Quantum Entanglement (гет)

Пол снова начал трястись.

Гермиона раздражённо пнула каменные плиты, когда они шли завтракать. Ни одна из них ещё не сломалась, но это, несомненно, произойдёт в ближайшее время.

— Я не могу спать около всей этой тряски, — пожаловалась Арабель. — Мы живём в подземелье, ради Мерлина.

— Похоже, что какой-то горный тролль пытается вырваться из замка, — сказал Рабастан.

Гермиона фыркнула.

— Не совсем, — ответила она. — Слагхорн просто говорит, что они строят дуэльную пещеру.

— Не понимаю, почему они просто не воспользовались нашей, — криво усмехнулся Регулус.

Теперь, когда их было шестеро, дуэльная пещера, которую Гермиона создала для двоих, стала тесной. Они практиковались почти каждую ночь.

— Ну, я просто не знаю, почему они строят её под землёй.

— Это из-за магического огня, и потому что они боятся других. Они не хотят, чтобы кто-то мог войти. Они не хотят, чтобы это было на открытом воздухе, где есть какой-либо риск.

Гермиона кивнула.

— Логично. Если они считают, что это достаточно веская причина, чтобы разрушать Хогвартс.

* * *

Иностранные студенты присутствовали на завтраке, но они остались за своим собственным столом, и не было никакой дальнейшей возможности изучить их. Но в новостях, которые школа нашла гораздо более захватывающими, дата первого раунда дуэльного турнира была опубликована в одночасье.

— Десять дней, — объявил Рабастан, опускаясь на скамью. — Первый раунд через десять дней.

— Не так и много времени, чтобы узнать уровень силы международных, — заметила Гермиона.

— Боишься, Блэк? — сказал кто-то позади них. Гермиона вытащила свою палочку прежде чем повернулась, и Джеймс Поттер выглядел немного неловко, когда палочка ткнула его в бок.

— В твоих снах, Поттер, — сказала она и пренебрежительно отвернулась.

— Итак, — сказала она своим друзьям, встречаясь с ними глазами один за другим. — Нам нужно будет сделать это как команда. Алекто и Арабель — ваша работа состоит в том, чтобы разведать международные команды… Шпионить на их тренировочных практиках, узнать их имена, узнать как можно больше.

Арабель, казалось, хотела сделать вид, что их вчерашняя ссора никогда не происходила. Она глубоко вздохнула и кивнула.

— Ты можешь на нас рассчитывать.

— Хорошо, — сказала Гермиона. — Регулус, ты мне нужен в европейских командах. Изучи их семейную историю, используй свои контакты, изучи их дуэли.

— Я всё понял, — сказал Регулус.

— Рабастан и Северус, — сказала Гермиона. — Просто тренируйтесь каждую свободную минуту. И не спускайте глаза с Беллатрикс.

* * *

Гермиона уже выходила из Большого зала, когда к ней с сияющим лицом подошла третьекурсница из Слизерина. Гермиона приподняла бровь, глядя на неё, но тут же сглотнула и резко остановилась.

— О, прошу прощения, Блэк. Я только что… э… это для тебя.

Третьекурсница сунула Гермионе свиток. Она взяла его, и девушка неуклюже присела в полупоклоне и убежала.

Гермиона сломала печать на свитке и открыла его, просматривая содержимое.

— Что это? — спросил Северус, материализуясь у её плеча.

— Явиться в Больничное крыло для медицинского осмотра после завтрака, — громко прочитала Гермиона.

— Лучше пойди и узнай, чего хочет Помфри, — сказал Северус.

* * *

— … и ты должен помнить, что когда ты делаешь ложный выпад вправо, ты должен вовремя поднять свою руку вверх, чтобы нанести удар левой рукой, — сказала Гермиона Северусу, когда они поспешили в Больничное крыло.

Северус ничего не сказал, но напряжённо кивнул. Амос Диггори стоял у перегородки между занавесками в конце Больничного крыла и махал рукой приближающимся Гермионе и Северусу.

— Помфри только что закончила с Блэком, а теперь моя очередь.

Гермиона и Северус сели на ближайшую кровать. Амос, казалось, чувствовал себя легко для того, кто собирался участвовать в таком огромном соревновании, подумала Гермиона. Она спросила его об этом, и Амос улыбнулся.

