Величайшее тайдзюцу (гет)

Трое шиноби мчались с огромной скоростью сквозь густые лесные заросли. Двое из них, парни с протекторами Такигакуре, бежали по земле, а третья, куноичи в белом одеянии (короткой юбке и щедро открывающим подтянутый животик топике), парила над землёй на полупрозрачных крыльях.

— Йоро! — бросил один из них.

— За нами погоня, я знаю! Фуу, давай, двигаем к тем скалам!

— Но ведь это так скучно! — недовольно надула губки девушка.

Троица выбежала из леса и запрыгнула на небольшое скальное плато посреди лесной чащобы.

— Я не знаю, кто вы, но мы засекли вас уже давно! — выкрикнул Йоро, выставив перед собой кунай.

Из лесных крон выскочили двое человек, одетые в одинаковые чёрные плащи с красными облаками. Лицо одного из них было закрыто маской, а мышино-серые волосы второго — гладко зачёсаны назад.

— Наконец-то! В жопу все эти погони, давно пора было вас убить, говноеды! — сказал сероволосый.

— Стойте-стойте! Мистер, так вы же бывший шиноби Скрытого Водопада! — куноичи с милой непосредственностью указала пальцем на фигуру в маске.

Означенный нукенин тихо хмыкнул.

— Фуу вас знает! — После того, как вы провалили миссию по убийству Шодай Хокаге, вы украли сердца старейшин нашей деревни и сбежали! — Фуу с мечтательным видом сложила руки на груди. — Вы Какузу!

— Какузу? — изумился Йоро. — Невозможно! Это же сколько ему лет?

— Фуу всегда хотела с вами встретиться! Фуу бы очень хотелось стать вашим другом! — радостно защебетала Фуу.

— Какузу, она совсем долбанутая? — спросил сероволосый.

— Не знаю. Я бросил деревню слишком давно.

— Может отметим наше знакомство чашечкой чая? — Фуу подбежала к шиноби в чёрных плащах и склонилась перед ними в поклоне.

— Я пришёл сюда не для того, чтобы пить чай, — ответил Какузу. — И не для того, чтобы заводить друзей!

— Это очень-очень плохо! — обиженно надула губки девушка.

— Это действительно очень плохо! — раздался на поляне новый голос. — Фуу, что я тебе говорил про Акацуки?

Девушка мгновенно развернулась, и с поразительной скоростью рванула с места, бросившись на новое действующее лицо, появившееся на плато. Фуу совершила прыжок и изо всех сил врезалась в белобрысую фигуру в чёрно-оранжевом комбинезоне. Тот легко подхватил её на руки и закружил вокруг себя, гася инерцию. Когда они остановились, девушка, словно детёныш Онбаа, обхватила его руками и ногами.

— Наруто-бака! — возмущённо затараторила Фуу. — Ты обещал появиться на моём чунинском экзамене! Там было столько всего! Фуу скучала! Ты обещал!

— Я сказал, что скорее всего у меня не получится!

— Это значит, что могло получиться! А значит было обещанием!

Парень лишь обречённо закатил глаза.

— Фуу, что я тебе говорил про Акацуки?

— Что они S-ранговые нукенины, что охотятся за такими как Фуу, что их нужно опасаться и не попадаться им на глаза! Но вот он, — Фуу сняла руку с шеи парня и указала на нукенина в маске, — Какузу! Он когда-то был крутым шиноби нашей деревни! Он чуть не убил вашего Шодай Хокаге!

Наруто лишь вздохнул.

— А вот это — Йоро и Кегон! Они тоже из деревни Фуу, они её напарники и тоже стали её друзьями! А Шибуки-сан говорил, что ты его спас, что Наруто крутой, а ещё что Фуу должна завести больше друзей! Наруто — друг Фуу, но при этом не появился на её экзамене! А ты обещал!

— Что за сраное говно тут происходит? — спросил сероволосый нукенин. — Сраный коротышка, тебе пиздец!

— Стой, Хидан! — поднял руку Какузу. — Это Наруто Узумаки, джинчурики Кьюби. И у нас, похоже, сегодня будет двойная награда.

— То есть я не смогу убить этого говноеда? Да насрать на деньги! Хочется отправить их всех на встречу с Джашин-сама!

— Хидан, заткнись! Ты сам знаешь, что Лидер-сама приказал их доставить живьём.

— Ну давай я убью хотя бы этих двух пидоров из твоей деревни!

Узумаки, вот уже вторую минуту пытающися стряхнуть с себя девушку, вздохнул.

— Фуу, ты помнишь, что я тебе про них говорил?

— Да, один — Какузу-сан из Такигакуре — владеет Джионгу, и всеми сейшитсухенка. Второй — Хидан из Югакуре, поклоняется какому-то божку…

— Джашин-сама — величайшее божество, сучка!

— … и приносит ему жертвы. Нужно опасаться нитей и стихийных атак Какузу-сана и ни в коем случае не позволить этому невоспитанному дураку попробовать кровь Фуу. А ещё есть Сасори из Сунагакуре, он управляет мари…

— Фуу, достаточно!

— Нарууууууто! Ты обещал прийти на экзамен Фуу и обманул! Теперь ты должен Фуу!

— Ладно, давай, мы закончим с этим, и я свожу тебя на фестиваль в Танзаку!

Девушка радостно завизжала. Из её спины выстрелили два потока света, сформировав полупрозрачные стрекозиные крылья. Бледно-жёлтая чакра окутала её тело, превращаясь в броню, схожую с хитином насекомого, какого-то диковинного жука.

— Ты обещал! Обещал-обещал-обещал! На этот раз точно пообещал! — затараторила она.

Наруто вздохнул, закрыл глаза, а когда он их открыл, его веки покрывали оранжевые пятна, а глаза стали жёлтыми, с плоскими горизонтальными зрачками. Он вытянул в стороны руки, на которых со свистом стали формироваться два вращающихся шара чакры. Шары трансформировались в большие четырёхлезвийные сюрикены, и начали наливаться ярко-синей чакрой молнии, вращаясь всё быстрее и быстрее. Вскоре зубцы стали неразличимы, а свет невыносимо ярким.

— Вам не повезло, — прокричал Наруто, перекрикивая оглушительный свист собственного дзюцу, — ведь Наруто Узумаки никогда не нарушает своих обещаний! Райтон: Разенсюрикен!

* * *

— Я ненавижу Эро-сеннина! — заявил Наруто, уклоняясь от серии молниеносных ударов.

Он метался по круглому скалистому амфитеатру, окружённому стальными стенами, созданному впечатляюще масштабной техникой. Глаза его были жёлтыми, а веки — ярко-оранжевыми.

— Как же, — тон его стал ворчливым, — «Чтобы стать сильным, ты должен научиться принимать»…

Он сделал кульбит, уходя от кулака, покрытого жёлтым свечением чакры.

— …«вызовы самых разных противников»!

Покрытые чакрой Ветра клинки замелькали, отбивая град множества кунаев.

— «А в деревне Надешико тебя ждёт испытание»…

Узумаки отступил в сторону, пропуская мимо себя бешено вращающийся ураган, из которого нескончаемым потоком продолжали лететь кунаи.

— …«с которым ты раньше никогда не сталкивался!»

Тело Наруто окутал полупрозрачный покров, закрывая от дзюцу, которое было очень похоже на Лезвия Ветра Темари-чан.

— А мама? — Наруто понимал, что его слова больше походили на нытьё маленького ребёнка, но ничего не смог с собой поделать. — «Нару-кун, ты уже такой большой, тебе нужно больше опыта!»

Его противник, вернее противница, зарычала, сложила печати и изо рта её ударило мощное футондзюцу.

— Сначала этот идиотский остров с этими идиотскими зверьми…

Наруто нырнул в землю, и выскочил из нее, когда техника пролетела мимо, гладко срезав несколько больших валунов у него за спиной.

— … и какие-то идиоты, натравившие их на нас, даже не спросив кто мы…

Вертикальная вспышка прорезала воздух и Наруто отсокчил в сторону. На том месте, где он только что стоял, образовалась огромный узкий провал.

— А потом ещё эта бешеная бвабва, пытающаяся настучать мне по голове!

Руки Наруто мелькнули в воздухе, выхватывая из него кунаи и раздражённо бросая на землю.

— А я всего лишь хотел посмотреть на эту зверушку! Она была такая большая! И дурацкая!

Наруто поймал запястье с кунаем и, сделав подсечку, бросил девушку на землю, аккуратно придержав в конце.

— И если тот барьер был таким хилым, что развеялся, то виновата та, кто его ставил!

Уйдя от очередного футондзюцу, Наруто продолжил своё нытьё:

— И тварь на меня сама напала, заначит то была самооборона!

Щёки Наруто раздулись, и вырвавшаяся изо рта струя воды ударила в землю перед куноичи, совершенно её не задев. Та раздражённо запустила в него ещё пару кунаев, от которых Наруто легко ушёл.

— И если её уволили с работы, то в чём моя вина?

Девушка начала складывать длинную серию печатей, и перед ней закрутился торнадо, направившийся в сторону Наруто.

— И представляешь, Хонока-чан ещё и оказалась Узумаки! И мама с ней теперь о чём-то постоянно шепчется! И они хихикают! — почти истерично взвизгнул он.

Куноичи сделала горизонтальный взмах рукой и длинное полотно сгущённого воздуха понеслось над землёй прямо в Наруто.

— Скажи, ну для чего это тебе, Шизука-чан? — длинная колонна камня вырвалась из земли и подняла Узумаки, уводя из области поражения.

— Дерись, засранец! — закричала зеленоглазая куноичи. — Я обещала учителю, и я сражусь с тобой!

— Токива-сан, ну скажите ей! — Наруто спрыгнул со скалы, перед его ладонью возник светло-фиолетовый пульсирующий барьер, и ветряные лезвия рассеялись, не в силах пробить технику.

— Ничего не поделаешь, Наруто-сан, таковы правила в нашей деревне. Чтобы взять куноичи в жёны, ты должен её победить. И если ты победишь Шизуку-сама, ты станешь лидером нашей деревни, — ответила наблюдающая за поединком рослая куноичи в красном платье.

— Но я не хочу становиться лидером! Мне же скоро становиться Хокаге!

Узумаки не атаковал, просто уходил от атак или блокировал их.

— Тогда проиграй!

— Мне нельзя проигрывать, Наруто Узумаки никогда не отступает, такой мой ниндо!

— Дерись, засранец! — повторила зеленоглазая куноичи. — Учитель очень больна, и я исполню обещание, прежде чем она уйдёт в Чистый Мир!

— Ну, а давай я её вылечу, и мы будем считать это ничьёй?

— Вылечишь?

— Я умею лечить даже смертельные болезни!

— Правда? Так ученик Джирайя-сама ещё и великий медик? — куноичи отпрыгнула и уставилась на него расширенными глазами.

— Ну, это, конечно преувеличение, — Наруто широко оскалил зубы и почесал затылок, — в ирьёниндзюцу я пока что не очень. У меня хороший контроль, но Эро-сеннин больше по подглядыванию, чем по лечению.

Шизука закричала и вновь бросилась на Наруто, обрушив на него град ударов рук и ног, которые он аккуратно блокировал.

— Зато у меня есть исцеляющий кеккей генкай!

Девушка вновь отскочила и в её глазах снова зажглась надежда.

— Давай договоримся, я лечу твоего сенсея, и мы просто расходимся.

Лицо куноичи приняло обиженное выражение.

— Я такая некрасивая? Я не нравлюсь тебе настолько, что ты готов на что угодно, лишь бы не жениться на мне?

Глаза Наруто заметались в панике. Он мог поклясться, что на её щеках блестнули слёзы.

— Нет, Шизука-чан! — замахал он руками. — Ты очень хорошенькая! Но если я на тебе женюсь, то как я объясню всё Сакуре-чан?

— Сакуре-чан?

— И Хинате-чан! И Хаку-чан! И Хисаме-чан! И Карин-чан! И Анко-чан! И Сасаме-чан! И Ино-чан! И…

Шизука стояла, распахнув глаза и недоверчиво смотрела на Наруто.

— … и Куджаку-чан! И Фубуки-чан! И Коюки-чан! И…

— Заткнись, я поняла!

— Ну и к тому же, что это за ерунда? Тебе не кажется, что прежде чем говорить о женитьбе, нам нужно хотя бы познакомиться друг с другом? У тебя что, нет никого, кто бы тебе нравился?

— Наруто, в нашей деревне только куноичи! — напомнила Токива. — Возможностей познакомиться с парнями не так уж и много!

— Ну ладно! — Узумаки подскочил к Шизуке и, почёсывая затылок, протянул руку в Печати Гармонии. — Ничья?

— Ничья! — неохотно согласилась девушка. Когда их руки сомкнулись, она застенчиво улыбнулась. — Всё равно у меня почти не оставалось чакры!

— Приятно это слышать! — раздался неприятный мужской голос откуда-то сверху. — Значит теперь ты беззащитна и будешь моей!

Они обернулись, и на стене арены Наруто увидел какого-то лощёного придурка, восседающего в кресле большого четырёхногого робота, с цифрой 12 на фюзеляже. Наруто присмотрелся и с удивлением понял, что робот — что-то типа марионетки из Суны — различимые только сенсорным восприятием нити тянулись от рук всадника к конечностям робота.

