New Circle of Life (джен)

После того как Мсанифу и Киджана нашли Муфасу, прошёл почти месяц. Прайд Мсанифу за это время привык к неожиданному гостю, с ним общались без каких-либо подковырок. Правда, общение сводилось к паре фраз типа «Как самочувствие?» и «Не переживай, тебя накормят». Состояние Муфасы действовало на него угнетающе, и он не пылал желанием с кем-либо общаться. Слишком незнакомы были и обстановка, и стремительно появившиеся в его жизни чужие львы. Худжума не раз появлялся в пещере, но к Муфасе подходить больше не решался. Не решался ослушаться отцовского приказа не трогать гостя, поэтому лишь бросал на Муфасу взгляд, задымлённый подозрительностью и недоверием. Пока не способный много двигаться, Муфаса лежал в боковой пещере, где его никто не беспокоил. Вскоре он мог ненадолго приподниматься, но не вставать и тем более ходить. Наиболее часто к нему заходили Киджана с отцом, кормили и пытались расспросить у него что-нибудь о прошлом, однако Муфаса так ничего и не мог вспомнить.

— Я не знаю, почему так произошло, — качал головой Муфаса. Потом, хмыкая, спрашивал: — Но всё же у меня какое-то прошлое было?

Киджана лишь усмехалась, услышав заданный с горькой иронией вопрос.

— Рано или поздно вспомнишь, — с улыбкой отвечала она.

На исходе месяца пребывания у Мсанифу Муфаса смог, наконец, встать с пола. Размяв затёкшие и заметно ослабшие за долгое время бездействия лапы, он медленно вышел наружу и пошёл, припадая на переднюю левую лапу, на выступ. Палки, которые фиксировали сломанную конечность, уже порядком надоели Муфасе, и ему неудобно было идти, не сгибая лапы. Грива его потускнела за эти дни и словно стала меньше, и весь вид Муфасы говорил, будто он перенёс тяжёлую болезнь. Сев на краю выступа, Муфаса осмотрелся по сторонам. Высоко стоявшее над восточным горизонтом солнце ласково согревало его исхудавшее, но по-прежнему мощное тело, лёгкий ветерок шевелил его красноватую гриву, которая успела за долгое время, проведённое в основном в горизонтальном положении, сваляться. После стольких дней, даже недель, проведённых на полу пещеры, Муфаса по-прежнему ощущал слабость, но уже не такую большую, как в первые дни. Он чувствовал со всё более возрастающей радостью прилив сил.

Только одно тревожило его — он так ничего и не мог вспомнить. Но сегодня… Сегодня, как и в первую неделю у Мсанифу, ему снился странный сон. Муфасе снилось, что он карабкается по отвесной скалистой стене какого-то ущелья, отчаянно цепляясь передними лапами за камни. Из-под лап падают вниз мелкие камушки, а внизу несётся, словно бешеный горный поток, стадо антилоп. Муфаса не помнил, почему он там оказался — как не помнил того льва, который через несколько мгновений показался перед ним. И тут Муфаса почувствовал, как помимо его воли из пасти вырывается крик:

— Шрам! Брат, помоги!

Тут худощавый черногривый лев, к которому Муфаса обращался, неожиданно всадил свои когти в его передние лапы. Скуластая тёмно-рыжая морда льва, украшенная рубцом, проходящим через глаз, приблизилась к Муфасе вплотную. Он ощутил его дыхание, когда тот злобно прошипел:

— Да здравствует Король!

Далее последовал рывок, и Муфаса почувствовал, что падает. Извернувшись, он попытался уцепиться за что-либо, но ничего не вышло — каменная стена ущелья была далеко. Страшно изгибаясь в воздухе, Муфаса полетел вниз с отчаянным рёвом. Через несколько мгновений Муфаса проснулся, чувствуя, как всё тело дрожит мелкой дрожью. Сделав несколько глубоких вдохов, Муфаса попытался унять бешеное сердцебиение. Он никак не мог понять, почему ему приснился этот чудной сон. И совершенно не помнил того места, которое ему приснилось, как не помнил того, кто сбросил его вниз. Кто такой Шрам? Что вообще за имя такое? От ещё одной мысли Муфаса вздрогнул — этого льва он назвал братом. Вопросы терзали проснувшегося Муфасу, но ответы на них были далеко.

