Delicate - Нежность (гет)

Напряжение. Страх. Голод. Ужас. Беспокойство.

Именно эти эмоции я вижу на лице младшего брата. И на все сто процентов уверена, что в душе у него клокочет самый настоящий вулкан. За всю свою жизнь я ни разу не видела, чтобы он нервничал до такой степени. Он выглядит гораздо младше в квиддичной экипировке, и я сомневаюсь, что Джеймс способен хоть немного помочь ему унять нервозность.

— Мы должны выиграть, — Джеймс продолжает издеваться над своим завтраком. — Это мой последний шанс заполучить кубок. Мы должны победить!

Хьюго начинает только сильнее волноваться после слов Джеймса, и я очень сомневаюсь, что он вообще способен различить, что за еда лежит у него на тарелке. Он бездумно смотрит вдаль, и мысли его находятся за миллионы миль от Большого зала. К счастью, сегодня он решил не подводить глаза карандашом, а еще не начесал челку вперед так, чтобы она закрывала половину его лица. Сегодня он в своем привычно-взъерошенном виде, и выглядит почти как раньше, за исключением того факта, что волосы у него выкрашены в черный цвет, а не родные каштановые.

Когда Джеймс съедает шесть сосисок, три яйца и, Мерлин знает, что еще, он встает из-за стола и обходит каждого члена квиддичной команды, чтобы еще раз обсудить тактику игры. Начинает он с Фионы Джордан, охотницы с пятого курса, которая сидит на другом конце стола, и я вижу, как она закатывает глаза, когда замечает приближающегося Джеймса.

— Парни, пора сваливать, — шепчет Шон Финниган Фреду, Дом, Хью и Саймону Лонгботтому. — Следующие будем мы.

Дом, Фред и Саймон вскакивают и выбегают из зала вслед за Шоном, но Хьюго остается. Не думаю, что он расслышал слова Шона.

— Хью, с тобой все будет в порядке, — пытаюсь я ободрить его. — Когда ты там, на самом деле не так уж и страшно.

— Я упущу квоффл, — шепчет Хьюго едва слышно, — я не смогу защитить ворота. Из-за меня команда проиграет, и Джеймс меня убьет.

— Он тебя не убьет, — вру я. — Хью, ты отличный вратарь.

— Нет, не так, — медленно отвечает он. — Умение к квиддичу мне явно досталось от мамы, в то время, как тебе — от папы. Это несправедливо, у тебя прекрасная наследственность — способность к квиддичу от Уизли, мозги — от Грейнджеров…

— А что же достанется ребенку Малфоя? — вставляю я. — Рыжие вьющиеся волосы? Врожденная неспособность держать свои мысли при себе? Хьюго Гарри Уизли, перестань себя принижать. У тебя нет проблем с квиддичем, у тебя только одна проблема — с уверенностью в собственных силах, — произношу я с интонациями собственной матери. Кто-нибудь, скорее пристрелите меня. — И ты сможешь заблокировать все пасы Альбуса. Вы сотни раз играли в Норе. Только представь, что ты у бабушки и дедушки, и на тебя смотрит только семья.

— Все бы ничего, но наблюдать за мной будет совсем не семья, — жалобно говорит Хью, — а вся школа.

— Ладно… — вздыхаю я тяжело, — половина этой школы — наша чертова семейка.

— Удачи тебе сегодня, Хьюго! — профессор Лонгботтом усмехается, проходя мимо нашего стола. — Ты дашь нам повод для гордости!

И, благодаря старому доброму Невиллу, вся моя тяжелая работа по приведению брата в адекватное состояние отправилась коту под хвост — Хью сравнялся по бледности с почти безголовым Ником и снова уставился в пустоту остановившимся взглядом.

* * *

Джеймс тащит Хьюго на стадион, когда стрелки часов показывают без четверти одиннадцать, и атмосфера начинает накаляться. Кажется, все вокруг окрасилось в ало-зеленые цвета. Сложно сказать, кто с Рейвенкло или Хаффлпаффа, потому что они изменили своим факультетским цветам в пользу команды, которую сегодня будут поддерживать. Я вижу Дженни и Роберта в толпе, Дженни с зеленым шарфом и вид у нее достаточно кислый рядом с Робертом, который, похоже, поддерживает Гриффиндор. Они не держатся за руки и даже вовсе не смотрят друг на друга.

— Поддерживаешь Слизерин? — насмешливо спрашиваю я, поравнявшись с ними. — Я была о вас лучшего мнения, мисс Уинтерс!

— Я тоже, — доносится до меня бормотание Роберта, идущего чуть впереди. Дженни бросает на него сердитый взгляд.

— Я что-то пропустила? — снова спрашиваю я, но Дженни лишь качает головой.

— Сегодня у тебя хорошее настроение, — замечает она.

