Тетрадь (гет)

Глава 4

Следующий день начался с невообразимой суматохи. Мама бегала по дому со скоростью разъяренного бланджера, в сотый и тысячный раз проверяя, заперты ли курицы в курятнике, на месте ли метлы и, что меня больше всего раздражало, закрыты ли форточки на окнах.

— Мама, уймись ты, наконец! Ну, какие к черту форточки! На доме столько защитных заклинаний, что сюда и муха не влетит! А если Сама-Знаешь-Кому уж очень захочется, то зачем ему вообще окно? Он просто разнесет дверь… или стену.

— Джинни, ради всего святого, не спорь с матерью, — сказал папа, — иначе мы никогда отсюда не выйдем!

Я пожала плечами и скрылась в ванной, собираясь провести следующие минут десять, самозабвенно принимая душ, но тут стены потряс истерический мамин крик:

— Боже правый, Артур! Летучий порох закончился!

— Это не конец света, Молли. Мы трансгрессируем.

— Но Джинни не умеет.

— Умею!... почти… — подала я голос из ванной.

— Мы трансгрессируем парно. Не закатывай истерику, нам через сорок минут нужно быть в министерстве, а мы еще не завтракали. Джиневра, поторопись!

— Не называй меня так! — возмутилась я. — Терпеть не могу свое полное имя!

В своей комнате я столкнулась с извечным вопросом, который мучает всех девушек без исключения: что надеть? Напялить старую, слегка выцветшую футболку и прийти в министерство с видом запуганной жертвы, или надеть яркий обтягивающий топ, с довольно глубоким декольте, который так и кричит: «Плевала я с Астрономической башни на вас и ваши новые законы! Моя жизнь — мои правила!» Казалось бы, что здесь выбирать? Но, как ни прискорбно, всегда находится человек, готовый вставить свои решающие всё пять кнатов, и в моем случае этот человек — мама. Она вбежала в мою комнату, рванулась к окну и, удостоверившись, что оно наглухо закрыто, повернулась ко мне.

— Оденься скромнее, — сказала она, увидев в моих руках топ. — Ни к чему, привлекать ненужное внимание.

— Вот это достаточно скромно? — спросила я, указывая на футболку. — К сожалению, у меня нет одежды цвета кирпичной стены, так что все равно буду немного выделяться.

— Не язви мне.

— Да что ты, мамочка! Я язвить не умею, я и слово то это впервые слышу!

Мама всплеснула руками и вышла из комнаты, тихо пробормотав что-то про остолопов— близнецов, которые испортили ей дочь. Едва за ней закрылась дверь, я с бешенством швырнула в шкаф ни в чем не повинный топик.

«Спокойствие, только спокойствие», — подумала я и дополнила футболку (будь она трижды проклята!) и потертые джинсы, кое-как собрав волосы заколкой. Вооля! Образ бедной мученицы завершен!

Мы трансгрессировали втроем прямо к телефонной будке — парадный вход хваленого Министерства. Почувствовав землю под ногами, мама принялась рассматривать меня со всех сторон, проверяя, не оставила ли я по дороге какую-нибудь часть своего тела. Когда осмотр был закончен, я спросила:

— А где Фред и Джордж?

— Они встретят нас в Атриуме, — сказал папа, набирая номер на телефоне. Аппарат щелкнул и проворковал приветственную речь. Я подумала, что было бы прикольно, если б такой вход был и в Азкабане. Вводишь зловещую комбинацию цифр, а оно отвечает приторно-сладким голосом: «Добро пожаловать в Азкабан, тюрьму для волшебников и ведьм. К вашим услугам предоставляются отдельные камеры, личный дементор и ежедневное одноразовое питание. Назовите, пожалуйста, цель своего прибытия. Если вы проверяющий из Министерства Магии — нажмите «один». Если вы новый заключенный, нажмите «два». Если вы сбежавший заключенный, нажмите «три»…» Пока я развлекала себя мало смешными фантазиями, телефон уже успел выплюнуть три красных значка. На моем было написано «Джиневра Уизли. Регистрация статуса крови». Значок смотрелся до того нелепо и противно, что хотелось немедленно выбросить его и вымыть руки с мылом. Видимо, таких же, как я, было много, потому что мне на глаза бросилась урна (как она только умещалась в тесной телефонной будке!), битком набитая похожими значками, куда я и поспешила отправить свой.

