Юность чувств (гет)

— Кёко, ты чего такая смурная?

Кёко глянула на подругу, которая озадаченно смотрела на нее, и тихо вздохнула:

— Все хорошо, Рина-чан.

— Да ничего не хорошо. Ты молчала весь полет, сейчас молчишь…

— На тебя это непохоже, — подтвердила развернувшаяся с переднего сиденья Ватаджиба. — Что случилось, Кёко-чан?

Не похоже? Могами чуть растроганно улыбнулась. Подруги так внимательны к ней, что заметили отсутствие настроения у нее?

— Просто… — она вздохнула и опустила голову, — … я так и не помирилась с Шо-чаном перед поездкой.

— Тогда поговорим в номере, — Рэй переглянулась с Сугитой и кивнула. — Расскажешь все.

А что рассказывать? Что Шо-чан с ней не разговаривал все эти дни? Просто молча уходил к себе и не отвечал на стук в дверь? А когда она утром улучила минутку и заверила его, что прикроет перед родителями, то бросил пренебрежительное «Надеюсь»..?

Она снова едва слышно вздохнула и глянула в окно, за которым проплывал зимний Саппоро. Не будь такой тяжести на душе, она бы точно восхищалась пейзажем, необычными вывесками и далекими горами в снежных шапках… Но мысли то и дело возвращаются к проблеме и весь настрой гаснет.

В отеле подруги попали в номер вместе с Ицусибой, которая оставила сумку и ушла в номер к Химеджимаю, своей подруге. Едва за ней закрылась дверь, Рэй и Рина сели по обе стороны от Кёко.

— Что у вас стряслось с Шо?

— Да все то же, — она вздохнула и сникла, бесцельно рассматривая свои руки.

— Янки? — прозорливо предположила Сугита.

— Угу. Его день совершеннолетия. Шо-чан решил, что я смолчала специально…

— Но ты же не знала, — нахмурилась Рэй.

— Я сказала ему…

— А он?

— И так понятно, — Рина сурово поджала губы. — Слушай, ну глупости же! Как можно обвинять тебя? — Кёко пожала плечами. — Так, давай найдем их группу, и я сама все выскажу ему!

— Он в другой экскурсии. В Каруидзаве.

— Это, кажется, платная экскурсия для музыкального отделения, верно? — Ватаджиба вздохнула. — Что-то совсем странное получается — он обвиняет тебя в замалчивании, то есть, обвиняет в том, что ты на стороне Янки?

— Блин, глупо!

— Глупо, Рина-чан, но факт остается фактом — он обвиняет Кёко, что она на стороне Янки. А потом уезжает в другую экскурсию, хоть у него была бы возможность понаблюдать здесь, что ничего такого нет.

— Логично. Тогда почему уехал туда?

Вздохнув, Кёко выпрямилась:

— Потому что там могут состояться важные встречи.

— Какие?

— Туда приезжают всякие продюсеры из Токио и есть возможность записать дебютные диски, — пояснила она. Рина хмыкнула:

— То есть, ему это важнее тебя и ваших отношений?

— Ни я, ни наши отношения никуда не убегут, а вот возможности для дебюта больше может и не быть…

— Кёко! — всплеснула руками Сугита. — Что значит «никуда не убегут»? А как же юность? Такими отговорками можно двадцать лет ждать отношений!

Вздрогнув, Кёко глянула на нее, пораженная тем, как в душе все заныло от чужих слов. Будто… открылась старая рана.

— Погоди, Рина-чан, — Ватаджиба покачала головой, — речь идет о будущем. Понятно, что Шо думает о нем. Тут скорее надо задать другой вопрос — а в его таком будущем есть место для Кёко-чан?

И снова вопрос, который мучал ее саму уже не первый месяц. Неужели это не ее страхи и эгоистичные желания, а очевидные выводы, раз у нее спрашивают то же самое?

Молчание затянулось, и Кёко подняла голову, беспомощно глядя на подруг, которые устроились напротив и теперь смотрели на нее саму.

