Новое Начало – Альтернатива. Часть II – Наследники Зодчих Теней (гет)

Так уж вышло, но разномастное сообщество, возникшее вокруг Гарри Поттера, несколько спонтанно пополнилось ещё одним членом. Произошло это во время одной из последних боевых операций, проведенных до неожиданного «затишья перед бурей».

Как и много раз до этого, их незримые глаза и уши, находящиеся в прямом подчинении мистера Вэнса, просигнализировали о готовящемся нападении на дом Роберта Уитсфорда — сотрудника Министерства, занимавшего не самый последний пост, у которого помимо твердых убеждений и неподкупности имелась жена и трое детей.

Собирались ли люди Вольдеморта убить их всех, наложить Империо на чиновника или, используя родных, убедить его сотрудничать «добровольно» — было неизвестно. Но в итоге дом министерского работника, где засели лишенные возможности аппарировать Упивающиеся, пришлось брать штурмом, и надежды на то, что кто-то из этой семьи сумел выжить, оставалось мало. Очень мало.

* * *

— Осторожнее! — выкрикнул Фред, братья дружно пригнулись, и прилетевшая из окна второго этажа небольшого деревянного особнячка парочка «Авад» пробила забор в каком-то метре над их головами, оставив после себя обугленные дыры, осыпавшиеся мелкой пылью почерневшей древесины.

— Эх, гранатку бы им туда — да ведь вдруг там дети? Гады... — чертыхнулся сквозь зубы Джордж и выпустил из своего «Энфилда» две длинные, неприцельные очереди по верхним окнам. Пули, повышибав остатки стекол, изрядно расщепив рамы и продырявив потолок, заставили засевших на втором этаже Упивающихся на время притихнуть.

— Ничего, ничего, — ответил Фред. Он привалился спиной к большому железному баку, лежавшему на земле. Собственно, между этим самым баком и дощатым забором и сидели братья, стреляя, как из импровизированного окопа. Парень со щелчком загнал в винтовку новый магазин и передернул затвор. — Мы же и должны оттягивать на себя вражьи силы.

— А заодно и оттянемся сами! — ухмыльнулся Джордж и громко крикнул: — Эй вы, уроды! Ваш Вольдеморт — старая ослиная задница!

Сверху в ответ послышалась грязная ругань, рыжий вскинулся и полоснул огнем по окнам еще разок.

Тем временем с другой стороны к дому подбирались Гарри и Норт.

Подойдя к черному входу, Гарри притормозил, прислушался и знаком показал Норту остановиться, а потом резко скользнул вперед и без размаха вогнал свой меч прямо в лакированное дерево на уровне пояса, достав притаившегося с другой стороны врага прямо сквозь дверь.

И лишь потом дал отмашку Эдварду.

От удара кулака последнего дверь черного хода с грохотом слетела с петель и накрыла стонущего и скорчившегося напротив входа Упиванца.

Прикончив врага, Норт и Поттер вошли внутрь. Эдвард немедленно направился к лестнице, ведущей на второй этаж, а Поттер остался на первом. Меч он вложил обратно в ножны, но держал его наготове. В доме царил разгром — то ли от обыска, то ли от попыток хозяев защититься. Вещи, книги, сорванные со стен небольшие картины, валялись в хаотичном беспорядке, на полу белели измятые и порванные свитки пергамента и бумажные листы. Парадная дверь забаррикадирована всей имеющей в небольшой прихожей мебелью, хотя не было понятно, кто именно это сделал — обитатели дома или уже Упивающиеся, зажатые в окружении. Крови или тел нигде не видно, равно как и живых налетчиков: похоже, тот, убитый у черного хода, был единственным часовым.

Беззвучно ступая, Поттер повернул вправо, решив обойти все комнаты на этаже, но на первом же пороге настороженно замер.

Чувство опасности кольнуло острой иглой, и Гарри, вместо того, чтобы осторожно войти в комнату, резко прыгнул вперед, проскочив пустой дверной проем.

