Слишком много чемпионов (джен)

В воскресенье, в полдевятого утра, Гарри с Гермионой завтракали в Большом зале. Несмотря на близящуюся встречу с директором, Гарри довольно улыбался.

В конце концов, утро пока что было прекрасным. Он обнаружил, что хотя засыпать в обнимку с его очаровательной девушкой было очень приятно, ещё приятнее было просыпаться с ней рядом. Правда, при этом возникла небольшая неловкость из-за того, что он был парнем и к нему прижалось женское тело, но Гермиону его 'реакция' не обеспокоила, так что он не был особо смущён.

Гермиона вернулась к себе в спальню ранним утром, под мантией-невидимкой. Когда они снова встретились, спустившись в гостиную, он предложил ей пока что оставить мантию у себя. Крепкий поцелуй, полученный им в ответ на это предложение, заставил его надеяться, что подобный метод сна войдёт у них в привычку.

Из размышлений его вырвали начавшие влетать в Большой зал почтовые совы. Невилл, сидевший напротив них рядом с Симусом и Дином, взял полученный им экземпляр 'Ежедневного пророка' и после короткого взгляда на газету с усмешкой протянул её паре.

Гарри и Гермиона притянули газету поближе и начали читать:

САБОТАЖ ТУРНИРА ТРЁХ ВОЛШЕБНИКОВ

Позор для Хогвартса и Министерства

Избрание чемпионов Турнира Трёх Волшебников, прошедшее вечером 31 октября, выставило Хогвартс и британское Министерство Магии на посмешище перед всем миром. Директор Хогвартса Альбус Дамблдор, глава одного из отделов министерства Бартемиус Крауч и прочие судьи Турнира могли лишь беспомощно наблюдать, как на их глазах Кубок огня избрал не трёх, а целых одиннадцать чемпионов, среди которых был сам министр Фадж и, если верить шокирующим слухам, Тот-Кого-Нельзя-Называть. Последствия данных событий пока остаются неясными.

Мы же в 'Пророке' задаёмся вопросом: кто в ответе за столь очевидно слабые меры безопасности Турнира Трёх Волшебников? И было ли данное фиаско результатом злонамеренного саботажа, или же это был просто далеко зашедший безвкусный розыгрыш?

На данный момент все улики указывают на то, что в произошедшем как-то замешаны маглорождённая ведьма Гармония Рэйнджер (пятнадцати лет), являющаяся также девушкой Мальчика, Который Выжил, и сыновья министерского служащего Арнольда Уизли, братья-близнецы Фред и Джордж Уизли (оба шестнадцати лет).

Специальный корреспондент Рита Скитер

— Улики? Какие улики? Они даже твоё имя правильно написать не сумели. Да и имя мистера Уизли тоже, — сердито пробормотал Гарри.

— Гарри, ты что, уже успел мне изменить? — наигранно возмутилась Гермиона, сходу приняв игру. — Что это за Гармония Рэйнджер? Думаю, мне стоит с ней поговорить!

— Вот уж никогда! — хмыкнул Гарри, легонько поцеловав девушку в губы.

Пробежав взглядом по остальным заголовкам, он с удивлением обнаружил отсутствие упоминаний о родословной Тома Реддла.

— Как думаешь, почему они не написали больше о Реддле?

— Возможно, хотели сначала проверить информацию, провести тщательное расследование, — предположила Гермиона, пожав плечами.

Гарри фыркнул, а Невилл, Дин и Симус, к немалой досаде Гермионы, разразились хохотом. Прошло несколько минут, прежде чем они успокоились.

— Но серьёзно, почему об этом ничего не написали? — отдышавшись, повторил Гарри свой вопрос.

— 'Пророк' никогда бы не включил две сенсационные новости в один выпуск, — пояснил Невилл, всё ещё хихикавший над словами Гермионы.

— А-а-а, это разумно, — кивнул Гарри с мудрым видом.

