3000 дней невиновности (гет)

Рон сказал ей отправляться следом, как только он аппарирует в Министерство, но Джинни не могла заставить себя даже достать волшебную палочку. Кто-то громко рассмеялся на другом конце улицы, стоя перед отелем, это категорически шло вразрез с общей картиной её мира в данный момент. Неужели совсем рядом находятся люди, которые могут быть счастливы? Неужели всё ещё есть люди, которые по-прежнему смеются, влюблены, у которых нет совершенно никаких причин плакать?

«Больше никаких слёз», — строго приказала себе Джинни, и её глаза остались сухими. Всё равно когда-нибудь, не важно, через час или день, ей придётся увидеть Драко впервые с того момента, как она ушла от него, нельзя просто пустить всё на самотёк. Ей в любом случае придётся присутствовать на предварительном слушании по его делу и на суде, придётся смотреть на него и забыть о том, что она знает, каково это, целовать его, и каково чувствовать ласковые прикосновения его рук к своей коже. Это всё должно быть забыто. Полностью. Стёрто из памяти.

Джинни склонила голову на каменные перила и вздохнула, глядя вверх на затянутое тучами небо без единой звезды. Ни у кого не получилось бы увидеть звёзды в Лондоне, даже в ясную погоду, когда на небе — ни облачка. Как-то вечером, где-то с месяц назад, Драко отвёз её в Солсбери просто для того, чтобы полюбоваться звёздным небом. Они остановились на окраине какой-то неизвестной деревушки и расположились прямо на капоте машины Драко с припасённым в корзине для пикника ужином и миллионами звёзд над ними.

— Небо выглядит так, словно стоит лишь протянуть руку и можно дотянуться до звёзд, — прошептал он. — Словно эти звёзды прямо над нашими головами.

— Я и забыла, что звёзд бывает так много. Не помню, когда видела их в последний раз.

— Такая… замечательная идея, если не принимать во внимание долгую дорогу, да?

Губы Джинни расплылись в улыбке:

— Очень хорошая идея, спасибо, что уделил этому время.

Именно тогда он протянул руку и взял её ладонь, впервые с момента их встречи. Сердце пропустило удар, и она подумала, что их ладони идеально подходят друг другу, тепло его большой мозолистой ладони рядом с её маленькой ладошкой. Они просто подходили друг другу. Джинни никогда прежде не чувствовала себя настолько чертовски счастливой, так что…

Он вдохнул в меня жизнь.

Джинни медленно выпрямилась, невидяще смотря перед собой широко распахнутыми глазами.

Там они останутся ждать девушку огня, его единственный шанс снова обрести себя.

Я чувствовала, словно становлюсь лучшей версией самой себя рядом с ним.

Он вдохнул в меня жизнь.

Всю свою недолгую карьеру аврора Джинни вела себя как профессионал… Это ведь она поймала Торфина Роули, разве нет? И ту чокнутую ведьму, которая пыталась убить Министра Магии во время публичного выступления. А также многих других — до того, как порвала с Гарри, и тот стал поручать ей только самые нудные дела, за которые больше никто не хотел браться. К тому же в её жизни были и другие привлекательные парни. Денни О’Коннелл, работавший вместе с ней над расследованием покушения на Министра — они понимали друг друга с полуслова, лучше мог быть разве что Оливер Вуд. Джинни всерьёз увлеклась им, пока они общались по делу. Но это никоим образом не повлияло на её работу, она бы этого не допустила. Денни, вероятно, даже и не заметил, что она ему симпатизировала больше, чем остальным.

Уизли всегда ненавидели Малфоев. Всегда. Что вообще не даёт ни малейшего объяснения тому, почему ей потребовалась всего какая-то пара недель, чтобы влюбиться в Драко, хотя его дело и казалось самым важным за всю её карьеру. Может, причина кроется в том, как именно она его нашла — совершенно неожиданно, когда меньше всего этого ждала. И за этим последовало невероятное умопомешательство, стёршее все намёки на его прошлую жизнь, и пророчество, пророчество…

Именно это заставило Джинни в итоге поверить, что пророчество действительно существует. Больше не осталось никаких сомнений в способностях Саймона — это не просто доступные всем волшебникам умения контролировать энергию и магическую силу, ведь пророчество само по себе… Они действительно дополняли друг друга. Она на самом деле была девушкой огня.