Так Муфаса сидел на выступе довольно долгое время, пока не услышал сзади тихие шаги. Он обернулся и увидел подходящую к нему Киджану. Встал. Заметив, что Муфаса смотрит на неё, она улыбнулась и произнесла:

— Доброе утро, Муфаса!

— Доброе, Киджана, — отозвался он, улыбнувшись в ответ.

— Как себя чувствуешь? — спросила она, заглядывая Муфасе в глаза.

— С каждым днём лучше, — тряхнул гривой он. — Сейчас хоть пройтись могу.

Усмехнувшись, Муфаса снова повернулся, чтобы посмотреть на восходящее всё выше и выше солнце. Киджана подошла к Муфасе и села рядом.

— Больше не вспомнил ничего? — поинтересовалась она у него.

— Нет, — покачал головой Муфаса. — Правда, приснилось сегодня что-то странное… — И рассказал Киджане о сновидении.

— Я назвал его братом, — закончил Муфаса. — Какой брат пойдёт на такое?

— Может, это тебе снилось что-либо из твоего прошлого? — предположила она.

— Возможно, — согласился Муфаса. — Но я ничего и никого оттуда не помню. Вообще. Вспомнить бы… — добавил Муфаса еле слышно.

— Обязательно вспомнишь, — пообещала Киджана и снова улыбнулась льву.

Муфаса снова улыбнулся ей в ответ — улыбка Киджаны действовала заразительно. Неожиданно он заметил, что у львицы очень красивые голубые глаза и милая улыбка. Но тут морда льва приняла другое выражение — Муфаса почувствовал знакомое головокружение и слабость.

— Ну вот, опять… — простонал он и, сев, закрыл глаза. Киджана, увидев этот жест, исполненный усталости, моментально подошла к нему.

— Тебе плохо? — испугалась она.

— Нет, нет, — покачал головой Муфаса. — Знаешь, я хотел немного прогуляться, подышать. Мне кажется, я ещё недостаточно крепок…

— Иди-ка лучше в пещеру и ложись, — скомандовала она. Муфаса послушно пошёл обратно к себе, Киджана пошла за ним. Увидев, что он лёг, она подошла к нему и тихо сказала:

— Если что, зови меня или отца.

— Ладно, Киджана, — слабо кивнул Муфаса. — Спасибо тебе.

Львица опять улыбнулась и как бы невзначай провела лапой по его голове. Когда она шла за Муфасой, то заметила, как из основной пещеры на неё смотрел Мсанифу. Король быстро улыбнулся дочери.

Выйдя наружу, она увидела у выступа отца. Едва Киджана подошла ко Мсанифу, он спросил:

— Ты, дочка, привязалась к нему, похоже?

— С чего ты решил? — спросила молодая львица, хоть в голосе отца не звучало никакого недовольства, лишь вежливое любопытство.

— Ты довольно часто ходишь к нему, Киджана, — сказал Мсанифу. — И мне кажется, что не просто так. Может, поделишься своими мыслями с отцом?

Помолчав минуту, Киджана тихо ответила:

— Я не знаю, папа. Сложно сказать, ведь о нём надо заботиться. Другого к нему не испытываю.

— Может… он тебе нравится? — поинтересовался Мсанифу, чуть замявшись. Он постарался, чтобы его вопрос прозвучал деликатно.

— Да нет, пап, вряд ли, — опустила голову Киджана после недолгого молчания. — Я его плохо знаю.

— Лучше не надо, — сказал, повернувшись к дочери, Мсанифу. Киджана слегка удивилась его перемене тона. — На мой взгляд, он тебе не подходит, Киджана.

— Почему? — удивилась молодая львица.

— Ты видела, как настроен против него твой брат, — сообщил Король. — А во-вторых, этот Муфаса намного тебя старше, даже сильнее меня. Знаешь, что я думаю?

— Нет, что? — полюбопытствовала молодая львица. — Только не говори, что ты думаешь, будто Муфаса на самом деле подослан аутсайдерами! Не поверю, как не поверила и Худжуме!

— Нет, дочка, нет, — поспешно замотал головой Мсанифу. — Как только я его увидел, сразу понял, что он — не аутсайдер. Я понял, что он издалека, но что-то мне подсказывает, что он — не совсем простой лев, если не сказать, какой-нибудь Король.