Гриффиндорцы продолжили завтракать. Без четверти девять в Большой зал вошли Фред и Джордж, чья встреча с директором, очевидно, закончилась. Гарри помахал близнецам, и один из них подмигнул в ответ, а второй показал поднятые большие пальцы. С такого расстояния различить их было совершенно невозможно.

Близнецы уселись рядом с Алисией и Анджелиной за дальним концом стола, и Гарри с облегчением отметил, что они были так же веселы, как обычно. Следовательно, допрос у Дамблдора прошёл не слишком плохо.

Однако едва Фред и Джордж сели за стол, к ним спустилась огромная стая почтовых сов. Буквально за несколько секунд они оказались усыпаны, кажется, сотнями писем, а вокруг них начали взрываться громовещатели, среди которых было как минимум три от их матери, заглушивших все прочие. Гарри не смог многого разобрать в воплях миссис Уизли, но она явно была очень недовольна своими сыновьями.

Неожиданно Гарри понял, что рад ошибке 'Пророка' в имени Гермионы. Это значило, что все направленные ей письма попросту не дойдут до адресата. Но потом он вспомнил, что в статье был упомянут и он сам. Подняв взгляд, он тихо застонал, когда увидел нескольких летящих к нему сов. Через минуту на столе перед ним образовалась кучка из примерно двух дюжин писем (к счастью, без громовещателей).

Осторожно взяв одно из писем, он медленно распечатал его. Пробежав глазами по тексту, он обнаружил, что оно было написано возмущённым волшебником, который требовал от Гарри 'держать его женщину под контролем'. Зная Гермиону, Гарри был уверен, что попытка подобного будет последним, что он сделает в своей жизни. Впрочем, он и не собирался пытаться.

Покачав головой, он вскрыл ярко-розовый конверт. Внутри обнаружилось письмо на розовой бумаге, написанное девичьим почерком с завитушками. Оно сообщало ему, что хоть он и был, к сожалению, лишь полукровкой, как герой магического мира он был обязан выбрать себе девушку лучшего происхождения, чем какая-то маглорождённая выскочка. Гарри, по правде говоря, был удивлён, что отправительница не использовала другое слово, на букву 'г'. Не дочитав и не взглянув на подпись, он разорвал письмо на клочки и смял их в ладонях.

— Не заморачивайся, — сказал Гарри со вздохом, когда Гермиона тоже потянулась за одним из конвертов. — Лучше просто их игнорировать. Или можешь их взять и потом спалить в камине, если у тебя в сумке места хватит.

Его девушка окинула письма взглядом, но потом просто пожала плечами и вернулась к завтраку.

* * *

За несколько минут до девяти часов Гарри и Гермиона направились к кабинету директора.

— Сохраняй спокойствие и придерживайся придуманной нами версии событий, — нервно напомнила Гермиона, и у Гарри создалось впечатление, что она говорит это не только ему, но и себе.

— Постараюсь. Надеюсь, у нас получится вывести его из равновесия, как близнецы вчера сделали с судьями, — добавил Гарри, сжав ладонь своей девушки. — Не волнуйся, у него нет против нас никаких улик.

Гермиона кивнула, и остаток пути они проделали в молчании. Горгулья на входе отодвинулась в сторону при их приближении, открыв проход к лестнице в кабинет директора.

Пара поднялась по лестнице и постучалась в дверь. Та немедленно распахнулась, явив их взгляду сидящего за своим столом Дамблдора.

— Гарри, мисс Грейнджер. Заходите и садитесь, — произнёс он мрачным тоном.

Гарри и Гермиона вошли в кабинет и уселись на два удобных стула, стоявших перед столом. Гарри понял, что ситуация была серьёзной, когда Дамблдор не стал предлагать им лимонных долек или других сладостей.

— Не могу передать, насколько я в вас разочарован, — произнёс директор со своим фирменным видом 'огорчившегося дедушки'.