Чутье его не подвело — краем глаза он успел заметить, как за его спиной мелькнула массивная каминная кочерга и, выбив из пола длинную, острую щепку, с глухим стуком глубоко вошла в лакированный паркет. Зайди он в комнату просто так — и удар пришелся бы ему точно в висок, убив на месте.

Вот только сжимал рукоятку этой кочерги мальчишка лет тринадцати-четырнадцати, не больше. Он отчаянными рывками пытался выдернуть свое застрявшее в древесине оружие, а в голубых глазах, глядящих на Поттера сквозь длинноватую светлую челку, полыхала такая ненависть и досада за промах, что рука Гарри сама легла на меч.

«Упивающийся? Да нет, слишком молод... Наверняка один из сыновей этого министерского, Роберта Уитсфорда...» — мелькнула мысль.

— Эй, парень, — начал Гарри, миролюбиво подняв ладонь, но тут в верхних комнатах, в которые, видимо, только что пожаловал мистер Норт, послышались дикие крики, заклинания, лязг железа и хруст ломающегося дерева, а, скорее всего, и не только дерева.

Потом раздался громкий хлопок аппарации — магический щит блокировал только перемещения, направленные вовне, а на само внутреннее пространство накрытой заклинанием территории запрет не распространялся, — и в комнате, где Гарри едва не получил по голове, появилось еще одно действующее лицо. И вот оно-то, обряженное в темный балахон и с волшебной палочкой в руке, как раз не оставляло сомнений в своей принадлежности.

Упивающийся мгновенно сориентировался и выбрал из двух мишеней ту, что представляла наибольшую опасность.

— Авада Кедавра!!

Поттер развернулся на пятке, уклоняясь от летевшего в грудь заклинания и одним длинным, скользящим движением приблизился к врагу на дистанцию удара.

Вылетевшее из ножен лезвие Тэцу, описав смертельный полукруг разгона, играючи перерубило толстую потолочную балку, оставило в штукатурке потолка глубокую борозду — длина клинка все же не была рассчитана на сражения в небольших помещениях — и остановилось лишь в середине груди Упивающегося, с брызгами пройдя слева наискось от шеи. В последний момент Поттер сдержал удар, вспомнив, что рядом мальчишка, а зрелище располовиненного тела, пусть даже и врага, не самая приятная картина на свете.

Но он зря опасался — так и замерший с застрявшей в полу кочергой, юнец завороженно глядел на соскользнувшее с клинка на пол и заплывающее темной лужей тело, не собираясь ни сгибаться от тошноты, ни грохаться в обморок. С некоторым опозданием Поттер заметил, что парнишка несколько не в себе — одежда на груди порвана, руки подрагивают, лицо бледное, как мел, мокрые от пота волосы, словно он только что побежал марафон. Однако глаза были ясными и внимательными.

Мальчишка несколько раз перевел взгляд с мертвеца на Гарри и обратно. Поттер, краем глаза следя за мальчишкой, молча отряхивался от припорошившей его голову и одежду потолочной известки.

Младший Уитсфорд закусил губу и негромко то ли спросил, то ли уточнил:

— Так вы... Не из этих? Вы не служите Тому-Кого-Нельзя-Называть?

— Это ты так пошутил? — насмешливо фыркнул Поттер, стряхнул с себя последние белые крошки и задвинул меч в ножны. — Нет, я... вернее, мы ему однозначно не служим. Даже наоборот — активно уменьшаем число тех, кто служит ему, и недалек тот день, когда и до него самого доберемся. Ведь я же Гарри Поттер, неужели не узнал?

И юноша отвел волосы со лба.

— Правда? — несколько недоверчиво поглядел на него подросток. — Ведь все говорили, что Гарри Поттер...

— Гарри, мы закончили, — их прервали вторично; на сей раз это был Норт, который вошел в комнату в тот самый момент, когда с него закончили стекать его магические доспехи.

