Гарри Олег Поттер (джен)

С момента, как юный спаситель магической Британии буквально испарился в воздухе, прошло шесть дней. Шесть дней, за которые аврорат сбился с ног в поисках ребёнка, а Альбус Дамблдор провёл не менее десятка поисковых ритуалов, но сработал лишь тот, что был основан на крови ребёнка, но и он не показал его местоположения, ограничившись тем, что мальчик жив и всё. Дамблдор медленно, но верно подходил к точке, за которой начал бы бросаться на окружающих. Не помогали ни лимонные дольки, ни любимый чай на травах. Ведь мальчишка был крайне важен для его плана, и вот простая ссора перечеркнула, без малого, тринадцать лет неустанных трудов. И это если не считать времени, затраченного на подготовку почвы. «Чёртовы Поттеры, — зло подумал Дамблдор. — Последние, кто имел хоть и мизерный, но шанс на магический престол Британии, а значит на восстановление монархии и крах моих многолетних трудов. Я справился с прямым наследником Слизерина, его не спас даже зов рода, мальчишка, хотя сам того и не знал, лишился короны, как только создал первый из своих крестражей. А затем... такой план, такой план! Я ведь всё сделал, и этот идиот повёлся и пошёл убивать. Линия Поттеров должна была пресечься в тот вечер, тридцать первого, но нет, мальчишка выжил, чтоб тебе посмертия не ведать, грязнокровка поганая. Жизнь она свою, видите ли, отдала за сына, но даже это не сильно исказило план, лишь отсрочило неизбежное. Мальчик был стреножен и сбагрен к ненавидящим магию родственникам, и на первый курс прибыл в точности таким, каким его желал видеть я. Немножко нехитрых манипуляций, и мальчик стал негласным изгоем на факультете, ведь клеймо предателя крови так хорошо отбивает всякое желание общаться не по делу. Его вроде как любят, и он хорошо играет в квиддич, но вот общается он только с предателем крови и идиоткой Грейнджер, мнящей себя невесть кем. И просвещать его касательно происходящего никто не станет. Воспитанникам Северуса это без надобности, а Гриффиндор на то и Гриффиндор. И тут такое…», — Альбус в безсилии заскрипел зубами.

В то время, как Альбус Дамблдор безуспешно искал последнего из рода Поттеров, этот самый искомый начал подавать первые признаки пробуждения. Разбудило его то, что кто-то тихо прошептал его имя, а ещё назвал внуком. В полузабытьи мальчик уже несколько раз слышал подобное обращение. Он не знал, что за прошедшие шесть дней к нему регулярно заглядывал его двоюродный дед и, по совместительству, Император магической России. Мирослав Ярославичев был в большой ярости, когда к нему на стол легла полная версия отчёта о состоянии ребёнка, подкреплённая отчётом МИД о том, где и в каких условиях воспитывался один из Ярославичевых. Именно с тех самых пор Император неизменно находил время хотя бы для короткого визита. Вот и сейчас он уже около десяти минут сидел у кровати внука, а по-иному он ребёнка и не воспринимал. Сидел и читал сказку, история рассказывала о далёких-придалёких временах, могучих магах и отважных рыцарях. И вот веки мальчика едва заметно затрепетали. Чтец остановил тихое, едва слышимое повествование и позвал внука, и мальчик вполне ожидаемо открыл свои, оказавшиеся большими зелёными, цвета весенней листвы, глаза, и так доверчиво уставился на сидящего у кровати мужчину, что все вопросы о том, почему Лорд Блэк зовёт мальчика сохатиком отпали, ведь так может смотреть только новорождённый оленёнок.

— А глаза-то у тебя дедовы, — с улыбкой сообщил Мирослав и бережно потрепал мальчишку по волосам. — Меня Мирославом зовут, а тебя?

— Гарри. А вы правда знаете моего дедушку? А какой он был? — тут же начал фонтанировать вопросами мальчишка, чем заставил русского самодержца весело рассмеяться.

— Увы, я только его детское фото видел, но глаза у тебя точно дедовы, вот смотри. — Поток вопросов был остановлен, и теперь мальчик с интересом рассматривал колдофото, на котором была изображена светловолосая женщина с малышом на руках. И глаза карапуза были точной копией глаз Гарри, а так как глаза ему достались от матери, то мальчик понял, что перед ним детское фото его деда по материнской линии.

— А разве мой дедушка был волшебником, ведь моя мама маглорождённая? — неуверенно протянул мальчик и вернул фото.

