Власть женщины сильней (гет)

Тем временем непонятные угрозы испанского герцога в адрес вдовы Кастильо обретали основания и форму. Но главное — они привлекли внимание монсеньора Перетти, а через него и Святого престола. Особенно после возвращения первого гонца, отправленного кардиналом в кастильский Толедо. Тот, среди прочего, сообщил, что видел в городе Жерара Манфреди. Перетти сначала удивился. Вот уже много недель с той памятной встречи на берегу озера кардинал пытался отыскать следы барона. Но Манфреди словно сквозь землю провалился. И вдруг объявился в Испании.

— Это точно был он?

— Ваше высокопреосвященство могут быть совершенно уверены. Я собирался уже уезжать, но задержался еще на день и понаблюдал за синьором Жераром. Он искал какого-то ребенка, девочку. Дольше оставаться в Толедо я не решился.

— Хорошо. Отдыхай. Деньги получишь у брата Ансельма.

Подбросив аккуратное полено в камин, монсеньор взял бокал с травяным отваром и сел в кресло, вытянув ноги к огню. Какую девочку мог искать за морем Жерар Манфреди? Не дочь же, в самом деле?! Или... Точнее, не свою дочь. А Виктории Морно и Франческо Карреры. Зачем? И это понятно — выкрасть и обменять на свои закладные. Чтобы потом… Перетти скрипнул зубами, но тут же зло усмехнулся — Виктория давно уже передала ему бумаги Манфреди.

«Да я благодарить вас должен, синьор Жерар… Жаль нет времени ждать, пока вы сами предъявите условия Виктории… Ничто лучше этого известия, не загонит строптивую синьору под наше крыло… Пусть-ка и сыны Лойолы внесут свою лепту: синьора Манфреди надо будет перехватить до того, как он покажется в Риме… Бенвенуто, не ты один занимаешься загонной охотой…»

Виктория вернулась в римский особняк Морно. Встречи с монсеньором Менголли-Монтальто продолжились и в Городе, но стали редкими. Отец и нынешний патрон Бенвенуто — кардинал Беллармино — не позволяли ему скучать. Напряжение, порожденное письмом с угрозами, не оставляло женщину. Поэтому приглашение в Ватикан на аудиенцию к кардиналу Перетти вызвало у графини смешанные чувства — надежду и страх.

Виктория надела верхнее платье из своего любимого темно-лилового атласа, его украшало серебряное шитье и венецианские кружева, в разрезах рукавов проглядывало нижнее платье — шелковое, нежного розового цвета. Арселе в тон платью и расшитый жемчугом надежно удерживал прическу на голове и завершал образ.

Графиню встретили, повели через галереи и анфилады дворца. В одном из переходов ее увидел Бенвенуто:

— Синьора Морно, что привело вас?

Виктория склонилась в поклоне:

— Синьор Перетти вызвал меня к себе.

— Появились известия из Испании?

— Простите, монсеньор, — вмешался сопровождавший графиню монах, — эту синьору ожидает его высокопреосвященство кардинал-епископ Перетти.

Менголли лишь коротко глянул на брата, шагнул ближе к женщине и тихо проговорил:

— Виктория, найди возможность после аудиенции встретиться со мной.

Не дожидаясь ответа, Бенвенуто развернулся и продолжил свой первоначальный путь.

Кардинал-епископ ожидал графиню в одном из кабинетов. Переступив порог, Виктория не остановилась, но прошла вглубь и склонилась в ожидании руки с перстнем. Перетти чуть улыбнулся. От облика синьоры Морно веяло холодом и независимостью. Ему даже показалось, что он ощутил этот холод через оправленный в золото рубин.

— Поднимитесь, Виктория. У меня есть новости для вас. Из Испании. Моему человеку удалось выяснить, что в наследовании кастильского герцогства действительно есть… нюансы. Самый простой способ их избежать — ваше замужество. Тише! — он предостерегающе поднял руку. — Дослушайте меня до конца.

Дождавшись, когда Виктория погасила гневный порыв, Перетти продолжил:

— Вы ведь не забыли синьора Манфреди? Так вот, этот господин обнаружился в Толедо и, как мне стало известно, занимался там поисками какой-то… девочки.

— Боже… Неужели вы?! Вы отправили его за Дианой? — в глазах графини появился стальной блеск.

Кардинал выругался про себя, нетерпеливо взмахнул рукой:

— Перестаньте!

Перетти замолчал, но Виктория ждала объяснений. Словно решившись на что-то, Перетти продолжил:

— Как вы думаете — зачем я вытребовал у вас закладные на земли барона?

