Мир тебе, Воин (джен)

Кайт открыл глаза и удивлённо посмотрел на сидящую перед ним женщину.

— Мама?

— Ты пришёл в себя! — воскликнула Беата, сжимая его руку.

— Почему я здесь? — он обвёл взглядом белую больничную палату. Потом дёрнулся на постели, пытаясь сесть. — Как Твид?

— Твид? Это тот мальчик? С ним всё хорошо.

Услышав голоса, в палату вошёл Альраи.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — Кайт снова попытался сесть, но тело двигалось с трудом. — Только очень устал. Странно, день ведь только начался.

— Госпожа Сорнэй, — обратился настоятель к его матери. — Врачи говорят, что здоровью вашего сына ничего не угрожает. Я приношу извинения за то, что заставил волноваться.

— С тобой точно всё в порядке? — Беата крепче сжала его пальцы.

— Да, мама, не волнуйся. Осталось уже недолго, — он улыбнулся.

Женщина поцеловала сына и, поклонившись настоятелю, покинула палату.

— Ты помнишь, что произошло? — спросил Альраи, садясь на примятые Беатой простыни.

Кайт наморщил лоб:

— Я спустился и пошёл к валуну, потом обернулся и увидел, как Твид поскользнулся.

— А потом? Что было потом?

Только сейчас мальчик заметил, как горят глаза настоятеля, горит всё лицо. С пунцовыми щеками, вдыхающий полной грудью Альраи будто помолодел на десятилетие.

— Что было потом, я не помню, — медленно ответил он.

Снова открылась дверь, и в палату летящей походкой вошёл мэр Гелиадора. Кайт уже решил, что сейчас его начнут высмеивать как первого Мелкона, упавшего в обморок. Но Ауриго Бореалиас пожал ему руку и сказал с приветливой улыбкой:

— В прошлую нашу встречу я был резок с вами, Сорнэй. Надеюсь, вы не сердитесь. Облечённые властью вынуждены повышать голос. Но сегодня вы проявили себя весьма любопытным образом. И нам необходимо тщательно изучить этот феномен.

— Думаю, «этот феномен» относится к ведению Храма, — сказал Альраи. И в его обычно мягком голосе послышалась холодность стали.

— У вас нет квалифицированных специалистов в этой области, — возразил мэр. — Я даже не уверен, что у меня они есть. Но мы непременно придумаем, как с этим разобраться.

— Простите, — робко напомнил о своём присутствии тот, кого собирались исследовать, — вы не могли бы объяснить, о чём идёт речь?

— Кайтос ничего не помнит, и если вы будете копаться в его мозгу, подключая к электродам, то рискуете уничтожить последние воспоминания, — настойчиво проговорил Альраи.

— Ничего не помнит? Так давайте поможем ему вспомнить! — Ауриго Борелиас повернулся к мальчику. — Половина присутствующих видели, как вы воздели руки к небу. Вырвавшийся из них свет объял вашего падающего товарища и опустил на землю целым и невредимым.

— Альраи, вы ведь не верите в это! — Кайт потянулся к настоятелю и вдруг понял, что тот верит. Возможно, впервые в жизни так горячо и истово.

— Четверть присутствующих видели, как в прорези грозовых облаков появилось солнце. А ещё четверть считают, что вашего товарища спасла ослепительная молния. К сожалению, вера — ненадёжное мерило.

— Мальчик слишком устал, чтобы измерять его сейчас другими методами. Кроме того, фестиваль ещё не закончен.

— Что ж, не буду утомлять вас своим присутствием. Я зашёл лишь засвидетельствовать своё почтение, — Ауриго Борелиас улыбнулся хищной улыбкой.

Поклонившись, он покинул палату. Альраи вышел за ним.

— Что вы собираетесь делать? — спросил он.

— Надо тщательно его изучить. Возможно, это всего лишь массовая галлюцинация, а возможно…

— Он человек, а не подопытное животное.