— Это очень запутанная история, ты ведь знаешь, что с одна тысяча девятьсот тридцать девятого по сорок пятый года на территории Европы и европейской части России была война?

— Да, мы по истории в магловской школе учили, — кивнул Гарри.

— Вот в то время и погибла женщина, что ты видел на фото, погибла вместе с мужем, и малыш был тогда с ними, именно поэтому все думали, что княжич Светослав погиб вместе с родителями, ему было-то всего два года отроду. А он, как оказалось, волею судьбы оказался у маглов в приюте, где ему дали новую фамилию. Так Светослав Олегович Ярославичев стал Генри Эвансом. Вследствие психической травмы его магия ушла, и он стал сквибом. Он вырос и женился на Кэтрин Дорн, и у него родилось две дочери, Петуния и Лили Эванс. Собственно, последняя, как ты понимаешь, и есть твоя мама.

— Ого, а откуда вы всё это знаете? У меня вот только мамино с папой фото есть, а о семье мамы я вообще ничего не знаю! — изумлённо произнёс Гарри.

— А мне по рангу положено о своих родичах знать, ты прости, внук, что так долго, ведь ещё шесть дней назад никто не ведал, что Светославушка выжил в той войне, да ещё и потомство оставил, коли ведали бы, то забрали бы тебя сразу же, но, увы, судьба распорядилась иначе.

— Если вы обо мне ничего не знали, то, как же так…

— Как узнали, ты это хочешь спросить?

— Да!

— Так ты, можно сказать, сам нам на голову свалился, точнее на голову нашего британского посла, ну и завертелось.

— Посол — это ведь посланник иной державы, да и имя вы назвали странное, это что-то славянское, да?

— А ты сообразительный, это хорошо. Да, ты прав, я гражданин другой страны, и ты сейчас находишься весьма далеко от Британии, а если точнее, то недалеко от столицы России в центре магического целительства, более известном как госпиталь имени Сергея Радонежского. Это нечто вроде вашего святого Мунго, но много более продвинутого, ведь у нас лечат то, что в Британии считается неисцелимым.

— Ого, а как я сюда попал?

— О, это довольно грустная история, ты вот скажи, что крайнее помнишь, а я ужо дополню.

— Ну, я был дома у моих родственников, ненавижу их, особенно сестру дяди Вернона, она на меня своего бульдога натравливает каждый раз, как приезжает, он как-то раз меня на дерево загнал, и я там до самой ночи сидел, а ей смешно было, видите ли. Она плохо говорила о маме, а ещё у меня голова болела, и я спать хотел, но было нельзя, иначе дядя не даст мне разрешения ходить в Хогсмид. А ведь вы же меня внуком зовёте, и фамилия у вас с дедушкой одна, вы тоже мой дедушка, да?

— Двоюродный, если быть точным, ведь Светослав мне двоюродный брат.

— А вы можете мне разрешение подписать? И раз вы тоже мой родственник и как раз по линии мамы, то, может, вы можете забрать меня от дяди с тётей, они меня ненавидят и…

— Подписать-то я могу, но какой в том смысл, коли ты в Хогвартс не пойдёшь. И погоди пугаться, вот скажи мне, как я могу отправить своего внука в школу, где его покусал василиск?

— Ну, так-то случайно, я же не мог бросить Джинни, ведь он бы тогда её убил.

— Разумеется, не мог, но вот то, что после такого, безсомненно, подвига тебе не оказали медицинскую помощь, меня крайне настораживает.

— Так я в порядке был, меня Фоукс вылечил! — запальчиво воскликнул Гарри

— Так кто же спорит, но вот скажи мне, внук, а до того, как тебя покусал василиск, у тебя голова часто болела?

— Э, нет, ну, только если уставал сильно.

— А после? — этот вопрос заставил задуматься. «А ведь и вправду, после второго курса я чувствовал себя не так, чтобы очень здоровым, быстро уставал, и голова часто болела», — подумал Гарри.

— Вот видишь, — прервал тягостные размышления ребёнка Мирослав. — До конца здоров ты не был, даже более того, тебе грозила смертельная опасность. В тот вечер у тебя был стихийный магический всплеск, что само по себе наводит на мысли, ибо у тринадцатилетнего мага это может свидетельствовать лишь о проблемах, но никак не о здоровье как магическом, так и физическом. После того, как ты превратил сестру своего дяди в надувной шарик, ты схватил свои вещи и сбежал из дома. — Именно в этот момент на Гарри нахлынули фрагменты воспоминаний. Вот ненавистная собачница начинает раздуваться, вот он угрожает палочкой дяде и уходит из дома, дальше пустота, и почему-то кажется, что было очень больно.

