Старые друзья, новые друзья (джен)

Она испустила раздосадованный вздох, уже в который раз подумав: "Этим двоим нужно объясниться друг с другом". Но, увы, Сьюзен не знала, как заговорить с Тонкс о её чувствах к Гарри, не выглядя лезущей не в своё дело. Да, Тонкс была её подругой, но ещё она была старше...

— Она ни разу не рассказывала тебе о своих прошлых... романах? — осторожно и с надеждой спросил Гарри.

Сьюзен поморщилась:

— Иногда рассказывала, но в основном не слишком приятные вещи. Обычно она объясняла, каких парней стоит избегать, а каких даже удостоить парочки сглазов. Ей ведь зачастую не везло на свиданиях, Гарри... и она ни разу не рассказывала мне о своих чувствах к парням. Извини, но тебе придётся справляться самому.

— Не волнуйся, Сью, я уже примерно знаю, что делать. Просто искал более простой путь, — грустно сказал Гарри.

Он вполне мог представить себе реакцию Доры на его заявление о любви к ней. Она бы сказала, что на четыре года его старше, что ничего не хотела сказать теми поцелуями, и что ему стоит найти более подходящую девушку. Она бы не захотела ранить его чувства и заверила бы, что видит его как очень дорогого друга...

— Не накручивай себя, Гарри. Я знаю, как много она для тебя значит, и поэтому не говорю, что, если она не ответит на твои чувства, тебе стоит попробовать с другими. Насколько я её знаю, она будет готова дать тебе хотя бы шанс, но если даже и нет, она будет твоим другом, пусть это и будет слегка неловко...

— Сью, ты заговариваешься.

Сьюзен покраснела и отвела взгляд от улыбавшегося Гарри:

— Извини. Просто я не могу тебе помочь, и от этого мне как-то...

— Не переживай. Ты мне вполне помогла. Теперь я знаю, что должен справиться с этим сам, и уверен, что справлюсь.

Сьюзен улыбнулась.

* * *

— Ты уверен, что нам стоит?..

— Что ты имеешь в виду? Ты хочешь ослушаться приказа? — сердито спросил другой.

— Нет, конечно нет, но давай посмотрим правде в глаза: какова вероятность, что мы справимся? — спросил первый.

Лицо второго застыло. Он, в отличие от первого, был преисполнен решимости выполнить задание.

— Тогда тебе стоило остаться дома.

— Может, и стоило, — пробормотал первый. Второй бросил на него презрительный взгляд.

Молча войдя в огромную пещеру, они начали искать цепь, призывавшую лодку. На этой лодке они должны были доплыть до островка в середине освещённого тускло-зелёным светом озера. Такие им дали инструкции.

* * *

— Не скажу, что удивлён, — заметил Сириус. — Учитывая, что Волдемор твёрдо настроен тебя сцапать, я ожидал чего-то подобного. Впрочем, утешение слабое.

Андромеда выглядела так, будто страдала от приступа головной боли; во взгляде Тонкс виднелась сталь. Только Гарри сохранял на лице нейтральное выражение: он, как и Сириус, был готов к такому. И, в отличие от Сириуса, знал, что нужно сделать. Мешала ему лишь невозможность колдовать вне Хогвартса.

— Нам нужно уничтожить его, — неожиданно сказала Андромеда.

— Зачем? Это ничего не изменит, — тоскливо сказал Сириус.

— Неважно. Важно то, что Волдемор захочет узнать содержание, ведь, насколько нам известно, он не знает его полностью. Мы не должны потерять это преимущество.

Поразмыслив несколько секунд, Сириус наконец кивнул и направил палочку на стеклянный шарик:

— Редукто!

* * *

— Директор! Профессор Дамблдор!

Альбус Дамблдор повернулся к запыхавшемуся Артуру Уизли.

— Добрый вечер, Артур. Шербет-лимончик? — он подвинул миску с конфетами к нему.

— Нет, спасибо. Понимаете, я стоял на страже с сегодняшнего полудня, и из любопытства пошёл посмотреть на сами-знаете-что, и... оно исчезло!

Лицо престарелого волшебника мгновенно приобрело серьёзное выражение:

— Что? Когда ты это обнаружил?

— Несколько минут назад.

— Кто стоял на страже до тебя?

— Никто, директор, тогда там были невыразимцы. Вы сказали, что в этот период охрана не требуется.

— Да, я помню. Благодарю за то, что сразу же известил меня. Я займусь этим, а ты можешь идти, — Альбус кивнул на дверь, и вскоре Артур Уизли покинул комнату.