Эдвард был мрачен, как грозовая туча, и вытирал с правой щеки густую россыпь темных брызг подобранным где-то полотенцем. — Их там всего шестеро было. Один, видать, самый смышленый, аппарировал… О! — Эдвард заметил труп на полу и прищелкнул пальцами. — А вот и он. Выходит, недалеко успел убежать. Четверых оприходовал я, а последний от страха совсем голову потерял: забыл про всю магию и сиганул в окно. Сильно испугался, наверное. Только зря он на что-то надеялся — там его наши братцы на лету, как утку, продырявили. Но вот здешним обитателям...

Его взгляд упал на мальчишку.

— Так. А это еще кто тут у нас?

Эдвард и Гарри вопросительно уставились на белобрысого.

— Я...— начал паренек, с лица которого постепенно сходило выражение, как будто он был готов вцепиться в глотки всем присутствующим разом. — Я Крис... Кристофер Уитсфорд. Мы вместе ужинали наверху, отец послал меня за банкой персиков в кладовку, как тут... Эти...

Паренек неожиданно встрепенулся, как будто очнувшись от легкого забытья.

— Скажите, что с моими родителями? А мои сестры? Кэт и Мойра...

Поттер бросил взгляд на Норта. Тот еще более помрачнел и еле заметно покачал головой, но от Кристофера это не ускользнуло.

— Они... Они погибли? Эти… Они убили их? Всех?

Гарри приготовился, было, перехватить мальчишку, если он рванет наверх, но тот наоборот, отступил к стенке, сполз по ней и обхватил себя руками, до крови закусив нижнюю губу и глядя прямо перед собой.

Поттер слегка нахмурился. Накладки в их операциях, конечно, случались — взять хотя бы ту неудачную защиту дома сирот, когда Гермиона чуть не поубивала всех подряд. Но всех выживших они всегда погружали в беспамятство, чтобы избежать истерик, лишних вопросов и, разумеется, не дать в руки ни аврорам, ни Упивающимся лишнюю зацепку о себе.

Но этот паренек... Он хоть и неважно выглядел — дрожь, расширенные зрачки, обескровленные, бледные щеки — но на истерика не походил ничуть. И справлялся со страшным известием молча и без соплей, а на это способен не каждый, узнавший, что только что стал круглым сиротой.

Гарри подошел к нему, присев на корточки, внимательно заглянул в остановившиеся глаза и крепко взял за плечо.

— Держись, парень, — твердо и негромко, без всяких слащаво-успокаивающих интонаций, сказал он мальчишке.

— Не надо меня успокаивать! — и Кристофер сбросил руку Гарри со своего плеча и поднял на него совершенно сухие и серьезные глаза, полыхнувшие не менее серьезной злостью. — Лучше скажите, как мне быть дальше?

— Дальше? — с некоторым недоумением переспросил Поттер.

— Да, дальше! Никого из родных у меня не осталось, что мне теперь делать? Куда мне теперь? В приют? А эти гады…

— А куда ты хочешь? И чего ты хочешь? — вопросом на вопрос ответил Гарри. — Сражаться вместе с нами?

— А можно?

Наклонив голову, Поттер задумался. Мальчишка вызывал у него противоречивые чувства.

«Совсем еще сопливый пацан, почти ничего не умеет, за душой только упрямство, злость да желание отомстить. Ну, и еще знакомая тяга большинства мальчишек «сбежать на войну». Но с другой стороны — я сам был таким и отлично помню, как меня раздражало, нет, просто бесило, выводило из себя то, как ко мне относились взрослые.

Все эти снисходительно-покровительственные разговоры, этот притворный испуг: «У-тю-тю… Да как же можно? Ты же еще ребенок!» А ведь на деле мне многое удавалось, хотя я и был тогда еще младше, чем этот Кристофер. Пусть большей частью с помощью друзей и почти сумасшедшего везения, но все же... И, кстати, насчет везения и удачи. Эти вещи никогда не стоит недооценивать, они вполне реальны и осязаемы, а тот факт, что из всей семьи Уитсфордов выжил лишь он один, уже кое о чем говорит. А то, что он был готов проломить голову кочергой первому вошедшему врагу и плевать хотел на последствия... Это вполне соответствует тем критериям, по которым я отбирал всех своих».

