Подменыш (джен)

Коридоры Хогвартса непривычно тихи. После уроков Тёмных искусств ученики выходят ошеломлёнными и подавленными, а созданный Карательный отряд теперь патрулирует школу, выискивая малейший повод для наказания. Хотя большинству из них повод и не нужен.

Громкий хохот раздаётся в дальнем конце коридора.

— Ну-ка отдавай! — гремит голос Гойла. — Или хочешь схлопотать отработку?

Джинни вытягивает шею, мгновенно оценивая ситуацию. Гойл и Крэбб нависают над дрожащим второкурсником.

Шоколадные лягушки. Казалось бы, такая ерунда не стоит риска, но мальчишка выглядит совершенно раздавленным, когда Крэбб запихивает шоколад себе в рот, равнодушно комкая коллекционную карточку и наступая на неё ботинком. Стоящие поблизости Тобиас с Уркхартом наблюдают за происходящим с довольными ухмылками.

Проходя мимо, Джинни бросает взгляд на смятую карточку. Дамблдор улыбается ей с портрета, несмотря на залом, пересекающий его нос.

После обеда Джинни забрасывает все домашние задания, чтобы написать эссе за Терри. Она предполагает, что профессор Биннс может счесть её аргументы несколько... нетрадиционными. Хотя, с другой стороны, у Биннса точно нет доступа к тем источникам, что есть у неё. Затем она вспоминает, что Терри как раз старается не привлекать к себе внимания. В итоге она пишет два варианта: один — скучный, шаблонный и абсолютно приемлемый, другой — куда более провокационный и интересный.

Терри внимательно изучает обе версии, когда она передаёт ему эссе вечером. После прочтения второго он долго смотрит на неё.

— Ну и? — наконец спрашивает она.

— Это сойдёт, — отвечает он, поднимая скучный вариант, но не успевает она забрать вторую работу, как та исчезает в складках его мантии.

Джинни вопросительно смотрит на него, Терри же лишь пожимает плечами.

— Нужно провести дополнительное исследование.

— Ладно, — Джинни решает, что из-за этого точно не стоит спорить.

— Так вот, — Терри переходит к делу, — ты упоминала какую-то дверь?

Она встаёт из-за стола.

— Встретимся у входа в вашу гостиную сегодня в полночь.

Впервые за вечер на его лице появляется легкая тревога.

— И это всё, что ты собираешься мне сказать?

— Именно так, — отвечает Джинни.

Если сегодня не получится, она хотя бы покажет ему дверь, чтобы в следующий раз он пришёл подготовленным. Рисковать нельзя, потому что её планы не должны стать известны.

Остаток вечера Джинни проводит в «Салоне», наблюдая, как девушки занимаются своими проектами. Кэролайн листает глянцевые журналы с фотографиями безмятежно улыбающихся волшебниц и иногда дорисовывая им усы или очки чернилами.

Джинни ухмыляется и возвращается к невыполненному домашнему заданию.

Раздаётся звон разбитого стекла. Это Тилли что-то роняет, громко ругаясь. Никола тут же берёт её за руку, что-то тихо говоря. Даже обычно невозмутимая Тилли сегодня на взводе, да и Астория выглядит не лучше.

Джинни встаёт и подходит к ним. Садится рядом с Асторией, расспрашивая о новых произведениях, над которыми та работает.

Ближе к полуночи Джинни наконец выскальзывает из гостиной, едва избегая столкновения с Филчем и миссис Норрис. Она так никогда и не узнает, почему чертовы рейвенкловцы должны жить в самом неудобном уголке замка.

Запыхавшись после подъёма по винтовой лестнице, Джинни стучит костяшками пальцев в дубовую дверь.

Изнутри раздаётся тихий голос:

— Если человек не приходит и не уходит, ни здесь и ни там, где же его будущее?

Джинни моргает и честно признаётся.

— Не знаю.

— Достойный ответ, — отвечает голос, — но незнание не освобождает от последствий.

Не успевает она осмыслить эти слова, как дверь распахивается, и в проёме появляется Терри.

— А, вот и ты.

— Да, — Джинни слегка встряхивает головой, пытаясь выкинуть голос из головы. — Ты готов?

Терри кивает, следуя за ней вниз по лестнице. Они пробираются через тёмные коридоры замка, Джинни то и дело прижимает Терри к стене, пряча в нишах. Терри — никудышный конспиратор: он то и дело норовит спросить, что она услышала, вместо того чтобы просто молчать и не попадаться.

