Сплетница (гет)

Зима, а особенно ее начало – всегда волнительный момент. Открытие Рождественских ярмарок, начало всех вечеринок, специальные выпуски модных журналов и вся предпраздничная суета, все это, несомненно, навевает нам веселое и немного грустное настроение. Веселое, потому что праздники это всегда радость, грустное – потому что уходит год, за который мы столько сделали или не успели сделать. Но самое лучшее в праздниках это то, что они сближают нас, они расширяю семьи и делают нас счастливее.

Панси открыла глаза и перевернулась набок, а лежащий рядом с ней юноша ближе подтянул к себе подушку. Слизеринка провела рукой по его темным волосам и тихо улыбнулась.

Декабрь только начался, но волшебно снежная зима уже вступила в свои права, укутав Хогварс белым покрывалом из снега. Здесь он не таял благодаря магии – как дань директору Дамблдору, любившему снежное Рождество.

Панси любила Рождество и зиму, но сегодня она не могла отделаться от ощущения, что сегодня ей придется с чем-то проститься. С чем-то, что занимает огромную часть ее сердца.

Девушка приподнялась на локтях именно в тот момент, когда в дверь сначала настойчиво постучали, а потом опустили ручку.

Паркинсон вскочила и, натянув на себя халат, подошла к двери.

— Панси! Мне нужна твоя помощь! – на пороге стояла Дафна Гринграсс с двумя платьями, — мне нужно платье для семейного обеда! – вскрикнула она.

— Тише, Даф, — прошипела Панси, посмотрев на спящего Поттера.

— О, кажется, кое-кто вчера неплохо развлекся?

При этих словах Гринграсс, Гарри закрыл голову одеялом, так и не проснувшись.

— Ты же знаешь, как ему тяжело, — Панси вывела подругу из комнаты, — вся страна подводит итоги судьбоносного года и Гарри должен быть везде.

— Почему ты оправдываешься, Панси? Ты думаешь, что пока носишься с ним – праздники незаметно пройдут? – Гринграсс опустила платья и внимательно посмотрела на подругу, — ты ведь прекрасно помнишь каждое Рождество, разве не так? Горы подарков, красивых нарядов и огромное количество елей по всему поместью, вечеринка с ночевкой в Сочельник… праздничный завтрак и обед. Ты все помнишь, Панси, только ты стараешься все это забыть, пытаешься найти утешение в нем, ты бежишь от себя и, я не думаю, что ты побеждаешь, делая это.

Панси прикрыла глаза, она знала, что ее лучшая подруга права на все сто процентов.

— У нас обоих нет семьи, Даф, он прекрасно понимает меня в этом плане, я не могу представить, каково это – Рождество в одиночестве. В какой-то степени мы спасаем друг друга.

Гринграсс улыбнулась:

— У меня еще есть семья, что насчет Рождественского Обеда? Надеюсь, ты поможешь мне не сойти с ума в обществе двух Томасов? Можешь захватить и Поттера, — на последнем предложении Дафна сморщила носик, а Паркинсон рассмеялась:

— Мы обязательно придем. Может, еще и Малфоя захватим, как три года назад, помнишь?

— Да, точно, вновь поставим всех на уши, — Даф не смогла сдержать рвущегося наружу смеха.

Паркинсон не заметила, что в этом смехе была некоторая натужность, смеялась Гринграсс через силу, ненатурально.

* * *

Дафна Гринграсс поднялась на крыльцо небольшого коттеджа и позвонила в дверь. В руках она держала две массивные папки, листы из которых так и грозились выпасть. Ожидая открытия, Гринграсс нетерпеливо постукивала каблуком по выложенной на на ступеньках плитке.

— О, Дафна, не ожидал тебя увидеть, середина недели, как никак, — Уильям Томас открыл дверь и с улыбкой посмотрел на падчерицу.

Дафна фыркнула и чересчур вежливо поприветствовала мужа своей матери. Слизеринка прошла в дом, придирчиво взглянула на обстановку и презрительно поджала губы – ни изящества, ни роскоши. Дешевая мебель, обычные шторы, никакого намека на истинную красоту – так считала Дафна.

