Свет в океане (гет)

20 февраля, утро

Живоглот встретил её сердитым мяуканьем. Стрельнув в Гермиону глазами, эта пушистая задница протопала на кухню и уселась возле пустой миски.

— Ты слопал всё, что я тебе оставила, за один присест? — поразилась Гермиона. — И что? Хвастаешься, что такой проглот, или выражаешь претензию, что тебя недокармливают? — она достала лёд и хлопнула дверкой холодильника.

Живоглот, прекрасно осведомлённый, как бережно Гермиона обычно относилась к маггловской технике, быстро смекнул, что хозяйка вернулась в дурном расположении духа, и лучше её не злить. Он замурчал, потёршись о её ногу.

— Уйди, подлиза, — шикнула Гермиона, налив стакан воды и бросив туда три кубика льда. У Живоглота с Гарри было кое-что общее: на них не удавалось подолгу обижаться. Она подхватила кота на руки, позволив ему ткнуться влажным носом ей под подбородок, подошла к зеркалу в ванной комнате и, нахмурившись, уставилась на своё отражение.

Когда этим утром она спустилась на первый этаж «Дырявого котла», Гарри уже сидел за столиком, конспектируя за Невиллом, излагающим десять способов использования в зельях цветов фиалки «Тисдейл» и шесть видов нарезки лирного корня. Мальчики оторвались от занятия и посмотрели на Гермиону.

— Ну и ну, — с улыбкой сказал Гарри, — не знал, что твои волосы могут выглядеть так п...

— Так — это как? — прошипела Гермиона, садясь за стол рядом.

— Пышно.

— Я плохо спала, всю ночь проворочалась на подушках.

— На новом месте всегда так, — Невилл сочувственно улыбнулся. Класс! Теперь ей было стыдно, что минувшей ночью она его обманула.

Второпях закинув в рот несколько ломтиков поджаренного хлеба, Гермиона извинилась перед друзьями и, сославшись на дела, покинула гостиницу. Бессонная ночь плохо на ней отразилась: вместо того, чтобы выйти в маггловскую часть города, Гермиона перепутала двери и вышла в Косой переулок. Утренний воздух был холоден. Лужи сверкали там и тут. Торговля только начиналась. Молоденький курьер на парящем в паре дюймов над землёй велосипеде, рекламировал свежую прессу.

— «Ежедневный пророк»! Хотите номер «Пророка», мисс? — паренёк затормозил перед Гермионой и заметно растерялся, бросив взгляд на её волосы.

— Да, пожалуйста, — буркнула она, отсчитав несколько кнатов.

На первой полосе набирающая популярность последовательница Скитер в красках расписывала подробности операции Аврората по задержанию подельников Скабиора. Примечательно не это — поимка очередных бывших охотников за головами, промышляющих подпольным сбытом яда акромантулов, не стала бы новостью дня, если бы среди них не было Питера Петтигрю. Гермиона нашла глазами колдографию. На снимке авроры уводили куда-то низенького всклокоченного мужчину с крысиными чертами лица. Вот это да! Попался! Гермиона не сдержала радостный возглас, чем привлекла внимание прохожих и владельцев ближайших лавочек, только-только открывших двери для посетителей. Одним их них оказался младший Криви. Гермиона как раз стояла неподалёку от кофейни. Она чуть ли не бегом подлетела к Деннису.

— Привет! Ты уже видел? — она зашуршала газетой, смяв её так, чтобы продемонстрировать ему заголовок.

Деннис, ошарашенный её действиями, опустил взгляд на передовицу.

— Нет, я ещё не успел… э-эм… наклониться за выпуском.

Свежий выпуск лежал на крыльце кофейни — там, где его оставил курьер.

— Смотри-ка, даже не намокла. В «Пророке» догадались наложить водоотталкивающие чары…

— Прости, я не смогла совладать с эмоциями, — широко улыбнувшись, сказала Гермиона. — Не верится, что Хвоста наконец-то поймали! Гарри будет сам не свой, когда узнает!

— Он, наверное, тоже доволен, — подобрав газету, отрешённо откликнулся Деннис.

— Конечно! Гарри столько…

— Я говорю не о Гарри, — перебил её Криви. — Питер Петтигрю? — он наморщил лоб и немного помолчал, вызывая образ в памяти. — Это ведь он убил Диггори? Думаю, отец Седрика доволен.

— О, — Гермиона смутилась.

— Теперь убийца его сына получит по заслугам. Это хорошо. Я очень рад за него. Очень. Колин брал у них интервью для школьной газеты.

— Я помню. Он говорил со всеми участниками турнира.

— Знаешь, во время битвы за Хогвартс мы с ним были у фонтана, когда налетели дементоры, и испытали весь ужас их нападения. Я подумал, что умру. Меня ударило заклятием — чей-то рикошет, и я потерял сознание, а когда очнулся, всё было кончено. Если бы я знал, кто виновен в смерти Колина, возможно, когда-нибудь бы тоже порадовался. Меня не было с ним, когда всё случилось.

Гермиона оступилась на крыльце, но устояла. Вот оно — чувство, которое захватывало её рядом с Роном, — снова шевельнулось за рёбрами и болезненно сжало грудную клетку. Те же слова, та же горечь. Рон говорил ровно то же самое, когда речь заходила о Джордже — о мёртвом Джордже Уизли, о рыжеволосом шутнике, погибшем на глазах Гермионы. Тайна его последних минут жгла ей язык, сердце, лёгкие. Может ли быть, что этот страшный секрет стал одной из причин, почему у них с Роном так и не сложилось? Одной из многих, но далеко не последней.