А ещё Поттер неожиданно вспомнил маленьких погибших храбрецов из разгромленного и сожженного интерната.

«Но пока он не научится хоть чему-то, не будет ли он балластом в нашей группе?»

Гарри мысленно поставил себя на место паренька, представив, что ему снова двенадцать, что он только что остался один, потеряв родителей, но обрел шанс войти в некий отряд и воевать против тех, кто лишил его всего — семьи, дома, привычной жизни... Что бы он дал за возможность реализовать этот шанс?

Поттер машинально стиснул зубы, слишком хорошо представив себе ситуацию.

О, он бы не пожалел ничего — подчинился бы самой строгой дисциплине, любым жестким урокам, был бы готов тренироваться до обморока... Да он бы согласился даже чистить ботинки и мыть полы — лишь бы только его взяли, а потом не выгнали! А понимание того, что альтернативой всему этому является сиротский приют, было бы равнозначно сожжению за собой всех мостов. Путь был бы только один — вперед.

Расклад выходил довольно любопытный.

«Ну что ж, будем надеяться, что психология мальчишек большей частью схожа».

— Можно, — буднично кивнул Гарри, как будто каждый день только и делал, что подбирал и пристраивал к себе в когорту мальчишек-сирот. В глазах напряженно ждавшего его решения Кристофера на миг мелькнуло мрачное торжество — наверняка он уже видел, как с палочкой в руках расправляется с ненавистными слугами Того-Кого-Нельзя-Называть. Такой настрой был похвален, но стоило его немного остудить.

— Но с одним условием, — указательный палец Гарри уперся в грудь подростка. — Твоим главным жизненным правилом отныне будет слушаться во всем меня и других старших товарищей. Слушаться во всем, беспрекословно и без малейших пререканий. Даже если мы скажем, что ты отныне лягушка, можешь только уточнить, как высоко тебе прыгать, и надо ли квакать или ловить мух языком. Не более. Ты должен понять — мы ведем войну, и поэтому у нас нет ни времени, ни желания возиться с воспитанием капризных детей.

Так что или ты своим поведением и поступками в кратчайшие сроки доказываешь, что ты взрослый человек, или — «оревуар, мон ами», и здравствуй, казенный дом. Обуза нам совершенно ни к чему. Я доступно объясняю?

— Да, конечно! — с готовностью закивал подросток.

— Ну, смотри, повторять не буду. — И Поттер, взяв мальчишку за руку, помог ему подняться с пола. — Теперь к делу. Ты учился в Хогвартсе? На каком факультете?

— Да, еле успел закончить третий год... А был на Рэйвенкло.

— Вот как? Это хорошо, значит, как минимум, не дурак, — заметил Норт.

Гарри кивнул, соглашаясь с ним, и уточнил:

— Третий год? Значит, тебе четырнадцать?

— Исполнилось зимой.

— Ясно, — и Поттер повернулся к Эдварду.

— Где сейчас Рен? Джинни?

— Джинни страхует близнецов, отойдет вместе с ними, а Рен взяла на себя подходы на случай появления вражеского подкрепления.

— Понятно. Ну, Крис, быстро собирай, что возьмешь с собой, и мы уходим. Задерживаться здесь больше не стоит.

* * *

Уже позже, когда найденыш бы доставлен в их общее логово, переодет, накормлен и отправлен спать в последнюю пустовавшую комнату в доме, Гермиона, уже посвященная в историю, задала неизбежный вопрос. Который Поттер, собственно, ожидал — и, естественно, именно от нее.

— Гарри, ты спятил? — сразу в лоб спросила Грейнджер. — Зачем ты привел к нам этого ребенка?