Нет ничего лучше квиддича, чтобы привести в хорошее настроение девушку на восьмом месяце беременности. Но Мерлин помоги этим слизеринцам, если они победят Гриффиндор.

— Не могу сказать того же о тебе, — хмурюсь я. — Вы что, поссорились с Робертом?

— Можно и так сказать, — пожимает она плечами.

Дженни садится со мной, Роксаной и Лили на трибуне Гриффиндора, и она единственный человек, на котором в этом секторе надеты зеленые цвета слизеринцев. И знаете, что самое интересное — она совершенно не ищет взглядом Роберта. Не могу сказать, что не рада их размолвке. Дженни заслуживает гораздо лучшего парня, чем он, пусть Хитч и сожалеет о том, что сделал с Альбусом. Он все это время подходил к нам со Скорпиусом и извинялся, но, прежде всего, ему надо было бы извиниться перед Алом.

Приветственные овации просто оглушают, когда две команды вылетают на поле из раздевалок, и я вижу, как Джеймс ерошит Алу волосы, вместо того, чтобы обменяться привычным капитанским рукопожатием. Ал отпихивает брата, поправляет спутанные пряди и садится на метлу. Не знаю, может ли ребенок чувствовать волнение, но он или она пинается, как сумасшедший.

Ауч. Это был довольно чувствительный толчок. Да уж, этот ребенок определенно хочет увидеть мир поскорее.

— И мы снова с вами на самой захватывающей игре этого сезона — финале! — Грегор МакФилипс начинает комментировать. — Две команды, двое Поттеров, двое Скамандеров… давайте просто понадеемся, что они не сцепятся друг с другом слишком рано…

Лоркан и Лисандр выглядят явно не в своей тарелке и смотрят в разные стороны. Лили же краснеет от унижения. Насколько мне известно, Скамандеры решили забыть о случившемся — ни один из них не заговорил с Лили с момента матча — но все же это слишком жестоко, вот так выставлять ее посмешищем на глазах у всей школы.

— Дебют Хьюго Уизли в роли нового вратаря Гриффиндора — прекрасный шанс, чтобы начать свою карьеру в школьном квиддиче!

Даже отсюда мне видно, как нервничает Хьюго. Не удивлена — я тоже нервничаю. Спустя несколько минут ребенок снова пинается.

— …Альбус Поттер делает пас… перехват! Перехват Хьюго Уизли!

Джеймс подлетает и крепко обнимает Хьюго. А затем стягивает футболку — он играет в красной футболке Гриффиндора, поскольку для полной квиддичной экипировки слишком жарко — и машет ею над головой. А затем зашвыривает в толпу буйствующих слизеринцев. Как я уже не единожды говорила, Джеймс — странный человек.

Спустя пятнадцать минут счет 20-10 в пользу Гриффиндора. Хьюго поймал шесть мячей и только один упустил. Болезненные спазмы прошивают меня каждые пять минут, но я стоически терплю, пока один особенно сильный спазм не пронизывает меня прямо насквозь, заставляя застонать от боли. Я больше так не выдержу.

— Роза, что случилось? — тревожно спрашивает Лили, Дженни тоже выглядит встревоженной. Роксана отрывает взгляд от игры, как раз в тот момент, когда ее брат Фред отбивает бладжер в Генриетту Флинт, и тоже смотрит на меня.

— Кажется, у меня начались схватки, — задыхаюсь я, злясь, что до меня только сейчас это дошло. Я начинаю равномерно дышать, как меня учили на дородовых курсах. Мама вынудила меня пойти на них пару недель назад. И сейчас мне как никогда хочется, чтобы я все же придавала больше значения тому, что на них рассказывалось.

— Н-но у тебя не может быть схваток! — говорит Лили. — Сегодня же только 7 июня! А твой срок в середине июля!

— Может, мне раздвинуть шире ноги, чтобы ты могла высказать свои претензии ребенку? — шиплю я. — Уже скоро, я чувствую это!

Дженни, Роксана и Лили немедленно вскакивают на ноги. Лили и Дженни держат меня под руки, а Роксана устремляется вперед, вопя:

— Дорогу беременной!

Дженни приказывает мне дышать, как будто я перестану это делать, если она мне не напомнит. Лили зациклило на том, что еще слишком рано ребенку появляться на свет, и это все просто невозможно, просто не может быть по-настоящему.

— Надеюсь, у ребенка нет перочинного ножа, он мне сейчас все внутренности разрежет, Мерлином клянусь! — кричу я ей.

Когда мы появляемся на пороге Больничного крыла, мадам Помфри не теряет присутствия духа, стоит нам объяснить ей причину. Она усаживает меня на одну из кроватей и просит расслабиться.

— Когда была последняя схватка? — спрашивает она.

