Фото со вспышкой (гет)

Утро выдалось чудесным. Мона проснулась до будильника, ощущая прилив сил. Она позавтракала и включила радио, чтобы было веселей мыть посуду.

Die Sonne scheint mir aus den Händen,

Kann verbrennen, kann euch blenden,

Wenn sie aus den Fäusten bricht,

Legt sich heiß auf das Gesicht .⁽¹⁾

Мелодия оказалась даже слишком бодрой, Мона вздрогнула и чуть не выронила тарелку.

"Предупреждать нужно", — шикнула она.

Eins. Hier kommt die Sonne.

Zwei. Hier kommt die Sonne.

Drei. Sie ist der hellste Stern von allen , ⁽²⁾

— невозмутимо продолжило радио.

Когда Мона вошла в кабинет, Шон уже был там — обычно он приходил раньше нее. Вид у него был усталый и расстроенный, и она поспешила вытащить выпечку:

— Я вчера прогулялась до своей любимой кондитерской и купила кое-что вкусное. Если вы не любите сладкое, то здесь есть и пирожки с мясом…

Шон смотрел на нее как-то странно.

— Можешь, пожалуйста, пройти в зал? — спросил он тихо.

— Разумеется.

Едва Мона переступила порог зала с экспонатами, как почувствовала, что что-то не так. И уже потом увидела, что каменного идола нет на месте. Напротив опустевшего угла стоял, заложив руки в карманы пиджака, директор.

— Ой, куда он делся? — спросила Мона.

— Ушел.

— Простите?

— Ушел, посмотрите на следы, которые он оставил на паркете.

Мона опустила взгляд на трещины и содранный лак на полу.

— Но этого же не может быть… Он же каменный…

— Ага, — подал голос Шон, — ты думаешь, что группа грабителей ночью проникла в музей и незаметно выволокла каменное изваяние весом в пару тонн, закинула в кузов грузовика и была такова?

— То есть вы считаете, что это более логичное объяснение, чем похищение?

— Не ссорьтесь, прошу вас, — сказал директор. — Идол пропал, нам нужно его найти как можно скорее.

— Может, вызвать полицию?

— Она сюда больше не приезжает, после того случая с чучелами…

— Какого случая?

— Неважно, — махнул он рукой. — У нас есть сбежавшее каменное изваяние, и нам нужно его найти.

Шон со вздохом выудил откуда-то из-за кассы табличку с надписью "Технический перерыв" и пошел прилаживать ее на входе. Мона вернулась в свой кабинет, директор проследовал за ней.

— Что ж, поищу информацию по идолу в картотеке. Надеюсь, что на карточке будет чуть больше сведений, чем просто: "Идол, камень".

Директор заинтересовался выпечкой и взял с тарелки пирожок.

— Я представляю, насколько это все дико для вас…

— Даже не представляете, — буркнула Мона и открыла ящик. — Ой! — воскликнула она. — А это здесь откуда? — Она вытащила небольшую фигурку кошки, притулившуюся между карточками.

— Так вот где она спряталась. — Директор бережно взял кошку у нее из рук. — Бедняжки перепугались, я их все утро собираю по музею, нашел всех, кроме этой и самой большой. Но за большую я не переживаю, она сможет за себя постоять.

Он любовно убрал кошку в карман пиджака, из которого выглядывало еще несколько кошачьих головок.

Мона решила, что будет просто делать, что от нее требуют, а подумает обо всем позже.

"Идол, поедающий солнце. Камень. 15-й век, — гласила надпись на карточке. — Глаз — открывается".

— Ничего не понимаю, что значит "поедающий солнце"? Что значит "глаз — открывается"?

— Это древние языческие верования, — отмахнулся директор. — Местные сектанты тоже называют себя поедателями солнца, но они все делают неправильно…

— Вчера вечером я гуляла по Речной улице, и вдруг они меня окружили толпой. Было страшновато…

— О! А ведь идола могла привлечь их активность. Нужно срочно ехать на набережную.

Мона и Шон втиснулись в крохотный автомобильчик директора. Директор гнал изо всех сил, но машинка не могла разогнаться быстрее сорока километров в час. К тому же он резко тормозил на перекрестках, из-за чего Мону болтало из стороны в сторону, и она жалела, что в этой таратайке не предусмотрены ремни безопасности на заднем сиденье.

В ранний час на набережной народу было немного. Директор и Шон решили разделиться и исчезли каждый в своем направлении быстрее, чем Мона успела спросить, что ей делать и можно ли спрашивать у прохожих, не находили ли они неподалеку каменную статую, которая пришла сюда самостоятельно. На всякий случай она не стала этого делать и оглядела набережную в поисках фигур в темных накидках. Как назло, ни одного сектанта она не увидела. Тогда Мона подошла к причалу и стала смотреть на воду. К реке спускались каменные ступени, но там уже вовсю вел поиски Шон — до нее то и дело доносились его ругательства. И тут она заметила, что на кнехте сидит темная фигура в капюшоне. Терять было нечего, и Мона поспешила к ней. Сектант увидел ее издалека, но не сразу понял, что она бежит к нему, а когда, оглянувшись несколько раз, осознал это, то вскочил на ноги и бросился наутек. Мона припустила быстрее, они пересекли улицу и свернули в переулок. Еще немного — и сектант убежал бы, протиснувшись в дырку в заборе, но Мона оказалась проворнее и вцепилась в его одеяние, случайно стянув капюшон. Сектант обернулся, выпучил глаза и затянул, размахивая руками:

— Све-е-т! Све-е-т!

