Подменыш (джен)

Несмотря на однозначный приказ мадам Помфри оставаться в больничном крыле, уже на следующее утро Невилл, с трудом превозмогая боль, поднимается на ноги и тащится на занятия, хотя выглядит просто ужасно.

— Я не собираюсь прятаться, — упрямо твердит он.

Джинни понимает: Кэрроу рассчитывали, что он станет поучительным примером для других учеников. Но вместо этого его избитое лицо превращается в новый символ сопротивления. По школе, словно вирус, распространяются мелкие акты неповиновения, разрушая хрупкое перемирие, что царило прежде в замке.

Она не единственная, кто замечает это. Кэрроу снова отправляют целую группу учеников на отработки в подземельях, но и это не помогает.

А значит, Кэрроу придётся проявить изобретательность.

Учитывая всё это, Джинни не слишком удивлена, когда Тобиас нарочно сталкивается с ней в коридоре по пути на первый урок.

— Чёрт возьми, Уизли! — рявкает он. — Смотри, куда идёшь.

Когда они расходятся в разные стороны, Джинни разжимает пальцы, глядя на зажатую в руке записку.

«Бабушка Невилла».

Джинни тут же меняет направление, мгновенно понимая, что это значит. Они решили, что Невилл — слишком большая помеха. Они уже использовали учеников, чтобы контролировать их родителей. Почему бы теперь не использовать семью против самих учеников?

Она обыскивает коридоры и наконец замечает его у входа в кабинет чар. Проходя мимо, ловко подхватывает за локоть и затягивает в пустой класс.

Невилл шипит от боли, и Джинни тут же ослабляет хватку. Несмотря на то, что он стоит на ногах, он всё ещё в ужасном состоянии.

— Прости, — шепчет она, оглядывая помещение, чтобы убедиться, что они одни. — Они идут за твоей бабушкой.

— Моей бабушкой? — Невилл произносит это так, будто слова Джинни лишены всякого смысла.

— Да, Невилл. За твоей бабушкой, — качает она головой. — Наверное, надеятся, что, заполучив её, смогут шантажировать тебя, что ты станешь послушным, если будешь бояться за её безопасность. А запугивать тебя куда выгоднее, чем снова избивать.

Если Невилл вдруг начнёт отступать, это заметят все. И новый виток сопротивления быстро сойдёт на нет.

Его лицо каменеет, и в глазах вспыхивает ярость, какой не было даже во время избиения.

— Как? Когда?

— Я больше ничего не знаю.

— О, Мерлин... — до него наконец доходит вся тяжесть ситуации. — Мне нужно её предупредить.

Джинни кивает. Ему срочно нужна помощь извне.

— Портрет Арианы.

— Аберфорт, — говорит он и, не теряя ни секунды, выбегает в коридор, держась за бок.

* * *

Невилл передаёт предупреждение Аберфорту, но у них нет никакой возможности узнать, дошло ли оно или, что ещё важнее, успело ли дойти вовремя. Остаётся только ждать.

Джинни пытается уговорить его на время залечь на дно и не привлекать внимания, но Невилл уже не в том состоянии, чтобы слушать.

— Она хотела бы, чтобы я продолжал, — твёрдо говорит он.

Она не знает Августу Лонгботтом, поэтому приходится верить ему на слово.

Джинни сидит на уроке маггловедения, когда в класс врывается Амикус, нарушая гнетущую тишину, в которой ученики переписывают строчки с доски. С тех пор, как произошла «Великая диверсия с учебниками по маггловедению», книг больше не осталось, а занятия теперь проводятся отдельно для каждого факультета.

«Так проще контролировать», — думает Джинни.

Ученики с любопытством поднимают головы, но тут же быстро отводят взгляды, заметив слегка безумное выражение лица Амикуса.

Джинни бросает взгляд на Тобиаса, сидящего в нескольких рядах впереди. Недавно он сказал ей, что Кэрроу в последнее время подозрительно тихи, и это верный признак того, что они что-то замышляют.

Не отрывая глаз от парты, он едва заметно пожимает плечом, явно давая понять, что не в курсе происходящего.

Амикус взволнованно шепчется с Алекто, его руки нервно жестикулируют, а выражение лица заставляет сердце Джинни сжаться от тревоги. Что бы это ни было, ничего хорошего ждать не стоит.

Нет времени на долгие раздумья, да и безопасного способа подслушать не существует. Если она хочет узнать правду, выбор только один.

Амикус поворачивает голову, окидывая класс беглым взглядом, и Джинни использует этот момент, беззвучно произнося заклинание.

Она проникает в его сознание.

