New Circle of Life (джен)

Гаиди, с режущим блеском в своём надменном взгляде, был моментально забыт. Пусть и ненадолго, но отошла эта забота в сторону и уступила место тому, кого видеть было намного приятнее. Муфаса быстро встал и с улыбкой двинулся навстречу Махири, стараясь не думать о Гаиди, который наверняка вновь прожигал его спину взглядом. Этот взгляд уже не один день раздражал Муфасу, отталкивал от соперника как можно дальше.

Уставший от долгого пути Махири тоже рад был видеть Муфасу с Киджаной, рад был тому, что вновь оказался в родных краях. Долгий путь в нужное место и обратно сильно изнурил его — он осунулся и похудел, даже шерсть на его теле будто потемнела.

— Как путь, Махири? — спросила Киджана. — Нашёл, что искал?

Махири ответил только тогда, когда, опираясь на свой посох, опустился на нагретую солнцем траву и вытянул с довольным выдохом ноги. Киджана, чуть склонив голову, ждала ответ.

— Нашёл, слава всем Духам Королей, — с новым вздохом наслаждения сообщил Махири, закатывая глаза. — Когда просто знаешь, что путь долгий, это поначалу не внушает уверенности, но когда ты сам его проходишь… о-о-охх!

— Давай-ка я отнесу тебя домой, — предложила заботливая Киджана. — Сам не сможешь.

— Твоя правда, — вымученно произнёс Махири. — Я сильно утомился.

Муфаса молча помог забраться Махири на спину Киджаны, и тот кивнул ему в благодарность. Муфаса невольно ощутил сочувствие — Махири и так не молод, а прошёл столько земель, да и от усталости едва говорит. Киджана обернулась, отойдя на несколько шагов, и подмигнула Муфасе с улыбкой. Ею блеснул и он. Но улыбка быстро пропала, он остался наедине с Гаиди.

— Нет никого? — будто бы невзначай спросил Муфаса.

— Нет, — коротко буркнул Гаиди, не глядя на Муфасу.

Тоном он давал понять, что не только не хочет говорить с ним — даже выносить его присутствие в тягость. Следующие слова это подтвердили.

— Иди за ней. Я без тебя здесь обойдусь. — И — совсем тихо: — Мне ещё с тобой завтра территории обходить…

— Зря ты оставил его одного, — с лёгким укором произнёс Мсанифу, когда узнал о возвращении Махири. — Он разорвал связь со своим прайдом и может быть под ударом.

— Прости, — со вздохом решил оправдаться Муфаса. — Это… как бы… личное.

— Личное? — Яркие глаза Мсанифу расширились в изумлении. — Муфаса, на нас готовится нападение! Мы должны смотреть за своими территориями в поисках возможного вторжения Мхалифу. Гаиди вызвался нам помочь, а ты говоришь — личное? Что же для тебя личное?

— Ты знаешь, — буркнул явно пристыженный Муфаса.

— Папа прав, Муфаса, — заметила Киджана. — Я видела, как Гаиди на тебя смотрит…. как и ты — на него. Я знаю, тебе он крайне неприятен, потому что… знаешь сам, — вздохнула она. — Понятно, о чём он думает, но не это сейчас главное.

— Поэтому тебе придётся его терпеть, — подытожил Мсанифу. — Отобьём атаку Мхалифу и попросим Гаиди уйти. Знаю, есть и другие важные дела, — Мсанифу взглянул на Муфасу, — но нам нужно защищаться в случае атаки и быть к ней готовыми. «Нам» включает и тебя, Муфаса! Я защищаю свою семью и свой прайд. Ты защищаешь Киджану. Не думаю, что и Гаиди остаётся в этом случае в стороне. Дело общее! Наберись терпения!

— Я лучше вас оставлю, — пробормотала Киджана и отошла в сторону. Мсанифу проводил дочь взглядом и повернулся к Муфасе с выжидающим видом.

— Ты бы видел, — начал Муфаса, чуть задыхаясь, — видел бы ты, как этот Гаиди на неё смотрит. Она ясно дала понять ему, что между ними всё кончено! И он всё равно не даёт ей покоя. Кто он такой, чтобы появиться здесь и встать между нами?

— Я сказал — он уйдёт! — перебил его Мсанифу, и по его тону Муфаса понял, что терпение его подходит к концу. — Все свои желания и помыслы прогнать его подальше от тебя и моей дочери проглоти, как мясо! Не забывай, что я его принял и что я за ним наблюдаю. И да, я не хочу, чтобы Киджана связала свою судьбу с ним ещё раз. Здесь у каждого есть кто-то, кто ему дорог, так пусть мысли о нём и будут!

Муфаса промолчал.

— Думаешь, он причинит вред тебе?

— Не посмеет! — нахмурился Муфаса. — Я его не опасаюсь. Было бы желание связываться.

— Вот и хорошо, — кивнул Мсанифу. — Завтра с ним всё равно идёте на обход.

Муфаса с трудом подавил вздох — двойное испытание. Терпеть своенравного чужака и, возможно, встретить врагов.

— Махири вернулся, — обронил он, когда Мсанифу развернулся, чтобы идти к Скале. — Отдыхает после пути.

— А вот это хорошая новость, — кивнул он с полуулыбкой. — Навестим его, пока Гаиди тебя ждёт.

Остаток дня Муфаса провёл в ощущении, будто он идёт по узкой и неровной дороге к огромной стене, которую нельзя обойти. И назад отступить нельзя. Можно только врезаться в неё. Неизбежность неприятной встречи с Гаиди не пугала его, скорее внушала отвращение. И его сознание было заполнено этими ощущениями. Сейчас, под заходящим солнцем, Муфаса пытался отогнать неприятные мысли, но они протестовали и вновь возвращались в голову. Ласково треплющий его густую гриву ветерок, тёплые лучи солнца, ласкающие его тело, не давали безмятежности ему самому — той безмятежности, которая охватывала его до знакомства с Гаиди. Рядом с Муфасой лежала на боку, спиной к нему, Киджана. Муфаса слышал её мерное дыхание и продолжал смотреть перед собой. В какой-то момент он, задумавшись, вздохнул и заметил, как Киджана шевельнула ухом.

