Свет в океане (гет)

«Есть три вещи, насчёт которых

я научился с людьми не спорить:

религия, политика и Великая Тыква»,

— «Это Великая Тыква, Чарли Браун».

1 марта

В марте бывает три погоды, диктор Би-Би-Си не даст соврать: дождь только начался, вовсю льёт и уже заканчивается, но Оттери-Сент-Кэчпоул жил по своим законам. Ясный солнечный день на юге Англии для местных магглов не был такой уж редкостью, пока остальную часть Британии захлёстывали ливни и терзали ветра. Уизли, Лавгуды, Диггори и Фосетты первыми облюбовали южное побережье, но со временем окрестности Оттери-Сент-Кэчпоул стали заселяться другими волшебниками. Магглы, в основном фермеры, давно привыкли к тому, что прямо на их глазах происходят необъяснимые вещи... И всё же Гермиона старалась выбрать место для аппарации где-нибудь между холмами, тонущими в тумане, а уж оттуда вскарабкаться повыше и прямо по траве дойти до «Норы». Когда под ногами грязь и слякоть, это не так-то просто, но ботинки с резиновым носком спасли положение. Смотрелось, мягко говоря, не очень нарядно, но на то они и волшебники — трансфигурировать обувь всё же легче, чем сражаться с великанами или пауками. Впрочем, при Роне о последних лучше не упоминать.

Первым делом Гермиона заметила шатёр, установленный на том же месте, где три года назад состоялось празднование свадьбы Билла и Флёр. Этот был компактнее, скромнее, не такой нарядный, ведь и гостей ожидалось поменьше. Гермиона опаздывала — Джим в последний момент залил важный пергамент вечными чернилами, которыми обычно заполняют бланки гоблины, и всё бюро искало способ как-то убрать кляксу до появления Монтроуза.

Гермиона не сомневалась, что Рон вовсю дуется на неё.

Шум голосов слышался во дворе, очищенном от слякотной кашицы. Гермиона поколдовала над ботинками, превратив их в туфли, поправила пряди волос, выбившиеся из причёски... Она исхитрилась вставить в волосы цветок крокуса. Букет весенних касатиков был вдет в дверную ручку её квартиры. Найдя его там, Гермиона первым делом просканировала цветы на возможные проклятья, но ничего криминального не обнаружила. Теперь они стояли в вазе в её спальне, ограждённые от Живоглота пологом защитных чар. Ни записки к цветам, ни открытки — ни намёка на отправителя.

Наконец Грейнджер отряхнула подол мантии и приблизилась ко входу в шатёр.

Именинник был в центре внимания. Рон демонстрировал обступившим его гостям какую-то разработку для магазинчика Уизли.

— Гермиона! — воскликнул Ли Джордан, оказавшийся ближе всех ко входу. — Ты вовремя. Рон показывает крылатый будильник. Он летает со скоростью снитча — от такого не отмахнёшься, а ещё стреляет водой. В «Зонко» уже оформили предзаказ на первую сотню штук. Здорово, правда?

— Конечно, здорово! — опередил Гермиону Гарри. — Рону наконец-то пригодились чары левитации не только для того, чтобы оглушать троллей. Главное, чтобы, когда они выдохнутся, этот будильник не рухнул на голову спящего хозяина.

— Главное, что тот проснётся, — поправил Фред, хлопнув Поттера по плечу. — Привет, Королева эльфов. Проходи, не стесняйся. Давай сюда рабочую мантию. У нас тут запрещены любые намёки на Министерство магии и Аврорат.

Гермиона передала Фреду мантию, оставшись в коктейльном платье небесного цвета на широких кобальтово-синих бретельках. Пышная юбка длиной чуть ниже колен красиво качнулась при движении.

— Выглядишь замечательно! — одобрил Гарри. — Это чтобы Рон подавился собственным языком и не обвинял тебя в опоздании?

— Откуда такие коварные мысли, Гарри Поттер?