— Чтобы расплатиться со своим наемником!

— Ошибаетесь! Хотя… Да, расплатиться. За измену! Его и Юлии де Ла Платьер.

Лицо кардинала осталось спокойным и уверенным, даже когда Виктория рассмеялась.

— Значит, пока вы скрывались от мнимых убийц, Юлия сошлась с синьором Жераром?

Взгляд монсеньора потяжелел, но он сдержался, уверенный, что еще возьмет свое:

— Вопрос вот в чем — на чьи деньги Манфреди ведет поиск?

— Сестра? — веселье покинуло Викторию так же быстро, как пришло.

— Нет. Уверен. А раз это не синьора Бельфор, значит это…

— Герцог Лерма. Но как?!

— Вы сами назвали Жерара Манфреди наемником. Просто здесь тесно переплелись его личные интересы и интересы испанской короны, — Перетти иронично усмехнулся, оценив масштабы вопроса.

Виктория почувствовала, как на глазах начали закипать слезы. Бенвенуто тысячу раз прав — ребенка может защитить только сама мать. Зачем только она поддалась страху и оставила детей, не забрала их с собой в Рим.Наблюдая за женщиной, кардинал с удивлением почувствовал укол жалости.

— Не переживайте так, дочь моя. Манфреди нужен этот ребенок. Точнее, он уверен, что девочка ему поможет. Он не отдаст Диану испанцу. И сам будет беречь ее.

— И? Что дальше? Что мне делать дальше? — помимо воли Виктория с надеждой посмотрела на Феличе.

Перетти улыбнулся:

— Что делать? Выйти замуж за Пьетро Альдобрандини, племянника Святого Отца.

Удивление, негодование, недоверие, страх смешались во взгляде Виктории, заставившем кардинала улыбнуться еще шире.

— Что вас так испугало, графиня?!

— Монсеньор, все, что у меня осталось — это моя свобода.

— И весьма серьезные претензии на немалое наследство. Никто не посягает на вашу свободу.

— Замужество для меня — это несвобода!

Взгляд женщины метнулся по кабинету, как у загнанного в угол зверя. Следующие слова синьора Морно проговорила, уже обернувшись через плечо, стоя спиной к прелату:

— Ваше высокопреосвященство, если вам больше нечего мне сообщить, позвольте мне удалиться. У меня еще много дел.

— Подумайте над… нашим предложением, и завтра я жду вас здесь же. А пока я займусь поисками синьора Манфреди, — кардинал взмахнул рукой в благословении и отпуская посетительницу.

Но графиня вдруг передумала уходить, напротив, она в несколько шагов приблизилась к Перетти, заглянула ему в глаза:

— Вам очень хочется видеть меня замужней? Или вы просто хотите, чтобы я оставила вашего сына? Признайтесь, в этом замужестве есть и ваша личная выгода.

Феличе уверенно ответил:

— Пока жизнь моего сына вне опасности, его дела меня не интересуют. В этом деле я преследую интересы лишь Святого престола, — он не отвел взгляд, но она никак не могла разобрать его выражение.

— Интересы Святого престола и я?! Найдите особу помоложе.

— Если вы настаиваете… Мы обвенчаем с Пьетро вашу дочь.

— Нет! Моя дочь помолвлена с рождения по желанию ее отца!

— Тогда остаетесь только вы.

— Никто из рода де Бюсси не будет…

— Виктория! Синьор Морно тоже не был князем самых чистых кровей! Но вам нужны были его деньги и возможность приблизиться к Франческо Каррере! И вы без колебаний согласились на брак.

Виктория опустила глаза, закусила губу, признавая правоту Перетти. Кардинал за аккуратный точеный подбородок приподнял ее лицо к своему:

— Дочь моя, испанский брак для тебя стал ошибкой. Страшной ошибкой.

— Но траур? Три года по законам Испании…

— Ты полагаешь, Папа или король будут ждать три года, чтобы наложить руку на такой лакомый кусок? Тебе нужно было позаботиться о завещании, дочь моя. О четком, однозначном завещании.

— Я предпочту смерть…

Слова Виктории прервала легкая, чуть ощутимая пощечина.

— Никогда так не говори! Амбиции и недолгое королевское прошлое сыграли плохую шутку с тобой. Тебе нельзя было отказываться от моего покровительства, Виктория.

Он ждал, что сейчас она закричит что-то вроде: «Вы сами отказались от меня… Предпочли Юлию…», и тогда станет ясно: слезы, смирение, обреченность — все ложь. И главная ложь — любовь к Бенвенуто. Но женщина молчала, безвольно опустив руки и голову.