— Я думал, ты спишь, — постарался улыбнуться он.

— Я думаю о том же, что и ты, — сказала Киджана, переворачиваясь на живот и поворачиваясь к Муфасе. — Ты не желаешь встречи с Гаиди.

Это был не вопрос, и Муфасе не оставалось ничего, кроме как кивнуть.

— Просто самонадеянный чужак, — процедил он сквозь зубы. — И ему не на что рассчитывать.

Внезапно Киджана встала.

— Знаю, ты не хочешь встречи с ним, — запальчиво заговорила она. — Но кое-что хочу я. Я хочу, чтобы ты перестал ревновать. Я уже сказала — я не намерена связывать с ним свою жизнь. Гаиди мне не интересен. И не нужен! Сколько нужно попыток, чтобы убедить тебя в этом?

И ушла, не сказав ни слова. Ушла — а чувство апатии осталось. Муфаса лениво смотрел Киджане вслед несколько мгновений, а потом опустил голову на лапы. Так и заснул около Скалы.

На следующий день ярко-голубую роскидь неба заволокли тяжёлые серые облака. Поднимался ветер, не играя незатейливо, как раньше, с травой, а с силой пригибая её к земле и не давая выпрямиться. Он бросал Муфасе на глаза пряди гривы, и лев беспрестанно тряс головой. Мсанифу шёл рядом молча. О размолвке с Киджаной Муфаса ему не сказал, думая, что дочь сама поведала. Но не сказала она ни слова и Муфасе, когда он подошёл к подозвавшему его Мсанифу. Хотя хотела. Она остановилась возле Муфасы и замялась, но передумала и пошла в сторону. Погода будто отражала мысли и настроение Муфасы — вчерашний день пролетел быстрее, чем хотелось, но рядом с ним не было тепла дорогой ему львицы. Не добавило радости и появление Гаиди, который уже подходил к ним. Увидев Муфасу, он лишь кивнул, а в ответ получил еле заметное движение головой.

— Говорил с теми львами? — спросил у Гаиди Мсанифу.

— Да, — кивнул Гаиди. — Они никого не заметили. Странно, и Мтунза тоже не появлялся.

— Я слышал, что ты им доверяешь, но ты собираешься привести их на мои земли. Могу доверять ли им я? Я их не видел, даже имён их не знаю.

— Увидишь. Вечером я приведу их и познакомлю с тобой. Подходи к границе.

— Хорошо. Пока останься здесь и жди Муфасу.

Гаиди отошёл к большому валуну и лёг так, чтобы не задувал ветер. Муфаса даже не обернулся. Почти весь путь он и Мсанифу молчали. Только вдали замаячил баобаб, как Мсанифу, будто прочёл мысли Муфасы, заговорил:

— Ты ему так и не доверяешь.

— Причин мало, — сказал Муфаса. — Может, он и не водит тебя за нос, но этих львов стоит увидеть и мне. Тебе я доверяю больше.

— Как будто ты волнуешься за меня, а не доверяешь, — непонятным тоном обронил Мсанифу.

— Всё одновременно.

Мсанифу — с той же непонятной интонацией:

— Кажется, я тебе здесь уступаю больше, чем своей семье.

— Мсанифу, я просто хочу быть благодарным тебе и твоей семье за то, что вы меня приютили. За то, что помогаешь мне… с моей проблемой, — сказал Муфаса.

— Я решу эту проблему, а там посмотрим, — обернулся Мсанифу. — Твоё желание помочь мне и есть благодарность. Но повторю вчерашние слова — дело общее.

Когда львы подошли к жилищу Махири, он уже спускался. Оказавшись на земле, он обрадованно воскликнул:

— Доброе утро, Ваше Величество! И тебе, Муфаса.

— Здравствуй, Махири! — приветствовал его Мсанифу. — Надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо, отдохнув с дороги? Нашёл, что искал?

— Да, Ваше Величество, — кивнул Махири и указал на зажатые в его пальцах пучки травы. — Я ещё издали вас увидел. Вот, решил показать.

Муфаса подошёл и присмотрелся. Выглядела она как обычная трава, но эти травинки скручивались, как спираль. Мсанифу, посмотрев на траву, протянул:

— Выглядит трава странно.

— Она такая и есть, — ответил Махири. — Что происходило в моё отсутствие?

— У нас есть небольшие проблемы, — нехотя сказал Мсанифу. — Оживились старые недруги. Кстати, когда ты возвращался, не видел чужих львов?

— Нет, не видел, — покачал головой Махири. — Но видел своего брата, не поверите!

— Ну и как он живёт?

— Он чем-то сильно подавлен, — опустил голову Махири. — Несколько недель назад прайд, на чьей территории он живёт, пережил тяжёлую потерю. Сказал, что погиб королевский наследник, и после этого земли будто опустели…

— Когда сможешь готовить снадобье? — перебил его Мсанифу.

— Вы сказали перед моим уходом — чем раньше, тем лучше, поэтому начну сегодня, — сообщил Махири.

— Тогда начинай, — последовал приказ.

Муфаса и Мсанифу разошлись — Король направился на осмотр границ, а Муфаса, преодолевая себя, пошёл к ожидающему его Гаиди. Ветер продолжал неистовствовать, и Гаиди вряд ли слышал шаги Муфасы. Сам Муфаса заметил светлую фигуру, которая двигалась навстречу. Обходя валун, к нему приближалась Киджана. Она несколько раз обернулась на то место, где ожидал Гаиди, пока шла. Видимо, заметила его, но не подошла и не заговорила. Киджана остановилась прямо перед Муфасой. В глазах её он заметил извиняющийся блеск.