Гости зааплодировали, когда парящий под потолком будильник задребезжал, и из него вылетела птичка, которая пропела: «С днём рождения!». Рон тепло улыбнулся, поймав её в ладони, и поблагодарил собравшихся, чем вызвал новый шквал оваций. Его взгляд прошёлся по лицам родных и друзей и остановился на Гермионе. Она робко помахала ему, предложив извиняющуюся улыбку. Щёки Рона порозовели. Он сделал шаг ей навстречу, но был перехвачен рыжеволосым дородным мужчиной — видимо, одним из многочисленных дядюшек со стороны Артура. Сам мистер Уизли о чём-то весело спорил с отцом Луны возле фонтанчика с пуншем. Молли хлопотала у стола с закусками, за которым гордо восседала тётушка Мюриэль. Наконец Рон отделался маловразумительным «нарглы заждались…» от подскочившего к нему дядюшки и направился к Гарри и Гермионе.

— Эй! — он поравнялся с ними. Судя по его сияющему взгляду и покрасневшим ушам, с нарядом Гермиона и впрямь угадала. — Рад тебя видеть!

— Нарглы, значит? — прищурился Гарри.

— Поздравляю, — произнесла Гермиона, пихнув Поттера под рёбра, и протянула имениннику завёрнутый в фольгу подарок. — С днём рождения!

— Гермиона темнила до последнего, — вставил Гарри. — Ни единого намёка на то, что там.

— По форме похоже на книгу, — сделал вывод Рон, но, к его чести, голос не звучал осуждающе. Он сорвал обёртку и восторженно присвистнул, увидев клетчатую игральную доску. — Волшебные шахматы! Мерлин, я не играл в них с тех пор, как мы покинули школу!

— Я знаю, что у тебя есть набор твоего дедушки, — промолвила Гермиона, порозовев. Она изо всех сил старалась не обращать внимания на тупо ухмыляющегося Гарри. — Иметь свои тоже не помешает, правда?

— О! Ещё как! — успокоил её Рон, приоткрыв крышку.

Грейнджер обрадовалась, что отмела идею с шарфом в качестве подарка.

— Гарри, ты знаешь, о чём я думаю?

— Догадываюсь. И даже позволю тебе всласть насладиться победой надо мной, но только из-за того, что у тебя особенный день.

— Он особенный только благодаря вам.

— Рон, куда же ты пропал? — Чарли с бокалом розового пунша в руке вынырнул из толпы и растрепал брату волосы. — Игра ещё в силе?

— Какая игра? — удивилась Гермиона.

— А это наш сюрприз, — подхватил Фред. — Присоединяйтесь, будет весело!

Гермиона переглянулась с Гарри и Роном и последовала за Чарли в центр шатра. Музыка, играющая фоном, стихла, гости немного расступились, и Фред, подмигнув Анжелине, забрался на небольшой помост. Он приветливо улыбнулся, дождавшись ответных одобрительных окликов.

— Ещё раз добро пожаловать на вечеринку в честь моего младшего брата, гордости нашей семьи, вратаря команды Гриффиндора...

— Ура! — захлопала Джинни.

— ...старосты факультета...

— Эге-гей! — подхватил Невилл.

— ...будущего аврора...

Майкл и Луна присоединились к овациям.

— ...грозы троллей, казначея Гражданской Ассоциации Восстановления Независимости Эльфов...

— Боже, — простонала Гермиона, спрятав пылающее лицо в ладонях.

— Скажи спасибо, что обошлось без аббревиатуры, — Гарри подавил смешок.

— ...мистера Рональда Билиуса Уизли! — Фред огляделся, словно искал кого-то в толпе. — Перси, шевелись! Тащи наш подарок!

Под возбуждённый гул голосов Гермиона встала на носочки, чтобы разглядеть, из-за чего женская часть приглашённых умилённо вздохнула в унисон. Перси держал в руках очаровательного щенка джек-рассел-терьера.

— Его зовут мистер Пиблз, — представил Фред. — Но он запросто откликается на кличку «Пиджей».

— Кажется, наши подарки только что упали в цене, — сказал Гарри на ухо.

— Однозначно, — согласилась Гермиона, глядя на абсолютно счастливого Рона. — На дно Марианской впадины.

— Теперь, когда публика дошла до исступления, — с ухмылкой продолжал Фред, — мы приглашаем всех желающих принять участие в игре «Угадай, что придумали магглы».

Чарли отлевитировал на помост огромный мешок. Фред сунул в него руку и заправским движением фокусника вытащил первый предмет — рукоять с капсюлем и округлой сетчатой макушкой.

— Я видел, как магглы подносят эту штуку ко рту! — выкрикнул кто-то. — Это плевательница.