Когда дверь закрылась, директор послал Патронуса хогвартскому зельевару, сообщив, что им срочно нужно было поговорить. Через полминуты в комнате возник недовольный Северус Снегг:

— Надеюсь, у вас есть весомые причины отрывать меня от дел, директор. Я...

— Северус, пророчество исчезло.

Наступило неловкое молчание. Раздражение на лице Снегга медленно сменялось шоком. Тёмный Лорд не стал бы покидать своё нынешнее убежище, чтобы добыть пророчество: он ясно обозначил, что некоторое время планировал действовать скрытно, позволяя Министерству создать у людей ложное ощущение безопасности.

— Тёмный Лорд не сделал бы этого, — наконец сказал он.

— Но ты ведь сам говорил, что он жаждет его заполучить, — возразил Дамблдор.

— Да, говорил. Но он хотел сделать это через Поттера, а не сам. Он обнаружил, что у него с мальчишкой есть связь, и планировал использовать её. Хотя он упоминал, что в последнее время испытывал проблемы с обнаружением этой связи.

— Возможно, Андромеда начала учить Гарри окклюменции, — предположил Дамблдор.

— Ну серьёзно, директор, — осклабился Снегг. — У мальчишки нет ни капли сосредоточенности разума для обучения окклюменции. А уж тем более я не верю, что он может блокировать попытки Тёмного Лорда.

— Северус, я уже имел возможность убедиться, что, если Гарри твёрдо намерен что-то сделать, он свернёт горы, чтобы достичь этого. Увы, подобную решимость он испытывает лишь тогда, когда чувствует себя под угрозой.

— Тогда, может, взять пару его друзей в заложники, чтобы малость его подстегнуть? — с сарказмом осведомился Снегг.

— Если ты готов так поступить с тем, кто успешно одолел дракона и сжёг палочку лорда Волдемора — пожалуйста. Я же поостерегусь рисковать.

Зельевар фыркнул.

* * *

Подросток, о котором шла речь, в данный момент действительно с трудом сосредотачивался. Тонкс рассказывала Сьюзен о пророчестве и крестражах. Получив кивок от Гарри, она рассказала и о его "первой смерти". Гарри глубоко доверял Сьюзен и чувствовал, что не мог скрывать от неё нечто столь важное.

Однако блуждали его мысли не поэтому. Тонкс была одета в свой облегающий кожаный жакет, который возмутительно великолепно подчёркивал её груди. Гарри очень старался не задерживать на них взгляд, но всё равно заметил, как Сьюзен послала ему понимающую усмешку.

— ...но он не рассказал мне, каким образом. Объяснишь, Гарри? — спросила Тонкс.

— А? — красноречиво спросил он, пытаясь собраться с мыслями.

Тонкс возвела очи горе:

— На мою грудь ты сможешь полюбоваться и позже, Гарри. Я никуда не ухожу.

— Что... но я не... почему... ты... — забормотал Гарри, густо краснея. Сьюзен откровенно захихикала, и он попытался прожечь её взглядом.

— Ага, конечно. Тебя просто очень заинтересовал мой жакет. А теперь расскажи нам, как именно ты узнал о других крестражах и том, где она. Потом сможешь вернуться к созерцанию предметов моей одежды, — при последних словах она подмигнула.

Постаравшись не обращать внимания, Гарри принялся объяснять:

— С той самой ночи, как Волдемор попытался меня убить, он был бестелесным. Мама считает, что дух не может создать крестраж, так что я долгое время был его последним. Каждый крестраж когда-то был частью его, и тот, что во мне, знал всё то же, что и сам Волдемор. Мама сумела извлечь из него информацию о местонахождении и защите прочих крестражей, и они с папой сумели оставить для Тома несколько неприятных сюрпризов, если тот решит проверить. Но лучше всего то, что после создания целых семи крестражей он не сможет создать ещё. Это буквально разорвёт его на куски.

Наступило молчание. Девушки осмысливали услышанное.

— Ну и ну. Ты не преувеличивал, сказав, что всё это довольно мрачно, — наконец сказала Сьюзен. Гарри лишь сухо улыбнулся.

Позднее в тот же день, когда Сьюзен уже ушла, к Тонксам пожаловал неожиданный посетитель. Альбус Дамблдор, как заметил Гарри, выглядел весьма напряжённым. Он не стал тратить время на любезности вроде разговоров о погоде и всеобщем благе, а лишь обменялся со всеми краткими приветствиями и спросил Гарри, болел ли у того шрам. Гарри ответил отрицательно, и тогда Дамблдор спросил, начала ли Андромеда учить его окклюменции. На этот вопрос Гарри ответить не успел, потому что Андромеда вмешалась и сообщила, что да, она давала ему уроки. Явно обрадованный, Дамблдор затем попросил Гарри и Тонкс выйти из комнаты, и уединился с Андромедой и Сириусом под чарами приватности.

