.

Она — и президент кулинарного клуба? Нет, если представить, то было бы очень лестно… но незаслуженно! Шинодзава-сенпай гораздо больше подходит на такую роль…

— Кёко-чан, ты что, обиделась? — подруги догнали ее. — Но ведь…

— Девочки, — она обернулась и серьезно глянула на обеих, — одной готовки недостаточно, поймите. Нужен авторитет, намерения, уверенность. Вас подтяни, и вы будете готовить не хуже меня. Так может, вас тоже выдвинуть на пост президента в следующем году?

— Тьфу на тебя, — Сугита фыркнула. — Вот что ты за человек, а? Нет бы порадоваться…

— Я радуюсь, что Шинодзава-сенпай наш президент, — отрезала Кёко и снова направилась по дорожке. — Очень радуюсь, потому что у него серьезные намерения насчет клуба и своего будущего.

А не как у нее — пришла в клуб только потому, что надо было хоть куда-то ходить. И то, если бы Дарима-сенсей не пригласила, вряд ли бы сама решилась.

А вот Шинодзава-сенпай как раз то, что надо для клуба. И будет очень грустно, когда в следующем году он уйдет…

Она вздохнула, покосилась на вновь догнавших подруг и внезапно подумала, что начинает понимать Куона с его Неверлендом. Когда хочется, чтобы хорошее вокруг тебя не заканчивалось. Хорошее и хорошие люди.

 

Когда в понедельник на первый урок пришли Кагурадзаки и Ошино, Кёко даже сначала не поняла, что не так. И лишь после звонка понимание заставило оглянуться за спину. Парта пустовала.

— Кагурадзаки-кун, а где..?

— Его не было на утренней тренировке, — парень оглянулся на тихий шепот и пожал плечами. — Сами не знаем. Дозвониться не смогли.

— А вчера?

— Накануне в чате же отписывался, — тоже тихо вступил в разговор Ошино. Припомнив вчерашнее бурное обсуждение, куда пойти в свободное время на Хоккайдо, Кёко нахмурилась — верно, Куон отвечал. — А с утра телефон молчит.

— Так, может, стоит сходить к нему? — после того, как учитель провел перекличку и отвернулся к своему столу, предложила она.

— В общежитие? — парни переглянулись. — Туда так просто не пускают. Нужен пропуск, который выдается вместе с ученическим.

— Тогда, — девушка чуть пригнулась, чтобы не привлекать внимания, — давайте на перемене сходим к Юмено-сенсею. Его-то точно пустят.

— Хорошая идея, — кивнул Кён. — Так и сделаем.

Вот и хорошо… Она выпрямилась, открывая учебник. Это будет правильно. Ведь мало ли что могло случиться с Куоном. Вдруг он заболел? Плохо стало?

Тревога за друга заставляла кусать губы, непроизвольно хмурясь и поглядывая на часы.

И почему она не обратила внимания на то, что парни пришли одни на урок? Как-то уже стало само собой разумеющимся, что их всегда трое.

Едва прозвенел звонок с урока, как Ошино и Кагурадзаки поднялись и глянули на девушку:

— Идем?

— Конечно, — она вскочила на ноги. — Надо выяснить, что происходит!

Выйти в коридор они успели и даже добрались до лестницы, но Кагурадзаки, идущим последним, внезапно охнул.

— Что?.. — Кёко обернулась к нему, проследила за взглядом и буквально окаменела от изумления.

От второй, дальней лестницы, по коридору уверенно шагал Хизури в мужском кимоно. Сзади с восторженными воплями и оханьем его сопровождали любопытствующие из старших и параллельных классов.

— Банни-чан, ты это тоже видишь? — странным голосом поинтересовался Ошино, и девушка, выйдя из ступора, кивнула:

— Вижу.

— Значит, я не сошел с ума… — он выпрямился и сложил руки на груди. — Это радует.

— Вроде бы одет как надо. А, Банни-чан? — Кагурадзаки тоже сложил руки на груди, разглядывая направляющего к ним Янки.