Несмотря на маску на лице, было очевидно, что он очень молод, у него были растрепанные волосы и светлые глаза.

— Заканчивай с этим, — строго сказала Мона. — Я хочу кое-что у тебя спросить.

— Чего надо? — буркнул сектант.

— Из музея пропал каменный идол. У вас вчера было здесь собрание. Ты его не видел?

Парень стянул с лица маску, расшитую кругами и спиралями, и с возмущением заговорил:

— Ах, так это вы виноваты!

— В чем?

— Испортили ритуал! Мы столько ждали подходящего дня, и вот, наконец, на небе ни облачка, приехали все крутые ребята из окрестных местечек, мы читали заклинания хором, и это было круче, чем любой рок-концерт… И тут заявляется ваш монстр!

— Идол?

— Да, идол! Он пришел сам, ногами! — Сектант нервно провел рукой по волосам. — Я много слышал про чудеса, которые могут творить старейшины, но видеть такое своими глазами… Молодежь по большей части свалила, а я хотел посмотреть, что будет дальше. Старейшины решили принести идолу жертву, — он скривился. — Тут уж и я отчалил. А сегодня вернулся посмотреть, стоит он еще там или нет. Стоит. Значит, не привиделось. Вот сидел, думал о жизни… А тут ты.

— Нам нужно вернуть идола обратно в музей. Можешь показать, где он стоит?

Сектант посмотрел на нее:

— А мне с этого что?

— Не знаю, — растерялась Мона. — Шон может провести тебе бесплатную экскурсию…

— Спасибо, насмотрелся.

— Ну, или я куплю тебе пирожное в одной классной кондитерской.

Он закатил глаза:

— Ладно уж, покажу так, потом сочтемся. Кстати, меня зовут Саймон.

— Я Мона.

Мона позвала Шона и директора, и все трое отправились за Саймоном вдоль набережной, которая упиралась в песчаный пляж. Летом, в хорошую погоду, здесь было не протолкнуться, но сейчас гулял лишь одинокий собачник с сеттером на поводке. Они пересекли пляж и дошли до небольшого леска — молоденькие ели спускались прямо к воде и мочили в ней свои иголки. Там, в зарослях, стоял идол. Едва завидев его, Шон и директор бросились вперед, но остановились на берегу: идол стоял ногами в воде и смотрел на реку. На его каменном лице и одежде были заметны бурые подтеки.

— Это еще что? — спросил директор. — Кровь?

— Я же говорю, что ему принесли жертву.

— Кого? — с ужасом спросила Мона.

— Не знаю, едва я понял, к чему идет дело, я сбежал. Надеюсь, что какую-нибудь зверюгу.

Шон и директор мрачно переглянулись.

— Час от часу не легче. И мы не сможем поднять его, он раздавит и нас, и автомобиль.

— Раз он сюда дошел, — подала голос Мона, — может быть, он как-нибудь сам вернется в музей?

— А почему он вообще ушел? — спросил Саймон.

— Как тебе сказать, он не оставил прощальной записки, — буркнул Шон. — Возможно, среагировал на свет от вспышки фотоаппарата и переработал его в энергию.

— Или же ему не понравились твои крики, — возразил директор. — Статуи любят покой, а не выяснения отношений.

— Позвоню сыну, — сказал Шон, вытаскивая телефон из кармана. — Пусть приедет сюда на манипуляторе и поможет.

Бен приехал где-то через час, сетуя, что ему пришлось без спросу брать машину. При взгляде на идола он удивленно вскинул брови, но при попытках Шона объяснить лишь поднял руку:

— Не хочу ничего об этом знать.

Он был вежлив, но с отцом вел себя отчужденно. Моне он подмигнул украдкой и никак не показал, что они с ней знакомы. Дальше они не без труда погрузили идола в кузов грузовика, закрыли его на всякий случай брезентом — и Бен поехал в музей. Директор, Шон, Мона и Саймон вернулись к автомобилю.

— Спасибо вам, Саймон. Всегда будем рады видеть вас в нашем музее.

— Пожалуйста, — кивнул он. — А старика в синем свитере ждать не будете?

— Какого старика? — все принялись оборачиваться, но никого похожего не увидели.

— Да как же, — упорствовал Саймон, — я его еще на набережной заприметил, а потом он на пляже стоял.

— Точно, был такой, — вспомнил Шон, — я еще, когда отходил в кусты по нужде, сказал ему что-то типа "Привет, приятель".

— Думал, он с вами.

— Не нравится мне это, — сказал директор. — Ладно, нет смысла медлить, поехали.

1) Солнце светит из моих рук

Оно может сжечь, может ослепить вас

Если вырвется из кулаков.

Оно пышет жаром на лицо

Вернуться к тексту

2) Раз. И выходит солнце

Два. И выходит солнце.

Три. Это самая яркая звезда из всех.

Rammstein, Sonne

Вернуться к тексту