И куда же подевался её огонь? Исчез с тех самых пор, как она впервые осознала, что влюбилась в Драко?

Его единственная надежда на спасение. Она — его единственная надежда.

Какое слезливое выражение в подобных случаях используют в низкопробных бульварных романах в те самые моменты, когда становится ясно, что герой и героиня не будут вместе? Если любишь — отпусти. Так она и сделает, она охотно встанет на его защиту, чтобы убедиться, что Драко никогда не окажется по ту сторону мрачных стен Азкабана. И если после того, как всё закончится, он больше не захочет её видеть — она действительно отпустит его. Она заслужила это — остаться без него. За то, что позволила эмоциям так долго ослеплять и влиять на поступки. Гвеног Джонс никогда бы не позволила своим чувствам повлиять на квиддич, ведь так?

Придя к такому выводу, Джинни добралась до привычного закоулка и аппарировала, появившись на улице рядом с входом в общественные туалеты. В столь поздний час нельзя было аппарировать прямо в Министерство, Рон, должно быть, получил специальный допуск на аппарацию.

Джинни зашла в первую попавшуюся кабинку и смыла себя в унитаз. Минуя стойку охранников, она помахала Эрику. Министерство выглядело немного пугающе ввиду отсутствия в нём людей, тени прятались в массивных арочных перекрытиях и до ужаса реалистичной статуе Дамблдора, возведённой на том самом месте, где во время войны находилась другая, о которой предпочитали больше не говорить.

Медленно, уровень за уровнем, Джинни спускалась в Отдел Тайн, лифт лязгал и кряхтел, приближаясь к пункту назначения. Она невольно дёрнулась, когда решётчатая дверь громко брякнула, отъехав в сторону, и с удивлением обнаружила Гарри, топтавшегося прямо у выхода из лифта.

— Ты сделала это! Ты это сделала, Джин! — воскликнул он, издав радостный возглас, и бросился обнимать её, пританцовывая. Джинни чувствовала себя сторонним наблюдателем, послушно позволяя Гарри втянуть себя в это странное веселье. — Теперь мы схватили их всех, ты арестовала последнего Пожирателя смерти. Мерлин, надо организовать какую-то забойную вечеринку, чтобы отпраздновать…

— Ты уже виделся с ним? — спросила Джинни, высвобождаясь из объятий Гарри.

— Рон появился тут минут пятнадцать назад с Малфоем, оглушенным заклятием, — пустился тот в объяснения. Он закинул руку ей на плечо и повёл Джинни вниз по коридору, предположительно, в направлении камер предварительного заключения. — Теперь, когда он у нас, и начинается основное веселье: необходимо будет выпустить официальный пресс-релиз для «Ежедневного Пророка», согласовать дату предварительного слушания с Министром, именно это интересует его в первую очередь, чтоб он мог внести заседание в свой плотный график…

Неожиданно из-за арки, обозначающей вход на нижний уровень, где находились залы заседаний и камеры, появился Рон.

— Джин, Малфой выглядит немного измождённым, — сообщил он, хмурясь. — Он не был болен в последний раз, когда ты его видела?

Глаза Джинни расширились от шока.

— О, Мерлин, — выдохнула она, сердце громко стучало в груди, когда в голову закралось подозрение — но это не может быть правдой, они ведь сказали, что он не станет… — Рон, скорее, надо сходить к целителям и принести ясенец, эссенцию растопырника, бинты и флакон Кроветворного зелья.

— Зачем это? — вклинился Гарри.

— Просто делайте, как я говорю, идиоты! — крикнула Джинни, подталкивая Рона в спину, а сама бросилась вниз по ступеням. Она пробежала по каменному коридору до самого конца, пока не оказалась у входа в помещение с камерами, возле которого дежурили два охранника. Джинни, не сбавляя шага, показала им удостоверение аврора, и те расступились, пропуская её внутрь.

Рабастан Лестрейндж как раз стоял у двери своей камеры, когда Джинни пронеслась мимо.