— Я не хочу быть профессиональным дуэлянтом, — сказал он. — В этом году я пойду прямо в Министерство. Всё, что я хочу от этого конкурса — это возможность встретиться с иностранными волшебниками и наладить контакт, а для этого мне не нужно побеждать.

— Но ты же наверняка хочешь победить, — возразила Гермиона.

Амос ухмыльнулся:

— Ну да, мне тоже хотелось бы выиграть.

Занавески вокруг кровати раздвинулись, и появился Сириус Блэк в довольно растрёпанном состоянии.

— Идите вон отсюда! — можно было услышать, как мадам Помфри говорит что-то изнутри. — И больше никаких осмотров, мистер Блэк. Ручной осмотр не требуется!

Сириус печально улыбнулся Амосу, а затем заметил Гермиону и Северуса, на которых он сердито посмотрел.

— Хорошенько поработай над следующим пациентом, Поппи, — крикнул он. — Я бы не хотел, чтобы кто-то заявил о своей более ранней травме, когда я побью их честно и справедливо.

— Мы в команде Хогвартса, Блэк, — усмехнулся Северус. — На той же стороне. Постарайтесь не отставать.

— Я никогда не буду на твоей стороне, — начал Сириус, а затем испустил вопль боли. Он схватился за ягодицы.

— Никогда больше не говори это, Сириус, — предупредила Гермиона, и Сириус покинул Больничное крыло с яростным взглядом, который обещал болезненные взаимные обвинения. Только когда он ушёл, Гермиона позволила себе улыбнуться.

— Что тут смешного? — холодно спросил Северус.

— Это заклинание также вызывает отёк. Он будет очень соблазнительным на первом раунде турнира на следующей неделе.

Северус только нахмурился.

— Я рад, что тебе это кажется смешным, — сказал он.

Гермиона открыла было рот, но тут же закрыла его снова. Теперь она лучше понимала, что такое гордость.

* * *

Мадам Помфри была деловита и любезна, она быстро произнесла диагностическое заклинание над Гермионой, а затем взмахнула палочкой в сторону листа пергамента, на котором начали появляться результаты. Пока они обе ждали полного отчёта, мед-ведьма взвесила и измерила Гермиону.

— Вы здорово прибавили в весе с тех пор, как я в последний раз осматривала вас в прошлом году, — одобрительно заметила мадам Помфри. Гермиона кивнула. Учитывая, что она была голодным военнопленным, когда прибыла сюда, это не было сюрпризом.

Мадам Помфри продолжала размахивать волшебной палочкой, и между её бровями появилась едва заметная морщинка.

— Но у вас довольно высокое кровяное давление. Есть целый ряд причин, которые могут быть причиной, но, вероятно, стресс в вашем случае. Вы что, плохо спали?

— На самом деле всё наоборот, — сказала Гермиона. — В последнее время я очень устала. Но между этим турниром и размышлениями о Тритонах прошло так много времени.

«И Пожиратели Смерти, и смертоносный Тёмный Лорд, желающий сделать меня своим заместителем», — добавила она про себя.

Мадам Помфри не выглядела полностью удовлетворённой этим ответом, но именно в этот момент кусок пергамента, который был заполнен результатами, издал быстрый звон, чтобы показать, что он был готов. Мадам Помфри подняла его и просмотрела содержимое, а затем издала небольшой звук удивления.

— Что такое? — спросила Гермиона.

Мадам Помфри покачала головой.

— Позволь мне ещё раз всё сделать. Эти результаты выглядят не совсем хорошо. Заклинание, кажется, думает, что тебе двадцать два года.

Гермиона судорожно сглотнула. Ей и в голову не приходило, что её возраст может проявиться при помощи диагностического заклинания.

— Может быть, оно неисправно, — предположила она. Её рука скользнула к палочке.

— Одну минуту, пожалуйста, мисс Блэк, — рассеянно сказала мадам Помфри. А затем она применила ещё одно диагностическое заклинание — более тщательное, которое, как признала Гермиона, она часто использовала в полевых условиях.

Результаты появились на втором листе пергамента, и мадам Помфри быстро перечитала их. Складка между её бровями стала глубже, и она прищёлкнула языком.

— А что там? — невинно спросила Гермиона. Она приготовилась произнести заклинание Конфундуса.

Мадам Помфри колебалась не более секунды.

