Навсегда (гет)

Через неделю декабрь перестал выкидывать фокусы вроде ледяных дождей и наконец порадовал настоящим пушистым снегом. За пару дней озеро подернуло льдом, снег припорошил макушки деревьев в Запретном лесу, а во дворе выросли высокие сугробы.

Новый учебный день сопровождался страшной снежной вьюгой. В Большом зале студенты кое-как продирали глаза после сна, спешно завтракали и доделывали уроки. Гриффиндорцы завели за своим столом разговор о Рождестве, мол, кто его будет проводить в замке, а кто уедет домой.

— Понятия не имею, — честно призналась Лили, кода этим вопросом её огорошил Джеймс, и пожала плечами, поболтав в чаще остатки тыквенного сока. — Наверное, домой махну.

— Тогда я тоже, — сказал Джеймс, улыбнувшись ей. — Смысла нет оставаться там, где не будет тебя.

Лили, тронутая этой наивной, но искренней фразой, опустила голову, чтобы не обнажить перед всеми заалевшие щеки, и заправила локон за ухо. А Сириус поперхнулся чаем, вызвав смех у Питера и Римуса.

— Проклятье, Сохатый! — выговорил он, отплевываясь и вытирая мокрые щеки и губы. — Какой же ты сентиментальный! «Нет смысла оставаться там, где не будет тебя»! Ну ты и отмочил, приятель!

Джеймс улыбнулся с превосходством, а Римус настоятельно дернул Сириуса за руку.

— Не будем смущать новоиспеченных друзей, — сказал он с кроткой улыбкой.

Сириус подмигнул Лили и, решив всё же оставить «новоиспеченных друзей» в покое, снова обратил внимание на завтрак. Римус уже покончил со своей порцией овсянки и рисовал что-то прямо в тетради по прорицанию, а Питер всё косился на стол Пуффендуя, рассеянно заталкивая в рот жареный бекон. При этом он так покраснел, будто ему было ужасно жарко и ужасно неловко.

Тут возле Сириуса на лавочку плюхнулась взъерошенная Мэри. Мальчики пожелали ей доброго утра, Сириус поцеловал в лоб и сильнее взлохматил её светлые локоны. Видно было, что Мэри проснулась минимум десять минуть назад и не успела толком проснуться и собраться.

— Ты чего нас с Доркас не разбудила? — спросила она, выкатив сонные глаза на Лили. — Только что встали, Доркас чуть сознание не потеряла, когда время увидела.

— Бедный мистер Мэдоуз, — насмешливо протянул Сириус.

— О, — молвила Лили, растерянно моргая. Точно же! Она забыла сегодня разбудить милых подружек, как делала вот уже в течение шести лет. — Я просто…

Толковые оправдания вылетели из головы, а Мэри требовательно на неё взирала и ожидала ответа. Джеймс же, подперев голову рукой, с забавой смотрел на Лили, желая услышать, как она выкрутится. Хотя ничего такого здесь не было. Просто она взяла в привычку ходить на завтрак вместе с Джеймсом. Обычно она расталкивала подруг и пулей летела в гостиную, где уже он поджидал её, и потом они, только вдвоем, шли в Большой зал, болтая обо всем на свете. А сегодня она так сильно хотела услышать его голос, увидеть блеск глаз и улыбку, что совсем позабыла разбудить Доркас и Мэри.

— Я просто забыла, — честно созналась Лили и, улыбнувшись сжатыми губами, небрежно двинула Джеймсу локтем под ребра. Он подавился смешком. — Так с утра забегалась…

Мэри с подозрением переводила блестящие зеленые глаза с Лили на Джеймса.

— Ну, так и говори, — кивнула она в итоге и лучезарно улыбнулась Джеймсу. Он улыбнулся ей в ответ не менее ярко, а Лили, как полная дура, зачарованно наблюдала за его губами. — Рядом с таким другом я бы тоже позабыла обо всем на свете.

Лили и Джеймс с каплей неловкости переглянулись. Сириус весело захохотал над ними, и Римус снова посоветовал ему оставить их в покое. Тогда неугомонный Бродяга решил обратить острое и дерзкое внимание на Питера, который с большой заинтересованностью таращился на пуффендуйцев и рассеянно пожёвывал пончик. Он уже около двух недель высматривал кого-то среди них.

— На кого пялишься, Хвост? — поинтересовался Сириус как можно небрежнее.

Смущенный Питер тотчас потупил взгляд и неловко потёр сзади шею. Уши у него стали красными.

— Ни на кого, — промямлил он кое-как, сильно сжав пухленькими пальцами пончик.

— Правда? — допытывался с иронией Сириус. — А я слышал, её зовут Продитриса Сайрус.

Питер так резко вскинул на него голову, что чуть шею не свихнул.