— Опять ты? Надоел! — рассерженной кошкой зашипела Шизука. Она подбежала к стене, взбежала по ней и обрушила на кабину робота сокрушительный удар ногой, заставивший Наруто вспомнить Цунаде. Робота, как и изрядный кусок скалы под ним, развалило в клочья.

Спрыгнув на землю, она спокойным шагом вновь подошла к Наруто.

Узумаки нахмурился, что-то в произошедшем было не так. Он подскочил к удивлённо ойкнувшей Шизуке и разорвал одежду у неё на животе. Не успела девушка возмутиться, как он приложил руку, ощутив упругие мышцы пресса, и пустил сквозь ладонь импульс чакры. На животике фиолетовым цветом засветились редкие линии незаконченной печати. Так как дзюцу было незавершено, Наруто потянул за них, снимая с тела Шизуки, и, вытянув руку, сжёг быстрым выбросом стихии Огня.

— Ладно, мне пора! — улыбнулся Наруто. — Если этот придурок снова появится, лупи его дистанционными дзюцу!

— Ты уже уходишь?

— Да, нужно сказать Боссу посмотреть на твоего сенсея, — ответил Наруто и развеялся облаком дыма.

* * *

Прекрасное лицо девушки было обезображено злобной гримасой, тугая коса распустилась и превратилась в торчащую дыбом гриву белокурых волос. Тёмные глаза прорезали вертикальные щёлочки зрачков, а за спиной полыхало покрытое сложным узором полотнище голубого пламени. Девушка стояла на четвереньках, в позе тигрицы, готовой броситься на противника. Длинные когти, венчающие её руки, глубоко прорезали каменистую почву.

Участь её противников была предрешена. Одна из них, куноичи с раскосыми глазами и лицом, сокрытым маской, еле дышала, истекая кровью из глубокого счетверённого пореза на животе. Вторая, невысокая девушка с длинной прядью волос, закрывающей глаз, тяжело опиралась на сложенный зонт. Пробитое когтями бедро не давало ей двигаться, а значит надежда оставалась лишь на третью — куноичи, чьи короткие фиолетовые волосы были уложены в затейливую причёску.

Поле битвы ничуть не напоминало ландшафт, который тут был считанные минуты назад. Обычные невысокие каменистые холмы превратились в нагромождение скал и острых пиков, глубоких провалов и больших валунов. Девушки выложились во всю, применили всё, что знали и умели, но этого было недостаточно, ведь им противостояло настоящее чудовище.

Куноичи выставила перед собой лист бумаги, на котором полыхнула светом затейливая фуин. Из него вырвался целый дождь кунаев, который обрушился на всё так же стоящую на четвереньках противницу. Голубое пламя укрыло её тело, и кунаи, звякнув, опали на землю, как и множественные сенбоны, кунаи и сюрикены минутой ранее.

Противница злорадно ухмыльнулась и, приоткрыв рот, выплюнула в них комочки голубого огня, внутри которых, вызывая ощущение абсурда, просматривались тёмные мышиные силуэты.

Аджисай закрыла глаза — у неё не оставалась ни сил, ни чакры, глубокая рана в плече и разрезанный бок не позволяли двигаться. Смерть была неминуемой. Они провалили первую чунинскую миссию, они подвели Ангел-сама. И, самое главное, об этом никто не узнает, разве что Кумо вернёт деревне их тела, либо какой-нибудь ойнин деревни случайно забредёт на место схватки.

— Эй-эй, не так свирепо! — раздался насмешливый мужской голос.

Аджисай приоткрыла глаз и увидела спину оранжевого жилета с красной спиралью шиноби Конохи на спине, и беспорядочную копну белокурых волос, стянутых лентой протектора. Парень, не старше её самой, стоял, сжимая в руках два странных ножа-кастета, из лезвий которых вырастали длинные клинки переливающейся воды. О пылающих мышиных снарядах напоминали лишь несколько голубых огоньков на земле.

Рядом испуганно воскликнула Суйо.

— Его чакра… Он чудовище! Он настоящий монстр!

Слышать подобное от той, кто недавно повстречал двоих джинчурики, и вот сейчас противостоял третьей… Аджисай поняла, что это шанс! Если джинчурики схлестнётся с этим коноха-нином, то, возможно, удастся уйти. И, пусть раны Суйрен слишком тяжелы, а для их лечения у неё нет ни чакры, ни достаточного владения ирьёниндзюцу, то, возможно, удастся вытащить хотя бы Фуйо!

— Привет, Наруто-кун! — раздался неожиданно приветливый голос джинчурики.

— Привет, Югито-чан! — ответил коноха-нин. — Ну и зачем ты решила прикончить этих генинов?

— Они первые напали! — кокетливо надула губки джинчурики, перекинув волосы через плечо и вновь собирая их в косу.

— Мы чунины! — возмущённо пискнула Фуйо, на миг забыв о своих ранениях.

Парень насмешливо фыркнул, всем своим видом показывая, что думает об этой разнице.

— Я, конечно, рада тебя видеть, Наруто, но зачем ты здесь?

— Ну, сначала я хотел просто повидаться, а затем, как обычно, пришлось спасать принцесс!

— Эй, я думала, что это я — принцесса! -сделала неискренне обиженное лицо джинчурики.

— Ты тоже принцесса! — не колеблясь подтвердил коноха-нин. — И тебя я спасу от необдуманных действий!

— А у тебя получится? — лукаво прищурилась Югито Нии, ничуть не напоминая то воплощение неизбежной смерти, которым была лишь пару минут назад. Она сделала в сторону коноха-нина несколько лёгких шагов и тот внезапно попятился назад.

— Югито-чан! Я вообще-то пришёл сообщить нечто важное!

— Да-а? Ну давай, я подойду поближе, шепнёшь на ушко! — джинчурики продолжала идти чуть виляющей кошачьей походкой.

— Это важно! Двое из Акацуки мертвы! Хидан и Какузу! Над Хиданом пришлось попотеть, пока не сжёг его Катон: Разенганом!

Югито чуть приблизилась, и совершила стемительный прыжок, приземлившись перед блондином. Её руки метнулись к лицу парня. Тот обречённо закрыл глаза. Джинчурики ухватила его за щёки и начала трепать.

— Ты такой очаровашка, Наруто-кун, особенно когда серьёзный!

— Твы двовжна певедать это бватцу Би! — выдушил тот сквозь растянутые щёки.

Увидав, что внимание противника отвлечено, Аджисай заковыляла в сторону напарниц. Может быть, пока враги заняты, ей удастся даже спасти Суйрен!

Взгляд, брошенный на подруг, заставил усомниться в собственном здравом рассудке. Обе стояли на ногах без видимых усилий, широко распахнув глаза, и недоверчиво ощупывая свои тела, те места, где недавно были тяжёлые и даже смертельные ранения. Маска Суйрен была снята, демонстрируя изящные черты лица, на котором было написано крайнее изумление.

— Эй, сестрёнка, пока Югито-чан занята клоном, давай займёмся тобой, — услышала она знакомый голос коноха-нина.

Закатанный рукав комбинезона демонстрировал мускулистое предплечье, покрытое несколькими шрамами в форме отпечатков зубов. Он поднёс руку к её рту.

— Кусай!

— Но…

— Кусай! — игривый тон пропал, и в голосе скользнули стальные нотки.

Аджисай, зажмурившись, деликатно сомкнула зубы на предплечье вражеского шиноби и почувствовала, как вся усталость пропадает, раны закрываются, а тело начинает бурлить от переполняющей его чакры.

* * *

Наруто стоял внутри пылающего фиолетовым пламенем барьера, и его рука лежала на плече Шион-чан. Милая и покладистая девушка ничем не напоминала ту вздорную бвабва, что Наруто встретил в начале миссии и больше не предрекала неминуемую смерть окружающим. Узумаки подумал, что если бы она предсказала его гибель, он бы просто рассмеялся девушке в лицо. Но, видимо, Узумаки был слишком крут, так что та лишь удивлённо переводила взгляд с Наруто на своего помощника Тарухо и других охранников Храма.

Вокруг, за барьером, находилось широкое поле разломов, наполненных раскалённой лавой. Проследить путь Наруто и Шион к гробнице Морьё для стороннего наблюдателя не составило бы ни малейшего труда. Там где прошёл отряд Узумаки, взявший в «коробочку» клона со жрицей на закорках, скалы пересекала полоса выжженной, изломанной, истерзанной, дымящей и расплавленной почвы, усеянной обломками каменных статуй.

Возле ног Наруто и Шион лежал иссушённый труп вражеского лидера. Одна из нападавших, та, чьё лицо больше не украшали демонические узоры, а склера зрачков перестала напоминать бездонное море мрака, рухнув на колени, потирала ярко-красный отпечаток ладони на щеке. Верховная Жрица Шион смотрела на неё, своего врага, с глубоким пониманием — ведь их объединял совместно пережитый опыт, они были товарищами по несчастью.

После того, как Шион завершила серию непривычных любому шиноби ручных печатей, и барьер окончательно стабилизировался, она опустила плечи и облегчённо вздохнула. Но громкий демонический смех заставил бы её вздрогуть и упасть, если бы не подхвативший под руку Наруто.

— Жрица! — раздался громовой голос. — Ты поспешила. Если бы ты дождалась смерти этого ничтожества перед установкой барьера, у тебя бы всё получилось. Но теперь вы обречены, вам не выйти, вы заперты вместе со мной.

Иссушённый труп возле ног Шион взорвался потоком чёрного маслянистого дыма. Шион бросилась вперёд, к алтарю, но внезапный поток ветра сбил её с ног. Она приготовилась к жёсткому падению, но, внезапно, сильные руки подхватили её и уберегли от столкновения с камнем пола. Бросив через плечо взгляд, она увидела, как ещё один Наруто подхватил на руки недавнюю противницу.

— Тебе не выйти отсюда, по крайней мере пока один из нас не овладеет другим! — продолжал вещать демонический голос. — И это решит запас чакры!

Вновь раздался хохот, но Шион с удивлением поняла, что этот смех не зловещий и гулкий, а весёлый и звонкий. Жрица бросила удивлённые взгляды на хохочущих Наруто и его клона. Она не ожидала, что такой сильный, такой уверенный шиноби в безвыходной ситуации впадёт в истерику!

— Эй, Морьо! — раздался крик Наруто. — Если это так, то ты, выходит, в глубокой жопе! И эту глубину я тебе сейчас наглядно продемонстрирую.

* * *

Если бы кто-то сказал Наруто, что он подружится с надменным, самодовольным и напыщенным засранцем, то Узумаки попросту рассмеялся бы ему в лицо. Сора был именно таким, и по всем признакам Наруто должен был бы его возненавидеть, ведь он был полной его противоположностью как в поведении, так в темпераменте. Но, к своему искреннему изумлению, Наруто испытал только теплоту и приязнь к этому черноволосому красавчику.

Слишком он напоминал ему Саске, человека, с которым Наруто враждовал всю сознательную жизнь, но который умудрился стать его лучшим другом. И по которому (пусть он скорее отрежет себе ногу, чем признается в этом) очень-очень скучал. Их первые миссии в Команде 7, первые победы и свершения. Его самая первая семья. И пусть теперь к Наруто вернулась мама, пусть даже неожиданно появился (и тут же попал в госпиталь со множеством ушибов и переломов) крёстный отец, но Саске, человека, отдавшего за него жизнь, Узумаки не забывал никогда.

Их прошлая встреча была слишком мимолётной — после поразительного по своей безрезультатности нападения шиноби Страны Неба (благодаря которому Наруто раздобыл себе парочку многообещающе крутых летающих штук, оказавшихся не очень удобными в использовании, поэтому пылившихся у него дома), Наруто столкнулся с другом во время сражения с Шинно — лицемерным мудаком, предавшим свою ученицу, и разрушившим её деревню. Тогда всё было как в старые добрые времена, они вновь сражались плечом к плечу, и для полного счастья Наруто не хватало лишь Сакуры-чан и Какаши-сенсея. Впрочем, при небольшой доле фантазии, красные волосы Амару-чан (от её одержимости Рейби, демонической нуль-хвостой пиявкой, как всегда помогло Великое Тайдзюцу) можно было представить розовыми. Жаль, что сражение было таким коротким, жаль, что им быстро пришлось покинуть рушащийся летающий город, прихватив каждый своё: Саске — свиток с дзюцу для Орочимару, а Наруто — самого Шинно (Цунаде наверняка пригодятся его научные изыскания, особенно те, что касаются вечной молодости) и, конечно-же, Амару-чан.

Именно потому что Наруто скучал по Саске, Сора почти что и не огрёб при первой встрече — слишком сильно он походил на последнего Учиха.

Ну а затем был Храм Огня и новое явление похитителей тел (для Наруто, не понаслышке знающего о как минимум двух техниках воскрешения, это было очень тревожным знаком). Противник, после непродолжительной погони, применил очень впечатляющее дзюцу, совершив призыв (призыв!) целого лабиринта. И последнее, что Наруто мог представить, что столнувшись с вражеской куноичи, он, вместо драки, станет с ней иссуплённо целоваться. Её действия были неожиданностью, пусть и (Наруто вынужден был признать) очень приятной. И даже то, что девушка начала поглощать его чакру, не капли не мешало — ведь в ответ он использовал дзюцу поглощения, которое давным-давно узнал у напарника Кабуто, чьего имени уже и не помнил. И даже если бы дзюцу не сработало, и он бы развеялся, большой проблемой для Босса это бы не стало.

Красотка, почувствовав, как из неё уходит чакра, толкнула Наруто в грудь и отпрыгнула. Её лицо обезобразила гримаса злобы.

