A Familiar Place (гет)

Начало занятий

Секунды превращались в минуты, минуты — в часы, и, самое главное, часы превращались в дни. Вскоре первая неделя подошла к концу. В то субботнее утро Гермиона села на кровати и впервые за долгое время ощутила себя по-настоящему счастливой. В ее жизни снова появилась структура. В ее жизни снова появилась упорядоченность. Она вернулась в школу, и это было прекрасно. Гермиона улыбнулась от одной только мысли о том, что она снова занята любимой рутинной работой. Она спрыгнула с кровати, решив выполнить часть домашнего задания. Было еще очень рано; небо розовело под первыми лучами солнца, и окна слегка запотели. У нее было достаточно времени, чтобы позаниматься перед завтраком. Самое время!

Ей нравилось, как проходили уроки. Они каждое утро всей группой приходили к профессору Стивенсу за указаниями. Он раздавал им задания, и все шли заниматься. Одни работали в группах, другие — самостоятельно. Гермионе очень нравилось, что им давали столько свободы. Каждому разрешалось работать в собственном темпе, и Гермиона уже значительно опережала остальных.

Следующая встреча с профессором Стивенсом проходила в полдень, а затем — в конце дня. Если возникал вопрос, на который не мог ответить Стивенс, ученики могли обратиться к другим преподавателям, но такое случалось редко.

По понедельникам и средам проходили уроки по заклинаниям, истории магии, травологии и зельеварению, по вторникам и четвергам была трансфигурация, защита от Темных искусств, астрономия и маггловедение, по пятницам — нумерология и древние руны. На уход за магическими существами и прорицания не записался никто. Поскольку у Гермионы не было маггловедения, ее практика по зельеварению проходила по вторникам и четвергам после обеда. Вместе с ней на практику попали Майкл Корнер и Драко Малфой. Новым школьным зельеваром стал высокий темнокожий профессор Мэнкин, и Гермиона была от него в восторге. Мэнкин был весьма хорош собой и обладал прекрасным чувством юмора, объездил весь мир и мог о многом рассказать. Он был очень умен и хорошо разбирался не только в зельях. Его практиканты занимались множеством интересных вещей, в том числе варкой весьма сложных зелий и сбором ингредиентов в Запретном лесу. Узнав, что практика по другим предметам заключалась, в основном, в помощи учителям — например, проверкой домашних заданий, — Гермиона решила, что ей очень повезло, несмотря на то что теперь приходилось много времени проводить с Малфоем и Майклом Корнером.

Постепенно она привыкла к Драко. На занятиях он был тихим и молчаливым, как и Гермиона, предпочитая работать в одиночестве, во время практики заговаривал редко — в отличие от Майкла. Последний Гермионе никогда особо не нравился. Он был членом ОД и, как и его лучший друг Терри Бут, часто делал комплименты уму девушки. Но если Терри был приветлив и общителен, то Майкл — заносчив и высокомерен. Было видно, что Корнеру Малфой совершенно не нравился, да и большинство восьмикурсников старались держаться от бывшего слизеринца подальше, игнорируя его или избегая встреч. Однако, в отличие от остальных, Майкл нарочно задирал Малфоя, и дважды дело почти дошло до драки, причем без видимой причины. Однако Драко старался не реагировать на выпады Майкла и благополучно избегал стычек, вызывая в Гермионе чувство уважения.

У большинства восьмикурсников пятница была свободна, поскольку только пятеро из них изучали нумерологию и древние руны — Гермиона, Драко, Майкл, Терри Бут и Падма Патил. В итоге пятница стала любимым днем Гермионы: она любила оба предмета, хотя с нумерологией у нее иногда возникали трудности. Ввиду немногочисленности группы студенты решили работать в одном ритме, чтобы, в случае чего, помогать друг другу.