— Меня теперь из школы исключат, я дома опять колдовал.

— Так это у тебя не первый такой всплеск?

— Нет, — отчаянно замотал головой Гарри. — В тот раз это был домовой эльф, но предупреждение прислали мне. До сих пор обидно, ведь не я же тот торт уронил.

— Занятно, но да ладно, как я уже сказал, о Хогвартсе ты можешь не переживать. Ты туда в любом случае не вернёшься, я понимаю, как это звучит для тебя, там твои друзья, но и ты пойми меня. Ты мой внук, внук, состояние которого оставляет желать много лучшего. Отчёт целителей занял тридцать листов, и в нём нет ничего утешительного. Гарри, с таким букетом ты бы не пережил своё совершеннолетие, а если бы случилось чудо, то магом был бы весьма посредственным, и это при твоих-то задатках.

— Как же так, мадам Помфри говорила, что я здоров, — неверяще уставился на двоюродного деда Гарри.

— Тут одно из двух: либо она лгала тебе, либо некомпетентная. Ты пойми, внук, ведь, я так понял, ты о школьной медсестре, так где медсестра, а где целитель?! Это же как небо и землю сравнивать, вот ты хоть раз в Мунго был?

— Нет, — потерянно пробормотал Гарри.

— Ну вот, а ведь даже маглы, между прочим, не менее раза в год здоровье своих детей проверяют, просто так, на всякий случай, но вернёмся к нашей теме. В тот вечер у тебя случился сильный стихийный выброс, он наложился на то, что ты так до конца и не оправился от укуса василиска, да, слёзы феникса нейтрализовали яд, но не то, что он к тому времени успел повредить. В итоге у тебя был сильнейший приступ магической лихорадки. Работники посольства сказали, что ты бился в агонии и был на грани смерти. Посольский целитель сделал всё, что мог, но без помощи более опытных специалистов ты бы умер, именно поэтому посол отправил срочное сообщение на родину.

— А как я оказался в посольстве?

— Тебя доставил твой магический крёстный.

— У меня ещё и крёстный есть?

— Да, но, увы, его посадили в Азкабан, посадили, надо сказать, по ложному обвинению. Доследование дела, проведённое по моей просьбе, включало в себя допрос твоего крёстного с применением зелья, называемого веритасерум или, если по-простому, сыворотка правды. Также присутствовал маг менталист. Проведение допроса подобным образом есть международно-установленная процедура, и почему её не было двенадцать лет назад, для меня остаётся загадкой. Доследование показало, что Сириус Орион Блэк был невиновен, и истинным хранителем тайны места нахождения твоей семьи был другой человек. Но обвинён был именно твой крёстный, он двенадцать лет просидел в одной из самых страшных тюрем, но незадолго до памятных тебе событий он сбежал.

— Да, я по ТВ видел.

— Ну вот, значит, о его побеге ты знаешь, он хотел тебя защитить, ведь тот, кто предал твоих родителей, оказался рядом с тобой, и в любой момент мог причинить тебе вред. Именно желание защитить тебя привело твоего крёстного в Литтл Уингинг в тот вечер, и он стал свидетелем того, как тебе стало плохо. Как мы выяснили, на то, чтобы ты был доставлен в русское магическое посольство, его запрограммировал тот, кому он явно доверял, так как эта ментальная закладка не противоречила ни его внутреннему стержню, ни убеждениям, ни клятве крёстного. Я полагаю, что это был кто-то из очень близких ему людей, и этот кто-то, судя по всему, знал, что ты получишь помощь, окажись ты на нашей территории.

— А что такое "ментальная закладка"?

— Это, внучек, очень сильное внушение, активируемое в определённых обстоятельствах по условной фразе, или действию. Вот, к примеру, ты дал другу обещание, что позаботишься о его сыне, случись какая беда. И вот беда таки постучалась в дом твоего друга, и ты несёшься на выручку, приходишь к дому, где часом ранее твой друг был убит, берёшь на руки ребёнка, и в этот момент к дому приходит некто и говорит, отдай де малыша. Вот будь ты на месте того человека, отдал бы кроху без единого вопроса и возражения?

— Эм, нет, наверное, нет, я же другу обещал.