— Как думаешь, почему Андромеда соврала про уроки? — спросил Гарри Тонкс, когда они оказались в его комнате.

Та пожала плечами:

— Хотела бы я сама знать. Но уверена, у неё есть хорошая причина.

Гарри рассеянно кивнул. Он наконец приучил себя не пялиться на Тонкс, но всё равно не мог разобраться со своими чувствами к ней. Гриффиндорец в нём требовал немедленно признаться ей в любви, а более осторожная часть рекомендовала свернуться калачиком и помереть в каком-нибудь укромном уголке. Краем глаза он видел, как она накручивает на пальцы несколько прядей своих фиолетовых волос, смотря в никуда. Какой же милой она выглядела!

Стук в дверь вырвал обоих из их мыслей. Через мгновение в комнату вошла Андромеда, за которой следовал хмурый Сириус.

— Чего он хотел? — спросила Тонкс.

— Хотел узнать, знает ли Гарри что-нибудь о пророчестве, — ответила Андромеда. — Похоже, Орден охранял его, и они обнаружили его исчезновение.

— Какой Орден? — спросил Гарри.

В этот раз ответил Сириус:

— Орден Феникса — тайная группа волшебников и ведьм, возглавляемая Дамблдором. Они стараются бороться с Волдемором, пока Министерство занято битьём баклуш.

— О. Звучит здорово. А кто в нём состоит?

— Я в прошлый раз состоял, вместе с твоими родителями и родителями Невилла. Но там было и много других, тот же Грозный Глаз.

— А ты, мам? — спросила Тонкс.

Андромеда покачала головой:

— Нет. Меня приглашали, но я отказалась.

К счастью, никто не стал спрашивать её о причинах.

— Дамблдор хочет мой дом, — сказал Сириус, снова нахмурившись.

— Он хочет твой дом? — недоверчиво переспросила Тонкс.

— Да нет, не в собственность. Он спросил разрешения использовать его как штаб-квартиру для Ордена. Это будет значить, чтобы там постоянно будет кто-то из его членов. Знаю, Дженнифер жаловаться не станет, но и вряд ли она будет рада. Честно говоря, я и сам не обрадуюсь, если по моему дому постоянно будут мотаться всякие странные личности.

— Ну так откажи, — предложил Гарри наиболее очевидный вариант. Андромеда согласно кивнула.

Сириус вздохнул:

— Я могу отказать, но, боюсь, тогда он будет бросать на меня те глубоко разочарованные взгляды, которые я терпеть не могу. Вслух он, может, ничего и не скажет, но вполне может заставить меня почувствовать, что я не беру на себя ответственность...

— Ну, я думаю, он и сам не слишком справился с ответственностью, когда тебя бросили в Азкабан, — перебила его Тонкс. — Не проверил, действительно ли член его драгоценного Ордена виновен. Так что какое тебе дело до его разочарования? Ты имеешь ничуть не меньшее право быть разочарованным в нём.

На лице Сириуса появилась задумчивость.

— А ведь метко замечено, — наконец сказал он Андромеде.

Та возвела очи горе:

— Я тебе уже два года говорю, что Дора — умница.

У Сириуса хватило такта, чтобы выглядеть пристыженным:

— Ну, наверное, я должен был услышать это из других уст.

Андромеда с улыбкой покачала головой, а Гарри наконец задал занимавший его вопрос:

— А почему вы сказали, что давали мне уроки окклюменции?

— А, это. Ты рассказал Дамблдору о своей встрече с Джеймсом и Лили? — спросила Андромеда, и Гарри покачал головой. — Я думаю, он что-то подозревает. Если бы ты сказал, что твой шрам просто прекратил болеть, его подозрения бы только укрепились. А я не слишком доверяю ему; кто знает, как он поступит, чтобы всё сложилось согласно его плану.

— А что вы сказали ему о пророчестве? — спросила Тонкс.

— Что мы утащили его из Министерства, и Орден ничего не заметил, — с усмешкой ответила Андромеда.

— То есть чистую правду, — подмигнул Сириус.

* * *

— Какие у тебя новости, Люциус? — спросил Волдемор тяжело опиравшегося на трость Малфоя.

