Льва узнают по когтям (джен)

Второе сентября и по совместительству первый учебный день Терезы Саммерс в качестве преподавателя начался ровно в шесть утра с громкого лая над ухом.

— Сейчас, Мак, сейчас. Уже встаю, — пробормотала Тереза и зевнула. — Скоро пойдем гулять.

Большой черный пес крутанулся на месте, гавкнул и выжидательно уставился на хозяйку. Тереза почесала его между ушами и пошла в ванную, на ходу натягивая футболку и штаны от обычного магловского спортивного костюма. Судя по ароматному запаху, на кухне уже ждала привычная чашка крепкого кофе. Сделав несколько глотков и поблагодарив домовика, Тереза взяла поводок и отправилась выгуливать пса.

Солнце еще не вышло из-за горизонта, и пустынные дороги были покрыты бледно-лиловым утренним туманом. Когда вдалеке показался большой парк, пес заливисто залаял и бросился в кусты. Тереза медленно шла следом. После полученной травмы утренние пробежки пришлось заменить простыми прогулками. Приговор Дока еще звучал в ее ушах, заставляя сердце судорожно сжиматься от зависти при виде молодых девушек, бегущих по соседним дорожкам.

Мак показался в конце аллеи с какой-то веткой в зубах. Он подбежал ближе и уткнулся мордой в левое колено. Умное существо отлично понимало какую боль чувствует хозяйка даже от простого прикосновение к правой ноге.

— Хочешь поиграть? — Тереза потрепала его по холке и бросила ветку.

Полтора часа спустя, когда довольное животное растянулось на своей подстилке у двери, а Тереза приняла душ и переоделась в мантию, приличествующую преподавателю школы волшебства, в столовой собрались остальные члены небольшой семьи. За большим дубовым столом сидело трое. Взъерошенный светловолосый мальчик, безумно похожий на мать, ковырялся в тарелке и явно спал — глаза у него были закрыты. Его темноволосая сестра даже не скрывала своего желания вернуться в кровать, и громко сопела, откинув голову назад. Напротив этой сонной парочки сидел молодой мужчина в отлично пошитом сером костюме и читал «Таймс». Тереза поцеловала его и села рядом.

Девочка что-то пробормотала во сне, дернула головой и ударилась о спинку стула. Острая боль мгновенно выдернула её из сна.

— Извините, профессор Коулман! Я ничего не подсказывала Лео! — она ошалело огляделась и видимо только сейчас поняла, что находится не в школе.

— Доброе утро, Лотти.

— Привет, мам, — она потёрла ушибленный затылок и потрясла брата за плечо. — Вставай, Лео.

— Я не сплю, я медитирую, — он засунул кусок омлета в рот, но так и не открыл глаза.

— Джедаем ты все равно не станешь. — Шарлотта сделала глоток сока. — И на мечах я дерусь лучше.

— Ага, — Лео с тем же флегматичным видом ковырялся в тарелке, — но в прошлый раз я выиграл.

— Ты использовал грязный приём! Это нечестно.

— В бою нет честных или нечестных приемов, есть только победитель и проигравший, — он повторил одну из самых любимых фраз Терезы.

— Вот поэтому тебя и не допустили до региональных соревнований по фехтованию, — поняв, что спорить с братом бесполезно, Шарлотта тяжело вздохнула и принялась завтракать.

Минутная стрелка дошла до двенадцати и большие часы в гостиной забили восемь часов. Оба ребёнка усиленно работали челюстями, а затем вскочили и унеслись в сторону прихожей, на ходу поправляя новую школьную форму и прощаясь с родителями. Где-то вдалеке раздался гудок школьного автобуса. Входная дверь хлопнула.

На столе лежала пачка документов и билет на самолет. Тереза задумчиво крутила в одной руке чашку с остатками кофе, а второй взяла билет, чтобы внимательней рассмотреть время и место назначения.

— Вы с Майклом еще не определились, сколько пробудете в Нью-Йорке?