— Дорогая, как тебе? – Агнесса подошла к дочери.

— Отлично, — с излишним восторгом произнесла Дафна, — мам, я пришла поговорить.

— О чем? – Агнесса села на диванчик и подозрительно посмотрела на дочь.

— Ты ведь прекрасно понимаешь, кем я стала. Мы держали нейтралитет, и ты, и папа ушли из магического мира, я получила компанию… мне нужен муж.

— Прости? – миссис Томас не верила своим ушам.

— Нужна заключить помолвку до окончания Школы. Полагаю, он должен обладать должным богатством, его семья должны быть основана не позже девятнадцатого века…

— Дафна, подожди, — Агнесса приподнялась, — ты можешь выйти за того, кого любишь, не обязательно сейчас, у тебя еще вся жизнь впереди…

— Я хочу сейчас, мама! Я хочу выйти по расчету! Оставь сказки о любви для Панси Паркинсон, я не такая!

— Что с ним случилось? Я ведь знаю, ты бы не пришла с таким заявлением, если бы что-то не произошло.

Дафна закусила губу и отвернулась.

— Я не хочу быть с ним, — она вновь посмотрела на мать, — он уходит. Уходит каждый раз, я ему не нужна. И он мне больше тоже не нужен. Я не буду бегать за ним, я уже наследница и проживу без денег его семьи.

— Вы были с ним в самые трудные моменты, даже когда Темный Лорд торжествовал, вы могли поддержать друг друга. Так что же сейчас? Он – самый завидный жених, почему бы тебе не…

— Мама! – Дафна кинула паки на журнальный столик, их содержимое рассыпалось по столику и ковру. – Он – не тот, за кого себя выдает. Я не хочу быть с Блейзом. Никогда.

— Дафна, ты должна понять…

— Он должен понять, что я не игрушка для него! – Гринграсс обернулась и посмотрела на свою мать, — выбери для меня достойного и покончим с этим.

— Ты сильно ошибаешься, делая это. У него нет никого кроме тебя, только ты всегда была рядом. Ты любишь его, Дафна, я вижу это по твоим глазам.

— Я. Никогда. Не. Любила. Его, — четко разделяя каждое слово, произнесла Гринграсс и с вызовом взглянула на мать, — я надеюсь, что на Рождественском балу я смогу познакомить своего жениха со своим миром.

— Вот именно, — Агнесса поднялась, — тебе и мира мало будет, Дафна, потому что ты все еще ребенок. Ты хочешь объять необъятное и получить все сразу, но так не бывает. Тебе придется сделать выбор.

— Я его уже сделала, — отрезала наследница, — я выбираю корону, а не жалких парней.

Миссис Томас покачала головой, наблюдая, как ее дочь уверенно идет к выходу.

Уилл стоял, опершись о дверной косяк, и с интересом смотрел на удаляющуюся падчерицу.

— Надеюсь, что о моем сыне никто так не будет говорить, — цокнув языком, произнес он.

— Твой сын будет благоразумен и не выберет себе властную женщину. Я кое-что понимаю, в таких, как моя дочь, я сама была точно такой же. И чем обернулся мой выбор? – Агнесса повернулась к мужу, — хорошо, что мне хватило смелости одуматься и понять, что еще не поздно.

— Я тоже рад этому, — с улыбкой кивнул Уильям.

* * *

Панси, сидевшая за столом Гриффиндора, хмуро просматривала параграф учебника по Истории Магии, когда в зал вошел Малфой. Слизеринец осмотрелся и пошел по направлению к подруге.

— Паркинсон, какая встреча, — он усмехнулся, — не ожидал увидеть тебя на завтраке. Помнится, теперь ты все чаще не являешься на такие мероприятия.

— Очень смешно, — Панси закатила глаза, — что тебе нужно?

— У меня к тебе очень серьезный разговор, — Малфой уселся на скамью, не обратив внимания на шепотки младших курсов Гриффиндора, — ты придешь на Рождественский Обед Малфоев?