Гарри подавил импульс ответить грубостью в стиле «затем, что я здесь решаю, что делать, а что нет», опустился в кресло и проговорил, глядя в потолок:

— А что в этом, собственно, такого? Парень потерял всю свою семью в один день. Родни у него действительно не осталось, мы проверили. Так что у него, по сути, лишь одна дорога — в казенный интернат. Это, по-твоему, лучший выбор?

— Лучший — не лучший, но все-таки более разумный, чем тащить сопливого мальчишку на войну.

— Ой-ё-ёй... — по-отечески прищурился Поттер, чуть ли не с умилением глядя на подругу. — И давно ли наша такая взрослая и умная мисс Грейнджер стала считать четырнадцатилетних подростков сопляками? Особенно учитывая ее собственный возраст. А, может, ей еще напомнить, что удавалось нам троим, вместе с Роном, когда нам было по одиннадцать, двенадцать и тринадцать лет, а? Да у нас вообще не выдавалось ни единого спокойного учебного года, а то, что делали мы, смог бы повторить далеко не каждый взрослый волшебник!

— У нас просто не было выбора! — пылко ответила не собиравшаяся сдаваться девушка.

— А у него, полагаешь, он есть? — произнес Гарри. Его голос стал тише, вся ехидная веселость испарилась без следа, уступив место легкой горечи. — Приют — не самое лучшее место, поверь. Просто ты, Гермиона, всю свою жизнь жила с родителями, и не понимаешь, что это такое — не иметь их вообще. И уж тем более не понимаешь, что такое каждый день и каждый час осознавать то, что они не умерли от болезни, не погибли в авиакатастрофе, а были жестоко и преднамеренно убиты.

А те, кто их убил, или такие же, как они, вместо того, чтобы кормить червей, все еще ходят по земле, вкусно едят, сладко пьют и крепко спят. И продолжают развлекаться так и дальше. Поверь, я очень хорошо осознаю, что сейчас чувствует этот мальчишка, поэтому и взял его с собой.

— Это-то я тоже понимаю, — немного сдала назад Грейнджер. — Я уверена, что мы, если возьмёмся все вместе, сможем максимально быстро натаскать его до кондиции, чтобы он умел уверенно себя защищать, дадим ему усилитель на палочку или еще что... Но он же не будет сидеть дома, он захочет идти сражаться, а сражаться — значит, и убивать. И ты предлагаешь делать это мальчишке?

Молча слушавший их беседу Эдвард Норт внезапно глубокомысленно выдал:

— Ну, если рассуждать отстраненно и, я бы даже сказал — предельно цинично, то с этим как раз проблем и не будет.

— Что?

— А то. Разве для вас, эрудированная мисс, является новостью, что дети и подростки — одни из самых жестоких существ? В этом возрасте они еще полностью не осознают и не понимают ни страданий, ни боли, ни смерти. И поэтому способны на такие зверства, на какие не всякий взрослый отважится. И вдобавок еще надо учитывать, при каких обстоятельствах мы на него наткнулись. Он же понимал, что ему, в случае чего, не уйти, но был вполне готов разменять свою жизнь на жизнь хотя бы одного врага.

Гарри кивнул; эту немаловажную деталь они с Эдвардом подметили независимо друг от друга. А Норт сел поудобнее, закинул ногу на ногу и продолжил:

— Вот и выходит, что сейчас для этого пацана убить врага — как высморкаться. Особенно если не надо перерезать врагу горло от уха до уха, а достаточно просто метнуть «Аваду». А уж прикончить Упивающегося, один из собратьев которого убил его родителей и сестёр… у-у-у… — и мужчина протяжно присвистнул. — Тут тебе его ещё удерживать придется.

— Все равно, как-то все это неправильно, — чуть недовольно покачала головой Гермиона и приподнялась, собираясь уйти, но в этот момент встал Гарри. Встал, чувствуя внутри удивление, смешанное с легким недовольством.