— И что делать будешь?

— Не знаю, — губы сами задрожали на вопрос Сугиты. — Девочки, я же люблю его… И он рассчитывает на меня…

— В каком плане рассчитывает?

— Ну… его родители не очень рады его увлечениям… они не знают, что он уехал в Каруидзаву, думают, что мы вместе здесь…

— То есть, ты должна его прикрыть перед ними? — Рина неодобрительно фыркнула, когда Могами кивнула. — Он использует тебя.

— Я… я знаю, Рина-чан… Но разве он не поймет, что я на его стороне?

— За столько времени не понял? — вздохнула Рэй. — Кёко-чан, прости, он не считает тебя своей девушкой. Да еще и говорит, что ты не его типаж, так? Если сложить все сказанное, то получается не очень выгодная для тебя ситуация, — она прикусила губу, глядя, как умоляюще на нее смотрит Кёко. — Прости.

— Может, все-таки остановимся на плане с другим парнем? — предложила Рина. — Чтобы понял, что ты девушка, а не подружка детства, которая всегда прикроет и поможет.

— Нет, — Кёко опустила голову. — Я так не могу. Я… я буду ждать. Надеяться и верить.

— Даже не знаю, глупо это или восхитительно, — вздохнула Сугита и поднялась. — Давайте собираться на экскурсию. Юмено-сенсей просил всех собраться в холле.

Мысли не покинули голову ни во время переодевания, ни во время объявления программы экскурсии на сегодня. Девушка и так и эдак крутила в голове разговор с подругами, но так и не могла успокоиться и найти решение. И от этого становилось еще тяжелее.

Легкое дерганье за косу неожиданно принесло радость — можно отвлечься!

Куон оценил ее взгляд и хмыкнул:

— Спорю на твою адскую курицу, что ты не слышала, куда мы едем.

Девушка слабо улыбнулась:

— Ты выиграл.

— Ничего себе, — он приподнял брови. — И что стряслось? Опять канарейка? — Кёко хмуро посмотрела на него. — Ага, снова выиграл. Надо купить лотерейный билет, авось и в третий раз получится.

— Бака, — она отвернулась.

— Зато вижу, — парировал Куон и снова подергал за косу. — Ты как к шоколаду относишься?

— Это ты к чему?! — Кёко обернулась с изумлением.

— Держать тебя за шиворот на шоколадной фабрике или можно не бояться за запасы кака…- он ловко увернулся, когда она со свирепым видом замахнулась на него. — Что? Надо ж кому-то присматривать за тобой! А то объешься, растолстеешь…

— Я… я тебя утоплю в чане с шоколадом! — шапка, брошенная разъяренной от такого предположения девушкой, была не менее ловко поймана Кагурадзаки, который пару раз подкинул ее на ладони и отпасовал Ошино. Тот фыркнул и отправил шапку Куону под общий смех:

— Банни-чан, ты скажи, если помощь понадобится. Одна ведь не справишься.

— Да вы… вы… — обида не выплеснулась слезами лишь потому, что поймавший шапку Хизури надел ее на Кёко до самого носа. Когда же девушка сдвинула ее с глаз, то увидела удаляющихся парней. — Ну и кто вы после этого?!

— Всегда к твоим услугам! — Куон обернулся на ходу, отвесил поклон и хитро подмигнул. — Вот такой боевой ты мне нравишься больше.

А..? Боевой? Вот же янки.

Она выдохнула и двинулась вместе с хихикающими подругами, потянувшими ее следом.

Взял и отвлек от всего. Ведь забыла о проблеме, полностью забыла. Вот только осталось дождаться, чтобы он сменил свои способы отвлечения. А то ведь прибьет когда-нибудь за такое «отвлечение». Ишь, растолстеет…

Но тихое ворчание про себя было легким, необязательным, а при мысли о шоколаде во рту появилась слюна.

Надо будет не забыть купить сувениры на фабрике, и тете, и дяде, и Шо-чану. Да, он не видит в ней девушку, но это пока. Он поймет, что ее чувства настоящие, поймет и полюбит ее. Ну как иначе, верно?