Взрослый разум — это хаотичный водоворот воспоминаний, подавленных эмоций и глубоких, болезненных травм, и это всё ощущается довольно подавляюще. Она балансирует на грани, рискуя сорваться в эту бездну и потерять себя.

«Они просто вещи, — напоминает она себе. — Они — монстры».

Джинни погружается глубже, при этом глядя как будто сверху вниз, безжалостно перебирая и отбрасывая в сторону обрывки его воспоминаний.

В воздухе висит тяжёлый запах крови и мускуса, где-то рядом раздаётся пронзительный визг загнанного в угол животного.

Низзл бьёт лапой, но когти поджаты, это всего лишь предупреждение, а может, мольба. Но другие коты, опьянённые кровожадностью и зельем в молоке, уже не остановятся. Он знает, чем это закончится. Чем всегда закончивается. Они загрызут его.

Он не станет сопротивляться. Они никогда не сопротивляются.

Тётя Беа хохочет.

— Побеждает только тот, кто выпускает когти, мальчик. Запомни это

Джинни чувствует, как сжимается живот, а воздух вдруг становится густым как смола, так что дышать практически невозможно.

— Дерись, — шепчет она низзлу. — Сражайся!

Низзл исчезает под клубком меха, кровь брызжет на деревянный пол.

Джинни делает резкий вдох, впиваясь пальцами в край парты.

Внезапно мысль пронзает сознание Амикуса, возвращая Джинни обратно: «Старуха выскользнула из грёбаных сетей. Мальчишка — живой мертвец».

Убить его.

Убить его.

Убить его.

Джинни рывком вырывается из чужого разума, едва не падая со стула.

— Какого чёрта ты творишь? — шипит Бриджет, толкая её.

К счастью, Кэрроу не обращают на это внимания, потому что уже выбегают из кабинета.

«Не в этот раз, — думает Джинни. — Больше никто не исчезнет».

С трудом поднявшись на ноги, она выбегает вслед за ними, по пути едва не задевая парты. В классе поднимается шум, но Джинни не обращает на это никакого внимания. Оказавшись в коридоре, она пытается вызвать патронуса, но не может создать даже слабой дымки. Подступившая к горлу тошнота вытесняет все радостные мысли.

Она все еще чувствует запах крови и слышит приглушённые стоны боли.

«Это не я. Не я. Не я».

— Ты должна это сделать, — сквозь зубы шепчет она себе, сжимая чужие воспоминания в тугой ком и заталкивая их в самую тёмную глубь сознания. На самое дно.

«Ты защитишь нас, Джинни».

Закрыв глаза, она делает глубокий вдох и концентрируется на своих драгоценных воспоминаниях. Семья. Полёт на метле. Дверь «Салона», такая податливая под её рукой. Невилл, Луна и Ханна. Тёплые пальцы, сжимающие её собственные.

Она поднимает палочку, делая взмах, и в коридор вырывается ослепительно-белый патронус, тут же растворяющийся в ближайшей стене.

«Беги, Невилл. Беги сейчас же. Они идут за тобой».

* * *

Джинни отчаянно хочет сразу же отправиться в Выручай-комнату, чтобы убедиться, что Невилл в безопасности. Но вокруг слишком много любопытных глаз, и она заставляет себя пойти в Большой зал на ужин вместе со всеми. Накладывает еду на тарелку, будто ничего не произошло.

Притворяется, будто не замечает отсутствия Кэрроу. Делает вид, что не видит, как взбудоражены гриффиндорцы за столом, и не слышит шёпот о сорванном уроке трансфигурации.

За преподавательским столом сидит МакГонагалл, её цепкий взгляд скользит по залу.

К счастью, вскоре появляется Ханна. Она бросает быстрый взгляд на Джинни и едва заметно кивает.

«Слава Мерлину», — думает Джинни, закрывая глаза.

— Что происходит? — тихо спрашивает Рейко.

— Не здесь, — отвечает она, механически поднося ко рту вилку.

Только после ужина она наконец может спокойно направиться в Выручай-комнату.

Невилл там, как и обещал. Джинни без лишних слов подходит и крепко обнимает его.

— Спасибо за предупреждение, Джинни, — говорит он.

Она качает головой.

— Они собирались убить тебя, Невилл.

Теперь ставки стали ещё выше.

— Вот тебе и «не злить их», — шутит он

Джинни смеётся, и смех застревает у неё в горле.

Он выглядит удивительно бодрым для человека, за которым весь день охотились убийцы. В руке он сжимает письмо.

— Что это?

— От бабушки, — улыбается он. — Она уложила Долиша на больничную койку.

Это вызывает всеобщий смех.

И пусть он звучит скорее как облегчение, чем веселье, Джинни это вполне устраивает.