— Откуда ты…

— Ты простонал её имя во сне, — охотно пояснил Сириус, получая истинное наслаждение, насмехаясь над растерявшимся Питером. — Только у одной девчонки в замке такое чудное имя. У Продитрисы Сайрус, которая учится на четвертом курсе в Пуффендуе.

— Я… ну, мне…

— Приударить за ней решил? Лучше не надо. Она — штучка жаркая.

— Откуда ты знаешь? — Питер насупился, руки у него вдруг со скрипом сжались в кулачки.

— Да пересекался с ней, — довольно осклабился Сириус. — Кажется, в сентябре. Ночью.

Мэри взглянула на него с большим восхищением, как на какое-то божество. А Лили, никогда не разделявшая её восторга по поводу праздной жизни Бродяги, закатила глаза и выдохнула:

— Святой Мерлин, Сириус! Есть хоть одна девушка, с которой ты не «пересекался» ночью?

Сириус состроил крайне задумчивый вид и постучал пальцем по подбородку.

— Дай подумать. Ну, во-первых, ты. Но эту несправедливость можно легко исправить.

Он невзначай потянулся через стол к руке Лили. Она отшатнулась и зло сузила глаза. Джеймс выговорил опасным тоном:

— Ты за языком следил бы.

— Молчу, — Сириус примирительно поднял ладони и мазнул пальцем по носу Джеймса. Тот отмахнулся недовольно. — Даже думать об этом не буду, ты же знаешь, дружище. Тогда, если убрать из списка Лили, осталась еще…

— Доркас! — воскликнула Мэри, а Сириус буквально-таки захлебнулся от возмущения.

Но жизнерадостная Мэри имела в виду другое. К столу Гриффиндора шла Доркас в сопровождении Уилкиса, который с некоторых пор решил контролировать каждый её шаг. Она, очевидно, не была рада такому эскорту. Перед тем как сесть за стол своего факультета, она сказала что-то Уилкису с видимым раздражением, и тот, недовольно стиснув мерзкие тонкие губы, отвернулся и зашагал к своим приятелям.

— С добрым утром, — с улыбкой сказал Джеймс, когда Доркас подошла, и поцеловал её в щеку.

Лили будто пощечину дали, но она постаралась не показать, насколько сильно обиделась и разозлилась.

— С добрым, Доркас! Прости, что не разбудила.

— Ерунда.

Римус и Мэри тоже поздоровались, Питер был занять разглядыванием некой Продитрисы Сайрус, а Сириус упорно притворялся, что Доркас просто не существует. Она поступила еще хуже: не села рядом с друзьями, а отправилась почти в самый конец стола к Дирку, Бенджи и Алисе с Фрэнком. Сириус проводил её злым взглядом и проворчал что-то вроде: «Дура несчастная».

Пусть там и сидит, нервно подумала Лили, меньше будет подмазываться к Джеймсу. Последнее время её почему-то начало неприятно задевать, что Доркас слишком много крутится с Джеймсом. Да у неё же Уилкис есть! С одной стороны Лили было очень стыдно, что она — пора бы уже признаться в этом открыто — ревнует Джеймса к своей красивой подруге, а с другой стороны она пыталась не придавать этому большого значения и вела себя как можно невозмутимо. Делать это с каждым днем удавалось всё труднее и труднее. Да еще и эта Джо Палмер, девушка Джеймса, не отстает от него…

Вскоре завтрак был закончен. Мародёры пошли за рюкзаками в гостиную, а Лили и Мэри вместе с толпой пуффендуйцев отправились на урок трансфигурации. Они дошли до кабинета и столпились перед дверью, дожидаясь звонка.

— Так значит, забыла нас разбудить? — Мэри игриво вскинула бровь, опершись плечом о дверь класса.

Лили надеялась избежать пространных объяснений своей оплошности, но Мэри же не остановишь, если она решила разобраться. Чтобы хоть как-то скрыть, что такие маленькие встречи с Джеймсом наедине приносят ей большое удовольствие, Лили достала из сумки книгу по трансфигурации и начала с деланной занятостью листать странички.

— Забыла, и что тут такого?

— Да ничего, — Мэри с хитрой улыбкой повела плечиком. Она, очевидно, всё отлично знала и понимала. — А вот и наши дорогие Мародёры!

Лили чуть тут же не вскинула голову, чтобы посмотреть на Джеймса, но удержала себя. Только через минуту-другую она тайком оторвала от строчек глаза и нашла его в толпе. Он обнимался со своей Джоулин Палмер. И что он в ней нашел, в который раз задалась Лили вопросом, рассматривая широкие плечи Джо, пегие волосы и прозрачные глаза. Она не то чтобы некрасивая, но шибко симпатичной её, конечно, тоже не назовешь. Короче говоря, Лили испытывала неприязнь к пуффендуйке. И, кажется, это чувство было взаимным.

Мэри, к счастью, не замечала, кого Лили рассматривает.

— Ну где же Доркас? — ворчала она, встав на цыпочки и оглядываясь по сторонам. — Сейчас уже урок, а её нет.