— Мисс Блэк, в соответствии с этим заключением вам двадцать два года, и вдобавок оно подсказывает, что… вы… что вы беременны.

Мир остановился. Молчание длилось бесконечную секунду. Казалось, всё вокруг Гермионы замедлилось, как будто время растянулось само по себе. Она слышала глухие удары своего сердца и шум крови в ушах.

— Простите, что?

Мадам Помфри беспомощно покачала головой и указала на пергамент.

— Должно быть, оно не подходит, хотя я никогда раньше не думала, что это особое заклинание может быть неисправным.

У Гермионы отвисла челюсть. Она застыла на месте и только молча покачала головой. Мадам Помфри нахмурилась.

— Мне очень жаль, мисс Блэк, но я просто заскочу к себе в кабинет и возьму вместо этого диагностическое зелье. Я не понимаю, почему это не сработало.

Гермиона овладела собой только давней силой, с трудом приобретённой привычки. Она подавила мысли, которые кричали от страха и паники, сжала и оттолкнула их. Она замедлила дыхание и продолжила тренироваться.

«Сосредоточиться только на текущей ситуации».

Мадам Помфри встала и сделала ошибку, повернувшись спиной к Гермионе. Этого было достаточно.

— Обливиэйт, — сказала Гермиона. Заклинание ударило мадам Помфри в спину, и она споткнулась, а затем остановилась. Она обернулась и улыбнулась Гермионе.

— Вы готовы к физическому обследованию, мисс Блэк?

— Но вы же только что закончили, — сказала Гермиона, невинно держа в руках кусок пергамента. Она на всякий случай наложила невербальное заклинание Конфундуса, и мадам Помфри наконец кивнула.

— О… да, конечно, — сказала она, выглядя смущённой. — Полагаю, вам лучше пригласить сюда мистера Снейпа.

Гермиона кивнула и протиснулась сквозь разделяющие их занавески. Увидев её, Северус поднял голову и улыбнулся.

— Всё в порядке?

Гермиона не могла ответить.

Не в силах дождаться, пока Северус закончит своё обследование, Гермиона поспешила обратно в слизеринские спальни так быстро, как только могла. Она отказывалась позволить страху, который бурлил в её животе, проявиться настолько, чтобы она могла его почувствовать. Как только она поддастся панике, то уже никогда не сможет взять себя в руки.

Гермиона нетерпеливо проталкивалась через толпу студентов в общей комнате. Раздражённое бормотание стихло, когда ученики увидели, кто их толкнул, и они поспешно отошли в сторону, словно расступившееся море.

Гермиона поднялась по лестнице в спальню и с грохотом распахнула дверь. Там больше никого не было, и Гермиона быстро закрыла за собой дверь и заперла её на замок, прежде чем наложить заклинание, чтобы никто не смог проникнуть внутрь — ни ведьма, ни колдун, ни кто-либо другой. Затем она бросила сумку и поспешила к своей кровати.

Гермиона уже собиралась вытащить стопку бумаги из прикроватной тумбочки, когда заметила нечто странное. На подушке у неё лежал конверт.

Гермиона прищурилась. Она снова огляделась, но комната была пуста. Конверт выглядел вполне безобидно, а на лицевой стороне мерцающими изумрудно-зелёными чернилами каллиграфическими завитушками было выведено её имя. Гермиона Друэлла Блэк.

Это был почерк Лорда Волдеморта. Может быть, он уже узнал об этом? Неужели он каким-то образом видел, что произошло в Больничном крыле?

— Чёрт, — пробормотала Гермиона, накладывая на конверт несколько заклинаний, чтобы проверить, что оно не убьёт её сразу же. Когда оно дало отрицательный результат на проклятия, Гермиона разорвала конверт. Оттуда выплыл единственный лист бумаги и плавно опустился на покрывало её кровати.

Гермиона взяла листок бумаги и прочитала записку, написанную тем же кружащимся каллиграфическим почерком, что и имя на обороте.

Дорогая мисс Блэк,

Я сожалею, что у нас не было больше возможности переписываться в этом году. Однако я нахожу ваши регулярные отчёты о ситуации в Хогвартсе весьма полезными, и я одобряю вашу скрупулёзность.

Некоторые решения о вашем будущем были первостепенными в последние месяцы. Я обдумал этот вопрос и выбрал второго сына Лестрейнджей вашим будущем супругом. Вы выйдете замуж в июле, а потом будете играть свою роль рядом со мной.