Позже вечером она пробирается в свое тайное убежище крытой галереи. Тобиас уже там и нервно расхаживает взад-вперёд.

— С ним всё в порядке, — говорит Джинни. — Он добрался до Выручай-комнаты.

— Слава Мерлину, — Тобиас плюхается на каменный выступ и проводит рукой по лицу. — Я ничего не знал об этом. Теперь они стали осторожнее в нашем присутствии.

— Это хорошо.

Он смотрит на неё с недоверием.

— Если бы ты не узнала об этом... таким способом… если бы тебя там не было…

— Но я была. И что ещё важнее: они поняли, что ты не при делах. Это должно снять с тебя часть подозрений и давление.

Тобиас бросает на неё тяжёлый взгляд, задерживаясь на синяках, всё ещё проступающих на лице.

— А кто снимет давление с тебя?

Джинни качает головой.

— Не беспокойся об этом.

Может, это давление — именно то, чего она заслуживает.

* * *

Наступают пасхальные каникулы, и Джинни до последнего оттягивает момент, когда придётся вписать своё имя в список остающихся в замке. Она должна поехать домой. Родители ждут её. Но она не может.

В ночь перед отъездом остальных школьников она отправляет родителям сову с письмом и пишет, что у неё накопилось слишком много домашних заданий и она не может приехать. Намеренно делает тон письма пренебрежительным и капризным, будто она — та самая дочь, которой просто лень навестить семью. Ведь её письмо наверняка прочитают не только родители.

«Они поймут», — убеждает она себя.

Она остаётся, чтобы выглядеть менее подозрительной, конечно же. Чтобы дистанцироваться от своей семьи «предателей крови». И совсем не потому, что у неё не хватает духу объяснять им синяки на лице. И совсем не из-за того, что она сделала.

«Интересно, что бы они сказали, увидев тебя сейчас?»

Кроме того, Невилл, Никола и другие всё ещё заперты здесь, скрываясь в потайном уголке замка. Им нужен кто-то, кто прикроет их спины.

Неделя проходит тихо. Джинни — одна из немногих учениц, которые остаются в школе. Хотя ей хотелось бы проводить всё время в Выручай-комнате, она понимает, что её отсутствие теперь станет ещё заметнее. Поэтому она заглядывает к ним так часто, как только осмеливается, а остальное время проводит в библиотеке или сидит в гостиной. Где-нибудь на людях.

Она возвращается с обеда, когда кто-то быстро приближается сзади. Не успевает обернуться, как её хватают за руку и грубо заталкивают в пустой класс.

Джинни едва не спотыкается обо что-то, слыша, как дверь за её спиной плотно захлопывается. Мгновенно разворачивается, хватаясь за палочку, и видит Снейпа, блокирующего выход.

— Сэр? — её голос звучит настороженно, хотя она изо всех сил старается унять бешеный стук сердца.

Он не теряет времени даром, сразу объясняя причину такого странного поступка.

— Вашего брата видели в компании Гарри Поттера.

Словно свинцовая гиря обрушивается ей на грудь. Мысли мечутся в миллионе направлений: ликование от подтверждения, что они живы; страх из-за того, что их кто-то видел; недоумение, почему Снейп сообщает ей об этом.

Она безжалостно заставляет себя сосредоточиться на самом важном: на человеке, стоящем сейчас перед ней. Делает несколько шагов назад, создавая дистанцию и проверяя, на месте ли ментальные барьеры.

Но вместо того чтобы проклясть её, убить или сделать что-то ещё, о чём его Том наверняка просил, Снейп лишь произносит:

— Вы понимаете, что это значит.

Что её семья окончательно скомпрометирована. Что никто из них больше не в безопасности. Но сейчас она не может думать о родителях. Оценив расстояние до двери, она глубже засовывает руку в карман, сжимая палочку.

Она осторожно сглатывает, заставляя себя говорить ровно:

— Да, сэр.

Она не уверена, что именно он может прочесть на её лице, потому что его взгляд остаётся холодным и пристальным.

— И вы знаете, что делать?

Она моргает, не понимая.

— Что?

Он делает шаг вперёд.

— Вы знаете, что делать? — повторяет он, чеканя каждое слово.

И тут она осознаёт, что это не провокация. Он действительно хочет знать, есть ли у неё план побега. Не просит раскрыть его, просто проверяет наличие. Несколько секунд, которых на самом деле сейчас нет в её распоряжении, она тратит на то, чтобы внимательно посмотреть ему в лицо.

— Да, сэр.

Снейп кивает и отступает в сторону, освобождая путь к двери.

Джинни замирает на месте, дышит все так же тяжело и настороженно наблюдает за ним.

— Идите, — говорит он. — Быстро.

