Возгорится пламя (джен)

* * *

Особняк Креббов был закрыт Министерской печатью. Рон прошептал отменяющее заклятье и вошел в дом. Трупы давно забрали, но неприятный запах еще не выветрился — Рон невольно сморщил нос. Огляделся. Дверь справа вела в гостиную, в которой нашли тело миссис Кребб; прямо перед ним находился спуск в подвал, но Рон решил начать свои поиски не оттуда. Вчера он практически не заходил на второй этаж и собирался это исправить.

Лестница скрипела при каждом шаге, старые портреты глядели с презрительным недоумением, но молчали. Их уже пытались разговорить эксперты по магической живописи — картины тоже могли выступить свидетелями — безрезультатно. Кто-то даже написал, что подозревает особое проклятье. Рон тогда еще подумал, что не отказался бы такое узнать — проще было бы угомонить несносную Вальбургу в доме у Гарри и Джинни.

На втором этаже был короткий коридор с окном, выходящим на лужайку перед домом, и несколько спален. В одной, судя по всему, жила миссис Кребб. Обстановка в комнате была скудная. Рон подошел к узкому письменному столу, открыл ящик и вытащил старую папку. В ней были вырезки статей с упоминаниями о Малфоях. Колдографии были замазаны чем-то черным. Похоже, миссис Кребб действительно была несколько одержима своей ненавистью. Рон осмотрелся.

На туалетном столике стояло несколько флакончиков, судя по виду, с духами, и еще пара — с зельями. Странно, что их не забрали на проверку. Рон приоткрыл один, принюхался и только потом вспомнил, что поступать так категорически не рекомендовалось. Но ему повезло, это было всего лишь зелье сна без сновидений. На комоде, в рамке стояла старая колдография — пухлый мальчик, дородный мужчина с тяжелым подбородком и тощая дама в ведьмовской шляпе весело махали руками. Но, заметив Рона, будто смутились и замерли.

Рон обыскал ванную, заглянул под кровать, в тумбочки, в забитый старыми тряпками комод, но так и не нашел ничего примечательного. Ни денег, ни драгоценностей, ни документов. Рон подумал об этом, замер и огляделся еще раз. Точно. Ни денег, ни драгоценностей, что, учитывая старую чистокровную, пусть и несколько обедневшую семью, казалось странным. Даже у его матери были доставшиеся от прабабушки кольцо и брошка, она хранила их у себя вместе с безделушками, которые ей частенько дарил отец. У миссис Кребб не было ничего, даже простых сережек. Отсутствие каких-либо документов и писем тоже было странным. Похоже, преступник все забрал.

Он вышел из комнаты и осмотрел другие. В одной явно давно никто не жил, а вот вторая выглядела иначе. Здесь было меньше пыли, на постели было не очень свежее, но не затхлое, белье, на окне — старый цветок, еще даже не засохший. Вещей не было никаких, только пара сиротливых книг на полке. Ванная тоже была пуста. Складывалось впечатление, что это была гостевая комната, и в последнее время у миссис Кребб довольно часто кто-то бывал.

Дело становилось интереснее.

Рон спустился на первый этаж и прошел на кухню. Над тем, что некогда было пышным мясным пирогом вились мухи. Рон сомневался, что старая дама стала бы готовить такое блюдо только для себя. Он все больше уверялся, что кто-то к мадам Кребб приходил, гостил или даже жил здесь. Может, этот кто-то и стал сгоревшим до костей трупом в подвале, а может, как раз был убийцей, ведь, что ни говори, а деньги и драгоценности из дома исчезли.

Что-то мелькнуло за окном, у самой ограды. Рон выбежал — но никого уже не было. Только почтовый ящик был теперь открыт. Рон подошел к нему и вытащил записку:

«Мистер аврор. У меня есть сведения, которыми я готов поделиться с вами по поводу убийства нашей дорогой Луизы. Я кое-кого видел накануне. Приходите послезавтра к десяти утра в наш парк — он прямо перед вами — как раз смогу сбежать от жены. Раньше, простите, не получится. Не стоит приходить раньше — я буду все отрицать.

Г. Булстроуд.»

Едва Рон успел дочитать, записка вспыхнула в его руке.

