Quantum Entanglement (гет)

Позже Гермиона пожалеет, что не была менее резкой, но у неё не было ни времени, ни терпения, чтобы тратить его впустую. Северус побледнел как полотно, а Рабастан отступил на шаг назад, словно желая оставить между ними пространство.

— Ты, должно быть, шутишь, — сказал Рабастан, оглядываясь. — Она шутит, да? Она шутит, парни.

Никто не засмеялся.

— Магглы, — сказал Регулус. Его губы скривились. — Грязные магглы.

Гермиона выхватила палочку так быстро, что он даже не заметил её приближения, и прижала её к горлу Регулуса прежде, чем он успел сделать ещё один вдох. Его глаза выпучились, на лбу выступила вена.

— Никогда больше не говори так о моих родителях, — прорычала Гермиона.

— Полегче, — сказала Арабель, положив руку на плечо Гермионы. Она неохотно опустила палочку, и Регулус наклонился, положив руки на колени, хватая ртом воздух.

— Ты солгала, — сказала Алекто, глядя на Гермиону. — Когда ты заставила меня убить Амикуса. Ты притворилась, что это случайность, но это не правда, не так ли? Ты всё спланировала.

— Ты прибыла из будущего и мы все мертвы, — сказал Рабастан. Он пнул стену. — Какого хрена?

Гермиона покачала головой и сделала шаг назад.

— Ты читал ежедневник. Ты знаешь, что с тобой случилось.

— Я не знаю, что со мной случилось, — сказала Арабель с ноткой страха в голосе. — Меня нет в твоём ежедневнике. Почему?

Поток вопросов поймал Гермиону в ловушку и заставил её запаниковать, и она отступила назад, пока не прижалась к грязной стене. Обливиэйт, подумала она, сейчас был бы кстати. Но был один человек, который всё ещё молчал.

— Северус, — прошептала Гермиона.

Северус тупо уставился на неё.

— Я думал, мы что-то да значим, — сказал он. — Я думал, что мы… что ты и я… — он покраснел и, казалось, не мог продолжать.

— Я не притворялась…

— Ты притворялась, что хочешь меня? Чтобы ты могла использовать меня в своих целях?

— Нет! — закричала Гермиона. — Никогда. Я хотела спасти тебя от той ужасной, ужасной жизни, через которую тебе предстояло пройти. Ты понятия не имеешь, от какого дерьма я пыталась спасти тебя, что ожидало тебя в будущем!

— Ты лжёшь, — прорычал Рабстан. — Тёмный Лорд собирается спасти волшебное сообщество.

Гермиона фыркнула.

— Спасти? Это шутка? Тёмный Лорд уничтожил всё, к чему прикасался. Древние семьи исчезли навсегда, родословные исчезли, кровные линии искоренены в его глупой, нелепой войне, которую он начал только потому, что он был полукровкой-сироткой, которую никто не любил.

Слова Гермионы повисли в воздухе, и мгновенно наступила тишина. Все уставились на неё.

Рабастан заговорил первым.

— Ты врёшь.

— Нет. Это правда.

— Тёмный Лорд — полукровка? — недоверчиво переспросила Алекто.

— Это правда, как-то, что я магглорожденная, — сказала Гермиона.

— И это имеет одинаковое значение. Он злой, извращённый кусок дерьма. Но можете не верить мне на слово.

Гермиона подумала, что было бы слишком надеяться на то, что они отнесутся к этому хорошо. Теперь, когда правда всплыла наружу, она почему-то смирилась, как будто всегда знала, что рано или поздно дойдёт до этого. Но её сердце билось быстро, и в горле неожиданно появился комок. Если бы только она могла заставить их всё понять.

Гермиона сняла с плеча расшитую бисером сумочку и просунула в неё руку до локтя. Её ищущие пальцы коснулись стопок книг, стеллажей с ингредиентами для зелий и случайного пера, пока, наконец, она не нашла то, что искала. Она не пользовалась этим предметом уже много лет, почти забыла, что до сих пор носит его с собой.

— Омут памяти, — удивлённо сказала Арабель, когда Гермиона вытащила маленькую каменную чашу.

— Где ты это взяла? — сказал Рабастан. — Я слышал, в мире их всего три.

Гермиона поставила чашу на землю и постучала по ней палочкой. Омут памяти мгновенно вырос, с визгом пронёсся по полу и заставил Алекто отпрыгнуть назад.

— Сейчас их четыре, — сказала Гермиона, собираясь с мыслями. — Я забрала это из кабинета профессора Дамблдора прямо перед тем, как сгорел Хогвартс.

— Что? — Арабель ахнула, Но Гермиона проигнорировала её. Если её друзья уйдут после этого, подумала она, то она сможет стереть их воспоминания без намёка на сожаление.

