Переломный момент (гет)

Эрик

Оставить Кристин после такой прекрасной утренней прогулки было тяжело, ведь я любил ее всем сердцем. А когда она просила меня остаться — душа будто разрывалась на куски от осознания, что эту просьбу — самую простую из всех — я не могу исполнить. Если бы только я не был владельцем «Фантазмы», если бы мы снова могли вернуться в подземелья парижской Оперы, остаться там наедине с музыкой… ох, какая волшебная мечта!

Когда ворота «Фантазмы» распахнулись, и толпы посетителей хлынули в парк, мне пришлось выкинуть из головы все подобные мысли и мечты и сосредоточиться на работе. Мне не нравилось ходить по парку, полному людей, потому что все смотрели на меня, как на монстра. Один ребёнок ткнул в меня пальцем и рассмеялся, моё сердце сжалось. Если другие дети смеются надо мной, неужто собственный ребёнок сможет глядеть на меня без смеха?

Я стоял возле лабиринта с зеркалами, скользя взглядом по толпе людей, ожидающих своей очереди, как вдруг услышал крик:

— Эрик!

Услышав своё имя, я недоуменно повернулся, но не увидел никого, кто мог бы меня звать.

— Эрик! — снова закричали, но на этот раз я увидел, кто это был. Кристин. Она бежала ко мне. Люди разворачивались и недоуменно смотрели на нас обоих, это заставило меня разнервничаться. Почему она здесь?!

— Кристин?

Кривые взгляды посетителей не прекращались, поэтому я схватил Кристин за руку и потащил за собой в библиотеку «Фантазмы». Там мы сможем побыть наедине. Она была бледна и очень запыхалась, как будто бежала уже очень долго.

— Кристин, в чем дело? — зарычал я. — Разве ты не знаешь, что могло сейчас случиться?

Но Кристин не ответила мне. Она вдруг схватилась за живот и упала на колени.

— Кристин?!

Я бросился к ней, чтобы помочь, но она только кричала, будто от сильной боли.

— Кристин, скажи мне, что случилось?!

Но Кристин молчала. С ней явно творилось что-то не то, и я только напрасно тратил время. Рыкнув, я подхватил ее на руки и понёс в свою квартиру. Она была ближе, да и людей на пути к ней оказалось гораздо меньше. Там я положил Кристин на кровать и побежал за доктором, протискиваясь сквозь толпы людей. И в этот час мне было абсолютно все равно, кто смотрит на меня. Господи, почему я ее оставил? Почему?!

Я был настолько испуган и растерян, что ворвался в больницу и стал звать на помощь врача. Все медсестры оторопели и смотрели на меня как на дикого зверя, который случайно оказался посреди города и теперь скалит зубы, готовый укусить.

— Мистер Э.? — врач подбежал ко мне, он был явно обеспокоен. — Что случилось?

— Кристин! С ней что-то произошло, ей нужна помощь…

— Отведите меня к ней сейчас же.

Мы пришли в квартиру тем же путём, так что нас никто не заметил. Врач сказал мне подождать в прихожей, пока он осмотрит Кристин. И я подчинился, хотя больше всего на свете не хотел оставлять ее одну. Я мерил комнату шагами, слушая, как Кристин стонет от боли. Да что он там делает?! Почему не помогает? Руки в перчатках вспотели от волнения, сердце стучало так, будто я только что пробежал сотню миль. Если с ребёнком что-то случится, я себе этого никогда не прощу. Это моя вина! Я не должен был оставлять Кристин одну, я должен был остаться…, а ещё лучше — отвезти ее обратно в Париж. Ну почему, почему я не поступил именно так?!

— Мистер Э.?

Я повернулся к врачу, который выходил из спальни, снимая с шеи стетоскоп.

— Как она? Что с ней случилось?

— Почему в такую жару она блуждала по парку развлечений среди такой толпы? — спросил меня он.

— Я понятия не имею. Я работал, а Кристин… прибежала ко мне.

— У неё сильное обезвоживание, а быстрый бег вызвал кровотечение. Мисс Кристин нужно хорошо отдохнуть, мистер Э. Она беременна почти пять месяцев, а постоянный стресс может плохо сказаться на ребёнке. Мне удалось остановить кровотечение, но сейчас ей нужен постельный режим.

— Мисс Кристин не живёт со мной, доктор, у неё есть своя квартира на другой стороне «Фантазмы». Когда она сможет двигаться?

— Я бы не советовал этого делать. По крайней мере, неделю. Если в ближайшие дни она снова начнёт быстро двигаться, кровотечение повторится и может привести к выкидышу.

