Сплетница (гет)

«Когда заканчивается война, воины возвращаются домой с надеждой, что то, что они повидали и что натворили не останется с ними навечно. Но некоторые солдаты просто не умеют не воевать. Им нужно затаиться и спланировать новую войну. Но настоящие воины те, кто знает, что война не заканчивается, она просто переходит в новую. И никогда не будет мира пока ружья заряжены и латы начищены.»

Сериал «Сплетница».

Панси закрыла глаза от усталости. Женская часть слизеринской раздевалки была как всегда пуста, и девушка сидела в одиночестве на скамье около душевых.

Она прислонилась головой к стене и тяжело вздохнула. Казалось, будто тело налито свинцом.

— Паркс, ты идешь? – Драко постучал в дверь.

— Я пойду…к Гарри, — с трудом проговорила девушка и открыла глаза.

Все плыло перед ней. Было невыносимо, шум в ушах усиливался, она не знала, что ее однокурсник уже ушел – она просто не слышала его шагов.

«Кажется, не стоит столько тренироваться», — мелькнуло в ее голове.

Вдруг за секунду стало легче, и Панси нашла в себе силы подняться и подхватить со скамьи мантию. Еле натянув ее, Паркинсон двинулась к выходу.

Малфой все еще о чем-то разговаривал с командой, но все-таки его голос доносился словно сквозь толстый слой ваты.

Студентка Хогвартса покинула раздевалку, медленно преодолела расстояние до самого замка и начала двигаться в сторону башни Гриффиндора.

Из общей гостиной выходила какая-то парочка, лиц которых Панси даже не заметила, она прошла дальше и приблизилась к комнатам юношей. Отыскать комнату Гарри для нее не составило труда.

Паркинсон взялась за ручку и опустила ее, дверь открылась беззвучно и слизеринка оказалась в той самой комнате, где на столе стояла фотография старших Поттеров с самим сыном, а кровать всегда была заправлена. Гарри однажды сказал, что в его комнате убирается исключительно Кикимер – личный домовой эльф.

Она подошла и села на кровать, наклонилась, чтобы снять сапоги и мир вновь закружился перед глазами.

* * *

Девушка с длинными и кудрявыми каштановыми волосами сидела в столовой скромного дома и приторно улыбалась. От этой фальшивой улыбки уже сводило челюсти и нестерпимо хотелось нахамить безмозглой дуре перед ней с крашеными в непонятный цвет волосами и приклеенными ресницами. Но Гермиона старательно отгоняла от себя эти мысли, продолжая улыбаться.

— Гермиона, а у тебя есть бойфренд? – та самая дура вновь напомнила о себе.

— Да, конечно, — на автомате ответила Грейнджер и вдруг поняла, что было бы лучше ответить отрицательно.

— Расскажи о нем что-нибудь!

— Анжелика, я не думаю, что это хорошая идея, — мать дуры – Эмили — постаралась усмирить дочь.

Анжелика сверкнула глазами:

— Мам, ну мы с Гермионой ведь должны познакомиться!

— Анжелика права, — мистер Грейнджер с улыбкой взглянул на дочь, — я так мало знаю о твой жизни, доченька.

— Ну… — Гермиона хотела сказать, что его зовут Темный Лорд, он абсолютно лысый и ему под восемьдесят, но здравый смысл все-таки победил, — у него необычное имя и строгие родители.

— Дорогая, тебе восемнадцать лет.

— Пап, мне девятнадцать, — поправила Гермиона.

— Ты даже имени его не назвала! – Анжелика, кажется, вошла во вкус, — меня совсем не удивляет то, что ты о нем не говоришь, возможно, ты его скрываешь, ведь не всем такие красавчики попадаются, как мне. Вот мой Эндрю просто высший класс.

Гермиона закатила глаза. Ее не прельщали эти девчачьи разговоры о парнях. Ее собеседница не знала о том, что «бойфренд» Гермионы переспал со всеми девушками с ее курса.