— Булава!

— Чесалка для кошек!

— Это микрофон! — громко объявила Гермиона. — Его используют вместо заклинания «Сонорус».

— Десять баллов, мисс Грейнджер, — щёлкнув пальцем, воскликнул Фред и достал из мешка насос для мяча. Предмет привёл волшебников в восторг после первого же нажатия. Версии посыпались градом, но Гермиона, покачав головой от их абсурдности, снова взяла слово:

— Это насос. Им надувают мячи и воздушные шары... замена нашему заклинанию «Инфлэтус», — закончила Гермиона. Следующую вещь — оранжевый спасательный жилет — она назвала раньше, чем Фред его надул.

— Верно, — сказал он.

— Разумеется, ведь Гермиона всегда даёт правильные ответы, — прокомментировала Джинни. Тихо, но Гермиона расслышала и смутилась. Что на неё нашло? Она же портила всем удовольствие, выпячивая свои знания. Она бросила взгляд на Корнера. Он молчал — ни словечка с начала игры, его забавляло неведение волшебников. Гарри тоже не участвовал, хотя знал ответы не хуже Гермионы. Она напряжённо улыбнулась стоящей рядом Ханне и вышла на воздух.

В небе пламенел закат. Облака напоминали перья феникса и светились изнутри, озаряя небосклон. Тонкая линия горизонта, будто оставленная японской тушью на бумаге, отделила землю от неба — серые мглистые холмы от красного зарева. Снаружи было тихо. В глубине сада квакали лягушки. Ветер лениво развевал ленточки на столбах шатра. Хороший вечер, но Гермионе вдруг стало невыносимо тоскливо. Она слышала гомон друзей за спиной. Кажется, Флёр отгадала магнит, а Габриэль — термос.

Габриэль... Она повзрослела. Это уже не та девчушка-кокетка, что привлекала всеобщее внимание на свадьбе своей сестры. Перед Гермионой была молодая девушка. Красавица, да, но её привлекательность стала сдержаннее. Однажды Гермиона встретила Габриэль в книжной лавке. Француженка стояла в очереди к кассе, она расплатилась за покупки и вышла, не заметив Грейнджер, а через минуту вернулась — вернула три лишних сикля. Разве не умница? Идеал.

Гермиона прислонилась плечом к столбику шатра. По рукам побежали мурашки — вечерняя прохлада напоминала о себе.

Позади кто-то кашлянул. Гермиона обернулась и встретилась взглядом с Гарри. Он вопросительно уставился на неё.

— И часто я так себя веду? — спросила она.

— Бывает, ты иногда увлекаешься.

Гермиона насупилась.

— А что подумал Рон? Я чуть не испортила всё веселье!

— Ничего не подумал, — Гарри качнулся к ней так, чтобы слегка толкнуть её в бок. — Он влюбился в мистера Пиблза — глаз с него не сводит.

— Его патронус — джек-рассел, — произнесла Гермиона. — Весьма символично.

— Может, и нам завести себе по домашнему питомцу: мне — оленя, а тебе — выдру?

Гермиона посмотрела на него, как на сумасшедшего.

— Нет уж, спасибо. Мне Живоглота хватает за глаза.

— Я бы поселил сохатого на заднем дворе, — продолжил Гарри. — Что едят олени? Кору? Траву? Ягоды?

Гермиона тихонько хихикнула.

— Все детишки из деревни оккупируют твой дом, решив, что отыскали тайное жилище Санты.

— А что? Заведу себе эльфа для комплекта... Буду платить ему зарплату. Подам пример поклонникам, которые всё ещё верят, что я Избранный.

— Да ты Великая Тыква,⁽¹⁾ Гарри Поттер!

— Почему вы провели крестины в англиканской церкви? — виртуозно передразнил голос Скитер Гарри. — Как вы относитесь к изгнанию дементоров из Азкабана, мистер Поттер? Вы потеряли дар говорить со змеями? А шрам у вас случайно не ноет перед дождём? Тьфу! Это когда-нибудь закончится?

— Никогда, — с заразительной улыбкой сказала Гермиона. — Разве что через пять сотен лет тебя сочтут сказочным персонажем вроде братьев Певереллов или Зайчихи-Шутихи.

— Во-первых, существование Зайчихи-Шутихи не доказано, во-вторых, через несколько лет начнётся восстание машин.

