Quantum Entanglement (гет)

В общежитие гриффиндорских мальчиков было темно, оно было наполнено только звуками спящих людей. Гермиона проскользнула в дверь и немедленно погрузила Ремуса Люпина в глубокий сон, чтобы его не разбудили чувства оборотня. Затем она левитировала Джеймса Поттера из его кровати, вниз по лестнице и в общую комнату.

В этот ранний час комната была пуста, но на всякий случай Гермиона закрыла все двери и наложила заклинания, прежде чем обратить своё внимание на Джеймса. Она усадила его в кресло и повернула лицом к себе, голова его покачивалась во сне.

— Энервейт, — сказала Гермиона.

Джеймс пришёл в себя и сонно оглядел общую комнату. Затем его взгляд упал на Гермиону, и внезапно он резко проснулся, вскочил на ноги и начал искать свою палочку.

— Её там нет, — сказала ему Гермиона.

— Что ты… почему ты здесь?

— Сядь.

Джеймс не послушал её, а начал дико озираться по сторонам.

— Сириус! — закричал он. — Сириус! Она меня похитила!

— О, ради Бога, — сказала Гермиона и махнула палочкой в сторону Джеймса. Он откинулся на спинку стула, не в силах пошевелиться.

— Ты не можешь взять меня с собой! — сказал он, обнаружив, что всё ещё может говорить. — Мой отец…

— Это не из-за турнира, — отрезала Гермиона, чувствуя, что в этот вечер у неё было мало терпения для Джеймса.

— Мне нужно одолжить у тебя кое-что. Взамен я предложу вам с Сириусом по часу специального обучения и одноразовый пароль для слизеринского общежития.

Джеймс вытаращил глаза.

— Чёрт тебя раздери, если это не из-за турнира! Я на это не куплюсь! Мы не будем отступать, независимо от того, что ты предлагаешь нам.

— Чёрт возьми, Поттер, мне нужна твоя помощь! Если ты не хочешь так, тогда ладно, я потом буду у тебя в долгу. Но мне нужна карта и плащ. Сейчас.

Джеймс замолчал. Он с удивлением посмотрел на Гермиону.

— С какой стати я буду одалживать их тебе?

— Потому что они мне нужны, — ответила Гермиона. — Послушай, это действительно важно. Мне нужна помощь, и никто другой не может этого сделать.

Джеймс вздохнул. Гермиона играла на его добродушии, но это сработало.

— А зачем они тебе нужны? — безропотно спросил он, и битва была выиграна.

* * *

Незадолго до рассвета Гермиона выскользнула из подземелья. С картой и плащом её никто не видел, пока она не подошла к горбатой ведьме. Дорога до Хогсмида была долгой, и тёмный туннель поглощал скудный свет волшебной палочки.

Когда Гермиона вышла из Сладкого королевства в Хогсмид, уже рассвело и всходило солнце. Земля блестела от инея, и далёкие холмы казались голубоватыми в нежном свете. Она пошла дальше, мимо Трёх мётел и почты, вниз по мощеной улице мимо Кабаньей головы, а затем до самого конца деревеньки.

Всё было прекрасно, и всё же, в этой странной тишине ощущалось самое ужасное одиночество, которое она когда-либо испытывала.

Гермиона вздрогнула. Она сняла плащ-невидимку и испарилась.

В Косом переулке было так рано, что владельцы магазинов только начали открывать двери и окна и выставлять свои товары на улицу, и несколько сов тихо ухали, когда она проходила мимо торговой улицы.

Клиника ведьм находилась в дальнем конце Диагон-аллеи, на противоположном конце Косого переулка. Это было маленькое невзрачное здание, зажатое между двумя магазинами, и только вывеска — Клиника здоровья для ведьм — показывала, что это было за место.

Звякнул колокольчик, когда Гермиона толкнула дверь и обнаружила пустой зал ожидания. Дежурная ведьма за стойкой улыбнулась Гермионе и прикрыла рукой зевок.

— Доброе утро. У вас назначена встреча?

— Да.

— Ваше имя?

— Лаванда Браун.

— Как вы будете оплачивать свою сегодняшнюю встречу?

Гермиона положила на стойку кошелёк с деньгами.

Секретарша открыла кошелёк и пересчитала галеоны. Затем она указала на стул.