Я полагаю, что вы уже знакомы с Рабастаном Лестрейндж, и я надеюсь, что вы найдёте его подходящим вам.

ЛВ.

Бумага вспыхнула ярким пламенем, но пальцы Гермионы не разжались, даже когда пламя обожгло ей руки. Костяшки её пальцев побелели, а голова была в тумане. Весь страх, который она подавляла, рос, и Гермиона больше не могла с ним бороться.

Гермиона уронила письмо, соскользнула на пол и уткнулась лицом в колени, когда на неё накатила волна страха.

* * *

У всех пятерых друзей Гермионы ушло несколько часов на то, чтобы сломать защиту, которую она наложила на дверь. Северус преуспел только потому, что он видел, как Гермиона бросала одни и те же заклинания так много раз, он был знаком с тем, как они работали.

Гермиона подняла голову, когда её заклинания растворились и дверь с грохотом распахнулась. Все её друзья бросились туда, и они резко остановились, увидев её. Гермиона была в полном беспорядке. Её кудрявые волосы прилипли к лицу от слёз, которые она выплакала, а глаза так распухли, что было трудно что-либо разглядеть. Там, где она впилась ногтями в ладони и безрезультатно царапалась, виднелись глубокие царапины.

— Убирайтесь, — проскрежетала Гермиона, когда её друзья остановились.

— Гермиона, что случилось? — спросил Рабастан. — Тебя кто-нибудь обидел?

— Это была Беллатрикс? Я убью её нахуй, — сказал Регулус, протискиваясь мимо Рабастана.

— Я сказала, убирайтесь! — закричала Гермиона.

Все замолчали. Арабель и Алекто стояли сзади, и Арабель, казалось, забыла о своём гневе прошлой ночью.

— Гермиона, что случилось? — сказала она.

— Просто уходите, — сказала Гермиона, с трудом поднимаясь на ноги и вытаскивая палочку. — Уходите!

Гермиона махнула палочкой в сторону своих друзей, и порыв ветра начал толкать их к двери и наружу. Только Северус боролся с этим, стоя на месте и стиснув зубы. Его глаза были тёмными и яростными, и он впился в неё взглядом.

— Гермиона, — сказал он, напрягая мускулы на шее, чтобы противостоять силе. — Почему ты ушла от Помфри?

Гермиона резко оборвала заклинание. Её друзья спотыкались и спотыкались от заклинания, и Алекто споткнулась о Регулуса.

— Все вышли, кроме Северуса, — тихо сказала Гермиона. Но когда никто не двинулся с места, она закричала. — Я СКАЗАЛА, ЧТОБЫ ВСЕ УБРАЛИСЬ ОТСЮДА.

Гермиона не знала, что видели её друзья, когда смотрели на неё, но это сработало. Они отошли от двери, и она услышала их удаляющиеся шаги по коридору, пока в дверях не остался только Северус. Гермиона сердито махнула рукой в его сторону.

— Тебе лучше войти.

— Что тут происходит? — осторожно спросил Северус. Он вошёл внутрь и закрыл за собой дверь, накладывая чары уединения и тишины прежде, чем Гермиона успела попросить его об этом. — Неужели Помфри узнала правду?

— Можно и так сказать, — горько усмехнулась Гермиона.

Северус даже не улыбнулся.

— Прекрати, Гермиона, ты меня пугаешь. Я не понимаю.

Гермиона сглотнула и кивнула. Она попыталась найти нужные слова, но они застряли у неё в горле. Она открыла рот, но ничего не произошло, и наконец, она покачала головой. Северус подошёл к ней и намеренно встретился с ней взглядом.

— А я могу? — спросил он.

Гермиона хотела сказать «нет», но не смогла ничего сказать. Поэтому она кивнула и позволила своим стенам окклюменции упасть. Северус наклонился вперёд, заглянул глубоко в её глаза и очень мягко проскользнул в её сознание.

«Мадам Помфри выглядит смущённой.

— Позволь мне ещё раз всё перепроверить. Эти результаты выглядят не совсем хорошо. Заклинание, кажется, думает, что тебе двадцать два года.

— Может быть, оно неисправно, — предположила Гермиона.

— Одну минуту, пожалуйста, мисс Блэк.