Близнецы ждали нас сразу после охранника, проверяющего волшебные палочки. Фред быстро оглядел меня и сразу же спросил:

— Где твой значок, Джинни?

— Покоится в урне вместе со своими братьями. Кстати, а ваши где?

— А наши подвергнутся исследованиям, страшным мучениям, жестокой трансформации и безжалостному размножению, чтобы занять достойное место на полках нашего магазина! — с гордостью ответил Джордж. — Хотели и твой использовать.

— И что на них будет написано?— поинтересовалась я.

— Секрет фирмы. Но для тебя, так и быть, расскажем, — подмигнул Фред.

— Только не при маме, — шепнул Джордж. — Не будем доводить ее до инфаркта.

Мы свернули в довольно длинный коридор, ведущий к единственной двери. Вдоль стен стояли грубые деревянные скамьи, видимо, предполагалось, что перед ненавистным кабинетом будет выстраиваться огромная очередь. Но сегодня коридор был пуст, лишь у самой двери стояла невысокая светло-русая девушка в фиолетовой блузке и юбке до колена. Услышав наши шаги, она обернулась, но я узнала ее и со спины. Это была Элизабет Кроткотт.

— Джинни? — неуверенно произнесла она.

— Элли!

Наплевав на мамино недовольное шипение, я бросилась к подруге. Мы обнялись, все-таки не виделись два месяца, да и обстоятельства встречи не самые счастливые.

— Я не думала, что увижу тебя до школы, — сказала Элли, втягивая носом воздух, чтобы успокоиться и прекратить плакать. Она знала мое отношение к слезам.

— Как ты?

— Нормально, просто моя мама… они с папой сейчас там, — сказала она, кивнув в сторону двери. — Мама маглорожденная, и …

— Я знаю, Элли, знаю. Тебя долго допрашивали?

— Нет, всего пару вопросов о семье и одноклассниках. Берегись, Джинни, они займутся тобой по-крупному… из-за Гарри.

— Да пошли они! Мне все равно, тем более, они меня не знают.

— Знают, — покачала головой Элли, — там сидит Амбридж и мать этой… кудрявой подружки Чанг, которая сдала вас в прошлом году. Еще какой-то мужик, но я его не знаю.

— Не волнуйся, я им такой лапши навешаю — ввек не отмоются. Ты же меня знаешь.

— Знаю, поэтому и предупреждаю. У них длинные руки… Джин, что мне делать? Моей маме светит Азкабан. Я и Бобби можем не вернуться в Хогвартс.

Я в растерянности посмотрела на родителей. Папа о чем-то перешептывался с близнецами, а мама стояла, поджав губы, и смотрела на Элли если не как на врага, то уж точно как на чрезвычайно опасного человека.

— Вернешься, — уверенно сказала я. — Вернешься, и Бобби с собой возьмешь, куда ж мы без твоего братца? И Питер приедет…

— Питу еще рано, — всхлипнув, сказала Элли. — Ему только десять.

— Неважно. В любом случае не смей плакать, слышишь? Этот идиотизм не продлится долго, и…

Дверь скрипнула, и из кабинета вышли мистер и миссис Кроткотт. Они сухо поздоровались и вопросительно посмотрели на дочь. Элли заторопилась.

— Нам пора идти.

— Я тебе напишу.

— Не надо, Джинни, почта проверяется.

— Тогда до встречи в Хоге.

— Пока.

Вскоре Кроткотты скрылись за поворотом, а папа, тем временем, постучал в дверь. После писклявого «Входите» (меня бросило в дрожь, когда я услышала этот голос), папа зашел в кабинет. Без приглашения и всякого зазрения совести я рванула за ним. Какой-то высокий мужчина поднялся из-за стола и вышел к нам навстречу.

— Уизли! Какой приятный сюрприз! — воскликнул он.

