Quantum Entanglement (гет)

Гермиона и Северус никому не говорили об опасном соглашении, которое они заключили. Когда всё закончилось, их друзья были озадачены, но слизеринцы снова вздохнули с облегчением. Проблемы маячили перед ними обоими, зловещие и неотвратимые, как грозовые тучи, но Гермиона решила, с некоторым упрямством, которое почти говорило об избегании, переключить своё внимание на быстро приближающийся дуэльный турнир.

Северусу потребовалось несколько дней, чтобы понять, что он не должен относиться к Гермионе иначе, чем до её беременности. Они оба, вместе с Рабастаном, погрузились в подготовку, тренируясь с несравненной интенсивностью утром и ночью. Они часто пересекались с иностранными студентами, которых можно было встретить на улице ранним утром, бегая вокруг Чёрного озера или обмениваясь заклинаниями с товарищами по команде. Гермиона даже привыкла к тому, что во время еды в Большом зале было так много незнакомых людей.

В первый же день дуэли Гермиона проснулась от прикосновения руки к её плечу. Она потёрла глаза и увидела Арабель и Алекто, стоявших у её кровати.

— Наверное, тебе уже пора вставать, — сказала Алекто. — Уже половина седьмого.

Гермиона зевнула и кивнула, новая и незнакомая вялость давила на её конечности. Холодный душ и зелье от тошноты (она варила его вместе с другим зельем) улучшили ситуацию, и когда Гермиона вернулась в спальню, Арабель уже ждала её.

— Позволь мне причесать тебя, — сказала Арабель, держа в руках расчёску. Гермиона удивлённо подняла бровь, но уступила и села на кровать. Арабель встала у неё за спиной и начала дёргать её за волосы.

— Ой, — пожаловалась Гермиона.

— По крайней мере, они станут нормальными, когда я закончу, — упрекнула Арабель. Вошла Алекто с коричневым свёртком в руках.

— Профессор Слагхорн велел передать тебе это.

Гермиона махнула рукой в сторону пакета, и бумага исчезла. Алекто подняла пару длинных чёрных дуэльных мантий, гладких и элегантных. Серебряный змеиный герб на груди свидетельствовал о её факультете, а на спине мантии был вышит золотой нитью школьный герб, а под ним — Хогвартс.

— Очень мило, — одобрительно пробормотала Арабель, и Гермиона согласилась. Хогвартс хотел сделать впечатляющее шоу.

— Вы уже закончили? — с тревогой спросила Алекто. — Гермионе нужен завтрак.

— Да, сейчас. Готово, — Арабель наложила последнее скрепляющее заклинание на волосы Гермионы, а затем передала ей зеркало. Гермиона послушно посмотрела на своё отражение. Арабель заплела волосы в несколько тугих французских косичек, завершив их узлом у основания шеи. Каким-то образом она сочетала в себе элегантность и практичность.

Регулус, Северус и Рабастан ждали в общей комнате внизу. Последние двое были одеты в одинаковые дуэльные мантии.

— Ты выглядишь грозно, — сказал Северус Гермионе, на мгновение прижав свою руку к её. Его взгляд скользнул вниз, к её животу, и Гермиона тихонько вздохнула.

— И ты тоже, — сказала она. Северус отказался от косы, но его волосы были туго стянуты сзади в традиционный мужской дуэльный пучок.

Гермиона съела небольшой завтрак из яиц для энергии и выпила стакан апельсинового сока. Она приняла ещё одно зелье от тошноты, чтобы быть уверенной, что ничто не помешает её способностям, а затем извинилась и ушла в ванную, где наложила несколько дополнительных защитных чар на свой живот. Затем она и её друзья присоединились к непрерывному потоку студентов, спускающихся на арену.

Они спускались по лестнице, освещённой факелами, укреплёнными в стенах, всё дальше и дальше вглубь Хогвартса. Студенты вокруг них толкались и возбуждённо болтали, а люди продолжали похлопывать Гермиону по плечу и желать ей удачи. Северус ужасно хмурился всякий раз, когда получал такое обращение.

Спустившись вниз почти за десять минут, они вдруг свернули за угол и обнаружили перед собой дверной проём, а за дверью оказалась ярко освещённая Арена.

Дуэльная Арена представляла собой огромную овальную пещеру, расположенную так глубоко внутри Хогвартса, что Гермиона удивилась, как они не раскопали Тайную комнату. Они пробирались сквозь толпы студентов, которые пытались прорваться через дверь. Перед ними была комната, похожая на римский Колизей, с высокими сиденьями по бокам и широким песчаным полом для дуэлей.