— Четыре с половиной минуты назад, — отвечает за меня Лили, взглянув на часы. — И она длилась минуту и двенадцать секунд.

Мадам Помфри водит палочкой по моему животу и бормочет заклинания, о которых я никогда не слышала.

— Прекрасно, что вы вовремя среагировали, но это схватки Брэкстона Хикса или, как их еще называют, ложные схватки, — говорит она спустя пару мгновений. — Не о чем беспокоиться, многие женщины проходят через подобное. Ребенок сегодня точно не родится.

— Не о чем беспокоиться? — пораженно вскидывается Дженни. — Да как вы можете говорить, что не о чем беспокоиться? Я думала… думала…

— Я думала, что она родит прямо на квиддичном стадионе! — кричит Рокси.

— Вы поступили правильно, приведя ее сюда, — заверяет мадам Помфри. — Роза, если вы вдруг снова почувствуете резкую боль, не стесняйтесь прийти ко мне.

Я успокаиваюсь, когда ее слова доходят до меня. Я не рожаю. Мой ребенок не появится сегодня. Я не стану сегодня матерью. И я не могу скрыть искреннего облегчения. Ну как я могу стать матерью сегодня? Я ведь только просто вынашивала ребенка, и даже не задумывалась о том, как буду себя чувствовать, когда ребенок появится в этом мире. Я даже не начинала мысленно к этому готовиться, ведь до родов был еще целый месяц.

Мадам Помфри разрешает нам вернуться на матч спустя несколько минут (хотя у меня уже нет настроения смотреть игру), но когда мы приближаемся к выходу из замка, все уже начинают возвращаются. Очевидно, матч закончился.

— Кто победил? — визжит Рокси. — Не могу поверить, что мы пропустили финал!

Трудно определить, кто победил, потому что все взволнованно переговариваются друг с другом. И я предполагаю, что они либо с Хаффлпаффа, либо с Рейвенкло, потому что никто не выглядит ни слишком счастливым, ни слишком угрюмым. Дженни хватает первого попавшегося студента, проходящего мимо (довольно коренастого толстого мальчишку) и требовательно спрашивает, кто же выиграл.

— Разве тебя там не было? — спрашивает мальчишка, и его голос отчетливо дрожит.

— Стала бы она спрашивать, если бы была, Генри? — рявкает Рокси. — Кто выиграл этот чертов матч?

— Г-гриффиндор!

Я бы присоединилась к воплям Рокси и Лили, только боюсь, что снова начнутся ложные схватки. Кто знает, могут ли они от этого начаться? Вместо этого я просто широко улыбаюсь и чувствую облегчение от того, что Джеймс-таки не станет убивать моего младшего брата. А вот Дженни выглядит немного разочарованной.

— Д-думаю, слизеринцы, наверное, очень расстроились, — печально говорит она. Лили бросает на нее недоверчивый взгляд. — Ч-что? — запинается Дженни. — Я просто имею в виду… никто ведь не любит проигрывать… Роза, тебе не жаль, что Скорпиус проиграл?

— Нет, — с издевкой отвечаю я. — Где он, чтобы я могла вволю позлорадствовать?

Когда сотни учеников возвращаются в замок, мы укрываемся в гриффиндорской башне, которая абсолютно пуста, если не считать Лауру, играющую в волшебные шахматы с домовиком. Домовик в панике исчезает, стоит нам появиться на пороге, как будто мы тут же попытаемся выдать ему одежду. Они такие странные маленькие создания. И вовсе не понимаю, почему мама в свое время столько с ними возилась.

— Я выигрывала, — хмурится Лаура, — и вообще, домовик должен был мне шесть галлеонов, если я выиграю.

— Ты что, собиралась взять у домовика золото? — спрашивает Дженни. — Это же ужасно! Недельная зарплата бедного домовика! — Лаура смотрит на нее, и удивленно приподнимает бровь. Я тоже хочу удивленно вскинуть бровь, но не могу. И дело вовсе не в том, что я хочу удивиться такому поведению Дженни, а в том, что мне просто хочется так сделать. Наверное, сейчас я выгляжу достаточно странно, потому что Рокси смотрит на меня очень удивленным взглядом.

— Послушай, Джули, святая простота. Если бы выиграл он, я бы отдала ему шесть галлеонов.

— Вообще-то, я Дженни, — хмурится она. — И почему тебя не было на матче?

Ох, зачем же ты так, Дженни? Зачем ты задаешь эти вопросы? Почему мы должны вновь копаться в прошлом?

— Мне запрещено появляться на квиддичных матчах, помнишь? — произносит Лаура с горькой улыбкой.

— Ах, да, что-то я такое припоминаю, — отзывается Дженни, — и, похоже, ты это заслужила.