— Вот, — поднял к потолку палец дед, — а Сириус отдал, и отдал без вопросов. После чего понёсся гоняться за тем, кто предал твоих родителей и их доверие, а ведь должен был заботиться о тебе, как и обещал лучшему другу, и, мало того, кровному брату. Ведь Сириус Блэк твоему отцу троюродный брат, так как твоя бабушка по отцу в девичестве носила фамилию Блэк. Именно за ловлей предателя твой крёстный и был пойман, после чего препровождён в Азкабан, препровождён без суда и следствия, лишь по санкции главы Визенгамота за подписью министра магии.

— Но так ведь не может быть! Так нельзя! — воскликнул Гарри.

— И, тем не менее, внук, это суровая реальность бытия, и сам лорд Блэк так и не смог объяснить, как он вообще мысль допустил о том, чтобы попрать братскую клятву, данную твоему отцу. Зато его отбытие в Азкабан позволило упрятать тебя к твоим родственникам маглам.

— Ну, там на доме кровная защита мамы, — неуверенно пробормотал Гарри.

— Хм, а скажи мне, внук, тот дом, он твой?

— Эм, нет, он дядин, а что?

— А то, что я обратил внимание, что своим ты дом этих маглов не считаешь. А теперь скажи-ка мне, что ты знаешь о кровной защите, которую даровала тебе мама?

— Ну, она отдала за меня жизнь, и поэтому Волан-Де-Морт не смог меня убить, и пока дом, в котором живут мои родственники, это и мой дом, то защита будет действовать.

— Ну вот, ты сам ответил на свой вопрос. Пока ты считаешь дом кровных родственников своим домом, а ты таковым дом на Тисовой не считаешь, одного проживания под одной крышей категорически недостаточно для столь сложной и многослойной защиты, как жертвенные узы крови. Тут нужны совершенно конкретные эмоции, что будут питать эту защиту, и именно этих-то эмоций в твоём случае нет, а значит, нет и защиты. А раз её нет, то с чего бы тебе жить с теми, кто тебя не любит?

— Я правда могу больше не возвращаться на Тисовую?

— Вестимо, что так, — подмигнул ребёнку Император.

— Но как же Хогвартс?

— А чем Колдотворец хуже? И вообще, в России отнюдь не одна школа магии, как в Британии, есть ещё академия Олега Трисветлого, в которой учился я, а ещё корпус целителей и мастеров. В России вообще много внимания уделяется врождённому дару юного мага. Коли рождён целителем, и не быть тебе боевым магом, так зачем силы тратить на заведомо пропащее дело?

— Интересно, а у меня какой дар?

— Это смотреть надо, но не сейчас, ты ещё не готов. — Мальчик уже начал клевать носом, и дед, улыбнувшись и поправив одеяло, поднялся.

— Дедушка, а ты не уйдёшь? Не уходи, я не хочу один.

— Ты спи, внучок, я завтра приду, — улыбнулся император и, дождавшись, когда веки мальчика сомкнутся, покинул палату. За дверью его уже ждал старший целитель:

— Здравы будьте, Ваше Императорское Величество.

— И тебе здравия, Радомир, чем порадуешь? А то я вот с внуком поговорил и не знаю, плакать мне или смеяться. Мальчишке тринадцать лет, а он что дитё малое. Как есть сохатик, верно его крёстный назвал, в самую точку. Незнакомому человеку на слово верит, в общем, я даже не знаю.

— А я вот знаю, Мой Император, мозги мальчику промыли, и сильно, там закладок и зелий было столько, что эффект от них не сразу рассеется. Хотя я заметил, что его аура откликается всплеском, когда рядом кто-то из родственников, так что доверие к вам вполне объяснимо, он чувствует родную кровь.

— Хорошо, коли дело только в этом, Радомир, а иначе быть беде, ты ведь понимаешь, что я не допущу до него никого, и уж тем паче огражу от поползновений со стороны бриттов.

— Я как раз об этом хотел поговорить, мальчика ищут и ищут активно. За неделю не менее десяти раз, и с каждым разом ритуал всё мощнее, крайний пробил первый щит, так что искавший точно знает, что ребёнок жив.

— Что предлагаешь?

— Имярёк нужен и чем быстрее, тем лучше, принять в род, тогда найти его будет уже невозможным, по крайней мере, до тех пор, пока новое имя не выяснится.

— Значит, проведём. Как добро дашь, так сразу и проведём.