— Прости, Муфаса, — тихо сказала она. — Я не должна была вчера срываться на тебе.

Он слабо улыбнулся, и даже ветер не показался ему таким сильным — последовавшие прикосновения носа Киджаны оттолкнули ощущение холода.

— Ты не виновата, — прошептал Муфаса, лизнув Киджану в нос. — Это я слишком много думаю не о том. Есть более важные заботы.

— Да, верно, — сказал, неслышно подойдя, Гаиди. — Наша забота ждёт нас на юге, Муфаса. Идём! — Он повернулся к Киджане. — Привет, ты как?

— В порядке, спасибо, — ответила Киджана и вновь ткнулась в грудь Муфасы носом. — Береги себя… и ты тоже, — покосилась она на Гаиди.

Киджана отправилась домой, оставив Муфасу и Гаиди вдвоём. Уходя дальше на юг, Муфаса два или три раза обернулся, чтобы увидеть фигуру любимой львицы. Гаиди тоже бросал на удаляющуюся Киджану взгляд, в котором Муфаса, как ни хотел, всё равно замечал тоску. И понял — если Гаиди не отступится от своих попыток вернуть Киджану, придётся говорить серьёзно. И, как бы он ни старался прогнать чувство ревности, оно вновь начало завладевать им. Муфаса старался давить её молчанием, которое продолжалось до тех пор, пока вдали не завиднелись знакомые валуны и деревья. Гаиди тоже молчал и смотрел по сторонам, в отличие от Муфасы. Когда они подошли к обрыву, Гаиди сказал:

— Я как будто один осматриваюсь, в то время как ты перед собой смотришь. Так осматривают территорию?

Муфаса не отреагировал. А Гаиди продолжал:

— Я не считаю тебя врагом, Муфаса. И ты не думай так обо мне.

— Я не думаю, — сухо ответил Муфаса.

— Но доверия ко мне у тебя нет, — наседал Гаиди. — Оно и понятно, я же чужак. Сын врага…

— Я тоже издалека, помню твои слова, — усмехнулся Муфаса.

— Но мне вроде как некуда возвращаться, да и не к кому, а тебе есть.

— Слушай, говори прямо, Гаиди, — потребовал Муфаса, и его голос окреп в раздражении. — Хватит ходить вокруг да около!

— Как скажешь, — невозмутимо сказал Гаиди и, обойдя Муфасу, встал перед ним почти нос к носу. — Твои проблемы уже известны и мне. В прайде, где обсуждают не одну тему поиска земель, тоже можно услышать новости. Твои проблемы с памятью. Мсанифу говорит, что они решаемы. Что ты будешь делать тогда?

Муфаса прищурился и посуровел.

— Зачем тебе вникать в мои проблемы? — приглушённым голосом выдавил он, стараясь не выпускать накопившееся раздражение. — Кто ты для меня? Друг? Брат?

— Ни тот, ни другой, — отрезал Гаиди. — В своей жизни я мало значения отвожу тебе. Меня волнует Киджана. Вернее, то, что может её ожидать.

Муфаса глубоко вздохнул.

— Выдохни, — небрежно велел Гаиди. — Я не провоцирую тебя, я просто привожу факты. Киджана — я вижу — влюблена в тебя до потери пульса. А каким будет её отношение к тебе, когда ты всё вспомнишь?

Снова вздох, но уже с большим раздражением. А Гаиди продолжал:

— Ты уйдёшь отсюда, вспомнив всё. Так ты поступишь, если у тебя есть семья далеко отсюда. Киджана уже пережила расставание, ей было больно, когда она узнала обо мне. Она сделала всё, чтобы я исчез с её горизонта. Но она с моего — не исчезла. Она до сих пор мне дорога, потому что я о ней думаю! Что с ней будет, когда ты уйдёшь? Снова обречёшь её на боль? И кто окажется с ней рядом?

Муфаса не выдержал и пошёл на Гаиди.

— Пока я здесь, я не позволю тебе маячить на горизонте, Гаиди!

— А я не позволю тебе причинить Киджане боль, Муфаса! — взъярился Гаиди, отступив на несколько шагов. — Так что уйдёт только один из нас. И если это буду я, то я буду цепляться всеми когтями, но не дам доставлять Киджане неприятности, не дам ей лишнего повода для переживания! Мне всё равно, что скажет она или её отец или брат. Но если это будешь ты, а я в этом уверен, то ты просто уйдёшь. Молча. Не сопротивляясь. И не боясь навлечь последствия.

— Ты угрожаешь мне? — оскалился Муфаса.

— Здесь у Киджаны есть те, кто её любит. Семья, — вещал Гаиди, не обращая внимания на блеснувшие клыки Муфасы. — А у тебя, кроме Киджаны, здесь никого нет. Потеряешь её и будешь презираем. Навредишь ей — и все попросят тебя уйти! А если оттолкнёшь от себя, то я очень сильно испорчу тебе жизнь. Поверь, я найду способ.

— А теперь слушай меня, Гаиди, — рыкнул Муфаса, с презрением произнося имя. — Будущее не предопределено только тобой. Я сейчас мало знаю своё прошлое, но, вспомнив его, обрету дорогу в будущее. Оно касается только меня. А в настоящем советую тебе не приближаться к Киджане! Ты из прайда врагов, что пытались убить Мсанифу, который всячески пытается мне помочь найти себя. То, что ты пошёл против воли своего отца, мало что меняет. И ты уже предал Киджану один раз.

С каждым своим словом Муфаса ожидал от Гаиди реакции, будь то нападение или резкое слово. Он был уверен, что состоится тягостный разговор между ними. Однако Гаиди выслушал его внимательно до конца.