— Простите, мы больше не будем, — покаянным тоном ответил Гарри, поднимая глаза на директора. — Но откуда вы узнали, что мы помогали близнецам Уизли насыпать чесоточный порошок в нижнее бельё профессора Снегга?

— Что? — моргнул Дамблдор.

— Что? — повторил Гарри, надеясь сбить старика с мысли.

Дамблдор раздражённо покачал головой:

— Вы прекрасно знаете, что я вызвал вас сюда не поэтому. А потому, что вчера вы опозорили Хогвартс и всю Британию на международной арене. Вы не только бросили имя мисс Грейнджер в Кубок огня, что уже было крайне безответственно, вы бросили туда и другие имена. Вы уничтожили...

— Предположительно, — прервала его Гермиона.

— Прошу прощения?

— Предположительно, сэр. Ваши улики, касающиеся произошедшего, в лучшем случае косвенные. У вас нет прямых доказательств того, что в произошедшем виноваты мы.

— Мистеры Фред и Джордж Уизли уже признались и сказали мне, что это сделали вы.

— Сэр, со всем уважением, но это старейший трюк в мире, — небрежным тоном ответила Гермиона. — Близнецы этого не говорили.

— Значит, вы будете молчать?

Гермиона лишь решительно кивнула в ответ.

Дамблдор вздохнул и посмотрел на Гарри:

— Гарри, тебе есть что сказать об этом?

Мгновение поколебавшись, Гарри кивнул:

— Да, сэр. Я бы хотел безоговорочно заявить, что мы ничего не делали, а если бы, говоря гипотетически, что-то и сделали, то это было бы лишь потому, что мы были под проклятием Империус.

Гермиона фыркнула, сдерживая смех. Директор посмотрел на пару с раздражением:

— Мисс Грейнджер, Гарри, такое отношение к произошедшему крайне неподобающе, — проговорил он сквозь сжатые зубы.

Подростки ничего не ответили. Дамблдор тоже некоторое время молчал.

Затем, глубоко вздохнув, он повернулся к Гермионе и посмотрел ей в глаза. Гермиона вызывающе смотрела в мерцающие глаза директора, не обращая внимания на откуда-то взявшуюся слабую головную боль.

Спустя довольно долгое время Дамблдор моргнул, распрямился в кресле и мрачно взглянул на подростков:

— Ну что ж, теперь я знаю, что именно вы двое бросили в Кубок Огня ваше, мисс Грейнджер, имя, а также имена мистеров Крэбба и Гойла, министра Фаджа, Питера Петтигрю и Тома Реддла. Знаю даже то, каким школам вы приписали имена. Тома, значит, вы отнесли к школе имени святого Брутуса для трудновоспитуемых подростков? Крайне подходяще, хоть я никогда и не слышал о такой школе.

— Я... мы... мы не... — запинаясь, начала Гермиона, но Дамблдор лишь отмахнулся и продолжил:

— Также мне известно о несколько смягчающих вашу вину обстоятельствах. А именно о том, что вы, мисс Грейнджер, хотели указать на недостаточные меры безопасности Турнира, а также боялись того, что Кубок может выбрать Гарри... Однако это вас не извиняет. Вам обоим придётся ответить за последствия своих действий.

Гарри и Гермиона обменялись испуганными взглядами.

— Я... не знаю, о чём вы говорите, сэр. Мы были удивлены произошедшим не меньше прочих, — ответила Гермиона дрожащим голосом. — Однако даже если бы, говоря гипотетически, я бросила своё имя в Кубок, это не нарушило бы школьных правил. Ведь не существует школьного правила, которое запрещает это делать. Нам не запрещали обходить возрастную линию. Вы, сэр, сами сказали, что мы не сможем этого сделать. Задача для пытливых умов, если, конечно, это была именно она.

— Пусть даже так, — раздражённо ответил Дамблдор, — но этого нельзя сказать о вбрасывании в Кубок прочих имён, особенно имени министра. И о чём, во имя Мерлина, вы думали, бросая туда два последних имени?