— Да, — Кёко кивнула. — Чисто классические цвета — серо-стальной хакама, черный дзюбан, черно-коричневый хаори… — она осмотрела с ног до головы остановившегося перед ней Хизури и кивнула. — А тебе идет.

— Мне все идет, — непререкаемым тоном заявил он. — Чего здесь стоите?

— Тебя встречаем, — Кён фыркнул и посторонился, открывая проход. — Прошу, одзи-сан.

— Благодарю, — Янки кивнул с поистине императорским видом и двинулся к классу. Кёко оставалось лишь сдвинуться вместе с Одой к стене, чтобы восторженная толпа, последовавшая за Янки, не смяла.

— Я с него балдею, — Кагурадзаки хмыкнул. — Ничего не боится.

— Кто выгонит отсюда студента, чей опекун является одним из главных попечителей школы?

Опекун? А, ну да, у несовершеннолетнего должен быть опекун в отсутствии родителей…

Внезапно пришедшая мысль заставила Кёко подпрыгнуть и хлопнуть в ладошки:

— Вот оно что! Сегодня же праздник совершеннолетия!

Парни переглянулись.

— Точно! Янки же двадцать будет через месяц…

— Потому он в кимоно?!

Она лишь прикусила губу, пряча довольную улыбку — значит, не забыл тот разговор у храма.

Изумленно-восторженные вопли из класса заставили все же тихо рассмеяться.

Вот же жук! И отпирался, и обижался, и молчал… Зато, в школе, похоже, родилась очередная легенда.

— Сенсей, вы видели Янки?

Кёко обернулась и обнаружила за своей спиной Юмено-сенсея с книгами.

— Разумеется. Он еще в пятницу написал просьбу директору разрешить ему в праздник совершеннолетия прийти на занятия в кимоно. Тот завизировал.

— Блин, и нам ничего не сказал!

Мужчина чуть улыбнулся:

— Видимо, готовил сюрприз. Идите в класс, перемена заканчивается.

Сюрприз удался, призналась себе Кёко, когда обнаружила, что ее парты не видно из-за одноклассников. Да и не только ее.

— Эй, народ, расступитесь! — Ода начал пробиваться к своему месту. — И вообще, уже Юмено-сенсей пришел!

— По местам, — классный прошел к столу и постучал по нему. — Рассаживайтесь.

Дождавшись, когда все рассядутся и наступит относительная тишина, Юмено-сенсей оглядел учеников:

— Итак, предвосхищая все вопросы — сегодняшнее явление Янки вызвано праздником совершеннолетия. Да-да, если бы Янки выпустился прошлой весной, он бы отмечал этот день в храме среди сверстников.

— Сенсей, я лучше встречу этот праздник среди знакомых лиц.

Мужчина лишь вздохнул:

— Помолчи пока. Хочу сразу отметить, что ношение кимоно было разрешено только Янки и только сегодня, причем с письменного одобрения Ямада-сана. Поэтому, предупреждаю, никаких инициатив, никаких «а почему ему можно, а нам нет». Ямада-сан пошел навстречу в виду исключительной ситуации и того, что Янки изъявил желание следовать старым традициям и отдать дань уважения очень важному в жизни молодого человека празднику, несмотря на все условия. Это понятно? Хорошо. Теперь к Янки, — он глянул на парня. — Ты сегодня будешь присутствовать на всех занятиях, после них пойдешь в ближайший храм закончить церемонию. Понятно?

Кёко невольно оглянулась и довольно выдохнула — Куон согласно кивнул, и было видно по его лицу, что он предельно серьезен.

— Что ж, в таком случае начнем урок.

Похоже, тренировок не будет. Девушка покосилась на Ошино. Судя по его виду, он пришел к такому же выводу.

Это подтвердил на перемене и сам Янки, когда парни сразу задали ему вопрос.

— Не будет, сегодня выходной, — он улыбнулся. — Вечером готовьтесь, пойдем отмечать. Угощаю.

— Здорово! — Кагурадзаки воодушевленно присвистнул. — А чего нам не сказал про такое?