Сердце в груди остановилось. Если с ребёнком что-то случится, я себя никогда не прощу.

— Позаботьтесь, чтобы она пила много воды, предоставьте покой. Если состояние ухудшится — сразу зовите меня.

Доктор ушёл, а я отправился на кухню и налил Кристин стакан воды. Почему всегда все меняется к худшему? Моя бедная Кристин в агонии, а я ничего не могу сделать! Вернувшись в спальню, я присел на кровать возле неё.

— Кристин, я принёс тебе воды, — произнёс я, стараясь оставаться спокойным хотя бы ради любимой.

— Спасибо, Эрик.

— О чем ты только думала?! Бежать как сумасшедшая сквозь огромную толпу, да ещё в такую жару!..

Кристин взглянула на меня со слезами в глазах. Я опять ее расстроил!.. Черт! Черт бы побрал меня и мой скверный характер!

— Я… я очень испугалась…

— Испугалась чего?

— Кто-то…кто-то пытался проникнуть в квартиру. Я подумала, что они пришли за мной, пришли меня забрать.

Проклятье! Проклятье на мою голову за то, что я ее оставил! «Фантазма» теперь открыта для всех желающих, любой может сюда проникнуть. Ох, я бы заставил этого ублюдка проклинать день, когда он осмелился покуситься на женщину, которую я люблю!

— Н-не бросай меня, Эрик, я так не хочу быть одна…

— Тсс, все хорошо, — прошептал я, наклонился и поцеловал ее в щеку. — Некоторое время ты останешься здесь, со мной, тебе нужно отдохнуть, любимая.

— О, Эрик, мне так больно…

Я сидел рядом и осторожно поглаживал ее живот, пока Кристин пила воду.

— Никто и никогда не причинит тебе зла, Кристин.

— Я люблю тебя всем своим сердцем, Эрик.

— Как и я…

Я встал и подарил ей ещё один поцелуй.

— Теперь отдыхай, а я должен идти работать. Обещаю вернуться сегодня вечером. Поклянись, что останешься в постели до тех пор.

— Да, мне очень хочется спать.

— Тем более. Я закрою за собой дверь. Не вставай из постели, слышишь меня? Доктор сказал — нужно соблюдать постельный режим, пока тебе не станет лучше. Резкие и быстрые движения могут навредить ребёнку.

— Я не буду вставать, — пообещала она слабым голосом.

— Хорошо.

Остальная часть дня прошла тяжело. Я весь вспотел под костюмом, а маска не давала нормально дышать. Обычно самое тяжёлое время года — это июль и август, но сейчас было труднее во стократ. Я даже не мог себе представить, что будет летом, если уже сейчас стоит такая жара. Как только парк закрылся на ночь, я собрал билеты и поспешил обратно к себе в квартиру. Там я, удостоверившись, что Кристин спит, уселся за стол и принялся за работу, но вдруг услышал, что она меня зовёт.

— Эрик?..

— Да? — прохрипел я.

— Что с твоим голосом? Все в порядке?

— Да, просто на улице невыносимо жарко.

— Ты не должен работать в такую жару, маска душит тебя, не даёт нормально дышать, она ведь из овечьей шерсти.

— Все нормально, Кристин, просто нужно чуть-чуть отдохнуть.

— Ты злишься на меня?

Я оторвался от нудных подсчётов и застонал:

— Нет, я злюсь на себя. Не нужно быть оставлять тебя одну. Ты моя жена… может, и не на законных основаниях, зато перед Господом. Я поклялся, что буду рядом в болезни и здравии, а сам бросил тебя. Оставил одну. Сегодня ты могла потерять нашего ребёнка, и это все из-за меня.

— Нет, Эрик, мне не стоило бегать по парку…, но в тот момент «Фантазма» показалась мне похожей на лабиринт зеркал. Было так жарко, я звала тебя, но не могла найти. А ещё этот незнакомец… Я безумно испугалась, Эрик!

Она снова плакала. Нет, я не могу это вынести! Бросившись к Кристин, я сжал ее в своих объятиях.

— Кристин, ты должна беречь себя ради нашего ребёнка. Пожалуйста, не плачь…

— Ты останешься со мной?..

— Конечно, я буду рядом.

Дождавшись, когда Кристин, наконец, прекратит плакать и уснёт, я осторожно выпустил ее из кольца своих рук и снова принялся за работу.

Пока я подсчитывал билеты и ежедневный доход, часы пробили полночь. Лишь тогда я потушил свечу и улёгся возле Кристин. Она была так прекрасна в лунном свете… настолько прекрасна, что я почувствовал себя полным дураком. Я не заслужил эту женщину, не заслужил быть отцом ее ребёнка. Осторожно коснувшись ее локонов, я услышал, как Кристин тихо вздохнула во сне. Даже сейчас она была подобна ангелу — невинна и чиста.