— Ты уверен? — тихо спросила Киджана.

— Киджана, я умею отличать львов друг от друга, — серьёзно сказал Мсанифу. — Поверь мне, Муфаса — не аутсайдер, это точно. Думаю, что и Худжума это поймёт.

— Надеюсь, — пробормотала львица. — Только как узнать, откуда Муфаса на самом деле, если он ничего не помнит?

— У меня есть пара вариантов, — сообщил Мсанифу. — Только действовать буду не такими методами, как Худжума. Да, и ему ничего не говори.

— Что мне не говорить? — раздался позади возмущенный голос Худжумы.

Мсанифу с дочерью переглянулись, но сын понял всё по-своему.

— Не продолжайте, — скривился он. — Обсуждаете состояние нашего так называемого гостя, отказываетесь верить, что он — чужак.

Это был не вопрос, а утверждение. Но его тон заставил Мсанифу посуроветь. Киджана тоже нахмурилась. Она хотела что-то резкое сказать брату, но отец легонько толкнул её плечом и подошёл к сыну. Худжума только отступил на шаг, но глаз от пронизывающего отцовского взгляда не отвёл.

— Опять ненужные подозрения, Худжума? — раздражённо спросил Мсанифу. — Вновь рассчитываешь его оставить без еды, как в прошлый раз?

— Да ничего я не рассчитываю! — рыкнул Худжума. — Больно нужен мне ваш гость.

— Он, пусть и временно, но живёт у нас, — перебил сына отец. — Он слаб, он болен и голоден. Мы всё о нём должны позаботиться, а значит, и ты тоже.

— Я о чужаках не думаю, — отрезал Худжума. — Я думаю о своём прайде и своей семье!

— В этот раз придётся и о Муфасе думать! — рявкнул Мсанифу и сощурился. — Или тебя снова отправить на одиночную охоту? Твои ушибы не оказались серьёзными, не помешают тебе загнать кого-нибудь для обеда!

После этих слов Худжума готов был даже ценой наказания вновь высказать, что он до сих пор думает о Муфасе, но сдержался. Не сказав ни отцу, ни сестре ни слова, он повернулся и пошёл прочь от скалы. Его не остановили. Киджана только покачала головой и пробормотала что-то похоже на «дурачок».

— Подожди, дочка, — прежним спокойным тоном сказал Мсанифу. — Дай время понаблюдать за Муфасой, и я докажу ему, что он — не враг. Ты идёшь на охоту?

Киджана кивнула и пошла к собиравшимся неподалёку львицам.

* * *

С каждым днём Муфаса чувствовал себя всё лучше. День, когда он вышел на выступ и ушёл оттуда с Киджаной, он почти полностью провёл в пещере, и покинул её лишь перед закатом — теперь ему хватило сил пройтись вокруг скалы Мсанифу. Сам вожак незаметно следил за ним, то хмурился, то шептал себе под нос, то приглядывался. Он отмечал каждое его движение, каждый шаг. Наблюдение дало свои результаты, осталось рассказать о них сыну и дочери.

Киджана же по три, а то и по четыре раза заходила к нему в пещеру удостовериться, хорошо ли он себя чувствует. То, что она сказала отцу про Муфасу, было не совсем правдой — чем-то этот сильный лев привлекал её. Но пока не понимала, чем именно. Несмотря на беспомощный вид Муфасы в день встречи, она видела, насколько он огромный и сильный. Может, она привыкла о нём заботиться или ей это нравилось.

Полностью Киджана ещё не понимала происходящего с ней, но не могла побороть желания по нескольку раз в день подходить к Муфасе. То, что она испытывала, любовью нельзя было назвать. Только если заботой — Киджана после его рассказа испытывала к нему по большей части сострадание. А как не испытывать сострадание, когда она увидела льва, который чуть не погиб во время наводнения, получил множество травм и почти полностью потерял память? Да и брат доставлял хлопот — то мясо, принесённое Муфасе, съел, то и вовсе избил его.