Глупо? Нет, просто это любовь.

 

Саппоро казался необычным Кёко, в первую очередь снегом, морозом и необычной архитектурой, в которой было много европейских элементов. Ратуша же поразила ее своими кирпично-красными стенами под белоснежной крышей. А трепетавший на самой верхней башенке флаг Хоккайдо и окружавшие здание ели и сосны со снежными шапками вообще вызывал какой-то сказочный восторг и ощущение, что она попала в рыцарский роман и стоит сейчас перед замком... Она достала смартфон и сделала несколько снимков прежде, чем вся группа зашла внутрь на экскурсию.

Про экспонаты рассказывал Юмено-сенсей, спокойно, неторопливо, но так интересно, что девушка невольно удивлялась, сколько он знает. И про рыбок на Окинаве, и про замки, и про эпоху Мэйдзи, во время которой была построена ратуша. Была б возможность, записывала бы, тем более, скоро экзамены, может ведь пригодиться.

Потом был храм Дзингу, огромный, старый, деревянный, с ториями, каменными стенами и большим садом с деревьями, ветви которых не было видно из-под ленточек с пожеланиями. Кёко тоже купила и оберег и ленточку, написала желания и привязала на веточку рядышком. На соседние ветки цепляли ленточки подруги и — неожиданно — парни.

— Ты решил попросить помощи? — она подошла к Хизури, сосредоточенно завязывавшему веревочку деревянного оберега.

— А почему нет? — он улыбнулся уголком рта. — Чего-то можно самому добиться, а что-то без вмешательства сверху не изменится.

Кёко покосилась на его оберег, но спрашивать, что именно загадал друг, не решилась. С него станется загадать такое, что и не придумаешь.

— А разве ты не бывал тут раньше и не оставлял пожелания?

— Бывал. Не оставлял, — Куон сделал шаг назад, оценил положение оберега и удовлетворенно кивнул. — Не свалится.

Она хихикнула:

— Ты еще скотчем примотай для верности.

— Не взял, — невозмутимо парировал он, покосился на улыбающуюся девушку и прищурился. — А где канарейка-то? В группах «мошек» не видно.

Она выразительно глянула на него, но зеленые глаза смотрели выжидательно, и ничего не оставалось, как просто пожать плечами:

— У музыкального отделения есть два места экскурсий. Шо-чан поехал в другое.

— Это он так меня боится? — Хизури приподнял бровь.

— Никто тебя не боится, — надулась Кёко. — Не надо придумывать.

— Ну пренебрегает, — он лишь хмыкнул. — И не надо так смотреть на меня, я первым никогда не начинаю.

— Но и не заканчиваешь! — парировала она.

— Могу и закончить, — Куон снова хмыкнул. — Вот только встанет ли после такого канарейка?

— После чего «такого»?!

Вместо ответа он загадочно подвигал бровями и направился к остальным, собирающимся вокруг Юмено-сенсея:

— Идем, Банни-чан, у нас впереди шоколадная фабрика. А там глаз да глаз нужен за тобой…

Ах так?!

— Лучше ты наешься там от души, ибо фиг ты от меня шоколада на день святого Валентина дождешься! — яростно отозвалась Кёко, взвившаяся и от «Банни-чан» и от намека.

Хизури обернулся и безмятежно улыбнулся:

— Так я сладкое все равно не люблю.

Ууу, Янки! Ничем его не проймешь!

— Опять? — философски вздохнула Рина, когда к ним с Ватаджибой подошла нахмуренная Могами.

— Он меня доведет когда-нибудь! — мрачно проговорила Кёко, сжимая в кулаке перчатки. — И тогда я… я… — она честно призадумалась, что может сделать Куону такого, чтобы он понял свое поведение. Но по всем прикидкам получалось, что ничего. А как тогда его проучить?!

Найдя взглядом высокую белокурую фигуру, девушка лишь вздохнула. И какое проклятье лежит на нем, что из доброго настоящего эльфа он временами превращается в самого натурального дьявола? Понять бы — и расколдовать.