— Милорд, двое посланных вами Пожирателей должны были отчитаться ещё вчера. Но ни один из них пока не вернулся, и округа так же пустынна, как прежде.

— Очень хорошо, — произнёс Волдемор. Он не был до конца уверен, что это означало. Возможно, этих бесполезных рекрутов утянули жившие в озере инферналы? Или они просто сбежали?

Отсутствие ярости в голосе хозяина подарило Люциусу некоторую надежду. Возможно, двое свежеиспеченных Пожирателей и не должны были вернуться, то есть миссия оказалась успешной, и значит, Тёмный Лорд мог проявить милосердие...

— Круцио!

А может, и нет.

* * *

Ему было почти больно. Она была совсем рядом. Сидела в кресле, напевая какой-то знакомый мотивчик и смотря в открытое окно на тёмное небо; её пальцы постукивали по подлокотникам. Она выглядела беззаботной, довольной и прекрасной, и он то и дело бросал на неё взгляды поверх книги, которую пытался читать.

Иди скажи ей!

Но она посмеётся надо мной.

Она не станет смеяться. В худшем случае она вежливо откажет.

Не слишком утешающая мысль.

Голоса в его голове продолжали спорить. Он не знал, поставить ли их дружбу на кон и рассказать ей всё, или же довольствоваться тем, что имел, и попытаться похоронить свои чувства в глубине души.

Как же мило она выглядела, когда так покусывала губы... И он помнил, насколько чудесными те были на вкус...

Возможно, она ждёт от тебя первого шага. Может, ты ей нравишься?

Она закончила академию мракоборцев, и ей нравится шестнадцатилетний парень, который ещё учится в школе?

Ты многое для неё значишь.

Да, как друг.

Отрасти себе уже яйца!

Отрасти себе уже мозги!

От этого мысленного спора у него начинала болеть голова. Он силой заставил себя сосредоточиться на учебнике арифмантии, который читал.

Закон Вильяма гласит, что если заклинатель вкладывает в заклинание сильные, уместные эмоции, данное заклинание будет сильнее. Связь между эффектами заклинания и эмоциями за ним описывается с помощью руны Ульг. Если эмоция сильнее...

Мои эмоции определённо сильнее. Посмотреть только на неё!

Да, посмотри на неё! Воспользуйся шансом!

Но она старше меня.

И что с того?

— Э... Дора, — позвал он, не в силах больше терпеть.

Она чуть вздрогнула от неожиданности:

— М-м-м... да?

И что теперь?

Скажи ей!

Ты чокнулся?

Просто сделай это.

Но я боюсь.

Бояться — это нормально.

Но я же гриффиндорец. Почему я боюсь?

Храбрость не означает отсутствия страха. Храбрость — это когда ты знаешь, что есть что-то важнее страха.

Ну прекрасно. Мой собственный мозг подбадривает меня пафосными фразочками.

— Гарри?

— А?

— Ты хотел что-то сказать? — с любопытством спросила она, смотря на его перепуганное лицо.

— Э-э...

Он не был уверен, что делать, так что просто подошёл к ней ближе. Ему не хотелось вести этот разговор громко.

— Гарри, у тебя что-то случилось? — в голосе Тонкс прозвучало беспокойство.

Она так заботится обо мне. Что, если это разрушит нашу дружбу?

Не разрушит. Просто скажи.

— Нет. Просто... я хочу кое-что тебе сказать. Можешь пообещать не смеяться? — выпалил он, почти сразу отвесив себе мысленный пинок.

— Я постараюсь. Если только это не будет прямо уморительным, — сказала она с усмешкой.

О Мерлин, как же она прекрасна...

— Твои волосы сегодня здорово выглядят.

Повисло неловкое молчание.

— Ну... спасибо. Но почему я должна над этим смеяться? — озадаченно спросила она.

— Я... я не это хотел сказать. На самом деле я хотел сказать, что ты очень красива, и... и я думаю, что влюблён в тебя.

Ну вот и всё. Конец.

Ещё нет.

Тонкс выглядела так, будто в неё попали парализующим заклинанием. После двадцати мучительно долгих секунд она издала слабый смешок:

— Ты... ты же шутишь, да?

Лишь с трудом Гарри сумел не съёжиться. Она всё-таки засмеялась. Он уже почти готов был сказать, что пошутил.

— Нет. Прости, Дора, я не должен был этого говорить. Ты, наверное... мммф!

Он был прерван на середине предложения, когда она одним шагом оказалась рядом и впилась в его губы жарким поцелуем.