Гермиона прижала кончик палочки к виску. Потребовалось почти десять минут, чтобы вложить несколько часов воспоминаний в Омут памяти. Некоторые из них она ставила в очередь, чтобы играть в определённом порядке, а другие наугад.

Когда она закончила, Гермиона указала своим друзьям на чашу. Регулус наклонился вперёд, чтобы получше рассмотреть поверхность, в которой плавал молочно-серебристый свет.

— Когда увидите достаточно, возвращайтесь. — Гермиона колебалась, переводя взгляд с Рабастана на Алекто. — Мне очень жаль. За то, что показываю вам это. Но я должна.

Рабастан и Алекто переглянулись, а затем её друзья «нырнули» в Омут памяти. Наконец остался только Северус.

— Это… — начал он.

— О чёрт! — закричал Рабастан изнутри Омута памяти.

Северус нахмурился.

— Что он видит?

Гермиона сжала губы.

— Я впервые увидела его, когда мне было шестнадцать. Когда он вырвался из Азкабана. Он изменился… ну, он сильно изменился. Азкабан не был добр к нему.

— Когда тебе было шестнадцать? — сказал Северус, и Гермиона выругалась.

Она указала на чашу.

— Ты собираешься присоединиться к ним?

— Через минуту, — сказал Северус. Он с трудом сглотнул. — Я просто хотел тебя кое о чём спросить. Мы, что между нами. Я должен знать правду. Было ли всё это просто частью плана?

Гермиона закрыла глаза. Может быть, ещё не всё потеряно.

— Нет, — ответила она. — Ты и я — этого никогда не должно было случиться. Я пообещала себе, что за это время ни с кем не буду сближаться. Я не хотела привязанностей, ничего, что могло бы помешать мне выполнить работу. Но… я не могла это остановить.

Северус вздохнул.

— Это хорошо, — тихо сказал он. — Потому что я начинаю думать, что люблю тебя.

Гермиона застыла от его слов, краска залила её щеки.

— Ты… что?

— Это не значит, что я не в бешенстве от того, сколько ты мне лгала.

— Я…

— Думаю, мы скоро увидимся, — сказал Северус, прежде чем Гермиона смогла сформулировать предложение. Затем он шагнул вперёд и «окунулся» в Омут памяти.

* * *

Первое, что сделал Рабастан, выйдя из Омута памяти — его стошнило на пол. Гермиона спокойно смотрела, когда он задыхался и брызгал слюной. Регулус шёл прямо за ним, и, хотя его не вырвало, он выглядел совершенно потрясённым. Алекто и Арабель вышли, сжимая руки, а Северус шёл последним.

Гермиона сидела на полу, прислонившись спиной к стене. Она всё ещё была измучена и истощена, и по прошествии нескольких часов задремала.

— Какого чёрта, — резюмировал Рабастан.

— Ты был сумасшедшим, — сказала Алекто, испуганно глядя на Рабастана.

— Ты сбросил с Хогвартской Астрономической башни дюжину первокурсников, — сказала Арабель, бледная и дрожащая. — Просто выбросил.

— Я этого не делал, — сказал Рабастан, сердито сплёвывая на пол. — Это сделал другой я. Это был не я. Я не он.

— Ты убил Уизли, — сказала Алекто. — Даже если они были предателями крови, они всё равно были членами священного списка двадцати восьми!

Рабастан повернулся к Алекто.

— А ты пытала студентов и трахалась со своим братом, так что можешь остановиться на этом.

— Я предал Тёмного Лорда, — сказал Регулус с дикими глазами. — Я умер за это дерьмо.

— Гермиона, это была последняя сцена, когда все люди в Министерстве просто повернулись и начали убивать друг друга? — спросила Арабель, поворачиваясь к Гермионе. Она казалась более спокойной, чем остальные, возможно, потому, что не видела себя в воспоминаниях.

Гермиона воспользовалась случаем, чтобы сменить тему.

— Это была тёмная метка, — устало объяснила она. — Только те из нас, кто всё ещё активно сопротивлялся, избежали этого. Волдеморт мог управлять ими через неё. Он может использовать метку, чтобы захватить людей, превратить их в бессмысленную машину для убийств.

Северус нахмурился.

— Вот почему ты хотела избавиться от своей.

Гермиона кивнула.

— Как бы я ни рисковала, я не могла оставить это на руке. Мы никогда не знали, когда именно он добавил эту особенность к метке.

Регулус резко отошёл и ударил кулаком по стене. С потолка посыпалась пыль, и люстра загремела над их головами. Когда он обернулся, с его руки капала кровь, но лицо было неподвижно.

— Я никогда не получу метку, — сказал он. — Я не собираюсь так умирать. Мне было всего восемнадцать. Ради всего святого, я хочу жить.