Словно ощутив ее задумчивость, Янки обернулся и хитро подмигнул.

Хотя, с другой стороны, когда он не эльф и не дьявол, то может быть просто замечательным человеком и другом, целеустремленным и уверенным… Вот и пойми, какой он на самом деле.

Задумавшись над загадкой под именем Хизури Куон, Кёко спокойно отнеслась к экскурсии на фабрику, последовавшую после обеда. Обед, к слову, оказался как нельзя кстати — от запахов, круживших вокруг зданий и внутри, можно было подавиться слюной на голодный желудок. Правда, как заметила девушка, выражение лица Куона было страдальческим.

Неужели действительно не любит сладкое? Однако, она не могла не признать, в таком количестве шоколад терял свою сакральность, становясь продуктом, которого много. Очень много. Сверх много. И никакой таинственности, предвкушения, ожидания труднодостижимого.

В сувенирном магазинчике при фабрике она честно вместе с подругами купила шоколадные фигурки и плитки для подарков. В конце концов, обещала же тете и дяде. Да и Шо-чан не откажется же, верно?

К ее удивлению, Ошино тоже набрал немаленький пакет со сладостями. Заметив взгляды, он чуть извиняюще пояснил:

— Для моих племянниц. Им по четыре года, думаю, такие сувениры подойдут.

— Они двойняшки? — Кёко невольно удивилась и разулыбалась, когда парень кивнул. — Так ты уже дядя!

— Дядя Кён, — усмехнулся Ода. — Я тоже дядя, только двоюродный.

— Здорово! — она искренне порадовалась. — А почему ты не покупаешь?

— Моему двоюродному племяннику еще полгода. Рано шоколад.

Куон чуть высокомерно приподнял бровь, когда на нем сошлись пять взглядов:

— Что?

— А ты дядя? Или..?

— Или тетя?! — теперь он смотрел на Кёко явно негодующе. Она фыркнула:

— Или нет! Не надо додумывать за меня.

— За тебя не додумаешь — еще хуже будет, — парень поморщился. — И нет, я не дядя. Я единственный ребенок в семье.

Девушки переглянулись и, почти не сговариваясь, протянули:

— Так ты еще маленький…

Ода и Ошино расхохотались и тут же профессионально увернулись от руки Янки:

— Тихо, кроха, спокойно!

— Вернемся в спортзал — я вам покажу кроху, — с кровожадным выражением пообещал он и глянул на Могами, невинно приподнявшую брови. — Это что, месть?

Она с самым оскорбленным видом помотала головой:

— Как ты мог такое на меня подумать? Ты, мой друг детства, который знает меня как облупленную, который…

— Можешь не продолжать, Банни-чан, — медоточивым голосом остановил ее Куон. — Но я запомню.

Девушка прищурилась:

— Мне бояться или включать режим терминатора?

С изумленным лицом он набрал воздуха в грудь, но выдохнул и рассмеялся следом за друзьями и Сугитой с Ватаджибой:

— Ладно, один-один. Брейк до завтра, договорились?

— Посмотрим, — Кёко отчаянно кусала губы, чтобы не рассмеяться вместе со всеми. Душа в азарте веселилась — выиграла! Причем так, что в этот раз он сам признал это!

 

Вечером в рекреационной зоне гостиницы девушки нашли Даиримию и устроились вчетвером делиться впечатлениями и сладостями. На смех и веселые голоса подтянулись другие одноклассники, и в конце концов классным руководителям с трудом удалось через три часа отправить всех по номерам. Впрочем, спать уже хотелось, перенасыщенная событиями голова отяжелела, и Кёко лишь успела пожелать подругам спокойной ночи перед тем, как провалиться в глубокий сон.