— А что вы предлагаете? Посадить его в главном здании Храма Даглар, чтобы страждущие приходили и касались его коленей, натирая их до блеска, как у статуи? Если Мелкон наконец-то восстал из своей могилы и пустил корни в ребёнка, наряженного в его одежды, нужно найти ему более рациональное применение. Вы всегда были близоруки, Кианан!

Настоятель пристально смотрел на человека, который мальчиком спорил с ним о золотой птице на шпиле.

К мэру подошла секретарь.

— Продолжим наши прения позже, — Ауриго Борелиас отвесил ещё один поклон и скрылся в конце коридора.

Альраи остался один. Он подошёл к окну и тяжело оперся о подоконник. Как быстро разносятся слухи. Но решение найдётся. Главное сейчас — Кайт. Джая всё-таки ошибался, а он, Альраи, был прав!

Он вернулся в палату и опустился на краешек кровати.

— Тебе нужно отдохнуть. Я внесу изменения в программу фестиваля, чтобы у тебя было время восстановить силы.

— Можно мне вернуться в Храм? Мне уже лучше, — попросил Кайт, боявшийся, что его облепят датчиками.

— Полежи ещё несколько часов, а вечером, если всё будет хорошо, мы заберём тебя. Я поговорю с врачами.

Он собирался идти, но Кайт остановил его.

— Альраи, я сказал правду. Я ничего не помню. Только страх, что Твид разобьётся.

— Фестиваль рассказывает нам, что в трудную минуту в чистом сердце может отразиться божественный свет. Возможно, в тебе к нам вернулся Мелкон.

— Но я не ощущаю никакого божественного присутствия.

— Отдыхай, вечером Экейн заберёт тебя.

Как и обещал Альраи, куратор пришёл перед закатом. Он старался вести себя привычным образом, но в глазах то и дело полыхал страх, что сидящий перед ним ребёнок начнёт бросаться громами и молниями.

Кайт тоже пытался делать вид, что ничего не произошло, но ещё нетвёрдо держался на ногах. И странное дело, это бессилие лишь ярче напоминало о приписываемой ему силе.

В присланном за ним автобусе они ехали молча и молча миновали главные ворота. Возле архива с книгой в руках сидел Тарий. Заметив их, он захлопнул фолиант и поднялся.

— А вот и наш новый Мелкон, — усмехнулся архивариус, а взгляд пристально скользил по лицу Кайта, пытаясь разглядеть в нём следы недавнего чуда. — Рад, что вы так быстро пришли в себя.

— Всё совсем не так, — попробовал протестовать Кайт.

— Многие дорого бы дали, чтобы узнать, как там оно на самом деле.

— Кайт! — к ним шёл Альраи. — Нормально добрались?

— Всё в порядке, — сказал Экейн и посмотрел на мальчика, будто желая удостовериться, что тот согласен с его ответом.

— Остальные уехали на церемонию зажжения символов? — спросил Кайт.

— Все здесь. Мы перенесли церемонию на завтра. Ты должен участвовать в ней, особенно теперь.

Кайту не очень понравилось «особенно теперь», которым Альраи закончил фразу.

— Можно мне пойти в общежитие?

— Пусть Экейн сначала отведёт тебя в госпиталь. А потом ступай к остальным.

— Хорошо.

Снова потекла рутина: термометр, стетоскоп, тонометр, анализ крови. Когда все приборы сказали, что он, хотя и несколько слаб, но вполне здоров, ему позволили уйти. Экейн проводил его до общежития и сказал:

— Думаю, вам лучше сразу лечь спать.

— Я так и сделаю, — пообещал Кайт, действительно ощущающий потребность опустить голову на подушку.

— А вот и наш новый Мелкон! — повторил слова архивариуса Тирс, когда он появился на пороге.

