Подменыш (джен)

На следующее утро Джинни просыпается с ощущением жуткого похмелья. Так плохо она не чувствовала себя с тех пор, как после первой победы в квиддиче обнаружила у себя татуировку. Только на этот раз рядом нет Смиты с кубком целебного зелья.

Бриджит, Хелена и Надира суетятся вокруг, собираясь на занятия. Никто даже не удосуживается проверить, как она себя чувствует.

Джинни прогуливает чары, зная, что Флитвик вряд ли доложит об её отсутствии. И хотя ей смертельно хочется просто валяться без дела, она заставляет себя достать из-под кровати увесистый фолиант «Окклюменция и легилименция: утомительное введение в основы».

Она перечитывает тринадцатую главу, хотя и так знает её содержание. Логически понимает каждую свою ошибку и осознаёт, насколько близко подошла к катастрофе. Не вмешайся Снейп, она могла бы умереть. Или стать живым трупом. Телом без разума. Телом с чужим сознанием.

Джинни садится за эссе, безжалостно фиксируя каждую ошибку, несмотря на жгучий стыд. Ей нужно сосредоточиться на решениях, даже ценой собственного самолюбия.

Основы построения ментальных барьеров ей уже знакомы, нечто подобное она использовала при обучении окклюменции. Но теперь речь не о систематизации, не о разделении мыслей, воспоминаний и самой себя, а о защите от вторжений извне.

Согласно учебнику, ей необходимо воспринимать чужое сознание как нечто враждебное. Как микроб, готовый заразить.

Ей нужна стена. Неприступная крепость, которую никто не сможет пробить.

Ей нужно стать неуязвимой.

После обеда она тащит себя на зелья. Слизнорт, как и весь год, ведёт себя сдержанно. Он давно распустил «Клуб слизней», и Джинни не уверена то ли это попытка защитить учеников, то ли он просто разучился веселиться.

Просто ещё одно напоминание, что всё идёт наперекосяк.

Вечер она коротает в «Салоне», вполуха слушая девичьи разговоры. Пальцы теребят ключ на шее, взгляд то и дело скользит к двери библиотеки.

Ровно в восемь она встречается со Снейпом в подземельях, вручая ему свое эссе. Он даже не смотрит на пергамент, изучая её оценивающим взглядом.

— Надеюсь, вы уже осознали, как близко вчера подошли к уничтожению собственного разума.

Он произносит это так, будто ему всё равно, но синяки на её руках ещё напоминают, насколько крепкой была его хватка.

— Осознала.

— Тогда попробуем снова. — И указывает на дверь.

Джинни непроизвольно замирает, потому что искренне не ожидала повторного испытания так скоро.

— Вы боитесь.

Она вскидывает подбородок.

— Было бы глупо не бояться, разве нет?

Снейп одобрительно кивает.

— Хорошо. Страх поможет вам выжить.

* * *

— Вы снова забыли домашнее задание, мисс Уизли? — раздаётся от доски голос МакГонагалл.

Джинни резко поднимает голову, уже собираясь возмутиться, потому что она точно всё сдала, но что-то в выражении лица профессора заставляет её замереть.

— Простите, профессор, — говорит она вместо этого.

МакГонагалл качает головой с подчёркнутым неодобрением.

— Задержитесь после урока.

Джинни не спорит.

Когда занятие заканчивается, она ждёт, пока все соберут вещи и выйдут, и только после этого подходит к столу профессора. Она почти уверена, что знает, о чём пойдёт речь, даже если весь последний час старалась не думать об этом.

МакГонагалл не церемонится и сразу переходит к делу.

— Чем вы занимаетесь с профессором Снейпом?

— Отбываю наказание? — Джинни отвечает так, будто это очевидно.

Но это явно неправильная тактика, потому что глаза МакГонагалл сужаются.

— Несмотря на то, что вы думаете, мисс Уизли, я все-таки не идиотка.

Джинни не настолько глупа, чтобы совершить такую ошибку.

— Конечно нет, мэм.

Её выражение лица смягчается.

— Если директор… доставляет вам… неудобства, я надеюсь, вы сможете сказать мне об этом.

— Неудобства? — переспрашивает Джинни, и, будь ситуация хоть немного менее серьёзной, она бы, наверное, рассмеялась.

— Именно.