На этот раз ответил Гарри:

— Ну, мы... те, кто это сделал, думали — вероятно! — что это заставит Реддла и Петтигрю начать действовать открыто, тем самым позволив их схватить. Почему вы так этим расстроены, сэр? Я думаю, это была... бы прекрасная идея!

— И что вы будете делать, если Том действительно сюда заявится? — спросил Дамблдор, в чьём голосе теперь явно слышалось волнение. — Вся школа будет в опасности!

— О, так нам не стоит использовать эту школу в качестве ловушки для Тёмного лорда? — изогнула Гермиона бровь. — Вы точно хотите это обсуждать, сэр? Вы помните, что было на нашем первом курсе?

Директор лишь отмахнулся:

— Эти ситуации и близко не сравнимы. И потом, остаётся проблема с министром Фаджем. Зачем вы вообще это сделали? Министр сейчас в ярости и жаждет крови. Мистер Крауч, весьма вероятно, потеряет свою должность, а мне, скорее всего, придётся просить о нескольких услугах, чтобы вас не исключили и не сломали палочки. И, говоря откровенно, у меня нет особого желания это делать.

Теперь Гермиона выглядела крайне напуганной. Гарри ощущал себя так же, но отступать пока не собирался:

— Фадж — бесхребетный приспособленец, который хотел убить Сириуса через Поцелуй дементора. Он заслуживает подобного розыгрыша. И к тому же всё это не имеет значения, потому что вы не можете исключить нас без доказательств. А доказательств нет.

Дамблдор внимательно посмотрел на Гарри, но тот больше ничего не говорил. Их глаза встретились, и Гарри поёжился, ощутив неожиданный приступ головной боли. Но он решил не обращать на неё внимания, не желая первым отводить взгляд.

Директор некоторое время сидел неподвижно, но скоро на его губах появилась еле заметная мрачная улыбка.

Однако потом его глаза неожиданно расширились:

— Что?! — ахнул он. Его лицо резко побледнело, а в глазах мелькнуло отчаяние. — Нет!.. нет... это... но Лили... как же...

Гарри совершенно растерялся, но продолжал смотреть на неразборчиво бормочущего директора.

Через несколько минут Дамблдор откинулся в кресле и закрыл лицо ладонями. Шокированная пара успела заметить в его глазах слёзы.

— Мне... мне так жаль, Гарри, — проговорил старый директор слабым голосом. — Я не знал... прошу... прошу, поверь мне... я не должен был тебя там оставлять... должен был проверять... должен был понять, когда ты просил остаться здесь на лето...

Гарри понял, что директор каким-то образом прочитал его разум и случайно наткнулся там на некоторые из воспоминаний его детства с Дурслями. Гермиона прерывисто вздохнула и взяла Гарри за руку; в её глазах тоже показались слёзы. Она, очевидно, пришла к тем же выводам.

— Я... — продолжал директор, чуть не всхлипывая, — теперь начинаю понимать, как сильно подвёл тебя... как сильно подвёл Джеймса и Лили... как вообще родственники Лили могли вести себя настолько отвратительно...

Прошло ещё некоторое время, пока Дамблдор не собрался с силами и не продолжил:

— Гарри... мне правда ужасно жаль... если ты готов дать мне ещё один шанс, я приложу все усилия, чтобы поступить лучше... и может быть, ты сможешь когда-нибудь простить меня за столь глупые ошибки.

Гарри лишь растерянно кивнул.

— Спасибо тебе... — продолжил Дамблдор заметно более спокойным голосом. — Думаю, можно с уверенностью сказать, что Петунья и Вернон Дурсли скоро заимеют проблемы с магловскими властями. Никаких вторых шансов тут не будет. И на следующее лето ты не вернёшься на Тисовую улицу.