Каким-то чудом они добираются до цели. Джинни поворачивается, изучая лицо Терри в ожидании реакции.

Он вовсе не выглядит разочарованным — скорее наоборот, будто именно такую дверь и рассчитывал увидеть. Потирая руки в предвкушении, он тут же опускается на пол и раскрывает сумку. Из неё один за другим появляются десятки книг и странных магических приборов, назначение некоторых Джинни даже не знает.

— Что? — Терри наконец замечает её выражение. — Ты же сама не дала мне никакой конкретной информации, с чем придется столкнуться.

Джинни приходится пересмотреть своё мнение о Терри. Она ожидала, что он будет неосторожным, но этот недостаток меркнет по сравнению со слепой сосредоточенностью.

Он настолько поглощён загадкой перед собой, что, кажется, даже тролль мог бы прошагать мимо, и Терри бы не заметил. Джинни качает головой и снова бесшумно проверяет коридоры внизу. Когда она возвращается после третьего обхода, проходит уже почти три часа. Терри сидит, поджав ноги, и что-то бормочет себе под нос, лихорадочно царапая записи в блокноте.

— Есть что-нибудь? — спрашивает она.

Он вздрагивает, будто совсем забыл о её существовании.

— Что? А, да. Я уже давно закончил. Просто... игрался с защитными заклятиями. Ты не шутила, когда говорила, что некоторые из них наложены таким странным образом, что мне бы и в голову не пришло... Да уж, нужно иметь стальные яйца, чтобы попробовать такое...

Джинни прерывает его, чувствуя, что если дать ему разговориться, он не остановится никогда:

— Уверена, это захватывающе.

Она тянется к ручке, слегка надавливая. Дверь безропотно поддается, и они оба замирают, будто ожидая какого-то подвоха. Джинни переглядывается с Терри, его глаза такие же круглые, как у неё, затем осторожно переступает порог.

Терри одобрительно кивает сам себе, делая ещё одну пометку в блокноте.

— Отличная работа, — рассеянно говорит Джинни, — а теперь тебе пора.

Он отрывается от записей, лишь частично уделяя ей внимание:

— Что, планируешь попасться?

— Именно так, — Джинни плотно закрывает за собой дверь.

Если Терри хотя бы наполовину так умен, как утверждает, он уже давно должен исчезнуть.

Она оглядывает тихий кабинет, стены которого увешаны портретами:

— Прошу прощения, господа директора.

Портреты по-прежнему притворяются спящими, хотя, когда она поворачивается спиной, то слышит возмущённые вздохи и бормотание.

Развалившись в кресле директора, она закидывает ноги на стол и начинает ждать.

— Какое нахальство! — раздаётся негодующий шёпот с портретов.

Джинни достаёт из кармана яблоко и надкусывает его. Окинув кабинет взглядом, замечает, что один из портретов пуст. Несомненно, его обитатель отправился ябедничать.

Рядом с ним массивная витрина, где когда-то висел меч Гриффиндора, но теперь она пустует. Джинни хмурится, несколько секунд разглядывая её, затем поворачивается обратно к двери.

Вскоре та распахивается, и в вихре чёрной мантии появляется Снейп.

— Мисс Уизли, — произносит он, сужая глаза.

Она щёлкает пальцами, одновременно применяя невербальные чары, и яблочный огрызок исчезает.

— Что вы здесь делаете?

Джинни упирается ладонями в стол и спокойно встречается с ним взглядом:

— Полагаю, это означает ещё одну отработку.

Снейп смотрит долго и пронизывающе, и Джинни невольно проверяет, надежна ли её ментальная защита. Он ведь не дурак и должен прекрасно понимать, что здесь она может быть только по одной причине.

Он резко кивает.

— В субботу в восемь утра.

— Да, сэр, — отвечает она, поднимаясь с кресла.

Она готова играть по его правилам... пока что. Лишь бы в следующий раз не оказаться такой беспомощно неподготовленной.

* * *

Жестокость, царящая в классах Тёмных искусств, теперь выплескивается в коридоры. В этом нет ничего удивительного, и Джинни задаётся вопросом, может ли это быть частью замысла. Чтобы ученики грызлись между собой, чтобы у них не оставалось времени задумываться о более важных вещах и задавать вопросы.

Хотя она сомневается, что Кэрроу способны на столь продуманную тактику.