Прежняя Гермиона ни за что бы не сдалась настолько быстро, причем в таком принципиальном для нее вопросе. Ха, можно ли пускать мальчишек на войну? Да прежняя Грейнджер взвилась бы, как перечная кусачая шутиха из магазина «Удивительных Ультрафокусов Уизли» — но это прежняя, которой уже не было и не будет никогда. А нынешняя Гермиона... Все-таки, все последние события, помноженные на сражения и темную дисциплину Киар-Бет медленно, но верно меняли девушку, придавая ее характеру неведомые ранее, новые черты.

— Если есть желание — продолжим этот диспут позже, а мне нужно отлучиться. — Гарри, будто услышав неслышимый всем прочим сигнал, подхватил правой рукой меч и последовал к выходу. — Уж извините — надо кое-что сделать.

И быстро вышел прочь. Спрашивать, куда он направился, никто уже и не пытался: Поттер как всегда ответил бы обтекаемой фразой «Всему свое время, узнаете» и молча испарился.

Грейнджер, которой Гарри не дал возможности высказаться, зло плюхнулась обратно на диван и в качестве ближайшей цели вцепилась в Норта.

— Эдвард, если честно, то я не думала, что вы поддержите это его решение. Вы же гораздо старше нас всех, Гарри прислушивается к вашим советам. Почему вы не отговорили его от этой глупой затеи?

— Потому что не вижу в этом смысла, — просто ответил Норт. — От паренька будет гораздо больше толку, чем ты можешь себе представить.

— Какого еще толку? Что все мы вместе выдрессируем его и превратим в хищного зверька, натасканного на кровь? И что же будет с ним потом, когда война кончится? Чем и кем он станет?

— А ты погляди на это с другой точки зрения. И думай не только об этом Кристофере, но и о Гарри тоже. В конце концов, ведь это ты — его давний друг.

— О чем это вы?

— О том, кем и чем может стать этот мальчонка для нашего Гарри. Благодаря своей матери, купившей ему поруку «Меча Проклятых» столь страшной ценой, он избежал главной угрозы — быть сожранным этим коварным сгустком мрака. Но это далеко не все.

Может, ты и не замечаешь, но он, Гарри, сейчас в довольно опасном положении уже по несколько другой причине. Его сила растет и постоянно, понемногу, может размыть тот самоконтроль, благодаря которому он постигает это чужое темное искусство. Велика вероятность, что он может угодить в ловушку, в которую до него попадали уже очень и очень многие сильные люди — начать искренне верить в то, что он прав всегда и абсолютно во всем. А это очень коварная западня, судя по тому, что даже Дамблдор ее не избежал.

— И чем же ему в этом поможет этот мальчишка?

— Тем, что учить его, думаю, большей частью будет тоже Гарри, а этот Крис сейчас в таком возрасте, что вопросы из него будут сыпаться, как горох из прохудившегося мешка — почему так, а не эдак, почему то, откуда се... Что мы делаем, зачем и для чего... А если он узнает, а он наверняка узнает про Даймон, то будь уверена, это породит такой шквал вопросов, что Поттер еще пожалеет, что взял его к нам.

— И что потом? В чем смысл?

— Своеобразный принцип зеркала. Люди очень интересные создания. Самое главное отражение, в котором они видят себя и свои поступки — это другие люди. Так что, рассказывая и объясняя разные вещи этому мальчишке, Гарри сам заново будет их осмысливать и понимать. Ведь недаром издавна говорят, что ученик оказывает дисциплинирующее воздействие и на учителя тоже. И, дай Мерлин, это поможет ему не скатиться в фальшивую богоподобность. Вот так я все это понимаю.

А пацан не пропадет, и кровожадным психопатом не станет, будь уверена. И вообще, разве это в принципе не интересно — заиметь ученика, пусть и одного на всех? Хотя... Получив таких воспитателей и учителей, как наш нынешний Гарри и как все мы... Из этого Кристофера может выйти что-то совершенно исключительное. А ты попробуй, тебе еще может понравиться быть воспитателем.

И Эдвард, подмигнув девушке, ушел, оставив ее обдумывать услышанное.