— Разумеется, Ранкорн, — ответил папа ледяным голосом. — Действительно, сюрприз, тем более, что вы сами назначили мне это время.

— Помню, помню, Артур. Позвольте представить вам Долорес Амбридж и Сирену Эджком, но, наверное, вы знакомы. А эта юная мисс, надо полагать, ваша дочь? Ну что ж, проходите, располагайтесь, это не займет много времени…

— Кхе-кхе.

Ранкорн вопросительно посмотрел на Амбридж, та утвердительно моргнула. Я чуть не засмеялась, при виде этой игры « в гляделки». Кого они из себя строят? Шпионов из магловских фильмов? Ах, нет, они же ненавидят маглов…

— Мистер Уизли, — сказала Амбридж. — Для получения более полных сведений, Министерством было принято решение членов некоторых семей опрашивать по-отдельности. Вы ведь не возражаете?

— Нет, — ответил папа. Можно подумать, у него был выбор.

— В таком случае, вы первый. Впрочем, для вас, Артур, мы сделаем исключение. Вы можете отвечать на вопросы вместе с супругой. Затем мисс Уизли, а ваши совершеннолетние сыновья могут прийти в любое другое время, как им удобно.

Амбридж выдавила из себя омерзительную жабью ухмылочку и сделала повелительный жест Эджком. Та мгновенно вызвала заклинанием толстенную папку с документами, на которой крупными буквами значилось «Уизли».

Я вышла из кабинета и подозвала маму. Она была жутко бледная, но держалась гордо.

— Ну что? — спросил Джордж, когда за ней закрылась дверь.

— Мама с папой первые, потом я, а вы как хотите. Там Амбридж.

— Фред, ты не захватил случайно коробку с фейерверком? Или портативное болото?

— Блин, забыл. Ну, кто ж знал, что наши дороги вновь пересекутся с глубокоуважаемым генеральным инспектором Хогвартса? Не стоит откладывать эту радостную встречу. Слушай, может я смогу вызвать сюда парочку нюхлеров?

— Лучше уж соплохвостов, — сказала я. — Они с ней быстрее подружатся.

— Джинни, преклоняюсь перед твоим интеллектом! — отвесил поклон Фред. — Джордж, дай мне свое второе ухо — я транфигурирую его в соплохвоста!

Пока близнецы спорили, я присела на скамью. Все так странно вышло. Я, Элли, и Кристин — еще одна моя однокурсница — когда-то были лучшими подругами. Мы делились секретами, переживаниями, всегда поддерживали друг друга, но так было недолго. Было время, когда мы стали отдаляться друг от друга. Курса с четвертого я уже встречалась с парнем (тогда это был Майкл), и Кристин мне страшно завидовала. Внешне, мне кажется, красивее меня, она никогда не пользовалась таким же успехом, и мы часто ругались из-за этого. А Элли с головой ушла в учебу, стала замкнутой и скрытной. Многие даже называли ее зубрилой и «второй Грэйнджер». Как-то раз я попыталась вытащить ее из скорлупы. Я взяла ее с собой в Хогсмид и познакомила с очень симпатичным когтерванцем, который давно на нее запал, но Элли восприняла это враждебно. Как говорится, хотела как лучше, а получилось как всегда. Нет, мы не поссорились, но и подругами уже не были, только,… как бы это сказать… хорошими знакомыми. Разумеется, со временем обиды забылись, всё более или менее утряслось, и мы снова стали общаться, но такого доверия, которое было между нами в двенадцать -тринадцать лет, больше не было. Но сегодня, буквально несколько минут назад, когда я уговаривала Элли не плакать, я почувствовала, что оно вернулось. Станем ли мы вновь близкими подругами, или это был единичный случай, и Элли просто нужно было кому-нибудь выговорится? А Кристин? Я уверена, она переборола свою глупую зависть, ведь она так искренне радовалась за меня и Гарри. Хотя нет, я уже ни в чем не уверена. Такое чувство, как будто я на высоких шпильках иду по тонкому льду. Дурацкая ситуация, дурацкая жизнь, дурацкий допрос!