— Пожалуйста, присаживайтесь. Я только поднимусь наверх и посмотрю, готов ли целитель Смит принять вас.

Гермиона примостилась на стуле. В противоположном конце комнаты секретарша исчезла, поднявшись по лестнице, ничем не примечательной с виду, но для Гермионы это стал неожиданный источник беспокойства. Она рефлекторно сглотнула.

Где-то зазвонили часы с кукушкой.

Спустилась вода.

Колокольчик над дверью снова зазвенел.

Дверь открылась. Гермиона слегка повернула голову, чтобы посмотреть, и сделала двойной вдох. Из всех несчастливых встреч, которые она могла бы пережить в этом месте. Это была Молли Уизли.

Молли заметно округлилась со времени их последней встречи. Её живот был так велик, что казался непристойным, раздутым и огромным. Двое младенцев, должно быть, толкаются в поисках свободного места.

Молли позвонила в колокольчик на стойке и стала ждать. Гермиона была совершенно неподвижна. Она даже не дышала. Молли нетерпеливо постучала пальцами по столешнице, а затем села с глубоким стоном, проведя рукой по своему распухшему животу.

Гермиона уставилась в пол. Из всех дней и всех клиник она выбрала именно ту, в которую пришла эта женщина. Если бы только она могла оставаться очень спокойной…

Но не прошло и тридцати секунд, как Молли повернулась к Гермионе и сказала:

— Прекрасное утро.

Гермиона резко дёрнула головой, что можно было принять за кивок. Она уставилась в пол, прислушиваясь к шагам на лестнице. Если бы администратор просто вернулся быстро, то всё могло бы быть хорошо.

— Вам повезло, — усмехнулась Молли. — У меня уже четвёртый и пятый.

Гермиона промолчала. Молли посмотрела в сторону, как будто удивляясь, почему её спутник в приёмной был так тих, а затем продолжила:

— Благослови меня Господь, — сказала Молли гораздо более спокойным голосом. — Гермиона Блэк. Что, во имя Мерлина, ты здесь делаешь?

Гермиона вытащила палочку. Но когда первый слог заклинания задрожал на её губах, она обнаружила, что её голос пропал. На неё было наложено заклятие молчания.

Гермиона встревоженно подняла глаза и встретилась взглядом с Молли. Женщина вздохнула, глядя на неё.

— Не пытайся заколдовать беременную женщину, милая, — прошептала она. — Это не стоит хлопот. Я никому не скажу, что видела тебя здесь.

Гермиона яростно сжала горло и через секунду снова смогла говорить. Она уставилась на Молли со смесью раздражения и самобичевания, раздражённая тем, что она забыла, как быстро Молли Уизли могла управляться со своей палочкой.

— Значит, когда я спросила тебя в прошлый раз, есть ли у тебя ребёнок, ты была не совсем честна со мной, — сухо заметила Молли.

— Прекрати, — сказала Гермиона. Она крепче сжала свою палочку.

— Не волнуйся, милая, — сказала Молли. — Это случается и с лучшими из нас. Но предупреждаю — рано или поздно люди об этом узнают. Лучше привыкнуть к этому раньше.

Гермиона подумала было заколдовать Молли, но поняла, что это бесполезно.

— Просто заткнись, — отрезала она. — И лучше, чтобы я не услышала ни слово об этом от кого-нибудь.

Молли замолчала, а Гермиона уставилась в пол. Ковровые плитки были бледно-бежевыми, и она отвлеклась, считая завитки нитей. Она досчитала до восьмидесяти семи, прежде чем Молли снова заговорила.

— Ты здесь для того, о чём я думаю?

— Если и так, то это не твоё дело.

— Так и есть, — настаивала Молли. Когда Гермиона промолчала, она глубоко вздохнула.

— А, — сказала Молли через мгновение. — Я вижу. Трудно.

Гермиона ничего не ответила и продолжала считать завитков бежевого ковра. Если бы только Молли замолчала или вернулась секретарша. Но Молли, казалось, не могла оставить всё как есть. Она положила ладонь на руку Гермионы.

— С тобой всё в порядке? — тихо сказала Молли.

Гермиона открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла.

Молли тяжело поднялась и подошла к автомату с водой. Она наполнила чашку водой и вернулась с ней к Гермионе.