— Она придет, — рассеянно отозвалась Лили, для вида сосредоточив внимание на параграфе.

— Скорее бы: у неё моя домашка.

Лили снова украдкой обратила взгляд на Джеймса и Джо. Они мило беседовали, улыбаясь друг другу, и она постоянно касалась его лица и волос, что несколько возмущало Лили (она что, не может держать свои лапы при себе?!). Римус и Питер стояли неподалеку от них. Рем снова рисовал, поглядывая на Джо и очевидно изображая на листе её широкую, крепкую фигуру, а Питер лихорадочно доделывал домашнюю работу, расстелив на коленях пергамент.

Сириус, расположившийся чуть дальше, у самого окна, был занят своей девушкой, милой и глупенькой Энни Эдвин. Она слишком громко хихикала от его шуток и едва не таяла от его взгляда. Вот и Джо так. Но если Сириус получал удовольствие, рисуясь перед своей девушкой, то Джеймс выглядел как-то напряженно, улыбки у него выходили натянутые, смех был насильно выдавлен из себя.

— А вот и Доркас! — выдохнула облегченно Мэри, завидев в потоке учеников Доркас. Снова с Уилкисом.

Они шли, горячо споря. Лили и Мэри впервые видели на чересчур красивом лице Уилкиса злость. А Доркас, как всегда, сохраняла равнодушие, хотя глаза её сердито поблескивали.

— Я всё сказала, Норвел. Не знаю, за кого ты меня принимаешь, но я этого терпеть не стану.

— Я же говорю: это вышло случайно.

— Здорово. — Доркас остановилась и обернулась к Уилкису.

Лили заметила, как Джеймс оторвался от своей бесценной Джо, перевел взгляд на Доркас и сощурил глаза. Ему не нравилось, что она встречается с Уилкисом, он сам так сказал Лили. Теперь они много о чем говорили, и это было просто здорово.

— Круто, что случайно. Это в корне меняет дело, Норвел. В следующий раз, когда снова будешь обжиматься с Ванити, предупреждай, что это просто случайность.

Уилкис попытался взять Доркас за руку, но она отмахнулась, резко попятилась и врезалась в Сириуса, что с жаром целовал Энни. Потревоженные, они устремили недовольные взгляды на обидчицу.

— Смотри, куда прешь, — рыкнул Сириус, скривившись от отвращения. Энни жадно схватила его за плечи, готовая в любой момент прижать к себе.

— Я случайно, — отозвалась Доркас, не отрывая от Сириуса взгляда.

Какое-то время они пристально смотрели друг другу в глаза и, несомненно, были не прочь подраться. Рем, переглянувшись с Джеймсом, дал знак, и они вместе двинулись через толпу к Сириусу, чтобы в случае чего успокоить его. Лили и Мэри поспешили за ними.

Энни переводила настороженный взгляд с Сириуса на Доркас, упрямо таращившихся друг на друга, и с каждой секундной хмурилась всё сильнее и сильнее. Не выдержав, что их зрительный контакт длится неприемлемо долго, она сильно дернула Сириуса за руку, привлекая к себе.

— Какого черта, Сириус?!

Вот и Уилкис подоспел, и ситуация приобрела новые, более горячие обороты.

— Отвали от неё, — приказал грозным тоном Уилкис, пихнув Сириуса.

Тот усмехнулся издевательски и перевел колючий взгляд на слизеринца.

— Ой-ой, а то что?

— А всё! — стиснул кулаки Уилкис и подступил ближе к Сириусу.

Тут Доркас, к удивлению очевидцев, которые с жадностью смотрели на потасовку, встала перед Уилкис и со злостью оттолкнула его от Сириуса. Уилкис ошеломленно захлопал глазами, точно не рассчитывал, что она заступится за Сириуса. И Бродяга, казалось, удивился, что она закрыла его от своего озверевшего парня.

— Не трогай его, Норвел, пожалуйста. Он здесь ни при чем. Я случайно врезалась в него, это я виновата, только не он.

— Мне не нужна твоя защита, — рыкнул за её спиной Сириус.

Доркас и бровью не повела, точно не услышала. Взяла Уилкиса за руку и увела прочь. Джеймс и Римус перекинулись с рассерженным Сириусом и обидчиво выпятившей губки Энни парочкой фраз и вернулись по своим делам. Рем снова принялся чиркать карандашом на пергаменте, а на Джеймса повисла Джо, чуть не сбив его с ног. За пять минут до звонка она наконец решила оставить его в покое, поцеловала долгим поцелуем в губы и, помахав рукой, ушла. Питер собрал свои бумажки, запихнул их в сумку, и парни подобрались к Лили и Мэри. Мэри тут же смылась, окатив Рема враждебным взглядом.

— Вот же беда, — пробубнил он, глядя на её удаляющуюся спину. — Она меня никогда не простит.