— Ты же знаешь, он не тот человек, с которым можно загадывать на будущее. Особенно когда дело касается бизнеса. Но надеюсь, что через неделю приеду. Конференция будет идти около трех дней, потом придется разбираться с поставщиками и американскими филиалами. А потом смотреть, чтобы очередная биржевая махинация твоего брата не сделала его банкротом.

— Опять? Я думала, что он закончил с игрой на бирже, — при виде ироничного взгляда своего мужа она понимающе усмехнулась. — О, конечно, это же Майк. Он никогда не уймется.

— С этим трудно не согласиться.

Закончив завтракать, Тереза еще раз поцеловала мужа и пожелала ему хорошего пути. Когда он скрылся за входной дверью, она подозвала Мака, крепко взяла его за ошейник и исчезла в пламени камина… Чтобы через секунду появиться в выделенной ей комнате в Хогвартсе и встретиться лицом к лицу с разъяренной Минервой Макгонагалл.

— Вы пропустили завтрак! Где вы были?!

— В своём доме, — Тереза стряхнула летучий порох с мантии. — Хочу напомнить вам, Минерва, что у меня помимо школы есть еще и семья. В моем трудовом договоре (я уверена, вы как заместитель директора с ним ознакомлены) написано, что до начала и после окончания учебного процесса, я могу покинуть стены школы, когда мне заблагорассудится.

— Школьная каминная сеть не работает подобным образом. Это противоречит всем правилам безопасности, — профессор трансфигурации мгновенно успокоилась, но теперь с подозрением смотрела на коллегу.

— Мы с директором Дамблдором настроили этот камин так, что никто кроме меня не может попасть в школу с его помощью.

— А ваш питомец? — Минерва усилием подавила свою кошачью суть и указала на Мака.

— Македонский — мой фамильяр, — пес чихнул и прикрыл лапой нос. Видимо, путешествовать каминной сетью ему не понравилось. — Можете считать его частью моей сущности. Как Фоукс у директора Дамблдора. Или Миссис Норрис у мистера Филча.

— Хорошо, — тон Макгонагалл смягчился. — Я лишь беспокоюсь. Все-таки сегодня первый учебный день. И у вас через полчаса урок с третьим курсом Гриффиндора и Рейвенкло. Будьте осторожны, среди учеников будут Фред и Джордж Уизли.

— Спасибо за напоминание, Минерва. Я подготовила кабинет и материалы для лекций еще в конце августа. Надеюсь, мое отсутствие на завтраке не вызвало большого переполоха? Все-таки я надеялась, что директор уведомит вас и остальной преподавательский состав о нашей с ним договоренности.

— Нет, завтрак прошел тихо. Дети к вам еще не привыкли и на ваше отсутствие за столом не обратили внимание.

* * *

Все началось с близнецов Уизли.

Хотя, если говорить откровенно, они отвечали как минимум за половину всех происшествий и слухов, происходящих в школе. Так что не было ничего удивительного в том, что очередная глава их бурной истории началась в тот момент, когда из кабинета ЗОТИ они вышли бледные, помятые и с перекошенными лицами. Первое их впечатление, высказанное за пределами кабинета, умещалось только в одну фразу:

— Лучше бы защиту вел Снейп.

Эта краткая и емкая характеристика статной блондинки с лакированной тростью в руках мгновенно насторожила все курсы, начиная со второго и заканчивая седьмым. «Первачки» с ужасом подземелий еще не встречались и поэтому осознать весь масштаб происходящего просто не могли. Именно поэтому на первый урок ЗОТИ Гарри Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер отправились в благостном неведении того, что их ожидает.

Кабинет защиты был светлым, просторным и подчистую лишенным каких-либо лишних деталей. «Спартанский», как сказала бы учительница истории в младшей школе Литлл-Уингинга, «слишком минималистичный», скривилась бы Петунья Дурсль. Гарри только с интересом смотрел на свою бывшую попутчицу и не мог даже предположить, с чего начнется урок.