— Неужели теперь разрешены свидания в тюрьме? — гоготнул он, кровожадно ухмыляясь в её сторону. Джинни едва ли взглянула на него, она мчалась вперёд, судорожно оглядываясь по сторонам в поисках Драко. Здесь, на нижнем уровне министерства, глубоко под землёй, единственным источником света были канделябры на стенах, прикреплённые в ярде друг от друга, их пламя отчаянно трепетало в застоявшемся воздухе. По обе стороны коридора находились обитые металлом деревянные двери с небольшими решётчатыми окошками наверху. Несомненно, преступники предпочитали оставаться здесь как можно дольше вместо того, чтобы отправляться сразу в Азкабан, но условия едва ли были лучше.

Пройдя половину коридора, Джинни наконец заметила его — по правую руку от себя. Драко забился в угол своей пустой камеры. Взмахом палочки Джинни сняла сложное запирающее заклинание и проскользнула внутрь, чтобы осмотреть его.

Рон был прав, Драко выглядел ужасно — мертвенно-бледный в слабом свете факелов, кожа почти сливалась по цвету с белой поварской униформой, которая по-прежнему была на нём. Он сидел с закрытыми глазами, руки — сложены на груди, дыхание — быстрое и прерывистое. Джинни опустилась на колени рядом с ним и, вопреки голосу разума, нежно провела ладонью по его лицу, краем сознания отмечая, что его кожа просто ледяная.

— Что ты наделал? — прошептала она.

Его ресницы затрепетали, и Драко подался навстречу прикосновению.

— Джинни, — выдохнул он.

— Ты мне обещал, — выдавила она дрожащим от злости голосом. — Ты обещал, что больше никогда не станешь этого делать.

Драко резко отпрянул от неё, губы скривились от отвращения, а глаза стали холодными, как сталь.

— Я забираю свои слова назад — всё, что я когда-либо говорил тебе или обещал, — зашипел он.

В этот же момент он немного опустил правую руку, и Джинни заметила острый кусок стекла в его ладони и глубокий порез на запястье. Рукава униформы были перепачканы кровью.

— Ты — идиот! — воскликнула она, сжимая его руку и поднимая вверх, чтобы остановить кровотечение. — Просто величайший в мире придурок…

— Да уж, определённо, — тоскливо отозвался Драко, отворачиваясь от неё и глядя в стену. — Я становлюсь идиотом во всём, что касается тебя… Вас всех. Ты лгала мне, они лгали мне. Джон и Саймон сказали, что ты сможешь мне всё объяснить, расскажешь всё, о чём я захочу узнать…

— И о чём же ты хочешь узнать? — спросила Джинни. Она посмотрела на осколок стекла в его руке — остаток одного из стаканов, тех, которые он разбил на кухне, — отобрала его и отбросила прочь.

— О моём прошлом, — прошептал Драко. Слеза скатилась по его щеке. — О моей жизни. Я хочу узнать своё имя.

— Драко Малфой, — коротко произнесла она.

В комнате повисла продолжительная тишина, и Джинни гадала, услышал ли он вообще, что она сказала. Но затем Драко повернулся к ней, широко распахнув блестящие от непролитых слёз глаза. Тысячи эмоций мелькали на его лице, миллионы, это было, как наблюдать за человеком, познавшим все глубочайшие секреты вселенной и ошеломлённым ответами.

— Драко Малфой, — шёпотом повторил он. — Ты знала его всё это время и ничего не сказала?

— Драко, прости, я была не права, что…

Именно в этот момент Гарри и Рон вошли в камеру, неся всё, за чем были посланы.

— Вот дерьмо, — выругался Рон, заметив кровь. — Как…

— Как ты упустил тот факт, что он порезал своё запястье? Я задаюсь тем же вопросом, — рявкнула Джинни в ответ. — Дай мне ясенец. Промокните бинты эссенцией растопырника и помогите мне забинтовать запястья, прижав ясенец к порезам.

Они без возражений последовали её инструкциям. Джинни взяла флакон с Кроветворным зельем и уговорила Драко открыть рот, чтобы влить в него лекарство. Спустя несколько минут его кожа заметно порозовела, а дыхание выровнялось.

— Клянусь, я не видел этого раньше, Джин, — заверил её Рон. — Он сидел, забившись в угол в гостиной, обняв колени руками, и я просто бросил в него Оглушающим.