— Это был секрет. Вон, даже Банни-чан не была в курсе, — Кёко с честным видом отрицательно помотала головой. — Тем более, я не был уверен, что успею все к сегодняшнему дню. Чего зря обнадеживать.

— Обедать идем в столовую, — Ошино с довольным видом осмотрел друга. — Представляю, какой фурор будет среди «мошек».

Э? Кёко замерла. Среди «мошек»? Фурор? Шо-чан… Ой-ёй-ёй-ёй!!!

— О да, — с каким-то злорадно-плотоядным видом протянул Хизури. — Думаю, некоторым кусок в горло не полезет из-за зависти.

Блиииин… Надо как-то не дать Шо-чану прийти в столовую!!! Но как?! Особенно зная, что Шо-чан точно до большой перемены услышит про явление «врага» и эффекте, который произвело это появление!.. И тогда точно придет!

Легкое дерганье за косу заставило глянуть на Янки, который прищурился:

— Не вздумай даже предупреждать канарейку.

— То есть, ты хочешь скандала? — сердито нахмурилась девушка.

— О да, — нарочито медленно протянул он. — Чтобы канарейка поняла свое место.

— Да какое место?! — возмутилась она. — Блин, да нечего вам делить, нечего! Как ты не поймешь?!

— Я? Я понимаю в отличие от него, — парировал Куон. — Он первый полез!

— Ах, так это все, — Кёко обвела рукой его, — было лишь ради того, чтобы позлить Шо-чана?! Ты настолько лицемерен, что готов обманывать всех ради достижения своей цели?! — зеленые глаза полыхнули гневом, но она уже не обращала на это внимание. — Так чем ты лучше Шо-чана, а?! Такой же самовлюбленный мальчишка, отбирающий игрушки у других!

— Что?! — от парня словно плеснуло яростью, но не меньшая ярость, смешанная с горячим разочарованием, горела в душе Кёко.

— Что слышал! — отрезала она и отвернулась, с трудом сглатывая тугой ком в горле.

Она-то себе вообразила, что он действительно осознал важность момента, дня, памяти, что останется у них всех!.. А он — только чтобы разозлить Шо-чана…

Вошел учитель, но сосредоточиться на уроке не получалось. Жгли обида, разочарование, какой-то стыд, словно это она совершила такую… гадость!..

Молчание за спиной было не менее выразительным, но девушка упрямо не оборачивалась. Обернется — еще хуже станет…

На перемене Янки поднялся и вышел вместе с парнями в коридор. Кёко отвернулась к окну, не желая даже взглядом встречаться с ним, когда будет возвращаться.

— Ты чего? — на стул Кагурадзаки присела Рина, чуть удивленно заглядывая в лицо Могами.

— Ничего. Пусть что хочет, то и делает.

— Янки? — Сугита оглянулась на дверь, в распахнутом проеме которой виднелся Хизури, что-то обсуждавший с парнями. — Вы успели поругаться?

— Я просто сказала ему правду! — горячо отозвалась Кёко. — Понимаешь?! И если он заявляет, что я его подруга, пусть понимает, что лебезить и врать ему я не буду!

— Не, ну кимоно ему и вправду идет… — Рина чуть кашлянула и поднялась — в класс возвращался Кагурадзаки. Но он не сел, а остановился рядом:

— Банни-чан, ну скажи ты ему, что надо идти в столовую. Нельзя упускать такой шанс поставить «мошек» на место… — парень попятился, когда Кёко развернулась к нему со зверским взглядом. — Что?..

— И ты туда же?! — она вскочила и гневно ткнула пальцем в грудь. — Неужели вы свои личные мелкие, эгоистичные желания и предпочтения ставите выше общих и настоящих?! Неужели вам так надо самоутвердиться за счет других?! Чем вы тогда лучше «мошек»?! — с каждым словом девушка продолжала тыкать пальцем в Оду, который с испуганно-недоуменным видом пятился к двери. — Чем вы лучше тех, кто делает гадости исподтишка, распускает подлые слухи и хихикает с тех, кто слабее?!