Повторять не нужно. Она пересекает кабинет, до последнего не веря, что он действительно отпускает её. У самой двери оборачивается

— Сэр…

Больше ей нечего сказать — любые слова будут слишком откровенными или опасными для них обоих.

Снейп смотрит на неё долгим взглядом, и в его глазах мелькает что-то незнакомое.

— Идите, — повторяет он уже мягче.

Джинни поворачивается и начинает бежать.

* * *

Джинни бежит. Она даже не пытается сохранить видимость спокойствия и собранности, теперь ей незачем прятаться. Никакая ложь не защитит её, никакие цвета факультета или тайная магия. Только не от этого.

Она не станет разменной монетой, которую используют против родителей, братьев или Гарри.

Она несётся вверх по лестнице, скользит по коридору, игнорируя орущего Филча. Дверь в Выручай-комнату начинает проявляться в стене, когда она ещё только заворачивает за угол. Где-то позади раздаются новые крики.

«Давай же», — мысленно молит Джинни, желая, чтобы дверь открывалась быстрее, быстрее, быстрее.

Она подпрыгивает на месте, пока наконец не раздаётся щелчок замка. Джинни врывается внутрь и с силой захлопывает её за спиной, прислоняясь к дереву всем телом. Сердце бешено колотится в груди.

— Джинни? — спрашивает Невилл, отрываясь от игры с Дугалом во взрывающиеся карты. — Что случилось?

Она не отвечает. Мысли путаются, перекрывая друг друга. Её взгляд устремляется к портрету Арианы.

Нужно предупредить семью.

— Рона видели, — Джинни отталкивается от двери. — Теперь они знают, что он помогает Гарри.

— Что? — Невилл тут же вскакивает и следует за ней. — Кто их видел?

— Не знаю. Снейп только сказал...

— Снейп?

— Он предупредил меня. — Она поворачивается к Невиллу, не понимая, почему он так медленно соображает. — Невилл. Моя семья.

Невилл резко вдыхает и тихо ругается.

— Чёрт. Конечно.

— За ними тоже придут, — говорит она, глядя на Ариану. — Мне нужно поговорить с Аберфортом.

— Эй, Джинни, притормози, — Невилл хватает её за руку. — На тебе всё ещё висит этот грёбаный Надзор. Ты не можешь просто так отправиться в Хогсмид. Особенно если тебя уже ищут.

— Он прав, — соглашается Никола.

Невилл с облегчением смотрит на неё, радуясь, что хоть кто-то его поддержал.

— Я схожу, — говорит он. — Договорились?

Джинни закрывает глаза, пытаясь унять предательский бешеный стук сердца.

— Да. Конечно. Ты прав.

Он качает головой.

— Никогда не думал, что мне придётся быть голосом разума.

— Невилл... — голос предательски дрожит, звуча почти умоляюще, и Джинни ненавидит это.

— А, точно! — он тут же взбирается в проход за портретом. — Сказать им, что Рона видели с Гарри?

Они поймут, что это значит.

— И что я в безопасности. Что я не у них.

Её семья не может узнать, где она, благодаря чарам Фиделиус, но хотя бы это они должны знать. Хотя вряд ли это что-то изменит.

Ничего не поделаешь.

— Хорошо, — кивает Невилл и исчезает в проходе, пускаясь бежать.

Джинни ещё долго стоит на месте, слушая, как затихают его шаги.

— Пойдём, — Никола дотрагивается до её плеча. — Найдем тебе гамак.

Она поворачивается к ней.

— Здесь не так уж плохо, правда, — улыбается та.

И Джинни позволяет себя увести.

* * *

Ночью Джинни лежит в гамаке, уставившись в потолок.

Пока что она в безопасности. О судьбе семьи нет никаких новостей — ни хороших, ни плохих, а значит, в условиях неопределённости должно хватить хотя бы этого чувства хрупкой безопасности.

Но сон не приходит. Слова Снейпа звучат в ушах, будто заевшая пластинка: «Вашего брата видели в компании Гарри Поттера».

Он жив. Рон жив.

Гарри жив.

Отсутствие упоминания Гермионы — зияющая пустота, к которой она даже не смеет прикоснуться мыслью.

Они живы.

Значит, надежда ещё есть.

Утром она сползает с гамака и сталкивается лицом к лицу с новой реальностью: ограниченный запас еды, один комплект одежды, волшебная палочка и горстка таких же, как она. Защитные стены, за которые нельзя выйти, не рискуя всем.

Это знание давит, тисками сжимая грудь и вызывая клаустрофобию, когда она перебирает всё, что пришлось оставить позади, думает обо всех теперь закрытых для неё путях.

Джинни изо всех сил сосредотачивается на ровном дыхании.