Она сидела за учительским столом, завернувшись в иссиня-черную бархатную мантию, и внимательно следила за каждым действием своих учеников. Под этим пронзительным, внимательным и немигающим взглядом никто не хотел кричать или смеяться. У ее ног лежал большой поджарый черный пес с подпалинами рыже-красного цвета. В амплуа учителя профессор Саммерс разительно отличалась от той милой и дружелюбной женщины, которая ехала в одном купе с Гарри, рассказывая о его родителях и показывая Рону необычные шахматные тактики. Она напоминала большого коршуна на насесте. Сытого, но от этого не менее опасного.

— Добрый день, — когда все расселись, она поднялась, медленно обошла стол и встала между рядами. — Мое имя Тереза Саммерс, с этого года я буду вести ЗОТИ. Прежде чем мы начнем урок, я хочу с вами познакомиться. Представляющийся ученик должен встать, громко и четко сказать свое имя, а также оценить уровень своих знаний, затем сесть. Последовательность нашего знакомства будет такой: начинаем с первой парты первого ряда и далее до последней парты второго ряда. Всем все ясно?

Руку подняла Гермиона.

— Профессор Саммерс! Как мы должны себя оценивать? И зачем это нужно?

— Мне нужно понимать, какой у вас уровень знаний. Это необходимо для дальнейшего построения уроков, чтобы они были полезны всем, а не только узкому кругу учеников. Какой смысл рассказывать про оборотней или вампиров, если только несколько человек знает, кто такие кельпи или пикси? А чары? — профессор сощурилась и наклонила голову к плечу, еще сильнее напоминая большую хищную птицу. — Я могу показать вам защитные заклинания, но какой толк, если все, что вы умеете — это пускать безобидный сноп искр? Теперь конкретнее. Мне не важно, откуда именно вы получили свои знания. Вам могли рассказывать родители, — она посмотрела на Драко, — или вы в погоне за знаниями сами выучили все учебники незадолго до начала школы, — взгляд прозрачных глаз уперся в покрасневшую Гермиону. — Важно лишь то, есть ли у вас какие-то знания или нет.

— Вот и увидим всех гря… — Малфой осекся под внезапно потяжелевшим взглядом учителя, — маглорожденных.

— Спорный момент. Среди чистокровных волшебников, если они из-за своих родственников воспитывались в очень закрытой среде, могут быть те, кто ничего не знает о всех опасностях темной магии и тех, кто ее использует. А среди маглорожденных нередко появляются те, кто поглощает любые знания с невероятной скоростью. Тоже можно сказать и о полукровках, чьи родители-волшебники скрывали свой дар или вообще погибли.

На последних словах Гарри вздрогнул.

— Лаванда Браун. Ну, знания, наверное, не очень, — девочка замялась и села, передавая эстафету дальше.

Ученики вставали по очереди, называли свое имя и почти всегда оценивали свои знания как «средние». Только Гермиона и Драко с гордостью назвали свои знания «отличными». Профессор что-то быстро чиркала в уже знакомом Гарри блокноте. Именно в него день назад он записывал ходы шахматной партии. Отчего-то он решил, что профессор вообще не слушает, что говорят ученики, а скорее проверяет, отслеживает нечто, заметное лишь ей самой.

Наконец, когда все закончили, она сказала:

— Теперь встаньте и разбейтесь на четыре группы, сначала по факультетам, затем по полу. Все, кто имеет плохое зрение — отойдите к окну.

Перечить никто не стал. Было в действиях профессора ЗОТИ что-то странное. Она не кричала, не размахивала руками и не угрожала… Просто было в одном только ее взгляде столько внутренней силы, что говорить что-то против было просто страшно. Только сейчас Гарри задумался над тем, есть ли у магов своя армия или полиция, а также, кем именно работала профессор до того, как стала учителем в школе.