Джеймс подмигнул Лили, отчего её щеки бешено запылали, и сказал бодро:

— Не бойся, Лунатик! Девичья память коротка — она скоро всё позабудет.

— Да, — согласилась Лили и погладила Римуса по плечу, улыбнувшись заботливо. — Не переживай об этом, всё наладится.

К ним подошла угрюмая Доркас. Джеймс тут же положил руку ей на плечо и поцеловал в щеку. Ну и пусть целует сколько влезет, Лили это ни капли, вот совсем, ничуть не трогает.

— Ты чего нос повесила, сестрёнка?

— Ничего, всё в порядке.

— Уилкис, он… — начала было Лили, но Доркас лишь мотнула головой, не желая об этом разговаривать.

Прозвенел звонок, и студенты хлынули в кабинет. Только Сириус и Энни не спешили на урок и горячо ругались из-за того, что он как-то неправильно смотрел на Доркас. Он пытался убедить Энни, что смотрел на эту «уродливую дрянь» совершенно обычно.

— Ты всегда на неё так смотришь! — в запале орала Энни, уже рыдая. — Думаешь, я не вижу! Наверное, она гораздо лучше меня, раз ты не оставляешь возможности поглазеть на неё!

Доркас пулей влетела в класс, грубо растолкав всех в стороны. Сириус имел неосторожность проводить её взглядом, и Энни завыла сильнее.

— Да перестань ты! — Сириус, до невозможности ненавидевший женские истерики, схватил её за плечи и хорошенько встряхнул. — Я не смотрю на неё, не смотрю! Ты её видела? На что там, по-твоему, можно смотреть?

Лили и Джеймс последние вошли в класс, оставив парочку наедине, и прикрыли дверь. Мэри схватила Бенджи и села вместе с ним за одну парту, Римус, заталкивающий свои рисунки глубоко в сумку, и Питер, выпрямляющий измятую домашнюю работу, устроились за ними. Доркас сидела за первой партой, апатично разглядывая доску, и Лили уже направилась к ней, но тут Джеймс взял её за руку. Ладонь у него была невероятно теплой. Раньше Лили тут же вырвалась бы, а теперь только сильнее сжала его пальцы.

— Сядь со мной, — попросил он с улыбкой, которой не возможно было сопротивляться.

Лили запаниковала. За все шесть лет учебы они никогда, никогда не сидели за одной партой. Делить стол в Большом зале это совершенное другое — там-то людей много, — а вот парта… Она всё никак не могла привыкнуть, что теперь может не бегать от него, смело смотреть в глаза и отвечать улыбкой на улыбку.

— Ладно. Сядем вместе, — согласилась она не без труда, и он потащил её за последнюю парту.

Чуть ли не силой усадив её, он с победоносной ухмылкой опустился рядом и извлек из рюкзака книгу. По привычке проведя языком по губам, он спросил:

— Сделала домашнее?

— Ага. А ты? — сказала она, опершись подбородком о ладонь. Даже в мрачном свете, льющимся из окон, его глаза сияли невероятным блеском.

— Естественно. — Джеймс с очень надменным видом развалился на стуле, раскинул руки и нечаянно коснулся спины Лили. Чувствуя, как по спине пробежали трепетные мурашки, она отодвинулась подальше. Он вроде этого не заметил. — Я ведь чертовски умен, талантлив, харизматичен и неотразим.

— Ну сколько ты можешь говорить о себе?

— Много. Сам себя не похвалишь, никто тебя не похвалит.

Лили засмеялась, а Джеймс посмотрел на неё так, будто ничего лучшего в жизни не видел. От этого она жутко засмущалась и покраснела. Ему вообще очень легко удается вогнать её в краску.

— Знаешь, у тебя уже крайняя степень самовлюбленности.

— Вообще-то любовь к себе самая искренняя форма любви. Уж я-то точно не буду шесть лет избегать себя и делать вид, что ненавижу.

— Очень смешно, Поттер.

Лили с напускной обидой толкнула Джеймса в плечо. Он перехватил её руку, и они устроили шутливую борьбу, выкручивая и заламывая друг другу пальцы. Мэри, косившаяся на них со второй парты, хихикала как душевнобольная и ретиво подмигивала Лили.

Тут в класс вошла профессор МакГонагалл. Ученики поприветствовали её, но она не успела ответить им тем же, потому что в кабинет ввалились Энни и Сириус, оба хмурые и недовольные.

— Опаздываем? — сурово осведомилась профессор МакГонагалл, сверкнув в их сторону глазами.

Сириус вмиг смыл с лица отрицательные эмоции.

— Правда? — захохмил он как ни в чем не бывало. — Я и не заметил. Как же быстро летит время!

Профессор угомонила поднявшиеся в классе смешки лишь одним строгим взглядом и пригласила опоздавших сесть. Было понятно, что их разборка окончилась не самым удачным образом, потому что Энни, взмахнув копной темных волос, отделилась от Сириуса и села с Мирандой Моусби. Сириус уже хотел занять почетное место рядом с Джеймсом, но с ним сидела Лили. Она виновато пожала плечами, когда он подошёл к парте, а Джеймс, лохматя пятерней волосы, лукаво улыбнулся:

— Прости, дружище, я променял тебя на Эванс.