 

— Напоминаю программу сегодняшнего дня, — Юмено-сенсей уверенно стоял в проходе едущего автобуса. — Мы направляемся в парк Дайсецудзан. Наш маршрут начнется с Асахидакэ, затем пешком по Сугатами-эки пройдем мимо вулканических озер и горячих источников, затем доберемся до горнолыжных трасс, где у вас будет два часа на катание, — он подождал, пока утихнет восхищенный гул. — Затем проедем на озеро Сикарибэцу, а оттуда в гостиницу.

— Сенсей, — поднял руку Каругадзаки, — а гостиница какого типа?

— Рёкан, — Юмено-сенсей чуть улыбнулся, — с онсэном.

— Ого, как круто!

— И напоминаю, что отставать от группы, сходить с дороги и самовольно менять маршрут нельзя — мы едем в край заповедников и животные там совсем не ручные. Водятся медведи, — он оглядел класс. — Осторожность превыше всего.

Кёко открыла путеводитель по парку и придвинулась к Ватаджибе, с которой сидела рядом:

— Асахидакэ самая высокая гора на Хоккайдо, туда идет канатная дорога. Здорово, никогда не пользовалась ею.

— Я тоже, — Рэй тоже вчиталась в строчки путеводителя. — Жаль, что мы не осенью будет на Сугатами-эки, там, я слышала, очень красиво в октябре.

— Ага, — через проход к ним склонилась Сугита. — Харуто-они-сан ездил туда осенью с университетской группой на выходные. Показывал фото — просто ошеломительные красоты.

Было бы здорово как-нибудь самим съездить… Кёко закрыла путеводитель и мечтательно вздохнула. Например, с девочками… или с Шо-чаном. Погулять, пофотографироваться, устроить маленький пикник… Хотя, заинтересует ли это Шо-чана? Или скажет, что это все девчачьи глупости? Или просто откажется, что даже вернее всего. Это же не Каруидзава или Токио…

Все мысли и рассуждения вылетели из головы, когда после очередного поворота и въезда открылась невероятная панорама далеких гор со снежными шапками. Ясное небо исключало облака, а яркое солнце и снег просто слепили, приводя в восторг.

— Как красиво! — выйдя из автобуса, Кёко крутила головой, пытаясь побольше увидеть и запомнить все вокруг. — Девочки, смотрите!

— Ага, — Рэй достала смартфон, напомнив, что не только у нее есть возможность фотографировать.

Да, снимет по максимуму и покажет Шо-чану! Вдруг все же у него возникнет желание побыть здесь?

Канатная дорога была неспешной, но это было только на руку — можно было спокойно порассматривать расстилающиеся под вагончиком пейзажи, с горами, лесами, далекими озерами, что-то даже сфотографировать и поделиться впечатлениями с соседями. Ошино показал Кёко, как снимать видео, и теперь она с удовольствием фиксировала поездку.

— Смотри, памяти не останется в телефоне на остальное.

— А я видео на мейл сброшу, — улыбнулась она на замечание Рины. — Прямо Шо-чану.

— А вы не перезваниваетесь?

Кёко покачала головой:

— Нет. Он ведь занят. Просто отправлю ему фотографии и видео.

Для ознакомления, чтобы в случае чего мог ответить на вопрос родителей или даже показать видео. А что? Так они точно поверят, что он был на Хоккайдо.

Впрочем, на самой Асакидакэ она тоже сняла видео — слишком уж захватывающие дух виды открывались с обзорной площадки. Как и на тропах Сугатами-эки и на берегах небольших озер. Девушку восхищало все, и даже мороз, ощутимый в горах на этой высоте, не мешал ей исправно фотографировать и замирать перед очередным чудом природы.

После обеда в небольшом ресторанчике на границе двух заповедников автобус отправился на Куродакэ, где располагались горнолыжные трассы. При виде их Кёко заволновалась — она никогда не ходила на лыжах. Да откуда взяться такому умению, если в Киото и снега такого, как на Хоккайдо, не бывает.

— Девочки, а вы умеете кататься?

— Я да, — Рэй кивнула. — Мы с родителями несколько раз были на Хоккайдо.

— Я тоже, — Сугита прикрыла глаза «козырьком» ладони, разглядывая слепящие снегом горы.