Единственной проблемой оставались Драко и Майкл. Взаимная неприязнь была очевидной, но пока оба вели себя как взрослые люди, серьезных ссор не происходило, по крайней мере, во время занятий. Профессор Стивенс считал всех пятерых самыми способными учениками на курсе и искренне надеялся, что каждый из них получит «превосходно» или хотя бы «выше ожидаемого» на экзамене Ж.А.Б.А. по обоим предметам; считалось, что это самые сложные дисциплины в Хогвартсе.

По всем предметам задали домашнее задание, поэтому Гермиона собиралась провести выходные за работой в своей комнате или в библиотеке. По настоянию декана она все же спустилась этим утром на завтрак, но потом вернулась обратно и снова принялась за работу. Около десяти утра в дверь постучала Полумна и предложила пойти с ней, Невиллом и Джастином Финч-Флетчли в Хогсмид. Гермиона мысленно просмотрела длинный список дел на сегодня, однако решила, что Хогсмид — это отличная идея. Ей нужно было принять душ, поэтому они договорились встретиться в одиннадцать часов.

Собравшись, Гермиона вышла из комнаты, чтобы встретиться с ребятами, и тут мимо нее пронесся Драко — кажется, у него на губах была кровь. Она посмотрела ему вслед, а потом перевела взгляд на дверь, ведущую в коридор. Толкнув портрет, Гермиона выскочила в коридор сказать Невиллу, чтобы они шли без нее и что она скоро к ним присоединится. Он было заупрямился, но Гермиона пообещала, что обязательно придет, только сначала ей надо кое-что сделать, и она не хочет никого задерживать.

Добежав до комнаты Драко, она постучалась. Ответа не последовало, и она, приложив ухо к двери, спросила:

— Малфой, ты там?

Вопрос был глупый, потому что она прекрасно знала: он все еще сидел в комнате. И снова тишина. Гермиона решила войти и потянулась было к ручке, но тут дверь неожиданно распахнулась, и она буквально ввалилась в комнату.

— Как мило, что ты заскочила, — сказал он.

Гермиона посмотрела на него с пола:

— Привет.

Он недоверчиво покачал головой и, вернувшись к кровати, развалился на матрасе. Гермиона встала и закрыла дверь.

— Что случилось? — спросила она. — Что у тебя с губой?

— Споткнулся, упал. Видимо, я такой же неуклюжий, как ты. Могу еще чем-то помочь? — резко произнес Драко, разглядывая потолок.

Гермиона подошла ближе и осмотрела его губу.

— А мне кажется, тебя ударили, — заключила Гермиона.

— Ну и ну, с дедукцией у тебя не хуже, чем с надоедливостью, — злобно отозвался Драко, смерив ее взглядом.

Она села рядом с ним на кровать, заставляя его отодвинуться.

— Какого черта ты творишь, Грейнджер?! — воскликнул Малфой.

— Дай я посмотрю, — попросила она, наклоняясь ближе, не сводя глаз с его нижней губы — распухшей, с запекшейся кровью. Гермиона прикоснулась кончиком пальца к ране, и он вздрогнул — не от боли, а от неожиданности, что она посмела его тронуть. Малфой схватил ее за запястье и отвел ее руку от своего лица.

От непосредственной близости ее тела ему стало как-то не по себе. Да кто она такая, чтобы вот так просто садиться на его кровать и прикасаться к нему? Надо выставить ее вон, и он знал только один способ сделать это наверняка, не прибегая к физической силе.

— Убирайся из моей комнаты, грязнокровка, — выплюнул Драко, отпуская ее запястье.

Получилось. Она вскочила с кровати, резко развернувшись на каблуках. Если бы она сразу молча ушла, он бы так и продолжил лежать тут, хандрить, бродить по комнате; но нет, последнее слово должно остаться за ней. Надо заставить его пожалеть, что он родился Малфоем.

— Прости, Малфой. Я просто за тебя беспокоилась. Не хочешь дружить — это твой выбор, но, пожалуйста, не называй меня так больше. Мне очень неприятно.