— Мы пришли сюда не для того, чтобы мериться гривами, как подрастающие львы, — съязвил он. — Я уже понял, что ты тоже не отступишься. Но в итоге прав буду я. А теперь пошли осматривать территории. Я впереди, но и ты смотри не только прямо.

Львы шли по краю обрывистого берега. Ветер продолжал напирать, и Муфаса то и дело пригибал голову так, чтобы не дуло в ухо. Он, как и Гаиди, вглядывался в просторы дали, смотрел, как по саванне пробегала волнами нещадно пригибаемая к земле трава. Его насторожило только одно движение, и Муфаса на миг напрягся. Но опасности не было — вдалеке тянул свой хобот к листве дерева слон.

— Если не тайна, откуда ты узнал подробности обо мне? — вдруг вырвалось у Муфасы.

Гаиди не удивился вопросу.

— Мне Себуле рассказала. Когда я попал в прайд Мсанифу, первой меня увидела она. Даже не ожидал увидеть её здесь, но она — ещё одна причина моего появления.

— Так ещё и Себуле… — пробормотал Муфаса, подумав мгновение, но Гаиди его перебил.

— Всё не так. Себуле — моя сестра. По отцу, единокровная. У нас разные матери, но мы оба их потеряли… но хотя бы нашли друг друга.

— Почему она оказалась здесь? — спросил Муфаса.

— Сам догадайся, — тряхнул гривой Гаиди. И по его горькому тону Муфаса догадался.

— Да, она просто ушла оттуда. Сбежала. Год прошёл. И я не хочу, чтобы отец отыскал её. Он ненавидит меня, но вдруг… А ещё у неё дети.

— Тогда будь лучше с сестрой, — устало велел Муфаса. — Защищай её и малышей. Мсанифу знает?

— Знает. Я ему рассказал, когда пришёл. Точнее, признался. Надеялся, что он ничего не сделает ей. Себуле потом узнала от меня, что мне пришлось стать шпионом. Я боялся потерять сестру, но в день, вернее, ночь нападения она кралась за мной следом. В общем, мы заметили приближение отца, и Себуле предупредила Мсанифу. После их победы я ушёл, но попросил не изгонять сестру. Она тогда стала… — Гаиди замялся на мгновение, — …матерью и далеко с крохотными львятами не ушла бы. И ей повезло, что отец её не узнал.

Муфаса кое-что вспомнил.

— О той битве мне рассказывал Худжума. Ты знаешь, что львята не её, не Себуле? Приёмные? Их настоящая мать тогда погибла.

— Себуле рассказала мне об этом, когда мы встретились, — погрустнел Гаиди. — Она плакала, плакала и не могла успокоиться… Я видел, как ей тяжело, видел, как её грызёт совесть, словно гиена — падаль. С теми львицами Себуле успела сдружиться. Раскаяние заполняло её, как вода ямы во время ливня. Хотя вины её в случившемся нет… в отличие от меня. Мне пришлось во время битвы изображать нападающего и ранить родную сестру. Это была её идея. Я резко возражал, но видел, что Себуле не знает, куда деть себя от этой боли, что её преследует. Видимо, думала, что боль тела заглушит душевную хоть в какой-то мере. После битвы она быстро поправилась и теперь делает всё, чтобы малыши жили без страха и с материнской заботой. Я не хочу, чтобы отец отнял ещё чью-то жизнь.

— Недавно несколькими жертвами могло быть больше, — вздохнул Муфаса. — Нельзя этого допустить вновь.

— Я не допущу, — твёрдо заявил Гаиди.

Муфаса — словно под действием какого-то порыва — сказал, встретившись со взглядом Гаиди:

— Мы не допустим.

— Пригнись! — тихо шикнул Гаиди, когда обрывистый берег сошёл на нет, уступив место пойме.

Муфаса послушался, но через несколько мгновений Гаиди сказал:

— Не чужие. Я их знаю. Те самые братья.

Приподнявшись с земли, Муфаса заметил двух приближающихся львов. Они смотрели на Гаиди, будто ждали его. При виде Муфасы они остановились и заметно напряглись.

— Он со мной, спокойно, — поднял лапу Гаиди и спросил: — Есть что?

— Никаких следов, — покачал головой один из незнакомцев, в то время как второй переводил взгляд с Гаиди на Муфасу. — Они на нашем берегу не появлялись.

— Сделали так, как ты говорил — шли по разным берегам, — доложил второй лев, внимательный взгляд которого настораживал Муфасу. — Ничего, Гаиди.

— Чтобы не оставлять следов, они могли идти по воде, — сказал Гаиди. — Вода быстро замоет следы на дне.

— Вот мы и шли так, пока не вышли у северных границ этих земель. У того упавшего дерева. Никто не выходил из реки.

— В последний раз они были здесь, — Муфаса указал взглядом на холм. — Приятель Гаиди с разведотрядом. Гаиди их прогнал. Сейчас мы обошли земли с юга. Тоже никого. Недавно на юге была битва с ними, чудом обошлось без жертв. Эти границы под наблюдением.

— Видели здешнего вожака, — сказал один из помощников. — Сначала затаились на своём берегу, не решились открыться.

— Открыться придётся, Кибури. Мсанифу хочет вас видеть. Он мне не до конца доверяет. Потому и сослался на вас. Вечером он будет здесь.

— Гаиди, — вдруг окликнул его один из братьев. — Тот, что с тобой, ты давно его знаешь?

— Нет, Джуви, недавно, — помедлив, ответил Гаиди. — А что?

— Он кажется мне знакомым. Я где-то его видел.

Муфаса удивился. Джуви ещё раз смерил внимательным взглядом Муфасу и задумчиво произнёс:

— Знаком, точно.

— Но я вас не знаю, — удивлённо проговорил Муфаса.