— О, по какому поводу? Кажется, раньше твои родители предпочитали праздновать Рождество в Альпах, — Панси все-таки закрыла учебник.

— Ну, ты же понимаешь, это возможно мой последний праздник, который я отмечаю с родителями. Они считают, что вскоре у меня будет собственная семья и все такое, — небрежно проговорил Драко и взял со стола яблоко.

— Малфой, я не могу понять твоей радости. К чему это?

— Мерлин, Паркс, неужто я не могу порадоваться таким великолепным днем? У меня же есть все!

— Ага, все, считая метку, — произнес насмешливый голос позади Драко. Слизеринец вальяжно повернулся и снизу вверх посмотрел на Томаса, закинув ноги на скамью.

— Томас… какими ветрами?

— Это мой стол, придурок, — ощетинился Дин.

— Я знаю, Томас. Только это все-таки не твоя территория, — Малфой откровенно смеялся над гриффиндорцем, — только не говори мне, что ты подумал, будто без Браун сможешь чего-то добиться. Или ты подумал, что, увидев тебя, я побегу прочь?

— Ты сволочь, Малфой.

— Спасибо за комплимент. Я бесчувственная сволочь, если ты забыл.

— Тебя даже Грейнджер не сможет изменить, — процедил взбешенный Томас, — хотя чего я ожидал, ты ведь всю жизнь будешь верить только Темному Лорду, или как ты его называешь, Хозяином, кажется.

— Малфой, — предостерегающе прошептала Панси, видя, как Малфой недобро прищурился.

— А ты вообще помолчи.

— Тебе пора придумать кое-что новенькое, Томас, это уже заезженная пластинка. Или после ухода Браун твой мозг потерял способность адекватно мыслить? – Драко поднялся и приблизился к оппоненту, — сколько времени тебе, идиоту, нужно, чтобы понять, кто мы?

— Малфой, это ты здесь неудачник, — Дин вытащил из кармана колдографию и протянул слизеринцу, — твоя невеста и лучший друг. И Сплетница уже знает об этом.

Драко посмотрел на фото и усмехнулся, едва не рассмеявшись.

— Решил устроить мою личную жизнь? Мой тебе совет, не лезь туда, где правит статус. Какая мне разница, с кем спит моя невеста? Значения это не имеет.

— Ты ее все-таки не любишь, — сделал вывод гриффиндорец.

Малфой тяжело вздохнул и посмотрел на Дина как на умалишенного.

— Мерлин, почему ты не убил идиотов? – Драко посмотрел в потолок, а потом вновь на Томаса, — когда до тебя дойдет? Деньги, дорогой мой, — он вытащил из кармана золотой галеон и покрутил им, — деньги все решают. Меня волнуют только деньги, Томас. Деньги и выгода. Я – слизеринец и бесчувственная сволочь, если ты забыл. Поэтому помолчи и послушай умного человека. Не вставай у меня на пути. Если хочешь реабилитировать свою подружку, то это не ко мне. И да, ты мне теперь должен.

— Я тебе ничего не должен, Малфой!

— Паркинсон, Дафна и Грейнджер с позором изгнали твою Браун. Смекаешь? Веди себя хорошо, мальчик, иначе тебя ждет та же участь.

— Я тебя не боюсь! – выкрикнул Дин, вслед уходящему Малфою.

— Я не терминатор, чтобы меня бояться, — хохотнул Драко и вышел из Большого Зала.

— Малфой порой несет редкостную чушь, — Гарри подсел к своей девушке, — но черт, он делает это виртуозно. Еще минута и я бы поверил.

— Правда была в том, что здесь не Драко следует бояться, — сидевшая рядом Катарина фыркнула, — имя Грейнджер сейчас неприкосновенно. Это все спектакль, якобы Малфой становится таким хорошим, будто она его меняет.

— А Малфоя вообще ничто не может изменить? – озвучил свою догадку Гарри.