Семейный ужин, который она хотела провести с отцом и только, вдруг обратился в катастрофу! Эта чертова сорокалетняя Эмили со своей гламурной дочерью Анжеликой окончательно взбесили девушку, но вдруг раздался спасительный звонок в дверь.

— Ты все-таки расскажешь мне, как он выглядит! – вскрикнула Анжелика, когда Грейнджер уже неслась к двери.

Гриффиндорка распахнула ее с такой силой, что стоявший за дверью юноша отпрянул.

— Малфой? Какого черта ты тут делаешь?

— О, Гермиона, это твой парень? – в прихожей появилась надоедливая Анжелика.

— Мерлин, помоги мне, — прошептала сбежавшая в Дурмстранг.

— Я, конечно, не Мерлин, но помочь могу, — прошептал Драко, а потом уже громче добавил, — не угостишь меня виски?

— Проходи, — с фальшивой радостью произнесла Гермиона и отступила.

Драко оглядел прихожую и задержал взгляд на Энджи, как ее иногда ласково называли.

— А вы кем будете?

— Я – сестра Гермионы. И я свободна.

Грейнджер прыснула. Безмозглая уже вовсю висла на Малфое, хотя несколько секунд назад вещала о своем великолепном парне.

— Маггла? – Драко поморщился.

— Других не держим, — гриффиндорка прошла на кухню. Она слышала голоса родителей из соседней комнаты, но старалась не обращать внимания.

— Малфой, так ты расскажешь о цели своего визита? – спросила Гермиона, наливая семикурснику чай, вопреки его желанию.

— Рассказывать особо нечего, — Драко наколдовал букет цветов и вручил девушке, а затем достал из кармана маленькую коробочку и открыл ее, — ты выйдешь за меня?

Именно в тот момент а кухне показались все остальные. Грейнджер стояла с чайником в руках и смотрела на расслабленного до невозможности слизеринца.

— Малфой, ты обкурился?

— Грейнджер, — он сделал эффектную паузу, — тебе замуж предлагают выйти, и предлагаю Я.

— Какого фига? – девушка с грохотом опустила чайника на поверхность стола.

— Грейнджер, заткнись! Хватит изображать из себя мисс неприступность. Ты переспала с Блейзом, я знаю это, ты даже побывала в кровати у Крама, почти прилюдно опозорив меня и мою семью. У тебя есть последний шанс.

— Дорогая, — мистер Грейнджер приблизился к дочери, — что здесь происходит?

— Подожди, пап, — Гермиона обошла Драко и шумно втянула воздух, — ты не обкурился, не напился, от тебя не пахнет женскими духами… — она вернулась на свою позицию.

— Принцы встают на одно колено, — подсказала вездесущая Анжелика, но никто не обратил на нее внимание.

— Это не семейное кольцо, — Гермиона в свою изучила содержимое коробочки.

— Мерлиновы подштанники, Грейнджер, да, это не семейное кольцо, не думаю, что тебя прельщает нечто огромное, — теперь была очередь Драко закатывать глаза, он вытащил и поставил на стол еще одну коробочку, — здесь кольцо Малфоев, а теперь говори уже свое чертово «да», мне еще надо успеть в поместье.

— Подожди-ка, Гермиона, — Грейнджер-старший внимательно посмотрел на свою дочь, — я хочу…

— Пап, секунду, — гриффиндорка улыбнулась отцу и вернулась к однокурснику, — я согласна, Малфой.

— Вот и чудненько, — Драко улыбнулся и протянул ей кольцо, — поздравляю, Грейнджер, ты почти стала членом одной из самых древних семей Англии.

— И я тебя, Малфой? — фыркнула девушка, — ты только что стал женихом Героини Войны.

— Сочту за комплимент, хотя это больше похоже на оскорбление, — поддел он, — а теперь мне пора, мой папочка жаждет узнать, как все прошло, а мне еще нужно сочинить что-то про балконы и романтику…

Его тираду прервал стук в окно. Драко метнул туда взгляд и застыл.

— Грейнджер, открой окно, это филин Паркинсон, — он незаметно вытащил палочку.

Гермиона поспешила впустить черное пернатое существо.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? – хором произнесли отец Гермионы и Анжелика.

