Seven for a Secret (джен)

Ее звали не Белль, потому что это было бы слишком просто. По правде говоря, ее звали Беатрикс, и она не жила в причудливой французской деревушке. А дело было вот в чем: она была необыкновенно хорошеньким ребенком, и когда-то в детстве ее окрестили прозвищем, которое стало ее единственным именем. Деревня, в которой жила ее семья, была бедной, поскольку во времена революции не существовало такого понятия, как "причудливая" французская деревня.

Белль не помнила времени, когда жители не были напуганы. Оба ее родителя принадлежали к мелкой буржуазии, но после смерти матери Белль безумие отца постепенно подточило их статус, и они были вынуждены жить в бедном провинциальном городке вдали от города.

В то время не слишком жаловали чужаков, и Белль не смогла завести друзей. Люди были настолько подозрительны, что не доверяли членам семьи, поэтому надежды на то, что кто-то решит протянуть руку помощи новым людям, не оставалась. Белль это устраивало, потому что почти все жители деревни были неграмотными, а она больше всего на свете любила книги.

Она читала книги при свечах, те самые книги, которые отец приобретал всякий раз, когда ездил в город на заседания Якобинского клуба. Он возвращался полный идей о Свободе, Равенстве, Братстве. Она слушала, как он раскрывал эти темы, и с благодарностью принимала протянутые им брошюры и книги о том, что наступил век Просвещения.

Идеи были революционными, и Белль не могла перестать думать об их величии. Она читала Руссо и Антонелля и размышляла о несправедливости мира. Затем она открыла для себя работы Олимпии де Гуж, которые подтолкнули ее к мадам Ролан, что привело к мысли о поездке в Париж, чтобы присоединиться к революции. В конце концов она совершит это путешествие, но не по своей воле.

В тот вечер, когда отец не вернулся домой, она гадала, не нашли ли его сторонники режима. Время шло, а ее эмоции сменялись от раздражения к беспокойству и страху. Франция была опасным местом, и она знала, что многие люди пропадали без каких-либо причин. Когда Филипп вернулся домой один, взмыленный и паникующий, она без колебаний взобралась в седло и приказала ему поворачивать назад.

Как она и ожидала, конь устремился через лес, свернув с обычной дороги на темную лесную тропу, по которой никто из жителей не ходил. Она изо всех сил старалась сохранять спокойствие и сдерживать накатывающий ужас, от которого волосы вставали дыбом, пока Филипп двигался через густую, заросшую дикую местность, а вокруг в воздух поднимались тревожные стоны волков.

И вдруг, как мираж, перед ней возник дворец, спрятанный за великолепными воротами. У нее перехватило дыхание, когда она уставилась на раскинувшееся перед ней архитектурное чудо, настолько изысканное и роскошное, что она не поверила бы, если бы не увидела его своими глазами. Окон было так много, что она сомневалась, удастся ли когда-нибудь сосчитать их все, а газоны были ухожены до абсурдного совершенства. В одном только флигеле хватило бы места, чтобы уместить пять деревушек.

В ее представлении именно так должен был выглядеть Версальский дворец.

Эта мысль вернула ей мужество и подтвердила, что причина исчезновения отца — нападение аристократии на оппозицию. Расправив плечи, она провела Филиппа через ворота во двор.

И столкнулась со Зверем.

Она не могла подобрать слов, чтобы описать этого жуткого монстра, который возник из темноты. Как будто кто-то взял самых свирепых зверей и смешал их вместе, чтобы создать живой кошмар с пылающими голубыми глазами. Он надвигался на нее, угрожал и приказывал уйти.

Она посмотрела в лицо Зверю и напомнила себе, что они с ним равны.

— Зверь не запугает меня, — сказала она, расправив плечи и глядя на него яростным взглядом. Она была дочерью своего отца и не собиралась преклонять колени, потому что знала — она не уступает никому и ничему. — Верните мне моего отца.

Белль не позволила ему увидеть, что боится, потому что она не боялась. Зверь зарычал ей в лицо, но она не дрогнула. Она держала спину прямо и смотрела на него, понимая, что он может ответить ей лишь физической расправой.

Она не знала, кто из них был шокирован больше.

Зверь хмыкнул и замялся, требуя, чтобы она осталась и заняла место своего отца за нарушение границ. Ее мужество окрепло, когда она поняла, что ему не хватает ума, ведь он просто потребовал от нее слово, что она останется навсегда. И она дала это слово — он было достаточно наивным и не заставил ее поклясться ни в чем, что имело значение.

Белль планировала сбежать при первой же возможности.

При свете свечей он провел ее по темным комнатам дворца. Уголками глаз она видела отблески бесценных произведений искусства и роскошную обстановку, которая могла бы прокормить ее деревню в течение года. Когда он завел ее в комнату и приказал готовиться к ужину, она отказалась.

Он вышел из себя и заявил, что если она не будет есть с ним, то умрет с голоду. Ей пришлось прикусить язык, так как с ее губ едва не сорвались слова о крестьянах, которые и так уже голодают.

Он захлопнул за собой дверь, и Белль ахнула, когда с ней заговорил шкаф и попытался убедить ее быть благоразумной. Рядом возник канделябр и уговорил ее последовать за ним в столовую. Они выставили роскошное угощение, но все, что она могла видеть, — это расточительство. В то время как люди умирали от голода из-за нехватки хлеба, они пытались накормить ее изысканными блюдами.

Она приняла лишь корку хлеба и стакан воды.

Сбежать оказалось не так просто, как она думала вначале. Магические обитатели замка постоянно крутились под ногами. Это была целая армия шпионов, которые без колебаний донесли бы на нее, реши она сделать неверный шаг. Филипп остался с ней, но все обитатели конюшни непрерывно находились рядом и тоже наверняка сообщили бы Зверю о попытке бежать.

Зверь захотел ее ублажить, сыграв на любви к книгам и предоставив доступ к своей великолепной библиотеке. Только через пару часов она поняла, что ни одна из книг не была моложе десяти лет, и по большей части это была художественная литература. Конечно, лучше, чем ничего, но она с тоской подумала о новых книгах, которых ей не хватало.

Жизнь в замке была странной, изолированной, но в то же время познавательной. Ее эмоции немного поутихли, когда она поняла, насколько беспомощным был Зверь. Он во всем зависел от своих слуг и не понимал окружающего мира. Он терпеливо слушал ее, пока она объясняла Декларацию прав человека и гражданина. К ее удивлению, он не стал с ней спорить, а задумался над ее словами и на следующий день задал вопросы.

Возможно, его невежеству — и невежеству остальной аристократии — можно было противопоставить образование. Она стала понимать, почему люди так разделились, и у нее зачесались пальцы написать собственную книгу о том, как преодолеть разрыв между классами.

Эту книгу она никогда не сможет написать. Толпа нагрянула еще до того, как она успела сформулировать первое предложение.

Люди были безумны. Во главе с Гастоном они ворвались в замок, неся факелы и угрожая сделать из Зверя трофей. Не думая ни о чем, кроме собственной безопасности, она схватила стоявший рядом зажженный канделябр и бросила его в толпу — прямо на пушки, которые они притащили с собой. В результате взрыва погибло больше половины мародеров и довольно много одушевленных обитателей замка.

Но безумие толпы лишь возросло.

Белль кричала, вопила и плакала о том, что она поддерживает революцию, но толпу нельзя было успокоить такими обыденными вещами, как доводы разума. Они схватили ее и потащили прочь от дворца, отдав под суд за измену.

Она так и не узнала, что случилось со Зверем.

Результат ее суда был предрешен. Мадам Гильотина не любила счастливый финал.