— Горбатого могила исправит, — Панси пожала плечами и вернулась к завтраку. Ей вдруг показалось, что Малфой что-то скрывает. Хотя, о чем разговор? Он всегда что-то скрывал.

* * *

Гермиона отодвинула черную занавеску и посмотрела на Школу. Девушка нетерпеливо взглянула на часики, находящиеся у нее на руке и сжала губы в тонкую линию. Она уже опаздывала на завтрак, а если карета не наберет хода, то такими темпами она не успеет и на Основы Магии и профессор Шрайбер даже не станет ее слушать.

Карета резко набрала скорость и студентка чуть не соскользнула с сиденья. Наконец, эта, казавшаяся Гермионе бесконечной, поездка закончилась, девушка выбралась из средства передвижения и кинулась к странному строению за высокими воротами.

Если посмотреть на эту школу с высоты птичьего полета, то взору предстанет очень необычное зрелище: равнобедренный треугольник с башнями в каждой вершине, внутри треугольника был высечен ровный круг, пересеченный прямой биссектрисой к основанию фигуры. Знак Даров Смерти – вещей, который якобы могли уберечь их обладателя от неминуемой встречи со Смертью. Мантия-Невидимка, Воскрешающий Камень и Бузинная Палочка.

Гриндевальд лишь высек этот знак перед входом в Главный Знак, еще задолго до него основатели славянской школы построили это, а Виктор не сказал этого не свадьбе лишь по одной причине – все студенты дают клятву о неразглашении информации о Школе.

Гермиона стремительно поднялась по ступеням, прошла вперед, пересекая внутренний двор, и очутилась прямо у распахнутых дверей Главного зала.

Блейз сидел за столом справа, принадлежащему их факультету Чар. Всего в Дурмстранге было три факульета: Трансфигурации, Чар, Зельеварение и Травологии. Хотя здесь предметы казались совершенно другими, не такими как в родном и знакомом Хогвартсе.

— Привет, — Грейнджер села напротив друга. Они решили забыть о том инциденте, что произошел между ними не так давно и теперь они были просто хорошими друзьями.

— Угу, — откликнулся Забини, медленно переведя взгляд на девушку.

— Ясно, — фыркнула Гермиона, — с кем еще в этой Школе ты не переспал?

— Грейнджер, — сонно пробормотал парень, — умерь свой пыл, у меня голова болит.

— Эй, Грейнджер, скажи, а Малфоя ты также ограничиваешь? – к ним подсел парень с русыми волосами хитрой улыбкой, Гермиона не знала, на каком языке он говорил, хотя ей это и не было нужно – кулон, висевший у нее на шее, переводил со всех языков.

— Генрих, — девушка закатила глаза, — что у нас первым уроком, кстати?

— Основы Магии, — подсказал Генрих и подмигнул девушке, — но, знаешь, мы можем заняться чем-нибудь более продуктивным…? Я не думаю, что Малфой настолько хорошо…

— Сколько я буду тебе повторять? – Гермиона начала злиться, — у меня есть Драко и твои сомнительные предложения меня не интересуют.

Генри пробурчал что-то себе под нос и пересел к маленькой стайке девушек за столом Зельеваров.

— Мда, парни здесь совсем слетают с катушек, по-моему, стоит или добавить девушек или исключить их, — Гермиона поднялась и повесила сумку на плечо, — пошли, иначе Шрайбер заставит снова убирать класс, как в первый день.

Блейз последовал за ней. Они поравнялись около выхода из зала.

— Грейнджер, ты к Малфою испытываешь только отвращение, к чему вдруг такая забота? – он внимательно посмотрел на нее.

— Я не испытываю к нему отвращение. У нас нейтральные, деловые отношения,— рассудительно произнесла девушка.

— Да, но ты к кому-то сбегаешь каждые выходные, — не остался в долгу Забини.

— Ну, мы с Гарри старые друзья и нам важно общаться друг с другом, не терять связь…

— Гермиона, — Блейз развернул ее, схватив за руку, — я вчера разговаривал по каминной сети с Панси, Поттер был в ее комнате, он никуда не отлучался. Я спросил, виделся ли он с тобой, он ответил отрицательно.