— Гарри, перестань смотреть одни и те же кассеты с боевиками!

Друг открыто рассмеялся.

Несколько минут они стояли рядом, любуясь природой.

— Мы с Джинни сейчас не ладим, — сказала Гермиона, — но меня так и распирает, не могу молчать, Гарри. Она весь вечер глаз с тебя не сводит. Ты сам-то это замечаешь?

— Нет.

— Напомни, какое у тебя зрение?

Гарри зарделся.

— Уверена, приди ты к ней и скажи, что она тебе нравится, и через минуту вы будете целоваться! — воодушевляюще произнесла Гермиона.

— Это же Джинни! — воскликнул он, сгребая чёлку пальцами. — К Волдеморту и то было проще подойти.

— Борись за неё, Гарри! — Гермиона полностью повернулась к нему и резким движением затянула его галстук. — Прямо сейчас, пока ты нарядный и более-менее причёсанный, хотя ей, наверное, всё равно, какой.

— Бороться, — сделав узел чуть слабее, стоило ей убрать пальцы, буркнул Поттер. — Ты сама почему-то не борешься.

— Я? — обомлела Гермиона.

— Поджилки трясутся, да? Во-от. И у меня. А ещё факультет храбрецов...

— У меня... У меня другая ситуация! У тебя всё гораздо легче.

— Да ну?

Рональд незаметно подкрался сзади и приобнял их обоих за плечи:

— Гости потихоньку расходятся.

— А как же фирменный пирог миссис Уизли? — наигранно возмутился Гарри, стрельнув в Гермиону сердитым взглядом.

— Мама припасла его только для своих, — многообещающим шёпотом поделился Рон. — Вы в доле. Я замолвил за вас словечко.

Гермиона мешкала. Миссис Уизли вряд ли считала её «своей», а Джинни — тем более. Вдруг Рон крепко сжал её ладонь в своей и слегка потянул в сторону «Норы», развеивая любые сомнения. Её сопротивление рушилось.

— Пойдёмте в дом, — Рон улыбнулся. — Я не отстану от вас, пока вы не сыграете со мной хотя бы по партии в шахматы.

Шатёр опустел. Между столами важно расхаживала курица. Празднование переместилось в дом. Уизли не так давно снова расширили «Нору» — появился ещё один этаж, да и гостиная стала больше. Ребята из школы и многочисленные дядюшки и тётушки Рональда ушли, но народу всё равно хватало. Тем удивительнее, что при таком количестве людей в гостиной висела тишина. Перешагнув порог комнаты, Гермиона осознала, в чём причина. Портрет. Портрет Джорджа на стене. Создавалось впечатление, что Джордж сидит за столом вместе с остальными членами семьи. Нарисованный, он выглядел как живой: дышал и моргал, улыбался. Гермиона пошатнулась и вцепилась в дверной косяк. Гарри изваянием застыл возле неё.

Миссис Уизли поманила рукой к столу. В её глазах блестели слёзы. Слёзы радости.

— Садитесь, дети. Давайте поужинаем, пока все в сборе. Сейчас это случается так редко.

— Откуда... — совладав с собой, выдохнула Гермиона.

Рон поморщился. Замешательство собравшихся в комнате людей давило на него мёртвым грузом.

— Мама попросила Дина написать портрет Джорджа. Он сам не смог приехать из-за занятий, прислал мне шоколадные котелки, а маме... вот.

— Он разговаривает? — спросил Гарри, обретя дар речи.

— Нет, — ответил Билл, которому «посчастливилось» занять место напротив портрета. Он был мрачнее тучи, когда Джинни взяла слово:

— Я была в гостях у Луны. На потолке в её доме нарисованы вы трое и Невилл. Ваши копии тоже молчат — только дышат.

— А как иначе? Это требует мастерства. Оживлять картины полностью учат на старших курсах художественной академии, — сказала Молли.

Оживлять... Никто и нигде этому не научит.

Рон галантно придвинул Гермионе стул. Все расселись, но ужасная, давящая атмосфера никуда не делась. Пустое место за столом притягивало взгляды всех собравшихся, над ним сгущался воздух. Фред, балагуривший до этого весь вечер, хранил молчание, словно его рот пал жертвой проклятия вечного склеивания. Анжелина суетилась и косилась на портрет. Флёр и Габриэль пытались завести непринуждённую беседу, но говорить им пришлось разве что друг с дружкой.