Она искренне недоумевает, что именно подозревает МакГонагалл. Думает ли, что он наказывает её каким-то изощрённым способом? Или что вообще скрывается за этим аккуратным словом — «неудобства»? Джинни представляет, как Снейп язвительно бы заметил, что любые фантазии МакГонагалл всё равно безопаснее правды.

Но, возможно, в этот раз правда — именно то, что нужно.

Джинни наклоняет голову.

— Разве это что-то изменит?

МакГонагалл резко вскидывает подбородок:

— Мисс Уизли... — говорит она, явно надеясь запугать её и заставить подчиниться.

— Да?

— Вы всего лишь ребёнок.

— Несмотря на то, что вы думаете, профессор, я тоже не идиотка. Мы все больше не дети. Так что давайте не будем притворяться, что, спрятавшись в кровати с подушкой на голове, я смогу себя защитить.

— А он сможет?

Джинни резко выпрямляется, тут же осознавая свою ошибку.

— Я не это...

МакГонагалл замечает её колебание и безошибочно бьёт в слабое место.

— Давайте тогда не будем притворяться, что он не убийца.

— Знаю. Я знаю, кто он.

— Неужели? — тихо спрашивает МакГонагалл.

Они настороженно смотрят друг на друга, и молчание затягивается.

Джинни вдруг видит МакГонагалл по-новому — так, как редко доводилось раньше. Просто сидящей за учительским столом в пустом классе. Она никогда не задумывалась, что этот неукротимый ураган в обличье пожилой женщины способен быть уязвимым.

— Я знаю, на что вы идёте, оставаясь здесь. Знаю, что вы пытаетесь сделать. Мы все знаем.

Как ни старается МакГонагалл сохранить бесстрастное выражение, Джинни видит правду. Видит, как много значат для неё все ученики.

— Это очень много значит, — говорит Джинни. — Просто... этого уже недостаточно.

Лицо профессора искажается болью, и на это почти невозможно смотреть.

Джинни делает шаг вперёд и опирается на край стола. По какой-то причине ей важно, чтобы МакГонагалл её поняла, как бы глупо и безрассудно это ни было.

— Я просто... должна сделать всё, что в моих силах, чтобы защитить как можно больше из них.

Они на одной стороне. Неужели она этого не видит?

После долгой паузы МакГонагалл кивает.

— Но какой ценой?

Джинни печально улыбается.

— В этом и есть разница между Гриффиндором и Слизерином, профессор. Мы всегда знаем цену.

На это у неё нет готового ответа.

— Я могу идти?

МакГонагалл слегка наклоняет голову, отпуская, но при этом всем видом давая понять, что совершенно не довольна исходом разговора.

Джинни выходит.

* * *

Джинни стоит в эпицентре хаоса. Словно целая библиотека взорвалась, разметав книги и вырванные страницы во все стороны.

Она тянется к одной из них, вставая на цыпочки, пальцы скользят по хрустящему краю, и вдруг падает вперёд.

Земля устремляется навстречу, гравий больно впивается в кожу. Разбитые колени болезненно саднят, слёзы ручьями текут по лицу.

— Мамочка!

Тёплые руки подхватывают её, мягкая ткань пахнет сливами и землёй, а ещё безопасностью.

— Тише, солнышко. Это всего лишь царапина.

Мама изящно взмахивает волшебной палочкой и боль отступает, а ранка затягивается.

— Попробуем ещё раз? — спрашивает она с улыбкой на лице.

Джинни с невероятным усилием вырывается из воспоминания, заставляя себя наблюдать со стороны.

«Это не я. Это не я».

Мерлин, как больно! Будто разрываешь себя пополам, отрываешься от этого тёплого места, где так хочется остаться навсегда, где пахнет чужим детством и нежной заботой.

— Мисс Уизли, — вторгается голос. — Сосредоточьтесь.

Она крепче сжимает палочку, и заклинание снова срывается с её губ, укрепляя ментальные стены.

Мир переворачивается.

Громкие голоса. Хруст льда. Плачущий ребёнок. «Зачем он вообще появился? Разве меня было недостаточно?»

Дым. Смех. Песок под босыми ногами и крик чайки над головой.

— Ты не против?

Комната возвращается в норму, и вот уже перед ней на краю кровати сидит Элиза, мантия отброшена в сторону, галстук наполовину развязан.

— Конечно, нет, — Джинни берёт расчёску из протянутой руки.

Элиза поворачивается спиной, и длинные каштановые волосы рассыпаются по плечам. Джинни осторожно проводит расческой по спутанным прядям, вдыхая поднимающийся вверх сладкий цветочный аромат шампуня.