— Понятно, — обидчиво протянул Сириус и треснул кулаком по столу, вызвав новую волну смеха. — Да как ты мог?! Я думал, мы друзья!

Профессор МакГонагалл прикрикнула и приказала Сириусу занять уже место. Он скорчил рожицу и двинулся на свободное место. К несчастью, осталось одно — рядом с Доркас. Оценив ситуацию, Сириус едва не выругался вслух самыми плохими словами, но сдержался, всё же сел и состроил такую мину, будто его сейчас вырвет. Доркас отодвинулась к самому краешку стула.

Профессор МакГонагалл приступила к уроку. Как всегда, тон её был строг, и никто не осмеливался не слушать её и заниматься чем-то другим.

— В течение трех месяцев вы обучались искусству превращения предметов в животных и обратно, — вещала она, проходя между рядами парт. — И сегодня у вас есть шанс показать, чему вы научились. Сегодня проверочная работа.

В классе застонали. МакГонагалл вскинула бровь, и все мигом умолкли.

— Задание требует не только сосредоточенности, но и слаженной работы, потому что вы будете работать в парах. — Профессор взмахнула палочкой, и на партах каждого студента появилось по десять блестящих серебряных монеток. — Один превращает монету в птицу, другой эту птицу обратно в монету. Всем всё ясно? Тогда можно воздержаться от лишних разговоров и приступить к заданию.

Все достали палочки и принялись со звоном перебирать монетки.

— Давай-ка я буду обратно превращать, — вызвалась Лили, пододвинув кучку монеток к Джеймсу.

Он совсем как ребенок выпятил губу.

— Опять мне самое трудное!

— Позволь, но ты сказал, что чертовски умен и талантлив.

— Ну ладно.

К слову, Джеймс и правда был умен и талантлив. Он взмахнул палочкой, произнес: «Авис!» и без какого-либо труда обратил первую монету в канарейку, только перышки у неё получились розовые. Узрев его труд, Лили засмеялась, а Джеймс невозмутимо отрекомендовал:

— Розовая канарейка — предел мечтаний всех девочек!

Лили легко превратила птичку обратно в монету. Заклинанием Авис она овладела легко, хотя для этого нужно много сил и тренировок. Еще один повод восхищаться Джеймсом: он старательный и упорный, раз легко и просто изучил заклинание.

— Ты молодец, — сказала Лили, улыбнувшись Джеймсу, когда он превратил очередную монетку уже в желтую канарейку.

— Ты тоже, солнышко, — он на секунду сжал её ладонь. — Давай дальше.

У всех остальных получалось не менее успешно: у кого-то монеты превращались в голубей, попугаев, у Мэри и вовсе каким-то образом вышел маленький пингвин, при виде которого девочки умиленно завыли.

— Пингвин не птица, — сказал Бенджи.

— Сам ты не птица, — авторитетно отозвалась Мэри, задрав подборок повыше. — Еще скажи, что кит не млекопитающее животное.

Питер побагровел до кончика носа, старательно пытаясь хоть во что-то превратить свою монету. Римус подбадривал его, но понимал, что у них мало что получится. У Сириуса и Доркас складывалось примерно в той же степени неудачно. Первую монеты он с ходу обратил в черного косматого ворона, который закаркал на весь класс, а на второй оплошал и обратил в какую-то слабую пародию сойки.

— Ты не так делаешь, — сказала Доркас, хотя по тону понятно было, что ей плевать.

— Не лезь под руку, мистер Мэдоуз, — проворчал Сириус, неистово постукивая палочкой по недосойке. — Ну чёрт! — выругался он, когда у птицы появилось лягушачья лапка. — Давай же!

— Ты движения делаешь неправильно.

— Да я же сказал, не мешай!

— Послушай умного человека, — прошипела Доркас, начиная уже терять над собой контроль.

— Как найду такого, обязательно!

Энни, глядя на их потасовку, аж почернела от злости и обратила своё монетку в филина, который принялся клевать Миранду Моусби. Она с визгом превратила его обратно в монету.

Лили и Джеймс справились с заданием первые. Профессор МакГонагалл похвалила их, и они с напускной важностью пожали друг другу руки.

— Молодец, Лили. Из нас вышла отличная команда, не находишь?

— Может быть, — просияла Лили, как впервые радуясь, что он назвал её по имени.

— Это потому, что ты у меня большая умница, — он нежно взял её за руку, но она высвободилась из его пальцев, чтобы заправить локон за ухо.

Тут Сириус громогласно зачертыхался, потому что Доркас полезла исправлять его грехи.