Деннис неожиданно улыбнулся и посмотрел на Гермиону.

— Хочешь кофе?

— Я…

— За счёт заведения. Не отказывайся. Судя по твоему виду, тебе просто необходим глоток фирменного чаркофе семьи Криви. Я работаю уже несколько месяцев, а вас с Гарри сюда не заманить.

Ну как тут отказать?

Деннис показал ей кофейню, рассказывая, что Дин Томас лично расписал её стены.

— Мы произвели обмен. Бартер. Дин может заказать любой вид чаркофе совершенно бесплатно, но не более десяти стаканчиков за раз…

— Так ты останешься без прибыли, — отозвалась Гермиона, присаживаясь за стойку. Ей никак не удавалось избавиться от мыслей, подброшенных младшим Криви. У него было чудесное кафе: тёплые тона, красивые скатерти, просто, но со вкусом сложенные салфетки. Дин тоже постарался на славу с оформлением. Однако Гермиона чувствовала себя неуютно.

Аккуратный стаканчик в красно-золотую полоску приземлился перед ней, напоминая о цветах родного факультета.

Гермиона отхлебнула.

— Неплохо.

— С сушёными яблочными дольками ещё лучше, — Деннис придвинул тарелку с фруктовыми чипсами. — Молоко и яблоки свои. Я сам забираю у папы с утра пораньше. Он у меня молочник. Попробуй, этот вкус ни с чем не спутать. Наша ферма недалеко от реки, и трава там самая сочная. А что ещё надо коровам для счастья?

— Да, молочник, я помню, — Гермиона постаралась скинуть напряжение и получить удовольствие от горячего напитка. Отправив в рот хрустящий ломтик, она снова уткнулась в «Пророк», следуя по строчкам глазами.

Писали, что после падения Волдеморта и пожара в Малфой-мэноре Петтигрю скрылся в заповедниках Уилтшира, потом вышел на шайку Скабиора и выполнял мелкие поручения. Аврорат давно планировал нанести удар.

Гарри ничего ей не говорил. Вероятно, сам не был в курсе, раз всё держалось в строжайшем секрете.

Минувшей ночью Питер Петтигрю убил одного из авроров и чуть было не скрылся, приняв облик крысы, но был атакован загадочным волшебником — вероятно, любимцем Магической Британии, по прозвищу «Молчаливый». Ему удалось наложить на Петтигрю чары и снять анимагическую форму. По словам очевидцев, в ходе короткой дуэли оба волшебника были ранены, но вовремя подоспевшие авроры сумели захватить беглого преступника. Таким образом, доблестные стражи магического правопорядка арестовали опасного Пожирателя смерти, причастного к гибели Лили и Джеймса Поттеров… Дальше шёл перечень злодеяний Хвоста и обещание скорого интервью с главой Аврората.

«И он молчал!» — возмущению Гермионы не было предела. Регулус сражался с Питером Петтигрю — с человеком, из-за которого Сириус двенадцать лет провёл в Азкабане, и даже словом не обмолвился об этом ночью!

Она молниеносно расквиталась с яблочными чипсами, поблагодарила Денниса и покинула кофейню.

В субботнее утро большинство местных жителей ещё нежилось в постелях дома. Гермиона не стала возвращаться в «Дырявый котёл». Поговорить с Гарри она всегда успеет, а вот выяснить правду по свежим следам не мешало. Она дошла до почтового отделения и, пройдя сквозь зачарованную стену, очутилась в крохотном дворике в маггловской части столицы. В футе от стены стояла ржавая будка для афиш, обклеенная постерами фильма «Звёздные врата». Таким образом Министерство давало понять, что здесь можно свободно аппарировать, что Гермиона немедленно и проделала.

Ноги коснулись знакомых серых ступеней. Лампочка на потолке разразилась искрами и лопнула. Миссис Поппинс будет недовольна и снова станет винить пробки, но тут ничего не попишешь. Так Гермиона очутилась дома и предстала перед родным ворчливым зеркалом. Оно не преминуло отчитать её за растрёпанность.

Гермиона не могла отвести взгляд от своих глаз в отражении — так они воинственно блестели.

Выпив воды со льдом и наполнив Живоглоту миску, она привела волосы в порядок: заплела французскую косу и спустила её с правой стороны на шею, задержавшись пальцами там, куда ночью страстно прижимались мужские губы. Гермиона вздёрнула подбородок.

— Веди себя хорошо, — строго наказала Гермиона, заглянув на кухню.

Живоглот поднял морду, оторвавшись от еды.

— Предупреждаю на всякий случай, так как не знаю, в каком я вернусь настроении, — с этими словами она крутанулась на месте и аппарировала.

* * *

В Бери было тепло. Небо приобрело восхитительный оттенок — бескрайняя чистая синь.

Гермиона ощутила, как по телу побежали мурашки, когда она перешагнула незримую границу защитного барьера, окружавшего владения Блэков. Кто-то усилил защиту дома, но оставил ей возможность беспрепятственно её обойти. Гермиона вышла на главную аллею. Особняк высился впереди, приветливо сверкая окнами на солнце.