В ее голосе не было ни злобы, ни обиды — только грусть и сожаление. Да чтоб ее!

Гермиона дошла до двери и уже положила руку на дверную ручку, когда Драко сел на кровати и произнес два слова, которые, сколько он себя помнил, еще никому не говорил:

— Прости меня.

Гермиона потрясенно обернулась. Он только что попросил прощения? У нее?! Вернувшись, она опустилась на стул.

— Что случилось? — спросила Гермиона. Она и правда хотела знать?

— Какой-то урод с седьмого курса решил, что меня можно обвинить во всех преступлениях Пожирателей, — зло сказал он.

— Но ты же знал, что вернуться сюда будет испытанием, что люди будут себя так вести, — назидательно сказала она и добавила: — Знал, что прошлое будет тебя преследовать.

Драко хотелось спросить, почему тогда она не ненавидит его, почему не обвиняет, но вместо этого сказал:

— Я знаю.

— Слушай, мы тут в Хогсмид собрались. Пошли с нами, развеешься. И всякие недоучки не будут доставать. А если будешь хорошо себя вести, я, может, даже угощу тебя сливочным пивом, — улыбнулась она, вставая.

— А ты можешь себе это позволить? — спросил он с ноткой сарказма.

— А знаешь, я решила, что сегодня буду игнорировать все твои колкости.

— Иди с друзьями, Грейнджер, — он прикрыл глаза рукой, плюхнувшись обратно на кровать.

Гермиона все еще стояла рядом. Ну почему нельзя просто уйти? Можно, конечно, еще раз обозвать ее грязнокровкой… Только он открыл рот, как тут же потрясенно поперхнулся словами: она снова взяла его за руку!

Взявшись за руку, которой он прикрывал глаза, она отвела ее и положила вдоль его тела. Жест был совершенно невинный, Драко казалось, что она только что пустила в него разряд в тысячу вольт. Более того, Гермиона все еще сжимала его руку!

— Прекрати себя жалеть, Малфой. Если передумаешь, увидимся там, — с этими словами она отпустила его руку и вышла из комнаты.

Именинница

Выйдя за ворота Хогвартса, Гермиона прибавила шагу, чтобы догнать друзей. Стоял прекрасный сентябрьский день, было тепло и солнечно, но не влажно. Синее небо было расчерчено белыми перьями облаков. Вдруг ее осенило: завтра у нее день рождения! Как она могла забыть? Можно купить себе подарок! Гермиона улыбнулась. Родители наверняка снова пришлют ей что-нибудь замечательное. От Гарри и Рона вряд ли стоит ждать вестей — они никогда не помнили про этот день. Больше никто в Хогвартсе не знает, что у нее день рождения. Ее девятнадцатый день рождения. Слава Мерлину, это последний год, когда ее еще можно назвать тинэйджером.

Раздался отчетливый звук шагов: кто-то бежал позади нее. Не успев обернуться, она уже знала, кто это.

— Знаешь что, Малфой, — сказала Гермиона, как только Драко оказался рядом, — я только, что вспомнила, что завтра у меня день рождения, так что давай лучше ты купишь мне сливочного пива.

— Я должен был догадаться, что ты выкрутишься и не сдержишь обещание, — ухмыльнулся Драко. — Ладно, я тебя угощу, но только из-за дня рождения. Мы же не хотим, чтобы ты истратила на меня недельный запас карманных денег?

Гермиона оглянулась на него с улыбкой, но Драко отвернулся, чтобы она не заметила его выражение лица.

— Итак, именинница, сколько же тебе лет? — светским тоном спросил он.

— Мне исполняется девятнадцать. Старею. Теперь я пожилая леди, — Гермиона усмехнулась.

— Ты старше — мне в июне только восемнадцать исполнилось.

— Да я всегда старше, уже привыкла, — заметила Гермиона.

— А что ты обычно делаешь в день своего рождения? — спросил он, поравнявшись с ней.