Просто продолжай в том же духе, Джен. Яма еще недостаточно глубока. К счастью, Лаура просто окидывает ее бешеным взглядом, но ничего не отвечает, потому что Джеймс входит в общую гостиную, размахивая ало-золотым флагом и вопя. Лаура закатывает глаза и отправляется в спальню, не желая находиться в одном помещении с парнем, который прилюдно разбил ей сердце.

— МЫ ВЫИГРАЛИ! — кричит Джеймс так, словно мы могли не догадаться. — Вы должны были видеть Ала, такое ощущение, что он сейчас расплачется! МЫ ВЫИГРАЛИ! МЫ ВЫИГРАЛИ!

Хотела бы я увидеть это. Я всегда любила хорошие квиддичные матчи и никогда до этого не пропускала финальную игру. Полагаю, это просто еще одно изменение в моей привычной жизни — теперь у меня нет времени на квиддич.

— Поймал снитч, прежде чем Скорп даже успел заметить его! Рыжая, надеюсь, ваш ребенок унаследует талант своего дяди! — усмехается Джеймс, тыча пальцем себе в грудь.

— Э… Джеймс? Ты же отдаешь себе отчет, что не будешь дядей ребенка? — уточняет Лили.

Джеймс безучастно смотрит на нее.

— Да… ступил, Лили, — Лили вскидывает бровь и смотрит на меня. — В любом случае, вечеринка начинается в восемь — кто не пришел, тот полный лузер!

Как будто нам и так не хватает вечеринок в общей гостиной, Джеймс постоянно организовывает вечеринки каждый год, как Гриффиндор выигрывает Кубок по квиддичу. Это будет даже круче, чем вечеринка в честь его дня рождения, правда, надеюсь, результат будет не настолько для меня печальным. По крайней мере, я не напьюсь.

Я решаю потратить день на то, чтобы доделать домашку, но мне очень сложно сконцентрироваться, потому что каждый раз, как он пинает меня, я боюсь, что схватки снова начнутся. Кроме того, у меня едва ли хватает времени на себя, потому что Лили, Рокси и Дженни продолжают виться вокруг, проверяя, все ли со мной в порядке. Я ценю их поддержку, но все же, может же девушка побыть в одиночестве, когда ей надо написать двухфутовое эссе на тему Амортенции. Когда эссе уже готово наполовину, Лили врывается в спальню, где расположилась я, понадеявшись, что меня никто не потревожит.

— Скорпиус тебя ищет! — задыхается она. — И он очень взволнован!

— Почему он взволнован? — хмурюсь я.

— Ну… — начинает она и пристально изучает пол, — возможно, я проговорилась… о том, что во время мачта у тебя были схватки…

— Лили!

Если бы я могла, задушила бы ее прямо на месте. Для девушки, которая всех предупреждала, чтобы меня не смели провоцировать, она ведет себя уж очень лицемерно. Я спускаюсь в общую гостиную, которая уже украшена ало-золотыми знаменами, и вижу Скорпиуса, с тревогой смотрящего на лестницу.

— Что случилось? С тобой все в порядке? Лили сказала, что у тебя были схватки…

— Ложные схватки, — хмурюсь я. — Я в норме, это просто схватки Брекстона Хикса. Похоже, это довольно типичный случай.

— Ты уверена? — не отступается он. — Почему ты не сказала мне?

Я смотрю на него, удивляясь, как настолько гениальный ум может так тупить.

— У вас был в разгаре квиддичный матч, что я должна была сделать? Поднять транспарант «Скорпиус, наш ребенок просится наружу»?

— Нет… но у тебя был целый день, чтобы сказать мне, — твердо говорит он. — Ты постоянно держишь меня на отшибе!

— Давай только не сейчас, — устало вздыхаю я. — Я не видела смысла говорить тебе об этом, это ведь были не настоящие схватки.

— Ты не видела смысла? — издевательски тянет Скорпиус. — Господи, Роза, я изо всех сил стараюсь не упускать тебя из виду, а ты так просто…

— И что? — сердито спрашиваю я.

— Настолько чертовски осторожна все это время! — кричит он. — Все, что я делаю, ты понимаешь неправильно! Я просто не могу переубедить тебя!

— Убери пафос, — шиплю я, потому что люди начинают обращать на нас внимание, — не могу поверить, что ты такой ребенок.

— Я не ребенок. Не могу поверить, что ты даже не думала мне говорить…

— Не начинай, Скорпиус! — предупреждаю я. — Не я единственная, кто что-то скрывает! — он выглядит сбитым с толку, словно даже не догадывается, о чем я говорю. — Я знаю, что ты взял деньги у отца.

— И с чего ты, черт возьми, так решила?

— Я знаю, что ты хочешь помочь! Все эти дни тебя, словно заело! Я же сказала, что могу со всем справиться в одиночку!