— Не лезь, мистер Мэдоуз! Я сам! — горячился он, откидывая её руки от зеленого ворона, покрытого толстыми бородавками. — Уйди, пока не прикончил! Ты ничего не сможешь сделать своими куриными мозгами!

— А ты тупой как пробка! — парировала Доркас, когда он больно треснул её по руке. — Вот как надо! Авис!

Студенты даже заохали, когда все десять монет на её парте, несколько раз подпрыгнув, разом обратились в черных воронов.

— Ты неподражаема, сестренка! — воскликнул Джеймс. А Лили подавила очередной острый приступ ревности.

МакГонагалл тоже оценила блестящую работу Доркас, поставила её, как всегда, остальным в пример и попросила так же эффектно вернуть всё обратно. В восторг не пришел только Сириус, которого заколотило в бешенстве.

— Тоже мне, умница-разумница! — сказал он и в порыве праведного гнева бесцеремонно столкнул Доркас с парты.

Под визг Мэри и оханье Рема она грохнулась на пол и заахала от боли, потому что расцарапала об пол ладони в кровь.

— Мистер Блэк! — заверещала профессор МакГонагалл и вместе с Фрэнком Долгопупсом кинулась поднимать Доркас, которая, казалось, с трудом силилась не показывать, насколько ей больно и обидно. — Что вы себе позволяете?!

Энни гнусно захихикала, а Сириус растерянно захлопал глазами.

— Извините, я не…

— Оппуньо! — Доркас резко рассекла воздух палочкой.

Черные вороны, как и другие превращенные из монеток птицы, вспорхнули в воздух и градом рванули на Сириуса.

* * *

— Это возмутительно!

Профессор МакГонагалл грянула ладонью по столу, и Сириус и Доркас дернулись от неожиданности. Оба они были изрядно помяты и исцарапаны, в волосах торчали перья. Периодически, отрывая глаза от пола, они кидали друг на друга ненавистные взгляды и кривились.

— Возмутительно! Я не ожидала такого от вас обоих! Нет, конечно, вы, мистер Блэк способны поднять руку, это неудивительно, но ведь не на девушку!

— Да мистер Мэдоуз просто меня из себя вывел! — заорал в ответ Сириус, готовый рвать и метать, лишь бы доказать свою правоту и невинность.

— Молчать! — крикнула профессор МакГонагалл.

Она была очень разозлена, потому что и ей неплохо досталось от птиц, которых привела в буйное движение Доркас. Остроконечная шляпа на её голове сидела набекрень, на щеке красовалась глубокая кровоточащая царапина, а рукав изумрудной мантии был безжалостно растерзан.

— Мистер Мэдоуз невиноват… — спуталась профессор МакГонагалл, но вовремя осеклась, однако Сириус всё равно прыснул со смеху. — Мисс Мэдоуз невиновата, что вы, мистер Блэк, столь вспыльчивы. К несчастью, и вы, мистер… мисс Мэдоуз, тоже не можете держать себя в руках. Вы очень сильная волшебница, и вы отлично это понимаете, но не можете держать в узде вашу силу. Я попрошу профессора Флитвика, чтобы он провел с вами несколько дополнительных занятий. Они помогут вам контролировать…

— Я контролирую себя, — сказала холодно Доркас, потирая расцарапанный подбородок.

Профессор МакГонагалл стрельнув в неё строгим взглядом.

— Едва ли. Вы оба наказаны. Мало того, что вы сейчас же уберетесь в кабинете, к тому же вы, мистер Блэк, будете в течение недели помогать разбирать мисс Марлин пергаменты, а вы…

— Мистер Мэдоуз, — протянул Сириус, подражая тону МакГонагалл, и насмешливо посмотрел на Доркас, которая отчаянно жевала губу, пялясь невидящими глазами в пространство.

— А мисс Мэдоуз очень удачно отправится к профессору Флитвику. Заодно и поможете прибраться ему в старом классе заклинаний, и научитесь держать под контролем свою силу.

Перед тем как уйти, профессор МакГонагалл наколдовала провинившимся ведра, швабры и тряпки. В назидание она запретила пользоваться магией и только своими руками прибрать кавардак, который они учинили. «Я тут ничего не устраивал!» — вскинулся яростно Сириус, но профессор и слушать его не стала, вышла из кабинета и громко хлопнула дверью.

Сириус с досадой пнул ведро, расплескав воду.

— Отлично, мистер Мэдоуз! Из-за тебя меня ни за что наказали! Ну что же ты молчишь? Могла хотя бы извиниться!

Не обращая на него ни малейшего внимания, Доркас с помощью заклинания отправила метлу подметать перья, которых на полу было в избытке.

— Ну молчи-молчи. А я вот скажу МакГонагалл, что ты используешь магию.

— Она не узнает, — ответила Доркас, посылая тряпки драить стены от птичьего помёта. — А если и узнает, то какая теперь разница: мы… я всё равно наказана.