— Ну, я в это время уже в Хогвартсе, так что ничего особенного. Получаю от родителей прекрасный подарок, и все. Гарри с Роном обычно забывают, что у меня день рождения, но мне все равно, — немного грустно добавила она.

«Ну и хреновые же у нее друзья, раз забывают об этом». У каждого должен быть хотя бы один человек, который поздравит его с днем рождения. Подарки с открытками от родителей — это, конечно, хорошо, но личные поздравления куда приятнее, поэтому Драко сказал:

— Ну, на случай, если больше никто не додумается, я официально поздравляю тебя с днем рождения на день раньше.

— Спасибо, — ответила Гермиона. — А у тебя когда? Ну, чтобы и я могла поздравить.

— Нескоро, я же сказал, в июне.

— Хорошо, тогда в июне я тебя обязательно поздравлю, — пообещала она.

— Я бы поверил, но вот сегодня ты обещала мне сливочное пиво, но уже отговорилась от этого, поэтому я не буду обнадеживаться, — сказал он, чуть улыбаясь.

Дальше они шли молча, но все было замечательно. Гермионе никогда не нравилось что-то из себя корчить и кого-то развлекать. Иногда, если сказать нечего, лучше просто помолчать. Малфою тишина тоже была по душе. Всю неделю он терпел насмешки от учеников всех факультетов, даже некоторые восьмикурсники порой отпускали колкие замечания. Драко не раз искал уединения в своей комнате. Вот бы еще можно было и есть у себя!

Вчера прилетела сова от матери. Ее перевели в тюремное крыло мягкого режима и разрешили пользоваться совиной почтой. Она спрашивала, как у него дела, появились ли друзья, на какие занятия он ходит. Иными словами, она задавала дурацкие вопросы — наверное, хотела, чтобы Драко соврал ей. Он еще не написал ответ и теперь отложил это на вечер.

— Я вчера получил письмо от матери, — сказал он, но тут же пожалел, что вообще открыл рот. Зачем он доверился Гермионе Грейнджер?

— О, я не знала, что им разрешают слать письма. Даже не буду спрашивать, как она — уверена, там отвратительно, да еще и вдали от семьи… — сочувственно ответила Гермиона.

— Думаю, так и есть, — отозвался Драко.

— Я тоже скучаю по родителям… но моя ситуация с твоей, конечно, не сравнится, — быстро добавила она. — Они остались в Австралии. Я привыкла, что мы подолгу не видимся, но сам факт того, что они так далеко, угнетает. Мне иногда бывает очень одиноко.

— Я не знал, что они в Австралии, — признался Драко. Он понял, что вообще мало чего о ней знал, и еще меньше знал о ее семье, помнил только, что ее родители были магглами-стоматологами. Он даже не знал, есть ли у нее братья или сестры. Драко поинтересовался, почему ее родители в Австралии, и она объяснила. В этот момент он понял, настолько она старше него. Физически Гермиона была старше всего на девять месяцев, но казалась гораздо взрослее, более зрелой. Иногда Драко все еще чувствовал себя ребенком. Он не знал, как жить в этом мире в одиночку, а сейчас рядом с ним шла девушка не намного старше, которая, однако, уже давно и во многом была сама по себе. Драко почувствовал восхищение и еще что-то, чему пока не мог дать четкого определения.

Добравшись до Хогсмида, они пошли прямиком к «Сладкому королевству», чтобы встретиться с ребятами. Гермиона подошла к Полумне и Невиллу; казалось, ни один из них не был удивлен или расстроен тем, что Малфой тоже здесь. Полумна даже предложила ему откусить от ее конфеты, от чего Драко вежливо отказался. Джастин, кажется, был слегка недоволен его присутствием, но умело это скрывал. Впятером они рассматривали витрины Хогсмида больше получаса. Гермиона купила себе белого шоколада и сахарных перьев. Драко тоже что-то купил, но сказать Гермионе, что именно, отказался. Она напустила на себя раздраженный вид, но Драко видел, что она не всерьез.