— Вспомнил! — вдруг воскликнул лев, которого Гаиди назвал по имени — Кибури. — Это же его мы спасли во время наводнения. Мы чуть сами не утонули.

— Что? — ещё сильнее изумился Муфаса.

— Ты без сознания был, — сказал ему Кибури. — И сильно изранен. Когда мы с Зунгу пришли в себя, тебя уже не было. Решили, что ты утонул.

— Где это было? — спросил Гаиди.

— Далеко отсюда, — ответил Кибури и указал головой на север. — Мы шли небо знает откуда, хотели хоть какой-то еды найти, идём по ущелью и видим — ты лежишь. Не шевелишься. Решили, что умер, только Зунгу понял, что ты живой. Потом вспомнили о плотине, подняли тебя и понесли. Фу-у-хх… — выдохнул Кибури так, как будто снова пережил тот давний ужас. — Повезло, что сами уцелели!

— Никого не встретили по пути? — спросила Киджана у Муфасы, когда уже ближе к вечеру они лежали в пещере, под её защитой от сильного ветра, неподалёку от поправляющегося Худжумы.

— Львов, о которых говорил Гаиди. Братьев, — ответил Муфаса. — Они меня знают. Рассказали, что спасли меня во время потопа. По их словам, всех смыло потоком, меня унесло, а они остались позади.

С каким-то опасением и беспокойством Киджана спросила:

— Гаиди ничего тебе не сделал?

— Нет, — усмехнулся Муфаса. — Даже разговорился. Ты знаешь, что Себуле — его сестра?

— Да, — вздохнула Киджана. — И мне жаль её. Эта новость сначала была шоком для нас, но кто изгонит львицу с малышами, пусть и приёмными? Я слышала, когда мальчики спали, она тихо плакала рядом с ними и просила прощения за их мать.

После короткого молчания Киджана пробормотала:

— Мне её жаль гораздо больше, чем Гаиди.

— Странно то, что и у меня к нему появилось небольшое сочувствие, — признался Муфаса.

— А я не испытываю, — подняв голову, сообщил Худжума. — Ни доверия, ни сочувствия. Себуле мне жаль больше. После всех нападений она живёт в страхе и не отходит от львят. А Гаиди давно сам по себе.

Словно подведя итог разговору, Худжума встал, отряхнулся и вышел из пещеры под ветер.

— Худжума верно сказал — Гаиди сам по себе. Пусть так и будет дальше, — прошептала Киджана, склонив голову на плечо Муфасы. С лёгкой улыбкой он прислонился щекой к её мордочке.

— Чтобы ты не думала, что я ревную, я буду делать вид, что его рядом нет, — тихо пробасил он. — Рядом есть только ты.

На следующий день погода немного улучшилась. Порывы ветра ослабли, чуть потеплело, и прайд ушёл на охоту. Охота кончилась быстро и удачно — львицы принесли зебру незадолго до возвращения Мсанифу с обхода. Поев, как обычно, первым, он дождался, пока наестся дочь и ушёл за Скалу с нею. Проглотив последний кусок мяса, Муфаса увидел, как они выходят из-за каменной громады со счастливыми улыбками. Решив узнать, в чём дело, он подошёл к ним, и Мсанифу сообщил:

— Хочу вам предложить прогуляться. Сегодня не такая плохая погода, а я знаю неподалёку одно красивое место, уверен, оно вам понравится.

— Что за место? — полюбопытствовала Киджана.

— Идите на запад, в сторону границы. Там есть высокий холм, с его вершины вы будете видеть нашу Скалу, так что, — Мсанифу усмехнулся, — не потеряетесь! Холм будет прикрывать вас от ветра.

— Пап? — с удивлением спросила Киджана. — Ты так и не…

— Я обещал — скажу вечером, милая, — перебил Мсанифу дочь и поцеловал её. — Вы будете в восторге!

— А что, если я не удержусь и расскажу? — хитро ухмыльнулась Киджана.

— Подставишь отца и Короля и испортишь сюрприз! — притворно погрустнел Мсанифу. — Так что не думайте, не гадайте, не переживайте и идите на прогулку. И наберись терпения, дочка!

Не убирая ухмылки, Киджана подошла к отцу и зарылась носом в его лохматую гриву.

— Я люблю тебя, папа. Ты столько делаешь для нас с Муфасой! — Подняв голову, она заглянула Мсанифу в глаза. — Ты лучший!

— Моя девочка, — Мсанифу с нежностью вновь поцеловал её. — Всё хорошо!

— Какая красота! — невольно восхитился Муфаса, когда спускался с Киджаной с холма.

— Я давно сюда не ходила, — сказала Киджана. — Здесь часто любят бывать родители. Когда ночь тёплая, когда луна полная, они после заката уходят и возвращаются перед рассветом. Счастливые… — и Киджана мечтательно улыбнулась. — Худжума один раз высказался в своей привычной манере, но я чуть не треснула его по носу. Моими словами — мама с папой близки, но здесь они всегда ещё ближе. — Киджана вдруг печально вздохнула и, будто извиняясь, негромко продолжила: — Знаешь, до твоего появления, до того нападения сюда меня приглашал Гаиди. Я согласилась пойти на следующий день, но ночью…

— Давай хотя бы здесь не будем говорить о том, кто не должен нам мешать, — попросил Муфаса. — Здесь нет никого, кроме нас, вот мы и будем ещё ближе…

Киджана с Муфасой лежали рядом друг с другом и смотрели на небо. Их окружала красивая часть саванны, покрытая беспорядочным разбросом большого количества цветов — белых, красных, жёлтых, фиолетовых… Почему-то вновь начала ухудшаться погода, а неторопливо плывшие по небесному океану островки облаков превратились в сплошную пелену. Ветер приносил терпкий и по-своему приятный аромат соцветий, но вместе с тем агрессивно трепал траву. А через некоторое время на нос Муфасы упали несколько маленьких капель — постепенно находил дождь. Но это не мешало им наслаждаться присутствием и теплом друг друга, нежиться в объятиях… и просто молчать. Да и зачем нужны были слова, когда можно просто быть ближе друг к другу?