Стинэй посмотрел на бывшего друга: Тирс мог сравнивать Кайта с Богом Войны и не чувствовать зависти. Хотелось бы ему обладать такой плоскостью сознания.

— Ты как? — подошёл Магги.

— Всё в порядке, — повторил слова куратора Кайт.

— Не пугай нас больше.

— Не буду, — Кайт сел на постель, скрестив ноги. Хотелось лечь и уснуть, но он боялся, что они тоже примут его слабость за силу. — Альраи сказал, церемонию перенесли на завтра.

— Он никуда не хочет двигаться без тебя, — Тирс вытянулся на одеяле. — Так что спасибо за свободный вечер. Все эти обряды начали немного надоедать.

— Особенно, если рискуешь свалиться с лестницы, — сказал Магги и нарушил хрупкое равновесие.

Все взгляды невольно обратились к сидящему в углу Твиду Садатони. Его тоже сегодня неоднократно допрашивали. Причём в зависимости от убеждений допрашивающего желали услышать, что Мелкон руками Сорнэя подхватил его или что он сам приземлился на обе ноги, упав с такой высоты. И тем, и другим Твид отвечал одинаково: он ничего не успел понять. Нога поскользнулась, и всё, о чём он думал, — что через мгновение сломает шею или проведёт жизнь в инвалидной коляске. Теперь он растерянно посмотрел на Найджела, словно надеясь понять, устроит ли остальных такой ответ. Но тот, нахмурившись, разглядывал собственные глубины.

— Постараемся крепче держаться на ногах, — проговорил Эрстон, искусно превращая всё в шутку.

Кайт взглянул на старшего Садатони. Ему хотелось, чтобы память солгала и то воспоминание было иллюзией. Воспоминание о том, как Эрстон смотрел на падающего брата и видел себя единственным Садатони.

Тем временем напряжённость момента рассеялась. Правила новой игры не были произнесены вслух, но были поняты и усвоены: Сорнэй не изображает из себя Бога Войны, а остальные делают вид, что не разглядели в сиянии Мелкона.

«Теперь можно отдохнуть», — Кайт лёг на подушку и через секунду уже спал. Приоткрыв лапой дверь, в комнату вошёл Сепий. Оглядев присутствующих, он бесцеремонно запрыгнул на спящего.

А утром всё началось сначала: термометр, стетоскоп, тонометр. Ему разрешили остаться в Храме до вечера. Вирджи и Найджела с их сателлитами Альраи отправил посетить ещё несколько мероприятий из списка, предложенного мэром Гелиадора. Стинэй Биджой бесцельно бродил по парку.

После завтрака и посещения госпиталя Кайт вернулся в общежитие. Снова появился Сепий и растёкся по нему всеми своими килограммами.

— Может, поищешь сегодня себе другую постель? — выдохнул Кайт.

«Думаешь, мне нужна постель? Это тебе необходимо моё тепло», — приоткрыл один глаз кот.

— Я хочу спать, а выдумываю говорящих животных, — простонал Кайт.

«И ладно бы рискнул ради кого-то полезного», — продолжал ворчать Сепий. — «Поймай ты Биджоя, он вряд ли бы стал расписывать тебе спину транспортиром. Или поставил бы на место надменного Деврая. Или хотя бы девчонку, может, тогда бы она оторвала взгляд от бога-лекаря и посмотрела на тебя. Но младший Садатони? Их двое с одинаковыми лицами. Исчезнет один — никто и не заметит…»

Кайт закрыл глаза и провалился в сон. Последним, что он запомнил, был ворон, смотрящий на него сквозь москитную сетку.

Проснулся он от того же ощущения, что на него кто-то смотрит. На постели сидел Альраи.

— Уже пора? — спросил Кайт, поднимаясь.

— Я могу всё отменить. Если ты недостаточно хорошо себя чувствуешь…

— Я здоров.

