Моя война (гет)

Надеяться на чудо надо. Но не вздумайте его дожидаться. Леонид Крайнев-Рытов

1997, день сдачи ЖАБА Гарри Поттера, до объявления Гарри Поттера преступником.

— Я думаю, вы забыли рассказать мне кое-что, профессор Дамблдор.

— Что ты имеешь в виду, мой мальчик?

— Я говорю о том, почему Волдеморт не может умереть просто так, — старец за столом напрягся, ожидая продолжения, вовсе не желая заканчивать за подростком его речь, — Вы забыли рассказать мне о крестражах, — мило улыбнулся младший Поттер.

— Откуда ты знаешь об этом? — в горле у директора пересохло. Этот чрезвычайно могущественный молодой маг, будто ведомый самой Судьбой, умудрялся обыгрывать директора во всех позициях. Ни разу за все семнадцать лет его жизни Поттеры не поступили так, как ему было нужно, не обдумав при этом всех сторон предложения. И Дамблдор почему-то был уверен, что это заслуга лишь Гарри Поттера, хотя, казалось бы, как маленький ребенок, с рождения которого начался весь крах его планов, мог так влиять на взрослых.

О необычной способности Гарри Поттера он узнал на личном опыте и, скорее всего, одним из первых. Глядя в ярко-зеленые, проникающие в самую душу глаза, директору всегда становилось безосновательно страшно. Будто вот сейчас этот маленький ребенок, юноша, подросток, а после и молодой человек видит все то, что Дамблдор так усердно скрывал многие годы. Нет, скрывать ему было не то, что бы много, просто само ощущение, что тебя видят насквозь ему не нравилось. Откуда было знать директору, что Гарри специально вел себя так с ним, чтобы Дамблдор прекратил промывать людям мысли, просвечивая своими ярко-голубыми глазами, как магловским рентгеном всю голову «промываемого»?

Но больше всего Дамблдор боялся, что этот молодой человек станет новым Томом Риддлом. Этот страх рос в нем подсознательно, на уровне инстинктов. Они были так похожи: гордые, высокомерные, знающие себе цену юноши, но главное, с огромным магическим потенциалом. Теперь он понимал пророчество. Гарри Поттер был равен Темному Лорду, если не превосходил его, считая темную магию ниже своего достоинства, прекрасно понимая цену такому знанию. И все же то, что Поттер знает о крестражах, родило бессознательный страх о том, что у него под носом еще один подросток превращается в монстра.

— Видите ли, Дамблдор, я имел честь видеть душу Темного Лорда, и она мне крайне не понравилась, — Дамблдор вздохнул с облегчением. Конечно, дар Поттера не позволит ему разорвать свою душу. Гарри знает цену магии, знает цену знания, бессмертия, Тьмы. Как бы банально это ни звучало, Тьма забирала душу за знание, будто Дьявол являлся заключить свою темную сделку. Вот только Дьявола нет, нет и сделки. Лишь знание, магия и душа, настолько ценная, что две остальные меркнут рядом с ней и не стоят вместе даже ее половины.

— Гарри, я хотел справиться своими силами, у тебя есть гораздо более важное дело — победить в схватке Волдеморта.

— Понимаете ли, профессор, я, в отличие от Вас, точно знаю местонахождение нескольких крестражей, — Дамблдор замер. Сказанное Гарри было нереально, было лишь три варианта объяснения происходящего, и Дамблдор очень надеялся, что лишь третий из них верен. Поттер был могущественным магом и убивать его в том случае, если его разум захватил Волдеморт, очень не хотелось. Так же, как если он шпион Волдеморта, — но откуда я это знаю, Вы никогда не узнаете. От Вас мне нужен только меч. Меч Гриффиндора, — Поттер замер, самодовольно улыбаясь. Будто не понимал, что директор просчитывал про себя возможности его задержания. А, может, очень даже понимал.

— Ты думаешь, я отдам тебе его по собственной воле? Я не могу доверять тебе, ты вполне можешь оказаться шпионом Волдеморта…

— Вы думаете, я настолько глуп? Мне нужно было лишь Ваше доверие, Дамблдор. Очевидно, его нет даже близко. Впрочем, я догадывался об этом. Что ж, я обойдусь и без Вас. Меч обладает своей гоблинской магией. Вы знаете, он впитывает все вещества, которых касается, к тому же он несет разрушение почти всему, чего касается. Уверен, Вы думаете, что против крестражей он мне не поможет — слишком темна магия, наполняющая его. Боюсь, Вы ошибаетесь. Меч Гриффиндора, такой, каким он был пять лет назад, действительно не помог бы мне. Вот только за пять лет кое-что изменилось, а точнее изменился сам меч. И чуть-чуть его магия. Например, теперь он подчиняется только наследнику Гриффиндора. По крови. К тому же, его разрушающие свойства несколько увеличились. Что ж, я дал Вам подсказку, — он резко повернулся и направился к двери кабинета, но потом вдруг остановился, — Вы не будете против, если я открою окно, здесь немного жарко? — не дождавшись ответа, он открыл щеколду и раскрыл окно так сильно, что ветер, сильный на директорской башне, стал разбрасывать явно очень важные документы. А потом Гарри Поттер рассмеялся. Весело, задорно, совсем как ребенок, — Вы не так умны, как кажетесь, профессор Дамблдор! — все также весело хохоча, уже скорей как сумасшедший, он вытянул вперед руку, и Распределяющая шляпа беспрекословно влетела ему в ладонь, подчиняясь беспалочковой магии, — до свиданья, профессор, уверен, мы с Вами еще встретимся!