— Заберите это чертово герцогство! — графиня подняла взгляд сухих, горящих глаз как готовую к бою рапиру. Кардинал невольно подобрался, на лице отразилось удовлетворение ее настроем:

— Я могу это сделать, выдав замуж вас или Диану.

— Я подарю это герцогство вам!

— Святой престол не примет такого подарка. Из уважения к королю Филиппу.

— Уважения, которого к нему не испытывают его собственные подданные?!

— Что это значит, синьора?

— Как?! Вы и вдруг не знаете? Не беспокойтесь, в свое время вам, монсеньор, все станет известно.

Перетти отвернулся, отошел к столу, чтобы скрыть ошеломление, вызванное внезапной атакой уже казавшейся сломленной женщины:

— Вы фантазируете, графиня!

— Думайте, как вам угодно… До поры!

— И когда же настанет это время?

Виктория рассмеялась, но ответила совершенно серьезно, чеканя слова:

— Когда вы перестанете меня шантажировать моей судьбой, судьбой моей дочери и… любовью Бенвенуто Менголли ко мне! И помяните мое слово, кардинал, Кастилия станет вашим последним делом!

Перетти проводил синьору Морно, донну Кастильо, тяжелым взглядом, ожесточенно подавляя в себе желание вернуть строптивую графиню и заставить ее прояснить намеки.

Виктория, вполне довольная тем, что сумела под конец озадачить кардинала, справилась у служки, где может найти монсеньора Менголли.

— Вы приглашены к его высокопреосвященству?

— Да.

— Я провожу вас.

Проходя знакомыми галереями, лестницами, Виктория до боли стискивала в руках перчатки, боролась с настойчивым и безнадежным ощущением, что вот сейчас навстречу выйдет Франческо. Холодные хмурые складки на лице расправятся, и их сменит улыбка. Но, увы, этому более никогда не бывать. И виновник только что открыто угрожал ей и дочери, пряча шантаж за заботой и сочувствием. Неужели он действительно решил, что она простила?! Неужели он действительно надеялся, что она поверит ему?! Неужели он думает, что уйдет от расплаты?!

Но сейчас первоочередной задачей было возвращение Дианы. Она должна опередить их всех — и Перетти, и Манфреди. А с этим, Виктория решила, ей поможет молодой кардинал.

Дождавшись, когда брат, приведший графиню Морно, выйдет за дверь, кардинал Менголли подошел к гостье. Он не позволил ей склониться в поклоне, требовательно и нетерпеливо привлек к себе:

— Виктория, я соскучился.

Она подчинилась, словно только этого и ждала. Голова закружилась от прикосновений молодых жадных губ.

— Бенвенуто, — дыхание перехватило. — Осторожно, мой юный рыцарь.

Графиня рассмеялась. Менголли ослабил хватку и усмехнулся. И был вознагражден за уступку ответным, не менее горячим, поцелуем.

— Позвольте мне присесть, монсеньор, — все же разговор с Перетти и волнение, вызванное воспоминаниями, не прошло даром для женщины.

— Только рядом со мной, — Бенвенуто не сводил глаз с Виктории. — Что же привело вас в Ватикан?

— О, это долгая история… Но мне вновь нужна ваша помощь, синьор Монтальто.

— Вот как?! Значит, только поэтому я имею, наконец, счастье видеть вас?

— Но и вы, монсеньор, не баловали меня своим вниманием.

Менголли помрачнел, отвел взгляд, но графиня успела заметить гневный отблеск в его глазах:

— Будь их воля, они вообще не выпускали бы меня из Роты. Аудитор-докладчик…

— «Они»? Монсеньоры Перетти и Беллармино?

— Мне даже исповедника не дают выбрать своего. Навязывают этого… сына Лойолы, — забурлившая энергия согнала Менголли с кресла, кардинал принялся мерить кабинет широкими упругими шагами. Если бы синьора Морно не была так поглощена наблюдением за Бенвенуто, она увидела бы, как в этот момент вдруг ярко полыхнула свеча на полке камина. Прорвалась копившаяся обида, усталость от постоянной зависимости, долго подавляемое желание проявить себя. Виктория хорошо знала своего воспитанника. Едва ли не главной чертой его характера было стремление доказать, что он лучший, стремление быть победителем. Сейчас мальчик вырос, обрел не только желание, но и силу. И кардинал Перетти сильно рисковал, сжимая эту пружину контролем и диктатом. Виктория увидела в этом свой шанс.