Женщина в широкополой шляпе, резиновых сапогах и защитных перчатках двигалась навстречу Гермионе. Возле неё вышагивал Кричер, неся в руках закутанные в пергамент саженцы. Садовый инвентарь тянулся за ними по воздуху стройной колонной.

— Миссис Тонкс? — Гермиона чуть не рассмеялась, узнав «загадочную» садовницу. — Не ожидала встретить вас в таком виде! Доброе утро!

— Гермиона! — Андромеда поравнялась с ней и приподняла шляпу. — Мы с Кричером взялись за посадки.

— Доброе утро, мисс, — отозвался эльф и уставился на гостью в упор.

— Не рано? Всё-таки конец февраля.

— Я разбила теплицу, несколько парников, наложила согревающие чары, так что не беспокойся. Я твёрдо знаю, что делаю.

Гермиона в очередной раз восхитилась духом матери Доры. В ней было столько нерастраченной любви, и часть её миссис Тонкс решила посвятить своим цветам и садовым деревьям, волшебным и маггловским.

— Взгляни, — она погладила веточку саженца, словно ручку ребёнка. — Этот сорт миндаля я вывела сама ещё в Монпелье и привезла сюда, чтобы возродить парк. Мне удалось скрестить два сорта: «Снега Уимуры» и «Белый парус». Первый славится тем, что расцветает раньше остальных, а второй — великолепным чисто белым цветом лепестков. Жду не дождусь, когда деревца зацветут. Листьев ещё нет, ты смотришь на розово-белую кипень и вдыхаешь самый сладкий запах на свете, когда остальной мир ещё не отошёл от зимы.

— Наверное, это потрясающе.

— Невероятное зрелище, дорогая, — Андромеда посмотрела на неё со странным выражением в глазах. — Миндаль расцветает рано. Самый первый. У японцев есть легенда о том, что заставило голые ветви цвести. Один молодой человек был влюблён в девушку, но та не отвечала ему тем же. Сколько бы он ни приходил к ней, его встречал только холод. Юноша решил, что симпатия не взаимна, и уехал в далёкие края. Оказалось, что девушка всегда любила его, но боялась своих чувств. Узнав об отъезде, она горько плакала, и все деревья в округе, ещё не вышедшие из зимней спячки и лишённые листьев, покрылись душистыми цветами, чтобы ободрить её. Утром, далеко-далеко — на другом краю света, юноша вышел из дома, увидел усыпанный розовой пеной миндаль и понял, что всегда был любим. Но было поздно: он женился на другой девушке, которая своих чувств не скрывала. С тех пор миндаль расцветает самым первым, чтобы больше не опоздать и вовремя напомнить любящим сердцам друг о друге, даже если те далеко.

— Печальная история, — сказала Гермиона.

— Да, — произнесла миссис Тонкс и повторила: — Да. Это всегда печально, когда не можешь быть с тем, кого любишь всей душой, — её голос дрогнул, но через секунду всё как будто было нормально. Андромеда улыбнулась — королева надела фарфоровую маску: — Я планирую открыть первый в Магической Британии клуб цветоводов. А то получается, свои кружки есть у любителей квиддича, игры в плюй-камни, волшебных шахмат, я слышала даже о фан-клубе Гарри Поттера. Магглы в этом плане давно обошли волшебников.

— Потрясающая идея, Андромеда, — поддержала Гермиона.

— Мы с Помоной Спраут уже обсудили кое-какие детали. Ты знаешь, что она собирается на заслуженный отдых? Будет чем заняться в появившееся время.

— Я сходу назову пару имён желающих вступить в ваш клуб. Например, мой однокурсник Невилл Лонгботтом.

— Лонгботтом? Внук Августы? Помню, как она переживала, что у Невилла нет магических способностей.

— Она напрасно тревожилась! Невилл очень талантлив в определённых областях и прекрасно разбирается в волшебных растениях. Я не знала, что вы знакомы с его бабушкой.

Андромеда безрадостно улыбнулась.

— Тед дружил с её сыном в школьные годы и потом, когда с Фрэнком и Алисой произошло несчастье, он навещал Августу. Не секрет, что все волшебные семьи так или иначе связаны друг с другом, Гермиона, родством или тесным знакомством. Разрозненные волшебники были бы самыми одинокими людьми в мире — вечными чужаками среди магглов. Чистокровки боятся одиночества больше всего, оттого и цепляются друг за друга, за традиции, правила. Однако попасть в их круг гораздо легче, чем ты думаешь. Выйди замуж за чистокровного волшебника — и, хочешь того или нет, станешь частью системы. Тебя примут, пусть не с распростёртыми объятиями, но деваться им будет некуда. Да, некоторые особо закосневшие экземпляры скажут, что так нельзя, назовут предателями рода, магии, отступниками, а сами при этом будут зорко следить за появлением на свет новых членов своей исключительной фамилии. Знаешь, почему? Потому что без притока свежей крови эти семьи выродятся.

Гермиона сразу же подумала о Теодоре. Остался ли на свете более непримиримый с магглорождёнными человек, чем его дед? И даже тот принял в семью маму Тео. Замёл все следы, обеспечил ей легенду, но принял.