Но маги не обращали на них внимания. Драко читал письмо, а Грейнджер заглядывала ему через плечо.

— Мне нужно в Хогвартс, — пробормотал парень.

— Я еду с тобой! – воскликнула Гермиона и убежала наверх одеваться.

Она буквально влетела в свою комнату. Записка Гарри заставила ее похолодеть от ужаса, липкий морозец пробирался по позвоночнику. Девушка схватила из шкафа мантию и палочку со стола. Пока она шла до прихожей она не могла ничего расслышать, только когда Малфой с силой встряхнул ее, она очнулась, пелена с глаз исчезла, а мозг вновь начал с чудовищной скоростью обрабатывать информацию.

— Малфой, это должен быть Гарри! Они снова устраняют его!

— Грейнджер, успокойся, — его пальцы впивались Гермионе в плечи так, что завтра точно будут синяки, — они не его устраняют, а предателей.

— Она – все, что у него сейчас есть! Он пойдет на все ради твоей Паркинсон! Очередная ловушка и только! – Гермиона уже кричала.

— Заткнись! – Драко начал злиться, — заткнись и послушай меня. это может быть что угодно и кто угодно. Но тебя это не касается, Грейнжер! Ты теперь – часть моей семьи, я не могу тебя потерять, мне еще дорога моя репутация и я не собираюсь изображать вдовца-неудачника.

— Ты думаешь только о себе! Но ты меня не остановишь, — ее глаза недобро сверкнули.

— Истеричка, — процедил он, помогая ей надеть мантию.

— Ублюдок, — сказала Гермиона, а затем повернулась к отцу, — пап, не ждите меня, я возвращаюсь в Школу.

Когда дочь мистера Грейнджера покинула родительский дом, он пораженно прошептал.

— Сначала ей непонятно кто и непонятно как сделал предложения, которое она приняла, а теперь она еще и исчезает куда-то. Опять.

Эмили положила руку ему на плечо. Как будто ему могло стать легче. Он не знал свою дочь и у него уже не будет возможности узнать ее – она слишком далеко от него, слишком, чтобы спуститься со своей вершины.

Она уже не та девочка, которой он читал книжки. Она – взрослая молодая женщина. Заключает брак по расчету, учится в закрытой Школе. Он не знает ее друзей, ее жениха, то, как она живет.

* * *

Гермиону чуть не вывернуло наизнанку. Она судорожно глотала воздух, глаза заслезились.

— Малфой, — она схватилась за его рукав, даже не замечая, что он итак ее придерживает, — кто учил тебя аппарировать, черт тебя дери?

— Неважно, Грейнджер, — фыркнул он и вернул ее в вертикальное положение.

— Спасибо, — скривилась Гермиона и отряхнула джинсы, плотнее запахнула зимнюю мантию, все еще одной рукой цепляясь за однокурсника.

— Ты достойная подруга Поттера – можешь вляпаться при элементарной аппарации, — хохотнул Малфой и девушка в который раз заключила, что он, редкостная сволочь, может издеваться даже в такой ситуации.

— Малфой, зачем мы это делаем? – сменила тему бывшая гриффиндорка.

— Делаем «что»?

— Женимся.

— Я хочу поставить семью на ноги, а это – простейший путь, мой отец уже не тот, Грейнджер, чтобы понимать, что к чему в новом мире. А ты почему? – он на ходу пожал плечами.

— Ты не тот человек, которому хочется изливать душу, — честно ответила Гермиона, — я хочу доказать всем, что могу что-то еще, кроме как учиться и помогать Гарри, что я могу быть другим человеком.

На несколько минут воцарилась гнетущая тишина, но когда они достигли ворот Хогвартса, Малфой сказал:

— Ты уже другой человек, прежняя «ты» никогда бы не пошла на это. Ты ведь в глубине души веришь в истинную любовь и ждешь принца на белом коне.

— Да, Малфой, пока еще верю, — улыбнулась Гермиона и шагнула в темноту двора Хогвартса.