Настоятель некоторое время молчал, стараясь понять, насколько эти слова являются правдой. Потом кивнул:

— Тогда отправляйтесь со Стинэем к Джендэйи. Остальные скоро вернутся.

Облачившись, они отправились к южным воротам, где возле Небесных Кораблей ждали Найджел и Вирджи.

— Мы все ноги стоптали, пока вы тут прохлаждались, — весело пожаловался Тирс.

— Даже не верится, что завтра — последний день, — Магги тоже присел на камень, разминая уставшие мышцы.

— Какая у меня чудная компания! — развела руками Вирджи.

— Признаю, ты железная! — в голосе Тирса просквозило нечто, напоминающее уважение. — А как поживает наш чудотворец? Слушай, Твид, надо тебе ещё разок прыгнуть вниз, и тогда мы точно узнаем, вселился ли в Сорни Мелкон!

Повисло напряжённое молчание, и сам воздух как будто стал холоднее.

— Что, мы пока ещё над этим не шутим?

— Нет, мы не шутим над этим, Марк Тирс, — строго проговорил появившийся Альраи.

Тирс потупился, но во взгляде уже почти не было ни стыда, ни страха. Завтра фестиваль заканчивался, а вместе с ним таяла и власть настоятеля.

А Твид боялся. Возможно, впервые он по-настоящему понял, как смотрел Саймон на те столбы. Когда пришёл его черёд, он поставил ногу на первую ступень лестницы и непроизвольно поднял взор на стоящего на своём корабле Кайта.

В глазах Альраи вспыхнули огни.

Ритуал зажжения священных символов проводился после заката, и на этот раз Кайт был рад сумеркам не только потому, что они спасали от жары. Темнота прятала лица, а он своё, хоть и скрытое маской, не хотел показывать никому. Временами начинала кружиться голова, подкатывала тошнота, но он твёрдо решил, что за все промахи и ошибки, за само своё нелепое появление на фестивале, должен отплатить хоть этой малой платой — достойно завершить праздник.

Высота палубы и тьма превращали его в того, кого ждали пришедшие проститься с фестивалем. Только стоящий рядом Стинэй Биджой видел, как сжимают пальцы золочёный руль. Он смотрел и всё больше хмурился: Твид должен был разбиться, но не получил ни царапины. Сорнэй просто стоял внизу — а теперь шатается от усталости. Хотелось бы не видеть тут связи, но профессор Войд слишком хорошо научил его математике.

Небесные Корабли остановились у подножия огромного холма. Дальше процессия направилась пешком по узким лестницам, освещённым каменными фонарями. Там, на вершине уже ждали их люди с тремя зажжёнными факелами. Кайт, Найждел и Вирджи взяли факелы и подожгли выложенные из сухой соломы знаки праязыка — М, Н и Т, выражая благодарность богам, что и в этом году они услышали зов и спустились на землю.

Оставив других следить за огнём, Боги и сателлиты вернулись на свои корабли и поплыли обратно в Храм, где должны были провести последнюю ночь.

Возле южных ворот их ждали настоятель с куратором.

— Всё прошло хорошо? — коротко спросил Альраи.

Видя, что остальные молчат, словно ждут его ответа, Кайт произнёс тихо:

— Да.

Альраи кивнул.

— Отправляйтесь к Джендэйи.

А сам медленно пошёл к себе. Ему хотелось, чтобы эта дорога никогда не кончалась. Но золотой шпиль с реющими на нём воздушными змеями неумолимо приближался. «Надо было поселиться в маленьком домике ближе к горам. Выиграл бы лишний десяток минут», — он вошёл в комнату, зажёг свет. Потом снял с шеи ключ и, открыв тайник, отпер шкатулку, в которой лежали выцветшие кожаные страницы и металлическая скрижаль. Настоятель долго смотрел на неё, не решаясь взять. Можно оставить всё, как есть. В конце концов, хранил же он её столько лет. Но сколько ещё таких скрижалей лежат в горах и ждут своего часа? И сколько ещё выдержат оковы?