В Армии Дамблдора нарастает напряжение, словно мощное заклинание перед кульминацией. Жалобы и недовольство могут успокоить их лишь на время. Уже готовятся десятки провокаций. Джинни пытается держать руку на пульсе, направляя энергию в более разумное русло, но физически не может уследить за всем. Невилл, кажется, только подзадоривает их. У Ханны получается приструнить большинство, но она не всегда видит подводные камни, пока все не угодят в ловушку. А Джинни не может быть везде одновременно.

Она решает, что пришло время дать им новую цель, на которой можно было бы сосредоточиться.

— У меня есть кое-что интересное, — говорит Джинни, доставая радиоприёмник, врученный Фредом и Джорджем. — Мои братья хотели, чтобы он был у АД.

Реакция оказывается не слишком восторженной.

— Если эта штука не заставит Кэрроу пуститься в пляс под музыку, мне она не особенно интересна, — заявляет Демельза.

Но те, кто лучше знал её братьев, настораживаются, внимательно изучая радиоприёмник.

Сверяясь с часами, Джинни настраивает частоту и произносит: «Дамблдор».

— Добро пожаловать на «Поттеровский дозор»!

Все невольно подаются вперёд.

Джинни встаёт рядом с Невиллом и Ханной.

Впервые за всё время в комнате воцаряется абсолютная тишина, только голоса её братьев и Ли Джордана разносятся под сводами, рассказывая о том, что на самом деле происходит в мире. Передача длится недолго, всего двадцать минут, но этого достаточно, чтобы посеять в их сердцах надежду, вселить мысль, что они не одиноки. Где-то там другие люди тоже сопротивляются, как могут.

Когда передача заканчивается, все вскакивают с мест, разбиваясь на группы и горячо обсуждая услышанное.

Джинни делает глубокий вдох:

— Она не вернётся, Невилл.

Он хмуро смотрит на неё.

— Луна, — уточняет она.

Всё его тело напрягается.

— Ты не можешь этого знать.

— Могу. И факт в том, что нам нужна помощь.

— Невилл, — мягко говорит Ханна, касаясь его руки. — Джинни права.

Он поворачивается к ней, и в его глазах читается вся боль мира:

— Ханна…

Она сочувственно улыбается ему, её глаза немного блестят от сдерживаемых слёз.

— Нам нужен четвёртый. Только так это работает.

Челюсть Невилла сжимается.

— Мы вернём её, — твёрдо говорит Ханна. — Обязательно вернём.

Джинни не так уверена, но оставляет надежду Ханне.

— Но пока что…

— Ладно. Решайте сами, — бросает Невилл, будто сама мысль об этом вызывает у него тошноту, и сразу же уходит помогать младшекурсникам с заклинаниями.

Ханна вздыхает, но это, пожалуй, лучшая реакция, на которую они могли рассчитывать.

— Терри?

Джинни кивает.

— Если ты не против.

— Я доверяю твоему выбору, — отвечает Ханна.

Они подходят к Терри, который с хмурым видом изучает какой-то пергамент.

— Привет, — говорит Джинни.

Он поднимает взгляд, и складка между бровей становится ещё глубже.

— Какими источниками ты пользовалась?

— Что, прости?

Терри протягивает ей свёрнутый пергамент, и только сейчас Джинни узнаёт в нём своё второе эссе.

— Какими источниками ты пользовалась?

Его ни капли не интересует, что она делала в кабинете директора или что случилось потом. Но её сочинение по каким-то причинам удостоилось пристального внимания.

— Ну, — загадочно улыбается Джинни, — определённо не библиотечными.

Терри раздражённо бормочет ругательство.

— Пойдём, — говорит Джинни, — нам нужно с тобой кое-что обсудить.

Он хмурится, глядя мимо неё на Ханну. Они устраиваются на стульях в дальнем углу комнаты.

— Уроки Тёмных искусств, — начинает Джинни.

Терри морщится.

— Да уж. Настоящая проблема.

Похоже, он всё же не настолько оторван от реальности, чтобы этого не замечать.

— Есть ли способ защищаться, не вступая в прямое противостояние?

— Теоретически — да, — он наклоняет голову. — Вы хотите минимизировать ущерб?

— Именно, но в идеале так, чтобы лишний раз не провоцировать Кэрроу.

Терри поднимает брови:

— А вот это уже задачка посложнее.

— Ну, ты же любишь сложности, — парирует Джинни.

— Покопаюсь в этом вопросе, — он бросает на неё многозначительный взгляд. — Хотя это может стоить тебе пары дополнительных сочинений.