Они пересекли его, молча вошли в замок и уставились на зажженные факелы. Горели все, чего никогда не случалось ночью, в темное время суток половину тушили.

— Ученики не в постелях, — впереди послышался скрипучий голос, потом мяуканье и звук шаркающих шагов, — дорогая, ты их уже чувствуешь? Они бродят по замку, мы их поймаем.

Грейнджер толкнула ближайшую дверь и буквально впихнула туда Малфоя. Слизеринец взглянул на нее как на умалишенную, но девушка уже захлопнула позади себя дверь и они погрузились в полную темноту.

— Внимание, ученики, — громкий голос директрисы МакГонагалл с помощью заклинания распространялся по всему замку, проникая во все щели, — все входы, выходы и двери замка заблокированы. Если вы находитесь вне Большого Зала, вам все равно не стоит волноваться, вскоре мы закончим, и вы сможете вернуться в свои комнаты.

Гермиона обернулась и подергала ручку двери.

— Не поможет, — пробормотал слизеринец и засветил палочку, в ее тусклом свете можно было различить очертания предметов. Старый учительский стол, три стройных ряда парт, стулья, полупустые шкафы с покосившимися дверцами, рассыпанные по полу колдографии около окна. Окно.

Драко подошел к нему и попытался открыть. Не поддавалось.

— Грейнджер, — проскрежетал он, — ты идиотка.

Гермиона хихикнула, на ее палочке уже тоже светился Люмос.

— Я знаю этот кабинет, Малфой, я читала о нем.

Драко фыркнул и закатил глаза. Он внимательно наблюдал, как девушка пытается что-то найти на стене рядом с дверью.

— Наконец-то! – Гермиона победоносно взглянула на него и щелкнула выключателем. В кабинете загорелся свет – несколько обычных маггловских ламп, — это кабинет Чарити Бербидж, она преподавала маггловедение.

Драко сглотнул. «Малфой-Мэнор, длинный черный стол, страх матери, Темный Лорд, Нагайна…» продолжать дальше не хотелось.

— Она хорошо преподавала, хотя и была полукровкой. Такая хорошая, всегда веселая, она – гениальная волшебница, Малфой. Она заставила некоторые предметы магглов работать в Хогвартсе, не без помощи Дамлдора конечно. Она иногда читала первокурсникам сказки.

— Грейнджер, она мертва, — еле слышно проговорил слизеринец, но она все равно его услышала и обернулась, — еще перед захватом Министерства. Она… ее убили в поместье.

— Что? – девушке хотелось, чтобы это не было правдой, но он был серьезен и беспокоен.

— Я так и знала, Малфой, — Грейнджер усмехнулась, ее минутное очарование и сказочность вновь исчезли. Она сошла со страниц любимых сказок в реальный мир и снова стала той Гермионой Грейнджер, которую люди увидели после войны. Холодная.

— Я не должен был этого говорить, — невозмутимо проговорил Драко, внутренне поражаясь Грейнджер. Он мог поставить двадцать галеонов на то, что настоящая Гермиона еще жива и выходит наружу только при близких и друзьях. При Поттере, Уизли, собственной матери. Ему вдруг снова захотелось увидеть лохматую девчонку, тянущую руку на каждом уроке, но она была недосягаема.

* * *

Панси открыла глаза, когда точки перестали плясать, она смогла взглянуть в потолок. Серый с голубым. А в комнате Поттера он был светло-кремового цвета.

Паркинсон медленно повернула голову. На соседней кровати спала Дафна, было видно, что она заснула почти сидя. Ее золотые волосы закрывали половину лица слизеринки, но и этого хватило Панси, чтобы понять то, что ее подруга здесь уже достаточно времени – макияж «поплыл».

Гринграсс резко распахнула глаза и посмотрела на Панси.

— Очнулась! – девушка с криком выскочила из комнаты.

Паркинсон медленно оглядела помещение. Смысл дошел почти сразу.

Она находилась в Больничном Крыле, сомнений не было никаких.

Она с разбитой головой, Поттер с ее Делом на стуле и с сигаретой в пальцах. Не хватало только его, даже на тумбочке она заметила запечатанную пачку сигарет.