— И когда-нибудь, — продолжила Андромеда, убрав пятнышко земли с рукава, — ты сама не заметишь, как начнёшь здороваться с теми людьми, что несколько лет назад кривили губы при упоминании твоего имени, — она скосила взгляд на Кричера, который деловито кивал, не очень-то вникая в её слова, но по привычке соглашался с главной женщиной в доме. — Время обтачивает душу, как вода брошенный в неё камень, сглаживает углы, учит. Кстати, я собрала бумаги, чтобы вступить в Совет попечителей Хогвартса. Гринграссы, узнав об этом, пригласили меня, Регулуса и Тедди на чаепитие.

— Достойная семья, — подал голос Кричер.

— Попробую заманить их дочерей в свой клуб, — подмигнув Гермионе, поделилась Андромеда. — Какие цветы твои любимые, Гермиона? Я позабочусь о семенах.

— Я люблю крокусы. Их не нужно сажать — они растут сами, где хотят.

— Ответ истинной магглорождённой волшебницы. У меня в планах высадить по краям аллеи десяток кустов жасмина. Теду нравился их аромат.

— Жасмин будет очень красиво смотреться здесь, госпожа, — опять поддакнул Кричер.

Андромеда тихонько рассмеялась и обратилась к Гермионе.

— Разве с таким помощником я когда-нибудь дождусь критики?

— Уверена, Регулус мнение скрывать не станет.

Взгляд женщины стал любопытным.

— Регулус? Ты права. Иногда он отвратительно бесчувственный. Сухарь.

Кричер запыхтел, недовольный, что при нём кто-то ругал хозяина. Это позволялось только ему.

Гермиона посмотрела на особняк.

— Он дома?

— Сегодня суббота. Конечно, он дома и спит до полудня. Пора бы и встать. Найдёшь его комнату сама?

Решительность Гермионы дала трещину, но Кричер, перехватив саженцы поудобнее, аж затрясся и выпалил:

— Левое крыло на втором этаже, мисс Гермиона. Хозяин уже проснулся. Пупо никогда не безобразничает, если хозяин ещё спит, чтобы не разбудить. Как только начинает — значит, господин Регулус поднялся.

— Наш семейный индикатор, — усмехнулась Андромеда.

— Спасибо, — неуверенно пробормотала Гермиона.

— Кричер приготовил хозяину завтрак, но хозяин столько не съест. Мисс Гермиона может присоединиться к нему за столом, если пожелает.

— Кричер, тебя не узнать, — найдя что-то очень забавным, весело сказала Андромеда. — Ещё немного, и ты попросишь свободы и вступишь в эльфийский профсоюз.

— Кричер никогда не опозорит себя отказом служить благородному дому Блэков! — возмутился домовик, наконец-то напомнив себя прежнего.

— Иди, дорогая, — ласково произнесла миссис Тонкс. — Чувствуй себя как дома.

Легче сказать, чем сделать. Квартира Гермионы поместилась бы здесь десяток раз.

Она поднялась наверх, воскрешая в памяти первый визит в Бери. Тогда она не знала, с чем придётся столкнуться, чего ждать, как себя вести, но сейчас… сейчас она готовилась вывести Регулуса на чистую воду. Маленькую химеру она не встретила. Кричер сказал, что Пупо безобразничает, но в доме была тишь да гладь.

Гермиона поднялась наверх и прошла по галерее левого крыла, задавшись вопросом, как отыскать нужную комнату — не открывать же все подряд в самом деле. Но тут внимание привлекла табличка на дверном полотне.

«Не входить без ясно выраженного разрешения. Р.А.Б.»

— В своём репертуаре, — саркастично прокомментировала Гермиона, сделала глубокий вздох, взяв эмоции под контроль, и постучала.

— Кричер, я занят, — раздалось по ту сторону двери.

Гермиона продолжила стучать с выражением справедливой ярости на лице.

— Кричер, я же просил… — дверь приоткрылась, и первым из образовавшегося проёма выскочил чёрный кот. От неожиданности Гермиона отшатнулась назад, но была поймана за руку и спасена от падения. Взгляд упал на пальцы, сомкнувшиеся на её предплечье и тут же соскользнувшие, как будто обожглись. Она подняла глаза на Регулуса, стоявшего на пороге спальни, взлохмаченного не хуже неё этим утром. Казалось, он только что накинул рубашку и не успел застегнуть её полностью. Большая часть верхних пуговиц осталась свободной.

— Привет, — через несколько невероятно долгих секунд, произнёс Регулус и приподнял брови — ждал ответной реакции, но озадаченный вид лжеца со стажем не мог провести Гермиону. Она сосредоточилась на его бесстыжих глазах. — Ты выглядишь… немного обеспокоенной.

— Надо поговорить, — сухо сообщила Гермиона.

— Ах! Не самое удачное время. Дело в том, что по утрам я медитирую. Мой «мозгоправ» советует проводить рассветные часы в кресле, не двигаясь и ни на что не отвлекаясь.

— Бездельничая, — припечатала Гермиона. — Рассвет был несколько часов назад. Что — ночь пролетела незаметно?

Вежливая улыбка, возникшая на его лице, дрогнула.

— Как я и сказал, я немного занят, — он отвернулся, собираясь вернуться в комнату и запереться, но Гермиона сориентировалась мгновенно. Она вскинула ладонь, останавливая дверь, пока была возможность.

Регулус сузил глаза, протестующе дёрнув латунную ручку. Гермиона прошествовала в комнату мимо него. Этот бой она выиграла.