— Вообще-то, — Джинни переглядывается с Ханной, — есть ещё кое-что...

* * *

Снейп медленно расхаживает из одного конца небольшого помещения в другой.

В углу булькает котёл, из которого лениво поднимается зеленоватый туман, клубясь в воздухе. Джинни больше не чувствует его запаха благодаря защитному заклинанию, но помнит ту тошнотворную приторную сладость, что окутала её при входе, и странное умиротворение, дурманящее каждую клеточку души. Она почти сожалела, когда эффект рассеялся.

За столом напротив сидит юная хаффлпаффка, её глаза остекленели и смотрят в пустоту, а тело едва заметно покачивается.

— Легилименция, — ровно произносит Снейп, и его голос звучит почти благоговейно, — это не просто заклинание. Не набор слов и взмах палочки. Это вторжение, проникновение, требующее безупречной точности. Оно должно быть спланировано и исполнено идеально — от начала и до конца.

Он останавливается, поворачиваясь к ней.

— Некоторым нужно лишь извлечь информацию, поэтому они действуют грубо, в какой-то степени даже желая, чтобы жертва осознавала вторжение. Однако это топорно и примитивно. Существуют способы проникнуть в сознание незаметно, оставив субъекта в блаженном неведении. Каждый метод имеет своё время и место.

Джинни мысленно анализирует возможные сценарии: устрашение или скрытность.

— Но важнее всего помнить, — продолжает Снейп, — что можно потерять себя в чужом сознании. Вы должны чётко ощущать границы, понимать, где заканчиваетесь вы и начинается субъект.

Она даже не знает имени этой девочки.

— Это мастерство требует абсолютной отстранённости. Никакой эмпатии или сопереживания к объекту вторжения. Никакого отождествления. Вы должны воспринимать их исключительно как средство для достижения цели. Как предмет. Как вещь. Малейшая слабость, и вы рискуете потерять себя.

Иными словами, ей предстоит научиться жестокости. Хотя, возможно, она всегда была жестокой, просто по-своему.

— Я понимаю, — говорит Джинни.

— Нет, — возражает Снейп, — пока не понимаете, но поймёте.

Джинни подавляет в себе сомнения и отбрасывает все слабости. Она кивает.

— Вы не должны применять этот навык вне контролируемой ситуации за пределами наших уроков. Вы ещё не готовы. Это грозит не только разоблачением. Вы рискуете своим рассудком.

Он поворачивается к хаффлпаффке, жестом указывая Джинни занять место напротив.

Джинни опускается на стул. Некоторое время она не решается поднять взгляд от потёртого носка девичьих чёрных лакированных туфель, пока наконец не набирается смелости.

Когда она встречается с ней взглядом, то видит, что в карих глазах нет ни любопытства, ни узнавания, только пустота.

— Она ничего не вспомнит, — говорит Снейп.

— Но я буду помнить, — отвечает Джинни.

— Именно так, — его губы искривляются в подобие улыбки. — То, что вы возьмёте, навсегда останется с вами.

Джинни же думает о том, что Снейп не предлагает ей практиковаться на нём, а только на чужих, незащищённых сознаниях. Ради самозащиты? Нет, скорее это просто испытание. Переступит ли она эту черту? Как далеко она готова зайти?

Она поднимает палочку.

Так далеко, как будет нужно.

* * *

Джинни резко просыпается, пальцы всё ещё ощущают холод сырого камня, а в ушах звучит самодовольный голос.

«Странное сходство».

Она впивается пальцами в мягкое одеяло, стараясь прогнать остатки сна, и глубоко дышит, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце.

«Всего лишь сон», — убеждает она себя.

При её появлении в Большом зале раздаётся грубый смех. За столом Слизерина Тобиас сидит с Уркхартом и Блейзом, развалившись с видом абсолютного равнодушия, будто он давно один из них. Джинни наблюдает за ним и невольно задаётся вопросом: неужели это неизбежно? Неужели они все обречены на то, чтобы, сражаясь с тем, что ненавидишь, самими становишься такими же?

Тобиас окидывает Большой зал скучающим взглядом, и его глаза на мгновение останавливаются на ней.

Джинни отводит взгляд и садится на другом конце стола.

Вскоре рядом с ней устраивается Мартин, с почти неприличным энтузиазмом накладывая себе еду. Заполнив тарелку до отказа, он наклоняется к Джинни:

— Думаю, тебе стоит заглянуть сегодня утром в коридор, где проходят уроки Тёмных искусств.