А Джордж дышал.

Молли смотрела на него — самое дорогое сокровище. Артур, наоборот, прятал глаза — не отрывал их от содержимого тарелки.

— Ну хватит! — воскликнул Рон после поистине мучительных пятнадцати минут. — Мама, пожалуйста, перевесь портрет в другое место.

Миссис Уизли встрепенулась, как будто только сейчас заметила, что она не одна.

— Что такое? Это же наш Джордж. Многие семьи вешают портреты своих ушедших родных. Почему я не могу любоваться лицом сына в собственной гостиной?

В её словах была доля истины, но Джордж... Он дышал. И это отчего-то ужасало. Сотни портретов в Хогвартсе подавали гораздо больше признаков жизни, но близнец Фреда пугал Гермиону до дрожи. Она смотрела на него и ждала, что его губы дрогнут, он перегнётся через раму, укажет на Гермиону пальцем и скажет: она знает правду.

— Это невыносимо! — Фред отбросил салфетку. — Томасу повезло, что его не отпустили из школы. Я бы ему сейчас тоже кое-чего нарисовал на физиономии! Мы уходим!

— Спасибо за ужин, — прошелестела Анжелина, бросив страдальческий взгляд на картину.

Чарли встал следом и молча вышел во двор. Билл порывался пойти за ним, но Флёр мягко нажала ему на плечо, заставив остаться. Перси протянул матери платок.

Гермиона ощутила себя лишней, совершенно посторонней, но ещё больше она переживала за Рона. Это был его праздник, его день. Он не должен был так закончиться.

— Хорошо, — слабо откликнулась Молли после уговоров Перси. — Перенесите картину в мою комнату. Я придумаю, куда её повесить потом.

— Быстрее, пока она не передумала, — прошептал Рон, и они с Гарри вынесли портрет Джорджа из гостиной.

Фред и Анжелина всё равно покинули «Нору». Молли отправилась к себе в комнату, и Артур ушёл с ней. Остальные Уизли вернулись за стол. Ради Рона. Только ради него.

— Хочу канапе, — Джинни решила разрядить обстановку. — В шатре было два подноса канапе. И оба возле тёти Мю.

— Она прикончила всю партию в одиночку, как и пудинг, — сообщил Билл, немного оживившись.

— И грушевый крамбл, — ввернул Рон.

— Аппетит, как у драконихи, — кивнул Чарли и повернулся к Гарри. — Как дела в Аврорате? Слышал, Петтигрю поймали. Поздравляю!

— Спасибо. Хотя я к этому не причастен.

— Не всё же тебе геройствовать, — улыбнулся Чарли, проведя рукой по волосам. Гермиона отчаянно завидовала тому, какие они были гладкие несмотря на длину.

— А что с медведем-убийцей? Есть подвижки? — поинтересовалась Габриэль.

— Пока никаких, — сказал Гарри.

— Я по-прежнему считаю, что сообщников двое, — заявил Рон, подбоченившись.

— А я считаю, что это анимаг, — возразил Билл.

— Как же он проник в форточку на фабрике Пиритса?

— Подлетел к окну на метле и расширил раму, чтобы влезть внутрь.

— Средь бела дня в переулке? Его бы увидели на подлёте...

— Погодите, — перебила Гермиона. Она была поражена, что Рон так легко выбалтывает секретные сведения. — Мы не можем во всеуслышание обсуждать материалы дела. Это непрофессионально!

Рон сложил руки на груди, посмотрев на Гермиону так, точно она ляпнула несусветную чушь.

— Но с тобой-то мы постоянно обсуждаем — и ничего.

Она поверить не могла, что вот так просто Рон её осадил. И не поспоришь — её обвинят в лицемерии.

— На чём мы остановились?

— На метле, — подсказала Джинни.

— Так вот. Пиритс был под кайфом. Он бы и великану не удивился, если бы тот вырос из пола.

— А Паркинсон? — вклинился Гарри.

— А Паркинсон вообще произвёл на меня впечатление полоумного. Нервный тип. Его жёнушка похожа на свою же собаку, а Панси почти все тут и так знают. У неё один мозг с Малфоем, но Драко смылся с обоими его полушариями.

— Кстати, — подал голос Перси, — Малфоев ещё не нашли?