Он все также смеялся, бросая шляпу в окно и, ныряя в раму вслед за ней. Дамблдору, успевшему выпустить пару Оглушающих заклятий, оставалось только броситься к окну и видеть, как красивая, гордая птица с черным оперением и белой головой в крутом пике хватает падающую Шляпу, как птица выравнивает свой полет, и с криком свободы устремляется в небо, в облака, куда-то за пределы зрения могущественного мага, когда маглы видят это небо каждый раз летая на самолете, но не ценят…

* * *

1992 год. Ограбление Министерства.

Гарри никогда не думал, что маги пользуются совами в Министерстве, однако это как нельзя лучше облегчало ему работу. Чары иллюзии, и гордая, красивая птица с еще небольшим размахом крыльев, но с довольно угрожающим клювом превращается в приметную и необычную, но — сову…

Проникнуть в Министерство через одно из окон не оказалось сложным. Разморенный жарким днем министерский работник из отдела Магического Законодательства даже не заметил влетевшую в окно птицу. Коридоры, коридоры, снова коридоры… Вот оно! Отдел Магического Образования. Именно здесь находится нужная ему книга. Совершенно идиотская и слишком уж гриффиндорская, но зато очень рискованная и будоражащая кровь идея, включающая в себя спасения множества жизней, пришла в голову Гарри еще два дня назад, но все аспекты, хотя, как оказалась, таковых и не было, поскольку Гарри целиком и полностью положился на интуицию и свою способность к импровизации, были додуманы только сегодня. Чары Иллюзии, довольно сложные, но прекрасно получившиеся у мага-недоучки, разучены, чисто символический полет для разминки крыльев проведен, а внешний вид искомой книги найден в Истории Хогвартса, не издававшейся уже пять лет. Странно, но Гарри совершенно не чувствовал опасности. Ну, просто ни капельки. Адреналин, напряжение, магия, решившая вдруг помочь своему обладателю, ветер, воздух и нереальное чувство полета — все это было, не было только страха, что, в общем, только радовало.

Какие глупые людишки! Никакой защиты, никаких ограничений, никаких барьеров… Впрочем, может, это только на птиц не действует? Он вернул себе человеческий облик, буквально, не из чисто научного интереса, а только для дела — черная кожа обложки Регистрационной книги детей-волшебников поблескивала в свете палочки. Вроде никаких заклятий… О, Мерлина за штаны!

Его ощутимо приложило об пол головой так, что в лучших традициях магловских мультиков перед глазами завертелись звездочки. Спокойно, Гарри, спокойно.

Итак, Министерство не так уж глупо. Защитный барьер вокруг купола превосходил все самые смелые мечты Гарри о защите своего будущего дома, о котором он любил мечтать перед сном. Потревоженный чужой магией купол заклятья переливался темно-фиолетовым, зеленым и красным. Нереальное сочетание закручивалось, как в палитре, но не смешивалось. Сила магии барьера превосходила магию Гарри, значит силой не прорвешь… Был один магический артефакт, вполне могущий помочь ему, вот только появиться здесь просто так он не сможет. Оставалось усесться на пол рядом барьером и ждать либо чуда, либо появления авроров…

Чудо пришло первым. Золотой феникс во вспышке пламени появился рядом с Гарри и остался ровно настолько, чтобы бросить Распределяющую Шляпу Хогвартса, которая так нужна была Гарри. Хотя, нужна была не совсем она, то есть совсем не она, а то, что хранилось в ее глубинах.

Послышались чьи-то шаги, и Гарри понял, либо сейчас, либо никогда…

Рывок — тяжелый холодный меч ложится в ладонь двенадцатилетнего мальчишки, замах — сталь меча сверкает в воздухе, удар — защита осыпается сверкающими осколками разрушенной магии, шаг — книга и меч у него в руках, Шляпа совершенно неожиданно исчезает, замерцав на прощание в пыльном воздухе, пронизанном светом палочки.

— Необратимость.

Какой-то аврор врывается в совершенно пустую комнату, где раньше лежала Регистрационная книга детей-волшебников.

В это же время двенадцатилетней мальчик Гарри Поттер уже у себя дома перевязывает сам себе руку, пораненную об осколок магии, и шрам от этой раны навсегда останется на его руке, ведь раны от магии сильные любых обычных, пожалуй, кроме ран от мыслей, но эти назвать обычными не получается.