Как там сказал этот Ранкорн? Это не займет много времени? Интересно, немного — это сколько в его понимании? Прошло почти полтора часа, пока родители, наконец, не вышли из злосчастного кабинета.

— Можешь заходить, Джинни, — сказал отец.

Я встала и поняла, что жутко волнуюсь, даже больше, чем перед СОВ. Руки стали холодными и покрылись фиолетовой сеткой сосудов. Мама подошла ко мне и, не сказав ничего, просто похлопала меня по плечу.

— Ступай, Джиневра — трагичным голосом произнес Фред, как бы озвучивая мамин жест. — Не опозорь семью.

Я бросила на него испепеляющий взгляд и, по-привычке поправив волосы, зашла в кабинет.

* * *

Кабинет как кабинет: серые стены, шкаф с кучей ящиков, на стенах какие-то объявления, за окном искусственный моросящий дождик. Два старомодных стола стояли перпендикулярно друг другу; за одним сидела Амбридж в неизменно розовой кофточке (может она думает, что этот цвет ее молодит?), за другим, довольно длинным, — Ранкорн и Эджком.

— Присаживайтесь, — пригласила Эджком, указывая на стул напротив их стола. — Назовите ваше полное имя.

— Джиневра Молли Уизли.

— Возьмите этот бланк, — сказал Ранкорн, протягивая бумаги, — и заполните его.

В бланке были всевозможные вопросы о членах семьи. Нужно было указать имена, даты рождения, статусы крови, места работы и проживания родителей, братьев, бабушек, дедушек, дядей, тетей, невесток, зятьев, если, конечно, таковые имеются. А у меня имелся почти полный набор! Пришлось писать про всяких дядюшек Биллиусов, тетушек Мюриэль, про Флер и ее семью, про двух маминых братьев, которые умерли еще во время первой войны и даже про ее черт-знает-сколькоюродного брата-магла. Сначала было лень все это вспоминать, а потом я подумала, что пусть они подавятся всей этой информацией, и меня охватил настоящий азарт: исписала мелким почерком три листа (даже профессор Бинс от меня таких подвигов никогда не добивался).

Ранкорн просмотрел бланк и прилагающуюся к нему макулатуру, удовлетворенно кивнул и передал их Эджком. Начались вопросы.

— Мисс Уизли, расскажите нам о ваших однокурсниках, — попросил Ранкорн.

— Обо всех?

— Желательно.

— Хм… Кристин Медоуз. Она довольно высокая, блондинка…

— Нет, нет, нам не нужно описание внешности.

— А что же тогда? — спросила я, невинно похлопав ресницами. Разумеется, я знала, что они хотят услышать, но я не собиралась отягощать их головы подобной информацией. Моя стратегия заключалась в том, чтоб как можно дольше косить под тупую девицу, из тех, для кого волшебная палочка — это супер-средство для завивки ресниц. Я не была уверена, что мой план сработает, потому что Амбридж прекрасно знала, что именно я собой представляю, но мне было лень думать о последствиях. Так что я сделала глаза покруглее, голос как можно более писклявым и стала ужасно растягивать слова, что придало мне сходство с дикой помесью Ромильды Вейн и Драко Малфоя.

— Вы знаете ее статус крови? Ее родителей? С кем она поддерживает дружеские отношения и есть ли у нее враги? Приблизительно такую информацию мы хотим услышать, мисс Уизли, — сказал Ранкорн, видимо с трудом сохоняя вежливый тихий голос. Амбридж все это время молчала и усердно записывала что-то в розовый блокнотик.

— Статус крови я точно не знаю, могу что-нибудь напутать, — я соврала. Я знала статусы крови всех на своем курсе. — Кажется… Да, Кристин говорила, что она наполовину француженка, ее мать занимает какую-то должность в парижском Министерстве магии, посол, кажется.

Я с удовольствием заметила, как испуганно переглянулись Ранкорн и Амбридж, Чего-чего, а международных конфликтов им точно не нужно было.

— Продолжайте, — попросила Эджком.

— Ну, дальше… Джек Слоупер. По-моему, его родители держат магазинчик котлов в Косом Переулке… а может быть и нет.

