Ничего не меняется (джен)

А и Б сидели на трубе,

Говорили только о тебе...

Перед Распределением за столами шептались о том, что в поезде не было Поттера и младшего Уизли. Гермиона про себя восхитилась маневром Луны, рассказавшей ей всю историю, но не упомянувшей имен. В самом деле, если бы упомянула, любой собеседник пережевывал бы эту новость еще полчаса. А так — всего на три минуты разговоров. А если возникнут претензии, то ну, да, не сказала она, как звали тех потеряшек, ну подумаешь, забыла, не от мира сего девочка, что с нее взять.

В этом году Гермиона сидела не на самом краю стола, а поближе к центру, да к тому же соседствовала с Гринграсс. Она еще не определилась, нравится ли ей это, но склонялась к выводу, что да, нравится. С Гринграсс они обменялись дежурными кивками — и только: разговоры как раз стали стихать, начиналась церемония нахлобучивания Шляпы.

Распределение не очень волновало Гермиону: кроме блондинки Луны, она никого из первокурсников лично не знала, ни за кого не переживала, а значит, и Мерлин бы с ними. Но за столом преподавателей сидел Гилдерой Локхарт в мантии безумного акавамаринового цвета, да еще с каким-то металлическим отливом. Глаза его при такой одежде выглядели еще ярче, это даже с такого расстояния было видно. Не смотреть в его сторону было очень трудно. А смотреть — решительно невозможно, поскольку Гермиона дала себе слово, что не будет пускать слюни при взгляде на него так же, как вот Браун и Патил за гриффиндорским столом. У нее, в конце концов, есть сила воли!

Поэтому она очень внимательно, гораздо внимательнее, чем вообще стоило бы, следила за Распределением первокурсников. Слизерин успел обогатиться Ларой Бёрк и Фрэнком Фоули, а Гермиона уже почти заскучала, когда услышала знакомую фамилию:

— Гринграсс, Астория!

Изящная миленькая блондинка важно прошла к табуретке, надела Шляпу и... застряла. Время шло, зал шептался и хотел есть, а Астория сидела на табуретке, нервно постукивала по ней кулачком и вела неслышную дискуссию. Наконец Шляпа тяжело вздохнула и сказала:

— СЛИЗЕРИН!

Астория сняла артефакт, вручила его профессору МакГонагалл и с видом победительницы прошествовала к слизеринскому столу. Остановилась рядом с Драко Малфоем, очень адресно улыбнулась ему и села рядом, по левую руку. Сидящая справа от него Панси Паркинсон пошла красными пятнами. Малфой на ее метаморфозу не обратил внимания и завел беседу с первокурсницей. Все, кому было видно лица этих троих, искренне наслаждались зрелищем. И Гермиона в их числе. Оторвавшись от завораживающего зрелища бесящейся Панси, она наклонилась поближе к Гринграсс. В смысле, к Дафне. Гринграсс-старшей, так ее теперь, наверно, надо называть?

— Гринграсс, это что сейчас было?

— «Это»? — яда в голосе Дафны хватило бы на десяток кобр, — «Это», как нетрудно догадаться, была моя младшая сестра. Она у нас, видишь ли, малость помешанная, скорбна умом, ущербна интеллектом, такое вот семейное горе. Но мы не унываем, радуемся, что хотя бы не буйная.

Гермиона прикинула, каковы шансы, что она говорит серьезно, и оценила их примерно в один процент, даже меньше. Поэтому она не стала пытаться сделать сочувствующее лицо, а поддержала разговор.

— И в чем же выражается ее помешательство?

— Видишь ли, в чем дело, ей нравится Малфой, — вздохнула Дафна. И замолчала.

— И что?

— Что «и что»? Этого, по-твоему, недостаточно?! — возмутилась Гринграсс.

Гермиона не выдержала и рассмеялась. На нее шикнули сразу два каких-то любителя Распределений. Луна Лавгуд как раз сняла Шляпу и отправилась за стол Рейвенкло.

— Паркинсон ее не сожрет? — спросила она, отсмеявшись.

— Подавится, — отмахнулась Дафна. — Или, скорее, ей просто надоест жевать. Асти не то чтобы очень жесткая, но в ней любой зуб увязнет. Знаешь, почему она так долго сидела под Шляпой?

— Почему? — к столу Хаффлпаффа бежал мальчик по фамилии «Смит». Значит, не так много осталось, скоро можно будет поесть.

— Уговаривала Шляпу послать ее не в Рейвенкло, где ей самое место, а в Слизерин. Потому что здесь Малфой. И переспорила ее, смотри-ка!

— А откуда ты знаешь?

— Догадалась, — мрачно сказала Гринграсс. — Нет, ну в самом деле, можно подумать, я свою сестру не знаю. Интересно, где декан? — внезапно сменила тему она.

Гермиона посмотрела на преподавательский стол. Она так старательно избегала его взглядом, что действительно не заметила отсутствие профессора Снейпа.