— Нет, — признал Рон, скривившись. — Опять ускользнули.

Гермиона напряглась.

— Но перья им пощипали. Все Малфои «хороши». Целый год раскланивались перед змеемордым.

— У них не было выбора, — холодно заметила Гермиона. Обсуждать скандальное семейство не было никакого желания.

— Да ну? — Рон покачал головой. — Дамблдор предлагал им сменить сторону. Гарри сам видел!

— Видел, — с расстановкой произнёс Гарри, потирая переносицу. — Драко не смог убить Дамблдора на башне... Слушайте, неужели мы возвращаемся к тому разговору?

— Ладно, пикси с белобрысым говнюком. Я не успокоюсь, пока его папаша не вернётся в свою камеру. Из-за него чуть не погибла наша Джинни, — Рон указал на сестру. — Люциус подсунул ей дневник Тома Риддла.

— Никто и не спорит.

— Тогда почему ты не хочешь воздать ему по заслугам?! — вспыхнул Рональд. — Я бы ещё понял, если бы Аврорат интересовался Блэком. Вот ещё один скользкий тип. Я до сих пор сомневаюсь, что он на нашей стороне. Он так и остался магглоненавистником... — Рон напрочь забыл, что за столом сидела Габриэль, что его слова ей неприятны. Гермиона тоже о ней забыла. Всё, о чём она думала: Уизли несправедлив.

— Ты заблуждаешься! — воскликнула она, поднявшись. — Регулус давно пересмотрел свои взгляды. Он помогал ребятам в О.Д., выручил братьев Криви в комиссии Амбридж, сражался с фениксовцами плечом к плечу! Тебя там не было, Рон! Ты не можешь его судить.

— Да-да, — проворчал тот. — Может и так, но это произошло до того, как он потерял память. После он не торопился сменить сторону. Я не могу хорошо относиться к людям, которые все свои ошибки сваливают на Империус. Если Блэк невиновен, почему не предстал перед Визенгамотом?

Гермиона изменилась в лице. Рон ошибался. Всё не так! Регулус не имел тогда выбора. Он был так воспитан. Он осознал, что путь его семьи был неверен, но ему потребовалось время...

Она отодвинула стул и вышла на кухню. Смятение окутало её плотным коконом. Неужели она защищала Блэка только потому, что он владел её сердцем? Так же, как Гарри не хотел говорить о Малфоях, зная, что их арест принесёт боль Андромеде. Бог с ним, с Драко. Он не представлял настоящего вреда, эдакая мужская версия Веруки Солт.⁽²⁾ А вот Люциус... Получается, она и Гарри, оба готовы закрыть глаза на все грехи, чтобы дорогие им люди не страдали.

— Гермиона...

Она повернулась к дверям. На пороге кухни «Норы» стояла Габриэль. Господи, до чего она красивая.

— Я благода‘гю тебя. После всего случившегося с ‘Ге... с Регулусом поддержка очень важна для него, вера др-рузей. Для меня это тоже важно.

Она даже не могла с первого раза правильно произнести имя Блэка, но говорила так, будто она и Регулус — одно целое. Гермиона почувствовала, что сердце начало биться чаще, словно хотело вырваться, лишь бы не слушать, не слышать...

— Конечно, я забочусь о нём. Мы друзья. Гарри тоже о нём беспокоится...

Габриэль улыбнулась.

— Ему повезло с вами, — проговорила Делакур. Её благодарная улыбка была прекрасна, но Гермиона не видела ничего более отвратительного в своей жизни. Стереть бы её.

«Бороться», — вразумляла она Гарри. Бороться...

Может, сказать Делакур, что Регулус отлично целуется? Этого хватит, чтобы Габриэль расплакалась, чтобы её лицо перекосилось, как подгнивающий персик? Чтобы вылезли вейловские черты: перья, клюв? Чтобы она бросила Блэка? Он будет убит горем. Гермиону охватило недоброе веселье. Она злой человек, если хочет, чтобы любимому разбили сердце?

Мимолётная мысль, не успев сформироваться, мгновенно выветрилась, когда за спиной француженки показался Рональд. Он с виноватым видом воззрился на Гермиону.

— Можно тебя на минуточку? — спросил он.

Рон вывел её во двор, где их уже ждал Гарри.