— Так да или нет? — нетерпеливо переспросил Ранкорн, ослабляя узел галстука.

— Ну не помню я! Зато я знаю, что Медоуз по нему со второго курса сохнет, а подойти никак не решается.

— Мисс Уизли! По существу, пожалуйста!

Похоже, мой план работал: я начала их доводить. Я все ждала, когда Амбридж скажет, что моя комедия бесполезна и на меня уже имеется полное досье, но она по-прежнему молчала или просто выжидала лучший момент, а раз так, то…

— Ой, да ладно вам, это ж самое интересное! Ну, как хотите. Дальше Элизабет Кроткотт — наша староста. Ее родители работают в Министерстве. Томас Харпер и Мэтью Льюис — тоже, кстати староста. Вот про их родителей я ничего не знаю, я с ними почти не общалась.

Я видела, что Ранкорн хотел что-то вставить, когда я упомянула Элли, но Амбридж жестом остановила его. Что касается Тома и Мэтта — двух неразлучных друзей, на которых я всегда могла положиться, — их родители были маглорожденными волшебниками, и я была на сто десять процентов уверена, что в школу они не вернутся. У них и так было слишком много проблем, чтобы добавлять к ним еще одну, в виде дружбы с представителем семьи Уизли.

— Ммм… Колин Криви, главный лузер школы, — прощебетала я дальше. — Все считают его чокнутым, но он сам виноват: с первого курса бегает с волшебным фотоаппаратом и достает всех. У него есть брат, Деннис, кажется он на четвертом или третьем… нет, все-таки на третьем курсе…

— Кстати, с мистером Криви на днях произошла довольно интересная история, — перебил меня Ранкорн. — Вы, конечно же, не помните его статус крови?

— Не помню, сэр, — сокрушенно покачала я головой, изобразив искреннее сожаление на лице. — Это для меня как нумерология, а хуже цифр, по-моему, ничего нет, как уж тут запомнить.

Я забеспокоилась. Колин рассказывал, что его мать — учительница в магловской школе, именно ей он посылал движущиеся фотографии, от которых она приходила в восторг. Про отца Колин не любил говорить, только Деннис однажды случайно обронил, что он погиб в автокатастрофе за месяц до его рождения. Вряд ли семья Криви могла чем-то насолить Министерству, но то, что Ранкорн внезапно решил перевести тему разговора на Колина, уже нехорошо.

— Очень жаль. Так вот, — продолжил он, — мистер Колин Криви и его брат Деннис всегда считали себя маглорожденными, оно и понятно: мать — магла, отец — магл, но перед самой регистрацией вдруг оказывается, что это вовсе не отец, а отчим! А настоящий родитель, разумеется, чистокровный волшебник, заявляется сюда, клянется, что мальчики — его сыновья и готов предоставить свою кровь, для анализа. Мы проверили его личность, он оказался вполне заурядным магом, содержащим небольшой магазинчик на краю Лондона. Мы и кровь его проверили — есть одно такое малоизвестное специальное заклинание. И, к всеобщему удивлению, он действительно оказался чистокровным волшебником и отцом братьев Криви, для которых это большая удача: теперь они получают статус полукровок и могут продолжить образование. Замечательно, правда?

— Зачем вы мне это рассказываете?

— Затем, мисс Уизли, что я в чудеса не верю. Из достоверных источников известно, что мать Колина и Денниса Криви состояла в единственном браке с ныне покойным маглом -юристом Питером Криви, маглы очень щепетильны в таких вопросах, тем более, — Ранкорн криво усмехнулся, — сыворотка правды никогда не давала сбоев. А заклинание проверки крови легко обмануть, достаточно быть знакомым с каким-нибудь вампиром, со всеми вытекающими последствиями, или подвергнуться одному любопытному магловскому способу лечения — переливанию крови.

— И все-таки, сэр, я не понимаю, причем здесь я.

Хотя подозрения, куда он клонит, уже закрадывались.

— Сейчас поймете. На данный момент существует одна организация, которая взялась помогать лицам, по каким-либо причинам не поладившим с законом. Название «Орден Феникса» вам знакомо?