Довольно долго они наслаждались красотой природы здесь, но вскоре небо потемнело. Киджана, лежащая на спине, перевернулась на живот и спросила:

— Муфаса, не пора ли нам домой возвращаться? Я не хочу приходить мокрой до шерстинки, если хлынет с неба!

— Я хочу побыть здесь ещё немного, и с тобой, — улыбнулся Муфаса и обратно повалил Киджану на бок.

Несколько раз с нежностью он лизнул её за ухом, но вдруг Киджана не улыбнулась, а быстро встала.

— Ты чего? — удивился он.

— Я не знаю, — зашептала она. — Не знаю, Муфаса, но… давай вернёмся.

— Что случилось? — продолжал недоумевать Муфаса.

— Просто нужно домой, — громче и на одной ноте заявила Киджана. — Будто что-то не так… Какое-то… — Киджана не договорила.

Муфаса не решился отказать любимой, поэтому поднялся и сказал:

— Ладно. Возвращаемся домой, но учти — если там ничего не случилось, вернёмся сюда, и я проведу здесь с тобой весь день, поняла? И всё равно, если будет дождь!

Киджана улыбнулась, но Муфаса увидел, что улыбка вышла какой-то вымученной, неестественной и блёклой.

Оставив поляну цветов, они отправились к Скале, которая от холма казалась не больше комара. Муфаса шёл неторопливо, а Киджана едва не срывалась на бег. Когда она отошла уже далеко, Муфасе пришлось ускорить шаг. От места отдыха они отошли уже далеко, как вдруг Муфаса услышал звуки, похожие на сдавленное рычание, а Киджана заметила быстро приближающуюся к ним фигуру. Муфаса тоже увидел светлую точку, расстояние между которой и ними быстро сокращалось. Тут и его сердце непонятно отчего сжалось, а львица приближалась. Мгновение — и он узнал в ней Адили. Киджана ужаснулась:

— Адили, что с тобой? Откуда ты?

Шерсть на спине и плечах Адили была сильно потрёпана, а на лапе темнела царапина. Обведя безумным блуждающим взглядом Муфасу с Киджаной, часто и шумно дыша, она расплакалась:

— Из ада, Киджана, я прямиком оттуда… Опять то же самое…

— Что стряслось? — упавшим голосом спросила Киджана. Муфаса напрягся.

— Чужаки. Мхалифу! — беспорядочно зачастила Адили. — Они напали на нас внезапно и пришли с севера! Их много, Киджана, очень много! Больше двух десятков! И мы ничего не смогли сделать против них, пусть нас и предупредили.

— Кто предупредил? — выпрыгнул вперёд Муфаса. От напряжения у него, наверняка как и у Киджаны, всё обратилось в холодный камень.

— Какие-то два льва, — выпалила Адили. — За ними гнались Мхалифу и его дружки. Все с ходу налетели на нас, это полный шок! Всё сразу смешалось!

— Что было дальше? — выкрикнула Киджана. После последних слов Адили все трое уже мчались к Скале.

— Твой отец велел найти вас, а остальным уходить, — задыхаясь, вещала Адили. — Он успел отправить Имани и Себуле с детьми…

— Гаиди где? — оборвал её Муфаса.

— Не знаю, Муфаса, его не было с ними!

Думать об исчезновении Гаиди не было времени. Нужно было мчаться на помощь.

«Только бы успеть… только бы успеть… только бы…» — металось в голове. Металось с большей скоростью, чем мчался сам Муфаса. Он опередил Киджану с Адили и, не обращая внимания на их крики, обогнул Скалу и на миг замер.

Мсанифу велел жене и маме с детьми уходить, как сказала Адили. Чужаков с Мхалифу пришло много. Тоже как сказала Адили. Но она не могла сказать ещё одного, потому что не застала. Исход. И это было самое страшное. Весь прайд был окружён чужими львами. Трое из них продолжали атаковать прижатых к Скале, но не сдающихся, пусть и раненых Кибури с Джуви. Хватило одного мгновения, чтобы оценить ужас. За второе мгновение взгляд Муфасы упал на несколько неподвижных тел, одно из которых они с Киджаной узнали сразу.

— Мсанифу!

— Папа! — С не менее громким криком Киджана бросилась к нему.

Львы, услышав крик, разом обернулись. Несколько чужаков, увидев приближающегося Муфасу, бросились было ему навстречу, но их остановило резкое рычание. Оно заглушило выкрик имени Муфасы от окружённого прайда Мсанифу. Вперёд выбежал знакомый черногривый лев — тот самый Мхалифу, который организовал похищение Киджаны. Он шёл прямо на замершего в ужасе Муфасу. Мхалифу обратил торжествующий взгляд победителя с него на Киджану. Она лежала на земле и тряслась в рыданиях рядом с окровавленным телом отца. Вожак захватчиков равнодушно смотрел на безутешную Киджану лишь мгновения, когда Муфаса, сбросив давящий ужас, набросился на него. С грозным рычанием он сбил Мхалифу с лап и, прижав к земле, замахнулся огромной лапой для удара. Оторвавшаяся от Кибури и Джуви троица метнулась к вожаку, и оба — и Муфаса, и Мхалифу — крикнули:

— Стоять!

Дальше продолжил Муфаса:

— Если кто двинется с места, я его разорву! А теперь отвечайте — где Худжума и Гаиди?

Мхалифу не ответил, как не ответил никто из львов. Муфаса опустил лапу и прижал когти к шее врага, затем прошипел:

— Если сейчас не скажешь, где твой сын и Худжума, то я либо распорю тебе шею, — Муфаса вонзил один коготь в шею Мхалифу, впрочем, тот лишь дёрнулся, — либо выколю тебе глаза! Выбирай, что лучше!