— Ты… Т-ты-ы-ы!

— Ой, прости, я думал, что в вашей деревне так принято заигрывать! — фыркнул Наруто.

Это разозлило её ещё больше, и ему пришлось уходить от впечатляющего количества техник всех пяти стихий. Если бы это не происходило в узком ущелье каменного лабиринта, Наруто пришлось бы драться всерьёз. Но тут, где защитой служили крутые вертикальные стены, было легко просочиться сквозь камень, чтобы атаковать с любой стороны. Через некоторое время, когда пара его кунаев достигла цели, Наруто заметил несуразность — неглубокие порезы пропадали вместе с прорехами в платье, чтобы потом в едва различимом глазу мерцании возникнуть вновь. Было такое впечатление, что куноичи меняет тело вместе со стихийным сродством. Это было слишком похоже на дзюцу Какузу, так что Наруто не терял бдительности, но, конечно же, до уровня S-рангового нукенина девушка не дотягивала.

— Эй, красотка, — обратился к противнице Узумаки, — а скажи, для чего вы всё это затеяли? Если вам нужны были деньги, то не правильней ли было бы попытаться прикончить Чирику-сана — за него в книге Бинго назначена большая награда? А тела после стольких лет не нужны ни одной деревне, и за них не дадут ни рьё.

Куноичи задохнулась от ярости, и обрушила на Наруто целый шквал различных техник, от которых Наруто укрылся, перегородив проход быстрым кеккайдзюцу.

— Мы не какие-то сраные наёмники, — разъярённо зашипела куноичи, — мы сражаемся за свою страну!

— Вы решили объявить войну Стране Огня?

— Мы сражаемся за неё, идиот! Эта страна раздирается противоречиями! У неё два короля…

— Погоди, но ведь король — в Стране Луны, а у нас — даймё!

— Короля как в шоги, идиот! В Стране Огня есть даймё, а есть Хокаге, и каждый из них стоит на вершине власти! Остаться должен только один король!

Узумаки озадаченно почесал затылок. Любому дураку известно, что Хокаге управляет шиноби, а даймё — всем остальным. Хокаге разбирается в миссиях, дзюцу и сражениях, а даймё — в финансах, посевах, налогах и прочих важных вещах. И как без Хокаге даймё не сможет защитить страну, так и без даймё Хокаге не сможет получить достаточно миссий и денег на их оплату. Наруто помнил рассказ Темари-чан, к чему деревню привела немилость даймё, и в каком отчаянном положении была Сунагакуре. Что-то в рассказе этой куноичи не клеилось. Наруто глубоко задумался, пока его не осенила внезапная догадка. Эта красотка просто несла кхуиньйа! Ну а значит, эта проблема была легко разрешимой, и Наруто тут же приступил к её решению.

Когда девушка тяжело прислонилась к стене лабиринта, касаясь пальцами покрасневшей щеки, Наруто попросил:

— Фука-чан, расскажи мне о этих «двух королях».

— Я не знаю, с чего начать.

— Начни сначала.

Через пару минут Наруто узнал две вещи: одной из нападавших тоже была куноичи, а значит её можно было спасти, и что Соре предстоит волнующая встреча с якобы мёртвым папой. И чтобы эта встреча непременно состоялась, Наруто Узумаки, будущий Хокаге Конохагакуре но Сато, обязательно позаботится.

* * *

Наруто сидел в позе лотоса, сложив перед собой разжатые кулаки. Глаза были закрыты, так как зрение в этот момент никак не могло помочь. Он наблюдал за двумя очагами чакры, бьющимися внутри заброшенного храма. К сожалению, все попытки Карин-чан обучить его сенсорному дзюцу, не принесли плодов. Похоже у неё был врождённый дар сенсора, а всё, что вышло у Наруто — лишь улучшить и так хорошую чувствительность режима отшельника, ощущать не только враждебные намерения, но и чакру, сокрытую за ними.

Узумаки чувствовал чакру используемых техник, чувствовал, как противники погружают друг друга в гендзюцу и вырываются из него, чувствовал, как буйствуют стихии — горячее пламя Катона, и неудержимые разряды Райтона. Иногда появлялось нечто неведомое, словно чёрная тень, пожирающая чакру и пространство, и Наруто мог лишь догадываться, что Итачи использует Аматерасу — одну из величайших техник Шарингана.

Несмотря на спокойствие режима отшельника Узумаки едва удерживался на месте. Всей душой он рвался вмешаться, помочь другу, навалять ублюдку Итачи. И лишь титаническим усилием он оставался в роли обычного наблюдателя.

Где-то неподалёку чувствовалась монструозная чакра Кисаме Хошигаки, и Наруто сокрушался, что напарник Итачи не вступает в бой — ведь тогда у него был бы прекрасный повод вмешаться самому!

Вдалеке он ощущал родные огоньки чакры Хинаты, Сакуры, Тайюйи и Гурен — они были вместе с Какаши-сенсеем и Ямато-тайчо в сопровождени пары клонов Наруто. Там шло какое-то сражение, но Наруто не мог отвлекаться.

Огромный огненный шар, видимый даже отсюда, улетел в небеса. Через некоторое время в месте использования техники начали собираться тучи, закручиваться медленным смерчем и озаряться редкими проблесками молний. Тучи сгущались и сгущались, пока разряды молний не слились в непрерывный гул. А затем небеса разверзлись и оттуда ударило нечто невообразимое — исполинский дракон, словно созданный из молний. Наруто отстранённо подумал, что Саске создал очень крутую технику, а значит ему нужно либо её повторить, либо придумать что-то ещё круче.

Сражение стихло и Наруто было решил, что Саске победил — пусть у него почти не осталось чакры, но сила техники была просто невообразимой, а значит Итачи не мог не быть ранен. Но внезапно спокойствие покинуло Наруто — он увидел, как над лесом возносится огромный огненный силуэт, а рядом с ним вырастают семь голов очень знакомой твари. И, хуже всего, появилась новая сигнатура чакры, того, кого Саске якобы уже убил. Орочимару.

Наруто вскочил на ноги и помчался вперёд, прыгая с земли на деревья, перепрыгивая с верхушки на верхушку, и постоянно используя Шуншин. Он успел вовремя — одна из пастей гидры распахнулась, и отуда показался силуэт покрытого омерзительной слизью Змеиного Саннина.

Наруто потянулся внутрь себя, к ярко-красной чакре, полной ненависти и злобы. Он почувствовал, как за его спиной развеваются три алых хвоста, как чакра покрывает его руки, удлинняя пальцы, превращая в длинные когти.

Узумаки взвился в воздух и приземлился прямо в раскрытую пасть, рядом с извивающимся Орочимару.

— Привет, Хеби-саннин! — осклабился Наруто. — Это родственная ссора, так что вы здесь лишний!

Узумаки вонзил когти в Орочимару и, разрывая гидре пасть, выдернул его оттуда. Внезапное чувство опасности обуяло Наруто и он, не раздумывая, применил Шуншин, уходя от атаки странного огненного меча, который сжимала пылающая фигура воина, окутавшая Итачи.

А на месте сражения творилось что-то странное. Итачи, не атаковал, лишь медленно шёл в сторону брата. Саске метнул в него кунай со взрыв-тэгом, но небольшой крутой щит в руке воина из чакры легко его отбил. Саске закричал и, выхватив свой чокуто, бросился на Итачи. Лезвие бессильно скользнуло по броне покрова чакры и Саске отлетел прочь, ударившись спиной в полуразрушенную стену взорванного храма. Покров чакры Итачи потерял форму, превратившись в едва различимый силуэт. Итачи сделал несколько шагов к Саске, и Наруто приготовился вмешаться — пусть напарник дуется на него всю оставшуюся жизнь, но у него хотя бы эта самая жизнь будет.

— Орочимару-сан, я совсем ничего не понимаю, — сказал он своему пленнику, когда Итачи, добравшись до своего брата, лишь постучал ему пальцем по лбу и свалился замертво.

— Ку-ку-ку, Наруто-кун, не ты один, — неожиданно дружелюбно ответил Змеиный Саннин.

Наруто взвился в воздух, и приземлился рядом с Саске, удерживая его, не давая упасть на землю. Саске стоял с закрытыми глазами, лицо его было искажено небывалой мукой. Затем он, наконец, распахнул глаза, и в них вместо трёх томоэ горел огнём шестилепестковый цветок, чем-то напоминающий модель атома из учебника физики.

— Это ты, неудачник? — прошептал он.

— Рад видеть тебя снова, засранец! — хмыкнул Наруто. — Ты как?

— Он сказал… Он сказал, что ему были нужны лишь мои глаза. Что всё это время, вся эта ненависть, все эти смерти…

— Глаза? У него же и так есть ваш хвалёный Мангекё Шаринган, для чего ему твой?

— Из его глаз уходил свет, он слеп. И для того, чтобы получить новую, вечную форму, ему нужен был Шаринган близкого родственника.

Что-то не складывалось, и Наруто задумчиво начал чесать затылок. То есть, чтобы не слепнуть и получить Шаринган ещё круче, близкие родственники должны обменяться додзюцу? И почему бы такое не сделать, просто поговорив, без вырезаний кланов и доведения брата до иссупления от ненависти? Эти Учиха совсем какие-то психованные, не то, что Узума… Хотя нет, если судить по маме, Хоноке или Карин-чан…

— Ну что, Саске, теперь ты счастлив?

— Нет. Несмотря на то, что я ненавидел его всем сердцем, он был братом, которого я когда-то любил. И теперь… Теперь всё кончено.

— Вообще-то он ещё жив! — раздался голос Орочимару. — Но ненадолго, вот если бы тут была Цунаде-чан...

Наруто резко обернулся. Саннин склонился над Итачи, положив пальцы ему на шею, задумчиво качал головой и предвкушающе улыбался.

— Хеби-саннин, а не хотите увидеть кое-что захватывающее? Предупреждаю, если вы попробуете вмешаться, я вас убью.

— Ты уверен, что сможешь?

— Вы слышали, как недавно Акацуки напали на Сунагакуре?

— Конечно, тогда Казекаге убил Дейдару и Сасори. Взрыв на месте смерти Дейдары-куна был виден на многие километры, и только щит из песка уберёг деревню.

Наруто улыбнулся. Темари-чан рассказывала, что всей деревне пришлось обрушивать на Гаару самые сильные дзюцу, чтобы у того не закончилась чакра. Если бы не поглощающая броня, то Гаара, конечно же, победил бы, но деревню пришлось бы отстраивать заново.

— После этого мы с Гаарой мерялись силами, и я выиграл поединок четыре раза из пяти!

— Ладно-ладно, Наруто-кун! Так что ты хотел мне показать?

— Вот это!

Кулак Наруто ударил в солнечное сплетение застигнутого врасплох Саске, и тот, сложившись надвое, сполз по стене. Пальцы Наруто вонзились в глазницы напарника, безжалостно вырывая у того глаза. Затем Наруто подскочил к едва дышащему Итачи, и, положив глазные яблоки Саске на расстеленный свиток, вырвал глаза и у него. Вернувшись к Саске, Наруто вставил ему глаза Итачи и воспользовался медицинским дзюцу, чтобы наскоро приживить глазной нерв. Нужно было поторопиться, чтобы Итачи не помер, но Наруто было наплевать на ублюдка, больше всего его волновали дела друга. Он закатал рукав и поднёс предплечье ко рту напарника.

— Кусай!

Саске рефлекторно укусил руку, и Наруто с удовлетворением смотрел, как порезы, ссадины и синяки пропадают с его кожи, как кровь из глазниц втягивается обратно, и как Саске раскрывает глаза.

— Э нет, Орочимару-сан, вы же обещали! — раздался голос сзади.

Наруто обернулся и увидел, как клон, которого он заблаговременно спрятал под землёй, выныривает и хватает Саннина за язык, не давая дотянуться до лежащих на свитке глаз Саске .

— Ку-ку-ку, но попробовать-то стоило! — совершенно не смутился Орочимару.

— Наруто, ублюдок… — прошипел Саске.

— Потом поблагодаришь, придурок!

Наруто вновь подскочил к Итачи, надкусил большой палец и несколькими быстрыми движениями кровью начертил на лбу у Учиха затейливую фуин-шики. Затем вложил глаза в глазницы и повторил процедуру приживления. Ладонь Наруто легла на лоб Итачи, и формула полыхнула ярко-голубым светом, а кровь впиталась под кожу. Когда Наруто убрал руку, на том месте осталась лишь обрамлённая двумя линиями светящаяся свастика.

— Только не вздумайте проболтаться Хинате-чан! — предупредил Наруто. — Это должно было стать сюрпризом!

Орочимару и Саске синхронно пронзили Наруто недоверчивым взглядом.

— Чего? Нет, вы неправильно поняли! Просто для того, чтобы научиться снимать печать, мне пришлось её хорошенько изучить! И Нейджи не возражал!

Наруто сунул руку ко рту Итачи, и дождался, пока у него не пропадут раны, а дыхание не станет ровным и уверенным.

Саске подошёл и склонился над братом. Наруто взял друга за руку и, нагло ухмыляясь в ответ на удивлённый взгляд, выплеснул чакру. По коже Саске поползли цепочки иероглифов, которые закрутились в плотную спираль и бесследно пропали.

— Теперь он сможет активировать додзюцу только с твоего позволения. Пусти чакру через печать, удерживая половинную Ин Тигра. Если воспользуешься Ин Крысы, можешь ещё и заблокировать его чакру.

