Сон взаймы (гет)

Это произошло около четырёх месяцев назад, в теперь далёком 1997-ом. После рождественских каникул, проведённых на шестом курсе в Норе, они возвращались в Хогвартс.

На Кингс-Кросс, перед самым барьером, Рон опрокинул тележку, столкнувшись с высоким господином в очках. Господин начал кричать и, увидев Буклю, пригрозил вызвать полицию. Миссис Уизли попыталась его успокоить. Рон посоветовал стереть память. Гарри предложил убраться, пока не появилась полиция. Гермиона толкнула тележку через барьер… и вместо платформы 9¾ буквально вывалилась в незнакомую комнату-темницу: каменный пол, каменные стены, высокий потолок, зарешеченное окошко, железная дверь. И тишина, как будто в ушах вата.

Сначала она растерялась, потом испугалась, не поверила в реальность происходящего, попыталась найти выход, отчаялась, стала вспоминать молитвы, потом — теорию беспалочковой магии… потом — всё ещё раз сначала, снова и снова, пока не раздались шаги. Появился Люциус Малфой. Гермиона стояла, вжавшись в стену, ожидая допроса, пыток, смерти, проклятия, но только не ошибки, как она решила тогда:

— Кто вы такая? Кем вам приходится Ромина Грей?

И то, как напряжённо Малфой ждал её ответа, не позволило ей позже, когда всё закончилось, выкинуть имя из головы.

— Переформулирую вопрос: имя Ромины Грей вам что-нибудь говорит? — Палочка была нацелена на неё, в голосе Пожирателя явственно слышалось раздражение.

Гермиона попыталась отодвинуться, но лишь забилась в угол.

— Нет, — и зачем-то помотала головой.

Малфой опустил палочку и сделал то, чего от него никто не ожидал: он отпустил грязнокровку, подружку Поттера, попавшую в ловушку по ошибке. Он даже сам перенёс её к магическим щитам Хогвартса.

А когда Гермиона, ещё не веря, что всё закончилось, осмелилась спросить о причине, ответом было совершенно неправдоподобное:

— Двадцать лет назад я дал слово спасти магглорождённую ведьму по имени Гермиона Грэйнджер.

* * *

Потом было триумфальное «спасение» аврорами, обследования, успокоительное в Больничном крыле, сотни вопросов… но ничего, что смогло бы пролить свет на причины произошедшего. И когда стало понятно, что объяснений не будет, гриффиндорское трио сделало то же, что и всегда: они сочинили свою версию случившегося.

— И что сказал Дамблдор?

Гриффиндорская гостиная уже давно опустела, но Гарри всё равно говорил шёпотом. Уж слишком невероятным казался тогда её рассказ: Люциус Малфой, обознавшись, спас Гермиону Грэйнджер.

— Ничего не сказал.

Рон обиженно фыркнул, Гарри толкнул его локтем. Гермиона со вздохом уточнила:

— Он посоветовал за разъяснениями обратиться к Малфою, сказал, что похитили меня по ошибке, и за свою жизнь я могу не опасаться.

Гарри усмехнулся:

— Странно, что Волдеморт не извинился за свою ошибку лично…

Повисло молчание. История была слишком нереальной.

Когда авроры обнаружили Гермиону на границе территории Хогвартса, она, как, впрочем, и остальные связанные со случившимся, ждала разъяснений Дамблдора. Объяснил ли он хоть кому-нибудь? Или просто выдал каждому свой набор отговорок? Над ней он просто издевался:

«Что было нужно Малфою?»

«Информация о Ромине Грей».

«Кто такая Ромина Грей?»

«Лучше спросить у Малфоя…»

И так несколько раз в различных формулировках.

Девушка лихорадочно прокручивала в голове их бестолковый разговор, ища зацепку. Зацепки не было: только незнакомое имя и странная фраза про данное двадцать лет назад обещание.

Огонь в камине медленно затухал, бросая последние отблески на стены, потолок и лица друзей. Они молчали, не глядя друг на друга.