Гарри разинул рот. Дамблдор продолжил:

— Тебе не нужно будет туда возвращаться. Можешь сказать мне, если решишь остаться в Хогвартсе, тогда я обеспечу необходимые меры безопасности. Теперь, когда Сириус не в тюрьме, разрешить вопрос с опекунством будет проще. Он сможет действовать как твой опекун в вопросах, касающихся школы или Гринготтса. А что до взаимодействий с Министерством, то моей подписи наверняка будет достаточно. В этих вопросах я буду, конечно, выступать лишь посредником, принимать решения будете вы с Сириусом.

— Спасибо, сэр, — тихо проговорил Гарри.

— Нет нужды меня благодарить, — с грустью покачал головой Дамблдор. — Это мне нужно благодарить тебя за то, что ты всё ещё готов со мной сотрудничать.

Гарри не знал, что на это ответить, поэтому промолчал. После паузы директор вздохнул:

— Вы можете идти. Мне нужно о многом поразмыслить.

Гарри заметил, что Гермиона была удивлена тем, что директор их отпускал, не менее его самого. Оба они встали со стульев и молча направились к выходу из кабинета.

— И да, — добавил Дамблдор, заставив подростков обернуться, когда Гарри уже собирался закрыть за собой дверь, — минус пять очков Гриффиндору. За слишком далеко зашедший розыгрыш. Вопрос закрыт.

Прежде чем они успели что-либо ответить, директор махнул рукой, и дверь за ними закрылась.

* * *

Едва они спустились по лестнице и горгулья за их спинами встала на место, Гермиона заключила Гарри в сокрушительные объятия и начала плакать:

— Мне тоже жаль, Гарри... прости, если можешь, — проговорила она между всхлипами. — Я была ужасным другом... я же должна была заметить, попробовать что-то сделать...

— Нет, Гермиона, — мягко возразил Гарри. — Я сам не хотел, чтобы кто-либо знал. И потом, после моего поступления в Хогвартс стало лучше... не сказать чтобы хорошо, но лучше.

— По крайней мере, тебе не нужно будет туда возвращаться, — хлюпнула Гермиона носом, стискивая Гарри ещё крепче. — Тебе не обязательно ничего говорить, но я всегда готова тебя выслушать, если захочешь.

— Спасибо, Миона, — неуверенно улыбнулся Гарри, осторожно высвобождаясь из её объятий. — Не сейчас, но когда-нибудь это может быть неплохо. Ну что, пошли в библиотеку? — добавил он, распрямляясь и восстанавливая дыхание.

Эти волшебные слова немедленно заставили Гермиону повеселеть. Взявшись за руки, они направились прочь от кабинета директора.

Однако вскоре Гермиона снова остановилась и посмотрела на Гарри, изогнув бровь:

— Миона?

— О... тебе не понравилось? — спросил Гарри, вспомнив, что его девушка не слишком любит прозвища.

Гермиона на мгновение нахмурилась, но затем улыбнулась:

— Да нет, всё нормально. На самом деле это даже мило. Если, конечно, только ты будешь меня так называть.

— Вот и отлично, — ответил Гарри. — Итак, Миона, чем займёмся в библиотеке? Поищем заклинания, которые могут помочь тебе на Турнире?

— И это тоже, — с энтузиазмом согласилась Гермиона. — Но вообще я думала, что тебе стоит написать письмо Сириусу и рассказать ему о том, что тебе сказал Дамблдор. И потом, он тоже может дать нам какой-нибудь совет по поводу Турнира.

Гарри немедленно согласился. Сразу по прибытии в библиотеку он начал составлять письмо крёстному.

Он написал, что какие-то шутники (возможно, сын Сохатого и его девушка), вероятно, заколдовали Кубок огня, и именно это привело к тому выбору чемпионов, о котором писал 'Пророк'. Также он спрашивал, может ли Сириус дать какой-либо совет по поводу Турнира, и сообщал о том, что тот теперь будет его опекуном, и ему может понадобиться согласовывать некоторые свои действия с Дамблдором. Сидевшая рядом Гермиона читала письмо по мере написания.