Студент факультета Чар внимательно смотрел на девушку, но она не говорила ничего.

— Я была с Крамом, — через несколько секунд молчания, произнесла она.

— Преподаватель полетов? О вашем романе слухи ходили, когда мы учились на четвертом курсе. Стоп, ты спишь с преподавателем?

— Тише ты, — шикнула Гермиона и боязливо огляделась, — зачем так орать?

— Мерлин, Грейнджер, — Забини был готов расхохотаться, — я думал о ПСах, Малфое, и еще чертовой уйме вещей, но я не мог представить, чтобы у тебя был реальный роман с преподавателем!

— У меня с ним не роман! – воскликнула девушка, — просто…

— Только не говори, что опять дружеский секс. Мы это проходили, ничего хорошего не вышло.

— Блейз, не начинай, мне итак не слишком радостно на душе, — поморщилась Гермиона.

— Я не твой папочка, чтобы тебя отчитывать, — прыснул Забини, — просто этот вид отношений с мужчинами уже входит у тебя в привычку, сначала Уизел, потом я, теперь вообще Крам. Это выглядит довольно странно.

— Ага, учитывая то, что я, скорее всего, скоро выйду замуж, — поддакнула студентка.

— Что? – Блейз поперхнулся воздухом, — я думал с Малфоем у вас просто игра, временное деловое соглашение.

— Малфои ищут невесту для сына, а я подхожу как нельзя лучше.

— Малфои ищут чистокровную! Гермиона, ты не понимаешь, во что ввязываешься! Это не так привлекательно, как ты думаешь, — Блейз отступил на шаг, — чистокровные не так уж и любят эту традицию, всеми способами пытаясь обойти ее, а ты сама бросаешься в омут с головой!

— Я знаю, как будет лучше для меня, — холодно отчеканила она, — я для них – лучший выбор, потому что только я могу поставить Малфоев на ноги, показать миру, что они еще чего-то стоят.

— Прекрати спасать всех и каждого! Когда ты, наконец, поймешь, что невозможно сделать это?! Встречайся с Крамом, но не спасай Малфоев, они того не стоят.

Гермиона прищурилась.

— Что плохого в Малфоях? Да, они сволочи, но…

— Ничего, просто забудь о них, — поспешно произнес Блейз и поторопился.

— А ну-ка теперь твоя очередь говорить! – Грейнджер не отпускала рукав мантии юноши, заставляя остаться.

— Он желает обладать всем, что доставляет удовольствие другим, — медленно ответил Блейз, — он уничтожает людей морально, загоняет их в клетки. Он никогда не был слабым, каким ты его себе рисуешь, да, он трусил перед Темным Лордом, но я был там, Гермиона. У него была группа, маленький отряд Пожирателей-новичков, которыми он руководил. Он подводил людей к грани, задавливал их, растаптывал, он никогда не считался с чувствами других. У него нет друзей.

— Ты… — Гермиона смотрела на бывшего слизеринца распахнутыми глазами, — что он забирал у людей?

— Еще несколько месяцев и он бы занял место своего отца, Грейнджер, правая рука Темного Лорда. Трусость ему никогда не мешала, он знал, когда остановиться, но однажды не сделал этого.

— Ты так говоришь, будто он чудовище.

— Он и есть чудовище, каким бы ни был сейчас. Он и Паркинсон – они держали в страхе всех новичков.

— Я не верю тебе! – Гермиона повысила голос.

— Он пытался сделать это и со мной, — горько продолжал парень, — он забрал у меня единственное мое спасение.

— Что? Что, черт возьми, тебе сделал Малфой, что ты до сих пор так его ненавидишь?!

— Кого. Он забрал у меня Гринграсс, зная, что я по уши влюблен! – яростно воскликнул Блейз, размахивая руками.

— Гринграсс? Дафну Гринграсс? Ты с ума сошел?