— А боль? — спросил Саске.

— Не-а, эту херню я не добавлял. Если тебе так хочется его помучить, просто ткни кунаем!

Саске встал, поочерёдно сложил Ин Крысы и одноручную печать Тигра, и довольно кивнул. Затем склонился над Наруто и изо всех отвесил ему подзатыльник.

— Эй, ты чего, идиот? — завопил Наруто, подымаясь с земли, в которую впечатался лицом.

— Ты первый меня ударил, придурок! Мог бы и просто сказать!

— А, ну да… Хотя стоп! А то ты мне разрешил бы вырвать себе глаза!

— Хн!

— Ладно-ладно! Ну, хватай своего драгоценного братика и пойдём!

— Куда?

— Домой, Коноху, конечно же!

Саске задумался и отрицательно покачал головой.

— Рано. Мне нужно поговорить с братом и разобраться в себе.

Наруто вздохнул, опять эти заморочки Учиха!

— Не слишком затягивай, Сакура-чан скучает! Ладно, Хеби-саннин, Цунаде и Джирайя вас очень заждались. И вы просто представить не можете, как вас вновь мечтает увидеть Анко-чан!

* * *

Пусть Наруто знал, что стал очень крутым, но себя он не переоценивал — прошлые уроки не прошли даром. У противника всегда могло найтись неизвестное дзюцу, какой-нибудь абсурдно могущественный кеккей-генкай или странная печать, нарушающая все понятия о разумном. Так что он был готов к самому серьёзному вызову, когда на весь мир прогремело заявление о начале Четвёртой Мировой Войны Шиноби, исполинской призрачной фигурой, скрытой плащом с высоким воротником.

И когда Какаши-сенсей, такой сильный, такой умелый, был похищен с помощью странной техники, Узумаки не стал бросаться в погоню безрассудно. Нет, он, конечно же, бросился в погоню немедленно, но был готов к любым неожиданностям. Впрочем, поначалу неожиданности были терпимы.

Первым появился призывающий змей придурок с острым подбородком и очень приличными запасами чакры. Для Наруто, чьи спарринги с Анко-чан были привычным времяпровождением, это был вопрос одного Разенсюрикена стихии Огня — наконец-то можно было не сдерживаться.

Затем была восхитительная красотка с толстой косой и скверным нравом, призывавшая странных животных — шипастых собак, а затем и диковинную помесь кабана, черепахи и дикобраза, с которой она слилась и торчала из покрытого бронёй лба. Это слишком напоминало былые деньки, правда во время Вторжения Звука, Гаара, торчащий изо лба Шкуаку, просто спал, а не размахивал кнутом. Впрочем, это не слишком мешало беседе, так что вскоре дзюцу призыва было завершено, а Наруто, сжимая девушку в объятиях, неловко гладил её по спине и нашёптывал утешающие слова, отгоняя непрошенные будоражащие мысли насчёт пышной едва прикрытой груди пришимающейся к его телу. Куноичи, которую звали Ни-чан, лишь растерянно потирала покрасневшую щеку.

Третий придурок, казавшийся близнецом первого, развернул два свитка и воспользовался дзюцу Призыва, что сразу не понравилось Наруто. Один из свитков оставался мёртвой бумажкой, а из второго поползла чёрная жижа со слишком знакомой сигнатурой чакры. Тут же пришли воспоминания клона, оставшегося с Ни-чан, оказалось девушка исчезла в клубах дыма, и теперь происходящее не нравилось Наруто ещё больше. Он боялся прервать странную технику, ведь в этом случае Ни-чан могла погибнуть! Впрочем, выход нашёлся быстро — Узумаки просто подскочил к придурку, ухватил его за плечо и, пока чёрная масса не покрыла руку полностью, оторвал её в плечевом суставе. Жижа полностью покрыла руку, после чего начала светлеть и обретать форму, превратившись в ошеломлённую, растерянную и очень-очень злую Ни-чан, которая, не мешкая, подбежала к бывшему напарнику и захлестнула его горло своим кнутом. Узумаки не любил причинять боль, как и наблюдать за причинением боли другим, поэтому быстро оборвал мучения придурка, вонзив кунай ему в глаз.

Сражение с Хируко, другом детства Джирайи, Цунаде и Орочимару, было бы очень тяжелым (набор из четырёх кеккей генкаев, который он себе приживил, весьма впечатлял) если бы изголодавшийся по вниманию собеседников нукенин не растолковывал суть каждого своего действия. Со стихией Шторма Наруто сталкивался и ранее, а вот стихии Тьмы, Стали и Скорости стали для него очень неприятным сюрпризом. К счастью, поглощать ниндзюцу, делать своё тело прочнее стали, и развивать невообразимую, неразличимую глазом скорость, Хируко одновременно не мог. Это и предрешило его судьбу. Наруто умел сражаться с крепкими противниками, он сталкивался со врагами, намного быстрее чем он, а дзюцу и артефакты поглощения чакры он встречал слишком часто, чтобы не придумать контр-мер. И для каждой из способностей, словно в «камень-ножницы-бумага» у Наруто был способ противодействия. Стальному телу противостояли мощные ниндзюцу, Скорости — вырастающие из земли стены и барьерные дзюцу, а Тьме — физические атаки несокрушимого тела Отшельника. Наруто видел, что у Хируко, самонадеянно объявившего войну всему миру, мало боевого опыта, он мог закончить сражение быстро, но тянул время, чтобы клоны успели вытащить Какаши-сенсея из храма, перед которым происходило сражение. Когда один из клонов развеялся, показав, что теперь в порядке не только Какаши-сенсей, но и четверо других едва живых жертв Хируко, Наруто, создав десяток клонов, перешёл в атаку.

Наруто опасался, что нукенин сосредоточится на единственной технике, которой было сложно хоть что-то серьёзно противопоставить, что он просто возьмёт в руки кунай и на невообразимой скорости начнёт резать горла, и что придётся отступить, теряя клонов. Но Хируко так был горд своими геномами, так радовался открывшимся перед ним возможностям, что совершил ошибку талантливого новичка, демонстрируя противнику всю ширину диапазона своих дзюцу. И расплата была неминуемой.

Пара клонов сложила печати и выдохнула изо рта дзюцу Большого Огненного Шара. И, к огромной радости Наруто, Хируко совершил именно то, что от него и ожидалось. Он вытянул вперёд руку с двумя ромбами стихии Тьмы и начал поглощать технику.

— Поглоти вот это! — закричал один из клонов, и несколько огромных валунов, разогнанных силой, даруемой режимом отшельника и небольшой помощью стихии Ветра, пролетели сквозь огненную завесу и ударили в нукенина.

Пусть для придания ускорения использовались дзюцу, но сами снаряды оставались обычными камнями, которые, словно пушинку, снесли Хируко. И в то место, куда он упал, ударили сразу несколько Разенганов.

Наруто выскочил из земли, где до того скрывался, и, выхватывая из-за спины чакра-клинки, подбежал к распростёртому телу, будучи в любую секунду уйти Каварими. Рядом приземлился Какаши-сенсей. Учитель перевернул нукенина, чьё тело теперь напоминало не ребёнка, а иссушенного и покрытого шрамами множества операций старика. Хируко открыл глаза и посмотрел в глаза Какаши.

— Если бы я успел тебя поглотить, я стал бы совершенством! В чём я ошибся?

— Ты оттолкнул друзей, решил остаться в одиночестве… — начал сенсей.

— Те, кто родился сильными, всегда так говорят.

— Ой, да ладно! Вы же знакомы с Гаем-сенсеем! — фыркнул Наруто. — Он достиг настоящей силы, несмотря на то, что в Академии был неудачником! И не раз навалял гению Какаши!

— Вообще-то, Наруто, в нашем счёте я веду на два очка! — возразил учитель.

— Именно об этом я и говорю! — фыркнул Наруто. — Но вы продолжайте, Хируко-сан!

— Я был один, рядом со мной не было товарищей…

— Ой, да ладно! Цунаде-чан говорила, что вы дружили в детстве. Эро-сеннин тоже рассказывал про вас. Ну а если бы вам захотелось каких-нибудь противоестественных бесчеловечных экспериментов, от самих мыслей о которых кровь стынет в жилах, вам следовало держаться поближе к Орочимару — более родственной души сложно представить.

— Вот как? Ну, к сожалению, уже поздно что-то исправлять. Но теперь, когда моя жизнь подошла к концу, я не один. Прощайте, друзья, пусть вас никогда не покидает Воля Огня. Передайте Цунаде, Джирайе и Орочимару, что мне очень жаль…

Хируко опустил голову и медленно закрыл глаза.

— Ой, вот только не надо этих трагедий, — разозлился Наруто. — Ах, прощайте! Ах, как мне жаль, что ничего не исправить! Ах, чего я не ел овощи, и не мыл уши? Дерьмо!

Какаши-сенсей поднял голову и окинул его укоризненным взглядом единственного глаза. Наруто лишь фыркнул и закатал рукав.

— Расскажете им сами! Кусайте!

* * *

Узумаки бежал по деревне, по месту, что было ему домом, которое он поклялся защищать, и непривычное чувство пустоты наполняло душу. Дома больше не существовало, на его месте находился огромный чёткий круг опустошения, наполненный изломанными, измочаленными зданиями, разрушенными предметами и раздавленными неведомой силой телами.

В тот момент, когда деревня нуждалась в нём, когда необходимость его присутствия была всеобъемлющей, его не было. Пока он, после исполнения несложной миссии по поимке нукенина-марионеточника из Суны, любовался знаменитыми на весь мир башнями Рорана, пока прислушивался к мерному пульсу Рьюмьяку, невероятного источника природной чакры, пока гостил у неожиданно приветливой королевы — старушки Сераму-сан и выслушивал её рассказ о том, как к ним с принцессой, тётушкой Сарой, почти двадцать лет назад наведывались шиноби Конохи, среди которых был будущий Хокаге Минато Намиказе вместе с учеником — совсем ещё юным Хатаке Какаши, Эро-сеннин отправился на разведку в Амегакуре. И вернуться оттуда ему было уже не суждено.

Узнав о смерти учителя, Наруто поддался горечи, упросил убитую горем Цунаде дать ему миссию по поиску и возвращению тела, втайне будучи уверенным, что Джирайя-сенсей выжил, что произвести обратный призыв мешает какое-то изощрённое дзюцу, что стоит ему попытаться — и всё вернётся назад.

Как же, ведь он — джонин! Второй джонин из Конохи-12, уступивший в этом первенстве лишь Нейджи и опередивший даже Шино!

Если бы он был тут! Если бы он узнал о вторжении Акацуки не от развеявшегося клона, если бы защищал деревню, то у него, может быть, всё бы получилось. Ну а может быть и нет — ведь даже Джирайя-сенсей, такой сильный, такой уверенный, такой… такой извращённый, чьи сила и привычки были неизменным столпом, вокруг которого держалась реальность, погиб, не в силах победить врага.

Сенсорная чувствительность сенмода делала всё гораздо хуже. Привычная, полная жизни и чакры деревня словно зияла пустотой. В ней ощущалось несколько поразительно сильных источников незнакомой чакры, идентичных, словно теневые клоны, чувствовалась редкая, слишком редкая, россыпь огоньков послабее. В направлении Монумента Хокаге, в месте, где располагались экстренные убежища, он ощущал скопление огней чакры гражданских, мало, очень мало! Наруто искал друзей, искал знакомых и любимых, тех, кто был дороже всего на свете, и слишком многих не находил!

Где-то в районе чудом уцелевшей башни Хокаге он чувствовал едва теплящийся огонёк Цунаде, неподалёку от неё была Югао Гекко — жена того проктора с далёких экзаменов. Где-то в развалинах бился Асума-сенсей, и из последних сил металась некогда полная энергии молния Майто Гая. Вот он почуствовал Сакуру-чан, и усилием воли подавил вздох облегчения.

Наруто шёл вперёд, туда, где рядом с огромным каменным шаром виднелись большие глыбы льда и торчали острые розовые кристаллы. Первым он увидел Конохамару. Тот лежал, пронзённый чёрным стержнем, рядом с мёртвым Эбису-сенсеем. В стене развалин зияла воронка, характерная для Разенгана. Узумаки горько усмехнулся, увидав её. Сложнейшее А-ранговое дзюцу поддалось его вечному сопернику, внук дедули Хирузена был действительно талантлив. Был.

Наруто не останавливался, он шёл, и какое-то давно забытое чувство разъедало его душу.

Они сражались плечом к плечу, но против них была непреодолимая сила. Какаши-сенсей, Анко, Хаку, Гурен, Тайюйя, Хината и Нейджи, Чоуджи, Шика и Ино теперь были мертвы. Их изуродованные, измочаленные, смешанные с валунами тела, были вдавлены в каменный шар, и это были лишь те, кого Наруто смог увидеть и узнать. Орочимару, которому полагалось находиться в тюрьме строгого режима, лежал длинным уродливым белым змеем, и его тело множество раз было пронзено всё теми же чёрными стержнями.

Наруто подошёл к каменному шару. Он провёл рукой по щекам Ино и Хинаты, лица которых странным образом остались нетронутыми всеобщим уничтожением.