Она так прекрасна.

Невысказанная мысль застревает в горле, как осколки. Джинни не может удержаться и скользит кончиками пальцев по шее Элизы. В животе разливается странное тепло от прикосновения к этой гладкой коже.

— Что ты делаешь? — Элиза отстраняется, когда контакт затягивается.

Джинни резко отдёргивает руку, расчёска с грохотом падает на пол.

— Прости, я просто...

Но уже поздно, и в этих прекрасных глазах читается настороженность.

— Ты такая странная, — бросает Элиза, поднимаясь, и уходит.

Джинни вскакивает, моргая от резкой смены обстановки. Снова её окружает тихое, наполненное зеленоватым туманом подземелье.

Она смотрит на девочку, и по коже ползут сочувствие и раскаяние. Что она только что забрала?

Снейп обращается к ней резким тоном:

— Если не совладаете с этим, никогда не овладеете навыком. Она — объект, а не личность. Инструмент.

Джинни заглядывает в тёмные глаза девочки. «Почему я? Почему я должна быть такой?»

— Я не знаю как, — признаётся она.

— А я думаю, что знаете, — холодно отвечает Снейп. — Вы просто слабы.

«Но какой ценой?»

Пальцы дрожат.

— Убирайтесь, — приказывает он. — Возвращайтесь, когда будете готовы серьёзно относиться к занятиям, или мы найдём другие способы наказать вас за проступок.

Она не двигается с места, продолжая смотреть на девочку.

— Вон!

Джинни убегает.

* * *

— Ты в порядке?

Джинни поднимает голову от нетронутого обеда и встречается взглядом с Рейко.

— Что, прости?

— Ты ужасно выглядишь, — хмурится та.

Джинни кривится в подобии улыбки:

— Спасибо на добром слове.

— Это не было комплиментом.

Джинни закатывает глаза и отворачивается, чтобы взглянуть прямо на Элизу, сидящую за соседним столом. На мгновение её охватывает почти непреодолимая тоска, сердце бешено колотится, переполненное чужими эмоциями.

— Джинни? — зовёт Рейко.

— Ничего, — отзывается она, резко вскакивая. — Всё нормально.

И, бросив еду, выбегает из Большого зала в коридор, прислоняется спиной к холодной каменной стене, чувствуя, что ей нечем дышать.

Мерлин, она не может сделать ни одного грёбаного вдоха.

— Прекрати, Джинни, — шепчет она, чувствуя, как голова кружится, а грудь болезненно вздымается в попытках сделать глоток воздуха. — Прекрати.

Она сильно щиплет себя за бедро, ногти впиваются в кожу, и боль возвращает ясность. Её мысли. Её чувства. Только её.

— Ты — это ты, — бормочет она. — Ты — это ты.

Хочет она того или нет.

Раньше Джинни недоумевала, почему Снейп просто не берёт у учеников нужные сведения? Почему не использует легилименцию, чтобы раскрыть и в конечном счете избавиться от АД? Но теперь она понимает. Взять — значит, оставить в себе.

Джинни с усилием отталкивается от стены, направляясь куда угодно, лишь бы подальше от этого места. Лишь бы не на виду. И почти сталкивается с Тобиасом, свернувшим из-за угла. Он хватает её за руки, помогая удержать равновесие.

На мгновение она почти забывается, почти прижимается к нему, почти выдыхает: «Мерлин, что я наделала? Что я делаю?»

Сзади с грохотом распахивается дверь из Большого зала.

Тобиас раздражённо отталкивает её:

— Смотри, куда идёшь, чёрт возьми!

Джинни отшатывается к стене, поднимая глаза на Блейза и Панси, наблюдающих за ними с холодным интересом.

— В чём дело? — с прищуром спрашивает Панси.

Тобиас отряхивает мантию, качая головой:

— Вылетела из зала как сумасшедшая и врезалась в меня.

Все трое поворачиваются к Джинни с отвращением разной степени интенсивности.

— Ты что, в обморок тут собралась грохнуться, Уизли? — насмешливо протягивает Блейз. — Выглядит больной, не находите?

Панси хихикает.

— Как по мне, она всегда так выглядит, — пренебрежительно бросает Тобиас, поворачиваясь спиной.

— Руки бы помыл, Тобиас, — лениво замечает Панси, когда они уходят.

Он смеётся.

— То, что у неё, не заразно. Это в крови.