— Сюда, мистер Лестрейндж, и вы тоже, мистер Снейп и мисс Блэк, — пропищал профессор Флитвик, энергично размахивая руками. Он сидел на табурете у подножия трибун. Он жестом указал трём соперникам на дверь в стороне.

Арабель подпрыгнула на пятках.

— Удачи! — воскликнула она, когда Алекто и Регулус вступили в разговор. Затем все трое исчезли в толпе, и Северус, Гермиона и Рабастан вошли в маленькую комнату.

Комната представляла собой небольшую прихожую без окон с несколькими креслами вокруг. Остальные конкуренты из Хогвартса уже прибыли. Джеймс и Сириус выглядели более серьёзными, чем обычно, но Амос был, как всегда, приветлив.

— Привет, привет, — воскликнул он, когда они подошли. — Послушайте, а вам не кажется, что там будет очень интересно?

Прежде чем кто-либо успел ответить, дверь в прихожую отворилась и вошли Дамблдор, Флитвик и Беллатрикс Лестрейндж. Гермиона никогда не привыкнет к такому сочетанию.

— Доброе утро, участники, — сказал Дамблдор. — Я надеюсь, что ваши палочки блестят и отполированы, а рефлексы остры. Как первая команда Хогвартса, я не сомневаюсь, что вы гордитесь и установите отличный стандарт для школ.

— Будьте осторожны, когда выходите на арену, — пропищал профессор Флитвик. — Я знаю, что вы все умеете сражаться на дуэли, но некоторые другие школы, как известно, сражаются грязно.

— Мы не хотим никого соскребать с пола, — хихикнула Беллатрикс. Никто не засмеялся.

Дамблдор откашлялся.

— Гм. Пергамент на сегодня здесь, и у вас у всех есть свои соперники. Я оставлю вам копии, чтобы вы взглянули на них, а затем через пять минут вы займёте свои места у ринга.

Дамблдор передал ученикам кусочки пергамента, а затем он и другие учителя покинули комнату. Тут же все принялись изучать свои пергаменты, пока не нашли своё имя.

— Чёрт возьми, я в паре с одной из французских девушек, — с отвращением сказал Рабастан. — Даже не будет настоящей дуэли.

— Я поменяюсь, если ты хочешь, — сердито сказал Сириус. — У меня один симпатичный американец.

— Япония, — сказал Джеймс.

— Австралия, — сказал Амос. Все вздрогнули. Австралийские студенты выглядели устрашающе.

— А у тебя кто? — спросила Гермиона у Северуса. Он опустил глаза на свой пергамент.

— Мария Гаттаз из Бразилии, — прочёл он. — А у тебя?

Гермиона просмотрела на свой листок, пока не нашла своё имя, и вздохнула. Она гадала, кто же всё это придумал и с какой целью, потому что ни в коем случае не признавала совпадений.

— Гриндевальд.

* * *

Когда шестеро учеников Хогвартса вышли на арену, Гермиона с благоговейным трепетом оглядела стадион и всю школу, расположившуюся над ней. Слизеринцы выделялись массой зелёного и серебряного цветов и разразились радостными возгласами, когда Гермиона, Северус и Рабастан прошли мимо. На трибунах Алекто и Регулус размахивали большим серебряным знаменем с извивающейся змеёй на нём.

Внизу толпы были места для дуэлянтов и ждал их официальный представитель, чьи пурпурные одежды несли эмблему национальной дуэльной ассоциации.

— Сюда, пожалуйста, — сказал он официальным тоном и жестом пригласил их занять шесть мест по бокам ринга. На другой стороне арены все остальные школы сидели в одинаковых креслах. Гермиона огляделась вокруг, но Дурмстрангские студенты ещё не вышли, так что вместо этого она искала конкурентов своих друзей. Её сердце упало, когда она увидела девушку, с которой Северус будет сражаться. Она была высокой, с сильной челюстью и пристально смотрела в их сторону.

— Ладно, ребята, слушайте, — сказала Гермиона. Она имела в виду Рабастана и Северуса, но, к её удивлению, Джеймс, Сириус и Амос тоже обернулись. Однако Гермиона продолжила:

— Мы умеем сражаться, знаем правила, но никогда раньше не сталкивались с совершенно неизвестными противниками. Вы можете начать наблюдать за ними прямо сейчас. Не сводите с них глаз, пока не будет подан сигнал к началу. Может они хромают? Может, они левши? Они пытаются смотреть на вас сверху вниз, или они избегают смотреть на вас, чтобы ничего не выдать?