— Тут всё от мальчика зависит, физически-то он уже полностью здоров*, но вот о его психике я такого сказать не могу.

Перед уходом Император дал понять, что если с внуком случится что-либо, то ставить его в известность независимо от времени суток. А тем временем Гарри спал, и если сначала его сон был просто смазанной цветной круговертью, то затем он оказался в какой-то комнате и почему-то был уверен, что она, в смысле комната, находится в Хогвартсе, вот только привычного чувства защищённости, что он обычно испытывал, находясь в замке, не было. Скорее даже наоборот, Гарри ощущал себя абсолютно безпомощным, беззащитным и маленьким. А затем над ним склонился человек, в котором Гарри безошибочно узнал директора Дамблдора, вот только его лицо было не привычно добрым, но очень сосредоточенным и каким-то безразлично-довольным, что ли. Он начал делать какие-то пассы палочкой, и мальчик ощутил нарастающую с каждым движением тяжесть, хотелось закричать, но внезапно Гарри осознал, что не слышит собственного голоса и даже шевельнуться и то безсилен, а затем всё тело пронзила резкая всепоглощающая боль, и он очнулся в полумраке неизвестного помещения. Он даже не успел оглядеться, как дверь отворилась, и на пороге появился… «Дамблдор», — пронеслось в голове мальчишки, а уже в следующую секунду Гарри забился под кровать.

Целитель Радомир лишь удручённо вздохнул — от ребёнка отчётливо веяло всё нарастающей паникой, и что прикажите с этим делать? Принимая во внимание, что проверить подопечного целитель пришёл вследствие того, что сработали сигнальные чары, оповестившие о резком ухудшении эмоционального фона. Судя по всему, своим приходом Радомир лишь усугубил паническое состояние. Ну откуда седовласому старцу было знать, что у страха глаза велики и ребёнок, увидев его, решил, что это директор школы чародейства и волшебства Хогвартс. Также Радомир был совершенно не в курсе содержания сна, который и стал причиной панической атаки, зато прекрасно понимал, что в таком состоянии любое воздействие будет только во вред. Магия мальчика бушует аки ураган, и стабилизировать его поток незаметно не получится. «Как бы хуже не стало», — подумал Радомир и, вздохнув, покинул палату.

— Как в воду Император глядел. — Со вздохом пробормотал себе под нос могучий ас от медицины и открыл точку прямого перехода к себе в кабинет. Спустя каких-то двадцать секунд щёлкнув клавишей селектора, Радомир набрал код связи с приёмной Его Императорского Величества.

— Приёмная Его Императорского Величества, адъютант Светлов, чем могу быть полезен?

— Свяжи с Его Величеством, сынок, будь добр, передай, что целитель Радомир на линии.

— Так, поздно же, отче, может до завтра?

— Нет, сейчас, сынок, сейчас, под мою ответственность. Император сам велел, чуть что, немедля оповестить. — В трубке воцарилась тишина, чтобы спустя двадцать секунд смениться несколько сонным голосом Его Императорского Величества.

— Слушаю тебя, Радомир.

— Прости старика, с мальчонкой беда, судя по отклику следящих чар, шибко дурной сон приснился, а я, дурак старый, добавил своим приходом. Малец сейчас под кроватью засел, а магия так и вьётся, мы ж ограничитель снять-то-таки изловчились. Не ожидал я, что он так споро проснётся, меня он боится и как бы ни случилось чего.

— Через десять минут буду у вас, — раздалось в ответ, и последовал характерный для отключения селектора щелчок.

— Вот дела-то, выходит, прикипел к мальчонке-то, а ещё говорят суров, да какой там, для чужих-то оно может и так, а внука родного… — продолжать целитель Радомир не стал и отправился на встречу гостю.

Как и сказал, аккурат спустя десять минут, Император Ярославичев был уже в госпитале, а спустя ещё две зашёл в палату, которую покинул несколькими часами ранее. То, что целитель прав, стало ясно тут же, шторы трепетали, словно под порывами ветра и весьма неслабыми, вот только какой ветер в закрытой-то комнате? Из-под кровати отчётливо веяло ужасом и диким безконтрольным страхом. «Однако», — вздохнул Мирослав и совершенно не по статусу распластался на полу, аккурат занимая такое положение, чтоб удобно было общаться с забившимся под эту самую кровать внуком.