— Ты что, даже не зачитал его права? — возмущённо воскликнул Гарри. — Грёбаный ад, Рон…

— Вряд ли это так важно, Гарри, — возразил тот, жестом указывая на Драко. — Представь себе, он думает, что его зовут Бен Гамильтон, и он — маггл, страдающий от обширной амнезии.

Гарри повернулся к Драко, нахмурившись.

— Это правда? — спросил он холодно. — Ты действительно считаешь, что ты — маггл?

Джинни была уверена, что лишь она это заметила. В миг, когда Рон назвал Гарри по имени, Драко сжал челюсти так сильно, что на его лице заходили желваки, а глаза наполнились чистой неприкрытой яростью. Он промолчал, не ответив на поставленный вопрос.

— Ладно, в таком случае это придётся сделать мне, — сердито проворчал Гарри, он присел, так что его глаза оказались на одном уровне с лицом Драко. — Драко Люциус Малфой, вы арестованы за преступления против Волшебного сообщества, включая, но не ограничиваясь, убийством одного из ваших сокурсников. Вы предстанете перед судом Визенгамота, высшим судом в мире, вы можете защищать себя всеми способами, которые суд сочтёт допустимыми. Вы имеете право хранить молчание, всё, что вы скажете, может быть использовано против вас. Если вам необходим защитник, он может быть вам предоставлен. До окончания следствия и суда ваша волшебная палочка будет конфискована, в случае вынесения вам приговора с пожизненным заключением, она будет уничтожена.

— Его палочка и так у тебя, Гарри, — раздражённо напомнила Джинни. — Или ты забыл?

— Это часть протокола, я должен был сказать это, — ответил он, закатывая глаза, и снова посмотрел на Малфоя. — Могу поспорить, ты жалеешь, что не принял помощь Дамблдора, когда он тебе её предлагал, разве не так, Хорёк? — спросил он, ухмыляясь.

— Понятия не имею, каким образом я заслужил такое дурацкое прозвище, — протянул Драко, — кажется, у тебя довольно богатое воображение. Я никого не убивал, никогда не задумывал подобного и не предпринимал попыток.

— У нас есть два свидетеля, Малфой, — с ликованием в голосе, заявил Гарри. — Два.

— Ты серьёзно считаешь уместным подобное ребячество? — сухо уточнила Джинни. — Мы теряем драгоценное время.

— Что ты имеешь в виду? — брови Гарри поползли вверх. — Пресс-релиз надо…

— Нет же, придурок! Малфои! Прежде чем начнутся допросы и слушания, Драко должен отправиться в Уилтшир, чтобы увидеть свою мать. — Джинни почувствовала, как Драко напрягся всем телом, и его бросило в дрожь.

Гарри принялся качать головой ещё до того, как Джинни закончила фразу, и, поднявшись на ноги, заявил:

— Теперь Малфой под опекой Министерства. Он не покинет камеру предварительного заключения, пока…

— Тогда позволь мне перефразировать так, чтобы до тебя дошло, — прошипела Джинни, тоже поднимаясь. — Довольный Люциус Малфой — щедрый Люциус Малфой. Если Нарцисса сможет увидеть сына, то, начиная с завтрашнего дня, ты можешь планировать, как будешь тратить тысячи галлеонов.

— Она права, — медленно кивнул Рон.

— Это противоречит правилам Министерства, — настаивал Гарри, но в его голосе уже не было прежней уверенности.

— И каким же образом Малфои могут нарушить правила Министерства? — спросила Джинни. — Мы с Роном будем сопровождать Драко. Он будет под постоянным надзором.

Гарри несколько секунд бормотал себе под нос что-то неразборчивое, словно спорил с самим собой, пока наконец не поднял руки, сдаваясь.

— Ладно, — выдавил он. — Это всё равно уже согласовано с министром. Малфой должен вернуться в камеру до рассвета, это ясно?

— До рассвета, — подтвердил Рон. — А теперь уходи, чем меньше ты знаешь, тем лучше.

Гарри в последний раз хмуро взглянул на Малфоя и, резко развернувшись — так, что алая аврорская мантия взметнулась за его спиной — покинул камеру.

— Моя мать, — хрипло пробормотал Драко. — Она… И мой отец? Я?..

— Отправляешься на встречу с ними, да, — нетерпеливо отозвался Рон. — А теперь поднимайся. Ты слышал Гарри — у нас всего десять часов до рассвета.