Наруто поднял голову и закричал. Страшно, громко и отчаянно, говоря всему миру о той боли, что испытывал сейчас. Он почувствовал, как алая чакра, наполненная силой и ненавистью, захватывает его тело. Ему было наплевать. Он бросился туда, где чувствовал сильную чакру, взрезая лапами землю, взмахом хвостов ломая чудом уцелевшие стены. Он прыгнул вперёд, туда, где виднелась маленькая, такая маленькая фигура в чёрном плаще и с ярко-оранжевыми волосами, с желанием смять, раздавить, уничтожить. Прямо в полёте невиданная сила подхватила его и отшвырнула прочь. Наруто, рухнув на спину, оскалил клыки и вновь метнулся на противника. Он не помнил своих действий, он просто чувствовал, как растёт его ненависть, как алая чакра продолжает прибывать всё сильнее и сильнее. Невыносимо болел живот, но Наруто было наплевать на боль. В застилающем взор алом тумане мелькали разрозненные картины — попытки противника что-то говорить, его дзюцу, которое раз за разом отшвыривало прочь, чёрная точка в небе, втягивающая в себя всё вокруг — землю, стволы деревьев, руины, тела, и его самого. Его лапы, раздирающие новый каменный шар, в попытках выбраться из каменной трясины. Наруто почувствовал, как в его пасти закручивается яростная чакра, формируя огромный Разенган, как он выстреливает со скоростью Разенсюрикена Молнии и разносит камень в мелкую щебёнку.

Наруто стоял на коленях в воде, в отчаянии обхватив голову. Он подвёл их, подвёл их всех. И не знал, что делать дальше.

— Уничтожь их. Сделай больно тем, кто причинил боль тебе. Выпусти меня, и мы убьём тех, из-за кого ты страдал.

— Курама… — Наруто поднял глаза и посмотрел во тьму клетки.

Кьюби не стал беситься и рычать, как делал каждый раз, когда Наруто называл его имя.

— Времени нет! Разорви её!

Наруто распахнул куртку и посмотрел на свою печать. Спираль завертелась, налилась чернотой, превращаясь в дыру в пространстве. Из неё полилась смолистая жижа, расплываясь пятном порчи по воде печати и окрашивая её в чернильно-чёрный цвет.

Узумаки кивнул. Он встал, медленно подошёл к вратам, взлетел в воздух и протянул руку к бумажке с краткой надписью «печать».

Чья-то рука, тёплая и живая, удержала его за запястье.

— Опять ты! — прорычал Кьюби.

Наруто стремительно обернулся и уставился на того, кто посмел вмешаться. Небесно голубые глаза, солнечные белокурые волосы, непокорно торчащие во все стороны, протектор Конохи во лбу. Наруто принял бы его за своего теневого клона, если бы не белый плащ на плечах и черты лица, такие знакомые, такие близкие. Те самые, которые он видел каждый день на скале Хокаге.

— Йондайме, — прошептал Наруто. Рядом с ним был отец, тот человек, про которого он так много слышал и читал, на которого так хотел равняться.

— Да, это я. Печать была разработана, чтобы при высвобождении восьмого хвоста я появился в твоём сознании.

Что? Восьмой хвост? Человек, который ценой своей жизни защитил деревню, который отважно вышел против бушующего биджу, человек, встретиться с которым Наруто мечтал всю жизнь… Увидав своего сына он говорит о какой-то печати? Тот ли это Минато Намиказе, которого полюбила такая замечательная женщина, как мама, Кушина Узумаки? Тот ли Минато Намиказе, который, как она говорила, так любил его, так в него верил, что доверил самое важное — защиту деревни, и удержание Кьюби? Наруто ощутил, как переполняющие его ненависть и отчаяние смываются чистым пламенем ярости.

— Мне никогда хотелось бы, чтобы до этого дошло дело, — продолжал Минато, — как и видеть тебя вновь, Кьюби. Но теперь я вновь увиделся со своим повзрослевшим сыном.

Наруто кипел, он чувствовал, как ещё чуть-чуть и из его ушей повалит пар, поэтому почти не обращал внимания на рассказ Минато и его пререкания с Курамой. Отец рассказывал, как он следил за событиями из печати, как наблюдал за Наруто, как гордится своим сыном. Он рассказывал о человеке в маске, члене Акацуки, которого, как Наруто знал, зовут Тоби и который обладает Шаринганом и очень странной техникой нематериальности. Но Наруто было не до того. Наконец, отец, заметив состояние Наруто, улыбнулся.

— Мне скоро пора, моя чакра скоро закончится. Я восстановлю печать снова, но это в последний раз.

Минато протянул руку к печати, и Наруто прорвало. Он ухватил отца за руку и отшвырнул прочь. В месте падения взметнулся водопад воды, и Наруто, подскочив к отцу, ухватил того за горло и, подняв над собой, прижал к прутьям решётки.

— Шестнадцать лет, — прорычал он, — Шестнадцать лет ты наблюдал, смотрел на трудности, с которыми я сталкивался каждый день! Появился ли ты, когда никто в деревне не хотел со мной играть? Пришёл ли, когда мне нужна была хоть толика внимания? Был ли со мной, когда я трижды проваливал экзамены? Поддержал ли меня, когда погиб человек, кто был мне дедушкой во всём, кроме крови? Я всегда был здесь! А где был ты?

Наруто сжал пальцы и поднял отца ещё выше, краем глаза увидав, как Курама положил голову на лапы и с удовольствием прислушивается к диалогу.

— Нет, ты решил появиться тогда, когда помочь уже невозможно! Если я выпустил восемь хвостов, значит ситуация дошла до грани, и твои отеческие объятия уж точно не нужны!

— А он прав!

— Курама, не до тебя! — огрызнулся Наруто. — Деревня разрушена! Мама снова мертва! Все, кто был мне дорог, кого я любил, ради кого отдал бы свою жизнь, не раздумывая… Они погибли, погибли, потому что меня не было рядом, потому что я был слаб! И теперь приходишь ты, приходишь, когда уже не нужен, и лишь для того, чтобы сжечь последнюю чакру и сделать то, что теперь не имеет ни малейшего значения!

— Если… я не восстановлю… — прохрипел Минато, — то Кьюби… вырвется!

— И что же случится? Он разрушит развалины? Убьёт и так мёртвых? Уничтожит превращённое пыль? Плевать!

— Убьёт моего сына, — тихо прошептал Минато.

Наруто почувствовал, как злость уходит, словно воздух из спущенного воздушного шара, выплёскивается, словно вода на первых тренировках Разенгана. Он увидел в глазах отца только понимание, любовь и бесконечную усталость. Рука Наруто разжалась и Минато, скользнув по решётке, опустился в холодную воду. Но Наруто не дал ему упасть, он бухнулся на колени рядом и крепко обнял отца.

— Ты не будешь восстанавливать печать, — наконец тихо сказал Узумаки. — Ты воспользуешься каждой крупицей чакры, каждым отпущенным мгновением, чтобы быть рядом со мной. Ты задолжал мне, задолжал подарков за шестнадцать дней рождения! Курама!

— Чего? И я говорил, не называть меня так!

— Надерём жопу этому ублюдку?

— Я тебе не собираюсь помогать!

— И всё же?

— Ты слишком любишь болтать! Вперёд!

* * *

Наруто был счастлив, и счастье проявлялось во всём — в яркой улыбке, энергичных движениях, расправленных плечах и высоко поднятом подбородке. Пусть вся деревня называла его героем, пусть признавала его, но ему было… нет, не всё равно, но признание меркло от облегчения, радости, что все они вновь живы.

Тысячи клонов наводнили деревню, они разбирали завалы и убирали обломки, простыми дотондзюцу возводили фундаменты и стены строений, помогали каждому, попросившему помощи, и вглядывались, вглядывались в лица людей, знакомых и незнакомых, таких близких и родных. Таких живых.

Узумаки до сих пор не мог поверить в случившееся. Ведь тогда, когда его сенсорные способности указали на источник чакры, питающий марионеток с оранжевыми волосами через чёрные стержни, он шёл убивать или быть убитым в процессе. Он был готов к смерти, ему хотелось лишь одного — выплеснуть свои горечь и отчаяние во вспышке всеобщего уничтожения, хотелось стереть с земли источник своей боли. Но в том месте, где заседал злодей, он увидел лишь иссушенную развалину, прикованную к инвалидному креслу. Он встретил человека, познавшего боль, не меньшую чем у Наруто. Ещё одного ученика Джирайя-сенсея, того, рассказы о ком он неоднократно слышал от учителя. Обладателя додзюцу, которое было даже не легендой, оно словно пришло из сказок и преданий. Чакра этого человека, мощная, всемогущая, была странно знакомой, и Наруто мог поклясться, что полностью седые волосы когда-то были ярко-алыми. Ещё один Узумаки. Ещё один человек, кто мог быть дорог Наруто, но которого теперь он ненавидел больше всего на свете. Рядом с ним была красивая женщина с синими волосами, в которых была заколота бумажная роза. И она была готова защищать друга ценой жизни, именно так, как Наруто защищал бы своих друзей, если бы те оставались живы.

Он мог бы убить обоих, это не составило бы особого труда, у него были тысячи способов это сделать. Но теперь это было бесполезно, потрясающе в своей бессмысленности. Гибель Нагато и Конан не могла вернуть мёртвых, она просто добавила бы миру ещё немного боли и смертей, сковала бы ещё звено к бесконечной цепи ненависти, которую Наруто когда-то поклялся разорвать. И когда он решился, когда велел врагам убираться прочь, чтобы он мог вернуться и позаботиться о мёртвых, случилось чудо.

Исполинская статуя, огромная, возвышающаяся над миром, распахнула свой рот и исторгла из себя целый поток зелёного огня. Он разделился на множество огоньков, которые находили свой путь к мёртвым, оживляя их, восстанавливая, убирая любые ранения. Все, кто умер в Конохе, каждый шиноби и гражданский, взрослый и ребёнок, вновь вернулись к жизни.

Для Нагато эта техника не прошла бесследно, несмотря на всю чакру, что Наруто, услышавший слова Конан, ему передавал, несмотря на то, что Наруто дал укусить свою руку. Ничто не помогло. До того безотказно действующее дзюцу исцеления, могущественный кеккей генкай, просто не справился с этой непосильной задачей, и Нагато тихо угас. Узумаки, слушая последние слова того, кто был так похож на него самого, имел те же мечты и устремления, нёс наследие того же сенсея, кто пал во тьму, но смог выйти к свету, не мог сдержать слёз, которые обильными ручьями стекали по его щекам.

Конан отклонила предложение остаться в Конохе, на родине своего сенсея, она забрала тела тех, кого любила, чтобы предать захоронению с подобающими почестями. А Наруто, сжимая в руках букет бумажных роз, думал лишь об одном — о тонкой грани, которая отделяла его жизнь от полнейшей катастрофы, о своей беспомощности и невозможности ничего изменить. И о том, что существует возможность, пусть даже ценой собственной жизни, исправить любую ошибку, поправить непоправимое, вернуть с дороги, у которой нет возврата. Глаза Бога. Риннеган.

Он не стал ничего говорить Конан: просить или требовать вырвать глаза того, кого она любила, было кощунством, да и Наруто не мог это сделать с человеком, который только-только отдал жизнь для его деревни. Но необходимость диктует условия, а иметь возможность и не воспользоваться гораздо лучше, чем нуждаться, но возможности не иметь. Четвёрка клонов возникла у него за спиной, они коротко кивнули, и скрытно направились вслед за Конан в Амегакуре. Если вновь настанут тяжёлые времена, Наруто будет готов. А пока что…

Наруто закрыл глаза, а когда их открыл, небесно-голубой сменился цветом расплавленного янтаря. Нескончаемый поток клонов хлынул в деревню, чтобы помочь, вытащить из-под обломков, не дать никому умереть повторно, хоть на толику убавив смысл в великой жертве его семпая.

* * *

Ситуация, сложившаяся в деревне, была парадоксальной. Все, кто погиб в сражении, оказались не только живы, но и абсолютно здоровы. Даже муж Югао-сан, чей хронический кашель не смог убрать даже медицинский талант Цунаде, теперь дышал полной грудью. Божественное воскрешение не затрагивало только старые шрамы, поэтому у Какаши-сенсея шрам всё так же пересекал глаз, а у Ируки-сенсея — переносицу.

Сама Цунаде была очень слаба, она выложилась во всю, защищая деревню, и было очень непривычно видеть её, такую молодую и прекрасную, истощённой и слабой, словно после долгой болезни. Её гладкая кожа была бледна и покрыта потом, роскошная грудь вздымалась едва-едва, а фиолетовый ромб Инфуин во лбу бесследно пропал. И Наруто подозревал, что если бы он тогда не доставил в деревню Шинно и Амару-чан, если бы Шинно не выложил в Отделе Пыток и Допросов все свои секреты, если бы Цунаде не переработала и улучшила его техники, и если бы ей в этом не помогали гениальные, но безумные Орочимару и Хируко, то она бы просто не смогла выжить из-за своего преклонного возраста.

Даже сейчас, когда Наруто дал себя укусить, когда поделился своей чакрой, она всё ещё была слаба — на полное восстановление требовалось несколько дней покоя, и, несмотря на все её потуги встать и приступить к работе, они с сестрёнкой Шизуне поклялись этот покой обеспечить.

Для Наруто не было большей радости, чем единение семьи. Пусть отец был всего лишь скоплением чакры, голосом в голове, а рядом была только мама — такая родная, тёплая и любимая, Наруто чувствовал себя завершённым. С ним были все, кого он любил, кто заботился о нём, и о ком поклялся заботиться он, было множество объятий, признаний и поцелуев. И даже то, что вскоре папе пришлось уйти, почти не омрачило настроения Наруто.