Тут один лев с глухим рычанием приблизился к Муфасе, но тот лишь прорычал:

— Без глупостей, чужак! Сейчас жизнь вашего вожака-убийцы висит на волоске!

Острый и длинный коготь приблизился к глазу Мхалифу.

— Муфаса, убей его! — с рыданиями выкрикнула Киджана, оторвавшись от тела отца. — Убей эту сволочь!

— Как только ответит, где Худжума с Гаиди! — ответил Муфаса, пронзая яростным взглядом Мхалифу. — Быстро говори, чужак!

— Худжума… под выступом… — просипел Мхалифу, который безуспешно пытался высвободиться из-под мощного тела Муфасы.

— Твой сын! Где твой сын?! — взревел Муфаса, уже ткнув когтем Мхалифу в глаз. Лев зарычал от боли, но ответа не дал.

— Нет, Муфаса, не отпускай его! — вскрикнула Киджана. — Убей его!

— Нет его, нет вообще! — рявкнул Мхалифу. — Отпусти, сказал!

— Убей, не отпускай! Убийца!

— Стоять! Стоять, сказал! — рявкнул Мхалифу, когда вновь его приспешники начали приближаться к Муфасе. К самому Муфасе подошли потрёпанные и раненые Кибури с Джуви.

— Адили, — неровным голосом обратился Муфаса к тихо плачущей львице, — посмотри, что с Худжумой. Быстро!

Адили, всхлипнув, послушно побежала туда, куда ей велел Муфаса. Сам же он тем временем продолжал прижимать Мхалифу к земле и со злобой смотрел на окруживших его львов. До его слуха доносился плач Киджаны, а до поражённого шоком разума пытались дорваться слова Мхалифу. Нет Гаиди вообще… неужели Мхалифу пошёл-таки на свершение нового ужаса? Что, если и Худжуму постигла такая судьба? Джуви и Кибури, встав по обе стороны от Муфасы, приготовились к возможной схватке с врагами, а низкий и звучный рык с обеих сторон не прекращался. Сквозь него прорывался неумолчный плач Киджаны, а остальной прайд был заключён в плотный полукруг из чужаков. Никто из них теперь не смел приблизиться к разъярённому Муфасе — настолько он сейчас был свиреп. Закрытый врагами прайд не рисковал прорваться к вожаку, и им оставалось жаться к Скале и злобно взирать на захватчиков

В ожидании вестей о Худжуме время будто замедлило бег, но вести могли оказаться любыми. Муфаса как мог всмотрелся в окружённый прайд и почувствовал слабое облегчение, когда не увидел там малышей. Но уже опять с каждым мгновением ширилось напряжение, и тут раздался крик Адили:

— Худжума жив, но ранен! Ему не встать!

Одновременно прозвучал глухой и полный боли стон:

— Киджана…

Киджана подпрыгнула от неожиданности. Муфасу, по-прежнему вдавливающего Мхалифу в землю, вновь окатило волной облегчения, но лишь на миг. Он поначалу не узнал голос Мсанифу, в нём было столько боли… но он был жив.

— Да чтоб тебя… — раздался с земли грубый рык Мхалифу.

— Молчать! — взревел Муфаса.

— Слышишь, — вдруг осмелел один из чужаков, — отпусти его! Видишь, что нас больше?

— Будет на одного меньше, — послышался сбоку искажённый болью голос.

Плач Киджаны прекратился, Муфаса обернулся и увидел стоящего Мсанифу. Он выглядел плохо — многочисленные серьёзные раны покрывали его большое тело. Сам он кривился от сильной боли, раздирающей тело — видимо, Киджана помогала ему подняться, и сейчас он опирался на её бок. Но в глазах его горела ярость. И не побеждённого, и не сдавшегося. Даже в такие моменты Муфаса не мог не восхититься Мсанифу! Израненный, окровавленный, тяжело дышащий, изнемогающий от боли, он напрягал все силы, чтобы стоять прямо.

— Папа, не надо… — взмолилась Киджана, когда тяжело раненный отец с трудом сделал шаг к Муфасе.

— Отпусти его, Муфаса, — приказал Мсанифу. — Пусть встаёт. Я не закончил!

Мхалифу, явно жаждавший ещё крови своего врага, изловчился и ухватил Муфасу клыками за лапу. Ударом задних лап он опрокинул его наземь и, вскочив, ринулся на Мсанифу. Но Муфаса тут же преградил ему путь. Не дожидаясь приказов от своего предводителя, от окружённого прайда отделились несколько львов. Против Муфасы и Мсанифу было шестеро, однако страха не испытывали ни тот, ни другой. Рядом с отцом встала Киджана, а к Муфасе подошли Джуви с Кибури.

— Я… не закончил! — прорычал Мсанифу, с морды которого капала кровь. — Бейся!

— Папа, не надо, прошу! — со слезами на глазах шептала Киджана. — Ты не победишь в таком состоянии.

— Послушай дочку, Мсанифу, — едко посоветовал Мхалифу. — Или умрёшь быстрее. Посмотри сама на него, детка, — ему не жить, если продолжит бой! И твоему сыну — тоже.

— Мои земли не будут твоими, даже если убьёшь меня, — пророкотал Мсанифу.

— Что? — поразился Мхалифу и залился хохотом. — Оглянись, Мсанифу! Твои земли — уже мои! Твой прайд окружён, ты на лапах едва стоишь.

— Это не моё дело… — решил вмешаться Джуви, но был резко осаждён Мсанифу.

— Да! Не твоё! — Глаза его остро блеснули.

Муфаса отошёл к Мсанифу, не сводя яростного взгляда с врага, и, не веря в свои слова, тихо сказал:

— Не надо больше крови, Мсанифу. Страшно признать, но они победили.