— Табличка висит не просто так, — проговорил Регулус, ткнув пальцем в высеченные буквы. — Не помню, чтобы выражал своё согласие в какой-либо форме.

— Ты многое периодически не помнишь, — парировала Гермиона. — Где ты был этой ночью?

Регулус буравил её глазами, будто от этого она могла раствориться в воздухе. «Гляделки» были её сильной стороной — полезный навык, когда твои лучшие друзья самые большие упрямцы в мире. Годы и годы практики не прошли впустую.

Он нарочито тяжко выдохнул, толкнув дверь так, что та закрылась.

— Дома.

— Чем занимался?

— Тем же, чем занимаются большинство людей по ночам — я спал, Гермиона.

Никакого раскаяния.

— Кто-нибудь может подтвердить, что ты провёл ночь здесь?

— Кот, если на то пошло. В чём дело? Это допрос? Я думал, что Гарри мечтает поступить на службу в Аврорат, а не ты.

— Нет, это дружеская беседа, — ответила Гермиона, хотя была не прочь провести следственный эксперимент.⁽¹⁾

— Во-от как, — протянул Регулус. — Почему же твой дружеский оскал меня пугает?

Гермиона скрестила руки на груди.

— Я знаю, что это ты.

Он поправил ворот рубашки и поморщился.

— Я тоже знаю, что я — это я.

— Ты не посмеешь мне солгать, Регулус. Не сейчас.

Он стиснул пальцы и помрачнел. Вздохнул.

— Ты права.

— Я задам тебе один вопрос, и ты ответишь честно! — грозно предупредила Гермиона.

Он взглянул на неё, будто готовился принять смертельный удар.

— Твоя взяла. Хорошо, но вне зависимости от ответа... Я хочу, чтобы ты поняла... — Регулус сделал порывистый шаг к ней. — Неважно, что я чувствую. Впервые мне не плевать на последствия! Ты глубоко пожалеешь, если решишь связать свою...

— Ты — «Молчаливый»? — воскликнула Гермиона.

Его глаза расширились. Он кашлянул в кулак и, выдержав паузу, безобразно легкомысленным тоном, словно её заявление его позабавило, с облегчением сказал:

— Это твой вопрос? Ну, это было... неожиданно.

— Не смейся! — взвилась Гермиона, сбивчивым шёпотом изливая ему наболевшее: — Я всю ночь не спала — размышляла. Я устала, очень устала, я даже выпила стаканчик чаркофе, чтобы не уснуть прямо на улице, хотя терпеть не могу кофе и вообще люблю чай…

Регулус бросил на неё странный взгляд. Гермиона всплеснула руками. Уязвлённое самолюбие требовало расплаты.

— Я знаю, о чём говорю: вчера это был ты! — практически прорычала она, ведь в ином случае её целовал совершенно незнакомый человек, а это катастрофа! — Ты — «Молчаливый».

— Возможно, тебе не стоило пить кофе, раз этот напиток приводит тебя в нездоровое возбуждение, — с едва заметным сожалением в голосе сказал Регулус, обойдя её по пути к гардеробу. — Нет, я не загадочный герой из темноты. Тут ты ошиблась. Я ответил на твой вопрос. Коль уж ты здесь, может, выручишь меня с выбором рубашки? Кричер перекрахмалил воротник этой, он слишком жёсткий.

Намёк на иронию в его голосе привёл её в холодную чистую ярость. Он рисковал. Видит Мерлин, Блэк рисковал.

— Не уходи от темы, — круто развернувшись к нему, раздельно произнесла Гермиона. — Я не куплюсь на это.

— Я и не собирался тебя покупать. Боюсь, ты слишком дорого стоишь, даже если бы я попытался, — проговорил Регулус и взял с ближайшей полки наручные часы, не такие нарядные, как у Гарри, но наверняка более дорогие.

«Уж не подарок ли от Делакур?» — пронеслось в голове Гермионы, подогревая её недовольство. Регулус почему-то взгляд не сводил со стрелок, а на неё не смотрел вовсе.

Она прошла к шкафу с одеждой.

— Ты всё-таки решила помочь? — тихо полюбопытствовал Регулус.

— Да, — елейно пропела Гермиона, приблизившись. — Не хочу, чтобы ты натёр шею. Ей ещё выдерживать вес твоего эго.

Регулус мрачно усмехнулся и галантно открыл шкаф, точно тот был каретой.

— Прошу. Что посоветуешь?

Она сняла с вешалки первую попавшуюся рубашку. Чёрная хлопковая ткань была приятна на ощупь и отливала полуночной синевой на свету.

— Эта, — Гермиона протянула её Блэку. — Примерь. Я оценю.

Он вытащил низ рубашки из брюк, сначала расстегнул манжеты, потом оставшиеся пуговицы, снял её, ощупав воротник, то есть совершенно никуда не торопясь.

«Горячий парень», — голос Урсулы врезался в сознание — не утихомирить.

Гермиона надеялась, что цвет её лица не изменился во время его манипуляций. Она стоически старалась не смотреть на то, как двигаются его мышцы на руках и груди, на родинку на ключице рядом с медальоном, приковав взгляд к плечу, где, по её убеждению, должен был остаться след — затянувшийся порез. Вот только его не было. Старый шрам располагался немного ниже — Гермиона впервые увидела результаты своих трудов в Запретном лесу. Тогда ветка прошла через плечо Регулуса насквозь.