— Если Сириус станет твоим опекуном, ты будешь всё равно что совершеннолетним. Он тебе наверняка позволит заниматься чем душа пожелает, — хмыкнула она, когда Гарри закончил писать.

Гарри рассмеялся и кивнул, но затем его лицо приняло задумчивое выражение:

— Я тут подумал: не могут ли ли признать совершеннолетней тебя? Ты ведь будешь участвовать в турнире для тех, кто старше семнадцати! — заметил он взволнованно.

Гермиона взглянула на него со смесью беспокойства и веселья во взгляде:

— Нет, Гарри, это работает не так. С чего тебе такая мысль в голову пришла? Это было бы примерно так же логично, как если бы я пришла в магазин алкоголя, умудрилась как-то купить бутылку виски, несмотря на свои пятнадцать лет, а потом заявила, что благодаря этому могу считаться совершеннолетней. Представляешь, как глупо это бы звучало?

— Наверное, — подумав, признал Гарри.

Затем он дописал в конце письма Сириусу, что больше не будет жить с Дурслями, но пока не знает, где будет проводить лето.

— Жаль, что ты не можешь жить с ним, пока он в бегах, — заметила Гермиона.

Затем она нахмурилась и начала покусывать нижнюю губу:

— Знаешь, — неуверенно добавила она, — если уж с Сириусом ты жить не сможешь, ты мог бы остаться на лето со мной.

— Правда? — спросил Гарри. — Это было бы здорово! Но не будут ли твои родители против?

— Если я спрошу, может ли мой парень остаться с нами на лето — наверняка будут. Именно поэтому я спрошу их иначе.

Она усмехнулась, вытащила из своей сумки лист пергамента и начала писать:

Дорогие мама и папа,

Я сегодня узнала о кое-чём весьма печальном. С одним из людей, являющихся моими друзьями в Хогвартсе, плохо обращались опекуны. Директор тоже об этом узнал и сказал, что они заимеют проблемы с властями. Но теперь этому человеку негде жить летом. Видите ли, в волшебном мире нет ни приютов, ни социальной службы для защиты детей. Очень грустная ситуация, как по мне. Может, вы посоветуете, как мне помочь?

Ваша любящая дочь,

Гермиона

— Вот так, — довольным тоном сказала Гермиона. — Ни единого упоминания о том, что ты парень.

Заметив вопросительный взгляд Гарри, она пояснила:

— Мои родители очень хорошие люди, но несколько консервативные. Я почти уверена, что в ответном письме они напишут, что я могу пригласить эту девочку провести лето с нами.

Хитро усмехнувшись, она продолжила:

— Ну а я отвечу 'Спасибо! Я так и сделала. Только это не девочка, а парень. Я вам о нём рассказывала, его зовут Гарри'. Но отозвать разрешение им будет уже неудобно. А где-то за неделю до отъезда на летние каникулы я напишу что-то вроде 'Представляете, мы с Гарри теперь пара!'. И тогда они уже точно не смогут пойти на попятную.

— Из тебя получилась бы отличная слизеринка, — покачал головой Гарри, одновременно впечатлённый и развеселившийся.

Затем пара вышла из библиотеки и направилась в совятню, чтобы отослать письма. Гарри сначала хотел одолжить Буклю Гермионе, а Сириусу послать письмо со школьной совой (всё-таки Букля была довольно заметной), но в итоге передумал. В его письме было слишком много компрометирующей информации, чтобы доверять его кому-либо кроме его умной пернатой подруги.