Кстати, Худжума немного изменил своё отношение к Муфасе. Больше он на него не нападал, но держался в стороне, словно боясь, что Муфаса может на него наброситься в отместку. Нередко Худжума думал, что Муфаса едва удерживается от этого. В пещеру он пришёл только после разговора с отцом и сестрой, когда львицы вернулись с охоты. Как и велел отец, Худжума вновь принёс Муфасе часть обеда. Положил мясо рядом с ним и ушёл, ничего не сказав. Однако Худжума по-прежнему не менял своего мнения насчёт того, что незнакомец мог быть послан аутсайдерами. Мсанифу, проведя ещё несколько дней в тайном наблюдении за Муфасой, смог сделать определённые выводы. В один из вечеров, когда Муфаса, чуть хромая, прогуливался недалеко от скалы, Мсанифу подозвал Киджану с Худжумой для разговора.

— Может быть и такое, что и аутсайдеры внешне на Королей похожи, — по-прежнему гнул свою линию Худжума, выслушав отца и вспомнив подслушанный утром разговор.

— Я знал, что ты это скажешь, — кивнул Мсанифу, подавив шевельнувшееся раздражение, — но ты знаешь мои способности мыслить. Я умею отличать львов друг от друга, и можешь мне поверить, что Муфаса — не враг. Сядьте.

Киджана села возле брата. Оба воззрились на отца одинаковыми голубыми глазами. Мсанифу строго взглянул на детей.

— Мы с Киджаной уже не раз говорили с Муфасой за этот месяц, — начал он. — Он всегда смотрит в глаза, когда говорит. Голос — ровный, звучный, но спокойный, неторопливый, но твёрдый. За ним чувствуется большая сила и умение отдавать приказы. Не дёргает ни лапой, ни хвостом, ни ушами при разговоре. Худжума, ты вряд ли обратил внимание… смотри! — Мсанифу указал на степенно идущего Муфасу. — Смотри, как он держит голову. Высоко, прямо и уверенно. Даже когда просто лежит. У аутсайдеров головы по привычке пригнуты к земле — они вынуждены охотиться часто, биться с чужаками, а то и между собой за кусок мяса. Пригибают голову, когда крадутся или принимают боевую стойку. Клыки и зубы не обнажает, потому что сыт и не испытывает голода или других беспокойств. А аутсайдеры — злобно настроенные, способные сразу наброситься. Зачем им миролюбивые выражения? И взгляд — цепкий и уверенный, но не лишённый доброты. Если к нему прибавить голос и его звучание, то скажу следующее — этот лев не одинок. Я видел, как Муфаса недавно ласково потрепал по головам львят из нашего прайда. Он тепло смотрел на детишек и так же улыбался. Видели, что львята его уже не боятся? Даже подходят к нему. Я не говорю о львицах, которые с интересом на него смотрят! Я уверен, что у Муфасы есть семья очень далеко отсюда. Там, откуда он прибыл к нам. И сам его вид — пусть Муфаса выглядел скверным образом, но он здоров и очень силён. Память — это одно, здесь главное, как лев себя ведёт. Так что всё, что я сказал, выдаёт в Муфасе льва не местного и точно не аутсайдера. Он — видный член большой и сильной семьи, но не удивлюсь, что он — Король издалека.

Мсанифу замолчал. Он только отошёл чуть ближе к скале, чтобы его не заметил медленно идущий к пещере Муфаса. Мсанифу с сыном и дочерью прислушались.

— Милые малыши, — с лёгкой улыбкой говорил Муфаса одной из львиц. — Может, и у меня есть сын или дочь, не помню…

— Не может быть, чтобы у такого красавца не было львицы с детьми! — сказала львица своей подруге.

— Если бы желала себе льва, то это был бы Муфаса! — ответила та, и обе захихикали.

Короткий разговор подружек подтверждал правоту Мсанифу. Худжума медленно подошёл к отцу и, глядя ему в глаза, тихо спросил:

— Звучит всё красиво, отец, но если ты ошибёшься? Что тогда?

— Вот тогда и посмотрю, как поступить, — отрезал Мсанифу, вновь озлившись из-за неприятной темы. — И давай закончим этот разговор, Худжума. Хватит!