— Не знаю, — пожала плечами она. — Придется слушать речь директора. На случай новостей.

— Да нет, если бы были какие-то серьезные перестановки, мы бы уже знали. Скорее всего, у него просто дела. Но интересно же, какие.

— Ага...

Все-таки не зря Гермиона сразу решила не смотреть за преподавательский стол. Гилдерой Локхарт очень экспрессивно рассказывал что-то профессору Вектор, активно жестикулировал и что-то изображал в лицах. Вот она рассмеялась, и он тоже засмеялся, довольный произведенным эффектом. Невозможно голубые глаза лукаво прищурены. А какие у него, оказывается, красивые руки!

— Грейнджеееер! Включись обратно! Ты куда так внимательно смотрела?

О, черт.

— На преподавательский стол. Мне теперь тоже стало интересно, куда пропал профессор Снейп.

— Да? Ну ладно, — Гринграсс посмотрела на нее недоверчиво, но вслух выражать сомнения не стала, благо Распределение наконец-то закончилось, и все принялись за еду.

Через некоторое время в зал зашел профессор Снейп. Быстро оглядел свой стол, кивнул, подошел к профессору МакГонагалл и увел ее с собой.

— О, видно, Поттера нашли, — озвучил кто-то за столом догадку Гермионы.

— Видимо, даже живого.

— Почему ты так уверен?

— Раз позвали МакГонагал, значит, его нужно ругать, а не лечить или воскрешать.

— Логично. А может, она должна ему домой извещение написать?

— А тогда бы Дамблдор уже объявлял нам скорбную новость, а он, видишь, сидит спокойно, салатик вкушает.

— Остин, с твоим зрением просто неприлично говорить нормальным людям «видишь». Как ты там салатик-то углядел?

— О, смотрите-смотрите, директор тоже зашевелился. Куда это он?

Минут через десять, как раз к торту, директор вернулся вместе с очень недовольным профессором Снейпом. На том преподавательские хождения закончились и начались объявления. Директор представил нового профессора ЗОТИ (Гермиона вежливо задержала на нем взгляд на полминуты, не больше, и была весьма горда собой). Дальше Гермиона особо не вслушивалась, счищала с торта слишком жирный крем и ждала, когда же можно будет пойти в слизеринские подземелья. Не смотреть на Локхарта оказалось гораздо более сложной задачей, чем она полагала.

Позже, в спальне ей пришлось прослушать выступление Паркинсон на тему «Держи свою сестру подальше от моего Драко». Дафна, которой все это было адресовано, глядела на Панси с не очень правдоподобно изображенным недоумением на лице.

— Панси, я тебя понимаю, но пойми и ты меня: я не сторож своей сестре, — тут Гермиона очень развеселилась: прямо почти цитата получилась! Неужели Дафна читала Ветхий Завет? Или случайно так совпало? — Как, по-твоему, я должна это делать? Приковать ее к себе и повсюду таскать за собой? Хм, нет, пожалуй, так даже ближе к Малфою получится. Так-то у нас хотя бы уроки будут разные...

— Гринграсс, хватит издеваться! Ты знаешь, о чем я говорю! Прикажи ей! Ты же старшая сестра!

— Панси, сразу видно, что ты единственный ребенок. Ты правда думаешь, что младшая сестра беспрекословно будет слушаться моих приказов? Спешу тебя разочаровать: это не так. Скорее уж она сделает все мне назло.

И, в принципе, все присутствующие в спальне понимали, что в данный момент Гринграсс фактически отстаивает интересы своей сестры и ее право делать то, что она пожелает, в том числе таскаться за Малфоем. Но выглядело это совсем иначе: будто бы у них конфликт, и старшая сама возмущена отсутствием возможности повлиять на младшую. Не придерешься. То есть, Панси, конечно, все равно придерется, но разумных доводов при этом не приведет. И Панси, конечно, не сдалась.

— Я тебе это припомню! Ты ведь это устроила мне назло, Гринграсс!

— Что именно я устроила? Назло тебе воспитала в Асти любовь к Малфою? Паркинсон, вот говорят, Биддль был сказочником, но ты куда талантливее! Такого даже он бы не придумал.

Кажется, это был первый раз, когда Дафна относительно открыто демонстрировала эмоции, да к тому же шла против Паркинсон. Любить она ее, допустим, и раньше не любила, но чтобы вот прямо открыть рот да высказаться — Гермиона не ожидала, что Дафна, тихая и незаметная Дафна когда-нибудь такое сделает. Конечно, она отчасти была вынуждена, ведь ответить хоть что-то на претензии Паркинсон все равно бы пришлось. Но ведь она могла бы постараться высказаться нейтрально, а она...

А она, похоже, любит свою сестру. Говорят, людям такое свойственно. Но все равно это очень неожиданно.

«Встреча с вампиром» скрасила Гермионе остаток вечера. Утром начиналась учеба.