— Грейнджер, я переспал с тобой, потому что хотел забрать хоть что-то у него! Чтобы его спасение принадлежало мне! Хотел отговорить тебя от всей этой затеи с помолвкой, заставить его чувствовать себя униженным и сломленным! Но ты ведь у нас такая правильная, ты не можешь не помогать! – Блейз усмехнулся.

Его тирада была прервана громкой пощечиной. Гермиона смотрела на него с чувством отвращения. Забини коснулся рукой горевшей от удара щеки.

— Я ненавижу тех, кто мстит и тех, кто играет другими. Ты как-то умудрился сочетать в себе сразу два этих пункта, — проговорила Грейнджер с презрением, — Гринграсс бы все равно ушла, Блейз.

Гермиона развернулась и быстро зашагала к своей башне. На душе было скверно еще и потому что она действительно хотела помочь Малфою. Она жалела его, считая служение Темному Лорду лишь необходимостью, веря, что где-то глубоко он все-таки обычный студент Хогвартса. Даже после секса с Виктором она отчетливо понимала, что это можно считать изменой.

«Мерлин, о чем я думала? Они ведь не могут измениться! Все еще слизеринцы. Чертовы змеи» — думала Гермиона, преодолевая, очередную ступеньку.

Грейнджер вдруг осознала, что просто сбежала из Хогвартса и никакое «мне нужно хорошее образование» уже не могло ей помочь. Она как было чужой, той и осталась.

Мерлин, какие еще «вспыхнувшие вновь» чувства к Виктору? Она не думала о том, что однажды найдет свою тривиальную любовь! Ей нужна была встряска, вот и все. Хороший секс и немного легких воспоминаний.

Она хочет помочь Малфою, потому что ее собственная жизнь рассыпается. Отец ушел к какой-то Эмили, мать уже беременна от другого мужчины, который ненавидит Гермиону и к тому же имеет на нее компромат. Друзья уже давно стали чужими людьми.

Девушка села на подоконник ближайшего окна и подтянула руки к груди.

Сбегая от проблем, она медленно, но верно теряла себя настоящую. Девочку, не думавшую о любви, но мечтающую о ней. Чтобы как у мамы с папой. До конца дней. Чтобы долго и счастливо. Но, увы, у ее родителей так не вышло.

Как бы ей хотелось остановиться, хоть немного подождать, разобраться в себе.

В окно постучала сова. Гермиона впустила птицу, к лапке которой был привязан сверток пророка и письмо, девушку насторожила отсутствие мешочка для денег.

Грейнджер отвязала «Ежедневный Пророк», она не думала, что его могут и сюда доставить. Но мысли быстро выветрились у нее из головы, как только она увидела первую полосу.

«Запретный плод всегда сладок». Да, заголовок мог бы совершенно точно отразить отношения учителя и ученицы, но что толку-то?

Гермиона прочла заметку, а потом распечатала письмо.

«Грейнджер, кого же ты выберешь? Пригреешь на груди змею или сорвешь яблоко? Можешь выбирать, ведь тебя все равно уже выгнали из Рая и старушка МакГи уже не угрожает твоему счастью. А что скажут Люциус и Нарцисса? Все еще хочешь стать Леди?

Я знаю, вы любите меня,

Целую,

Сплетница».

Гермиона в ярости испепелила письмо. Чертова Сплетница! Какое ей дело до жизни студентки Дурмстранге?

Похоже, и правда пора вернуться в семью, подальше от всего этого, что преследует даже здесь, в Дурмстранге.

Грейнджер спрыгнула с подоконника и пошла в свою комнату. Возможно, на выходных она навестит родителей.

А пока она наведается к Малфою и все-таки поговорит с ним с глазу на глаз. Они теперь в одной лодке, хоть и разного поля ягоды.

«Какая собственно разница? Любви ведь не бывает, в гроб все равно в одиночку ляжешь».

Ну, в какой-то степени она была права, но вот разве нельзя ли чуть-чуть помечтать?

И в лучшее все еще верится.

13.08-03.09.2011.