Она настороженно смотрит на него.

— Мне стоит заглянуть туда... или лучше обойти стороной?

Мартин широко ухмыляется, и от этого у неё по спине пробегают мурашки:

— О, тебе определённо стоит туда заглянуть.

Её взгляд скользит по залу. У дальней стены Майкл Корнер и Симус что-то оживлённо обсуждают, опустив головы. Симус выглядит почти... ликующим.

— Мартин, — в её голосе звучит явное предостережение.

Он фыркает, разговаривая с набитым сосисками ртом:

— Теперь уже поздно нас останавливать.

Так и есть. Когда Джинни выходит с урока чар, коридоры кишат учениками, все направляются к кабинету Тёмных искусств. Джинни позволяет потоку увлечь себя.

Ящик для сбора доносов перед кабинетом Тёмных искусств дрожит и грохочет, разбрасывая по полу клочки бумаги.

Джинни хмурится, осматриваясь, как вдруг ящик издаёт противоестественный стон и с громким булькающим звуком начинает выплёвывать клочки пергамента по дюжине за раз.

Она смотрит себе под ноги и видит слова из записок.

«Я признаюсь, что Кэрроу — полные придурки».

«Я списывал на последнем экзамене по астрономии».

«Я признаюсь, что Гарри Поттер чертовски сексуален».

«Я признаюсь, что прогулял урок, чтобы подрочить!»

«Я безумно влюблён в Трюк!»

Уже через час об этом знает вся школа. Кэрроу спешно убирают ящик и назначают десятку учеников отработки, большинство из которых вообще не причастны к розыгрышу. Но это не имеет значения. Кэрроу пытаются показать решительность и силу, но Джинни уверена, что все видят лишь их отчаяние.

В последующие дни та же участь постигает все остальные ящики, пока их не убирают полностью. Это победа, но за неё придётся заплатить, и Джинни уверена, что настоящую цену они ещё не знают.

Но даже после исчезновения ящиков признания продолжают появляться, только теперь прямо на стенах замка. И Джинни понимает, что это уже не часть первоначального розыгрыша.

Ученики Хогвартса обрели голос и вцепились в эту возможность с болезненной страстью.

«Я никогда не встречала магглов, но не хочу, чтобы они умирали».

«Я слышал, как кто-то назвал кого-то грязнокровкой, и промолчал. Мне было страшно».

«Я думал о самоубийстве, лишь бы не возвращаться сюда».

«Это не та жизнь, о которой я мечтала».

Джинни читает их краем глаза, но никогда не замедляет шаг.

* * *

Две маленькие девочки сидят на покрывале в тенистом саду у опушки леса на заднем дворе. Джинни наблюдает, как они наливают воображаемый чай, а вокруг разложены плюшевые зверушки.

Старшая девочка поднимает чашечку, мизинчик изящно оттопырен — точь-в-точь как учили.

Джинни улыбается, вспоминая, как её собственная мама находила время для таких игр, несмотря на хлопоты со старшими братьями и бесконечные заботы. В памяти всплывает тёплый, хоть и размытый образ.

— Вам налить, принцесса Джиневра?

Боль пронзает голову как нож. На мгновение всё расплывается и странно двоится. Она пошатывается, инстинктивно хватаясь за белую изгородь, огораживающую сад.

Зрение постепенно проясняется, и картинки накладываются друг на друга, сливаясь воедино.

Джинни вздыхает с облегчением, мышцы расслабляются.

Сестра улыбается ей и тянет за руку:

— Пойдём!

Джинни позволяет тащить себя за руку, опрокидывая набок игрушечный заварочный чайник.

— Мисс Уизли! — зовёт её далёкий голос.

Она растерянно оглядывается через плечо.

Маленькая рука сжимает её ладонь, в ноздри бьёт резкий запах хвои, под ногами шуршат листья.

— Копуша!

— Сибби! — смеётся Джинни, позволяя увлечь себя вперёд.

Мир внезапно перекашивается, она теряет равновесие и падает на траву. Но в тот же миг стул под ней выравнивается, ножки с грохотом ударяются о каменный пол, и всё тело пронзает болезненная вибрация.

Перед ней стоит мужчина. Он называет чьё-то имя. Но она... Её взгляд фокусируется, на другом стуле напротив она видит…

«Это же я?»

Мужчина грубо выдёргивает её со стула, уводя прочь от той девочки. Прочь от самой себя. Она пытается сопротивляться, тянется к двойнику, но его хватка неумолима.