В палату вошел уже знакомый доктор Андерсон, общий колдомедик больницы Святого Мунго, и Дафна, в двери мелькнула голова еще одного незнакомца.

— Мисс Паркинсон, очень рад, что вы очнулись, — Андерсон чуть улыбнулся и присел на стул около ее кровати, — расскажите о том, что вы помните последнее.

— Гарри… он сказал, что мы опаздываем на завтрак.

Она не смогла не заметить обеспокоенного взгляда Дафны, который подруга бросила на врача.

— Что здесь…?

— Мисс Паркинсон, выпейте это, — из смежной комнат появилась мадам Помфри и поднесла к ее губам зелье.

— Стойте, — Андерсон остановил школьную медсестру, — если это отравление, то нам не нужна лишняя реакция еще и на медикаментозное зелье, это может повлечь за собой последствия. Нужно пронаблюдать за естественной реакцией организма на отравление, — пробормотал он и покинул крыло.

— Мисс Гринграсс, как только заметите изменения в состоянии – сообщите мне, — мадам Пофри, недовольная тем, что ей указывают, тоже удалилась.

— Ты весь Хогвартс на уши поставила, — Дафна чуть улыбнулась и присела на соседнюю кровать, на которой раньше спала, — уже почти пять часов прошло. Поттер сказал, что звал тебя, он сидел в гостиной, но ты прошла мимо сама не своя и поднялась к нему в комнату. Вся школа сейчас в Большом Зале, замок обыскивают.

— Что? Почему?

— Панси, тебя отравили, ты – бывшая Пожирательница и девушка Поттера, причин достаточно.

— Это не отравление, Дафна, — что-то щелкнуло в мозгу слизеринки, — это заклятие, они не найдут отпечатков. Темный Лорд наложил его, я буду медленно терять память, потом сойду с ума, — Панси старалась говорить спокойно, но ее уже ощутимо трясло, — те, кто принял метку по собственному желанию, никогда не смогут жить долго.

Паркинсон закрыла глаза. В палате стало душно, невыносимо тяжело дышать, в ушах шумело. Она вновь теряла сознание и не слышала, как Дафна спросила:

— Поттер, что ты здесь делаешь?

* * *

Он лежал на спине и смотрел в потолок Большого Зала. Яркие звезды заволокло облаками, и небо стало темно-серым. Темным, как вся его годы, серым, как все его дни.

Она была коротким проблеском света, лучиком, дающим надежду, но потом все обязательно должно было смениться кромешной темнотой. Как и сейчас. Как уже бывало раз за разом.

Она умирала, но свет уже погас. «Те, кто принял метку по собственному желанию». Ее голос до сих пор звучал в голове.

Жизнь опять испытывала его на прочность. Как уже делала раз за разом.

Родители, Сириус, Дамблдор, Тонкс, Римус, Фред. Мерлин, даже Букля.

Призрачные надежды на спокойствие вновь рушились. Утром будет Сплетница, потом Пророк. И молчание. Запрет на всякое общение с прессой. Но все будут ждать разрыва отношений, обливания друг друга грязью. Люди любят унижения. Очень сильно.

А он ведь не пришел в Большой Зал, остался стоять около входа в Больничное Крыло. Все видел. Все слышал.

— Мистер Поттер, — в зале появилась МакГонагалл и тихо прошла к Гарри, — Гарри, это не…

— Я слышал, — коротко ответил он и сел.

Директриса оградила их заклинанием неслышимости и продолжила.

— Но мы скажем, что именно это и случилось. Пусть лучше перетрясут Школу, чем вас. Обвиним во всем домовика и его неосторожность. Я не думаю, что Англии стоит знать о заклятиях Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Спасибо, госпожа Директор, — Поттер кивнул.

— Вам спасибо, мистер Поттер, за то, что чувствуете.

Она сняла заклинание и покинула зал, полный спящих учеников, не разбудив никого из них. Видимо, занятий завтра, а точнее уже сегодня, не планировалось.