— Да я… просто…

— Неужели вам так надо доказать самим себе, что вы крутые?! — она разгневанно глянула на Ошино, заставив и его отпрянуть. — Вам мало того, что вы действительно молодцы?! Что баллы не ниже, чем у музыкального отделения?! Что вышли на национальный уровень?! Неужели этого всего мало вам, что так хочется унизить других?! — слезы негодования и обиды все же брызнули из глаз. — Я… я была о вас лучшего мнения!

Всеобщее потрясенное молчание внезапно нарушили редкие аплодисменты, которые принадлежали Юмено-сенсею, успевшего тихо войти в класс и теперь стоявшему у доски.

— Молодец, Могами-сан. Ты сказала очень правильные слова, — он подошел ближе и протянул платок. — Держи.

— С… спасибо, сенсей… — Будда, какой стыд!.. Расплакалась на глазах у класса… Кёко поспешно ухватила предложенный платок и вытерла мокрые щеки. — Я… я потом верну…

— Ну а вы, — мужчина глянул на молчавших парней, — три года уже — самим не надоело постоянно соперничать с музыкальным отделением, а?

— Может, и надоело, — сдержанно проговорил Хизури и глянул на девушку. — Могами-сан.

— А?.. — она потрясенно уставилась него — он назвал ее по фамилии?!

— Я прошу прощения за неподобающее поведение, — парень поклонился, и сердце Кёко окончательно ухнуло куда-то в школьный подвал. За что?! Да разве она… — Ты совершенно права в своих словах, и ни я, ни они, — он кивнул на друзей, — не хотим, чтобы ты считала нас хуже, чем мы есть.

— Да я… — судорожно сжимая платок, залепетала она, отчаянно желая провалиться сквозь землю от стыда и смущения. — Я…

— Не хотим, — Кагурадзаки покаянно вздохнул. — Прости.

— Подурачились и хватит, — Кён чуть кашлянул. — Прости, ты права, мы и так крутые. Верно?

Они извиняются перед нею?! Перед всем классом?

— Каким богам мне приносить жертвы за вашу сознательность? — Юмено-сенсей лишь покачал головой. — Могами-сан, почему ты не поступила к нам на пару лет раньше?

— Потому что я была в средней школе… — буркнула окончательно смутившаяся девушка, опуская голову.

— Тогда я рад, что ты оказалась в моем классе, — он аккуратно погладил ее по плечу. — Все, разобрались, успокоились, расселись. Между прочим, уже пять минут, как идет урок.

Идя к своему месту, Кёко пыталась успокоиться и понять, что же она натворила и наговорила. При всех в классе наорала на парней, на Куона, разревелась, как ребенок, да еще…

За косу едва заметно дернули, и сердце неожиданно обрадованно сделало кульбит — Куон!

В зеленых глазах парня, на которого она оглянулась через плечо, было растерянно-виноватое выражение.

Он понял ее? Понял, насколько ей важно, чтобы он оставался тем самым благородным принцем эльфов?.. Который не способен на подлости и низости?

Легкий кивок окончательно успокоил и даже заставил быстро заморгать, чтобы подступившие слезы, на этот раз от облегчения, не покатились по щекам.

Понял. Как же замечательно!

 

— Я в столовку за булочками, — сразу после звонка с урока Ода подорвался с места и подмигнул. — Принесу на всех, не волнуйтесь!

— Только целыми, — хмыкнул Янки, перекидывая ему свой кошелек. — Держи, я сегодня угощаю.

— Уху, гуляем!

Кёко тихо вздохнула, ощущая непривычное спокойствие в груди, и лишь фыркнула, когда за косу подергали.

Развернувшись, она серьезно глянула на парня:

— Я рада, что ты понял, насколько глупо выглядело твое поведение перед уроком.

— Не нуди, — поморщился он. — Я же уже признал, что был не прав, — к ним направилась Сугита со своего места, и Куон понизил голос, заканчивая почти шепотом, — и нет, не для твоей канарейки я так оделся.