Гермиона оглянулась через Дурмстрангскую сторону и увидела, что студенты уже прибыли. Она нашла Гриндевальда, и пройдясь по всей арены их взгляды встретились. Затем он отвернулся.

— То, каков сейчас язык их тела, может немного рассказать вам о том, как они собираются начать борьбу. Северус, твоя соперница… — она указала на бразильянку, которая не мигая смотрела на Северуса, — она пытается запугать тебя, а это значит, что она, вероятно, будет агрессором. Она не будет бегать вокруг с защитными заклинаниями и пытаться почувствовать тебя, она, вероятно, сразу же пойдёт на вынос, надеясь, что она выбила тебя из равновесия со всеми этими пристальными взглядами.

— А как насчёт моего соперника? — спросил Рабастан. Гермиона взяла его лист бумаги и прочитала имя, затем посмотрела на французскую делегацию. Одна из девушек смотрела в их сторону. Когда Рабастан встретился с ней взглядом, она хихикнула и опустила глаза.

Гермиона фыркнула.

— Прикидывается хорошенькой девчонкой, она сейчас встряхнёт волосами и заставит тебя думать о том, какая она красивая, а потом, как только ты потеряешь бдительность, она тут же набросится на тебя с этими мерзкими проклятиями. И в ту же минуту, как ты поймаешь её на конце своей палочки, она снова пойдёт на то же самое действие. Не поддавайся на это. И не поддавайся ни на какие слёзы.

Рабастан выдохнул, и Гермиона усмехнулась.

— Не попадайся на это, Рабастан. Я знаю, что ты любишь красивых девушек, но давай попробуем одержать победу в Хогвартсе, да?

— А как же мой конкурент? — спросил Сириус. Рабастан и Северус повернулись и уставились на него.

— Ну что? Я думал, что Блэк даёт нам краткую информацию.

— Она даёт нам информацию, — протянул Северус. — Потому что мы её друзья.

Лицо Сириуса потемнело, и Гермиона положила руку на плечо Северуса.

— Всё в порядке, — сказала она. — Ладно, Блэк, а кто твой конкурент?

— Ты чёртова дуэльная энциклопедия, — сказал Джеймс десять минут спустя с чем-то вроде восхищения, когда Гермиона закончила анализировать его противника.

— Я рад, что не выступаю против тебя на ринге, — согласился Амос.

Гермиона едва закончила рассказывать своим дуэльным товарищам о стратегии боя, когда яркий свет осветил дуэльный пол, и маленький человек в форме судьи вошёл в середину.

— Доброе утро леди и джентльмены, ведьмы и волшебники, и добро пожаловать на 122-й ежегодный международный турнир школ волшебников, здесь, в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс!

Камеры мелькают со всех сторон. Турнир шёл на всех волшебных новостных каналах.

— А теперь без лишних слов поприветствуйте вашего первого ученика-дуэлянта. Из самого Хогвартса, седьмой курс, Северус Снейп! И из бразильского Кастелобруксо… Мария Гаттаз!

Гермиона сжала руку Северуса. Он встал, поправил мантию и вышел на ринг. Повисла тишина, затем Хогвартс разразился аплодисментами. Это было не так восторженно, как могло бы быть для Джеймса Поттера, но Хогвартс всегда поддерживал своих.

Северус, казалось, воспрянул духом от аплодисментов, подняв подбородок. Его соперница вошла в яму под свистки и приветствия от своей команды и встретила Северуса и рефери в центре.

Северус кивнул Гаттаз. Она холодно посмотрела на него в ответ. Они поклонились, а затем выпрямились.

— Начинайте, — решительно сказал судья.

Гаттаз тут же послала Северусу в живот колющее проклятие, за которым последовало режущее проклятие на лодыжки. В том же повороте палочки она наколдовала маленькие серебряные стрелы и метнула их в него.

Гермиона затаила дыхание. Девушка пыталась подавить Северуса, заставить его защищаться с помощью дикого набора заклинаний, надеясь заманить своего противника в паническую защиту. Купится ли на это Северус?

Северус, казалось, знал, что делает девушка. Он наклонился вбок, так что оглушительное проклятие пролетело мимо него на несколько дюймов, и обеими ногами перепрыгнул через режущее. Прямо полетели стрелы, подсчитала Гермиона, но если он успеет вовремя поднять руку с палочкой, то сможет отправить их обратно в Гаттаз вместе ещё с чем-нибудь.