— Ты выглядишь так, будто не спала несколько дней, — сказала Молли.

Это маленькое проявление доброты было невыносимым, и Гермионе очень хотелось, чтобы Молли хоть как-то упрекнула её. Её рука, когда она брала воду, дрожала.

Молли со вздохом снова села.

— А теперь почему бы тебе не рассказать мне, что происходит? Я знаю, что ты меня совсем не знаешь, милая, но иногда это может помочь. Если бы у тебя дома была помощь, в которой ты нуждалась, я сомневаюсь, что ты сидела бы здесь в семь часов утра в понедельник.

Хотя Молли была молода, у неё был вид матеры с её полным лицом и добрыми глазами. Этого было достаточно для того, чтобы Гермионе почти захотелось обнять её и положить голову ей на плечо.

В нескольких коротких фразах Гермиона рассказала Молли о том, что произошло. Молли слушала и молча кивала.

— А ты ничего не хочешь сказать? — спросила Гермиона.

Молли покачала головой.

— О, это не моё дело говорить. Ты сделала свой выбор, и, хотя это не то, что сделала бы я, мы все можем сделать свой собственный выбор.

Молли пристально посмотрела на Гермиону.

— Или ты сделала этот выбор для себя?

Гермиона ничего не сказала, но страдальческое выражение её лица говорило за неё, и Молли глубоко вздохнула, прежде чем сесть обратно.

— Ну тогда это совсем другое дело, не так ли? Что же это, отец не хочет этого ребёнка?

— Нет, дело не в этом, — сказала Гермиона. Её губы онемели и застыли в полной неподвижности.

— Значит, война, да? Дамблдор заставил тебя играть в шпиона, и ты сохраняешь своё прикрытие?

— Нет, — нахмурилась Гермиона, думая, что Молли высказала несколько весьма специфических предположений. Женщина пожала плечами и вздохнула.

— Послушай, ты не обязана со мной разговаривать. Тебе даже не нужно меня слушать, хотя я думала, что ты выглядишь так, будто тебе не помешало бы немного поговорить и послушать. Но я знаю, что ты сейчас чувствуешь.

Лицо Гермионы, должно быть, выдало её скептицизм.

— Я знаю, что ты чувствуешь себя самым глупым человеком на планете, и ты напугана и виновата, и чувствуешь, что нет никакого выхода. Я знаю, как неизбежно всё это ощущается — либо ты должна хотеть это, либо должна пройти через этот ужасный процесс, который ты не хочешь проходить, и жить с этим вечно. Я знаю, что ты боишься того, что скажут и сделают люди, которых ты любишь, и я знаю, что ты боишься, что весь твой мир перевернётся с ног на голову. И ты даже не представляешь, как ты собираешься пройти через это.

Молли склонила голову набок, глядя на Гермиону.

— Ты не единственная, у кого такая ситуация. Я ведь права?

Гермиона закрыла глаза, признавая своё поражение, и кивнула.

— Да, — сказала она так тихо, что Молли едва расслышала её слова.

Молли ещё мгновение смотрела на Гермиону.

— А где твоя мама, милая? — спросила она. — Тебе не следует проходить через всё это в одиночку.

— Она мертва, — сказала Гермиона, чувствуя, как комок в горле становится всё более болезненным. Она пристально смотрела на свои колени. Молли втянула в себя воздух. Она протянула руку и нежно положила её на колено Гермионы.

— Ну ладно, — сказала она. — Я не настолько стара, чтобы быть твоей матерью, но у меня дома есть трое малышей, и я знаю, что бы я сказала, если бы один из них сейчас сидел на твоём месте. Если ты делаешь это, то ты должна быть уверена. У тебя не будет второго шанса, если ты передумаешь позже. Ты должна жить с этим вечно, что бы ты ни решила. Поэтому ты должна убедиться, что принимаешь правильное решение, и это требует времени.

Гермиона резко сбросила руку Молли. Секретарша открыла дверь, жестом подозвала Гермиону, и та встала. Она снова повернулась к Молли, которая наблюдала за ней с умоляющим выражением лица. Гермиона окинула взглядом огромный живот Молли, круги под глазами и бледное лицо.

— Я принимаю правильное решение за себя, — тихо сказала она. А потом она последовала за секретаршей вверх по лестнице.