Гарри все еще пребывал в какой-то прострации. Он вспомнил тот день пару месяцев назад, когда директриса говорила ему про сердце, сейчас она сказала про чувства. А они были?

* * *

Паркинсон смотрела на противоположную стену. Дафна ушла несколько минут назад с заверениями, что хочет убить Малфоя, которому уже несколько часов назад написала, и которого все не было.

Первые солнечные лучи проникали сквозь не полностью зашторенные окна и плясали на серовато-белой стене, покрытой мелкими трещинками.

Панси казалось, что все вокруг нее – сон, а она сейчас проснется, возьмет «Квиддич Сквозь Века» и будет читать при тусклом свете горящего камина и свечи.

Она верила, что однажды у нее будет свое «долго и счастливо», но, правда, не такое как в сказках. У нее все будет по-другому. Брак по расчету, один единственный ребенок, никаких семейных традиций и абсолютная холодность ко всему миру. Она мечтала об этом, потому что не могла представить себе другой жизни, она была так воспитана, несмотря на то, что ее родители вышли по любви.

Она хотела быть самостоятельной, но зависела. А те, кто зависят — плохо заканчивают. Чаще всего, самоубийством. Как ее мать, например.

— Паркинсон, я…

Панси перевела взгляд на Поттера, мнущегося в дверях и улыбнулась.

— Дафна сказала, что ты все слышал. Давай, начинай.

— Что я должен начать? – он усмехнулся и оседлал стоящий рядом с кроватью стул.

— Плохая Пожирательница Панси убивала, врала и прочее. Ты ведь именно так думаешь, несмотря на то, что я все рассказала тебе еще тогда.

— Паркинсон, успокойся, никто не виноват в том, что мы с тобой два упертых барана.

— Такие истории заканчиваются классикой жанра, ты обвиняешь меня, я – тебя, мы расходимся…

— Панси, мне все равно, что обо мне подумают люди. На пятом курсе мне порой не верили даже друзья, неужели ты думаешь, что сейчас я обращу внимания на стайку газетчиков? Вопрос в другом. Смогу ли я простить твою ложь.

— Это не было ложью. Это было единственным выходом спасти мою семью, единственным, при котором мне была гарантирована жизнь. Я ведь уже говорила, что переходить на другую сторону не имело никакого смысла – меня бы все равно убили.

— Это не оправдывает, — покачал головой Гарри, — но мы можем долго об этом спросить, но… Паркинсон, мне страшно. Потому что все уходят, уйдешь и ты. Уже уходишь. А я не хочу этого. МакГонагалл опять напомнила мне кое о чем. Я давно хотел это сказать, но трусил. Помнишь то утро, когда ты обнаружила Браун в моей комнате? Я хотел сказать это накануне, выпил для храбрости. Идиот. Все могло бы быть проще, — он улыбнулся, — я люблю тебя.

Паркинсон вновь посмотрела на стену.

— Я не могу, Поттер, не могу быть рядом с тобой. Ты другой.

— Брось, Панси, я ничего не прошу… ты итак уже все…

— Я умираю, дело не в моем желании. А человек, который может меня спасти мертв. Темный Лорд не прощает предателей, которые меняют решения. Я ошибалась, думая, что все позади. Для меня мучения только начинаются.

— Ты говоришь об этом слишком спокойно.

— Первая стадия: неверие, — грустно улыбнулась Панси и повернулась набок, лицом к гриффиндорцу, — моя мать через все это проходила, только по другому поводу.

— Я хочу попробовать еще раз, может, нам хватит времени? Не обращая внимания на других. Ты сможешь?

— Мне уже некуда идти, Поттер, — она усмехнулась, — у меня есть месяц, может, чуть больше. И знаешь, это еще один шанс спастись. Более благородный, чем я когда-то использовала. Я по-настоящему сожалею о том, что сделала, я действительно думаю, что смогу…

* * *

— Все могут вернуться в свои комнаты, занятия отменены, — голос МакГонагалл был усталым, — произошло небольшое недоразумение, которое уже улажено.