Джинни прячет дрожащие руки в карманы и ныряет в ближайший пустой класс, чувствуя, как сердце быстро колотится в груди.

* * *

Джинни торопливо идёт по коридору, бегло осматривая встречающихся учеников и стараясь не выглядеть так, будто отчаянно что-то ищет. Возле кабинета зельеварения она наконец замечает нужную белокурую голову и резко меняет направление.

Подойдя к Николе, хватает её за руку.

Та лишь удивлённо поднимает брови, но не сопротивляется, покорно следуя за ней в боковой коридор.

— Джинни? — недоумевает Никола.

— Твой брат, — выдыхает та, ощущая бешеный стук сердца.

— Дугал? — она явно удивлена внезапным интересом к своему младшему брату.

— Да, — имя мальчика сейчас меньше всего волнует Джинни. — Ты знаешь, где он?

Никола хмурится.

— Эм... Кажется, в гостиной?

Джинни крепче сжимает её руку.

— Кажется или точно? — Нет времени на догадки.

— Точно, — Никола широко раскрывает глаза. — Он там. Я уверена.

— Хорошо, — Джинни заставляет себя ослабить хватку. — Слушай внимательно. Тебе нужно быстро и незаметно вывести его оттуда. Встретимся у лестницы с исчезающей ступенькой. Не останавливайся и ни с кем не разговаривай, что бы ни случилось. И если увидишь Кэрроу, спрячься в «Салоне» и не выходи, пока я не приду за тобой.

Никола буквально бледнеет:

— Это... это из-за моего отца?

— Никола, — резко говорит Джинни. — Ты справишься?

Та берёт себя в руки, кивает и делает глубокий вдох.

— Да. Конечно.

— Тогда беги, — Джинни слегка подталкивает её. — Быстро.

Никола делает всего несколько шагов, затем оборачивается, и в её взгляде читается немой вопрос.

— Не попадайся никому на глаза.

Она решительно кивает и исчезает за углом.

Джинни делает несколько вдохов, мысленно раскладывая все варианты и проверяя, не упустила ли чего, затем решительно шагает вглубь коридоров.

* * *

Джинни сдерживается, чтобы не начать вышагивать взад-вперёд у ступеней лестницы. Никола уже должна была прийти.

Может, стоило самой привести Дугала? Она просто подумала, что Никола привлечёт меньше внимания. Но, возможно, это был глупый риск.

Она уже разворачивается, собираясь вернуться в гостиную, когда, наконец, появляется Никола и ведёт за собой брата.

Джинни кивает с облегчением. Времени на лишние разговоры нет.

— За мной.

— Что… — начинает мальчик, но Никола быстро его одёргивает.

Им нужно пройти всего несколько коридоров, и по какому-то невероятному стечению обстоятельств они не встречают ни души.

Ханна уже ждёт их. Вопросительно посмотрев на Джинни и получив от неё кивок, она с улыбкой поворачивается к Николе и Дугалу:

— Привет. АД собирается в Выручай-комнате. Вход на седьмом этаже напротив гобелена Варнавы Вздрюченного.

— Что? — Дугал делает шаг назад.

Но Никола уже замечает появившуюся в стене дверь, её глаза расширяются от изумления.

— Быстро, — торопит Джинни. — Внутрь.

Ханна подходит ближе к Дугалу.

— Пойдём, — и мягко подталкивает мальчика. — Здесь безопасно.

Он смотрит на неё широко раскрытыми глазами, но позволяет завести себя внутрь.

— Оставайтесь с Ханной и Невиллом. Я вернусь как можно скорее.

Не добавляя ни слова, Джинни уходит и почти бегом несётся по замку. В гостиной она сохраняет ледяное спокойствие, окидывая взглядом группы учеников. Никто не обращает на неё внимания. Она садится у камина, доставая книгу.

Проходит меньше пятнадцати минут, когда врываются Кэрроу. Алекто осматривает помещение, а Амикус тем временем исчезает в спальнях.

— Где эти отродья Блишвики? — спрашивает Алекто.

Слизеринцы переглядываются.

— Их вещи на месте, — докладывает Амикус, возвращаясь из спален.

Алекто топает ногой, сжимая палочку так, что костяшки белеют.

— Где они, чёрт возьми?

Большинство слизеринцев осторожно отодвигаются, не желая попадать под горячую руку. Алекто задерживает взгляд на Джинни и сразу же щурится.