Мадам Помфри произносит второе заклинание. На клочке пергамента появляется надпись, и она её читает.

— Что такое? — спрашивает Гермиона.

Мадам Помфри колеблется.

— Мисс Блэк, в соответствии с этим заклинанием вам двадцать два года, и вдобавок заклинание говорит, что… вы… что вы беременны.»

Северус вырвался из мыслей Гермионы с такой силой, что она вскрикнула от боли и прижала руки к голове. На мгновение ей показалось, что её сейчас вырвет, но порыв прошёл.

— Мне очень жаль, — сказала она, опускаясь на кровать.

— Мне так жаль, Северус. Мне очень жаль, — сдавленные рыдания подступали к горлу Гермионы. Северус пристально смотрел на неё, его лицо было бледнее, чем она когда-либо видела.

— Я всё исправлю, я разберусь с этим, нам больше никогда не придётся думать об этом снова, я обещаю.

Северус по-прежнему молчал, а Гермиона продолжала лепетать:

— Я должна была что-то сделать, я должна была понять, что это был твой первый раз. А я и не знала. Я всё исправлю. Мне очень жаль.

Северус уставился на Гермиону так, словно едва мог разглядеть её лицо. И тут что-то промелькнуло в выражении его лица.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что исправишь это? — хрипло спросил он.

— Я от него избавлюсь. Я сделаю зелье сегодня же. Нам больше никогда не придётся об этом думать. Только, пожалуйста, не уходи, — сказала Гермиона надтреснутым голосом. Он так смотрел на неё, стоя над ней с суровым и холодным выражением лица.

— Ты избавишься от него… — медленно произнёс Северус.

Он остановился и начал говорить, а затем сделал паузу.

— Твою мать! Какого чёрта, Гермиона? Ты не можешь просто сказать мне что-то вроде этого, а потом сказать, что всё исправишь!

Лицо Северуса исказилось, он резко повернулся и ударил кулаком в стену.

— Твою мать!

— Северус! — воскликнула Гермиона.

— Как это получилось? — прорычал Северус, его лицо исказилось. — Как такое могло случиться?

— Мне очень жаль, О Боже, мне так жаль, — сказала Гермиона, дрожа. — Я с этим разберусь. Я просто должна была сказать тебе, что не могу лгать тебе, Северус. Это не должно быть большим делом, это скоро закончится.

— О чём, чёрт возьми, ты говоришь? — крикнул Северус. — Разве я не имею права голоса?

— Ну и? — тупо спросила Гермиона.

Северус тяжело дышал, но всё же повернулся и пристально посмотрел на неё.

— Ты думаешь, что это все твои проблемы, которые нужно исправить? А как же мой выбор, Гермиона! Могу ли я вообще сказать, что думаю об этом? А что, если я хочу ещё немного подумать, прежде чем просто избавиться от этого?

— Другого выхода нет! — закричала Гермиона, вскакивая на ноги и становясь на уровне его глаз. — Другого выхода нет. Это ебаный пиздец, но единственный способ справиться с этим — заставить его исчезнуть. Я должна избавиться от этого, прямо сейчас!

— Я не могу с этим справиться, — внезапно сказал Северус. И, не сказав больше ни слова, он повернулся и вышел из комнаты.

* * *

В течение двух дней Северус и Гермиона кружились в странном безмолвном танце, избегая друг друга и всё же втягиваясь в присутствие друг друга. Во время занятий и во время еды она ловила на себе его напряжённый от беспокойства взгляд.

Их друзья знали, что что-то случилось, но Гермиона и Северус никому не сказали ни слова. Никто не мог знать этого секрета.

Тем временем Гермиона строила планы, и сердце её разрывалось от боли. Она нашла место в Косом переулке, которое позаботилось бы обо всём за приличную сумму золота, и заказала номер. Это была общая клиника ведьм, а не та, которая только выполняла эту специфическую просьбу, за что она была благодарна. Никто не будет знать, почему она там оказалась.

Вечером накануне встречи Гермиона рано ушла с ужина и направилась наверх. Она страдала от тошноты всю неделю, но был ли это настоящий симптом или просто проявились её страхи, она не могла сказать.

Она была в своей спальне, собирая небольшую сумку на утро, когда раздался стук в дверь. Гермиона открыла её и увидела стоящего там Северуса. Его лицо было измождённым и болезненным, а глаза налились кровью.