Северус так и сделал. Его рука взметнулась вверх и одним взмахом повернула стрелы в воздухе так, что они полетели обратно к своему заклинателю. В качестве дополнительной меры он поджёг их.

У Гаттаз была секунда, чтобы сделать ответный удар, прежде чем ей придётся защищаться от стрел. Она бросила заклинание на землю под Северусом, сделав её неровной и изрытой, так что, когда он приземлился после прыжка, земля была неровной, и он споткнулся.

Гаттаз отменила заклинание, вызвавшее стрелы, а затем направила свою палочку на Северуса, но было уже слишком поздно. Северус споткнулся на неровной земле, но когда он упал, то взмахнул своей палочкой, и прежде чем девушка смогла даже подумать о том, чтобы защититься от неё, она повисла вниз головой в воздухе, подвешенная за лодыжку.

— Да! — закричал Рабастан. — Заканчивай уже!

Северус не нуждался в ободрении. Он перекатился и мгновенно вскочил, приняв идеальную позу для дуэли, обезоружив Гаттаз простым призывающим заклинанием.

Стадион взорвался аплодисментами. Слизеринцы свистели и топали ногами, а Гермиона лучезарно улыбалась Северусу. Весь бой длился одиннадцать секунд.

Судья тут же вышел на ринг, держа Северуса за руку.

— Наш победитель — Северус Снейп из Хогвартса!

Северус повернулся и поклонился своему противнику. Гаттаз отряхивалась. Она хмуро посмотрела на Северуса и покинула ринг, даже не взглянув на него.

— Это было великолепно, — Гермиона просияла, когда Северус присоединился к ним. Он тяжело дышал от адреналина, но широко улыбнулся ей.

Джеймс неловко откашлялся.

— Хорошая работа, Снейп.

Никто не произнёс ни слова, а затем Северус зашаркал ногами.

— Спасибо, Поттер.

Гермиона не произнесла ни слова, но её сердце воспарило, когда она снова повернулась к рингу.

* * *

В течение следующего часа Рабастан легко выиграл свой поединок у девушки из школы Шармбатон, и чрезмерная самоуверенность Сириуса чуть не лишила его возможности сыграть против быстрого американца. Гермиона внимательно наблюдала, как иностранные студенты сражались друг с другом. Там были продемонстрированы навыки и заклинания, которые она никогда раньше не видела, и некоторые из них были захватывающими дух.

— Мы могли бы так много узнать из этого, — сказал Северус Гермионе.

— Да, — сказала она и проверила список. — Я следующая.

Словно по сигналу толпа громко закричала. На арене ведьма в золотых одеждах была отброшена назад, её палочка закружилась в воздухе, чтобы быть ловко пойманной её противником.

— Это был Джордан Рот из Илверморни, выигравший дуэль у Хироми Нисиды из Махоутокоро, — сказал судья, и его громкий голос эхом отразился от трибун. — Далее — Гермиона Блэк из Хогвартса против Ивана Гриндевальда из Дурмстранга.

Сердце стучало, как барабан, руки дрожали, в ушах стоял рёв толпы, и Гермиона вышла на ринг.

— Иди, Гермиона! — раздались крики с трибун. — Ты можешь это сделать!

Иван не был ни высоким, ни низким, его рост был средним, с жёсткими угловатыми чертами лица и ледяными серыми глазами, в которых совсем не было тепла. Его коротко остриженные волосы мало что выдавали, но нельзя было не заметить ни малейшего намёка на семейное сходство. Приятные черты лица и некоторая гибкость в его движениях — всё это напомнило Гермионе фотографии молодого Гриндевальда, которые она видела раньше.

Гриндевальд был почти непобедим, но Иван был всего лишь мальчишкой. Он отвесил короткий поклон. По спине Гермионы пробежал холодок беспокойства, и она сглотнула, поклонившись в ответ. Его взгляд был странным. Затем он моргнул и показал лёгкую полуулыбку, и Гермиона задалась вопросом, не померещилось ли ей это.

— Приготовиться! — крикнул судья. А потом: — Начали!

Иван был размытым пятном движения перед тем как вскрикнул, бросаясь к Гермионе, и его руки мелькали вниз в движении, одновременно знакомом и ужасном. Ножи закрутились в его ладонях, вызванные заклинанием, которое он не произносил и для которого не использовал палочку, и Иван запустил их. Сверкающие клинки оказались на волосок от груди Гермионы, прежде чем она подняла щит — мерцающую золотую стену, которая поглотила ножи и превратила их в расплавленное серебро.