— А я нет, — упавшим голосом сообщила Кёко и беспомощно огляделась.

— Совсем? — уточнили подруги. — Тогда будешь учиться.

— Как?!

— Мы поможем, — Рина отмахнулась и подхватила ее под локоть. — Там все просто — сохраняешь равновесие и перебираешь руками и ногами.

— Это вам все просто! — испуганно запротестовала Кёко. — Может, я просто постою в сторонке и посмотрю, как вы катаетесь?

— Счаззз… Янки, иди сюда!

Вместе с Куоном подошли и Ошино с Кагурадзаки, в руках всех троих уже были лыжи.

— Янки, Кёко-чан не умеет кататься, оказывается, — Сугита глянула на парня. — Почему ты ее не научил?

— А где ты в Киото видела столько снега, чтобы можно было ее научить? — приподнял он брови, затем перевел взгляд на замершую мышкой Могами и задумчиво прищурился. — Но раз мы здесь, грех упускать такую возможность.

— Точно, — Ода воткнул свои лыжи в снег и деловито поинтересовался. — Банни-чан, какой у тебя рост?

— Сто шестьдесят три… А к чему это?

— Я подберу лыжи, — он бегом направился к персоналу, выдающему инвентарь.

— Так, шарф покрепче завяжи или вообще сними, — Рина развернула к себе растерянную Кёко, поправила ей воротник куртки.

— Можно назад завязать… — тихо заметила улыбающаяся Рэй.

— Точно. Теперь проверить обувь…

Кёко чувствовала себя куклой, которую крутят в несколько рук, проверяют, советуют, застегивают лыжи на ногах, объясняют, как держать спину… Правда, запоминать не получалось из-за растерянности и паники — она не сможет.

— Так, тихо, — Куон помахал рукой перед ее носом. — Ты нас слышишь?

— Слышу, — покорно кивнула девушка. — Но у меня не получится.

— Банни-чан, просто копируй нас, — Кагурадзаки прошел к спуску и оглянулся. — Все просто! Главное равновесие и твердые ноги! — он оттолкнулся палками и стремительно заскользил вниз.

— Просто, — Ошино улыбнулся и чуть подтолкнул Кёко в спину. — Давай, мы подстрахуем.

Точно подстрахуют?! Она испуганно глянула на Хизури, который внезапно тепло и ободряюще улыбнулся:

— Ты же не сомневаешься в нас?

Действительно… Они ее друзья. Как она может думать, что не поймают?

Девушка сделала глубокий вдох, глянула на начало спуска и решительно затопала к нему.

Она съедет. Во что бы то ни стало. А они — пусть ловят ее внизу.

Когда, наконец, Юмено-сенсей загнал — почти в прямом смысле слова — всех в автобус, у Кёко уже просто болели мышцы живота от смеха. Она подозревала, что не только у нее, потому что даже всегда тихая Даиримия, присоединившаяся к их компании на лыжах чуть позже, уходила с широкой улыбкой.

Да, катание оказалось веселым занятием. Она вспомнила, как ее откапывали из сугроба, куда она въехала, и снова хихикнула. Рядом захихикала Рэй:

— Хватит… у меня щеки сводит уже…

— Я не специально, — давя смех, покаялась Кёко. — Просто… здорово было.

— Ага. Особенно когда ты снежком подбила Кагурадзаки-куна да так, что он аж кувыркнулся в сугроб, — с переднего сиденья обернулась хихикающая Рина.

— Он первый начал обстреливать нас, — напомнила Ватаджиба, — так что пусть не обижается.

— А я не обижаюсь, — ответили сверху, и поднявшие головы девушки обнаружили, что Ода встал со своего места и теперь облокачивается на их сиденья. — Было круто. Но если бы я знал, что Банни-чан так метко стреляет снежками, я бы точно подготовился.

— В средней школе физрук очень любил устраивать на своих уроках бейсбольные матчи. Я часто была питчером, — Кёко пожала плечами. — Вот и научилась кидать так, чтобы трудно было отбить.