— В общем, — Рон потёр шею. — Я зря так разошёлся за столом. Надо бы и перед Делакурами извиниться, но успеется. Вы сдружились с Регулусом, а я перегнул палку. Это из-за Джорджа. Когда я увидал его портрет, то словно заново пережил второе мая. Так странно: видеть его за столом. Картина застала меня врасплох. Он погиб, лежал в Большом зале... Понимаете? Хорошие люди погибли в тот день, а те же Малфои живут себе припеваючи. Блэк знал, где они скрывались всё это время — я уверен. Вот ему от меня и досталось.

— Проехали, Рон, — заверил Гарри. — Мне тоже стало не по себе из-за портрета.

— Я Дину рожу набью в следующий раз!

— Не стоит, — прошептала Гермиона. — Он хотел, как лучше.

— Я ведь и на тебя был зол, Гарри, — неожиданно признался Рон. — Думаешь, я не заметил, как ты у меня конверт с адресом Малфоев вытянул у Паркинсонов? Не-а. Заметил. Я так и думал, что ты выкинешь что-то такое, поэтому сделал вторую копию. Её-то ты и вытащил, а первую я Струглеру отнёс. Он связался с французским авроратом и запросил поддержку.

— Так вот почему он так срочно отправился в командировку! — ахнул Гарри.

— Ага, — смешался Рон, покраснев. — Я тоже сам не свой был — переживал, чтобы у него всё получилось, но Малфои опять удрали.

Гермиона стояла оглушённая. Теперь все кусочки мозаики заняли места.

— Ни о чём не мог думать, — делился Рон. — Я так злился! Это на меня не похоже... Просто... это же Люциус. Что, если это он виновен в гибели Джорджа? Или Яксли? Или...

— Во время битвы за Хогвартс, — заговорила Гермиона, привлекая внимание мальчиков, — я чуть не погибла. Замок рушился. Всё горело. Я сражалась с Пожирателем смерти и одолела его, но не успела я оправиться от заклинания, как в коридоре появился ещё один волшебник. Он был под Империусом, поэтому не узнал меня. Он собирался убить меня Авадой, но... — она запнулась, — ...потолок обрушился, погребая его заживо. Это был Джордж. Это он хотел применить ко мне Непростительное.

Рот Рона приоткрылся, но слова так и не сорвались с его губ. Он смотрел на Гермиону, точно она превратилась в Беллатрису Лестрейндж прямо у него на глазах.

Сердце Гермионы болезненно ёкнуло.

Рон повернулся к ней спиной и глухо спросил:

— Почему ты столько молчала?

— Я не хотела, чтобы Джордж запомнился всем таким — одержимым.

«Это правда, это одна из причин», — успокоила совесть.

Рон кивнул и зашагал к чернеющему в ночи силуэту шатра, напоминавшему спящее чудовище, прилёгшее во дворе дома Уизли.

Гермиона смотрела Рону вслед. Ему стоит побыть одному. Она поёжилась от налетевшего ветра с холмов и тут же ощутила мягкую ткань на плечах. Гарри накинул на неё свой пиджак.

— Сейчас я скажу отвратительную вещь, — шёпотом проговорил он, — за которую Рон бы проклял меня с десяток раз: я знаю, как жить без Джорджа, но понятия не имею, как бы я жил без тебя.

Гермиона уставилась на него, едва сдерживая слёзы.

— Это не значит, что я рад, что потолок над Джорджем оказался не таким крепким, как над тобой, нет, — продолжил Гарри, сгребая её в охапку, — но, раз уж так случилось, то не терзайся, Гермиона, не вини себя, что кто-то погиб вместо тебя. Это не так! Не вини... Никого не вини. Поверь мне, я знаю, о чём говорю! Я знаю.

1) Отсылка к популярнейшему в англоговорящих странах мультсериалу «Peanuts» о Чарли Брауне и его друзьях, а также отдельному спецвыпуску «Это Великая Тыква, Чарли Браун».

Великая Тыква — своеобразное божество, в которое верит Лайнус, друг главного героя. Каждый Хэллоуин Лайнус ждёт появление Тыквы на тыквенном поле. Великая Тыква никогда не показывается, но это не колеблет веру Лайнуса в её существование.

Вернуться к тексту

2) Верука Солт — избалованная дочка богача из книги «Чарли и шоколадная фабрика».

Вернуться к тексту