— Да неужели? — недоверчиво приподняла брови Кёко.

— Просто подумалось, — он хитро усмехнулся, — почему бы не совместить приятное с полезным?

— Блин, Кёко, ты была просто неимоверно крута! — Рина улыбнулась, останавливаясь рядом с девичьей партой. — Честно, было любо-дорого посмотреть на тебя!

— А что все же произошло? — подошла Ватаджиба с обенто.

— А ты не видела?

— Янки вижу, — она улыбнулась на удивленное восклицание Сугиты. — Тебе идет кимоно, — он с достоинством кивнул. — Но на предыдущей перемене я была в студенческом совете вместе с Химеджимаю-сан, а когда пришла, Кёко-чан уже успокаивали.

— Юмено-сенсей пожалел, что Банни-чан не учится с нами с самого начала, — не дав Рине и рта раскрыть, невозмутимо пояснил Ошино. — И призвал вместе с нею нас к серьезному отношению к своей славе.

— Даже я так не умею, — Хизури поаплодировал другу, пока девушки ошеломленно переваривали услышанное. — Кён, ты реально крут.

— Тьфу на вас! Лучше парты сдвиньте, пообедаем! — Рина, обреченно махнув рукой, указала на столы и настороженно покосилась на подошедшую старосту. Та, не обращая ни на кого внимания, улыбнулась Куону:

— Янки, я слышала, ты не идешь в столовую. Хочешь, я поделюсь с тобой своим обедом?

Пять взглядов сошлись на парне, который лишь отрицательно качнул головой:

— Благодарю за приглашение, Химеджимаю-сан, но я нагуливаю аппетит перед командной вечеринкой.

— А… — Химеджимаю оглядела девушек с их обенто, — у них же…

— Это съест Кагурадзаки. Это и булочки дадут ему дожить до вечера и не умереть голодной смертью, ведь сегодня не получится у него заглянуть к Банни-чан в клуб.

— Янки! — возмутилась Кёко и глянула на старосту. — Химеджимаю-сан, если хочешь, присоединяйся к нам.

— Не хочу, — Харухи холодно посмотрела на нее и вернулась к своим подругам поодаль.

— По-моему, она в тебя влюблена, Янки, — вполголоса прокомментировала Рина, но Куон лишь отмахнулся:

— Я по пальцам одной руки могу пересчитать тех, кто в меня не влюблен. И что мне теперь, с каждой влюбленной обедать? Спасибо, мой вес мне нравится.

— Грубиян.

Он лишь равнодушно пожал плечами, помогая сдвигать парты.

Да не совсем грубиян, мысленно вступилась за него Кёко. Не сказал же прямо, что, дескать, не буду я с тобой обедать, потому что ты мне не нравишься, а вполне вежливо отказал, сославшись на достаточно приличную причину… Вот только говорить это вслух она не будет, потому что кое-кто тут же начнет гордиться!

В класс почти вбежал Кагурадзаки и с торжествующим видом высыпал на импровизированный стол гору булочек:

— Вот!

— Добытчик, — похвалил его Хизури. — Но если потратил все деньги из кошелька, то вечером в караоке тебе будет доступен только микрофон.

— Ни йены не взял, — гордо парировал Ода. — Я угощаю, — он покосился на Кёко. — Банни-чан, скорее всего, твоя канарейка уже знает о Янки. Потому что в столовой все разговоры об этом. Даже успели фотки распечатать и развесить по стенам коридора.

— Какие фотки? — в один голос спросили Куон и Кёко — он заинтересованно, а она пораженно.

— Янки. В кимоно, — Кагурадзаки принялся загибать пальцы. — Во дворе, в холле, вроде на лестнице, у нашего класса…

— Ну извини, — Хизури глянул на прикусившую губу девушку и развел руками. — Здесь я бессилен.

Понятно, что бессилен… Осталось придумать, как успокаивать явно разозленного Шо-чана…

 

Вечера она ждала с приглушенной тревогой, прокручивая в голове варианты разговора.