После этого разговора Худжума не поднимал свою колющую тему при отце, но с течением времени его подозрительности заметно поубавилось. Когда после разговора прошло две недели, в один вечер он подошёл к Муфасе. Он спокойно сидел недалеко от выступа и отбрасываемой им тени, подставив тёплым лучам солнца своё массивное тело. Худжума отметил, что исхудавший за дни лежания в пещере Муфаса быстро набрал вес. Грива необычного красноватого цвета вновь стала пышной и блестящей, под мехом на лапах и на спине виднелись мощные мышцы. Да и сам Муфаса производил впечатление уже не подозрительности, а скорее надёжности. «С таким не страшно в битве оказаться», — вдруг подумал Худжума. Он вспомнил слова отца и спросил себя — вдруг отец прав, а он, Худжума, ошибается?

Муфаса покосился на подходившего к нему Худжуму и хмуро произнёс:

— Если ты хочешь снова на меня напасть и что-то у меня выведать, Худжума, то сейчас не самый подходящий момент. Я намного тебя сильнее, за это время набрался сил.

— Я не собирался нападать на тебя, — сухо возразил ему Худжума. — Мне просто стыдно, что я тогда набросился на тебя. Прости. Я был уверен, что тебя подослал Мхалифу.

Муфаса повернулся к Худжуме.

— Я впервые слышу это имя, Худжума. А кто он такой?

— Враг, — коротко ответил Худжума. — Он уже несколько месяцев держит нас в напряжении. После твоего появления здесь, правда, мы его не видели и не слышали. Незадолго до тебя он едва не убил отца в битве. И мои подозрения пали на тебя.

Помолчав немного, Худжума спросил:

— А ты так ничего и не вспомнил?

— Нет, — покачал головой Муфаса. — Ничего не получается, хотя мне уже не в первый раз снится какой-то странный сон, где неизвестный лев сбрасывает меня с обрыва. Не понимаю, к чему этот сон…

— Да не переживай, — фыркнул Худжума. — Может, что-нибудь и вспомнишь.

— Я не пойму, что мне снится — прошлое или будущее, — пробормотал Муфаса.

— С надеждой предположу, что не будущее, — хмыкнул в ответ Худжума.

* * *

Уже почти полтора месяца Муфаса жил у Мсанифу. Палки, привязанные к левой лапе, надоедали льву всё больше — он мог уже быстро ходить, лишь осталась мало заметная хромота. В один из дней он подошёл ко Мсанифу и попросил:

— Мсанифу, а можно уже снять, наконец, эти палки? Ходить неудобно!

— Ты уверен? — спросил у него Мсанифу. — Лапа точно зажила?

— Да она даже не ноет, — тряхнул гривой Муфаса. — Даже не хромаю, просто неудобно.

Здесь Муфаса слегка соврал — боли в лапе не было с утра, она начинала ныть к вечеру. Но он был уверен — это ненадолго.

— Ну ладно, — кивнул Мсанифу. — Сегодня позову Махири, он тебя осмотрит.

— Может, позовёшь сейчас, Мсанифу? — чуть запальчиво спросил, подняв голову, Муфаса. — А то сам сниму эту ерунду!

— Стой, не надо! — поднял лапу Мсанифу и слегка улыбнулся. — Я вижу, что ты выздоровел, Муфаса, пора тебе думать не только о лапе. Худжума, сбегай за Махири, — повернулся Мсанифу к сыну.

Худжума кивнул и сбежал со Скалы. А Мсанифу подошёл к своему гостю без памяти и тихо спросил:

— Как с памятью? Так ничего и не вспомнил?

— Нет, — опустил голову Муфаса. — Только два или три раза виделся этот странный сон. Ты уже знаешь.

— Другой лев сбрасывает его вниз с обрыва, — пояснила Киджана. — Я тебе тоже говорила, папа.

— Помню. Давно тебе это снится? Когда в первый раз? — повернулся к Муфасе Мсанифу.

— Да, давно, — покачал головой Муфаса. — Через несколько дней после моего появления здесь и начало сниться. А к чему — не понимаю.

Тут он увидел, что Мсанифу слегка нахмурился, затем попросил:

— Слушай, Муфаса, можно мне с дочерью переговорить? С глазу на глаз, без свидетелей?