— Но, монсеньор, разве вы не вправе обратиться напрямую к Святому Отцу?

— Как проситель? Или пожаловаться?

— Ну-ну, не горячитесь так, — она подошла к нему, положила руки на плечи и улыбнулась. — А если вы придете к Папе не только как проситель?

— Папа слаб. А благодаря вам, синьора, — тут Менголли не удержался от сарказма, — кардинал Перетти завлек его замечательной игрушкой — кастильским герцогством. И Святого Отца сейчас интересует только это. Ничто другое не способно привлечь его внимания!

Действительно, в столе у монсеньора Монтальто в потайном ящике лежало одно дело, о котором он думал вот уже несколько дней. Эта находка могла бы прославить его как ревнителя веры и инквизитора, но она же и обещала нечто совершенно иное: Тайну и Ответ. Бенвенуто Менголли нашел секту Крылатого Дракона.

— Но благодаря мне и вы можете поучаствовать в этом деле, — Виктория говорила осторожно, готовая отступить, если заметит, что сыновние чувства пересиливают желание молодого кардинала быть первым. — Бенвенуто, я здесь, с тобой.

«А не с Перетти», — угадал он то, что не было произнесено. Менголли с подозрением смотрел на женщину. Но графиня не смутилась. Изящные пальчики в дорогих перстнях мягко перебирали шелк мантии на его плечах:

— Ты не должен идти против отца! Но ты можешь опередить его на шаг. Я помогу.

— Но кардинал Перетти с его опытом и кардинал Беллармино с Трибуналом и Орденом…

— А если я скажу тебе, что король Филипп готов отдать одну из своих дочерей за племянника Святого Отца…

— Хм… Такие сведения могут принести только Перетти или Беллармино…

— Но сначала, достопочтеннейший монсеньор, нам нужно спасти мою дочь.

Менголли поморщился, услышав свое именование как аудитора Роты, но тут же посерьезнел:

— Спасти?!

— Синьор Перетти сообщил мне, что Жерар Манфреди, скорее всего, нашел Диану и везет в Рим, чтобы шантажировать меня.

— Манфреди?! Я-то думал он… — Бенвенуто замялся, подбирая слова, — имел другие планы.

— Он их и лелеет, но для уверенности ему нужны те самые закладные, которые я отдала твоему отцу.

Менголли задумался. Синьора Морно смотрела, как в глазах, на лице молодого человека отражался процесс построения плана. Наконец Бенвенуто заговорил:

— Мы наймем людей, пошлем их в порт, по дорогам, на подъезды к городу. Вознаграждение должно быть солидным. А я попробую что-нибудь разузнать у графини де Бельфор.

— Спасибо. Я люблю тебя, — тихо проговорила Виктория и прикрыла глаза. В следующий миг их губы соединил поцелуй.

Когда за графиней Морно закрылась дверь, монсеньор Монтальто еще раз глубоко вдохнул легкий аромат ее духов, шлейфом повисший в воздухе, и задумался о пути, на который встал.

Чтобы доказать отцу, что способен занять место рядом, быть союзником, а не мальчиком на посылках, нужны ресурсы — влияние, сила, люди. Причем свои, а не заемные. Вот тогда можно будет разыграть те козыри, что подкинет Виктория. Судьба секты Крылатого Дракона была решена.

Вернувшись домой, графиня Морно почувствовала себя плохо. Ее донимали боли в сердце, порой такие сильные, что горло сжималось от страха. Жан-Жак переживал за госпожу, пенял ей за то, что она не подпускает к себе врача. Но тут Виктория была тверда — она не верила ни одному лекарю в городе, а лучшему — особенно. К вечеру боль стихла, оставив после себя слабость, бледность и бессонницу. Они стали спутницами очередной одинокой ночи. А еще думы: о дочери, о будущем. О Бенвенуто Менголли. Что значит для нее этот, по сути, еще юноша? Она не знала. С уверенностью Виктория могла себе сказать только одно — если Менголли получит то, чего жаждет больше всего, это будет шагом к ее торжеству. Торжеству над человеком, пренебрегшим ее любовью, убившем отца ее дочери, а вместе с ним и надежду на будущее. Да, Виктория де Бюсси мечтала о мести. Ей хотелось поставить Феличе Перетти на колени. Последний опыт показал, что гораздо большее наслаждение она получит не от его смерти, а от его унижения. Только после этого лучшим концом была бы публичная казнь. И если объятия и поцелуи молодого кардинала помогут исполнить эту мечту, она будет их дарить и принимать. Но в душе будет хранить память о Франческо Каррере, несчастном папе Клименте.