— Да уж, небольшое, — пробормотала Гермиона, поднимаясь с пола и отряхивая дорожную мантию

— Паркинсон умеет заставлять людей обращать на нее внимание, — Малфой фыркнул и поднял голову от парты, — пошли, Грейнджер, не хочу здесь больше задерживаться.

Слизеринец подошел к двери и с легкостью открыл ее. Они совсем забыли, что дверь из кабинета маггловедения выходила прямиком в холл, где уже толпились люди и стояла Миневра МакГонагалл.

— Это ошибка, при всем моем уважении все допускают ошибки, даже домовые эльфы. Все надлежащие меры уже приняты, мисс Паркинсон скоро сможет вернуться к занятиям.

— Вы не думаете, что это было спланировано? – вперед вырвалась журналистка, которую Гермиона уже видела на свадьбе Томасов.

— Это исключено. Нет никакого смысла вредить мисс Паркинсон, она одна из лучших учениц, она ни в чем не замешана.

— Хотите сказать, это случайность?

— Совершенно верно. На месте мисс Паркинсон мог оказаться кто угодно, просто домовым эльфам стоит лучше проверять то, что они подают.

— А как к этому отнесся мистер Поттер?

— Давайте не будем обсуждать личную жизнь учеников Хогвартса, это не в моей компетенции, — Миневра удовлетворительно кивнула, наблюдая, как поникшие журналисты тихо переговариваются. Конечно, все это было шито белыми нитками, да и симптомов почти никаких не было, можно было и вовсе умолчать обо всем, но кто-то из учеников догадался отправить сову. Кто? Сплетница? МакГонагалл действительно ненавидела разбираться в грязных интрижках своих учеников, пока они не приводили к разрушительным последствиям для Школы, в этот раз удалось все замять, но получится ли в следующий?

Драко и Гермиона переглянулись.

— Малфой, почему бы нам не начать уже сейчас? – она хитро подмигнула ему и взяла за руку, — самоубийцы долго выбирают нужный момент, у нас он уже есть…

— Нам обоим есть, что терять, Грейнджер, вопрос в том, готовы ли мы это сделать?

— Давай сюда кольцо, — бывшая гриффиндорка решительно вздохнула и вытащила из коробочки кольцо. Она колебалась всего секунду, прежде чем одеть его и вытащить Малфой в центр холла. Какая ей была разница? У нее не было ничего, она уже все потеряла. Даже себя.

«Доброе утро, Хогвартс,

Всем пора проснуться, выходите из Большого Зала, чтобы посмотреть на лучшее представление в своей жизни!

Что скажет папочка Люциус, милый Драко? Что скажет мамочка Джейн, Гермиона? К чему такие жертвы и кольца?

Вы уже сложили оружие? Вы слишком быстро сдались, пора начать заново, потому что даже когда у вас ничего нет, всегда остаются люди, которые вам дороги.

Я не верю в великую любовь, я верю в деньги, статус и кровь. Как и ты, Гермиона. Ты официально попала в Ад и больше не считаешься хорошей, ты потеряла мое доверие. Ты сама начала новую игру, в которой сама можешь не выиграть.

Я знаю все, Грейнджер, о Забини, ваших разговорах, о Краме и еще одном парне, о котором ты уже забыла. Так вот, он – мой хороший друг и он переводится из Шамрбаттона в Хогвартс. Помнишь Томаса? Старого доброго Томаса?

Ты станешь третьей Королевой. Красной Королевой не рождаются, а взбираются на вершину на каблуках. И не важно, на кого придется наступить по дороге.

Кажется, в твоем новом королевстве скоро начнется новая война, и если ты хочешь мира, то тебе придется наточить свой меч. Ты ведь не сдаешься, не так ли?

Кто следующий?

Дафна, Панси, вы сохраните свои короны? Сможете поделиться троном? Осторожно, втроем на нем никак не усидеть! Не теряйте хладнокровия, если она сядет за стол Слизерина, ибо помните, что Малфой – все еще ваш друг. Пока что.

Я знаю, вы любите меня,

Целую,

Сплетница.»

3-10.09.2011