— Интересно, что это? — произносит вдруг Невилл.

— А?

Она поворачивается и видит, как Невилл тянет на себя ручку новой двери в стене, которой раньше точно не было, правда, она ему не поддаётся.

Выглядит не внушительнее, чем обычная дверь в чулан для мётел.

Джинни выдыхает.

* * *

Остаток недели она помогает Николе с проектами, пока Невилл мерит шагами комнату и наведывается к Аберфорту через длинный потайной проход.

— Есть новости? — неизменно спрашивает Джинни каждый раз, когда он возвращается.

Он качает головой.

— Только то, что мы уже знаем. Насколько известно Ордену, твоя семья смогла скрыться, но где именно, никто не знает.

Пока придётся довольствоваться и этим.

В понедельник все немного на взводе при мысли, что Хогвартс-экспресс уже возвращается и везет с собой учеников. А значит, появятся свежие новости и кто-нибудь наконец расскажет, что на самом деле творится в замке.

Джинни уже задыхается от этой неизвестности.

Поздно вечером первым появляется Терри. Он удивлённо приподнимает брови, увидев Джинни:

— Так и думал, что ты здесь. — На его лице появляется ухмылка: — На пиру был переполох, когда все поняли, что тебя нет в замке.

— Охотно верю, — отвечает Джинни, гадая, какую версию придумали Кэрроу.

— А где Ханна? — тут же спрашивает Невилл.

Терри в миг становится серьёзным, покачивая головой:

— Её не было в поезде.

— Что? — голос Невилла звенит, как натянутая струна. — Где она?

— Не знаю. Похоже, никто не знает.

— Как это «никто не знает»? — не успокаивается Невилл.

Джинни хватает его за руку, впиваясь пальцами в кожу, когда она пытается заглушить гул в ушах:

— Скажи, где сейчас собирается АД.

— Что? — Терри смотрит на неё, будто она сошла с ума.

Она разворачивает его к себе, заставляя смотреть прямо на неё:

— Скажи, где собирается АД.

— Мы…

Он запинается, не в силах вымолвить ни слова. Наконец, сдавленно выдыхает, сдаваясь.

Джинни закрывает глаза.

— Она всё ещё жива.

— Что?

— Она наш Хранитель Тайны. Если бы с ней что-то случилось, все стали бы Хранителями и ты смог бы назвать место встреч.

— Это не поможет нам найти её! — вырывается у Невилла.

— Нет, — говорит Джинни, насильно напуская на себя ледяное спокойствие. — Но я согласна на «жива, хоть и не здесь», потому что это лучше, чем альтернатива.

Однако Невиллу это не приносит ни капли утешения. Несмотря на то что он уже совершеннолетний, всё это время он оставался здесь, помогая другим. Но Джинни чувствует, что его терпению приходит конец. Она видит, как в нём копится и бурлит неуправляемая энергия, как ему нестерпимо нужно действовать. Исчезновение Ханны может стать последней каплей.

Изнутри замка они могут сделать немногое.

Она касается его руки.

— Может, спросишь Аберфорта? Узнаешь, известно ли Ордену что-то об Абботах.

Он кивает.

— Точно. Да.

И исчезает в проходе за портретом. Это уже успело стать привычным ритуалом.

Джинни поворачивается к Терри.

— Расскажи мне всё, что происходит в замке.

* * *

На следующий день за обедом обитатели Выручай-комнаты с трудом пережевывают черствый хлеб и холодную курицу. Недавно Аберфорт прислал почти съедобные сладости, но они не особо помогли поднять настроение.

Невилл молчит с тех пор, как вернулся без какой-либо информации об Абботах. Джинни пыталась убедить его, что отсутствие новостей можно считать хорошим знаком, но он лишь мрачно посмотрел на неё и снова свернулся калачиком в своём гамаке.

Она знает, о чём он думает: что её рациональный подход означает равнодушие. Но как объяснить, что только хладнокровный расчёт удерживает её от истерики и крика?

— Кто-нибудь хочет сыграть в шахматы? — спрашивает Дугал, и его вечная скука раздражает ещё больше

Джинни вздыхает: похоже, сегодня её очередь развлекать мальчишку.

— Давай.

Она уже собирается встать, когда портрет Арианы внезапно открывается. Джинни хмурится. Аберфорт никогда не приходил сам, поэтому она понятие не имеет, кто это может быть.

— Невилл… — зовет она.

Тот поднимает голову.

— Что за...

Он осекается, когда из туннеля выходит Ханна.

— Ханна? — едва слышно произносит Джинни.

Та улыбается, спрыгивая в комнату.