— А помните, у Дамблдора есть присказка, — Гарри нахмурился, собираясь с мыслями, — про «Гриффиндор борется за идею, а Слизерин — за своих».

— И что? — Рон зевнул.

— А то, — неожиданно резко начала Гермиона, — что мы можем взять за аксиому слова Дамблдора об отсутствии угрозы моей жизни, и тогда получается…

До чего же всё просто! Секунду назад случайные и бессмысленные факты складывались в цельную картину.

— Тогда получается, — перебил Гарри, в его глазах впервые за последние месяцы появился прежний азарт, — что Волдеморт вообще ни при чём!

Рон переводил взгляд с Гарри на Гермиону, не понимая, к чему они ведут.

— А если он ни при чём, — улыбнулась девушка, — значит, это личное дело Малфоя.

— А Малфой — слизеринец, а слизерин борется за своих.

Рон открыл рот от удивления, на его лице отразилось понимание:

— А «свой» — это Ромина Грей, которая, по его мнению, как-то связана с Гермионой!

Пожалуй, можно сказать, что так всё и началось…

* * *

— Но вы ведь понимаете, мисс Грэйнджер, что стоит вам допустить малейшую ошибку — и вы «выпадете» из петли, — Дамблдор крутил в пальцах палочку, внимательно глядя на Гермиону.

Девушка прикрыла глаза и попыталась спрятать торжествующую улыбку: подтвердить правдивость собственных слов она была готова хоть под Веритасерумом. А от такого доказательства отмахнуться нельзя. Что ж, если высшие силы решили дать ей шанс, она ни за что его не упустит. Подумать только — при спонтанном неконтролируемом перемещении угодить во временную петлю…

— Директор, поверьте, я сделаю всё возможное.

Волшебник не отрывал от неё изучающего взгляда. Гермиона вдруг подумала, что через двадцать лет, когда она-прошлая задаст вопрос о Ромине Грей, он будет смотреть точно так же, как будто ища в ней что-то.

— Позвольте спросить, что же держит вас там в 1997-ом?

Гермиона удивлённо подняла брови:

— Предыдущие семнадцать лет моей жизни, профессор.

Дамблдор задумчиво кивнул:

— Очень гриффиндорский ответ, — и усмехнулся: — Что ж, посмотрим, как вы уживётесь со слизеринцами.

* * *

Три месяца назад, в 1997-ом, они ухватились за свою теорию, как утопающий за соломинку. Пусть все их выводы базировались лишь на ряде допущений и предположений, пусть именно эти допущения и предположения позволяли им просто забыть о случившемся — то не имело значения. Важно было другое: просиживая часы в библиотеке и строя планы по шпионажу за Малфоем-младшим, друзья как будто возвращались в прошлое. Гарри впервые за многие месяцы ожил и проявлял интерес к окружающему миру. Рон и Гермиона, понимая, сколь зыбкой является эта перемена в его настроении, всеми силами старались не упустить её.

Однако, несмотря на все усилия, приходилось признать, что результатом их поиска стали только новые вопросы без ответа.

Ромины Грей не существовало: она не училась в Хогвартсе, не писала книг, не публиковала статей, не была персонажем историческим или вымышленным. Единственное, что удалось выяснить, — она разыскивалась. И, судя по всему, безрезультатно. И, если принять ещё одно допущение, Люциусом Малфоем.

Объявлений было много. Первое Рон нашёл случайно, читая анекдоты в «Квибблере» двадцатилетней давности. Все остальные полностью совпадали с ним:

«Разыскивается ведьма по имени Ромина Грей. Волосы прямые, тёмные, глаза серые, рост средний, особых примет нет. В 1978-ом году окончила Хогвартс, факультет Слизерин, с отличием». Затем следовала информация о вознаграждении и неизменная подпись — «Л.М.».