Иван не остановился, он вскочил и его ноги вытянулись в движении, которое она узнала из фильмов маггловских боевых искусств. Гермиона резко взмахнула палочкой, и её золотой щит мгновенно затвердел и стал стальным. Иван не смог остановить свой прыжок и врезался в него, Гермиона едва успела откатиться в сторону, чтобы избежать падения металла.

Секунды, которые она позволила себе, истекли, и Иван вскочил на ноги, выпуская проклятие за проклятием в Гермиону, так быстро, что она едва успевала прикрываться и отвечать огнём. Пронзительное проклятие ударило её в плечо, и Гермиона смутно услышала крики и вздохи толпы. Боль обострила её, заставила сосредоточиться на молодом человеке, стоявшем перед ней. Он невероятно быстро управлялся со своей палочкой.

Хотя поначалу ярость нападения застала Гермиону врасплох, теперь она не отставала. Она не сталкивалась с таким противником со времён войны в своё время. Они казались одинаково равными по скорости и мастерству, и ни один из них не был в состоянии контролировать поединок и задавать темп. Они яростно колотили друг друга по щиту, ругаясь и защищаясь в ответ, пока постепенно не увеличили расстояние между ними, замедляясь. Невозможно было продолжать в таком темпе бесконечно долго. Гермиона чувствовала, как по спине у неё струится пот, а Иван стиснул зубы.

Они обменялись почти дружественным огнём, когда они ходили вокруг друг друга, красные струи ошеломляющих заклинаний и других более неприятных заклинаний таяли на щитах или отскакивали. Было трудно понять уровень Ивана в том, что до сих пор было совершенно бессловесной борьбой. Гермиона гадала, насколько он опытен. Используя старый дуэльный трюк, она резко переложила палочку в левую руку и наложила несколько оглушительных проклятий, которые вплела в безобидный красный свет. Эта перемена на мгновение лишила Ивана присутствия духа, и он поднял более слабый щит, не видя ничего, кроме приближающегося к нему обезоруживающего заклинания. Оглушительные заклинания прорвались сквозь щит и сбили его с ног, заставив скользить по полу арены.

Гермиона рванулась вперёд, чтобы воспользоваться своим преимуществом, но Иван уже поднялся, его лицо было окровавлено, и со всех сторон раздался грохот. Песок поднимался вверх и формировался в зловещие формы вокруг, химеры, змеи и драконы. Сыпучие песчинки дождём посыпались на голову Гермионы, и ей пришлось наложить заклинание, чтобы защитить глаза, даже когда она закашлялась и выплюнула песок. Иван исчез среди колышущихся колонн, и Гермионе пришлось пробиваться сквозь дракона, который с рёвом приближался к ней, а песок, который образовал его, кружился, как ураган.

Магия, связанная с такой масштабной анимацией, была феноменальной. «Как же Иван это делает?»

Рёв песчаного дракона оборвался, когда Гермиона пробила дыру в его груди. Через зияющую дыру она мельком увидела Ивана, его палочку и сосредоточенное лицо, когда он закручивал пылающие нити в воздухе и связывал их вместе с палочкой. Гермиона вытаращила глаза.

«Не может быть. Но он не стал бы этого делать…»

Песок сдвинулся, и её зрение снова затуманилось, но Гермиона видела, что делает Иван. Это была тёмная магия, созданная из огня и алмазной проволоки. После активации разрывная сеть будет разрезать всё на своем пути с ужасающей легкостью. Гермиона сжала палочку в кулаке, осознав, что стоит лицом к лицу с врагом, который пытается её убить. Песчаные монстры были всего лишь отвлекающим манёвром, чтобы дать Ивану время построить сеть, которую он, несомненно, намеревался использовать, чтобы разрезать её щиты и разрезать её на части.

Нет времени гадать кто или почему, есть только чтобы попытаться выжить. К ней уже приближалась песчаная Химера, а Ивана нигде не было видно. Дракон взорвался и Гермиона бессмысленно прикрылась щитом. Разрывная сеть была сделана из алмаза и огня, и ничто не могло ослабить её, кроме как…

Вода.

А потом появился Иван, оскалив зубы в гримасе, крепко упершись ногами в песок. Его палочка рассекала воздух и посылала пылающую, сверкающую сеть в сторону Гермионы. Он, казалось, парил в воздухе.