— Ты же вроде Король, это твой дом, зачем спрашиваешь? — слабо улыбнулся Муфаса и спустился вниз со Скалы. Мсанифу же повернулся к дочери, и тут Киджана посоветовала:

— Я думаю, стоит попросить Махири посмотреть его. У него подобрано несколько снадобий, вдруг он поможет вернуть Муфасе память? Или попытаться?

Помолчав пару минут, Мсанифу ответил:

— Надеюсь.

Вскоре примчался Худжума, неся на спине пожилого мандрила. Тот коротко оглядел Муфасу, и у льва непонятно отчего ёкнуло сердце. Это было странно, только Махири этого не заметил. Спрыгнув со спины льва, Махири быстро направился к Муфасе.

— Доброе утро, Ваше Величество, — кивнул он Мсанифу. — И тебе, гость. Как зуб? Пока ты был без сознания, пришлось его удалить.

Муфаса в который раз провёл языком по зубам. Теперь там не было по зубу с обеих сторон. Он кивнул в знак благодарности.

— Король рассказал твою историю, — продолжал быстро тараторить Махири. Голос у мандрила был то неторопливый и монотонный, то быстрый, и скакал интонацией вверх и вниз, из-за чего некоторые слова Муфаса не мог разобрать.

— Боль не беспокоит? — спросил Махири и начал ощупывать лапу Муфасы, когда снял с неё палки. Он покачал головой.

— Здесь?

Движение головой.

— Здесь?

Снова отрицательный ответ.

— Здесь? Здесь?

— Ничего не болит, всё хорошо.

— Вот так и говори, — фыркнул с добродушной усмешкой Махири и велел: — Так, а теперь — пройдись.

Муфаса послушно прошёлся взад-вперёд, ощущая, как ему теперь удобно ходить без «дополнительных лап». Лапа сегодня нисколько не ныла, и опираться на неё Муфаса мог уже без проблем. Оставшись удовлетворённым результатом, Махири приступил к дальнейшему осмотру. Ощупав мускулистое тело льва и не получив никакой реакции на лёгкие нажимы и толчки, мандрил сообщил:

— Хорошие новости. Ваш гость, Ваше Величество полностью поправился!

Муфаса на слова Махири молодцевато выпрямился и не смог сдержать довольной улыбки. Киджана тоже радостно улыбнулась, на мгновение их с Муфасой взгляды встретились. Муфасе показалось, что Киджана ему подмигнула, а она отметила, насколько этот мощный лев хорошеет от одной улыбки. Не раз она видела его спящим, тогда выражение львиной морды было строгим, почти суровым. А после короткой улыбки — такая метаморфоза, такой блеск глаз, совсем как у молодого!

Поймав взгляд Киджаны, Муфаса усмехнулся:

— Вот, теперь тебе не придётся обо мне так рьяно заботиться, Киджана! Могу и сам мясо добыть.

— Так, с добычей самому — не спешить! — резко оборвал его Махири. — Тебе нельзя много ходить, охотиться — тем более. Да, у тебя проблема посерьёзнее.

Муфаса немного сник. «Что мне тогда делать здесь целыми днями?»

Тут к Махири подошёл Мсанифу и что-то зашептал ему на ухо. Киджана поняла, что отец просит Махири осмотреть Муфасу. Спустя минуту Мсанифу отошёл от мандрила, а тот поманил Муфасу за собой. Махири пошёл вниз, Муфаса — за ним. Ожидавший внизу Худжума быстро повернулся боком к мандрилу, и Махири проворно взобрался на широкую спину молодого льва. Худжума с мандрилом на спине и Муфаса пошли в ту сторону, откуда был доставлен Махири. Киджана, недоумённо смотря на уходивших, спросила у отца:

— Куда он его повёл?

— Нужно, чтобы Махири осмотрел Муфасу у себя, — ответил Мсанифу. — Надеюсь, осмотр даст какие-нибудь результаты.

— Но почему не здесь? Ведь… — Киджана осеклась — Махири не взял с собой ничего из снадобий.

— Надеюсь, Махири его вылечит, и он вернётся домой.

С этими словами Мсанифу развернулся и пошёл в пещеру. Киджана осмотрелась по сторонам и, убедившись, что отец скрылся, осторожно спустилась со Скалы и, стараясь казаться незаметной, пошла за Муфасой и братом.