Тем временем в деревне происходили странные вещи. Наруто с удивление узнал о Сборе Пяти Каге (подобное последний раз происходило где-то перед Второй Мировой Войной), услышал тревожные слухи о Саске (который вроде бы был объявлен нукенином, пусть подобное не могло быть ничем, кроме ерунды), о выборе нового Хокаге (это было тем более смешно, что Хокаге была здесь, а если кого-то и выбрали бы на эту должность, то это его, Наруто Узумаки). Новым Хокаге якобы стал Шимура Данзо, но это было нелепо: старый инвалид, ушедший в отставку с поста главы подразделения Анбу вот уже десяток лет назад, никак не мог претендовать на должность большую, чем Советника, а Хокаге мог стать только самый сильный шиноби деревни.

— Ма, как ты думаешь, что за ерунда с Саске? — спросил Наруто.

— Саске-чан я в последний раз видела, когда он был младенцем на руках Микото, — качнула головой мама. — Ты его знаешь гораздо лучше.

— Вот и я говорю, какой-то бред! Они с братом должны сейчас где-то бродить, кидать друг на друга мрачные взгляды, строить друг другу непроницаемые рожи, и тому подобное. А когда наиграются, Саске вернётся в деревню.

— Может дело в том, что он ушёл из деревни? Может поэтому он нукенином?

— Да ладно! Саске — шиноби Конохи, а сейчас — на тренировочной миссии, Цунаде-чан давно уже её оформила, так что это не может…

Их прервал громкий женский голос.

— Как хорошо, что вы разговариваете о Саске. Наруто Узумаки, мы, наконец-то тебя нашли!

Наруто резко обернулся и увидел троицу шиноби с протекторами Облака. Парень с характерными для Кумо тёмной кожей и белыми волосами, у которого изо рта торчала палочка леденца, белокурая куноичи с голубыми глазами и грудью, ещё немного, и готовой просрамить Цунаде, и стройная темнокожая девушка с золотыми глазами и волосами… Наруто так резко крутил головой между ней и мамой, что у него даже заболела шея.

— Всюду, по всей деревне твои сраные клоны! — обвиняюще ткнула в него пальцем златоглазая куноичи с волосами Узумаки. — И каждый из них отказывается говорить, твердит, мол, «найди Босса». Знаешь, как было трудно тебя разыскать?

Позади неё грудастая блондинка переговаривалась с напарником, тот толкал какой-то негромкий диалог, что-то о катастрофах, крушениях и уничтожении мира, но Наруто решил, что ему слышатся всякие вещи.

— Ладно, что вам надо?

— Мы хотим услышать об Учиха Саске. Он похитил нашего сенсея, это некруто, и мы даже не знаем, жив он или мёртв, — сказала блондинка.

— Саске? Похитил? — мотнул головой Наруто. — Но зачем?

— Откуда мы знаем, зачем это сраным Акацуки? — ответила аловолосая куноичи.

— Акацуки? Саске? Вы недавно ни обо что не бились головой?

— Не пудри мне мозги! — зарычала аловолосая. — Саске — член Акацуки! И он похитил сенсея Би!

Наруто схватился за живот и громко захохотал. Кумо-нины недоверчиво уставились на него, пока он, давясь смехом, съезжал по ближайшему забору. Мама стояла рядом и улыбалась, скрестив руки на стене.

— Мам… Саске… Саске похитил братца Би! — выдавил из себя Наруто.

— Заткнись, идиот! — зарычал кумо-нин, едва не проглотив свой леденец, — Нас послал Райкаге, чтобы мы разобрались! И мы разберёмся, покончим с этим Учиха!

— Подожди… — всхлипнул Наруто. — Вы… Ваш сенсей — Киллер Би? Вы хотите сказать, что Учиха Саске сумел не только не огрести от него, но и сам ему навалять? Кто по-вашему Саске, сын Рикудо-сеннина?

Вновь вперёд выступила красноволоска.

— Ты расскажешь о Учиха Саске всё, что знаешь! Все его способности, ниндзюцу, техники. Все его намерения и устремления!

— Вы уверены, что это был именно Саске? — спросила мама.

— Абсолютно! Был подтверждён Гунбай Учиха, использование Шарингана и внешнее описание.

Наруто фыркнул. У них что, в Академии не изучают Хенге? Наруто не знал, что такое Гунбай, но напарник использовал чокуто, а сменить оружие и дзюцу гораздо труднее, чем принять чей-то облик.

— Эй, засранец, не смей смеяться!

— Ладно. Саске — мой напарник и друг, поэтому я вам ничего говорить не буду. Я сам отправлюсь на его поиски, найду Би и наваляю тому, кто его похитил.

— Не смей говорить об сенсее так фамильярно, ублюдок!

Наруто чувствовал, как сзади нарастает жажда убийства и бросил взгляд через плечо. Волосы мамы уже подымались в воздух и разделялись на девять отдельных прядей. Он поднял руку, останаливая её от вмешательства.

— Послушайте меня! Я понимаю ваши чувства и понимаю, почему вы действуете опрометчиво. Но мне плевать! Если вам нужна информация — обращайтесь к Хокаге. Я вам ничего не должен! Проваливайте!

Он сам удивлялся, как такой простой разговор смог его вывести из себя.

Красноволосая взревела, вскинула кулак, и бросилась на Наруто. Тот остранённо подумал, что у неё неплохая скорость, но неважная техника — её удар напоминал гнев Сакуры-чан времён Академии. Правда с тех пор Сакура давно повзрослела и научилась сдерживать характер.

Рука Наруто взметнулась вверх, и перехватила кулак девушки в считанных сантиметрах от лица. Узумаки почувствовал, как мамина жажда убийства затапливает округу, так что двое напарников красноволоски выхватили мечи, в полной готовности встретить опасность лицом к лицу. Наруто покачал головой. Прийти в чужую деревню, требовать, орать, да ещё и напасть на шиноби каге-уровня… Наруто понимал их беспокойство, он сам беспокоился за Би, а ради Джирайи-сенсея совершил едва ли не самый опрометчивый поступок в своей жизни. Но, в любом случае, двое из троих противников были куноичи. И Наруто, отпустив кулак девушки, сделал шаг вперёд.

В островке ясности и спокойствия он отстранённо почувствовал, как испаряется гнев мамы. Он повернул голову и, словно в замедленной съемке заметил, как гримаса ярости на её лице превращается в снисходительную улыбку, а волосы вновь ложатся привычным алым водопадом. Увидел, как медленно-медленно к нему бегут блондинка и темнокожий парень. Как рука аловолосой тянется к катане за спиной. Но это было неважно.

— Как тебя зовут, милая? — спросил он.

— Каруи… — прошептала аловолосая, вонзив в него взгляд золотых глаз.

— Я помогу тебе исправиться, Каруи-чан. А потом мы вместе найдём братца Би.

Девушка кивнула и приняла свою судьбу.

Узумаки перехватил пальцами остриё катаны темнокожего парня, вырвал её у него из рук, и отшвырнул прочь. Затем его кулак ударил того в живот, выбивая из лёгких воздух и сгибая пополам. Наруто сделал следующий шаг, и встретил ладонью лезвие танто блондинки. Он заглянул в её голубые глаза.

— Вы не должны были нападать на шиноби неизвестной силы, да ещё и в чужой деревне. Независимо от обстоятельств. Ты со мной согласна, красавица?

— Д-да, это некруто…

— Значит ты понимаешь, что будет дальше?

Та лишь кивнула и молча подставила щеку.

И когда Наруто держал в объятиях двух прекрасных девушек, нашёптывая слова утешения и ободрения, он поймал взгляд мамы. Мама стояла с широкой улыбкой на лице, сложив на груди руки. И пусть Наруто жутко не любил её выражение «ав-в-в, мой сыночек так вырос», он улыбнулся ей в ответ.

Сзади послышался странно довольный голос темнокожего кумо-нина.

— А я об этом предупреждал всю дорогу!

* * *

Пусть Наруто и ожидал, что Саске скоро вернётся, но появление напарника почти застало его врасплох. Встреча была случайной — клон заметил знакомые фигуры, и развеялся, чтобы предупредить Наруто и остальных своих сотоварищей. Узумаки, не мешкая, сорвался с места и бросился другу навстречу. Ему нужно было знать, что на самом деле происходит, что случилось с Би, а также какие демоны задержали напарника так надолго?

Наруто приземлился на дорогу в нескольких шагах от Саске и наклонил голову, осматривая его спутников. Помимо Итачи (до сих пор живого и здорового) с ними был Кисаме Хошигаки со своим неизменным огромным мечом, очень рослый парень с оранжевыми волосами (неприятно напоминающими о телах Пейна) и невысокий парнишка, у которого за плечами был занбато, размером и формой напоминающий Кубикирибочо Хаку-чан. Их сопровождала девушка, казавшаяся смутно знакомой. Наруто наморщил лоб в попытке вспомнить, и это у него едва-едва получилось — внучка кошачьей бабули здорово изменилась за те три года, что прошли со времён миссии по поиску босса нин-неко.

— Привет, Саске! А ты не торопился!

— Хн.

— Я понимаю Итачи, я даже понимаю Тамаки-чан, — Наруто подмигнул девушке, — но Кисаме Хошигаки?

— За эти годы я привык к кислому лицу Итачи и немного привязался, — оскалил острые треугольные зубы Мечник Тумана.

— Рад увидеться! В прошлый раз встреча вышла скомканной.

— Потому что ты улепётывал, сверкая пятками! — хмыкнул Кисаме.

— Ну, с тех пор многое изменилось, — фыркнул Наруто. — Очень-очень многое.

— Эй, мы идём, или будем и дальше болтать? — спросил беловолосый парень с занбато. Когда он заговорил, Наруто заметил такие же острые акульи зубы как у Забузы и Кисаме. Он что, кандидат в Мечники Тумана, и иметь острые зубы — это требование для должности?

Тамаки-чан, не раздумывая, стукнула его ногой по лодыжке, а когда он на неё злобно зыркнул, растопырила пальцы с заострёнными ногтями, похожими на кошачьи когти (пусть они и не были настолько устрашающими, как когти Югито-чан).

— Саске, ты, наконец-то возвращаешься? — спросил Наруто.

— Нет. У меня в Конохе есть дело. Мне нужно убить одного человека и уничтожить деревню.

Наруто почесал затылок. Затем озадаченно посмотрел на Итачи и Кисаме.

— Ничего не меняется, да?

Кисаме хмыкнул, ничего не сказав.

— Совет Конохи решил, что заговор клана Учиха надо пресечь. Шимура Данзо отдал мне приказ уничтожить клан, — ровным голосом пояснил Итачи.

— Опять Данзо? — удивился Наруто. — Погоди, ты сказал «Совет Конохи»? С каких пор Совет отдаёт приказы шиноби? Ладно, неважно. Что касается Конохи, ты опоздал, Саске. Коноха уничтожена, все её жители погибли. Шиноби, гражданские, дети, взрослые, старики. Деревня, которую мы с тобой когда-то клялись защищать, которую клялся защищать ты, Итачи. Я провалил миссию своей жизни.

— Конохи нет? — лицо Саске заметно вытянулось.

— Теперь снова есть. Строения разрушены, но люди вновь живы. Я сразился с Пейном. Я победил его. Я говорил с ним. И мне очень жаль, что он не смог выжить после своего дзюцу.

— Риннеган, — тихо сказал Итачи.

— Риннеган. Я не позволю вам, никому из вас, осквернить его жертву.

— Значит Данзо и Старейшины живы, — упрямо мотнул головой Саске.

— Данзо. Как же часто я слышу его имя за последние несколько дней. Всюду Данзо. Он пытался воспользоваться слабостью Цунаде, которая отдала себя всю для защиты деревни, чтобы самому стать Хокаге. Шикаку-сан выдвинул вместо этого мою кандидатуру.

— Хокаге? — удивился Саске. — Ты?

— Эй, с чего такие сомнения? Я джонин, у меня серьёзный список миссий S-ранга. Я — ученик Джирайи, сенсея Четвёртого, да и с самим Четвёртым у меня особые отношения. Я спас деревню, пусть тут нечем гордиться.

— Ты Хокаге! — медленно сказал Саске.

— Ну, пока что нет, — рассмеялся Наруто. — Цунаде вновь приступит к обязанностям через пару дней. А пока что мне нужно сберечь деревню от новой опасности. И я говорю не о Побочной Ветви Хьюга, избавившейся от Проклятой Печати, причём без моей помощи.

— Хьюга? -спросил Итачи.

— У них сейчас очень весело, Главная Ветвь хочет вернуться к старым порядкам, Побочная этого совсем не хочет. Я намекнул старым пердунам, что Нейджи — мой друг, и что всё будет, как захочет Хината-чан. К тому же, в нашей деревне Хокаге — лучший медик в мире, так что страдать они будут не очень долго, хоть страданиями я их и обеспечу.

— Ты такой грозный, уверен, что справишься со всеми нами? — усмехнулся Кисаме.

— Пока не попробуешь, не узнаешь, не правда ли? К тому же, Кисаме-сан, вы не будете первым S-ранговым шиноби, с которым я столкнусь. И даже не первым Мечником Тумана.

— Забуза? Неубедительно. С вами был Копирующий Ниндзя.