Остаток дня пара провела в библиотеке, разыскивая информацию, которая могла бы помочь в Турнире. Гарри пытался было возразить, заметив, что первый тур будет лишь через несколько недель, и они даже не знают, что в нём будет. Но Гермиона проигнорировала его аргументы, твёрдо сообщив своему парню, что раз уж он втянул её в Турнир, то теперь будет ей помогать. И затем недовольный Гарри присоединился к своей девушке в изучении книг по ЗоТИ и чарам с четвёртого по седьмой курс. Они составляли длинный список потенциально полезных заклинаний, чтобы потом выбрать и постараться освоить наиболее полезные.

Гарри вздохнул, сидя посреди множества книжных стопок в библиотеке солнечным воскресным днём. Он знал, что пожалеет о том, что убедил Гермиону участвовать в Турнире, но не ожидал, что это произойдёт так скоро.

* * *

Позднее в тот же день, в совершенно другом месте

В лесах канадской провинции Альберта стояла небольшая хижина. В ней жила двадцатидевятилетняя ведьма Гармония Рэйнджер, работавшая укротительницей драконов в близлежащем драконьем заповеднике. На данный момент она сидела за завтраком, наслаждаясь вкусом кофе и блинчиков с кленовым сиропом, а также окружающей тишиной, которую нарушал лишь шорох листьев на ветру.

Она удовлетворённо вздохнула. Ведь именно ради этого тихого спокойствия она и жила здесь в лесу, вдали от драм и суматохи общества.

Посмотрев в открытое окно, она с удивлением заметила на чистом утреннем небе какое-то странное тёмное облако. И что ещё страннее, это облако двигалось прямо к её хижине.

И очень скоро незадачливая ведьма оказалась под атакой огромной стаи сов из Британии, все из которых несли гневные письма, громовещатели и даже конверты с ловушками. Пока ей не удалось запечатать все входы в хижину, вокруг неё взрывалось множество писем, а всё новые и новые громовещатели выкрикивали угрозы в её адрес.

Лишь через несколько минут ошарашенной ведьме удалось уничтожить или заставить исчезнуть все письма. Её хижина после этого напоминала поле боя.

Гармония была слишком занята уничтожением писем и защитой себя от взрывов, чтобы вслушиваться в содержимое громовещателей. Она лишь поняла, что люди злились из-за какого-то турнира, а также из-за её романа с каким-то выжившим мальчиком. Да с чего вообще людям из-за этого возмущаться, когда единственная альтернатива — роман с тем, кто не выжил?

Женщина рассерженно покачала головой. Люди всё-таки очень странные. И её родители ещё удивлялись, зачем она сюда переехала! Похоже, она всё ещё жила слишком близко к обществу.

Примечания:

Примечание автора:

Для заинтересовавшихся мне бы хотелось прояснить несколько моментов и ответить на некоторые из возникших у читателей вопросов (а переводчик решил, что они могут возникнуть и у русскоязычных читателей)

Почему Кубок выбрал Гермиону, а не Гарри?

Полагаю, всё зависит от не освещённых в каноне критериев его выбора. Но если бы мне на месте Кубка пришлось выбирать между двумя людьми, один из которых нацелен на победу, весьма умён, но не очень хорошо справляется под давлением, и вторым, который более силён, лучше справляется с давлением, но абсолютно не желает участвовать и из-за этого на победу вообще не нацелен... выбор был бы очевиден.

Дамблдор должен понести наказание за применение легилименции!

Возможно. Однако в каноне не сказано, что это преступление. Это имело бы смысл, но много ли смысла в волшебном мире? И потом, Дамблдор — верховный чародей Визенгамота, расследующий необычное происшествие.

Дамблдор слишком добрый!

У автора были сомнения, каким следует выписать Дамблдора в этом фике. Но в итоге автор решил не делать его эдаким беспринципным манипулятором, а постараться изобразить таким, каким, на его взгляд, он должен был быть в каноне, если бы Роулинг меньше использовала его как инструмент для сюжета и больше — как персонажа. Так что мой Дамблдор — могущественный, мудрый, слегка манипулятивный, но всё же хороший человек, который, как и все, совершает ошибки.