* * *

Час спустя Гермиона стояла под плащом-невидимкой перед слизеринской гостиной, а мимо неё, направляясь к завтраку, проходили студенты. Первой прошла Арабель, за ней Рабастан и остальные её друзья, а затем немного отстал и Северус.

Гермиона шагнула вперёд и вложила свою руку в его, и прежде чем Северус успел отреагировать, она быстро пошла прочь по коридору. Когда Северус разжал пальцы, он увидел записку, нацарапанную волшебными чернилами на его ладони.

«Коридор седьмого этажа. Сейчас».

* * *

Северус не любил сюрпризов, и когда Гермиона вышла из-за гобелена, его плечи были напряжены, а челюсти сжаты, когда он уставился на стену.

— Сев, — сказала она, и он обернулся. Его брови сошлись на переносице.

— Это шутка? — спросил он.

— Нет, — ответила Гермиона. И прежде чем Северус успел сказать ещё хоть слово, она жестом велела ему молчать и отвернулась к стене. Когда она начала расхаживать взад и вперёд, Гермиона позволила своим желаниям выйти наружу, в стену перед ней. А когда появилась дверь, она открыла её и жестом пригласила Северуса войти.

— Что это такое? — сказал Северус, глядя на дверь с глубоким подозрением.

— Потом, — сказала Гермиона. — Доверься мне.

Северус сжал свою палочку, а затем вошёл в комнату. Гермиона последовала за ним, и у неё перехватило дыхание. Выручай комната сделала своё дело и даже больше.

— Что это за место? — спросил Северус, и его голос дрогнул.

Гермиона с удивлением посмотрела на то, как её мысли и желания проявили себя. Комната перед ними была уютной гостиной. Вдоль одной стены тянулись книжные полки, а в другой горел слабый огонь. Там стояли два кресла с высокой спинкой и кофейный столик орехового дерева в центре, на котором были сложены тексты по зельям.

— Это… — начала Гермиона, но Северус медленно повернулся и перебил её.

— Это дом моих родителей. Но… совсем по-другому выглядит. Здесь очень уютно. Тепло. Что это за хуйня такая, Гермиона? — спросил Северус с дикими глазами.

— Это Выручай комната, — тихо сказала Гермиона. — Она становится тем, о чём ты её просишь. Нужно пройтись перед комнатой три раза и думать о том, что ты хочешь, чтобы она стала такой, и она превращается в это.

Северус разразился лающим смехом.

— И ты сходила в грязный дом моих родителей и немного прибралась?

Гермиона заколебалась и прикусила губу.

— Нет, — ответила она. — Я попросила эту комнату, чтобы она стала выглядеть как дом для тебя.

Какое бы возражение ни было на устах Северуса, оно тут же исчезло. Гермиона ухватилась за возможность заполнить паузу и быстро шагнула к нему.

— Я этого не делала, — быстро сказала она. — Я от него не избавилась. Я собиралась, но потом мы встретились… ну, это не имеет значения, но я поняла, что, если я собираюсь избавиться от этого ребенка, нашего ребенка, тогда я могла бы также отказаться от всего. А война всего этого не стоит.

Северус уставился на неё.

— Так ты этого не сделала? Ты всё ещё…

Гермиона кивнула.

Северус, казалось, не мог говорить, и Гермиона снова воспользовалась этим шансом.

— Я хотела показать тебе, на что это похоже. Если мы закончим эту войну, если нам удастся убить его. У нас мог бы быть дом, Сев, мы могли бы быть семьёй.

Голос Гермионы сорвался на последнем слове, и она яростно вытерла слёзы. Она подготовила эту речь, но теперь с трудом справлялась с ней. Но она должна была закончить.

— Я получила письмо от Лорда Волдеморта. Он сказал мне, что я должна выйти замуж за Рабастана. Но я не буду этого делать, Сев, я откажусь от шпионажа, если придётся, но я не откажусь от тебя. Никогда в жизни.

Гермиона глубоко вздохнула.

— Северус Снейп, ты женишься на мне?

Северус уставился на Гермиону, его тёмные глаза были широко раскрыты. В этот момент его лицо было совершенно беззащитным. Он откашлялся и, казалось, хотел сказать что-то ещё, но в конце концов сказал только «да». И этого было достаточно.