— Что же делать, Кристин? — прошептал я. — Скажи мне, что тобой делать?

— Эрик?.. — открыла глаза сонная Кристин.

— Уже поздно, мой ангел, тебе нужно спать.

— Я люблю тебя, Эрик… я, правда, очень тебя люблю.

— Кристин, я люблю тебя больше всего на свете. Только подскажи мне, что делать.

— Что ты имеешь в виду?

— Скажи мне, чего ты хочешь. Хочешь вернуться в Париж, в оперный театр, жить долго и счастливо вместе со мной и музыкой? О, мой ангел, я сделал бы это.… Продал бы «Фантазму», если это сделало бы тебя счастливой.

Кристин улыбалась, но глаза ее блестели от слез.

— И ты…ты действительно так поступил бы?

— Ради тебя я вырвал бы из груди своё бьющееся сердце.

— Но это было бы глупо, Эрик.

— Вырвать сердце? Чепуха…

— Нет, продать «Фантазму». Мне кажется, что даже думать об этом не стоит. Ты многого добился, Эрик, неужто ты хотел бы снова быть Призраком?

— Да, если это сделает тебя счастливой.

— Эрик, ты и так делаешь меня счастливой. За последние десять лет ты очень изменился, стал более общительным, бесстрашно ходишь среди людей… и я бы не хотела ничего менять.

— Но что насчёт моей работы? — я погладил ее бархатную на ощупь щеку. — Ты ведь чувствуешь себя одинокой без меня. Разве не было бы лучше жить вместе со мной, наслаждаться спокойствием и уверенностью, заниматься музыкой?

— Мне нравится моя жизнь. У нас будет ребёнок, и я хочу, чтобы он рос здесь, возле «Фантазмы».

Я поцеловал ее в шею и услышал тихий вздох.

— Ты действительно сама лучшая жена на свете, разве я мог мечтать о такой?..

— А ты лучший в мире муж.

— Я буду заботиться о тебе, Кристин, обещаю.

— Я знаю…

И я сдержал своё обещание. Это была самая трудная неделя в моей жизни, но я не оставлял Кристин. Работая в две смены, я умудрялся носиться между «Фантазмой» и своей квартирой, проверяя состояние любимой и одновременно готовность шоу к показу.

Кристин поправлялась, но периодически появлялась боль внизу живота, и я сжимал ее за руку, убеждая, что все будет хорошо. Ночью же я работал, умостившись на столом, который перенёс в спальню, чтобы быть поближе к Кристин. Увлёкшись работой, я замечал лишь наступление утра и снова мчался в парк развлечений, не оставляя времени на сон. С каждым днём становилось все труднее выдерживать столь жёсткий график — сказывался уже немолодой возраст.

Третий день моей заботы о Кристин оказался худшим днём моего пребывания на Кони-Айленд. Было ужасно жарко, а дышать сквозь маску вообще не представлялась возможным. Толпы туристов все прибывали и прибывали, а я мотался туда-сюда, устраняя периодически возникающие поломки и неполадки. Я так вспотел, что белая рубашка промокла насквозь. Сердце в груди стучало словно бешеное. Мир завертелся перед глазами, стало трудно дышать. Я боролся, чтобы остаться в сознании, но все-таки вырубился.

Придя в себя, я осознал, что лежу в своём кабинете, а к моей голове приложен пакет со льдом.

— Босс? Босс, вы в порядке?

Я поднял глаза и увидел своего сотрудника мистера Скуэлча, рядом с ним стоял врач.

— Нормально, — простонал я.

— Солнечный удар, — констатировал врач, глядя на мои тщетные попытки подняться на ноги. — Успокойтесь, мистер Э., вам нужно отдохнуть.

— Со мной все нормально, я должен вернуться к работе.

Я сбросил пакет со льдом со своей головы, но доктор меня остановил.

— Вам нужно пойти домой. Это не обсуждается. Вы бы погибли, сорвавшись вниз, если бы успели дойти к той поломанной карусели. Это счастье, что мистер Скуэлч был там и вам помог.

— Я должен вернуться к работе, — упрямо повторил я.

— Хотите умереть? — издевательским тоном протянул доктор. — Единственное, что вам сейчас нужно, — это вернуться домой, лечь на кровать и приложить лед.