— Каждый, решивший остаться в Храме, может сам выбрать себе имя. И только настоятель этого сделать не может. Его имя всегда — Альраи, — тяжело произнёс он и взял скрижаль.

Выйдя в парк, настоятель пошёл по дорожке, озаряемой слабым лунным светом. В горах горели священные буквы, благодаря богов, внявших молитвам.

Навстречу ему шёл архивариус.

— Вы выглядите усталым, Альраи, — проговорил он. — Не только Сорнэю нужен отдых.

— Пожалуй, вы правы. Пора завершать вечернюю прогулку, — настоятель улыбнулся, потом вдруг сказал, указывая на траву. — Тарий, это не вы обронили?

Архивариус посмотрел туда, куда указывал настоятель. В траве, озарённая лунным светом, лежала скрижаль. Лицо его побледнело, а в следующую секунду кровь с силой прилила к впалым щекам. Едва сдерживаясь, чтобы не схватить металлическую пластину, он произнёс медленно, с видимым безразличием:

— Документ из архива. Простите, впредь постараюсь быть внимательнее.

Он наклонился и, сжав скрижаль, спрятал её в складках одежды.

— Верну её на место. Спокойной ночи, Альраи.

— Спокойной ночи, — ответил настоятель.

* * *

Заканчивался фестиваль так же, как и начинался. Увенчанные высокими коронами вышли боги. Один сателлит нёс длинный тяжёлый шлейф, второй — пустые ножны. Как и в первый день, от калитки до главных ворот вдоль всей дороги теснились люди. Но толпа была иной — замершая, онемевшая, тысячью своих глазах впившаяся в человека, ступавшего первым.

Кайт шёл прямо, не смотря по сторонам. Испытывая острое желание зажмуриться, он заставлял себя думать, что это последние минуты в роли Мелкона. Он шагнул на ступени у подножия разомкнутой арки. Не пропитанный дождевой влагой шлейф змеился по мраморным ступеням. «И тебя я тоже скоро оставлю», — произнёс он про себя невидимому призраку.

Кайт прошёл к святилищу, возле которого стояли вонзённые в землю мечи. Резким движением выдернул клинок и, снова ступая по собственной мантии, прошёл через узкую калитку. Стинэй протянул ножны. Кайт вложил в них меч и передал сателлиту. Тот принял реликвию, не касаясь рукояти.

Землю у Храма покинул меч Наала, а затем меч Табита. Боги и герои отправились в обратный путь, чтобы через год вернуться в других детях.

Кайт шёл, выдерживая церемониальный шаг. Вдруг какая-то женщина проскользнула между сотрудниками полиции и, уцепившись за расшитую золотом мантию, истошно закричала:

— Спаси, спаси меня!

Этот крик словно снял заклятие оцепенения. К нему ринулись люди, желающие прикосновением к уходящему Богу обрести благодать. Раздались свистки полицейских, пытающихся оттеснить толпу. Кайт ускорил шаг, на мантию ему наступил спешащий Биджой. Он плохо помнил остаток дороги, выдохнув, только когда за ними закрылась калитка южных ворот.

— А вот это уже совсем не смешно, — проговорил Тирс, тяжело дыша. — Надеюсь, у них вопросы только к тебе, Сорни.

— Это просто одна сумасшедшая или отчаявшаяся. Но кинь спичку в солому — и загорится поле, — возразил Эрстон. — Через несколько дней они всё забудут.

— Хорошо бы. Мне совсем не хочется бегать от таких поклонников.

— Пойдёмте к Джендэйи, — сказал Найджел, словно желал скорее избавиться от своей маски.

К ним торопливым шагом подошёл Альраи.

— Простите за этот инцидент! Никто не пострадал?

Все молча смотрели на Кайта.

— Нет, — тихо ответил он.

— Хорошо, ступайте.