Так я и знала. Пора было начинать гнуть отрепетированную отговорку.

— Орден Феникса? Ммм… сейчас-сейчас, да, что-то такое помню. Но у меня очень строгие родители, и они не посвящали меня в свои дела.

— И вы ни разу не присутствовали на собраниях Ордена? Не обсуждали его планы?

— У нас дома не проводилось никаких собраний.

— Допустим, что так, — Ранкорн нетерпеливо ослабил узел галстука, — но у нас есть информация, что долгое время штаб Ордена Феникса находился в поместье рода Блэк.

— Я не знаю никакого поместья.

— Вы лжете, мисс Уизли. Вы и ваша семья провели в поместье почти весь позапрошлый год. Вам тогда было четырнадцать, не так ли? Назовите адрес дома!

Чертов Снегг, все растрепал своему хозяину. И как мне теперь выкручиваться?

— Я не понимаю, о чем вы, сэр. Я впервые слышу о поме…

— Вы наживаете себе огромные проблемы! Утаивать правду не в ваших интересах! Советую вам сейчас же…

Что они могли мне сделать? Я прокручивала в голове варианты. Сыворотка правды, круциатус… Ранкорн уже сорвался на крик, но если закричу я, то близнецы за дверью услышат и ворвутся сюда, готовые разорвать в клочья любого, кто причинил мне боль. Тогда им светит, по меньшей мере, Азкабан, а это вряд ли входило в их планы. Нет, кричать нельзя, что бы ни случилось.

В дверь постучали, и вошел низенький, потертого вида волшебник с длинными свитками подмышкой. Ранкорн, недовольный тем, что его перебили, вопросительно посмотрел на него.

— Плакаты, сэр, — пропищал он.

— Замечательно! — воскликнула Амбридж, впервые за весь разговор подав голос. — Вы как раз вовремя. Вешайте вон на ту стену.

Она указала на стенку ровно напротив меня. Я проследила взглядом за низеньким колдуном, но не смогла рассмотреть, какие плакаты он вешал, потому что Ранкорн, заметив мое любопытство, передвинул свой стул и заслонил мне весь обзор широченными плечами.

— Вы поддерживаете связь с Римусом Люпином?

— Профессор Люпин вел у меня Защиту от темных искусств на втором курсе, но потом он уволился. Больше я с ним не встречалась.

— Вы знали, что он оборотень?

— Да, после его увольнения, нам сказали об этом.

— Но, тем не менее, вы до сих пор продолжаете укрывать его.

— Я же сказала, я больше с ним не встречалась.

— Снова лжете, мисс Уизли. Его видели в вашем доме первого августа.

Первого августа? Знаменательная дата. В этот день состоялась свадьба Билла и Флер, совершился переворот в стране, власть захватил Волан-де-Морт, в дом ворвались Пожиратели смерти и запустили круциатусом в моего отца. Я что-то забыла? Ах да, в этот день Гарри Поттер трансгрессировал у меня на глазах в неизвестном направлении, выполнив, наконец, свое обещание бросить меня «ради моего же блага». О да, мне это действительно пошло на пользу! Одно то, что я сижу здесь и отвечаю на дурацкие вопросы под страхом сыворотки правды, уже доставляет мне массу удовольствия.

Я снова «включила» блондинку:

— Первого августа? Ой, в тот день мой брат женился! Знаете, там было человек сто гостей, и списки не я составляла, так что, если там и затесался какой-нибудь оборотень, я не виновата.

— Мисс Уизли, вы испытываете мое терпение, — произнес Ранкорн голосом, достойным средневекового инквизитора. Что там говорил Бинс про сжигание ведьм? — Я ни капли не верю, что вы не участвовали в делах Ордена Феникса, поэтому я спрашиваю конкретно: помогал ли Орден Феникса семье Колина Криви?

Дался же им этот Колин! Мало того что в школе мне не дает прохода его физиономия, вечно залитая смущенным румянцем, так еще и здесь!

— Не имею представления.

— Не имеете?

Ранкорн постепенно краснел от бешенства.