Оказавшись снаружи, она больше не видит ни леса, ни деревьев, только холодные каменные стены и резкие отблески факелов. Мужчина прижимает её к стене.

— Думаете, это игра? — рявкает он.

Она растерянно моргает, глядя на него, голова раскалывается от боли, тошнота подкатывает к горлу.

Там была кошка. Пушистая кошка с черепаховым окрасом. Её называли Светлостью за важную походку. Однажды она повязала ей на шею венок из маргариток и чуть не лишилась глаза за такую дерзость.

Так ведь?

Она зажмуривается.

— Это была я? — бормочет она.

Сестра смеялась так сильно, что у неё из глаз брызнули слёзы.

Голос мужчины продолжает греметь, слова отскакивают от сознания, лишь усиливая хаос и смятение в голове.

«Вы должны отделять себя!»

Это она?

Она едва держится на ногах. Сейчас у неё нет ни сил, ни воли сопротивляться его ярости, остаётся только молча принимать её.

Его лицо оказывается слишком близко, пальцы больно впиваются в плечи, но она странно благодарна за эту боль, потому что знает, абсолютно точно знает, что эта боль принадлежит ей. Её мысли. Её чувства. Она хватается за это обеими руками, как за спасательный круг, и мир вокруг снова обретает чёткость, болезненно разрываясь на части.

— Сопереживание — слабость! — Снейп буквально шипит прямо в лицо. — Это ловушка! Позволите этому случиться и потеряете себя полностью!

Она поднимает на него взгляд, и за все годы в Хогвартсе не может припомнить, чтобы он когда-либо выглядел настолько яростно злым. И это она тоже знает... Джинни это знает.

Снейп встряхивает её за плечи, и голова резко ударяется о стену.

— Вы понимаете меня? — сквозь зубы бросает он.

— Северус!

Снейп дёргается, резко оборачиваясь на голос. Джинни немного запаздывает с реакцией. Ей требуется мгновение, чтобы последовать за ним, и её затылок снова глухо ударяется о камень.

МакГонагалл стоит в коридоре, наблюдая за ними с открытым от изумления ртом.

— Отпустите её, — приказывает она. Палочка уже в руке, наполовину поднята.

Снейп выпрямляется, его ярость мгновенно скрывается под привычной маской холодности.

— Это не ваше дело, Минерва.

Тем не менее, он отступает, и Джинни изо всех сил старается не сползти по стене. Её сознание всё ещё борется с нахлынувшими воспоминаниями, тело кажется ватным и слабым. Так чертовски сложно сосредоточиться, хотя она понимает, как это важно.

— Мисс Уизли! — встревоженно восклицает МакГонагалл, когда Джинни начинает клониться в сторону.

Снейп, повернувшись спиной к МакГонагалл, кладёт руку ей на плечо. Левой рукой он достаёт из складок мантии небольшой флакон.

— Выпейте немного, — тихо говорит он.

Джинни морщится от резкого уксусного запаха, но без колебаний подносит флакон к губам. Жидкость обжигает горло, достигает желудка и тут же разливается жаром по всему телу. Она задыхается, но почти сразу чувствует, как сознание проясняется.

Она глубоко дышит через нос, стараясь прийти в себя. Когда силы наконец возвращаются, она выпрямляется и кивает ему.

Снейп изучает её долгим, пристальным взглядом.

— Я знаю, кто я, — шепчет Джинни, хотя обрывки чужих воспоминаний всё ещё кружат в сознании, но теперь она чётко ощущает их чужеродность.

Снейп отступает, и ей даже удаётся удержаться на ногах.

— Перечитайте тринадцатую главу и напишите двадцать дюймов с разбором ваших ошибок. К восьми вечера завтрашнего дня, — тихо приказывает он, чтобы не слышала МакГонагалл.

— Да, сэр.

Он делает ещё шаг назад, высокомерно вскидывая подбородок. Все эмоции теперь надёжно скрыты, будто их никогда и не было.

— Можете возвращаться в гостиную.

— Да, сэр, — повторяет Джинни, осторожно проходя мимо и изо всех сил стараясь не выдать слабости.

МакГонагалл пристально наблюдает за ней, на лице — беспокойство. Кажется, она вот-вот протянет руку или задаст вопрос, но Джинни не нужно это внимание. Не нужно ни ей, ни профессору.

Вместо этого она поднимает подбородок и бросает холодный взгляд:

— Профессор.

Глаза МакГонагалл сужаются.

Джинни продолжает идти.