Я ненавидел врачей. Ненавидел так сильно, что, если бы не Кристин, точно вернулся бы на работу. Скуэлч провёл меня до дома, будто пытаясь убедиться, что я исполню наставление врача, и даже хотел помочь мне подняться вверх по лестнице, но я наорал на него и велел оставить меня в покое. Когда я открыл дверь, Кристин лежала в постели и что-то вязала для ребёнка. Кажется, ей уже гораздо лучше — вчера она не имела для этого сил, хотя очень хотела.

Увидев меня, она испуганно ахнула и привстала с кровати, чтобы мне помочь, но я велел ей оставаться в постели.

— Мне уже намного лучше, Эрик. Господи, что с тобой случилось?

Я покачал головой, плюхнулся на стул и приложил ко лбу уже тающий лёд.

— Все в порядке, Кристин.

— По-моему, я сама могу определить, когда мой муж в порядке, а когда нет, — она потянулась и приложила прохладную ладонь к моей щеке. — Ты весь красный и горячий!

— Сказал же — все нормально, — прорычал я. — Доктор отправил меня домой отдыхать. Так что успокойся и оставь меня в покое.

— У тебя случилось что-то на работе? Эрик, расскажи мне!

Господи, да что она обращается со мной как с ребёнком?! Я уже давно взрослый и самостоятельный мужчина!

— Хорошо, я перегрелся на солнце и упал в обморок, ты это хотела услышать?

От резкого крика голова вдруг сильно заболела, и я крепче прижал пакет со льдом к голове.

— Не кричи на меня, — тихо и как-то расстроенно произнесла Кристин.

— Если хочешь помочь — сделай мне холодную ванну.

Кристин молча встала и вышла из комнаты. Приняв холодную ванну, я лёг в постель и снова приложил к раскалённой голове лёд.

— Эрик? — позвала меня Кристин. Я повернулся и увидел, что она стоит в дверном проёме со стаканом в руке.

— Да? — насторожился я.

— Держи — здесь вода и мазь от ожогов.

Черт подери, почему я не могу быть вежливым? Почему мой скверный характер всегда вырывается наружу? Она же просто пытается мне помочь.

— Спасибо, — поблагодарил я.

Кажется, Кристин только этого и ждала, поскольку сразу же вошла в комнату и села рядом со мной. Я принял стакан с водой из ее рук и выпил холодную воду, а она начала осторожно натирать мазью от ожогов мою шею, покрытую волдырями.

— Тебе уже лучше?

— Да. Прости за все, что я наговорил. Просто я очень расстроился.

— Я понимаю… мне тоже стало намного лучше.

— Как ребёнок?

— Все прекрасно. Останусь ещё на эту ночь, а на следующую можешь отвести меня обратно в тот дом.

— Так скоро уходишь? — удивился я.

Кристин пожала плечами.

— Я должна. Если останусь слишком долго, кто-нибудь да заметит и… ну, ты знаешь, что тогда будет, мы это уже обсуждали.

— А тот незнакомец, который пытался проникнуть в квартиру? Ты его знаешь, видела раньше? Может, он был на кого-то похож?

Пальцы Кристины, растиравшие мою шею, вдруг замерли.

— Кристин?..

— Нет, я… я раньше его никогда не видела.

— Как он выглядел?

— Я… на самом деле, я не очень хорошо его разглядела. Я ведь не открыла дверь, так что спустя пару минут он ушел.

Я осторожно поцеловал Кристин, чтобы ее успокоить, а потом осторожно коснулся пальцами ее щеки.

— Я клянусь тебе, что буду гораздо лучше следить за домом и больше никогда никого туда не пущу.

— Спасибо, Эрик, — Кристин поднялась на ноги и вытерла руки полотенцем. — Теперь тебе не помешает отдых. Мазь должна облегчить боль.

Мне жутко не нравилось видеть Кристин такой испуганной, но я пообещал сам себе, что буду внимательно следить за ней. Никто не посмеет причинить вред моему ангелу. Я скорее умру, чем позволю кому-нибудь даже коснуться ее без разрешения.

Той ночью Кристин спала в моих объятиях, и временами я даже мог ощущать, как пинается в ее животике наш ребёнок. Это было такое прекрасное чувство, что я замирал от восторга. Я ждал его появления на свет… и одновременно боялся. Да, я буду ему только дядей, но что если малыш родится похожим на меня? Тогда все узнают, кто на самом деле отец, а наша жизнь станет адом. До родов ещё несколько месяцев, врачи говорят, что он здоров… но, в конце концов, что такого знают врачи? Они не могут волшебным образом просветить Кристин живот и взглянуть, как выглядит этот ребёнок. Не так ли? Так! Ах, если бы это было мне под силу! Может, хоть тогда я бы смог немного успокоиться?..