— Ни малейшего.

— Сколько членов Ордена Феникса вы знаете?

— Одного, — ответила я.

— Прекрасно! Похоже, мы сдвинулись с мертвой точки! Имя? — спросил он, приготовившись записывать.

— Альбус Дамблдор.

— Аль… Он же умер!

Что, испугался? Вот она, тень отца Гамлета! Шекспир все-таки был классным чародеем…

— Кхе-кхе, — прокашлялась Амбридж, и мне отчаянно захотелось запихнуть ей в глотку ее чертов блокнотик, чтоб больше никогда не слышать этого «кхе-кхе». — Не стоит, Альберт. Эта леди не так проста, как кажется.

— Долорес, у вас будут вопросы? — вежливо, но наигранно поинтересовалась Эджком. Между тем расклеивальщик плакатов незаметно вышел из кабинета.

— Да, Сирена, пожалуй, у меня надеется пару вопросов.

Я мысленно готовилась к худшему.

— Вы искусная актриса, мисс Уизли, но к чему этот цирк? Мы с вами хорошо знакомы, и единственное, что нам от вас нужно, это всего лишь сотрудничество на благо общества. Вы ведь согласны сотрудничать?

— Разумеется, профессор, — ответила я, постаравшись вложить в последнее слово как можно больше яда, и, судя по тому, как Амбридж мило улыбнулась, яд она проглотила и даже не закашлялась.

— Доподлинно известно, мисс Уизли, что вы состояли в организации под названием «Отряд Дамблдора». Вы ведь не станете это отрицать?

— Не стану, — подтвердила я.

— Верно ли, что организация ставила своей целью борьбу с министерством магии?

— Нет. Насколько мне известно, ее цель заключалась в самостоятельном изучении учениками курса Защиты от темных искусств, по причине полной некомпетентности преподавателя.

Амбридж злобно скривилась, но останавливаться на этом не стала.

— Как вы попали в эту организацию? Вас завербовали?

Завербовали? На что еще способна фантазия генерального инспектора?

— Меня втянул в это мой брат Рональд.

— Где он сейчас? Почему не пришел с вами?

— Он болен обсыпным лишаем и остался дома. Ваши инспекторы уже это проверяли первого августа.

Ранкорн вопросительно посмотрел на Эджком, и та, покопавшись в кипе бумаг, выудила документ, подтверждающий мои слова.

— А расскажите о друзьях вашего брата, в частности о Гермионе Грейнджер и Гарри Поттере.

— Я мало с ними общалась, все-таки они друзья Рона, а в последнее время мы с ним часто ссорились, — тут я позволили себе даже пустить слезу: — Бедный мой братик! Обсыпной лишай практически неизлечим. Он может через месяц-другой умереть, а меня не пускают к нему, чтоб просто попрощаться.

— Ничего, ничего, продолжайте.

Я трагически шмыгнула носом.

— Пару раз они гостили у нас летом.

— В том числе и в поместье Блеков? — вставил Ранкорн.

— Я не понимаю, о каком поместье вы говорите, сэр. Может, вы его себе придумали?

— И все же вы что-то не договариваете, мисс Уизли, — сказала Эджком. А я уж подумала, что она вообще не будет задавать вопросов. — У нас есть информация из проверенного источника, что вы не просто общались с Гарри Поттером. Более того, вас связывали отношения гораздо большие, нежели дружба. Это так?

Меня так и подмывало спросить что-нибудь, типа «как поживают прыщи на лице вашего проверенного источника? Не уменьшились, нет? Как жаль, что мы не увидимся с ней в школе, а то я бы пару штук добавила».

— Да. Мы встречались где-то два месяца, а потом расстались. Уж слишком много он поклядывал на одну когтерванку, Чжоу Чанг, подругу вашей дочери, миссис Эджком.

Амбридж громко хмыкнула — она мне не верила. Я ждала следующих вопросов, но их не поступало. Амбридж разглядывала меня с минуту, а потом царственно махнула Ранкорну рукой. Тот довольно усмехнулся, отодвинул свой стул к окну, и я, наконец, смогла увидеть плакат на стене.