* * *

Того, кто подбросил записку, Рон не догнал. Вернувшись в дом, осмотрел гостиную, кладовую и подвал, но так и не нашел ничего интересного, кроме ключа от гринготтского сейфа в вазочке на каминной полке. Сейф тоже следовало осмотреть, но позже — для этого еще предстояло договориться с гоблинами, что было очень непростым делом.

Рон подумал, не сходить ли к Булстроудам, расспросить Герберта, но решил, что толку не будет. Можно и подождать, раз он сам готов все рассказать. А так, еще откажется говорить вовсе. Что ж... осмотр дома зацепок почти не дал.

Вернувшись в аврорат, Рон отправил экспертам образцы зелий и пирога и попросил узнать в Гринготсе, нельзя ли осмотреть сейф, принадлежащий миссис Кребб. Ключ он спрятал в своем столе. Рон уже собрался углубиться в чтение очередного отчета о месте преступления, как сообщили, что нашли Гойла, который не отказался сразу прийти в аврорат. Это обнадеживало.

Гойл изменился. И изменился сильно. Он похудел, осунулся и выглядел лет на сорок, хотя ему было чуть за двадцать. Щеки его обвисли, под глазами появились большие мешки, да и сами глаза казались больными. Гойл нервно сжимал руки; было хорошо видно, что под ногтями у него черные полоски грязи, а сами руки загрубели, словно от тяжелой работы. Нашли его, как сказали оперативники, в Ливерпуле. Среди магглов.

— Гойл, ты знал миссис Кребб?

— Мать Винса? Да. — Гойл кивнул. Голос у него тоже сильно изменился, стал хриплым. В глаза Рону он старательно не смотрел.

— Когда видел ее в последний раз?

— Не помню. Пару месяцев назад, может быть. Когда я вышел... меня выпустили, я отправился сначала домой, потом зашел к ней.

— И как она выглядела?

— Обычно. — Он пожал плечами. — Не смог с ней говорить. Я выжил, а Винс...

— Она обвиняла тебя в его смерти?

— Меня? Нет. Нет-нет-нет! — Он взглянул на Рона и снова опустил глаза. — Только Малфоя. Я потому и ушел, что она только о своей ненависти к Малфоям и говорила, — он повертел пальцем у виска.

— А ты ее отношение не разделяешь?

— Нет. Драко практически спас мне жизнь. Точнее, это сделал ты, Уизли. — Он нервно сжал пальцы. — Кажется, я до сих пор не сказал тебе «спасибо»…

— Да не за что.

Рону вроде было все равно, но на душе будто потеплело.

— Малфой тоже спасал. Тащил меня из огня…

— Помню.

— Так какая может быть ненависть? Мистер Малфой адвоката мне своего дал, без этого посадили бы на десять лет. Так что с миссис Кребб мне говорить было не о чем, и больше я ее не видел.

— Почему ты не живешь в своем замке?

— Жить в волшебном поместье без права пользоваться магией? Шутишь, Уизли.

— Бесит, наверное?

На это Гойл пожал плечами.

— Где ты был четыре дня назад?

— На работе, как всегда. Вечером — паб. Потом домой, к Кэрри.

— К кому?

— К девушке, — Рону показалось, что Гойл слегка покраснел. — Она маггла.

Рон кашлянул. Такого от Гойла он не ожидал. Старая семья, традиции… А теперь — паб и маггла.

— Случайно не знаешь, кто был наследником миссис Кребб?

— Ну, отец Винса вроде еще жив? А так… — он задумался, наморщив покатый лоб. — Моя мама, должно быть. Она сестра мистера Кребба, никого ближе не припомню. Папа, правда, рассказывал, что ходили слухи, будто отец Винса нажил бастарда, но это наверняка бред.

Гойл ушел, оставив Рона в смешенных чувствах. Он никогда не любил слизеринцев, особенно поганых телохранителей хорька, но после разговора внезапно почувствовал что-то вроде симпатии. Несмотря на это, сбрасывать Гойла со счетов не стоило. Может, у него и отобрали палочку, магом он быть не перестал, обмануть магглов, если бы захотел, смог бы легко, и они подтвердили бы любое его алиби. Да и слабенький мотив у него был. Отчетов о финансовом состоянии Креббов у Рона еще не было, но он полагал, что семья не бедствовала.

Впрочем, этот вопрос мог и подождать, а вот со слухами о бастарде надо было познакомиться поближе.