— Муфаса, это не твой дом, — оскалился Мсанифу.

— Но это твоя жизнь! — уже громче взывал Муфаса. — Жизнь твоей дочери, твоего сына и твоего прайда. Хочешь пасть здесь, на глазах у них? Сейчас семья ждать не будет, а земли подождут!

— Первая разумная мысль, — осклабился Мхалифу. — Я тебя тогда ещё предупреждал, Мсанифу. Оставлю не земли, но жизнь. Я жаждал твоей крови — и получил её. Даже больше — твой сын сейчас истекает кровью за Скалой. Хочешь, чтобы я отдал приказ убить Худжуму вместе с той милой девочкой? Так запросто! — И Мхалифу обернулся. — Займитесь ими!

— Папа, послушай его! — взвилась Киджана, вновь плача. — Пожалуйста, папа, прошу! Ради нас, ради меня, Муфасы и Худжумы! Остановись или погибнешь!

Тяжело дышащий Мсанифу обвёл измученным взглядом исподлобья взирающего на него врага, замерших позади Мхалифу львов, потом очень медленно повернулся к Киджане. Муфаса заметил две блестящие мокрые дорожки на её щеках и отчаянную мольбу в её взоре, затем повернулся к Королю и назидательно кивнул. Мсанифу тяжело выдохнул и пошатнулся. Муфаса обратил взгляд на его бок и почувствовал, как в животе что-то сжалось — на сгибе лапы темнела глубокая рваная рана, из-за которой Мсанифу сильно хромал. Всхлипнув, Киджана подошла к отцу и поцеловала его в окровавленную щёку. Она и Муфаса поняли, что разумные доводы оттеснили пролитие новой крови.

— Я думала, что ты умер, — простонала Киджана.

— Ты не можешь так поступить с семьёй, Мсанифу, — с трудом подавляя ненависть к захватчику, сказал Муфаса. — Обречь её на гибель или отдалить момент возвращения сюда — что тебе разумнее выбрать? Имей мудрость, веди прайд за собой и не теряй ни того, ни другого, — помнишь? Я помню. И знаю.

— Помогите мне! — донёсся из-за спин Мхалифу и его спутников запыхавшийся голос.

Адили с трудом тащила за передние лапы бесчувственного и сильно раненного Худжуму. Не дожидаясь ничьих слов, Джуви и Кибури бросились львице на помощь и подтащили Худжуму к отцу и сестре. Ужаснувшаяся Киджана склонилась над братом и стала осторожно зализывать его раны. Муфаса прислушался и уловил его слабое дыхание.

— Отпустить, — с явной неохотой велел Мхалифу.

Чужаки расступились, и львицы — кто с нерешительностью, а кто с горящими ненавистью взглядами, — двинулись к своему вожаку. Никто под жестокими взглядами Мсанифу, Муфасы и Киджаны не пошевелился, не воспрепятствовал воссоединению. Собравшись с силами, Мсанифу подошёл к врагу и, пронзая его злобным взглядом, жёстко заявил:

— Сейчас будет так. Мы уйдём. Но вернёмся. И ты пожалеешь обо всём, что сделал с моей семьёй, моим прайдом и моим домом!

— Забери своих львиц и хромай отсюда, — фыркнул Мхалифу. — Считаю дни до твоего прихода!

Муфаса по ранам Мсанифу понял, насколько яростным был бой между ним и Мхалифу. Врагу тоже хорошо досталось — на боках и плечах темнели несколько кровоточащих разрывов. Не менее ожесточённой, пусть и значительно короче, оказалась битва взглядов.

В сторону востока шёл поредевший прайд. Сейчас в нём не было Себуле с детьми и Имани, три безжизненных тела лежали на спинах львиц, что несли их. Мсанифу шёл, поддерживаемый по бокам Киджаной и Муфасой, Кибури и Джуви несли тихо стонущего Худжуму. Ни у кого не было в голове мыслей, не о чем было думать, кроме одного — куда идти дальше? Куда теперь забросит их беспощадная судьба, выбросившая со своих законных земель? Муфаса изредка бросал на Мсанифу полный боли взгляд — он хрипло и тяжко дышал, каждый шаг давался ему с трудом. Боль терзала его, как клюв стервятника, выжимала слёзы из глаз. Позади него примятая трава темнела каплями его крови. Ветер продолжал играть свою громкую однообразную музыку, унося счастье прежней жизни, но сквозь него Муфаса услышал протяжный львиный рёв — новых хозяев этих красивых земель… И с трудом подавил желание обернуться.

— Махири, — выдавил Мсанифу сквозь мучения. — Нужен Махири.

— Я за ним, — кивнула Макунгу и бросилась сквозь разнотравье, над которым издевались порывы ветра.

— Нам нужно… место… Место, где мы можем переждать и набраться сил, — прошептал Мсанифу. По покрытой багровыми пятнами морде пробежала слеза.

— Остановись-ка здесь, — строго велел Кибури. — Сейчас же. Отдых нужен тебе и твоему сыну.

— Верно, — буркнул Джуви. — Мёртвые не уйдут… Отдохнём и пойдём к нам. Места у нас немного, но мы потеснимся.

— Папе нужно отдохнуть, — согласилась Киджана.

— Твоя мама… Себуле… я их отправил… — Голос Мсанифу прерывался с каждым его шагом, он не в силах был даже сопротивляться ветру, дующему в бок. — Они… — Слова сменились мучительным стоном.

— Папа! — в ужасе выкрикнула Киджана, когда Мсанифу свалился в траву.

Встревоженный Муфаса подскочил к упавшему Мсанифу, но ужасу Киджаны предела не было. Она бережно коснулась носом его подбородка. Лизнула в нос. Мсанифу приоткрыл глаза и слабо вздохнул.

— Прости, милая, — прошептал он. — Я не дойду…