Понятно, что Шо-чан будет в бешенстве, ведь сегодня в школе о Куоне не говорил разве что глухой и слепой. А после уроков его буквально утащили во внутренний двор к фонтанам и массово фотографировались, причем и с общего отделения, и с музыкального!.. Кажется, только в сумерках парни ушли в храм, а затем в караоке, как и планировали.

Кёко печально вздохнула.

Как все глупо и несуразно!

Шаги, послышавшиеся в коридоре, были знакомыми, и девушка с замиранием сердца опознала походку Шо.

Он вошел в ее комнату без спроса и молча уставился на нее тяжелым взглядом, плотно сжав губы.

— Шо-чан, с возвращением, — Кёко поднялась, изо всех сил сохраняя спокойным голос. Выражение лица парня не поменялось, и она вздохнула. — Я не знала. Никто кроме учителей не знал.

— Да неужели? — едко проговорил Шо. — А я думал, ты уже давно в курсе всех его дел.

Неожиданно стало обидно.

— Я в курсе твоих дел и стараюсь помогать тебе по мере своих сил, — прямо ответила девушка, выпрямляясь. — Не обвиняй меня, пожалуйста, в том, что я не делала или не знала.

В темно-серых глазах парня мелькнула растерянность, затем вновь уступившая место упрямой злости:

— Что-то незаметно, чтобы ты мне помогала! — он развернулся и вышел из комнаты, напоследок демонстративно хлопнув дверной перегородкой так, что та, ударившись о косяк, съехала назад, давая услышать последующую, пренебрежительно сказанную фразу. — Хотя, что с тебя, дурехи, взять.

Девушка поспешно прикусила губу, когда на глаза запросились слезы от незаслуженного упрека.

За что он так с ней? Ведь действительно не знала, что Куон решится на кимоно… Никто не знал!.. Но зато она отговорила парней идти хвастаться напрямую! Так бы еще хуже было! Разве он не понимает? Хотя… не знает же. А она ничего не скажет — какой смысл? Уже поздно, да и растравливать еще больше душу Шо-чана не хочется… Так он успокоится, поймет, что она бы предупредила его обязательно…

Вернувшись к столу, на котором лежала книга по истории, Кёко села на татами и откровенно пригорюнилась.

Вот и как быть между этих двух огней? С одной стороны любимый человек, а с другой друг, самый близкий и надежный.

Она вздохнула и закрыла книгу. Читать уже не хотелось.

Если бы они прекратили эту войну и подружились… Ведь нечего делить, нечего! И Куон это признает, сам же сказал сегодня! Вот только эта прям детская обида — он сам первый полез! Да, полез, но Шо-чан просто очень ранимый, привык всегда доказывать, что чего-то стоит. Вон, даже собственные родители не верят в его способности! Ну неужели Куону это сложно понять? Сам ведь доказывал своей семье самостоятельность!

От нерадостных размышлений отвлек сигнал сотового о пришедшем сообщении.

Кто там?

Губы невольно расползлись в улыбке, когда в мейле оказалось фото Хизури в кимоно. Вот же павлин! Сам себя фотографирует на память, еще и делится этим!.. Но не отнять у него того, что в кимоно он действительно выглядит, как аристократ. Или как сказочный персонаж какой-нибудь игры.

Следом пришло новое сообщение.

«Все же не могу сказать, что подобная одежда удобная. Да, теплая, но как-то непривычно»

Кёко фыркнула и принялась набирать ответ.

«И как ты решился вообще? Сам же говорил, что не будешь надевать»

«Ну просто подумал, что это своего рода вызов. В конце концов, я наполовину японец, значит, без проблем должен уметь носить кимоно, верно?»

«Знаешь, мне приятно, что ты решил поддержать традицию. Выглядело очень круто»

«Знаешь, мне приятно, что ты оценила»

Она тихо рассмеялась и лишь покачала головой. Ну вот Янки и все, что с него взять-то?