Сириус хмыкнул, чувствуя странное уважение к ней, и сел на парту, стараясь смотреть куда угодно, но только не на неё.

— Тогда сама всё и делай. Я всё равно тут ни при чем.

— Ладно, — подозрительно легко согласилась Доркас.

— Ладно-ладно. Не отвлекайся, работай.

Через час-другой Доркас закончила прибирать класс, и он засиял первозданной чистотой. Венцом её уборки стало ведро грязной воды, которое она вылила прямо на Сириуса, который расслабленно лежал на парте. Мокрый с ног до головы, он мгновенно вскочил на ноги и, зверея, закричал:

— Ты совсем чокнулась?!

Доркас насмешливо вскинула бровь. Ну хоть какие-то эмоции, помимо ледяного равнодушие.

— Ох простите, мисс Блэк, я подпортила ваше платьице! Мне так стыдно!

— Я девушек не бью, но сейчас наплюю на принципы и сломаю тебя нос.

Сириус начал угрожающе подбираться к Доркас. Она явно испугалась, и это принесло ему некоторое удовлетворение. Она попятилась и уткнулась спиной в стену. Он сильнее припечатал её к стене, схватив за плечо. Глаза у неё наполнились паникой, она даже дышать перестала.

— Боишься?

— Ни капли. — Доркас грубым, жестким движением скинула руку Сириуса с плеча, попыталась толкнуть его, но он крепко-крепко сжал её запястья.

— Еще как боишься, — усмехнулся он, приблизив к ней лицо.— Ты вся дрожишь.

Она до крови прикусила губу. А губы у неё красивые, полные, чётко очерченные. И они находились всего в нескольких сантиметрах, и можно было с легкостью прикоснуться к ним.

— Отпусти.

— А то что?

— Я девушек не бью, но сейчас наплюю на принципы и сломаю тебя нос.

— Очень остроумно, мистер Мэдоуз.

Сириус сильнее сжал запястья Доркас, читая в глазах боль, страх и… что-то еще такое, что видит часто в глазах Энни, когда та безумно желает поцеловать его. И он был сам не против поцелуя и даже осторожно, чтобы не спугнуть, подался к ней. И она сама как будто потянулась к нему. Еще чуть-чуть и…

Вдруг дверь в кабинет распахнулась, заставив Сириуса и Доркас разбежаться по сторонам. Прикусив губу, она сложила руки на быстро вздымающейся груди, а он поскреб нервным жестом переносицу и сунул ладони в карманы. В класс проникли Лили и Джеймс.

— Я так переживала! — воскликнула Лили, подойдя к Доркас и обеспокоенно её разглядывая. — Где вы пропадаете?

Джеймс засмеялся над мокрым Сириусом, который остервенело замахал головой, как вымокший под дождем пес.

— У вас тут весело, я посмотрю!

— Нас… меня и её наказали, — мрачно оповестил друзей Сириус и сел на парту. Джеймс опустился рядом, достал палочку и высушил его мантию. — А я ведь ничего не сделал!

— Ты столкнул Доркас с парты, — нахмурилась Лили, как всегда, строя из себя строгую старосту. — Так нельзя!

Сириус раздраженно закатил глаза.

— Так она мне мешала!

— Она хотела тебе помочь!

Хлопнула дверь — это Доркас вышла из класса. Сириус набычился и что-то заворчал под нос, а Джеймс соскользнул с парты.

— Пойду за ней.

— Иди, — отчеканила Лили холодно. — Ей, наверно, плохо без тебя.

Джеймс остановился в дверях, расслышав её неприветливый тон.

— Не понял? — приподнял он бровь.

— Иди же! Доркас без тебя не справится!

— Ладно, — пожал плечами он, поправив очки, и вышел.

* * *

Лили сидела на кровати и тупо смотрела в желтые страницы книги. Она перечитывала одну и ту же строчку уже двадцатый раз, но всё ни как не могла уловить смысла. Она была слишком взвинчена, зла, недовольна, а ревность отплясывала горячие танцы. Мэри красила ногти и напевала песенки и еще больше выводила из себя.

— Я так не могу, — выдохнула Лили наконец, откинула книгу подальше, встала с кровати и начала измерять комнату шагами. — Где Доркас?

— А что? — вскинула бровь Мэри, старательно намазывая на ногти красный лак.

— Ну… У неё моя… мою перо, — невнятно пояснила Лили, заламывая руки.

Не признаться же, что у Доркас не перо Лили, а её друг, с которым она шатается неизвестно где уже несколько часов. Как ушел к ней, так и не вернулся. Лили долго старалась не придавать этому большого значения, но потом стала думать только о них. Но почему именно Доркас? Зачем она нравится Джеймсу?! Ведь Доркас хорошая, она лучшая подруга Лили, и Лили совсем не хотелось ревновать Джеймса к ней. Как будто она имеет право на ревность. Они же просто друзья!