— Старшая девчонка, — в ту секунду подаёт голос Тобиас. Он вскакивает, стараясь выглядеть полезным, как настоящий маленький лизоблюд. — Она приходила за младшим. Примерно полчаса назад.

— Куда они пошли? — рявкает Амикус.

Тобиас хмурится.

— Я… не уверен, сэр. Думаю, они ушли. То есть должны были уйти.

Алекто грубо отшвыривает ближайшего ученика. Тот даже не удивляется и просто поспешно убирается с дороги.

— Они не могли далеко уйти, — цедит сквозь зубы Амикус.

Когда Кэрроу собирают патруль для обыска замка (Тобиас в их числе), Джинни встаёт и уходит, даже не взглянув в его сторону.

* * *

Вечером Джинни приносит Николе и её брату еду. Она всё ещё чувствует угасающий адреналин. Исчезли и другие ученики. По официальной версии «отправлены домой из-за болезни». Хотя никто никогда не верит этим отговоркам. Николе повезло (им всем повезло), что Джинни узнала об этом первой.

Дугал вскакивает, едва она переступает порог Выручай-комнаты.

— Что происходит?

Джинни не реагирует на его агрессивный тон и просто ставит поднос на стол.

— Сядь.

Он смотрит на еду так, будто Джинни сошла с ума. Она тем временем садится напротив Николы и спокойно дожидается, когда он решит последовать её примеру.

Дугал с грохотом плюхается на стул.

— Похоже, никто не знает, где ваша мать, — говорит Джинни. — Но Тёмному Лорду что-то нужно от вашего отца, и ради этого он был готов использовать вас двоих.

Брат и сестра переглядываются, и Джинни понимает, что новость не стала для них неожиданностью.

— А наша сестра? — спрашивает Никола.

Джинни вспоминает девочку на вокзале.

— Прости, — качает головой. — О ней ничего не знаю, но могу попытаться выяснить.

Никола сжимает челюсть.

— Спасибо.

— Вы понимаете, что теперь возвращаться в замок небезопасно?

— И что? — спрашивает Дугал, его голос звучит жёстко, но нотки страха всё же проскальзывают. — Будешь держать нас здесь взаперти?

Никола кладёт руку на плечо брата, и это одновременно утешающий и непреклонный жест.

— Следи за тоном.

Джинни ждёт, пока они безмолвно обмениваются взглядами, и в конце концов Дугал сдаётся, откидываясь на спинку стула.

— Извини, — бормочет он в сторону Джинни.

Та отрывисто кивает.

— Я могу найти способ вывести вас из замка, если хотите.

— И куда мы пойдём? — спрашивает Никола.

— Никола… — начинает возражать брат.

— Сейчас не время для гордости, — резко перебивает она. — Мы не можем доверять родственникам. Не можем быть уверены, что они примут нас и не выдадут Тёмному Лорду ради собственной выгоды.

Мальчик выглядит ошарашенным такой жестокой правдой, но ему всего двенадцать, напоминает себе Джинни, так что вряд ли он полностью осознаёт серьёзность происходящего.

Это всегда было лишь вопросом времени, когда появятся школьники, которым окажется некуда идти.

— Если хотите, можете остаться здесь. Вы будете в безопасности. Хотя бы пока не придумаете, что делать дальше. Вам не обязательно решать прямо сейчас, — говорит Джинни, жестом указывая на еду. — Поешьте. Обсудите.

Дугал с видом обиженного ребёнка притягивает тарелку к себе. Джинни встаёт и направляется к Ханне, Невиллу и Терри, ожидающим в стороне.

Никола догоняет её, касаясь руки:

— Спасибо. Я знаю, как сильно ты рисковала ради нас.

— Никола, — Джинни слегка укоризненно качает головой. — Неужели ты всё это время думала, что «Салон» — это просто социальный клуб по интересам?

Никола моргает.

— Я… Пожалуй, да.

— Ну, с твоей стороны это было довольно глупо.

Никола смеётся, и в её смехе слышится лёгкая дрожь. Джинни сжимает её руку.

— Иди поешь.

Та кивает и возвращается к брату.

— Вы это видели? — Терри указывает на новую пристройку, где между колоннами натянуты два гамака.

Джинни выдыхает, не совсем понимая, чем они заслужили благосклонность такого места, но она бесконечно благодарна, что оно у них есть.

Ханна хмурится.

— Нам всё равно придётся придумать, как доставлять сюда еду.