Тем временем Худжума с Махири и Муфасой приближались к большому баобабу. Именно там и обитал Махири. Спрыгнув со спины сына Короля, Махири произнёс:

— Благодарю, Ваше Высочество. Мне нужно, чтобы вы оставили нас вдвоём.

— Как он к тебе на дерево-то залезет? — фыркнул Худжума.

— Не на дереве я его буду осматривать, — возразил мандрил. — Я поведу его в пещеру.

Худжума кивнул и пошёл в сторону Скалы. Махири проворно вскарабкался на дерево, а Муфаса остался ждать внизу. Он не понимал, как его будет осматривать Махири. Также он недоумевал, куда и в какую пещеру поведёт его местный лекарь. От нечего делать Муфаса сел и стал рассматривать дерево и окружающую его саванну. Вдали виднелась скала Мсанифу, невысокая, подобная острову в океане — только отсюда сама каменная масса казалась не больше пташки. Рядом лежал огромный валун, в тени которого мог укрыться лев. Муфасе становилось жарко, хотелось пить. Уйдя в прохладную тень, Муфаса перевёл взгляд обратно на баобаб, и тут с ним что-то случилось. На мгновение свет перед Муфасой померк, и тут же возник баобаб, только немного другой — выше и шире.

Поражённый видением, Муфаса вскочил.

— Эй, что с тобой? — словно издалека раздался голос Махири.

Муфаса почувствовал удар — оказывается, пошатнувшись, он упал на землю. Его снова окружали свет и жара палящего солнца, а рядом возвышался баобаб Махири. Сердце Муфасы бешено колотилось о рёбра, а из пасти вырывалось быстрое и тяжёлое дыхание. Муфаса никак не мог понять, что с ним произошло.

— Тебе плохо? — подскочил к нему Махири и легко похлопал по щекам.

Муфаса потряс головой, приходя в себя. Махири на плече держал палку, на которой болтались несколько странных шарообразных предметов. Приглядевшись, Муфаса понял, что это были плоды кокоса.

— Нет, всё нормально, — покачал головой Муфаса. — Я что-то видел. Опять…

— Так, что ты видел? — моментально оживился Махири. — Все видения и сны, — расскажи о них!

Муфаса коротко рассказал о недавних событиях. Махири, внимательно выслушавший льва, велел:

— Иди за мной.

Муфаса послушно пошёл за мандрилом. Баобаб и валун остались вскоре позади, теперь Муфаса с Махири приближались к маленькой скале. Махири прошёл вперёд и скрылся в небольшой пещере. Муфаса последовал за ним, но проход внутрь был узким, огромный лев с трудом протиснулся туда, не то что щуплая обезьяна.

— Иди сюда! — позвал его Махири.

Муфаса обернулся на звук. В пещере было темно, внутрь, через проход, попадал только свет снаружи. Махири стоял на небольшом возвышении, за которым виднелся разверстый зев — путь в другую пещеру. Махири развернулся и пошёл туда, Муфаса — за ним. Мандрил, нагнувшись, прошёл внутрь, а Муфасе пришлось не проходить туда, а проползать — проход был слишком маленьким. Здесь было ещё темнее, Муфаса не видел не только Махири, но и своих лап. Пытаясь свыкнуться с темнотой, он считал удары своего сердца. Через ударов сорок возле него оказался Махири и дотронулся до шеи Муфасы. От неожиданности он вздрогнул. Махири снял с плеча палку, а с неё — несколько кокосов.

— Что ты будешь делать? — спросил Муфаса.

— Попробую сделать что-нибудь с твоей памятью, — услышал он в ответ.

— Это возможно? — Муфаса стал нервничать.

— Всё возможно, — непонятно отреагировал Махири. — Возможно, сработает, возможно, придётся просить помощи вдалеке отсюда.

После этих слов Муфасе стало совсем не по себе. Махири, не замечая в темноте реакции на свои слова, открыл один из плодов и поставил одну половинку на пол, а другую отложил в сторону. Те же действия он проделал со вторым кокосом, а затем из одной части вылил что-то в другую. Взяв одну из пустых частей плода, он прикрыл ей другую, взболтал, затем протянул половинку Муфасе.

— Выпей это.

Муфаса осторожно понюхал содержимое кокоса, но запаха не почувствовал. Махири наклонил плод, и через несколько мгновений его содержимое оказалось в желудке льва. Вкуса он также не почувствовал.