И всё бы хорошо, но в списках выпускников за 78-ой Ромины Грей не было. Был Люциус Малфой, Северус Снейп, четвёрка Мародёров и Лили Эванс, была Нарцисса Блэк и Алиса Стэмптон (будущая Лонгботтом), была ещё парочка людей с известными или знакомыми фамилиями, но темноволосой сероглазой отличницы не было. Не было никого даже отдалённо на неё похожего. Гарри просидел час, рассматривая скудные статьи о своих родителях и крёстном. Весь азарт пропал, осталось чувство вины, и Гермиона сделала всё возможное, чтобы скорее забыть неудачную затею.

Кто же мог предположить, что это она, сменив внешность и имя, будет отстаивать честь другого факультета, чтобы замкнуть временную петлю и, быть может, спасти Гарри.

* * *

Гермиона размышляла над «возвратными условиями». Ерунда, конечно, но попробовать стоило. Пусть даже все книги по временнóй магии утверждают, что петля от человека в неё попавшего не зависит. Сидеть без дела было невыносимо, поэтому, столкнувшись с понятием «возвратное условие», девушка сразу же взялась за диаграмму.

«Отметьте на оси времени все известные факты об ожидающих вас событиях, затем выделите имеющие непосредственное отношение к вам».

Что она знает о Ромине Грей? Имя, внешность, факультет — тут никаких сложностей. «Окончила с отличием» — а разве может быть иначе? За лето программа шестого курса пройдена, остаётся ждать начала учёбы — не так и долго, кстати, остаётся. Что ещё? Первое найденное ими объявление датировалось началом августа 1978-ого. Значит, она покинет «это время» между окончанием экзаменов и серединой июля. Видимо, после выпускного бала.

Гермиона потёрла виски и раздражённо прикусила губу. Оставалось ещё одно условие. Наверное, самое важное. И уж точно самое неясное: в течение следующих десяти месяцев Люциус Малфой даст ей слово спасти ещё не родившуюся Гермиону Грэйнджер. Более того, через двадцать лет он это слово сдержит. Не забудет, не спишет на совпадение, рискнёт свободой и, возможно, жизнью, чтобы выполнить обещание, данное исчезнувшему два десятка лет назад человеку. Что это? Страх? Но чем она может ему угрожать? Непреложный обет? Но как его добиться? Выгода? Гермиона прикрыла глаза, стараясь поймать воспоминание. Ведь было что-то — слух, сплетня… Поговаривали, что Люциус Малфой смог договориться с Министерством о признании невиновности, хотя это не удивительно… Поговаривали, что Дамблдор поручился за него. Хотя в это она не поверила — отмахнулась. Не дай боже, слух дошёл бы до Гарри… А ведь зря отмахнулась. Быть может, это и есть причина? Быть может, спасение Гермионы Грэйнджер даст ему шанс избежать Азкабана? Вполне может быть… Во всяком случае, похоже на правду.

Она столкнулась с Малфоем три дня назад, в Косом переулке. Сноб белобрысый, чёртов модник… Гермиона, закрывшись в примерочной, пересчитывала деньги, которых, по мнению Дамблдора, должно было хватить на весь учебный год. В действительности же приходилось выбирать между сменным комплектом формы и простенькой парадной мантией. В то время как:

— Пожалуй, эта смотрится лучше — я предпочитаю ручную вышивку…

Самоуверенный, самодовольный, самовлюблённый денди.

Девушка взяла два комплекта формы, убедив себя, что решать проблемы нужно по мере их поступления, и пять минут ждала, чтобы расплатиться, пока расторопная немолодая портниха заворачивала три школьных, три повседневных, две парадных и «эту тоже на всякий случай» для Малфоя, который едва ли посмотрел в её сторону.

Да, он богат, красив, не глуп, хорошо воспитан, уверен в себе, ценит лишь собственное благополучие и выгоду. Через двадцать лет он не изменится. Дамблдор ошибся в своём афоризме: Слизерин борется не за «своих», а за себя. Ромина Грей не должна запугивать Малфоя, она должна убедить его, что спасение магглорождённой ведьмы через двадцать лет будет ему полезным.