Они пришли во флигель, где одевались. Кайт разомкнул застёжку, и мантия тяжело упала к его ногам. «Всё, я свободен!» — и, несмотря на пережитый шок, ему стало легко от этой мысли.

В большой комнате сидела одинокая художница с кистями. Подойдя к Кайту, она сказала с грустной улыбкой:

— Похоже, я слишком хорошо нарисовала на твоём лице Мелкона. Но теперь пришла пора смыть рисунок.

Когда на их лица вернулись цвета, дети пошли в общежитие, чтобы сложить вещи. На своей постели Кайт нашёл футболку с треугольниками, в которой приехал в Храм.

— Вот теперь действительно всё, — сказал Магги и с грустью, такой непривычной на его вечно улыбающемся лице, посмотрел на Вирджи.

— Ты пригласил нас в гости, — напомнил Кайт.

— Да, это обязательно! — он снова повеселел. — Ну, что, наведём тут порядок?

Они упаковали тетради с конспектами, вернули книги в библиотеку, сложили постели, переоделись в свою одежду. К ним заглянул Экейн:

— Закончили сборы?

— Да, — кивнул Найджел.

— Альраи скоро зайдёт попрощаться. Потом мы отправимся. А вот и он.

— Вижу, вы уже собрались, — проговорил настоятель. — Всё, что долго начинается, заканчивается обычно очень быстро. Я хочу выразить вам глубокую благодарность. За месяцы нелёгкой подготовки, за эти три напряжённые недели. Вместе с вами мы провели чудесный праздник, который надолго останется в сердцах людей. Ещё раз прошу прощения за сегодня, — он посмотрел на детей, но те уже грелись в лучах своей свободы. — Вы всегда желанные гости в Храме Даглар.

— Спасибо вам, Альраи, и вам, господин куратор, — произнёс от лица всех Найджел. Мантии были сняты, маски смыты. Теперь он снова стал наследником древнего рода, внуком Вилена Деврая.

— Ступайте, и да пребудут с вами боги! — произнёс настоятель на праязыке.

Дети хором произнесли ответное пожелание. Взяв рюкзаки, они направились к южным воротам. Стена Памяти, Дерево Печали, Золотая Армавени на шпиле главного флигеля, воздушные змеи, натягивающие нити, неподвижный в своей тяжести огромный колокол. Возле пруда на дорожку выбежал рыжий кот.

«Я бы пожелал нам никогда не встречаться, но разве ты станешь слушать мои советы! Поэтому до встречи, Кайтос Сорнэй!» — говорили янтарные глаза.

На Дерево Печали сел молчащий ворон.

— Прощайте, — помахал им рукой мальчик. — Я буду иногда вас навещать.

— Почему бы тебе не забрать с собой этот зоопарк? — поинтересовался Тирс.

— В нашей квартире нельзя держать животных, — покачал головой Кайт.

— Съёмное жильё, — пояснил товарищу Стинэй. — Если ты знаешь, что это такое.

Тот усмехнулся.

— Да уж, особенно хозяин удивился бы вороне.

Перебрасываясь шутками, дети забрались в автобус. Альраи, Тарий, мастер Лестер, Накайн, Сария прощались с ними, склонившись в почтительном поклоне.

— Приятно всё-таки, когда тебе кланяются, — заметил Тирс.

— Если после этого тебя не хотят растерзать, — сказал Магги.

Автобус медленно тронулся и повёз их знакомыми улицами на юг города. Небо начало темнеть, у горизонта шли дожди.

— Нас догоняет гроза, — хмурясь, проговорил Экейн.

— Тогда будем быстрее, — лихо усмехнулся водитель.

Первым попрощался с товарищами Марк Тирс. Он весело помахал рукой:

— Мы с вами молодцы!

И спрыгнул с подножки туда, где возле ворот особняка ждали родители.

Потом прибыли на место назначения братья Садатони.