После «Сладкого королевства» они пошли в «Три метлы» и разместились за одним столом. В пабе почти никого не было. Это было непривычно, потому что обычно из школы их отпускали в Хогсмид вместе со всеми, и паб был полон учеников. Драко подумал, что здесь куда приятнее без людей. Заказав всем пива за свой счет, он вернулся за стол. Малфой сидел возле Гермионы, рядом с ней оказался Невилл, а Полумна с Джастином разместились напротив. Драко придвинулся к Гермионе, пытаясь не касаться ее. Она, в свою очередь, пододвинулась как можно ближе к Невиллу, но ее бедро все равно почти касалось бедра Драко. Ей нравилось это ощущение. Ее плечо и рука находились рядом с его, и это тоже было приятно. Дважды ей казалось, что Драко чуть теснее прижимался к ней бедром, хотя, возможно, это ее разыгравшееся воображение.

Тем не менее, когда он случайно коснулся ее ногой, у нее в животе запорхали бабочки. Малфой быстро отодвинулся, но чувство в животе не проходило. Пиво кончилось, и Драко заказал еще по бутылке. Они разговаривали об учебе, о практике. Невилл, разумеется, работал с профессором Стебль на уроках травологии, Полумна — со своим стареньким деканом в кабинете заклинаний, а Джастин занимался трансфигурацией с профессором Стивенсом. Джастин пожаловался, что Гермиона, Майкл и Драко увели практику по зельям прямо у него из-под носа, и Гермиона рассмеялась, зная, что он шутит — он ведь даже не изучал зельеварение в этом году, но настроение у Драко все равно испортилось. Он знал, что Джастин — магглорожденный, а потому решил, что ненависть к нему, Драко, скрывалась где-то очень глубоко. Подумав, что пора уходить, Малфой поблагодарил всех и вышел из паба.

Теперь уже Драко, идущий по аллее, услышал позади себя чьи-то быстрые шаги. Он обернулся и увидел Гермиону, пытающуюся его догнать. Драко подумал, что будет забавно перейти на бег, чтобы узнать, как сильно ей нужно его догнать, но вместо этого потрусил ей навстречу.

— Ты чего бежишь, Грейнджер? — спросил он на бегу.

— Отличный день для пробежки, не правда ли? — улыбнулась она.

Она практически догнала его, но тут Малфой развернулся и ускорил темп. Она побежала быстрее, и они снова почти поравнялись, но Драко опять прибавил скорость и оказался далеко впереди. Она выбивалась из сил, но догнать его все равно не могла. Вскоре они выбежали из деревни. Если бы кто-нибудь увидел их, то решил бы, что они ненормальные. Черт, да и сам Драко уже так считал.

Обернувшись, Малфой увидел, что Гермиона сильно отстала — почти на километр — и теперь шла, держась за бок. Он остановился и прислонился к дереву, ожидая ее. Наконец Гермиона поравнялась с ним, но демонстративно прошла мимо.

— Отлично, Грейнджер, можешь и дальше меня игнорировать, но тогда ты не получишь подарок на день рождения, — заявил он, искоса глядя на нее.

Мгновенно развернувшись, Гермиона быстро оказалась рядом, как будто он притянул ее магнитом, хотя полярность обоих была очевидна.

— Ты не покупал мне подарков. Мы были рядом, и я не видела, чтобы ты что-то брал, — сказала Гермиона, стоя напротив него.

— Думаешь, ты все знаешь, — он ткнул в нее пальцем, — а на самом деле это не так, малявка. Если помнишь, я кое-что купил в «Сладком королевстве», но тебе не показал.

— Хорошо, мистер я-купил-Гермионе-подарок, тогда подари мне его! — скомандовала она, протягивая руку.

— Я так не думаю: мне не нравится, как ты себя ведешь, — покровительственным тоном сказал он.

— А я не думаю, что ты мне что-то купил, — возразила она.