— Что это такое? — спросил он у Махири.

— Подожди, — осадил мандрилй Муфасу, — это ещё не всё.

С этими словами он открыл оставшиеся два кокоса и смешал их содержимое. Раздалось лёгкое шипение, и в воздухе повис странный запах. Вдохнув его, Муфаса почувствовал лёгкое головокружение и спросил:

— Что это?

— Так, а теперь трижды вдохни. И вдохни глубоко, — велел Махири и протянул Муфасе плод, из которого слышалось шипение.

Впившись на миг когтями в пол пещеры, Муфаса послушно сделал глубокий вдох и моментально закашлялся — в груди сильно закололо. Муфаса попытался сделать второй вдох, но почувствовал, что дыхание как будто что-то затрудняло.

— Давай, вдыхай дальше! — велел ему Махири.

— Может, не надо… — простонал Муфаса, чувствуя, как голова начинает кружиться сильнее.

— Вдыхай, я сказал! — прикрикнул Махири.

Муфаса повиновался и кое-как сделал второй и третий вдохи. Тут с ним произошло что-то странное — голова словно взорвалась от боли. Заревев, Муфаса повалился на пол пещеры и обхватил голову передними лапами. Он не видел и не чувствовал ничего — ничего, кроме страшной боли, разрывавшей голову на части и выжимавшей их глаз невольные слёзы.

Вдруг боль прошла так же резко, как и пришла, затем перед глазами льва пронеслись три видения. Два из них были знакомы — высокий и широкий баобаб, затем — снившийся Муфасе сон с неизвестным львом, сбрасывающим его с обрыва. А третье видение было совершенно незнакомым — Муфаса бежал по дну ущелья, теряясь в несущемся, словно бешеный поток, стаде антилоп. Перед ним виднелось деревце, за которое цеплялся маленький львёнок. Муфаса рванулся туда, намереваясь спасти львёнка, но тут видение исчезло. Перед глазами взорвались десятки снопов разноцветных искр, затем перед глазами льва во мраке возникло лицо Махири. Дрожа всем телом, Муфаса поднялся на лапы.

— Что ты со мной сделал? — выдавил он, чувствуя, как на смену боли приходит ярость. — Ты знаешь, как это больно?

— Ты увидел, верно? — задал странный вопрос Махири.

— Что увидел? — прорычал Муфаса.

— Ты звал какого-то Симбу, — ещё более странное выдал Махири. — Похоже, что-то вышло, да!

— Ты просто мучитель, Махири! — рявкнул Муфаса и круто развернулся, чтобы выйти наружу, на приятный воздух саванны.

Тяжкий запах рассеялся, и когда Муфаса, оказался в первой пещере, он вдохнул полной грудью ласковую прохладу и лёг. Голова кружилась, в глазах темнело, в ушах шумело, в спине будто что-то ворочалось. Лапы его дрожали, он не мог понять, что с ним произошло. Новое видение и львёнок на дереве не покидали его головы…

Вдох за вдохом Муфаса приходил в себя. Когда прошло головокружение, он услышал шелест травы. Уши льва приподнялись, он увидел невдалеке Киджану. Муфаса протиснулся наружу, на свет солнца, и окликнул львицу. Глаза Киджаны расширились, она быстро пошла к Муфасе.

Муфаса шагнул к ней, как вдруг его массивную грудь что-то сильно сдавило, да так, что лев никак не смог вздохнуть. Голову будто наполнила холодная вода, холод потёк по телу вдоль спины, к лапам. Вокруг пропал весь воздух. Муфаса задрожал всем телом и тяжело сел на траву. Он не понимал, что с ним опять происходит. Внезапно на глаза начал наползать мрак, а всё вокруг искривилось. Раздался отчаянный крик:

— Муфаса, нет!

Это было последнее, что Муфаса услышал перед тем, как его поглотила тьма. К пещере помчалась вихрем Киджана. Она увидела, как лев захрипел и грузно завалился на бок. Его могучее тело страшно задёргалось, лапы судорожно выпрямились, выпустив когти. Из пасти пошла пена, и через несколько мгновений Муфаса затих, в тот самый момент, когда Киджана оказалась около него.