Братья навек! (джен)

Прошло несколько недель. Дни, как кисель, перетекали из одного в другой, и ничего в настроении Гарри не менялось. Он был всё таким же хмурым и замкнутым. Вылазки на крышу стали чаще: если сначала это были только «вечерние посиделки», то уже через три дня Поттер сбежал туда после обеда, а ещё через три — сразу после завтрака.

Для Гарри Поттера, Мальчика-Который-Опять-Зачем-то-Выжил, каждая неделя — это семь пачек сигарет и знание, что кузен, оказывается, не такой уж мудак… Жаль только, это знание пришло слишком поздно…

Поттер по-прежнему вёз на себе всё хозяйство: готовил, убирал, копался в саду. Это хоть как-то помогало отвлечься от разъедавшей мозг и душу вины: у него по-прежнему не было взрослого, с кем он мог бы поделиться своим горем. Того, кто бы смог достучаться до него, объяснить, что в случившемся нет его вины, что, наоборот, он сделал больше, чем мог любой другой ребёнок его возраста.

Друзья с крёстным тоже перестали ему писать. Только на день рождения совы принесли три открытки с поздравлениями от Рона, Гермионы и Сириуса, причём текст поздравлений почти не отличался.

«Привет, приятель! — писал Рон.

Поздравляю с днюхой, расти большой, не будь лапшой. Не кисни.»

«Привет, Гарри! — это уже Гермиона.

Поздравляю, ты стал на год старше. Надеюсь, прошлый год научил тебя, что «ненужных» знаний не бывает, и на этот раз ты озаботишься выполнить домашнее задание заранее.»

Будто она не знает, что его сундук со всем содержимым всё лето «отдыхает» под замком…

«Крестник!

Ты уже совсем большой парень. Жаль, что мы не вместе — я показал бы тебе пару интересных мест, куда просто так не попадёшь. Будь здоров, не кашляй.»

Будто это он виноват, что… хотя, как посмотреть: если бы Волдеморт не возродился, может, они и провели бы пару дней вместе. А ведь ещё после третьего курса Сириус хотел забрать его от Дурслей насовсем. Опять он всё испортил…

Гарри повздыхал, но принял выбор своих близких: видимо, уверившись в его вине, они тоже отвернулись. Перечитав «поздравления» раз в десятый, Гарри схватил с подоконника сигареты и привычно полез на крышу.

Закурив, Гарри вспомнил о Дадли. «Похоже, он — такая же жертва обстоятельств… Любой ребёнок, изо дня в день наблюдая одну и ту же модель поведения, принимает её как должное. А его родители, называя меня «ненормальным», сформировали в нём уверенность, что я — ущербный. А ущербных жалеют. Вот только если Большой Дэ выбрал позицию молчаливой поддержки, то тётя Петуния продолжает стоять на позиции немого игнорирования. С каждым утром её взгляды становятся всё холоднее, и причина её ненависти — в самом факте моего существования… Забавно: что-то подобное ответил Сириус, когда я спросил, почему он так ненавидит Снейпа… Жизнь вытекает из меня струйкой сигаретного дыма — так же незаметно и неотвратимо. Где же ты, Драко Малфой, хорёк белобрысый?.. Тебе всегда одним словом и взглядом удаётся зажечь во мне желание жить. Хотя бы для того, чтобы снова надрать твою аристократическую задницу!»

Как назло, закончились сигареты… Обычно их приносил Дадли и молча оставлял открытую пачку на крыше. Но сегодня он умотал на несколько дней к друзьям. Смешно, даже у Диддикинса есть друзья, а у него — никого… Ладно, хорош рефлексировать — пора спать. Завтра опять в шесть вставать. Как ни странно, Гарри уснул, только коснувшись подушки.

Сначала это был очень лёгкий и светлый сон. Над головой сияло солнце, пели птицы, шумели листвой деревья. Поттер впервые за пару месяцев вздохнул свободно и расправил плечи. Он вышел на поляну, накрытую для пикника. На широком покрывале сидели двое: Он — в очках и с вечным шухером на голове (совсем как у самого Гарри) и Она — хрупкая девушка с рыжими волосами и зелёными глазами. Мама и папа. Они сидели и с любовью смотрели друг на друга. Сердце затрепетало: вот они — самые родные, которые отдали за него жизнь, а значит, любили...

— Мама! Папа! — кинулся к ним Гарри. — Наконец-то я вас нашёл! Можно я останусь с вами? Пожалуйста…

Молодая женщина обернулась, и её тёплые зелёные глаза вмиг застыли, а приветливое улыбающееся лицо скрылось за маской отчуждения.

— Нет, — жёстко сказала она. — Ты нам не нужен. Мы отдали за тебя свои жизни — будь благодарен и живи, а здесь у нас есть другой сын.

Такого удара Гарри не ожидал. Единственный вопрос, вертевшийся на языке был: «Кто он?»

— Это Седрик, — ответил ему отец. — Его тоже убили из-за тебя, он потерял родителей, и мы решили, что будем заботиться о нём. Уходи.

Несчастный подросток с криком попятился:

— Нет!!! Только не это! Этого не может быть!!! Я НЕ ВИНОВАТ!!!

Гарри проснулся, и, едва отдышавшись, пожалел, что не умер. Дверь резко открылась, ударившись о стену. На пороге стоял разъярённый дядя с ремнём в руках.

— Паршивец! Я, кажется, ещё в первую ночь предупредил тебя, что будет, если ты разбудишь меня ещё раз своими воплями! Хорошо, что Дадли остался у друзей. Снимай футболку и ложись на живот: если ты не понимаешь слов, буду учить традиционными методами.

* * *

«Вот садист!» — лениво текли мысли Гарри. — «Даже Снейп, каким бы гадом ни был, ни разу меня и пальцем не тронул! Лучше бы меня тогда ему отдали…» — Сознание измученного мальчика спуталось окончательно, и он отключился. Он уже не видел, как после яркой вспышки в комнате появилась юная девушка с рыжими, как осенние листья, волосами. Она подошла к кровати и, поцеловав Поттера в лоб, прошептала:

— Твоя просьба услышана. Ступай.

Ещё одна вспышка — и комната опустела… А вместе с комнатой опустела и память у тех, кто знал или слышал о Гарри: такого волшебника в этом времени больше не существовало.