Джинни сама удивляется себе, когда бросается к ней и крепко обнимает. Отстранившись, быстро осматривает: к счастью, Ханна выглядит совершенно невредимой.

— Прости, если напугала вас, — говорит она, — своим отсутствием в поезде.

Джинни молча качает головой, опасаясь, что голос её подведёт.

Невилл всё ещё не произнёс ни слова, просто смотрит на Ханну. Затем делает шаг вперёд и заключает её в такие крепкие объятия, что оба густо краснеют, когда они наконец разъединяются.

— Хм, — он неловко потирает затылок, — с тобой всё в порядке?

— Да, — кивает она, щеки розовеют ещё сильнее. — Всё хорошо.

— Что случилось? — спрашивает Джинни.

— Папа не хотел отпускать меня обратно. Слухи о происходящем в Хогвартсе уже распространились. Он настаивал, что нам нужно бежать, что так безопаснее. Но я сказала, что не могу. Я должна быть здесь. Поезд уже ушёл, — она бросает взгляд на портрет, — так что я добралась единственным оставшимся путём.

— Гениально, — заявляет Джинни.

Ханна смущённо опускает глаза.

— Ну, не сказала бы, что это гениально. — Она безнадёжно пожимает плечами: — Просто... я подумала, что должна быть здесь.

— Да, — твёрдо соглашается Джинни. — Должна.

Вечером в Выручай-комнате царит праздничная атмосфера, когда один за другим начинают подтягиваться ученики. На фоне войны это может показаться мелочью, но для них это настоящая победа и момент триумфа, потому что одна из них вернулась домой.

Кроме того, Джинни понимает: все они успели по-настоящему привыкнуть к Ханне и её поддержке.

Пользуясь суматохой, Джинни касается плеча Николы:

— Ну что, пойдём?

— Куда? — спрашивает та с хмурым видом.

Джинни едва заметно указывает подбородком на неприметную деревянную дверь в углу. Никола прищуривается, затем лицо её озаряется:

— Серьёзно?

— Есть только один способ проверить, — пожимает плечами Джинни.

Дверь легко поддаётся под рукой Джинни, открывая короткий коридор, освещённый факелами. Под ногами утрамбованная земля, воздух становится ощутимо холоднее, а в конце прохода ещё одна дверь, массивная дубовая с железными скобами.

— Добрый вечер, — говорит Джинни, распахивая её.

Все присутствующие тут же оборачиваются.

— Джинни! — восклицает Гестия, вскакивая на ноги.

Тилли издаёт радостный визг, бросаясь обнимать Николу.

Все говорят одновременно, смеются и перебивают друг друга, и Джинни чувствует, как постоянное напряжение и захлестывающая паника, с которыми она жила последние дни, наконец начинают отпускать.

Миллисента стоит рядом, наблюдая за воссоединением.

— Всё ещё здесь, а? — произносит она почти разочарованно.

— Всегда, — отвечает Джинни.

Та фыркает и указывает на сундук:

— Мы притащили это для тебя.

Джинни поднимает бровь.

— И с чего бы вам это делать?

Это своеобразный знак доверия. Символ того, что они верили в её возвращение, верили, что, может, она всё ещё где-то здесь.

Миллисента морщится.

— Только не раскисай, Уизли.

И с этими словами она удаляется к своим холстам, демонстративно игнорируя всех.

— Как вы? — спрашивает Джинни, когда все наконец рассаживаются обратно на диваны.

— Нас допрашивали, — сообщает Тилли.

— Что?

— Даже до ужина не успели дойти.

— Зачем?

Кэролайн пожимает плечами:

— Разумеется, чтобы выяснить, где ты.

Джинни внимательно осматривает девушек, выискивая малейшие признаки побоев или боли.

— Это было глупо, — говорит Астория, поджимая губы от досады, — потому что тем самым они показали, что не знают, где ты.

Гестия кивает:

— Если бы они действительно хотели запугать и заставить всех подчиниться, разумнее было бы сохранить иллюзию, что ты всё ещё у них.

Тилли смеётся:

— Теперь у всех свои теории, одна нелепее другой.

— Да? — с интересом спрашивает Джинни.

— По одной версии ты скрываешься у русалок, — сообщает Флора.

Гестия добавляет:

— И при этом у тебя завязался бурный роман с тритоном.

Джинни фыркает.

— Повезло же мне.

— Нет-нет, — Астория качает головой. — Ты разбила лагерь в Запретном лесу.

— Бродишь призраком по квиддичному полю, — лениво тянет Тилли.

Кэролайн скрещивает руки:

— А я слышала, что директор тайно увез тебя в безопасный подземный дворец.

— Ну а моя любимая теория, что ты — анимаг и спишь в совятне, — ухмыляется Флора.