Алекто побледнела. Она поймала взгляд Гермионы и заговорила почти шёпотом.

— Я сожалею о том, что сказала раньше. Спасибо, спасибо, что помогла мне убить Амикуса. Я не могу — я не хочу — делать то, что мы делали в тех воспоминаниях.

— Я думаю, что Амикус контролировал и оскорблял тебя десятилетиями, — мягко сказала Гермиона. — К тому времени, как вы вышли из Азкабана, вы пятнадцать лет сидели в одной камере. Жертвы нередко сближаются со своими обидчиками.

— Он был моим братом, — сказала Алекто с таким видом, будто её сейчас вырвет. — То, что мы делали…

— Ты не делала этого, — твёрдо сказала Гермиона. — И ты никогда этого не сделаешь. Он мёртв. Тот мир исчез.

Её слова предназначались для Алекто, но каждый задумался об этом. Тот мир исчез, подумала Гермиона. Это было похоже на облегчение от пробуждения от кошмара и осознания того, что ужас был не чем иным, как сном.

— Это твой второй шанс, — сказал Северус Гермионе, глядя на неё. — Не так ли? Ты пытаешься остановить это прежде, чем это произойдёт.

Гермиона сглотнула комок в горле. Наконец-то она сможет разделить с кем-то бремя, которое несла.

— Да, — ответила она. — Я пытаюсь сделать так, чтобы тот мир никогда не существовал, и никому из тех людей не пришлось бы умирать. Я пытаюсь создать мир, где никто из вас не станет теми людьми, которых вы видели.

— Я больше не собираюсь убегать, — вдруг сказала Арабель. Все взгляды обратились к ней, и она пожала плечами. — Я отложила деньги, связалась с экспертом по трансфигурации лица, составила список мест, куда можно сбежать. Но я не оставлю тебя одну, Гермиона.

— И я тоже, — сказал Северус. Он не сказал ни слова о том, что видел в Омуте памяти, но его длинные руки поднялись и он стал пальцами массировать своё горло. Затем он повернулся к Гермионе.

— Чёртов учитель? Я был учителем? Спасибо, что вернулась, чтобы избавить меня от этого.

Напряжение спало, и все рассмеялись. Регулус кивнул, словно принимая решение.

— Я доверяю своему собственному суждению, — сказал он. — Если я всё равно передумаю меньше чем через два года, то, наверное, мне следует сделать это сейчас и спасти себя от мучительной смерти.

— Я с тобой, — сказала Алекто, содрогаясь. — Я не хочу видеть то лицо в зеркале.

Все повернулись к Рабастану. Он стоял в центре комнаты один, единственный, кто не высказался ни за одну из сторон. Сражение с собой виднелось на его лице. Он никогда не умел скрывать свои эмоции, и Гермиона видела, как эмоции бурлят внутри него.

— Просто… ты грязнокровка, — выпалил он. Северус зарычал, но Гермиона подняла руку.

— Рабастан, — тихо сказала она. — Если ты ещё раз употребишь это слово, я отрежу тебе язык.

Рабастан сглотнул, но продолжил.

— Просто Тёмный Лорд облажался, но разве то, чего он хотел, на самом деле не так? Мир, в котором мы можем жить открыто рядом с магглами? Мир, в котором сохраняются наши традиции и родословные? Может метод был неправильным, а не человек?

— Подумай о цене, — тихо сказала Гермиона. — Это звучит как красивый мир, но подумай о том, что потребуется, чтобы добиться этого. А потом скажи мне, стоит ли оно того.

Рабастан помолчал с минуту, а потом наконец осел.

— Ты права, — сказал он. — Я в деле.

Гермиона оглядела комнату. Пузырь счастья наполнил её неожиданно, в отличие от осунувшихся, серьёзных лиц, окружающих её. Она больше не боролась одна. Её мозг уже начал бурлить, планы и идеи менялись и развивались. Внутри, появилось что-то похожее на надежду.

— Хорошо, — сказала Гермиона, поднимаясь на ноги. Она стряхнула пыль с одежды и потянулась. — Тогда нам лучше начать. Мы начнём с нерушимых клятв, а сегодня вечером у нас будет вечеринка. Лорд Волдеморт будет там, и наше появление покажет, есть ли у нас ещё место в этой игре или нет.

Гермиона поняла, что все в замешательстве, и наклонила голову.

— Да, конечно. Полагаю, мне следует рассказать вам о том, что произошло прошлой ночью на посвящении.

— Да, — сказал Рабастан. — Почему ты вернулась почти мёртвой.

Северус повернулся к Гермионе, и его брови сошлись на переносице.

— И я хочу, чтобы ты рассказала мне, кто такой Гарри Поттер. То, что я увидел, немного сбивает с толку.