— Да, — соглашается Джинни, понимая, что не сможет бесконечно таскать её из Большого зала, не привлекая внимания.

Невилл с хмурым видом смотрит на дальнюю стену.

— Он всегда был здесь?

На стене висит портрет юной девушки с немного отсутствующим взглядом. Она улыбается им, глядя сверху вниз.

* * *

Когда Джинни входит в «Cалон», все взгляды тут же обращаются к ней, а Тилли резко вскакивает с места. Джинни поднимает руку, предвосхищая вопросы.

— С Николой всё в порядке.

— Слава Мерлину, — выдыхает Гестия, сжимая пальцы Флоры.

Джинни опускается в кресло с долгим выдохом:

— Но всё висело на волоске.

— Ей что-то нужно? — спрашивает Тилли. — Я имею в виду, чем мы можем помочь?

— Тилли, — предостерегающе говорит Джинни.

Но та не сдаётся, присаживаясь рядом и резко взмахивая руками:

— Где она? Почему они её искали?

Джинни крепко сжимает её пальцы.

— Я разберусь. Понимаешь? Обещаю, я позабочусь о ней. — Её взгляд скользит по комнате. — Так же, как позабочусь о каждой из вас.

Тилли шумно вдыхает, наконец кивает и откидывается на подушки.

— Ладно... Договорились, — соглашается она, проводя рукой по лицу.

Чем меньше они знают, тем безопаснее.

* * *

Джинни в последний момент проскальзывает в класс маггловедения, едва не опоздав, а всё потому, что слегка задержалась, проведывая Николу. Огромный зал уже почти полон, но, к счастью, Алекто ещё не появилась.

Терри улыбается, когда Джинни садится рядом, и от этой улыбки у неё бегут мурашки по спине.

— Как раз вовремя.

— Что?

— Сегодня не тот день, который стоит пропускать, — загадочно отвечает он.

— Что ты натворил?

Его улыбка становится только шире.

— Просто смотри.

Джинни незаметно окидывает взглядом комнату, но ничего явно необычного не замечает. Только ряды полусонных учеников, открытые учебники и уставшие лица.

В этот момент в кабинет с шумом врывается Алекто.

— Заткнитесь! — рявкает она, хотя и так почти никто не разговаривал.

Они уже привыкли к этому ритуалу.

Её взгляд блуждает по классу, наконец останавливаясь на ученике.

— Мистер Вейзи.

Тот поднимает голову.

— Да, профессор?

— Читайте со страницы шестьдесят восемь.

В классе раздаётся шорох переворачиваемых страниц, но Джинни следит за Вейзи и видит, как тот уставился на раскрытый учебник с округлившимися глазами.

Алекто поворачивается к нему с хмурым видом.

— Я сказала — читайте.

— Но, профессор… — мямлит он, явно не решаясь.

Рядом Терри довольно фыркает. Джинни смотрит на него и замечает, что его глаза горят возбуждением.

Алекто выхватывает палочку.

— Читайте!

Вейзи шумно вдыхает, притягивая книгу поближе.

— Клара Уинтерс. Школьная учительница. Мать троих детей. У-убита за то, что родилась магглой.

Повисает напряжённая тишина, все начинают поднимать головы. Алекто сначала застывает, не сразу реагируя, словно пытается осознать происходящее.

— Думаете, это смешно?

— Я просто читаю, что здесь написано! — выкрикивает Вейзи.

Джинни опускает взгляд на свой учебник и резко вдыхает. Клара Уинтерс улыбается ей со страницы. Она листает дальше, смутно слышит шорох и шелест, видимо, другие ученики делают то же самое. Книга наполнена неподвижными фотографиями улыбающихся магглов всех возрастов. Некоторые — целыми семьями.

Под каждым снимком одинаковая подпись: «Замучены до смерти за то, что оказались не в том месте и не в то время. Убиты за то, что посмотрели волшебнику в глаза. Пропали без вести за то, что существовали».

Алекто вырывает учебник у Вейзи.

— Что ты с ним сделал? — рявкает она, её покрасневшее лицо пылает яростью.

Вейзи достаточно умен, чтобы отодвинуться подальше.

— Ничего, клянусь!

— Профессор, — говорит Тобиас, протягивая ей свой учебник. — У меня то же самое.

Алекто хватает книги со следующей парты, затем ещё и ещё, швыряя их на пол и расталкивая учеников.

— Фините Инкантатем! — кричит она, размахивая палочкой. — Фините Инкантатем!