Гермиона развернулась, её палочка закружилась вместе с ней, и вызвала заклинание, которое она видела только однажды, в момент отчаянной нужды, когда Хогвартс горел и ничто не могло погасить пламя. Заклинание было бессловесным, но намерение должно быть совершенным, и Гермиона позволила своему разуму выйти за пределы тела и погрузиться в бушующих вокруг неё песчаных тварей. А затем каждая песчинка на арене превратилась в воду, каскадом обрушиваясь на ринг и падая на землю. Рваная сеть получила удар воды, когда над ней щёлкнувший песчаный дракон превратился в цунами. Красное мерцание погасло, сеть упала на землю под тяжестью воды.

Из зала послышались крики. Гермиона подбросила себя в воздух с помощью заклинания левитации и увидела, что Иван сделал то же самое. Пол арены превратился в бурлящий океан, и зеваки, стоявшие ближе всего к Земле, карабкались вверх по ступеням, стремясь найти более высокую площадку. Гермиона теряла контроль над собой — левитировать было нелегко, — и ей нужно было вернуться на землю. Она открыла рот, чтобы стряхнуть воду, но тут Иван прокричал заклинание, и в мгновение ока пол превратился в замёрзшую ледяную пустошь.

Иван опустился на землю, но Гермиона улыбнулась. Иван даже не понял, что только что совершил свою первую ошибку. Она упала на Землю вслед за ним, преобразив при этом свои туфли. Когда она приземлилась, под её ногами уже были закреплены узкие клинки, и когда Иван произнес своё первое проклятие, её уже не было.

Гермиона каталась на коньках каждую зиму с самого раннего детства, и прошедшие годы не притупили её уверенности в себе. Лёд был покрыт рябью от волн, но она на огромной скорости бросилась к Ивану, осыпая его проклятиями. Он защищался, но еле-еле. Гермиона двигалась так быстро, что он не успевал за мишенью, которую она представляла, и его заклинания бесполезно таяли во льду.

Без необходимости защищаться хотя бы столько времени, сколько потребовалось Ивану, чтобы приспособиться к новой скорости, Гермиона могла удвоить свои наступательные усилия, пока, наконец, когда она была вынуждена вращаться, чтобы избежать случайного разрушающего кости заклинания, Иван не опустил свой щит на мгновение слишком долго. Гермиона сотворила тающее заклинание на льду под его ногами, и Иван обнаружил, что падает в сточную канаву там, где раньше был твёрдый лёд.

Гермиона вызвала его палочку и снова заморозила лёд.

Иван яростно взревел, когда заклинание вызова вырвало палочку из его руки, а затем он был заключен в твёрдый лёд по шею. Его глаза вылезли из орбит, и он выплюнул проклятие на болгарском языке, но его палочка уже летела по воздуху к Гермионе, и она поймала её с лёгкостью, приобретённой долгой практикой.

Гермиона была глуха к шуму толпы и внезапно услышала его. Толпа взорвалась радостными возгласами и криками, многие из которых были истеричными. Гермиона задрожала, даже когда судья вошёл на каток и поднял её руку, объявив её победительницей. Она стиснула зубы, когда Ивана освободили ото льда, и все они были отправлены с катка, а следующую дуэль отложили, чтобы лёд растаял и песок восстановился.

— Гермиона, — хрипло сказал Северус, когда она села. — Мой Бог. Это было так…

— Какого чёрта, — сказал Рабастан. — Его собираются арестовать?

В тишине Северус молча взял Гермиону за руку и отрезал ей рукав, чтобы дотянуться до пореза на плече. Рана была глубокой, но ничего такого, что они не исцелили бы раньше. Когда он снова восстановил плоть Гермионы, его беспокойство было подобно гудящему подводному течению, и в присутствии других она не могла успокоить его, что не чувствует ничего плохого.

Потом Гермиона села между Северусом и Рабастаном, которые всё ещё были бледны от страха. Они слушали, как судья исключил Ивана из турнира за использование разрывной сетки, тёмной магии, которая была запрещена в официальных дуэлях в течение двух столетий. Иван проигнорировал рефери, его холодный взгляд был устремлён только на Гермиону.

Гермиона гадала, почему он пытался убить её и попытается ли снова. И снова Северус, казалось, прочёл её мысли.

— Сколько людей в Хогвартсе хотят твоей смерти в этом году? — пробормотал он себе под нос.

Гермиона стиснула зубы и подумала о тайне, которую они хранили, о крошечной жизни, растущей внутри неё.

— Слишком много, мать твою.