— Ладно, — тихо говорит он, — делай все сама.

И, бросив на меня последний грустный взгляд, он поворачивается и выходит из комнаты.

Что, черт возьми, сейчас только что было? Скорпиус просто ушел? От меня, его беременной девушки? Я стою на том же самом месте не меньше пяти минут, пялясь туда, где он только что был. Чувствую, как Лили берет меня за руку, но я даже не заметила ее прихода. Такое ощущение, что кто-то запустил в меня Петрификусом, потому что я совершенно не способна сделать ни шагу.

— Роза? — тихо произносит Лили мое имя. — Давай же, пошли наверх.

Я чувствую, что все смотрят на меня, но мне все равно. Лили легко сжимает мою руку, и я позволяю ей увлечь меня в спальню. Она садится рядом со мной на кровать и терпеливо ждет, когда же я что-нибудь скажу. Но я совсем не знаю, что сказать.

— Все хорошо? — спрашивает Лили через несколько минут. — Уверена, он вовсе не это имел в виду. Он просто рассердился и перепугался из-за того, что случилось…

— Лили, могу я немного побыть в одиночестве, пожалуйста? — спрашиваю я. Она кивает, гладит меня по плечу и уходит. Я говорю себя, что не стану расстраиваться по этому поводу. Знаю, что точно не буду плакать, потому что я вовсе не расстроенная, я — в бешенстве. Я хочу кого-нибудь ударить. Хочу орать. Хочу бросить профессора Флитвика через все квиддичное поле. Но вместо этого я просто дышу. Вдыхаю и выдыхаю в течении нескольких минут. Я насчитываю не менее миллиона раз. Потому что я больше не могу злиться, если не хочу навредить ребенку.

В спальне я просиживаю весь ужин. Никто не заходит ко мне — полагаю, Лили рассказала им, что я никого не хочу видеть. Я обдумываю все это много раз, и прихожу к выводу, что самые страшные мои страхи все же сбылись.

Примерно в половине седьмого я слышу, как вечеринка начинает потихоньку набирать обороты, но у меня совершенно нет настроения праздновать. Еще один человек, которому вовсе не до празднования — это Дженни, поэтому она приходит в спальню, чтобы скоротать со мной время.

— Я слышала, что случилось, — первое, что она говорит мне. — И почему мужчины такие свиньи?

Я пожимаю плечами. На самом деле, я не хочу показаться отъявленной феминисткой и поливать помоями мужчин, но в чем-то я с ней согласна. Ребенок тоже согласно пинается — и я убеждена, если это девочка, то с ненавистью, если мальчик — то протестуя.

— Я хочу расстаться с Робертом, — объявляет она.

На мгновение я полностью забываю о всех своих проблемах и сосредотачиваюсь на ней. Это ее признание — единственная в мире вещь, которая может вернуть мне хорошее настроение. Я так счастлива это услышать, что могу с легкостью станцевать гиппогрифов степ. Гиппогрифов степ — это очень сложное движение, которое может быть выполнено только окончательно поддатыми бабулями пятничным вечерком — так что вам только и останется, как бегать вокруг них и громко хлопать в ладоши, покачивая головой. Для беременных женщин это определенно не самый безопасный танец.

— Так сделай это! — кричу я. — Он засранец!

— Не такой уж он и плохой, — пытается она защитить его, — ладно, согласна, он тот еще засранец. Но я не могу бросить его.

— Почему нет?

— Ну… я никогда никого не бросала, — пожимает она плечами. — Я не знаю, как это делается.

— Мне тебе напомнить об Альбусе Поттере? Ты достаточно легко бросила его, — подчеркиваю я. — Почему бы тебе не забеременеть, а потом бы не попросить его самостоятельно воспитывать вашего ребенка? Это просто отличный способ кинуть кого-нибудь.

Возможно, не так уж я и отвлеклась от своих проблем.

— Уверена, Скорпиус вовсе не это имел в виду, — тихо произносит Дженни. — Я видела его в гостиной, и он выглядел просто ужасно.

— Ну, он же слизеринец на гриффиндорской вечеринке, он и должен выглядеть ужасно, — равнодушно отвечаю я. — И мы сейчас говорим вовсе не о Скорпиусе, а о Роберте. Просто скажи ему, что больше не хочешь быть с ним. Это легко.

Она тяжело вздыхает и в отчаянии качает головой.

— Знаешь, что нам сейчас нужно? — спрашивает она, и я пожимаю плечами. — Нам нужна пижамная вечеринка.

— Я с третьего курса не бывала на пижамных вечеринках, — говорю ей, — и у меня правда нет настроения…

— Замечательно! Ты так много сегодня переволновалась. Дом будет здесь, и я могу попросить Лили тоже прийти! Молли тебе нужна?