— Ого! — рядом с удивленным Одой встал Ошино. — Банни-чан, а почему тогда сейчас не пошла в бейсбольный клуб? Метаешь хорошо, бегаешь тоже хорошо.

Девушка снова пожала плечами, теперь уже смущенно:

— Я все же не спортсменка, зачем занимать место и не давать возможности играть кому-то действительно заинтересованному?

— Твоя скромность тебя погубит, — усмехнулся Кён и сел, потянув за собой и Кагурадзаки.

Она покосилась на Хизури, сидевшего через проход, и чуть не втянула голову в плечи, встретив его задумчивый взгляд.

Чего еще?

Он едва заметно качнул головой, мол, ничего, и откинул голову на изголовье, прикрывая глаза.

Обиделся, что она не рассказала ему раньше? Но разве это так важно?

Куон, словно почуяв ее сомнения, повернул голову, глянул на Кёко и самым краешком рта улыбнулся. Так, как улыбался очень редко — и так, как улыбался именно Корн.

На душе сразу стало легко и спокойно, и девушка устыдилась своих сомнений. Он же ее друг! Как может обижаться на такие мелочи! А она тоже хороша — напридумывала глупостей! Все, больше не будет, честное слово!

 

Поворочавшись с боку на бок, Кёко все же признала, что переела на ужине крабов. Подруги и Ицусиба давно спали, а у нее слишком полный желудок не давал расслабиться. Решив не тревожить никого, девушка бесшумно поднялась со своей кровати и так же бесшумно вышла.

Сходит в холл к автоматам, купит зеленого чая.

Приглушенный свет в коридорах скрадывал углы и повороты, и казалось, что она одна в мире…

Она усмехнулась такому сравнению и мыслями вернулась в сегодняшний день, проведенный в Ноборибэцу. И город, и целый каскад онсэнов носили одно и то же название, поэтому Юмено-сенсей сразу предупредил, чтобы не путались в отчетах о поездке. А потом они поехали в Поротокатан, музей айнов, и там Кёко порадовалась, что утром предусмотрительно попросила парней показать, где в ее телефоне диктофон. Потому что классный так интересно и увлекательно рассказывал, что невозможно было отвлечься на что-то другое. Вот приедет домой и все запишет в тетрадь. Как и лекцию в исторической деревне Датэ, где надо было успевать не только слушать, но и фотографировать удивительные дома, обстановку, стенды с пояснениями… А после обеда был медвежий заповедник. Правда, самих медведей не видели, к несказанному облегчению девушек, хоть парни и были расстроены отсутствию зверей.

Вернулись в гостиницу, как и в предыдущие дни, затемно, поужинали…

Кёко в очередной раз попеняла себе за несдержанность по отношению к крабам, пожалела, что Шо-чан лишен такой возможности попробовать деликатес, и вздохнула, подходя к автоматам.

Да, было бы здорово…

Купив горячую баночку с чаем, она развернулась было к лестнице, но краем глаза заметила вдалеке, в рекреационной зоне на диванах у огромного окна, человека.

Кто это так поздно? Ресепшен дальше, вряд ли это ожидающий гость… Сделав пару шагов вперед, Кёко с удивлением опознала Хизури.

Что он делает здесь?

Колебания были недолгими, и разорившись еще на одну баночку, она решительно направилась к другу.

Лицо Куона было таким отрешенным, что девушка снова засомневалась в целесообразности своего решения потревожить парня.

Но с другой стороны, она уже здесь.

Он вздрогнул, когда она присела рядом, и немного удивленно глянул на протянутый чай.

— Не спится? — Кёко дождалась, пока друг возьмет баночку, открыла свою и поудобнее устроилась на диванчике.

— Неа, — Куон задумчиво хмыкнул и открыл чай. — Как ты подкралась так незаметно?

— Ты задумался, — она пожала плечами. — Вопрос — о чем?

Он сделал глоток и вздохнул:

— Да ни о чем… Разве что об ужине.