— Итак, первый ряд. Гарри, Панси. Первая парта. Теодор, Гермиона. Вторая парта. Симус, Дафна. Третья парта…

Только когда все заново расселись, стало ясно, что никто не сидит рядом с однокурсником своего пола, что мгновенно исключило любую возможность переговариваться. По крайней мере, между представителями Гриффиндора и Слизерина.

— Теперь, когда мы закончили с рассадкой, начнем урок, — профессор оперлась на трость. — Скажите, как называется предмет, на который вы сегодня пришли?

— ЗОТИ? — кто-то неуверенно пробормотал с последних парт.

— А конкретней? — профессор начала медленно расхаживать перед доской.

— Защита от Темных Искусств?

— Да, защита от Темных Искусств. Вы правы. Но скажите, что такое темные искусства? Не смотри в учебник, Грегори, — профессор строго посмотрела на слизеринца, тянущегося к книге.

— Темные искусства — это заклинания и магические практики…

— Подожди, Гермиона. Я уже поняла, что у тебя прекрасная, если и вовсе не фотографическая память. Но мне не нужна формулировка учебника. Мне интересны ваши собственные размышления на эту тему. Любые. Я слушаю.

— Темные искусства — это самая сильная магия, — Драко расплылся в пакостной улыбке, словно хотел этим разозлить учителя.

— Только если смотреть со стороны насилия. Можно провести аналогию с оружием. Например, у одного человека есть дубина, которой он ударить своего безоружного знакомого. Конечно, в цивилизованном обществе за такое мгновенно посадят в тюрьму, но это лишь пример. Итак, у вооруженного человека появляется сила. Однако, стоит ему потерять дубину, как он вновь окажется в равных условиях с тем, на ком он эту силу применял.

— Может, темная магия — это магия способная причинить ущерб? — вопрос задал смуглый слизеренец, кажется, его звали Забини.

— Близко, но тоже неверно.

— Но почему, профессор? — воскликнула Гермиона. — В учебнике написано, что «Темные искусства — это заклинания и магические практики, задуманные как способные причинить ощутимый вред другим людям».

— Я уже говорила, что у тебя отличная память, Гермиона. Но эта формулировка неверна.

Все вокруг начали озадаченно переглядываться.

— Но почему?

Профессор не ответила, а достала палочку, довольно короткую по сравнению с теми, что приходилось видеть Гарри. Никто не слышал, что она произнесла, но один из шкафов взмыл в воздух.

— Как думаете, если я опущу этот шкаф кому-нибудь на голову — это можно будет назвать причинением ощутимого вреда?

— Д-да, — нестройным хором ответил класс.

— В таком случае, простое заклинание левитации следует назвать темной магией?

Дети начали тихо между собой переговариваться. Всеобщее удивление размыло рамки между факультетами.

— На самом деле есть много примеров того, как простые бытовые заклинания, могут применяться в боевых условиях, — шкаф опустился на место. — Во время войны, например, в дом к одной домохозяйке ворвались двое Пожирателей. Со страху она запустила в одного из них заклинание чистки картошки, причем такое сильное, что обоих вторженцев освежевало на месте. Куски кожи криминалистам потом пришлось собрать по всему дому.

Многие побледнели, а лицо мальчика с жабой и вовсе начало отдавать салатным оттенком.

— Итак, можно ли после этого сказать, что формулировка учебника верна?

Ответом ей была тишина.

— Судя по вашим лицам — ответ «нет». В таком случае перейдем с сути. Черная магия — это магия эмоций. Можете предположить — почему?

Некоторое время дети молчали, пока слизеринка с третьей парты не начала медленно говорить:

— Может быть, потому что самыми сильными эмоциями являются отрицательные? Страх, ненависть или злость вызвать легче, чем счастье или любовь.

— Правильно, Дафна. Пять баллов Слизерину, — на губах профессора проскользнула легкая улыбка. — Теперь вы знаете верное определение. Назовите три самых страшных заклинания темной магии.