«Однако, если честно, это было смущающе и неловко»

Ого! Он умеет смущаться?! Да еще испытывать неловкость? Он же как кот — никогда не теряется!

«Почему?»

«Мне все же привычны джинсы и куртки, чем хакама и кимоно»

«Не совсем верно, мужское кимоно — это хакама и дзюбан, все вместе»

«Зануда. Ты ведь поняла, что я имел в виду»

Кёко фыркнула и вздохнула.

«Я поняла»

«Хотел еще меч достать, для полного антуража, но подумал, что в школу не пустят с ним»

«А ты бы и не нашел нигде, разве что игрушечный. Меч это для самураев, аристократов, офицеров и членов императорской семьи»

«А вдруг я потомок самураев?»

Янки, блин!

«Если бы ты был потомком самураев, то меч передавался бы по наследству!» она не сдержалась и поставила в конце хитро улыбающийся смайлик.

«Надо спросить у отца. Вдруг есть. Канарейка сильно возмущалась?»

Ну блин, Янки!

«Слушай, а давай ты не будешь называть Шо-чана канарейкой? А? Пожалуйста?»

«Вот как только он перестанет давать мне повод его так называть — сразу перестану. Не раньше»

«А раз ты не ответила на мой вопрос, значит, он действительно брызгал слюнями. Ну и кто он после такого? Сорвал на тебе злость, так ведь? Не подумал, что ты не при чем от слова «совсем»?»

Она молчала, чувствуя, как от такой прозорливости и честности друга в горле образуется тугой ком. Неужели он так переживает за нее?

«Так что, все зависит от него, не от меня. Не заступайся за того, кто не хочет ничего менять, хотя есть и силы и возможности»

Как она может не заступаться, если знает любимого лучше, чем кто бы то ни был!..

«У него есть, просто ему трудно, понимаешь?»

«Нет. Мне тоже трудно, но я почему-то стараюсь прислушиваться к тебе и разумным словам. Что мешает ему?»

Тяжелый вздох вырвался сам.

Что мешает? Гордость. Но она же есть и у Куона. Самолюбие? То же самое. Так что мешает?

«А ты не можешь с ним поговорить? Один на один? Ну, по-мужски?»

В ответ прилетел хохочущий смайлик.

«Ты мне льстишь! Столько нервов я не готов потратить на канарейку. И тебе после разговора придется делать ему компресс на фингал»

«Янки!»

«Да, Банни-чан, я самый»

«А если Шо-чан сам придет с тобой поговорить?»

«Да скорее мне император меч вручит, чем такое произойдет. Но если придет, так и быть, я постараюсь адекватно оценить его слова»

«Обещаешь?»

«Обещаю»

Чуть грустно усмехнувшись, Кёко снова вздохнула. Ну вот, одним обещанием заручилась, как бы теперь заручиться вторым? Ведь, как подсказывает опыт, скорее Куон действительно получит меч из рук императора, чем Шо-чан согласится спокойно поговорить с ним.

«Ладно, моя остановка. Все, до завтра»

Остановка? Значит, он в метро или автобусе, возвращается из караоке. Ну да, девятый час вечера.

«Ага, увидимся в школе»

Нового мейла не последовало, и она решила еще раз глянуть на фото.

Не побоялся, хоть и смущался и чувствовал себя неловко. Весь день ходил с прямой спиной, словно всю жизнь носил кимоно, ни единым взглядом или жестом не показывая своей неуверенности.

Все же, какой он разный, ее друг. Может быть и серьезным, и гордым, и умеющим признавать свои ошибки, и вредным, и откровенно злым. Как все уживается в нем одном?

Телефон отправился на стол, и девушка принялась расстилать футон. На душе хоть и оставалась грусть от размолвки с Шо, но она не была уже тяжелой и горькой. Может, потому, что косвенно, через слова друга, она уверилась, что не виновата в причине плохого настроения любимого человека? А раз не виновата, то надо просто расслабиться и подумать, как подвести Шо-чана к мысли если не о дружбе, то хотя бы о прекращении вражды. Куон-то не против…