— Крабы? — полуутвердительно уточнила девушка и, получив тоскливый взгляд в ответ, лишь кивнула. — Аналогично. Объелась.

Они помолчали.

— Меня вообще в детстве так закармливали, что мне теперь плохо от большого количества съеденного, — тихо признался парень. — Обычно я стараюсь следить за рационом, но крабов так просто в Киото не поешь. Да и в Токио тоже.

— Может, спросить на ресепшене лекарство?

— Уже принял. Сижу, жду, пока подействует.

— Тогда пей чай. Он тоже помогает пищеварению, — улыбнулась Кёко.

— Благодаря твоим стараниям, — он улыбнулся в ответ и шутливо отсалютовал ей.

Какое-то время они снова молчали, отпивая из своих баночек, а затем Куон указал на окно перед диванчиком:

— Снег пошел.

— Ага… — девушка кивнула, не сводя взгляда с ночного снегопада. Приглушенное до минимума освещение рекреационной зоны не мешало следить за танцем пушистых хлопьев. — Как красиво…

— Угу. Завтра возвращаемся в Саппоро. Покатаемся в олимпийском комплексе?

— Откажусь, — она качнула головой и сделала глоток чая. — У меня после вчерашнего все мышцы болят на ногах.

— Это с непривычки, — в голосе парня слышалась улыбка, и, не поворачивая головы, Кёко отчетливо представила лицо друга. Вернее, Корна.

— Наверное, — она сама улыбнулась. — Но завтра я лучше посмотрю на вас.

— Мы такие красивые?

— А то. Красивые, спортивные…

Куон фыркнул:

— Ладно, ладно, уговорила. Не замерзла?

— Здесь тепло, — чай закончился, но ее грело изнутри осознание чужой заботы о ней. Простой, бесхитростной, но такой уютной и надежной.

— Окинаву вспомни, вон где тепло…

— Там жарко.

— Плохо?

— Неа. Но каждому времени года свою погоду, — девушка глянула на Куона и обнаружила, что была права насчет его лица. Спокойное, расслабленное, бесконечно доброе.

— Ты слишком мудра для своего возраста.

— А ты слишком легкомыслен для своего.

— Квиты, — он согласно кивнул, допил свой чай и поднялся, забрав и баночку девушки. — Пошли спать.

— А как твой живот?

— Таблетка и чай помогли, спасибо, — Куон улыбнулся и направился к урнам.

Спасибо. Простое слово, а какое важное… Согревает, дает надежду, дарит тепло.

Она улыбнулась и поднялась.

И у нее живот успокоился. Магия эльфа и его дружбы.

Догнав поджидающего у автоматов парня, Кёко зашагала рядом с ним к лестнице.

— За сувенирами пойдете?

— Конечно. За вами же глаз да глаз нужен.

— Чего это?

— Боюсь, школа не переживет второго моего геройства, — он изобразил в воздухе кавычки.

— Молния два раза в одно место не бьет, — буркнула она.

— Береженого Бог бережет, — невозмутимо парировал Куон. — Я лучше перестрахуюсь, чем буду успокаивать тебя в полиции.

Ну вот и что ему сказать? Похоже, этот вопрос у нее становится самым любимым при общении с Янки, ибо Корн уже куда-то делся!.. Нет, приятно, что он беспокоится, но зачем постоянно напоминать о том случае?

До самого номера Кёко молчала, лишь взявшись за ручку двери, глянула на парня:

— Вредина ты.

Он внезапно довольно усмехнулся:

— Зато тебе не скучно.

— О да, — с чувством призналась она. — Но положа руку на сердце, иногда хочется тебя стукнуть.

— Я знаю, — с заговорщическим видом подмигнул Куон и направился к своему номеру. — Спокойной ночи, Банни-чан.

— Спокойной ночи, Янки, — чуть язвительно отозвалась девушка и зашла в номер.

Устраиваясь под одеялом, девушка поймала себя на том, что продолжает улыбаться.

Вредина все же ее друг. Вот только она ему не скажет, что иногда просто умиляется его вредности.