— Ладно, в первую очередь, нам негде будет спать, — твердо возражаю я, — а во-вторых, если мы закатим пижамную вечеринку, почему ты собираешься пригласить на нее Монстра Молли?

— Ладно, не будем приглашать Молли, — возбужденно говорит Дженни, — мы просто утянем еду со столов внизу!

— Ты не позабыла, что Чес и Лаура тоже здесь ночуют? — пытаюсь я возразить.

— Мне нравится Чес, — Дженни пожимает плечами, — и Лаура… ну, может чуть в меньшей степени. Но это именно то, что тебе сейчас нужно, Роза! Пожалуйста, скажи да!

— Ладно… — начинаю я. — Ладно. У нас сегодня будет пижамная…

— Да!

— Если ты расстанешься сегодня ночью с Робертом.

Ее лицо беспокойно кривится.

— Сегодня ночью?

— Именно.

— Хорошо, — вздыхает она. — Значит, я приглашаю Молли!

Она покидает спальню, и я решаюсь спуститься вслед за ней вниз. Мне когда-нибудь придется встретиться с ним, и, если Дженни может встретиться с Робертом, я смогу встретиться со Скорпиусом. Общая гостиная заполнена под завязку. Ал здесь, который, видимо, чихать хотел на то, что он капитан проигравшей команды. Похоже, он тоже более чем отлично проводит время.

— Ты выглядишь удивительно счастливым, — говорю я, приближаясь к нему.

— Невозможно выиграть у всех, — пожимает он плечами, — и в любом случае, я выиграю его в следующем году.

Могу сказать, что после победы в прошлом матче Ал чувствует себя достаточно уверенно. Альбус наливает себе еще сливочного пива — с тех пор, как он потерпел фиаско на свадьбе Тедди, он избегал алкоголя, — и выглядит довольным. Должна сказать, он на удивление довольный лузер.

Я замечаю, как Роберт Хитч проходит мимо нас, но он ничего не говорит Алу, за что я ему отдельно благодарна. Последнее, что нам сейчас нужно — это драка в общей гостиной. Синяки Ала до конца так и не прошли.

— Хитч, — зовет его Ал, — видимо, я обрадовалась слишком рано.

Роберт поворачивается и смотрит на Поттера. Проходит мгновение, но они по-прежнему молчат, и все оборачиваются, чтобы увидать, что же произойдет дальше. Я вижу Джеймса на противоположной стороне гостиной, окруженного девушками, но он готов тут же бросить на помощь брату, случись вдруг чего.

И затем, ко всеобщему шоку, Ал протягивает руку.

— Перемирие?

Роберт смотрит на его руку, кивает и затем крепко пожимает. А затем стремительно уходит, явно стыдясь, что Ал оказался более великодушным человеком, чем он сам. Никогда еще я так не гордилась кузеном.

— Это нужно было сделать, — пожимает плечами Ал, когда видит мой шокированный взгляд. Я вижу, что Дженни тоже смотрит на него.

— Ладно… я горжусь тобой, Ал, — усмехаюсь я. — Не знала, что вы, слизеринцы, способны вот так прощать.

Ал улыбается мне, но потом снова переводит взгляд на Роберта, к которому прямо в этот момент приближается Дженни. Ему грустно видеть их вместе, но, похоже, он наконец-то смог принять это.

— Она бросит его сегодня, — говорю я.

— Правда? — спрашивает он, изо всех сил пытаясь казаться равнодушным.

— Можешь улыбнуться, если хочешь.

И потому, что он не слишком хороший притворщик, Ал улыбается.

* * *

Скорпиус совершенно не попадает в дух вечеринки, поэтому сидит на диване у камина, полностью игнорируя меня. Возможно, он думал, что даст слабину, если не появится здесь. Я присаживаюсь около него. Этот диван — тот самый, на котором мы играли в игру «Я никогда не» почти восемь месяцев назад. На этом диване был наш первый поцелуй. С этого дивана началось наше путешествие в мою спальню и, в конечном счете, именно он привел нас к моей беременности.

— Я не хочу ссориться, — начинаю я.

— И я, — согласно кивает он.

— Но кажется, именно это мы и делаем все последние дни.

Он кивает. Он точно знает, что я делаю, и, видимо, он принял это, но все же ему стоит знать, о чем я хочу ему сказать.

— Думаю, мы столько не спорили, когда были… просто друзьями, — говорю я, тщательно пытаясь не дать голосу сорваться. Это оказалось сложнее, чем я думала.

— Я люблю тебя, Роза, — он смотрит на меня. — Но это слишком тяжело.

— И я тебя люблю, — говорю я, и беру его за руку, — действительно люблю. Но думаю сейчас нам все же стоит сосредоточиться на ребенке.