— «Непростительные», — в этот раз к всеобщему удивлению ответил пухлый мальчик с жабой, кажется Невилл. — Империус, Авада Кедавра и… — он сглотнул, словно у него внезапно перехватило дыхание. — И Круциатус.

— Верно, Невилл. Пять баллов Гриффиндору.

Мальчик неуверенно улыбнулся.

— Итак, почему же эти заклинания являются самыми страшными? Почему им дали такое страшное название? «Непростительные».

— За них сажают в Азкабан на пожизненное? — ответил Рон.

Гарри никогда не слышал о Азкабане, но предположил, что это может быть тюрьмой для волшебников.

— Дурак, — его перебила соседка по парте. Пухлая и некрасивая девочка из Слизерина. — Если ты кому-нибудь голову с помощью Секо отрежешь, то тоже там окажешься.

— Верное замечание, Миллисента. Но я прошу тебя в следующий раз воздержаться от оскорблений. Иначе твой факультет может лишиться баллов, — профессор прокашлялась. — Итак, вернемся к заданному вопросу. Вы уже поняли, что черная магия использует не только магическую энергию волшебника, но и его отрицательные эмоции. Однако для сотворения этих трех заклинаний простой злости не хватит. Необходимо желание. Причем такое сильное, что им должно проникнуться всё естество, каждая клеточка тела.

Все в классе сидели как завороженные, пока профессор медленно шла между рядами. Ее сильный и глубокий голос звенел каленой сталью. Казалось, что каждое слово ввинчивается в голову, вызывая почти иррациональный страх и отвращение перед описываемыми заклинаниями.

— Накладывая Империус, маг желает абсолютной власти над чужим разумом и чувствами. Он перестает воспринимать своего противника как человека. Перед ним остается лишь живая марионетка, облеченная в плоть. Пытая человека Круциатусом, колдун не просто желает причинить боль, он получает удовольствие от процесса. И чем это удовольствие сильнее, тем сильнее и эффект заклинания. При использовании Авады, маг всем сердцем хочет убить своего противника. Уничтожить до основания. Насильно выдернуть душу. — Профессор замерла у доски, стоя вполоборота. Взгляд, которым она скользила по лицам, можно было плавить железо. — И теперь у меня к вам вопрос. Может ли человек, постоянно испытывающий подобные чувства оставаться нормальным? Как быстро он скатится до безумия, превратится в дикого зверя, живущего лишь насилием? Использование этих заклинаний вызывает привыкание как при употреблении наркотиков. Поэтому, если вы увидите мага, что применяет одно из этих заклинаний на животном, даже на комаре, помните, что однажды он обязательно применит одно из этих заклинаний на человеке. И, возможно, жертвой окажетесь именно вы.

Все присутствующие в классе сидели как оглушенные. Гарри понял, что мелко дрожит. Слова профессора эхом отдавались в голове, и он мог поклясться, что не у него одного.

— Однако, пусть это определение и верно, оно мало соотносится с нынешним магическим законодательством. В рамках политики всеобщего упрощения Министерство с середины двадцатого века начало приписывать к черной магии химерологию, демонологию, некромантию и прочие очень опасные, но все же по своей сути не относящиеся к ней направления. Раньше магическое уголовное право разделяло все эти виды, но сейчас, все они слилось в единые «темные искусства». Все это вы должны усвоить, прежде чем начать заниматься ЗОТИ. Ведь только тот, кто хорошо понимает угрозу, может эффективно от нее защищаться.

Настенные часы показывали почти двенадцать. Гарри и не заметил, как пролетел весь урок.

— Домашнее задание на доске. Прочитайте и проанализируйте первые два параграфа. Следующий урок начнется с опроса. Проходить он будет так: я задаю вопрос и выбираю случайного ученика. Если он отвечает верно, то зарабатывает один балл, если неверно — теряет его, а вопрос переходит к другому ученику. Таким образом, каждый факультет может набрать десять балов или, наоборот, потерять их.

В коридоре прозвенел звонок с урока.

— Урок окончен. Можете покинуть кабинет. Рон, останься.