— Да, — с невозмутимым видом соглашается Джинни, — потому что в этом замке точно нет незарегистированных анимагов.

— Ни одного, — поддакивает Гестия, тщетно пытаясь изобразить невинность.

Несмотря на всё, настроение у всех приподнятое. Каждая из девушек не упускает шанса обнять Николу, искренне радуясь встрече.

Тилли отводит Джинни в сторону:

— Тебе, наверное, стоит проведать Крэбба и Гойла.

Улыбка Джинни мгновенно исчезает.

— Конечно, — отвечает она, хотя внутри всё сжимается и превращается в камень.

Подойдя к своему сундуку, она поднимает крышку и перебирает вещи. В самом углу, как и последний месяц, лежит та самая небольшая коробка. Сняв крышку, Джинни берёт мешочек, и кожа тут же покрывается мурашками от одного лишь прикосновения.

Всё, что нужно, это носить его одну ночь. Всего один кошмар, чтобы они убедились: ничего не изменилось. Звучит достаточно просто.

Она возвращает мешочек на место.

После полуночи Джинни пробирается через «Салон» в слизеринскую гостиную. Спустившись по лестнице в спальню семикурсников, она выводит на стене красными, будто кровь, чернилами:

«Я всё ещё слежу».

Это тоже риск — просто другого рода.

* * *

— Твоё послание возымело эффект, — сообщает Бассентвейт на следующий день, когда они с Рейко заглядывают в Выручай-комнату.

Рейко кивает:

— Их вопли были слышны аж в гостиной.

— Ну и отлично, — ухмыляется Джинни. — Нельзя же было позволить им думать, что они от меня избавились.

Бассентвейт смеётся:

— Сомневаюсь, что они настолько тупы.

Рейко машет Демельзе и направляется к ней и Мартину.

— Сможешь кое-что для меня сделать? — Джинни поднимает глаза на Бассентвейта.

— Конечно, — отвечает тот без малейших колебаний.

— Вообще-то даже две вещи.

— Ну, вот теперь звучит как перебор, — вздыхает он.

Джинни закатывает глаза:

— Во-первых, никаких вопросов.

Он пожимает плечами:

— Не люблю лишних вопросов.

Она протягивает сложенный листок:

— Доставь эту записку. Лично. По возможности — незаметно.

Бассентвейт бросает взгляд на имя на конверте, и его рот непроизвольно открывается.

Джинни сжимает его плечо. Он закрывает рот.

— Уже бегу.

— Спасибо.

Гораздо позже, глубокой ночью, Джинни осторожно выходит в коридор, оглядываясь по сторонам. Нужно понять, куда на этот раз выбросила её Выручай-комната. Иногда она открывается в самых неожиданных уголках замка, и Джинни вполне могла очутиться на другом его конце. Но на этот раз повезло: она на нужном этаже, хоть и слишком далеко к западной стороне. Лестницы — самое опасное место, потому что именно там легче всего попасться.

Сжимая палочку, она осторожно двигается по коридору.

Один раз приходится резко свернуть, чтобы не столкнуться с миссис Норрис, и сделать большой крюк, что почти вдвое удлиняет путь. Когда наконец удаётся проскользнуть в укромный уголок крытой галереи, волна облегчения накрывает её с головой.

Тобиас уже расхаживает внутри и резко поднимает голову, когда она входит.

— Джинни, — выдыхает он, проводя рукой по волосам. — Когда они сказали, что ты пропала, а потом передо мной вырос этот грёбаный громила Бассентвейт и уставился, будто на таракана… — Он замолкает, сердито ругаясь. — Ну и посыльного же ты выбрала.

Она пожимает плечами:

— Я всегда говорила: квиддич — серьёзное дело.

— Джин, — он строго смотрит на неё. — Тебе не стоило рисковать. Приходить сюда. Это глупо.

Её челюсть напрягается:

— Я не оставлю тебя здесь одного. И если это глупо, пусть так.

— Я же не смогу передавать тебе сообщения. Теперь я бесполезен.

— Ну что ж, — Джинни наклоняет голову, — может, тебе стоит проникнуться острой неприязнью к Бассентвейту. Он уже в курсе дел. Уверена, он не откажется.

Тобиас фыркает:

— В этом я не сомневаюсь. Вот только не уверен, что переживу такую «вражду». Он же чёртов громила.

— Верно, — соглашается она. — О, взгляни-ка на это!

Его нервозность настолько велика, что он даже не задумываясь опускает взгляд на пергамент в её руке и тут же отводит глаза:

— Чёрт возьми, Джинни! Я же говорил, что не хочу знать!

Быстрым заклинанием она сжигает пергамент:

— Это защищённая информация. Никто не сможет вырвать её у тебя.