Рядом с ним на полу лежит меч Гриффиндора, переливающейся в свете дневного солнца, льющемся из окна комнаты. Он будто дрожит, пытаясь принять в себя остатки магиииз раны мальчика. Гарри Поттер движением руки накладывает Дезиллюминационное заклятье на книгу и меч и пытается спрятать следы своего отсутствия…

* * *

Двенадцатилетний мальчишка с повязкой на руке, уже пропитавшейся кровью, торопливо листает старинный магический фолиант. Наконец, он находит нужную страницу и придирчиво рассматривает рисунок легендарного меча Гриффиндора, который, кстати говоря, лежит рядом с этим самым мальчишкой. Клинок переливается и дрожит от наполнившей его магии — барьер был поставлен явно не Светлыми магами — теперь сила меча гораздо больше, чем раньше. Мальчик задумчиво взлохмачивает черные и без того растрепанные волосы привычным жестом и необдуманно касается металла меча кровавый повязкой и неожиданно шипит от боли, сжимая раненную руку. На мече проступает кровавая полоса, будто Поттер не коснулся его своей кровью, а минимум перерезал себе вены и налил кровь на клинок. Представивший во всех подробностях сие действо Поттер морщится и с научным интересом рассматривает меч. Тот неожиданно впитывает в себе кровь — магия, не иначе — и становится точно таким, каким был до разрушения барьера. Ах, да. После этого он неожиданно растворяется в воздухе, а Поттер от злости пинает шкаф и еще полчаса после этого хромает, ни капли не успокоенный этой болью.

* * *

1997

— Итак. Чудо свершилось. Осталось чуть-чуть поработать самому, — черноволосый юноша, чуть склонив голову, разглядывал каменную стену перед ним. Он стоял в какой-то странной пещере, ничего, кроме желания уйти отсюда поскорей, не вызывавшей. Как ни странно, у молодого человека она вызывала неприкрытый интерес. Он заклятьем поранил руку и коснулся окровавленной ладонью стены, скрывавшей магический проход. Тот тут же открылся, образовав красивую каменную арку.

Что ж. Здесь ничего не изменилось с того раза, когда он был здесь в последний раз. Гарри не знал точно, зачем он вернулся сюда, но ему казалось, что здесь его ждет незаконченное дело. Меч он на всякий случай взял с собой.

Все та же хлипкая лодчонка, все те же знакомые инферналы, все та же каменная чаша с зельем и медальоном на дне, под все тем же зельем. Гарри задумчиво смотрел на чашу и думал, думал, думал…

Идея пришла неожиданно, и Гарри с полностью гриффиндорским безрассудством бросился ее выполнять. Выпить, так выпить. Только сам он пить не будет, нет-нет, он же еще не совсем сошел с ума…

— Империо! — где-то в глубине памяти всколыхнулось воспоминание о том, что чтобы подчинить себе инфернала, именно подчинить, а не убить, нужно перебороть силу его создавшего. Ой, об этом Гарри как-то не подумал. Магия Волдеморта была сильной. Черной с оттенком темно-красного, смертельная магия столкнулась с магией Гарри, которая неожиданно оказалась ярко-зеленой, напоминающей цвет Авады Кедавры. Где-то на второй минуте Гарри понял, что победит. Он сам принимал в битве довольно пассивное участие, в смысле напряженно болел за зеленое пламя. Память услужливо подкинула картинку умирающего от того зелья Дамблдора, и Гарри стал науськивать магию, будто бойцовскую собаку.

Это было красиво. Гарри точно знал, что это происходит только в его воображении, но плод того самого воображения оказался запоминающимся на всю жизнь. С ревом волны огненная магия сплеталась с такой же противоборствующей, и Гарри мог точно сказать, что каждое вот такое сплетение вызывало боль каждого из противников. Он ничего не чувствовал, но было стойкое ощущение, что такой вот трюк дважды повторить не удастся. Он видел, как черно-красное пламя сдается под натиском его собственной магии и сжимается, сжимается до маленькой искорки и затухает…

Гарри пришел в себя на камнях этого небольшого острова с заветной чашей. Рядом стоял инфернал, вытащенный им из воды. Гарри сделал приглашающий жест рукой, указав инферналу на чашу, мысленно передав ему его задачу. Тот беспрекословно все выпил. На него зелье подействовать просто не могло — разума нет, нет и мук, агонии мыслей. Отправив это полуразложившееся тело обратно в воду, Гарри взял поддельный медальон из чаши и долго на него смотрел.

Слишком долго.

А потом расхохотался, как безумный и, схватив меч Гриффиндора, шарахнул им со всей дури по чаше так, что та раскололась.

Ну, как, как он мог забыть, что идти сюда совершенно необязательно?!

* * *

У этой главы опять нет песни. Зато настроение у нее безумное =).