* * *

Интересно, согласно теории множества миров, где-то есть вселенная без её скачка в прошлое. Например, Гарри и Волдеморт сразились в другом зале, и на неё не упал злосчастный маховик. Или, столкнувшись с МакГонагалл, друзья задержались в Хогсмиде и не попали в Министерство. Или нападения не было вовсе…

Ромина Грей, Слизерин, седьмой курс... Она задумчиво гоняла по тарелке шоколадный пудинг и исподтишка поглядывала на Гриффиндорский стол. Пир по случаю начала учебного года был в самом разгаре, и никто не обращал на неё внимания.

Джеймс Поттер — Гарри действительно на него похож — что-то рассказывал Сириусу Блэку. Одной рукой он обнимал за плечи Лили Эванс. Родители Гарри погибнут через два года, Сириус Блэк — через девятнадцать. Питер Петтигрю — низенький, полноватый, неуклюжий, сейчас в чём-то милый и похожий на Невилла — станет предателем и, по сути, причиной гибели всех троих. Алиса Логботтом — Гермиона никак не могла отыскать её, хотя точно помнила, что она заканчивала Хогвартс одновременно с Мародёрами — сойдёт с ума под пытками Беллатрисы Блэк. Хорошо, что хоть с ней столкнуться не придётся. Хотя её сестра, будущая миссис Малфой, здесь — вон та улыбчивая девочка с огромными голубыми глазами.

А ведь можно всё всем рассказать, предупредить, изменить будущее. Гарри не останется сиротой, Невилл будет воспитан собственной матерью… С другой стороны, Волдеморт не сгинет в первый раз, создаст последний крестраж и обретёт бессмертие. Нет уж, пусть альтернативную историю пишут её двойники. Гермиона должна замкнуть петлю и помочь Гарри, должна вернуться в будущее, чтобы прожить свою жизнь.

* * *

— Ну-ка, постой! Ты что, тоже первокурсница?

Гермиона замерла на пороге, с недоумением глядя на слизеринского старосту — Люциуса Малфоя. Ставшая привычной за лето гостиная встретила Ромину Грей шумом разговоров, мельканием мантий и насмешливым взглядом холодных серых глаз. Рядом с парнем тут же появилась Нарцисса и неожиданно тепло улыбнулась:

— Ты новенькая? Лидия про тебя говорила…

Малфой поджал губы:

— Ну пусть тогда Лидия покажет ей спальню и ознакомит с распорядком, — рассеянно кивнул он, и, потеряв всякий интерес, направился к группе парней у камина.

— Лидия — это староста. Она семикурсница, но у неё отдельная спальня. В нашей спальне всего трое: я, ты и Джейн. — Нарцисса Блэк была милой: общительной, радушной, дружелюбной. Гермиона искала в ней надменную и высокомерную женщину, которую встретила на Чемпионате по Квиддичу, и не находила. Хорошие манеры, правильная речь, но при этом на лице вместо характерно-брезгливого выражения добрая улыбка. Да, помогала она скорее из вежливости, но в этой вежливости не было ни холода, ни фальши.

— Это Джейн, это Кэтрин, Марк, Люциус, Эдвард, Северус, Артур, Изабэль, Лидия (да, Лидия, это Ромина Грей, про которую тебя предупредил декан), Джон, Розалинда, Томас…

Гермиона запомнила от силы половину. Стараясь разглядеть Снейпа, пропустила следующих двух, попыталась заговорить со старостой, но ту отвлекли первокурсники. В итоге, окончательно потерявшись в водовороте чёрно-зелёных мантий, девушка предпочла скрыться в спальне.

Знакомство состоялось — могло быль лучше, могло быть и хуже. Ромина Грей торопливо разделась и, задёрнув полог, улеглась спать. Ночью ей снилось, как Гермиона Грэйнджер уговаривает Лили Эванс выйти замуж за Люциуса Малфоя, чтобы исключить возможность нападения Волдеморта на Гарри…