— Похоже, я поторопилась, — пробормотала Гермиона, стушевавшись. — «Молчаливый» был ранен в плечо сегодня ночью, и я хотела убедиться…

— Так это было неспроста, да? Всё дело только в твоём желании найти пострадавшего героя? — глухо спросил Регулус. — Проверка, мисс Любопытство? Ты бы обрадовалась, если ночью... если бы им оказался я?

Признавать ошибки Гермиона никогда не умела. Она покачала рубашкой, которую выбрала для него.

— Нет! Ещё чего! Я бы сильно разозлилась, вот и всё. Я... устала держать.

— Могла бы положить её на кровать, а не стоять с протянутой рукой.

И только тут она осознала, в какое положение его ставила. Её взгляд упал на кровать: на смятые подушки после сна, книгу, лежащую обложкой вниз на откинутом покрывале… Что он читал? О чём мечтал, глядя по ночам на звёзды в окне напротив или слушая шорох иглы граммофона? Чем пахли его простыни: лавандой? Альпийскими травами? Грозой и дождём, как от волшебника минувшей ночью? Или сандалом, как от свежей рубашки, которую она как раз держала. Ей не место в его спальне! О чём только думала?

— Хороший выбор, — холодно оценил Регулус, затем взял рубашку. — Куда ты так смотришь? — он проследил за её взглядом.

— Никуда, — отозвалась Гермиона, скосив на него глаза. Он закатал рукава до локтя, оставив на виду бледный контур метки на предплечье, а две верхние пуговицы даже не потрудился застегнуть. Она сжала покалывающие пальцы, пока не сделала это за него. — Лишь тихо завидую, глядя на твою кровать. Похоже, она очень мягкая. Наверное, дорогая. В моей квартире вся мебель принадлежит домовладелице. Кроме шкафа. Хочу сделать упор — потрясающего шкафа! Я увела его из-под носа одной особы с надутыми губами. От недовольства они надулись ещё больше. Этот шкаф — современник короля Артура, но до сих пор в идеальном состоянии. Шедевр столярного искусства! А сплю я на диване. У моей кровати очень жёсткий матрас, неудобный. Знаешь, даже Нотт отказался спать на нём, когда оставался на ночь.

Брови Регулуса взлетели вверх.

— Это не то, что ты подумал! — воскликнула Гермиона, сердясь то ли на себя, то ли на него.

— И снова, откуда тебе знать, что я подумал? — нервно засмеялся Регулус.

— Я лишь хотела сказать, что представила себя в твоей постели.

Регулус подавился смехом, и в воцарившейся гробовой тишине Гермиона с нарастающим ужасом поняла, что прежде стыда-то и не знала.

Блэк потупился в пол, но потом посмотрел на Гермиону из-под ресниц. Она гадала, что сейчас краснее: её щёки или его уши.

— Что ж… — он провёл рукой по волосам на затылке, взлохматив их ещё больше. Да он переживал в два раза сильнее! — Теперь, когда ты убедилась, что я не «Молчаливый», предлагаю спуститься вниз и позавтракать. Это меньшее, что я могу для тебя сделать.

— Нет, — поспешно ответила Гермиона. — Я не хочу есть, — всё, чего она желала сейчас, — как можно скорее вернуться домой, забраться под флисовый плед и не вылезать из-под него до Пасхи. Минимум — до дня рождения Рона.

— Тогда мне остаётся пожелать тебе хорошего дня? — вопрос в голосе Регулуса звучал слишком явно. Блэк не знал, куда девать глаза.

— Ага. Тебе тоже, — Гермиона заставила себя признать поражение и, кусая губы, направилась к двери, взялась за ручку…

— Спасибо, что проведала, — бросил Регулус в спину.

Она развернулась и уверенно подошла к нему. Он откровенно занервничал, сбитый с толку её непредсказуемыми действиями.

— Если ты снова солгал мне и правда всплывёт наружу, я заколдую тебя, — пообещала Гермиона, поймав его изумлённый взгляд. — Прокляну так, что ты больше не взглянешь ни на одну женщину в мире. Ты понял, о чём я.

Он опустил глаза, испытав… Что? Неудобство. Стыд. Нет: оказалось, Блэк придумывал остроумный ответ.

— Я знаю это проклятье. Оно называется «брак», — он честно пытался не улыбнуться, наверняка пребывая в полном восторге от собственной шутки.

— Я остаюсь на завтрак! — с досады объявила Гермиона.

— Ты отказалась минуту назад! — воскликнул Регулус, изменившись в лице. — Всё! Хогвартс-экспресс никого не ждёт. Поезд уехал.

— А если я вдруг проголодалась?

— Моё приглашение не действует на тех, кто грозится меня проклясть.

Гермиона хмыкнула:

— Первым меня пригласил Кричер.

Регулус скрестил руки на груди.

— Кричер? — он ей не верил, но она не шутила.

— Я не могу его подвести, так что увидимся внизу, — Гермиона открыла дверь и, покрутив волшебную палочку в пальцах, напоследок обернулась. — Ремень не подходит к этой рубашке, но новый как-нибудь сам выберешь.

* * *

Это самый неловкий приём пищи в её жизни. Лучше бы Регулус был откровенным фигляром и отшучивался в ответ на её расспросы, чем раскладывал всё по полочкам, взвешенно отметая каждый аргумент.