Он недоверчиво посмотрел на профессора Саммерс. Гарри начал нарочито медленно собираться, чтобы не оставлять новоявленного друга одного в кабинете. Когда класс почти опустел, Рон подошел к учительскому столу, на котором, к удивлению Гарри, лежала какая-то книга в довольно потертой обложке. Деталей разговора он не слышал и названия рассмотреть не мог, но внезапная смущенная улыбка Рона сильно его озадачила.

Уже в коридоре Гарри спросил:

— Что тебе дала профессор Саммерс?

— Помнишь, в поезде она обещала мне дать какой-нибудь учебник по шахматам?

Гарри кивнул, и Рон сунул ему под нос учебник под авторством некого Бобби Фишера.

* * *

За пятнадцать лет меню Хогвартса не изменилось. Все тоже странное смешение тяжелой английской и грубой шотландской кухни. Вторая может оказаться довольно непривычной и неказистой пищей для всех, кроме коренных жителей этих мест. К счастью, Тереза была уроженкой Шотландии — ровно, как и пара десятков поколений ее предков по матери — и пусть её истинно английская фамилия говорила об обратном, кровь горцев, что текла в жилах давала о себе знать. В окрестностях и внутри замка она чувствовала себя как дома.

— Тереза, — к ней обратилась Макгонагалл, — что вы сделали с близнецами Уизли? Они весь день ходят по школе как привидения. Все старшие курсы боятся идти к вам на урок.

И действительно, сотни взглядов представителей всех четырех факультетов с опаской следили за преподавателем ЗОТИ. В то же время Тереза с редкостным флегматизмом жевала отварную говядину в сливочном соусе и своей невозмутимостью настораживала их еще больше. Доев мясо, она ответила:

— Понимаете, я сама еще помню, как училась в школе, и какой на некоторых уроках был бардак. Поэтому первые десять минут урока я решила потратить на пересадку. За каждой партой должны сидеть мальчик и девочка, представители двух факультетов. Так вероятность разговоров можно сильно уменьшить.

— И близнецы не согласились расстаться?

— Именно. Поэтому мне пришлось их утихомирить, — Тереза пожала плечами и сделала глоток зеленого чая.

— Вы применяли насилие? — преподаватель трансфигурации помрачнела.

— Знаете, мне иногда кажется, что в вашем представлении я не человек, а какое-то неведомое чудовище. Ем младенцев на завтрак, котят на обед и запиваю потом кровью девственниц.

Сидящий рядом Флитвик подозрительно закашлялся. Тереза незаметно передала ему салфетку, продолжая держать все ту же отстранено-вежливую улыбку.

— Я лишь предположила. Они ведут себя слишком опустошенно и меня это беспокоит.

— Я не причиняла им боли. По крайней мере, физической. Просто, как только они начали пререкаться, я их обездвижила, наложила на обоих Силенцио и перенесла в разные части класса. После урока у нас состоялась небольшая беседа, после которой мы, скажем так, договорились. Как только они смогут поставить качественные щиты, отбивающие заклятья средней силы, в том числе и связывающие, то я посажу их вместе. Разумеется, при условии, что они будут молчать. Иначе простым Инкарцео они не отделаются.

— Почему тогда у них такой вид, что они получили полугодовую отработку у мистера Филча?

— Я же уже сказала. Мы договорились. Помимо уже названого условия, есть еще одно, — Тереза понизила голос. — Весь сегодняшний день они должны усиленно показывать свое смятение и угнетенность, причем отделываясь только общими фразами. Могу сказать только одно. Парни замечательные актеры.

— Но зачем? — видимо Макгонагал вообще перестала понимать ход мыслей своей собеседницы.

— Все довольно просто. Это самый простой способ на корню уничтожить любые возражения. Страх неизвестности и неопределенности он такой… действующий. Особенно на подрастающее поколение. Какой смысл на каждом уроке проводить демонстрацию силы и власти, если лучшим решением будет просто довериться детскому воображению?