— Гарри, внучок, я б к тебе в гости напросился, да вот боюсь, габариты не позволят, ты уж уважь деда, выйди на крылечко. — Реакция ребёнка была довольно замедленной, но вот его магия, реагируя на присутствие, невольно потянулась и из хлёсткой плети превратилась в ласковый летний ветерок. «Узнал значит, что ж, это хорошо», — подумал Мирослав, а мальчишка тем временем наконец поднял голову, и в заплаканных глазах промелькнуло узнавание.

— Дедушка? — раздался неуверенный, дрожащий от напряжения голос.

— Ну, а кто ж ещё в третьем часу ночи внуков под кроватью-то ищет?

— Дедушка! — повторил Гарри и залился горючими слезами.

— Может, почтишь деда-то, не по возрасту мне на полу-то, это ты у меня шустрый да юркий, и как только забрался-то? Будь я в твоём возрасте, точно бы так не сумел. Хотя нет, сумел бы, помнится, было дело, нам иммуноглобулин от драконьей оспы кололи, так меня из-под шкафа с препаратами доставали, и то насилу уговорили. Уколы енти я страсть, как не люблю, но, увы, именно от драконьей оспы лечат исключительно уколами, а в то время эпидемия была.

Стоявший в углу палаты Радомир мысленно хмыкнул. Уж он-то помнил, как маленького цесаревича Мирослава лично из-под этого самого шкафа вынимал, тогда же они и подружились, да так крепко, что цесаревич-то вон до Императора вымахал и двадцать лет как на троне, а он, Радомир, всё также при нём личным целителем.

Собственно, пока Радомир предавался воспоминаниям о столь памятном событии, младший Ярославичев таки вылез из своего убежища и теперь навзрыд ревел в дедову рубашку, бормоча что-то о каком-то Дабледоре. И если Радомир из бессвязного, захлёбывающегося в детской истерике, бреда понимал очень мало, то сказать то же об Его Императорском Величестве было никак нельзя. Ведь, в отличие от Радомира, Мирослав прекрасно понял, что Дабледор — это Дамблдор, и что мальчик пытается рассказать что-то важное. Ещё полчаса ушло на то, чтобы Гарри таки позволил напоить себя успокоительным и отправился в царство Морфея. Стоило ребёнку заснуть, как добродушная улыбка сползла с лица самодержца, сменившись плохо скрываемой яростью.

— Ты чего это, Мирослав, может и тебе накапать?

— Да стоило бы, а то так бесит, что убить кого-нибудь охота, хотя нет, не кого-нибудь, а совершенно конкретного ублюдка.

— Это ты к кому такой страстью-то воспылал, коли не секрет?

— Да не секрет, есть один деятель, в Британии обитает, не свезло тебе, Радомир, ты на него, коли издали смотреть, похожий, вот мальчонка и напужался. Бороду тебе отстричь что ли?!

— А может, не надо покушаться на родовое богатство-то, коли сам не дорос, так завидно что ли?

— Да какой там, Дамблдор этот такой же седой лунь, как и ты, и бороду вы одинаковую носите, говорю же, издали похож. И так уж вышло, что мальчик сам нам сказал, кто на него ограничитель-то навесил.

— Дамблдор этот твой что ли?

— Да чур тебя, не мой он и не надо мне такого. Зверюга этот гад матёрая, с ним общаться врагу не пожелаю. Сам под дурачка косит, де не все дома, но так, чтоб слегонца, вроде чудака с приветом, но маг что надо, и ему за это всё прощают. Но вот внука я ему не прощу, сегодня же поутру поставлю задачу, чтоб узнали мне, какого хрена, эта тварь умыслила, а то куда ни глянь, везде он отметился.

Комментарий к Глава третья «Дедушки»

Это значит, что ото всего, от чего можно избавить, его избавили, за те шесть дней, что он в отключке был. Сначала провели стабилизацию и детоксикацию организма. Затем скорректировали и остановили саморазрушение ограничителя магии. Извлекли паразита (он же крестраж), дабы не мешал нормальному умственному развитию. После добили ограничитель и погрузили в медицинский сон. Проснулся Гарри именно после всего этого.

Но то, что основные проблемы убрали, не значит, что герой резко избавился от появившихся за годы жизни такой, проблем. Дистрофия как была, так и есть. Отставание в развитии также в наличии, оно не будет прогрессировать и в дальнейшем будет сокращаться и сглаживаться.

В общем думать он начнёт, и довольно быстро, но не сразу, принцип Ёж — птица гордая, пока не пнёшь — не полетит в действии.