Она обозналась. Пора принять это как данность. Несколько часов назад она обнималась с незнакомцем, который божественно целовался, вот и всё. Катастрофа! Или... приятный подарок судьбы... Необходимая встряска, вернувшая прежнюю Гермиону к яркой жизни.

— Так значит, Петтигрю поймали? — Регулус отложил газету. — Отличная новость!

— Да, — рассеянно откликнулась Гермиона, терзая ножом омлет.

В просторной столовой сидели только они с Блэком. Он сам левитировал тарелки с кухни и помог ей сесть, по-джентльменски пододвинув стул. Через панорамные окна проникал солнечный свет, лаская стены, пол и часть длинного стола, рассчитанного на большую семью или приличное число гостей. Гермиона не представляла, что мрачный на первый взгляд особняк мог выглядеть таким уютным. Тем обиднее, что она ощущала себя как на иголках. Зря она решила остаться на завтрак, очень даже зря. К этому легко привыкнуть. А ещё ей вдруг открылась подоплёка странного желания Гарри наведываться в «Нору», когда была велика вероятность встретить там Джинни. Эти встречи не приносили ему ничего хорошего, они терзали его сердце, но он исправно навещал Уизли и не пропускал ни единого вечера в «Дырявом котле», если Джинни обещала прийти. Больно находиться с тем, кто безраздельно владеет твоим вниманием, зная, что этот человек никогда не ответит тебе взаимностью, все мосты сожжены... И всё же хотелось быть рядом.

— Я должен сообщить Габриэль и обязательно обсудить детали с Гарри, — Регулус промокнул губы салфеткой. — Возможно, я смогу дать показания, добавив в крышку гроба Хвоста пару-тройку гвоздей. Хотя мне далеко до звания лучшего свидетеля. Долиш выставит меня из Атриума.

— Не думаю, что обвинение испытывает недостаток доказательств. Бывшие пленники, которых Петтигрю сторожил в подвалах Малфой-мэнора, с удовольствием поделятся своими воспоминаниями о его «подвигах».

— Он переложит вину на Малфоев, — произнёс Регулус с присущей ему в такие минуты серьёзностью. — На Люциуса и Драко, на Лестрейнджей, если на то пошло, сошлётся на выполнение приказов Тёмного Лорда под Империусом, — уголок его губ дёрнулся. — Мне ли не знать, как это работает.

— Не сомневайся, — прошептала Гермиона, накрыв его ладонь своей. — Петтигрю не выкрутится, и не сравнивай себя с ним.

— Я хочу, чтобы он заплатил сполна.

— Его посадят в Азкабан до конца жизни.

Регулус мрачно усмехнулся.

— Этого мало, Гермиона. Я предпочёл бы, чтобы к нему применили поцелуй дементора.

Она вздрогнула, поражённая лютой злобой в его голосе.

— Кингсли изгнал дементоров с острова, убрал из Азкабана.

Регулус вытянул свою ладонь из-под её руки и сжал в кулак.

— Да, я знаю.

Гермиона перевела взгляд на тарелку — смотреть на истекающий соком помидор казалось легче, чем на излучающего негодование Блэка. Она сжала салфетку, лежащую на коленях. Жёсткая. Даже не мнётся. Кричер и правда перестарался во время стирки.

— Я понимаю. Это из-за Сириуса.

— Нет, не понимаешь, — отрезал Регулус. Он поставил локти на стол и сцепил пальцы в замок, положив на них подбородок. — Они заставили меня поверить в его причастность к делам Пожирателей смерти: Хвост, Лестрейнджи, Долохов и другие. А я как последний дурак поверил, я поверил, что мой брат способен на убийство, на преступление, на предательство друзей, потому что в глубине души всегда надеялся, что Сириус... вернётся к нам, ко мне, вернётся в семью, что его слова были притворством — все те кошмарные вещи, которые он выкрикивал в лицо нашей матери... Я сказал, что они заставили меня поверить, но продолжаю лгать даже самому себе. Я и не поверил. Уже тогда, сразу...

— Твоей вины в этом нет.

— Мерлин, Гермиона! — он резко отодвинул стул и поднялся на ноги. — Не говори так. Я слышу то же самое от Андромеды, от Габриэль, от Миргурда, но это не то, что я хочу услышать. Не ищи мне оправданий! Я не могу даже смотреть на тебя, как ты не понимаешь...

— Тогда что... — начала было Гермиона, но была прервана звуком удара по дереву. Она повернула голову вправо и увидела сову, переминающуюся за окном. Птица нетерпеливо клюнула раму, привлекая внимание Регулуса к своей персоне. Он впустил сову в столовую и забрал у неё письмо.

— Это от Миргурда, — Регулус сломал печать и вскрыл конверт, бегло пробежав глазами по строчкам. — Он согласен заняться твоими родителями.

— Правда? — Гермиона вскочила с места и подбежала к нему. — Он возьмётся?

— Да, — передав ей письмо, подтвердил Регулус. — Арнольд Миргурд хороший специалист, так что твои родные в надёжных руках.

— Он пишет, — жадно вчитываясь в оставленные незнакомым почерком слова, произнесла Гермиона, — что многое зависит от состояния долговременной памяти и подсознания, и просит проверить степень повреждения с помощью заклинания. Никогда его прежде не видела.