Убитые и пропавшие магглы продолжают улыбаться со страниц с неподвижно застывшими лицами.

— Убирайтесь! Вон! Вон отсюда! — встряхивая растрёпанными волосами, вопит Алекто.

Ученики бросаются в разные стороны, стремясь как можно быстрее оказаться в безопасном месте.

* * *

— Мерлин, как жаль, что я это пропустил, — жалуется Симус.

— Она реально швырнула парту, — с круглыми глазами рассказывает третьекурсник из Рейвенкло.

— Это было потрясающе, — восторженно вздыхает Демельза.

Джинни смотрит на Терри.

— Как ты это провернул?

Он пожимает плечами.

— Вдохновился монетами Гермионы для АД. Потребовалось несколько недель, чтобы магически связать все учебники. А потом оставалось только правильно наложить протеевы чары. Этими книгами она больше не сможет пользоваться.

Кругом раздаются одобрительные возгласы, все хлопают Терри по плечу и с энтузиазмом пересказывают случившееся снова и снова.

Джинни тревожит не столько сама выходка, сколько то, что она даже не слышала об её подготовке. Впрочем, это в любом случае серьёзный вызов, и такую пощёчину Кэрроу точно не забудут, а значит, последствия не заставят себя ждать.

И они появляются довольно скоро.

Через два дня на уроке Тёмных искусств всё идёт как обычно, Амикус заставляет Тобиаса и Уркхарта демонстрировать заклятия на младшекурсниках.

Найджел с грохотом падает на платформу, Тобиас убирает палочку.

— Ещё кое-что, — говорит Амикус до того, как тот успевает спрыгнуть обратно.

Он замирает в ожидании дальнейших указаний.

— В твоём образовании есть пробелы. Пора это исправить.

— Да, сэр?

— Ты когда-нибудь применял проклятие Круциатус? — спрашивает Амикус.

В классе раздаются вздохи и шёпот.

— Это важное заклинание в арсенале любого волшебника, — продолжает Амикус с дикой ухмылкой на лице. — Особенно для тех, кто не хочет слушаться. — Его взгляд падает на Невилла. — Или тех, кто забыл своё место.

«О нет, Мерлин», — мысленно стонет Джинни.

— Запомни, мальчик, — говорит Амикус Тобиасу, — ты должен искренне этого желать.

Все замерли, наблюдая за Тобиасом и гадая, решится ли он. Найджел смотрит на него снизу широко раскрытыми от ужаса глазами.

С бесстрастным лицом Тобиас медленно поднимает палочку.

Джинни чувствует, как сжимается что-то в груди, когда она замечает его дрожащую руку, словно он колеблется. Она наклоняется вперёд. Неужели...

Тобиас резко вдыхает, и лицо его становится каменным. Он выпаливает заклинание.

Найджел вскрикивает и падает на спину. К счастью, пытка длится недолго.

Амикус хлопает Тобиаса по плечу:

— Над этим надо поработать.

— Да, сэр, — говорит Тобиас, и голос его лишь слегка дрожит. — С нетерпением жду.

Рядом Уркхарт выглядит так, будто и правда с нетерпением ждёт своей очереди.

— Думаю, на сегодня достаточно, — объявляет Амикус с видом победителя.

Джинни не уверена, что он не имеет на это право.

Это похоже на шахматную партию против жестокого, капризного соперника. Они делают просчитанный и идеально исполненный ход, а Кэрроу отвечают грубой силой и вопиющей жестокостью. И нельзя сказать, что это неэффективно.

Невилл и Джоанна бросаются вперёд, помогая Найджелу спуститься с платформы.

— Я в порядке, — слышит Джинни его слова, но знает, что это неправда.

По молчаливому согласию все собираются в Выручай-комнате. Невилл явно потрясён.

— Против этого нет защиты, — Джинни поворачивается к Терри. — Так?

— Верно, — подтверждает он.

— Мы можем попытаться, — настаивает Ханна.

Терри смотрит на неё как на сумасшедшую.

— Нет, чёрт возьми, не можем. Это невозможно.

Ханна упирает руки в бёдра:

— Хочешь сказать, что со всеми твоими знаниями и со всем, что ты ещё не знаешь, нет ни единого шанса? Это твоя позиция?

Терри выглядит ошарашенным.

— Мы должны дать им хоть что-то, — продолжает она.

— Даже если это ложь?

— Это не ложь, если есть хоть малейшая вероятность.