— Гермиона, — сказал Северус, входя в комнату и закрывая за собой дверь, — ты всё ещё собираешься это сделать?

Гермиона не стала притворяться, что не понимает, о чём он говорит.

— Да, — ответила она. — Завтра.

Северус провёл рукой по волосам, он выглядел ужасно, как будто не спал последние два дня, и постоянно жевал свою губу.

— Не делай этого, — выпалил он.

— Не говори это, — решительно сказала Гермиона.

— Не делай этого, — повторил Северус. Он выглядел немного отчаявшимся.

— Я должна, — сказала Гермиона, подходя к своей сумке и застёгивая её. — Не делай это сложнее, чем сейчас, Северус. Ты же знаешь, что я должна.

Та часть Гермионы, которая хотела заплакать, была жестоко отброшена в даль и скрыта из виду. Но сам Северус показался Гермионе на грани слёз.

— Я этого не хочу, — прохрипел он. — Я никогда не хотел… никогда бы не захотел… но это наше, Гермиона. Наш. И мой тоже. А что, если я захочу оставить его себе?

Гермиона болезненно рассмеялась.

— Не будь мелодраматичным, Северус. Нет никакого способа на земле, чтобы мы могли его сохранить. Или ты забыл о долбаной войне, в которой мы сейчас находимся?

— Конечно, я не забыл, — отрезал Северус, внезапно придя в ярость. — Но, может быть, я не хочу видеть ещё одну бессмысленную грёбаную смерть ради этой войны, тем более моего ребенка.

Гермиона нахмурилась.

— Как будто ты вообще когда-нибудь хотел ребёнка, — сердито сказала она.

Северус схватил Гермиону за плечи, и на какое-то ужасное мгновение ей показалось, что он сейчас её встряхнёт.

— Не смей даже предполагать, чего бы я хотел или не хотел, — холодно сказал он. — Другой я, тот, что из твоего мира, ты его не знала! Он был твоим учителем, а не другом — ты не была посвящена во все его секреты. И я — это не он. И ты уж точно не знаешь, чего я хочу.

— Так о чём ты говоришь? — спросила Гермиона медленно и с некоторым удивлением. — Ты действительно хочешь оставить его себе?

Северус выдохнул и потёр глаза. Его лицо было полно бурных эмоций.

— Да, — просто ответил он, не вдаваясь в подробности.

Гермиона кивнула и шагнула вперёд. Она намеренно встретилась с ним взглядом, как и он во время их последней ссоры.

— А я могу? — спросила она. И прежде чем Северус успел ответить, в его сознание ворвалась Гермиона.

Внутри была атака головокружительных образов, болезненных и пугающих. Воспоминания о родителях Северуса. Его отец избивал мать, бушевал пьяный, бродил по дому ночью, заставляя Северуса прятаться в самом дальнем углу под кроватью, где его никто не мог найти.

Но были и нежные воспоминания о Северусе и его матери. Его выводили ночью в сад и рассказывали обо всех растениях, хотя он всегда оглядывался через плечо в поисках отца. Когда ему читали, он по ночам уютно устраивался в грубо застеленной постели рядом с матерью.

Воспоминания эхом отдавались болью и горем, а под всем этим — ревущий ад неистовых эмоций, которые все выливались в одну фразу.

«Мой заслуживает лучшего, чем это».

Гермиона отстранилась от воспоминаний и посмотрела на грозное лицо Северуса, он был готов разозлиться на неё за то, что она вторглась в его разум. Но он взял себя в руки.

Слёзы текли по щекам Гермионы, когда она смотрела на Северуса, поражённая тем, как сильно она переживала за него. Этот человек, этот парень-мужчина, стал самым важным в её жизни.

— Мне очень жаль, — тихо сказала Гермиона. Теперь она видела всю глубину его боли, и как бы он хотел, чтобы всё было по-другому. — Мне очень жаль.

— Пожалуйста, не делай этого, — сказал Северус сдавленным голосом. — По крайней мере, пока нет. Давай поговорим об этом. Почему нет другого варианта?

Гермиона покачала головой.

— Это война, а война всегда требует от нас того, что мы не хотим отдавать, — тихо сказала она. — Я должна. Мне так жаль, Северус.

А затем, не оглядываясь, Гермиона встала, взяла свою сумку и вышла из комнаты.