— Увидимся в школе, — сказал Эрстон Найджелу.

Уже выходя, Твид посмотрел на Кайта, но ступил на подножку, так ничего не сказав.

Автобус, развернувшись, направился к центру города. Когда впереди показался дом семейства Валентайн, Стинэй произнёс с уважением:

— Жаль, Марки этого не видит, размерами жилища он точно тебе проиграл.

Вирджи равнодушно пожала плечами и направилась к открывшимся дверям.

Вслед ей прозвучало громкое:

— Пока, Вирджи! Приезжай в гости!

Но это был не тот голос, который она хотела услышать.

— Прощайте! — сказала девочка и вышла к тяжёлым воротам, возле которых ждал её старый Батли.

Миновав несколько кварталов, автобус остановился недалеко от Императорского парка, где жил Найджел Деврай.

— А Вирджи проиграла тебе, — оценивающе произнёс Стинэй.

Уже не было рядом его сателлитов, ему не с кем было прощаться. Найджел кивнул и вышел из автобуса.

— Вот нас и осталось трое, — сказал Магги. — Жаль, вам раньше выходить, а то бы посмотрели на мою ферму. Какие там просторы! Город, конечно, красив, спору нет. Но за городом совсем другая природа!

— Ну, всё, завёл свою шарманку! — рассмеялся Стинэй. — Благодарение небесам, мне её недолго слушать.

Автобус покружил немного и остановился возле красивого светлого дома.

— Всего хорошего! Скоро увидимся, Сорни!

— До встречи, — махнул рукой на прощание Кайт.

Автобус выехал на дорогу вдоль реки и двинулся на север, туда, где возле эстакады примостилось небольшое здание из красного кирпича. У дверей стояла ждущая сына Беата.

— Спасибо тебе, Магги. И вам, господин куратор, — поблагодарил Кайт.

— Приезжай в гости!

— Обязательно приеду!

— Госпожа Сорнэй, приезжайте в гости вместе с Кайтом! — закричал Магги в открытое окно.

— Финлэй, ведите себя прилично, — шикнул на него Экейн.

Кайт подошёл к матери. Они вместе махали автобусу, пока тот не скрылся под эстакадой. Потом крепко обнялись.

— Ты молодец, Кайт! Сегодня звонил дедушка! — она поцеловала ещё пахнущее белилами лицо. — Знаешь, я провела нам телефон, — добавила она чуть смущённо, словно считала телефонные разговоры с отцом чем-то предосудительным. — Он хочет увидеться с нами!

— Замечательно, мама! Думаю, это всё-таки он отправил меня на фестиваль.

— Пойдём, ты расскажешь мне всё! Я отпросилась пораньше и приготовила целый пир! И это ещё не все подарки!

Он обнял её, счастливую и смеющуюся, и повёл наверх к бежевой двери с красивым номером.

Мама не преувеличила: небольшой столик пестрел тарелками с фруктами, сэндвичами и сладостями. Ради такого случая швейная машинка переехала на подоконник.

— Ты голоден?

— Да, — улыбнулся Кайт. — Спасибо тебе большое!

Снимая крышку с огромного торта, сияющая Беата рассказывала, как изменится их жизнь. Через год, а может, и раньше, они смогут сменить это тесное жилище на квартиру в высоком доме поближе к центру. Вдруг в открытые окна ударил ливень, и она побежала снимать сушащееся бельё. Гроза всё-таки добралась до них.

Глядя, как потоки воды стекают по непрозрачным стёклам, Кайт думал, что сегодняшние утро и вечер с трудом можно соединить в один день. Казалось, они принадлежат разным жизням.

— И мне нравится моя новая жизнь, — произнёс он, слушая, как мама восторженно бормочет что-то в маленькой кухне.

В небе над городом блеснула похожая на копьё молния, и голос грома слился с протяжным звоном опрокинутого колокола.

Конец первой части