На самом деле, он действительно ничего ей не купил. Драко купил себе шоколада и не хотел, чтобы она это заметила — почему-то он чувствовал себя глупо, покупая сладости в ее присутствии. Теперь он жалел, что ничего ей не взял.

— Ну вот, теперь ты никогда не узнаешь, что это было, — шутливо сказал он, поворачиваясь, чтобы уйти. — Твое недоверие лишило меня способности дарить. Теперь я не в настроении, и это все ты виновата. — Драко снова обернулся: — Ты ранила меня в самое сердце.

Гермиона расхохоталась: вот ведь театр одного актера! Она никак не могла успокоиться и даже остановилась, задыхаясь от смеха. Драко тоже остановился, глядя на нелепую, по его мнению, ведьму, и решил, что смеющаяся Грейнджер ему нравится больше, чем плачущая.

— С днем рождения, — сказал он.

— Что? — спросила Гермиона сквозь смех.

— Я тебя рассмешил. Это мой подарок. — Он только что это придумал, но вышло удачно.

— Спасибо, Малфой, — поблагодарила она, все еще улыбаясь. Теперь они шли рядом. — Это самый приятный подарок из всех, что я получила. Ну, по правде говоря, этот подарок пока единственный, но все равно очень милый. Зато я знаю, что подарить тебе, — сказала девушка, заходя чуть вперед.

А он посмотрел на нее и улыбнулся. Она уже сделала ему подарок своим смехом, а ведь сегодня даже не его день рождения.

Сущая пытка

На следующее утро Гермиона проснулась рано и отправилась в совятню, чтобы забрать посылку от родителей. На лестнице, ведущей в башню, она увидела Драко — он понуро сидел на верхней ступеньке.

— Малфой? Что случилось? — спросила девушка, остановившись.

Малфой поднял глаза — Гермиона могла поклясться, что он плакал. Драко вскочил и протиснулся мимо нее вниз и бегом бросился по крутой лестнице. Она догнала его и коснулась его руки.

— НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! — рявкнул он.

— Прости, — искренне сказала она. Наверное, он не хотел, чтобы его касалась грязнокровка. — Я просто хотела узнать, что стряслось. Прости, я больше не буду тебя трогать, я понимаю, тебе не нравится, когда к тебе прикасаются такие, как я. Я прошу прощения. Я больше не буду, не буду!

Гермиона в смятении повернулась и снова пошла наверх. Она надеялась, что на обратном пути они не столкнутся, что он к тому моменту уже уйдет. Она не видела, как он уселся на нижней ступеньке, решив ее дождаться.

Посылку от родителей Гермиона распаковала прямо в совятне. Внимательно все рассмотрев, она взяла свой подарок под мышку и пошла вниз. Она не ожидала увидеть Драко. Остановиться или пройти мимо? Пусть сам решит, подумала она, и медленно пошла вниз. Когда она оказалась на две ступеньки ниже, он встал и стиснул ее ладонь. Она опустила глаза на их руки.

— Если я не могу тебя трогать, то и ты меня не можешь; иначе никак.

Драко отбросил ее руку и снова сел. Гермиона опустилась рядом.

— Я написал матери письмо и собирался сегодня его отправить, но я не могу, — тихо сказал он.

— Почему?

— Да потому что это все вранье! — крикнул он, вскакивая. — Все до единого слова — вранье! Я сказал ей, что счастлив! Что все хорошо! Что я тут со всеми общаюсь! Я написал все, что она, по-моему, хотела бы услышать! Я хочу скрыть от нее правду, она и так страдает! — Он снова опустил голову и продолжил: — Я многим ей обязан, но я не могу врать ей. Я не знаю, что делать. — Его разрывали противоречивые чувства.

Гермиона тоже встала:

— Все эти годы она защищала тебя; может, теперь настало время тебе защитить ее? Мне кажется, нужно отправить это письмо, пусть не волнуется. Ты прав, ей и так досталось. Подари ей немного покоя, пусть считает, что у сына все в порядке. Отправь.