Губы Терри едва заметно дёргаются, несмотря на нежелание соглашаться.

— Логически это верное утверждение, пожалуй.

— Надежда важна, — твёрдо говорит Ханна.

Возможно, скоро это будет единственным, что у них останется.

* * *

Подобные демонстрации проходят и в других группах по изучению Тёмных искусств, причем Крэбб и Гойл, судя по рассказам, проявляют особое рвение.

Вскоре в коридорах всё чаще появляются бледные, подавленные ученики. Многие начинают прогуливать, в основном чисто из страха, что лишь приводит к ещё более частому применению Круциатуса, но уже не только на занятиях, но и во время отработок. Избежать этого невозможно.

Кроме того, Джинни до сих пор не может забыть, как близко была к тому, чтобы не успеть спасти Николу.

Ставки как никогда высоки, а прогресса в изучении легилименции практически нет, её успехи ничуть не лучше, чем в начале семестра. Уже почти десять дней она избегает уроков со Снейпом, потому что уверена, что если заберет хоть ещё одно воспоминание, то просто сойдёт с ума.

Джинни чувствует себя чужой в собственном теле, а её разум превратился в чердак, заваленный пыльными сундуками и старыми картонными коробками, каждая из которых дребезжит украденными мыслями, эмоциями и мечтами школьников. Она до сих пор не может пройти мимо Элизы, чтобы тут же не развернуться в обратную сторону.

Более того, её рассеянность имеет последствия. Она пропустила подготовку дерзкой выходки, которая готовилась прямо у неё под носом, и не смогла ничего сделать, чтобы смягчить её последствия. И вот пожалуйста: теперь в классах применяют Круциатус.

У неё нет другого выхода, кроме как овладеть легилименцией раз и навсегда.

Снейп предложил свои методы. Она прочла все рекомендованные книги, но этого недостаточно.

Как бы ей хотелось, чтобы Луна была здесь. Чтобы она посмотрела своим проницательным взглядом и сказала что-нибудь гениально простое и ослепительно очевидное. Указала на тупость Джинни.

Что бы она только ни отдала за многозначительную улыбку Антонии и её колкие замечания.

Или Смита…

Джинни крепко зажмуривается.

Но затем в голове всплывает самое предательское желание: хотя бы минута покоя под деревом, просто посидеть мгновение, прижавшись к его тёплому и надежному плечу.

Слабость.

Она встаёт.

Девушки из «Салона» настороженно следят за ней.

Снейп был прав. Она и правда знает, что делать. Ей не нужен тот, кто укажет верный путь. Она никогда в этом не нуждалась.

«Ты должна решить это для себя сама».

Снимая ключ с шеи, она подходит к двери библиотеки.

— Госпожа.

Джинни мерит шагами небольшое пространство:

— Мне нужен способ освоить это, — говорит она. — Мне нужно стать легилиментом. Это необходимо.

Нимуэ молча наблюдает за ней.

— Я пыталась отстраниться. Я пыталась перестать сопереживать...

— И зачем вам переставать сопереживать? — прерывает её Нимуэ.

Джинни замирает, поворачиваясь к ней.

— Он сказал...

Её губы кривятся.

— Типично мужской подход. Всегда проще разрушить, чем построить.

Джинни поднимает на неё взгляд, чувствуя предательскую надежду.

— Покажите мне.

* * *

Джинни идёт сквозь лес воспоминаний, где мысли и чувства лишь слегка касаются её кожи, как лёгкий ветерок. Иногда она останавливается, присматривается, но не позволяет себе погрузиться в них с головой. Она скользит по поверхности, а когда что-то забирает, то запирает это глубоко в особой крепости, что выстроила внутри разума, кирпичик за кирпичиком, словно лёд в позвоночнике и песок в зубах.

Украденные сокровища она бережно размещает в податливом пространстве, оставляя себе все острые углы.

Это изнурительно, но эффективно, как постоянное напряжение противоположных полюсов. Как гравитация, действующая против метлы. Это ей знакомо.

Она отталкивается от земли, взмывая вверх и удаляясь прочь от леса воспоминаний, и вот она снова сидит на жёстком стуле. Напротив мальчик, чьи мысли и чувства всё ещё покалывают её кожу.

Леон. Его зовут Леон.

Он важен. Не просто инструмент, а личность.

Джинни расслабленно откидывается на спинку стула, опуская палочку.

Снейп одобрительно кивает:

— Вы прогрессируете.

Нет. Она выживает.