— Потому что Миргурд изобрёл его сам, как и многие другие ментальные чары. Он собирается представить их общественности и получить лицензию на работу в Британии, где со всем этим дела обстоят намного строже, чем во Франции.

— Но эти заклинания, — Гермиона растерялась, вспомнив слова Гарри о несанкционированной магии, — они на ком-то проверены?

— На мне, — ответил Регулус. — Некоторая часть.

— О-о.... — Гермиона не знала, что сказать. Они никогда не обсуждали его память без хождения вокруг да около, но сейчас было не время осторожничать. — Это они помогли тебе?

— Да. Сейчас я могу с уверенностью сказать, что мне удалось вспомнить практически всё, от чего Тёмный Лорд меня избавил.

У неё перехватило дыхание. Разве не этого она хотела — искренности?

Регулус внезапно рассмеялся.

— Я помню такие мелочи, даже нелепости, например, то, как Нимфадора роняла вещи в «Гнезде» и особенно часто — любимую мамину вазу. Помню Люпина, его кошмарные туфли с кисточками. А ещё Хогвартс. Невилл был чудовищно неуклюж, когда мы тренировали чары связывания. И соплохвосты в гнезде в углу... они выглядели, как помесь гигантских личинок и муравьеда.

Гермиона попыталась проглотить застрявший в горле комок и поморгала, чтобы сдержать подступающие слёзы.

— Это здорово! — воодушевлённо сказал Регулус, повернувшись к ней с сияющими глазами. — И при этом я просто в ужасе!

— В ужасе?

— Так страшно, безумно страшно быть самим собой. Отвечать за всё, что ты сделал.

— Верно, — её голос был чуть громче шёпота. Она так хотела быть сильной и стойкой, готовой ко всему, но сейчас, когда узнала, что Регулус помнил всё, что связывало их в прошлом, каждый день, проведённый ими вместе, и не любил её, от отважной Гермионы Грейнджер не осталось ничего, кроме сердца, наполненного тоской.

Печаль накрыла Гермиону, как лавина, сошедшая где-то в горах. Её кровь, казалось, заледенела в жилах, а сердце перестало качать кислород. Ни вздохнуть, ни выбраться. Она подошла к окну и устремила взор вдаль. В парке появились саженцы. Кричер ходил вокруг них, проверяя, чтобы те не покосились после полива. Андромеду было не видно. Она работала где-то в глубине парка. Он стал для неё тем местом, где она могла выплакаться в уединении.

— Я рада, что Андромеда занялась парком, — сказала Гермиона, стараясь не выдать истинные чувства, терзавшие её в данный момент. — Она кажется счастливой. Я рада за неё.

— Она замечательная! — произнёс Блэк.

— Может быть, когда-нибудь сюда вернутся Нарцисса и Драко. Ты скучаешь по ним?

— Без придатка в виде Люциуса, — счёл важным уточнить Регулус. — Однако сейчас это невозможно. Они держатся подальше от волшебников, за исключением тех, в ком уверены.

— Люциус, наверное, места себе не находит?

— Мы же о Малфоях говорим. Люциус мимикрировал под местную аристократию, вспомнив, что когда-то его предок ошивался около Вильгельма Завоевателя.⁽²⁾ Сейчас Люциус счастлив как никогда. Он в родной среде обитания — среди таких же снобов с оттопыренным мизинцем, их столь приятное его слуху чванство перекрывает даже то, что они магглы. Змея купается в сливках общества. Не думаю, что Малфои когда-нибудь вернутся. Им хорошо в Бордо. Они отстроили там чуть ли не замок на берегу озера Кэр и разливают вино по бочкам. Слышал, после пожара Министерство держит мэнор под замком. Туда никого не пускают.

— Я рада, что у Нарциссы всё хорошо, — невпопад отозвалась Грейнджер.

— Так, — озабоченно изрёк Регулус. — Ты уже трижды «порадовалась» за других за полторы минуты. В чём дело?

Гермиона уткнулась взглядом в строчки на листе бумаги, тонком, полупрозрачном, как её робкая надежда.

— Не доверяешь моему «мозгоправу» по части заклинаний?

— Нет, что ты! — вскинулась Гермиона. — Я не уверена не в нём, а в себе. Не знаю, хватит ли мне духу навести палочку на родителей во второй раз.

Регулус взял её за руку и ободряюще улыбнулся. Неожиданно бросило в жар, потом в холод.

— Если хочешь, я пойду с тобой. Я видел, как Миргурд произносит это заклинание, подскажу, что нужно сделать, как приготовиться, — он замолчал, раздумывая, стоит ли продолжать, и всё же решился: — Или сделаю всё необходимое сам.

Видимо, какая-то магия теплилась на кончиках его пальцев: Гермионе почудилось, что неведомая ранее сила вливалась в неё через прикосновение.

— Спасибо, — прошептала она, закрыв глаза, отдаваясь чувству благодарности без остатка, и, кажется, смогла выбраться из-под лавины и сделать вдох.

— Ты достойна лучшего, Гермиона, — тихо сказал Регулус. — Мне жаль...

— Жаль? О чём ты?

Но он не ответил.

1) Следственный эксперимент — процессуальное действие, заключающееся в воспроизведении опытным путём хода проверяемого события, поведения участника процесса.

Вернуться к тексту

2) До введения Статута о секретности в 1692 году семья Малфоев была вхожа в знатные маггловские круги и выступала против введения Статута.

Вернуться к тексту