Он кивает и обнимает меня, и мы просто сидим, обнявшись. В конечном счете, я все же не сдерживаюсь и реву, хотя и обещала себе, что больше не буду так делать.

— Прости меня за то, что я наговорил тебе, — тихо просит он. — Ты никогда не останешься с этим в одиночестве.

— Знаю, что не останусь, — отвечаю я, — думаю, мне пора спать. Сегодня был долгий день.

— Верно, — говорит он, и помогает мне подняться. Затем он обнимает меня так, как никогда до этого. Это заставляет меня заплакать еще сильнее, но совершенно беззвучно. Я вытираю слезы, когда мы отстраняемся.

— Прости, — шепчу я.

— Мне тоже жаль.

* * *

Дженни уже в спальне, когда я поднимаюсь туда, вокруг нее полно сладкого и напитков. Она уже переоделась в пижаму, и выглядит донельзя довольной собой.

— Я сделала это! — радостно визжит она. — Я рассталась Робертом! И он даже очень неплохо на это отреагировал. Ну, выглядел немного расстроенным, но все нормально.

— Это здорово, Джен, — улыбаюсь я, пусть мое сердце и не испытывает радости.

— А я видела, как ты разговаривала со Скорпиусом! Я же говорила, что вы оба наговорили друг другу лишнего.

Я не могу заставить себя рассказать ей о том, что случилось. И прежде чем я успеваю открыть рот, Лили и Молли врываются в спальню с пуховыми одеялами и подушками наперевес. Похоже, Дженни не блефовала, когда сказала, что пригласит Молли. Если я переживу эту ночь, это будет просто чудом.

Я направляюсь в ванную, прежде чем кто-либо заметит, что у меня заплаканное лицо. Я должна быть сильной. Так будет лучше, мы оба со Скорпиусом об этом знаем. Но я никогда не задумывалась о том, чтобы заночевать в ванной. Переодеваюсь в свою растянутую майку Пушки Педдл и мои специально увеличенные пижамные шорты, делаю пару глубоких вдохов и возвращаюсь к девчонкам. Лаура, похоже, в полном ступоре от вида, как Лили и Молли расстилают простыни на полу.

— У нас сеанс хаянья парней, — поясняю я. — Ты с нами?

Она смотрит на меня весьма скептически.

— «Хаянья парней»? Тогда я точно с вами.

Я улыбаюсь ей, и она возвращает мне усмешку. Не могу поверить, что еще недавно ненавидела ее. Она такая стерва — почти, как я сама. На самом деле, она совсем не изменилась, просто теперь я вижу ее хорошие стороны. Она быстро переодевается в пижаму и захватывает свое постельное белье, чтобы присоединиться к нам на полу.

— Я не знала, что это встреча по обругиванию парней, — говорит Молли. Только она могла назвать вечеринку «встречей». — Мой парень весьма неплох, точно вам говорю!

— Неплох, да? — Лаура пренебрежительно усмехается. — Молли Уизли, темная ты наша лошадка, я и не думала, что ты порвешь с «Забытой сказкой» ради кузена.

— Спасибо, — саркастически тяну я.

— Я вовсе не это имела в виду, — твердо произносит Молли.

— Она просто шутит, Молли, — смеюсь я. — Как там Биб… то есть, я хотела сказать Джон?

У меня практически сорвалось с языка его прозвище «Библиотечный человек».

— Он в порядке, спасибо, — высокомерно отвечает она.

— Неплохо, — хихикает Лаура.

— Оставь ее уже в покое, Лаура, — предупреждающе смотрит на нее Дженни.

— О, а вот и Джулия спешит на помощь, — продолжает насмешничать Лаура. — Если она не спасает домовых эльфов, то тут же мчится на выручку Молли Уизли. Разве ты не прелесть?

— Я Дженни, — шипит Уинтерс, хотя Лаура прекрасно знает, как ту зовут. — А тебе надо быть все время такой стервой?

— А ты всегда хочешь быть паинькой? — насмехается над ней Лаура.

— Эй, девочки, давайте не будем? — начинает Лили.

— Паинькой? Я тебя сейчас как приложу об стену, тогда-то мы и посмотрим, кто из нас паинька! — Дженни достает палочку. Лаура тоже вытягивает свою, но я не могу себе даже представить, что в этом поединке Лаура победит. Она не самая сообразительная девчонка, а Дженни, как никак, с Рейвенкло и знает гораздо больше Фелпс.

— Серьезно, уберите палочки, — настаивает Лили. Молли же выглядит так, словно ей и правда интересно, кто из них победит.

— А ты заставь меня, — шипит Лаура.

— Мы со Скорпиусом решили остаться просто друзьями, — говорю я. Дженни и Лаура опускают палочки и шокировано смотрят на меня, а Молли, кажется, готова расплакаться. Ну, по крайней мере, это предотвратило полет Лауры в стену.