Конечно, она была права, и он знал это. Он взглянул на письмо и спросил:

— Можешь сперва прочесть его и сказать, нормально или чушь собачья?

Гермиона кивнула, и он протянул ей письмо. Она быстро прочла его и вернула автору.

— Хорошее письмо. Звучит правдоподобно.

На самом деле, сердце у нее разрывалось. Он писал, что завел друзей, развлекался, усердно учился — и, как и сказал Драко, соврал обо всем до последнего слова. Драко пошел по лестнице, чтобы отправить письмо. Наверху он оглянулся, и она сказала:

— Я тебя здесь подожду, ладно?

Он не ожидал этого, но кивнул и скрылся в совятне. Гермиона почувствовала невыносимую горечь по отношению к парню, который столько лет делал им гадости. В конце концов, он тоже оказался человеком, со своими эмоциями, чувствами. Если он порежется, у него пойдет кровь, как и у всех остальных. Она это ценила, и, наверное, он тоже учился это ценить.

Драко отправил сову и спустился обратно.

— Слушай, до этого… по-моему, ты не так поняла. Я не из-за того, что ты меня тронула, так себя повел, не потому, что считаю тебя ниже себя, не потому, что ты магглорожденная, клянусь. Я не привык к таким прикосновениям, за руку взять, или, там, просто коснуться. Прости, что вспылил.

Его вдруг очень заинтересовали собственные ботинки. Гермиона помахала рукой перед его носом, и он поднял глаза.

— Малфой, все в порядке, я правда больше не буду тебя трогать. Я просто привыкла к Гарри и Рону. Мы всегда держались за руки, касались друг друга, все такое. Я понимаю, что мы с тобой не друзья, ну, по крайней мере, пока что, поэтому я буду уважать твои желания.

«Я хочу, чтобы ты меня касалась!» — чуть было не сказал он, но промолчал. Драко всегда завидовал тому, что они с Поттером могли просто коснуться друг друга, взяться за руки, обняться, но он не знал, как ей об этом сказать, чтобы не выглядеть совсем уж идиотом. «По крайней мере, пока». Он улыбнулся этим словам. Значит, когда-нибудь они смогут стать друзьями, которые смогут прикасаться друг к другу, держаться за руки, обниматься, а может, и что-то большее.

Они сошли со ступенек, и Гермиона спросила:

— А чем ты планируешь заниматься остаток дня?

Он ничего не планировал. Наверное, пойдет в свою комнату, позанимается немного, а потом весь вечер будет маяться от скуки.

— Ну, я думал позаниматься. По древним рунам кучу всего задали. — И он не солгал.

— Может, пойдем в библиотеку, позанимаемся вместе? — предложила она.

Он долгое время не отвечал и даже не смотрел на нее, и девушка решила, что, должно быть, поторопилась с предложениями, и сама предложила выход из ситуации:

— Ну, ты подумай, может, решишь заниматься один; тогда увидимся позже, наверное, за обедом, — и пошла в противоположную сторону.

— Грейнджер! — окликнул он. — По-моему, тебе нужна помощь с нумерологией! Я помогу, если ты поможешь мне с рунами, идет?

Гермиона улыбнулась, все еще стоя спиной, и прикусила нижнюю губу. Прямее некуда. Она обернулась:

— Как хочешь; тогда в библиотеке через полчаса, — и пошла дальше.

Драко посмотрел ей вслед и подумал, что мог бы к ней привыкнуть. Просто он не хотел привыкать, а потом терять.

Он направился в сторону дормитория, чувствуя прилив сил. Он не позволит всяким козлам унижать себя; слишком многое ему пришлось пережить за последние два года. Он выдержит ненависть к себе, оскорбления, насмешки и ехидные комментарии в свой адрес, особенно если у него будет улыбка Грейнджер. Все образуется.