Лили заставила себя успокоиться, снова села на кровать и уставилась в книгу. Мэри, пританцовывая на кровати, активно размахивала руками. Через минут пять дверь в комнату открылась, и вошла Доркас с холодным взглядом и высокомерно-равнодушным выражением на красивом лице.

— Чёрт, Мэри, не продохнуть от лака. — Подойдя к окну, она открыла его настежь, впуская в комнату свежий морозный воздух.

— Где была? — спросила Мэри, спрыгнула с кровати и аккуратно, чтобы не размазать лак, обняла её.

— С Джеймсом гуляла.

— А Уилкис?

— Кто? — Доркас скинула мантию и начала переодеваться в простую майку и свободные штаны. Красивая, стройная, высокая, не то что Лили: низенькая, худая и плоская. Понятно, что Джеймса привлекает в Доркас.

— Уилкис, говорю! — громче повторила Мэри.

— Не знаю, мне дела до него нет.

— А до Джеймса, значит, есть, — сказала Лили с большей недоброжелательностью, чем того хотела.

Девочки сразу различили эти жесткие нотки в голосе и посмотрели на неё.

— О чем это ты? — Доркас подошла к кровати Лили и сложила руки на груди. — Не понимаю.

Лили, преодолевая бешеное желание закрыться от Доркас за балдахином, с крайним интересом начала причесывать волосы. Мэри смотрела на неё пристально и всё отлично понимала. А вот Доркас явно была сбита с толку.

— У Джеймса, вообще-то, есть девушка, если ты не знала.

— Палмер? — усмехнулась Доркас, попыталась сесть к Лили на кровать, но по грозному взгляду поняла, что сейчас это делать опасно. — Он скоро бросит Палмер.

— И прибежит к тебе.

— Ко мне? Он не… — Доркас оборвала речь, внимательно разглядывая Лили. Лили сглотнула и, чувствуя, как пылают щеки, опустила голову пониже, спрятавшись за волосами. — Ты ревнуешь. Ты ревнуешь, Лили!

Вдруг Доркас засмеялась, чем сильно уязвила Лили. Мэри в ступоре хлопала глазками, не понимая причину радости Доркас.

— Ты чего это? — спросила она.

— Лили, Лили, Лили, — выговорила Доркас с мягким порицанием, всё же села к Лили и взяла её за руки, хотя Лили совершенно этого не хотела. Ей было стыдно, что ревность так искажает её сознание, но что она могла поделать? Джеймс начал слишком много значить для неё. — Он мне дорог, и я люблю его, но не как друга, не как парня, а как брата.

— С чего это вдруг? — резко уточнила Лили. — Вы дружите-то совсем немного.

— Но Сириуса же ты тоже любишь как брата, — вставила Мэри. — А вы с ним дружите еще меньше, чем Доркас и Джеймсом.

Доркас глубоко вздохнула и принялась с неохотой пояснять:

— Я же говорила, что мы дружили с ним еще в детстве. Маленькой девочкой я была очень тихой, молчаливой и… страшненькой. Дети надо мной смеялись, издевались, тыкали пальцем. Конечно, их пугала девочка с огромными на выкате глазами, толстыми губами и косматыми, как воронье гнездо, волосами.

— Сколько тебе было лет? — Лили заботливо сжала ладонь Доркас и тут разглядела синяки на её запястьях. Наверное, Уилкис постарался, гад.

— Шесть, — равнодушно сказала Доркас. — И никто не мог и не хотел меня защищать, а я не могла, потому что я была маленькой и слабой, наивной, легкой мишенью. Однажды к нам в гости приехали Поттеры. Родители вывели нас с Джеймсом на улице, и дворовые дети снова набросились на меня. А он меня защитил. И побил парочку моих обидчиков. Меня никто никогда не защищал, и думаешь, я могла не проникнуться к нему добрыми чувствами? И сейчас он так добр со мной, никто из парней не относит ко мне так, как он. Рядом с ним я чувствую себя нужной.

Лили достигла окончательной степени стыда и ненависти к себе. Не нужно было злиться на Доркас! Она любит Джеймса, как брата, потому что он защищал её. Он был с ней, когда её обижали, когда ей было плохо. Он и сейчас с ней и готов оберегать её. И вот почему Доркас такая ледяная, скрытная, равнодушная, потому что её обижали в детстве, ей делали больно, и она решила, что лучше закрыться от всех.

Чуть ли не заливаясь слезами, Лили обняла Доркас так сильно, как только могла. Руки Доркас заботливо легли ей на спину.

— Он мой друг, правда, Лили. Не нужно ревновать. Уж ко мне бы он точно не пошел, потому что ему нравишься ты, а я для него сестренка.

— Прости! — всхлипнула Лили. — Мне так жаль! Я такая плохая!

— Да брось, Лилс. Всё в порядке.

— Какие же вы милые, девочки мои! — восхитилась Мэри и кинулась обнимать подружек и расцеловывать их. — Я так вас люблю! Давайте никогда не будем ссориться!