— Ну и мы были едва из Академии. Кисаме-сан, с последней нашей встречи я очень часто думал, что можно предпринять против Самехады. — Наруто на миг опустил веки, почувствовал поток чакры от развеявшегося клона, и вновь поднял их, демонстрируя жёлтые глаза с горизонтальными зрачками. — И если вам её не жалко потерять, не пытайтесь поглотить мою чакру.

— Я не отступлю! — сказал Саске.

— Ну, в любом случае, Данзо в деревне нет. Он куда-то отбыл в сопровождении двух шиноби.

— Он отправился на Гокаге Кайдан! — уверенно заявил Саске.

— Что ему там делать? — фыркнул Наруто. — К тому же Цунаде послала ястреба, что прибудет только через три дня.

— Гокаге Кайдан завтра! — вмешался Кисаме. — Переноса сроков не было!

Наруто задумался.

— Вот дерьмо! Похоже кое-кто не знает, когда следует остановиться. Саске, никаких уничтожений деревень и убийства жителей. Мы отправляемся вслед за Данзо. По пути расскажете мне всё про гибель вашего клана. И под «всё» я имею в виду абсолютно всё!

Наруто сложил пальцы в Ин и создал нескольких клонов, которые, не мешкая, помчались в Коноху.

— К тому же, — он взглянул на Итачи, — тебе лучше не появляться в деревне как можно дольше. Микото-сан была лучшей подругой мамы, и она немножко зла на тебя. И поверь, даже твои глаза не смогут защитить от гнева Кушины Узумаки.

* * *

Наруто был очень раздражён. Мало того, что в Стране Железа было очень холодно, мало того, что шёл снег, мало того, что хотелось прибить Суйгецу (Тамаки-чан подобные попытки делала регулярно), мало того, что место встречи каге охранялось огромным количеством самураев, а собравшаяся компания не только ничего не понимала в скрытности, но и не старалсь… Наруто пришлось приложить невероятные усилия, чтобы обошлось без жертв и слишком больших разрушений. В самые тяжелые моменты помогал Итачи со своим гендзюцу, и это вызывало самые противоречивые чувства.

История, рассказанная Итачи, Наруто не впечатлила. Приказ Данзо? Серьёзно? Убить весь клан, включая детей и гражданских? Может Данзо и был тогда командиром Итачи (хотя что-то тут не сходилось), но даже он не стал бы приказывать принять помощь врага, устроившего освобождение Курамы и убившего множество шиноби деревни. Если бы этот рассказ прозвучал три года назад, когда Наруто был сопливым генином, он бы проникся, но не теперь. Наруто иногда пыталсся представить, что бы сказал дедуля Хирузен, прикажи ему, к примеру, Нидайме вырезать свой клан за ожидаемые в будущем прегрешения. Или же Джирайе-сенсею убить тех, кто может быть потенциально опасен. Или отцу, или маме, или Ируке-сенсею. Картина была до абсурда нелепой, так что теперь Итачи вызывал стойкую антипатию.

Встреча с каге прошла не так, как Наруто представлял у себя в голове. Он думал, что они прокрадутся на встречу и громко заявят о себе, что посыпется множество обвинений, на которые ему есть что возразить, представлял, как в ответ на обвинения Саске он задаст пару ехидных вопросов по поводу учебного плана Академии Кумогакуре и наличия там Хенге. Преставлял, как ткнёт пальцем в Данзо и заявит, что это самозванец, решивший воспользоваться Саммитом Пяти Каге, чтобы легализовать себя как Хокаге де-факто. Как посмотрит на новую Мизукаге (предыдущий, джинчурики Санби, не стал даже выслушивать предупреждения Наруто, и если бы не Эро-сеннин, неизвестно, чем бы закончилась встеча). Как тепло поздоровается с Гаарой, с которым, конечно же, будут Канкуро и Темари-чан. Всё его замыслы разбились об свирепый рёв Райкаге:

— Учиха! Ты ответишь за всё!

Окутанная голубой потрескивающей аурой фигура промчалась с головокружительной скоростью, и сокрушила бы Саске, если бы тот не активировал заранее свой Мангекё Шаринган и не призвал полупрозрачный фиолетовый доспех Сусаноо. Наруто было обрадовался, что сможет вставить хоть пару слов, но тут из пролома вышла рыжеволосая высокая красавица, взгляд её зелёных глаз остановился на Кисаме, и ситуация мгновенно превратилась скверной в неконтролируемую. Засверкали разряды молний, пространство пронзили пучки лазерных лучей, полетели шары раскалённой лавы, растекающиеся и плавящее всё вокруг, пространство стал заполнять всеразъедающий туман. Из проходов повалили самураи, и Наруто пришлось добавить в неразбериху ещё и толпу клонов — в битве каге и S-ранговых шиноби не было места для простых людей, а значит придурков следовало спасать. Когда в зал влетел, не касаясь ногами земли, низкорослый дедуля с большим носом, чувство тревоги взвыло. Клоны разбежались полчищем напуганных цыплят, каждый из них дотронулся до одного из сражающихся: самураев, спутников Наруто, парня в наушниках и с огромным мечом, выбежавших откуда-то Темари-чан и Канкуро, старика с повязкой на глазу, двух смутно знакомых по родной деревне шиноби (один из них точно был Абураме, если судить по очкам и плащу с высоким воротом). Перед стариком возник и начал стремительно увеличиваться полупрозрачный куб, внутри которого словно сияло маленькое солнце. Клоны успели, пусть и едва-едва. Узумаки не знал действия этой техники, поэтому перекрыл комнату барьером. Раздались хлопки воздуха и комната внезапно опустела. Куб, в границы которого попали Саске, оранжевоволосый гигант по имени Джуго, и Тамаки-чан, пошёл пятнами и схлопнулся, оставив в том месте, где касался стен, идеально ровные блестящие срезы. Со звоном лопнувшей струны мигнул и исчез барьер.

Несмотря на разительное уменьшение количества участников заварушки, несмотря на вопли Наруто, кричащего, что они пришли поговорить, битва не остановилась ни на мгновение. Любой из противников был ему по силам. Он сражался с Пейном, да и шиноби S-ранга были ему не в диковинку, но против него было много неприятных обстоятельств. Ведь в этой тесноте ему нужно было не только самому никого не убить, но и не дать разбушевавшимся каге ненароком умертвить остальных. Демоны, да ему вообще не нужна эта битва! Лишь сообщить, что Данзо — самозванец, разобраться со свидетельствами против Саске, поздороваться с Гаарой и его семьёй и, может быть, ещё спросить о здоровье Мечников Тумана, ведь если верить Ино-чан, ношение таких огромных мечей зачастую говорит о серьёзных физиологических проблемах.

Наруто расстроенно сплюнул. Это был именно тот момент, когда нужно отступить. Узумаки не стал использовать Хирайшин и возвращаться к заранее оставленному маркеру в тщетной надежде, что никто не заметил применение дзюцу, которое должно было стать его козырем в рукаве. Он вытянул из подсумка четыре куная с бирками на рукоятях и бросил их с двух рук. Полупрозрачное полотнище замерцало на месте барьера, уничтоженного техникой старика Цучикаге, и Наруто приготовился отступить. Но за миг до активации рыжеволосая красотка сделала неуловимо быстрый прыжок вперёд и оказалась неподалёку от него. Узумаки собрался сваливать, но несколько сияющих шаров лавы ударили ему за спину, плавя камень стен и надёжно запечатывая проход. Затем у неё изо рта вырвался поток пара, грозя накрыть Наруто с головой.

Кучки песка, рассыпанного по комнате взметнулись, закрывая Наруто непроницаемым коконом. Пусть в том не было особой нужды, но Наруто очень оценил жест Гаары — ведь и сам бы он сделал для друга не меньше! Босс успел уйти в пол, и теперь Наруто не боялся развеяться, пусть и собирался продержаться как можно дольше.

— Ты не сможешь уйти, — сказала красотка, глядя на песок, разъедаемый кислотным паром. — Я запечатала выход. Я — Мизукаге Теруми Мэй и у меня два улучшенных генома. Тебе не сладить со мной.

Сквозь бреши в печаной защите Наруто видел, о чём говорит Мизукаге. Лава растекалась по стенам и полу, перекрывая все пути к отступлению.

— Очень жаль, ведь ты — красавчик. Каждый раз, когда приходится плавить таких симпатяжек, у меня болит сердце.

Наруто фыркнул и подобрался: ещё чуть-чуть, ещё пара слов! Но Мизукаге замолчала, поэтому он бросил пробный камень.

— Ты и сама красотка! Но с таким характером не завидую твоему мужу.

Перемена была разительной. Волосы закрыли лицо Мэй, и словно чёрная туча сгустилась над её головой.

— Мужу? Ты хочешь сказазать, что у меня не будет мужа? Что на мне никто не женится? Что я умру старой девой? Я убью тебя!

Пусть угрозы смерти в списке Наруто не были чем-то неправильным, но что-то сказанное Теруми Мэй затронуло глубины его души, задело восьмое чувство, отозвалось в ушах мучительным и таким желанным диссонансом.

От широкого взмаха руки Наруто песок Гаары осыпался на землю. Ладонь вытянулась вперёд и на ней привычно закрутилась сфера Разенгана, вбирая в себя кислотный туман. Когда воздух очистился, Наруто сделал два шага вперёд и заглянул в бездонные зелёные глаза Мизукаге. Тело требовало действий, но поток водоворота, посреди которого находился Наруто в состоянии безмятежной ясности, нёс его извилистым путём. Наруто подошёл босиком прямо по раскалённой лаве, сжигая остатки сандалий, к своему барьеру и убрал его небрежным взмахом руки. Он благодарно кивнул Гааре, отбил ладонью лазерные лучи темнокожего беловолосого кумо-нина с ещё одним огромным занбато, разрушил полупрозрачный куб в руках у летающего старичка, после чего хлопнул его по спине, почувствовав, что там что-то ощутимо хрустнуло. Шагнул к здоровенному шиноби Ивы, тыльной стороной ладони отбил резиново пружинящие мячи из лавы. Плавно развернулся, перехватывая рослую фигуру Райкаге, покрытого покровом Молнии, и впечатал его в пол. Из меча старика с повязкой на голове вылетела дуга полупрозрачной чакры, но Наруто отмахнулся от неё, как от надоедливой мухи, вырвал из рук меч и, провернув его в воздухе, вернул дедуле в ножны. И только затем он вернулся к Мизукаге Мэй и нанёс ей плавный удар рукой по лицу.

Время словно вернулось к своему привычному течению и Наруто повернулся лицом к присутствующим, увлекая за талию Мизукаге.

— Теперь, когда я привлёк ваше внимание, предлагаю обсудить несколько вопросов. Во-первых, где Шимура Данзо, и что он делал на месте Хокаге, пока Цунаде Сенджу поправляется после тяжёлых ранений? Во-вторых, на каком основании Учиха Саске обвиняется в нападении и похищении Киллера Би? Ну а в третьих… — Наруто бесцеремонно уставился на огромный занбато в руках кумо-нина, — что компенсируют некоторые шиноби своими огромными мечами?

* * *

Наруто сидел в позе лотоса, сложив перед собой руки и наблюдал, как двое последних Учиха стоят напротив человека, из-за которого погиб их клан. Саске просил Наруто не вмешиваться — ведь это была его месть, и Наруто собирался даже прислушаться к его пожеланиям (но при этом не допустить, чтобы напарник погиб из-за какой-то нелепой случайности). Ведь ситуация была серьёзно осложнена тем, что к битве присоединился некто, называвший себя Учиха Мадара.

На Саммите Пяти Каге было очень шумно. Звучали крики и угрозы, Райкаге опять порывался обвинить Саске во всех смертных грехах. В качестве аргумента Наруто использовал Хенге, превратился в Саске и закрутил в руке Разенган. После этого он превратился в самого Райкаге, потом в Мэй и даже применил Секси-дзюцу. Этого было достаточно для всех присутствующих, но Райкаге отличался ослиным упрямством. Всё спасло появление общего врага. Человек в маске, плаще Акацуки и с огромным веером за спиной послужил прекрасным средством, чтобы снять напряжение. В зале заседаний вновь полилась лава, затрещали молнии, а пространство уничтожалось на молекулярном уровне. Узумаки и сам не удержался, опробовав несколько не самых разрушительных техник. Но самозваный Мадара был неуязвим, поэтому пришлось его выслушать.

По итогам недлинного разговора выяснилось, что безумец хочет собрать всех биджу (на текущий момент он преуспел с четырьмя, причём Киллера Би ему достать не удалось, это отчего-то привело Райкаге в неописуемую ярость, направленную, что самое странное, на самого Би) и объединить их в чудовище из преданий — Десятихвостого, того самого, котрого когда-то победил сам Рикудо-сеннин. Затем он каким-то образом собрался поглотить всё человечество, если Наруто правильно понял его «объединить всех в одно». Для этого он единолично объявил начало Четвёртой Мировой Войны Шиноби, подкрепив свои слова нападением полчища белёсых чуваков, отличавшихся от Акацуки но Зецу только отсутсвием плащей и чёрной половины тела. Поток воспоминаний от развеявшегося клона показал, что нападение произошло также и на шиноби и самураев, что были перенесены в долину неподалёку, где клонам пришлось приложить массу усилий, чтобы никому не дать поубивать друг друга. Странные белёсые создания умели паразитировать на шиноби, поглощая чакру, превращаться в точные копии людей и использовать все их дзюцу, но это им не слишком помогало. Они были не только уязвимы к повреждениями (пусть и довольно живучи), но и очень боялись сен-чакры, мгновенно прорастая ветвями и листьями, превращаясь в небольшие деревца. У Наруто получилось даже отловить около десятка этих тварей и переправить в Коноху на изучение — всё же белые придурки обладали неприятными тезниками и вполне могли справиться с чунином, а то и джонином, а значит требовалось знать их уязвимые места.