Он весь год избегал узнавать, где собирается АД. Она позволяла ему эту причуду. Но теперь её не будет рядом, чтобы прикрыть спину, и ему нужен запасной план побега.

— Как только почувствуешь, что тебя раскрыли, если появится хоть малейшее подозрение, ты приходишь. Даже если просто устанешь от всего этого. Обещай мне.

Тобиас пинает камешек:

— Уверен, они встретят меня с распростёртыми объятиями.

— Тобиас. Если бы они знали...

— Не надо, — резко обрывает он. — Не говори так.

— Как? — вскидывает она руки в отчаянии.

— Как будто я — герой, а не просто болван, который вляпался по уши.

Но этот спор длится у них уже целый год. 

— Ты сделал свой выбор, Тобиас. И мы оба знаем, что у тебя были куда более лёгкие пути.

Он стискивает челюсть, отворачиваясь: 

— Ну а теперь я всю эту чёртову информацию уже не смогу забыть, да?

— Не дуйся, — хмыкает она, снимая с плеча сумку. — Не знаю, когда смогу прийти снова, так что принесла тебе кое-что про запас, чтобы ты не скучал.

Его лицо сразу же озаряется, как у ребёнка на Рождество, и давний спор мгновенно позабыт. 

— Давай-давай! — он протягивает руки, как маленький.

Джинни достаёт стопку книг: «Моби Дик», «Лавина», «Что они несли с собой» и потрёпанный экземпляр «Над пропастью во ржи».

Тобиас тут же хватает одну, садится и раскрывает на первой странице. Это едва ли не единственное место, где он может позволить себе быть собой. По крайней мере, у него останется оно, если всё остальное рухнет.

Джинни устраивается рядом, наслаждаясь тишиной. Жизнь в Выручай-комнате изо дня в день напоминает клетку, и порой кажется, что стены сдвигаются, а воздуха катастрофически не хватает. Она закрывает глаза, вдыхая прохладный воздух и слушая, как журчит вода и шелестят страницы.

В голове мелькает мысль: что бы сказал Том, узнай он, как она использует его знания. Например, этот укромный уголок. Но эта крытая галерея давно перестала быть связанной с Томом. Ещё задолго до того, как началась война.

Ещё задолго до того, как она начала приводить сюда Тобиаса для тайных встреч.

Как всегда, воспоминания подстерегают её, готовые вырваться из-под контроля при малейшей слабости. Опасные мысли всплывают в сознании — дни, проведённые здесь раньше, те, что становится всё труднее подавлять.

Он жив. Он жив. Он жив.

Джинни открывает глаза, когда давление становится невыносимым, и подтягивает колени к груди.

— Гарри поцеловал меня, — слова вырываются сами, она даже не успевает их осознать.

— Что? — Тобиас отрывается от книги, хмурясь, будто не веря своим ушам.

— За несколько дней до падения Министерства.

Она чувствует его пристальный взгляд, но не поднимает головы, рассматривая собственные пальцы. Книга захлопывается с резким звуком. 

— И ты, конечно, тут же прокляла его хорошенько?

Джинни прикусывает губу, понимая, о чём он на самом деле спрашивает. 

— Нет.

Тобиас тяжело выдыхает.

— Мерлин, Джин, ты действительно никогда не ищешь лёгких путей, да?

Она смеётся, и смех застревает в горле, когда она прячет лицо у его плеча. Тобиас осторожно сжимает её лодыжку.

— Ты никогда об этом не говорила.

Джинни пожимает плечами.

— Гарри боялся, что сделает со мной Том, если узнает.

— Но сейчас ты рассказываешь мне.

Да, рассказывает. И совсем не уверена, что это значит. Почему её мысли снова возвращаются к Гарри после стольких месяцев упрямого, почти отчаянного сознательного избегания. Как будто одна крохотная новость распахнула все шлюзы, и вот теперь всё снова оказалось на поверхности.

— Наверное… Просто ощущение, будто мы держимся из последних сил — едва-едва, кончиками пальцев. Всё медленно ускользает, и я знаю, что долго мы так не протянем. Но альтернатива — чтобы всё наконец закончилось. Как угодно. Любым способом.

— Чтобы Избранный сделал своё дело, — добавляет Тобиас.

Она кивает.

— Не думаю... — Голос предательски срывается. Джинни прокашливается и наконец выдавливает слова, душившие её весь год: — Не думаю, что он планирует выжить.

— Ох, Джин, — выдыхает Тобиас, обнимая её за плечи.

Как же хотелось бы быть достаточно слабой, чтобы просто заплакать. Хоть раз.

Но она уже не уверена, что помнит, как это делается.