— Н-но почему? — спрашивает Лили. — Я думала, что вы двое будете всегда вместе!

— У нас просто… просто не вышло, — говорю я и чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. — Может, мы не будем это обсуждать, а вы просто снова вернетесь к своей дуэли…

Девочки молчат в течении долгих минут. Они выглядят такими же расстроенными, как и я, и я впервые понимаю, что они беспокоятся о нас со Скорпиусом, о том будем ли мы вместе. Я считала, что Лили втайне обрадуется, учитывая, что она была влюблена в него, но она расстроена. Не думаю, что я была бы так расстроена, если бы Тедди расстался с Виктуар. На самом деле, эта мысль заставляет меня улыбаться в глубине души. У нас всех есть свои тайные помыслы, верно? Опять же, если бы действительно так случилось, возможно, я бы и не испытала радости.

Дом и Чес, спотыкаясь и пьяно хихикая, вваливаются в спальню.

— О, пижамная вечеринка! — кричит Дом, когда замечает нас, сидящих на полу. Она бегом приближается и падает рядом со мной. От нее настолько разит выпивкой, что у меня появляется такое ощущения, что я и сама напилась.

— Роззи-Поззи! Ты моя самая любимая кузина. Не обижайся Лили и… Молли, а ты какого черта тут делаешь?

Нет ничего лучше пьяной Дом, чтобы разрядить атмосферу.

— Меня пригласили, насколько я знаю, — говорит Молли, отодвигаясь в сторону.

— Верно… ну, что ж, все бывает в первый раз!

Мы посвящаем Дом и Чес в суть нашего сборища по обругиванию мальчиков, и внезапно узнаем, что у всех накопилось достаточно претензий ко своим вторым половинам. И пусть Дженни и Лаура все еще кипят от злости, спустя несколько минут об этом уже никто не вспоминает, особенно, когда Молли начинает делиться своими переживаниями.

— Мне не нравится, когда Джон хочет целоваться, когда я читаю, — заявляет она, и остальные весело смеются. — Это так отвлекает!

— О, Молли, ему так повезло, что ты существуешь на этом свете, — смеется Лили.

— Нет, я полностью ее понимаю, — говорит Дом практически серьезно. — Ненавижу, когда Марк пытается расстегнуть мне бюстгальтер, когда я пишу сочинение.

Мы непонимающе смотрим на нее.

— О, вы даже не знаете, что может по-настоящему бесить, — произносит Чес. — Я в самом деле ненавижу, когда парни выкрикивают во время секса квиддичные баллы… например, когда они… ну, знаете… а потом такой вопль «Это сто пятидесяти балльный снитч»!

На этот раз смешков в спальне не звучит. Мы так ошеломлены подобным признанием, что желание смеяться отбило напрочь. Похоже, больше причин для смеха было бы, если в комнате внезапно объявился дементор.

— Чес, ты с кем спишь?

— У т-тебя же никогда не было парня…

— Нет, мы даже не хотим знать его имя, движемся дальше, — быстро вставляет Дженни.

— Раньше мне нравилось, когда Джеймс во время поцелуев обхватывал мое лицо руками, — говорит Лаура, и удивительно, что она об этом вообще заговорила.

— Ал постоянно так делает! — кричит Дженни.

— А он еще не говорит «я хочу поцеловать тебя немедленно»? — взволнованно спрашивает Лаура.

— Боже мой, — смеется Дженни, а затем странно улыбается.

— Вот так! — смеется в ответ Лаура.

Странно, что столь разных людей, связывают похожие моменты.

Лили убирает пальцы от ушей.

— Эй, вы в курсе, что это мои братья!

— Давай, Лили, твоя очередь, — говорю я ей.

Она с отвращением смотрит на Лауру и Дженни, а затем задумывается о том, что рассказать.

— Мне нравится, когда мальчик целует тебя совершенно неожиданно. Обожаю спонтанность.

— Это ты сейчас говоришь о Лоркане или о Лисандре? — усмехается Дом, а Лили запускает в нее подушкой. — Признавайся!

Мы все умолкаем на несколько минут. И похоже на то, что мы все задумываемся над тем, что любим и что ненавидим в своих парнях… или, надо сказать, в своих бывших парнях?

— Кстати, это был Фред, — говорит Чес, чтобы нарушить молчание. Мы все смотрим на нее.

— Т-ты говоришь, что этот парень оценивает секс по квиддичной шкале? — спрашиваю я, чувствуя, как мой привычный мир рушится. Чес небрежно улыбается, а я, похоже, больше никогда не смогу взглянуть Фреду в глаза.

Но я должна признать, что вот такие девчачьи посиделки — это лучшее лекарство для разбитого сердца. Оно не может вылечить его полностью, но, по крайней мере, помогает на время забыть обо всем.