После того как «Мадара» исчез в искажающей пространство спирали, каге решили воспринять угрозу серьёзно. Был ожесточённый спор, кто будет командовать альянсом, в ходе которого остановились на кандидатуре Райкаге (узнав, что названый брат жив, он изрядно смягчил нрав). Наруто воспользовался возможностью и внёс очень ценное предложение. Пусть человек в маске назвался Мадарой, но, очевидно, был самозванцем. Узумаки переспросил Цучикаге, единственного человека, кто был достаточно стар, чтобы встречаться с легендарным шиноби в битве, и тот подтвердил, что Мадара не умел перемещаться в пространстве или становиться бесплотным, зато разбрасывался катондзюцу, словно принц Мичиру деньгами. Наруто предложил не тешить самолюбие подонка, называя его этим именем, а воспользоваться каким-нибудь псевдонимом, к примеру, Мануке. На все возражения окружающих Наруто заметил, что даже если враг в итоге окажется Мадарой, никому, кроме самого Мадары, от этого хуже не станет. И когда совет сильнейших людей мира постановил, что врагом Пяти Великих Наций объявляется Болван Учиха, Наруто вновь ощутил себя ребёнком, впервые покрасившим Монумент Хокаге.

— Мне не нравится его рука, — прервал размышления Кисаме, возвышающийся за спиной Наруто.

— Да, знаю. Под повязкой что-то есть, я чувствую странную чакру.

— Не боишься, что Саске и Итачи не справятся с Мадарой?

— Ты хотел сказать «с Мануке»?

Кисаме закинул голову и расхохотался.

— Прекрасное имя! Да, с ним.

— Пусть у него Мангекё Шаринган, но им не удивишь ни Саске, ни Итачи!

И словно в подтверждение слов Наруто, Мануке окутало чёрное пламя Аматерасу и он исчез в спиральном искривлении пространства. Данзо распустил бинты и начал снимать со своей искалеченной руки монструозный металлический браслет. Наруто не слышал, о чём с ним говорили Учиха, но считал недальновидным позволять врагу подготовиться, даже если это очень важный разговор.

Как оказалось, повязки Данзо скрывали нечто очень мерзкое. Белёсая рука с лицом, очень схожим на Шодай Хокаге на плече, была усеяна Шаринганами. Под повязкой на лице у Данзо нашёлся ещё один Шаринган, увидав который, Итачи очень разозлился и немедленно бросился в атаку. Но вместо того, чтобы мгновенно погибнуть, Данзо показал, что его претензия на пост Хокаге была не пустым звуком. Для старого инвалида он оказался очень прытким. Данзо виртуозно использовал мощные футондзюцу, призвал странное животное, своей несуразностью напомнившее Наруто тварь с острова Хоноки-чан. Лже-Хокаге держался сразу против двух S-ранговых шиноби, и держался очень хорошо. Ревели порывы ветра, звучали хлопки вакуума, из уплотнённого воздуха формировались стрелы и лезвия. Данзо выдыхал чакру Ветра на кунай, удлинняя его на несколько метров и заостряя до той степени, что он мог резать камни. Он не только знал фуиндзюцу, но и сумел воспользоваться им прямо в бою, наложив на Итачи какую-то печать, заставившую его замереть на десяток секунд. Но, несмотря на всё мастерство, результат оказался предсказуемым. Сусаноо Саске вскинул лук и пронзил Данзо стрелой, размером с хорошее бревно. Дело был сделано, и Наруто было собрался спускаться к Саске, но тут произошло что-то странное. Воздух словно подёрнулся рябью, из которой возник целый и невредимый Данзо.

Раздались неясные возгласы Саске и Итачи, Данзо что-то им выкрикнул в ответ, а Наруто всё пытался понять, что же всё-таки произошло. Это не могло быть гендзюцу — Наруто чувствовал чакру Данзо, он ощущал её угасание, его смерть. А значит дело было в чём-то другом, например, в этой странной руке. Узумаки внимательно присмотрелся, и заметил, что один из Шаринганов на руке Данзо теперь был закрыт.

Он вскочил на ноги и выхватил из спинных ножен один из своих чакраклинков. Прекрасное оружие, выручавшее Наруто вот уже сколько раз, с недавних пор стало ещё лучше. Голубая потрескивающая чакра наполнила верный клинок и Наруто, легко размахнувшись, метнул его в сторону сражающихся. Раздался громкий хлопок, когда нож преодолел звуковой барьер, и Наруто исчез, чтобы тут же появиться рядом с Данзо. Взметнулся второй клинок, наполненный чакрой Ветра, и, словно горячий нож масло, отрезал руку Данзо на уровне плеча. Миг, и Наруто вновь исчез, появившись возле своего первого ножа, глубоко ушедшего в скалу. Чакра в руке, сжимаемой Наруто, словно взбесилась. Из руки начали выстреливать побеги, превращаясь в стремительно покрывающиеся листьями ветви. Узумаки отбросил руку и лихорадочно начал складывать печати дзюцу поглощения. Он успел вовремя: что бы ни происходило внутри этого странного органа, без чакры оно прекратилось.

Наруто облегчённо вздохнул, вырвал из земли руку, уже успевшую пустить корни, выковырял из скалы свой нож и вернулся к Саске и Итачи. К удивлению Наруто, Данзо был жив. Он злобно сверкал взлядом, закрывая единственной рукой окровавленную глазницу, и пытался придать себе неприступный вид, что получалось откровенно неважно.

Итачи уже наложил на Данзо бирку запечатывания чакры и стоял в ожидании Кисаме. Когда к ним подошёл Мечник Тумана, Наруто задал вопрос, мучивший уже давно.

— Кисаме-сан, а что у тебя произошло с Мизукаге? Ведь что бы ты ни натворил в Кири, это было ещё при Ягуре! Убил кого-то? Уничтожил её клан? Может среди выпускников Академии был её любимый братик, с которым пришлось сразиться насмерть?

— Не совсем.

— Но тогда что?

— Я не пришёл на свидание.

— Но не может же из-за это…

— Дважды.

* * *

Наблюдать за сражением двух S-ранговых шиноби, пытаясь остаться незамеченными, и не развеяться от случайного дзюцу массового поражения, было непросто. Двое из их четвёрки уже развеялись от гидродинамического удара, вызванного потрясающим воображение взрывом тысяч взрывных тэгов.

Наруто очень жалел, что не удалось узнать, куда Конан дела тело Нагато. Если бы она отправилась в Аме обычным способом, то проследить было бы лёгким делом. Но она расправила крылья и полетела. И пусть Наруто умел летать и знал четыре способа полёта, ни один из них не позволял удерживать дзюцу невидимости и обходиться без сопуствующего визуального или звукового сопровождения. Можно было рискнуть, и последовать за Конан, но делать ставку на то, что она за весь путь ни разу не обернётся и не заметит четыре парящие фигурки, было неразумно. Так что пришлось затаиться и выжидать, укрывшись глубоко под водой и скрещивать пальцы, чтобы Шаринган ублюдка не заметил слабые струны чакры, неприметное суйтондюцу, передающие вибрации водной поверхности и позволяющие подслушивать разговор.

Когда Мануке задал вопрос: «куда она девала тело Нагато?», Наруто и сам был бы рад получить ответ. Но разговор шёл обо всём, кроме интересующей его темы. Нет, ему было лестно, что Конан назвала Наруто воплощением света, было смешно, как Мануке приписывал себе свершения Мадары, или же откровенно ездил Конан по ушам. Какой дурак мог, к примеру, поверить в чушь, что Мануке одарил Нагато Риннеганом, вместо того, чтобы самому воспользоваться Глазами Мудреца? Ну или что именно он, «Мадара», создал Акацуки, что-то нашептав на ухо Яхико?

Противники всё говорили и говорили, а Наруто досадовал. Вместо того, чтобы скрываться и шпионить, следовало бы подойти к Конан задолго до конфронтации с Мануке, может быть она, считая Наруто духовным наследником Нагато, просто отдала бы ему Риннеган. Но момент был упущен, двое из четырёх клонов — развеяны, а вмешаться в сражение было бы откровенной глупостью, пока Наруто не узнал слабых сторон дзюцу нематериальности Учиха.

Череда сильных взрывов прервала шпионскую технику, и Наруто спешно применил дзюцу Водяной Тюрьмы, окружив себя шаром неподатливой жидкости. Это он сделал вовремя — сильный удар отшвырнул его, водные потоки закрутили, увлекли за собой, словно щепку, попавшую в слив унитаза. Как только его положение немного стабилизировалось, Наруто решил рискнуть, несмотря на продолжающие звучать взрывы. Нужно было знать, что происходит снаружи и Наруто высунул руку наружу и выстрелил вверх потоком преобразованной суйтон-чакры. Несмотря на канонаду взрывов, которые, как он надеялся, смогут скрыть любые техники, кое-что он расслышал.

— … не можешь сохранять неосязаемость, дольше пяти минут. Я долго готовила эти печати, все шестьсот миллиардов. Их хватит на десять минут непрекращающихся взрывов.

Узумаки открыл рот и едва не захлебнулся водой. Кое-как удержав технику подводного дыхания, он почесал затылок. Наруто никогда не был слишком хорош в математике. Даже несмотря на жульничество с клонами, позволившее, не напрягая ни себя, ни клонов, изучить таблицу умножения, уравнения, тригонометрические функции и прочее занудство для заучек, рассчёты не давались ему как Сакуре-чан. Но шестьсот миллиардов прекрасно делились на шестьдесят умноженное на десять, а значит в секунду Конан взрывала миллиард печатей — достаточное количество, чтобы испепелить половину мира. Наруто и сам не особо любил сдерживаться, ненароком уничтожая большие участки леса, разрушая строения и изменяя ландшафты, но это было перебором даже по его меркам, олицетворением бессмысленно затраченных усилий и бездумно расходуемых ресурсов. Из этого мог следовать только единственый путь действий.

Узумаки почувствовал, как распадается дзюцу Водяной Тюрьмы, но бушующая стихия не смогла сокрушить островок спокойствия, в котором он находился. Мутная вода вытолкнула его, словно поплавок, на поверхность. Тем временем взрывы утихли и Наруто сделал несколько шагов по поверхности воды. Бой закончился. Противники стояли, почти обнявшись, и если бы не окровавленный кусок иззубренной металлической полосы, торчащий из спины Конан, их можно было бы принять за друзей или любовников. Маска Мануке была покрыта трещинами и частично разрушена, открывая измождённое лицо, в одной глазнице которого пылал Мангекё Шаринган, а второй глаз поблёк и угас. Похоже, это было то же дзюцу, что использовал Данзо, чтобы избежать смерти.

Это было настолько нелепо, настолько неправдоподобно, что спокойствие едва не разлетелось осколками от желания впечатать ладонь себе в лицо. Все эти усилия, все печати, вся чакра, были бессмысленно растрачены впустую, это при том, что их хватило бы, чтобы в одиночку уничтожить все Великие Деревни или выиграть несколько Мировых Войн.

Плавным неторопливым шагом Наруто подошёл к Конан и ухватился за иззубренный осколок металла, вырывая его из спины куноичи. Кулак его сделал широкий замах, и устремился к лицу Мануке. Искусство читать эмоции на лице людей, чья половина лица закрыта, Наруто постиг на примере Какаши-сенсея. Лицо Мануке и презрительный прищур его глаза, выражали самоуверенность. Она быстро сменилась изумлением, как только кулак Наруто ударил в треснутую маску и разнёс её на тысячи осколков, отправляя противника в стремительный полёт. Умом Наруто понимал, что требовалось добить эту мразь, окончательно уничтожить, чтобы прекратить войну, не дав ей начаться. Но дзюцу вело Наруто по единственному пути, над которым он был не властен. И пока нукенин исчезал в спирали искажённого пространства, Узумаки повернулся к умирающей Конан и быстрым движением руки разорвал одежду у неё на груди, краем сознания регистрируя гладкость кожи и совершенство форм. Рука его потянулась к рваной безобразной ране.

Медицинские техники никогда не были его сильной стороной, даже после того, как Цунаде и Сакура показали нужные дзюцу. Ирьёниндзюцу было невозможно одолеть, направив полчище клонов, для практики требовались пациенты. И если с некоторыми из них решить вопрос можно было просто скупив улов у рыбаков, то остальные представляли проблему.

Но на этот раз всё получилось не хуже, чем у Ино, Хисаме, Хинаты, или даже Сакуры-чан. Чакра Наруто приняла ярко-зелёный цвет, извлекая из раны грязь и осколки, сращивая сосуды и смыкая кожу, рассасывая рубцовую ткань. И когда Наруто убрал руку с груди изумлённой Конан, о месте раны напоминало лишь розовоё пятно новой кожи.

Конан хотела что-то сказать Наруто, но увидев его взгляд, осеклась. Рука Наруто обрушилась ей на лицо.

— Пойдём, Конан-чан! Сейчас мы проверим могилу Нагато, а потом поговорим о тактике и рациональном использовании ресурсов. Нам предстоит война, которую следует выиграть.