3000 дней невиновности (гет)

Яростные выкрики в адрес Драко продолжали звучать в голове Джинни даже после завершения предварительного слушания, и на следующий день тоже, и ещё спустя несколько дней после него, бесконечно повторяясь вновь и вновь, пока все злобные фразы не слились в один сплошной поток ненависти. Ей бы никак не удалось подготовить себя к подобному проявлению чистого, неподдельного... отвращения. Она не испытывала такой ненависти даже в то время, когда ей управлял Том Риддл. Ненависть Риддла не была столь явной, намёк на неё проскальзывал в переписке, но она никогда не была явно обозначена. Частично Джинни осознавала, что Том возмущён тем, что попал в ловушку собственного дневника, и его бесила необходимость слушать её слезливые признания в любви к Гарри Поттеру, но Том никогда открыто не показывал этого. Хотя, возможно, это и сделало его ещё более злым, сложно было судить о границах его ненависти. Но сейчас осознание того, что у Драко нет ни друзей, ни союзников на суде, делало произошедшее куда ужаснее.

Следующим логичным шагом в судебном процессе был сам суд. Теперь, когда все обвинения выдвинуты, а ответы подсудимого записаны, ему должны были дать шанс защитить себя перед Визенгамотом. То же произошло и с Рабастаном Лестрейнджем, которого приговорили к пожизненному сроку в Азкабане несколькими днями ранее, по жуткой иронии он оказался в той же камере, в которой коротал долгие годы своего предыдущего заключения в Азкабане. Яксли постигла бы та же участь, если бы тот не обладал доказательствами причастности Драко к убийству Колина. Согласно протоколу, его воспоминание должно быть продемонстрировано перед Визенгамотом в полном составе.

Кингсли, однако, позволил небольшое отклонение в судебном разбирательстве — назначил дополнительное слушание для проверки ментального состояния Драко. Джинни слышала о подобных процедурах лишь от О'Коннела, который однажды свидетельствовал по делу о применении Империуса в момент совершения преступления. Они тогда отправились в клинику Святого Мунго, где целитель, специализирующийся на преступных манипуляциях с разумом и психологических воздействиях, осмотрел обвиняемого и вынес окончательный вердикт.

Однако это не объясняло, почему Джинни вызвали в зал заседаний номер тринадцать — самый маленький из министерских залов — через бумажный самолётик, который самоуничтожился, едва она успела прочесть дату и время. Рон получил такое же извещение, он сказал ей об этом, когда Джинни направлялась в кафетерий на обед.

— Понятия не имею, зачем нас вызывают, — пожал он плечами в ответ на её вопрос. — Я присутствовал на сотнях судебных разбирательств, и ни разу меня не приглашали ни на какие секретные собрания — или что там это должно быть.

— Надеюсь, это собрание для обсуждения вмешательства СМИ, — протянула Джинни воодушевлённо. — Не сомневаюсь, что реакция зрителей на предварительном слушании была спровоцирована репортажами в «Пророке». Эта злобная клевета, которую они печатают... просто отвратительна!

Рон задумчиво рассматривал её несколько секунд, прежде чем отвернуться.

— Я спрошу у Гарри после обеда, — пообещал он. — А может, Гермиона в курсе, в чём тут дело.

— Надо спросить у Перси, — кивнула Джинни.

Они расстались у двери в кафетерий. Рон отправился, как обычно, обедать с женой, а Джинни стала в очередь, оглядываясь вокруг в поисках Перси. Она сделала заказ и, как только забрала свой поднос с рыбой и картофельным пюре, увидела его, сидящего в углу перед нетронутой тарелкой с едой и с головой погрузившегося в изучение последнего выпуска «Ежедневного пророка».

— Есть там что-то стоящее внимания? — поинтересовалась Джинни.

Перси опустил газету.

— Никто не верит Малфою, — без обиняков заявил он. — Сегодняшняя первая полоса посвящена впавшей в немилость аристократии и тому, как они по-прежнему отчаянно пытаются цепляться за давно разрушенную репутацию. Драко Малфой, наследник, возможно, самого крупного состояния в Магической Британии, не стал исключением в новоявленном тренде, — прочёл Перси вслух. — Обвинённый в ужасных преступлениях, совершённых вследствие попадания его семьи под тлетворное влияние Тома Риддла, он попытался отделаться от обвинений, сославшись на внезапный приступ амнезии. Ну что же вы, мистер Малфой, надо было придумать причину поубедительнее, если действительно надеялись избежать Азкабана. Даже если ваш папочка прилично раскошелится, заплатив всем и каждому, на этот раз вам вряд ли удастся выйти сухим из воды.

Сердце Джинни оборвалось.

— Но ведь это по-настоящему, Перси, — сказала она. — Ты же был там.

Перси поморщился и отложил газету.

— Я видел парня, который был в ужасе от необходимости выступать перед публикой, и который стал мишенью необузданной ненависти, — уточнил он. — Я навёл справки относительно маггловского диагноза, который он упомянул, и предоставил результаты своего исследования Кингсли, но, конечно, мы должны будем провести собственное обследование. Кингсли тоже это понимает и примет соответствующие меры.

— В таком случае ты должен быть в курсе цели тайного собрания, на которое мы с Роном сегодня приглашены?

— Лишь постольку, поскольку Кингсли мимоходом упомянул его в нашем недавнем разговоре, — заметил Перси. — На этот раз слушание должно пройти за закрытыми дверями, без участия прессы, так будет лучше для всех вовлечённых сторон. На совещание допущены члены суда, мистер Малфой, ты и Рон — как ответственные авроры по его делу, — волшебная охрана и кто-то из клиники Святого Мунго. Можешь считать это досудебным разбирательством.

— Но для чего оно проводится? — настаивала Джинни. — Ни Рон, ни я никогда не слышали о подобных собраниях...

— Ну это же очевидно, не так ли? — пожал плечами Перси. — Малфой заявляет, что страдает амнезией, но ведь он может и лгать.

— Ему предоставлен шанс выступить перед судом без лишнего давления, — медленно произнесла Джинни. — И теперь...

— Процесс строго следует букве закона, я могу поручиться за это, — заявил Перси, наконец приступая к обеду. — Если соответствующая процедура будет нарушена, я тут же выражу протест.

— Но зачем тогда вся эта таинственность?

Перси прожевал еду.

— Процедура применения Веритасерума, согласно закону, всегда проводится на закрытом собрании, — сказал он. — Влияние зелья имеет изменчивый характер, очень сложно контролировать субъекта, принявшего его, именно поэтому вопросы составлены таким образом, чтобы на них можно было дать лишь однозначные ответы. Намного проще следить за правильностью ведения допроса, когда в зале присутствует всего несколько человек.

— Хорошо, — кивнула Джинни и потянулась за вилкой, не заметив заинтересованного выражения на лице Перси.

Тайное собрание было запланировано во второй половине дня в пятницу, когда большинство служащих министерства уходило с работы пораньше, чтобы ещё немного продлить себе выходные, а вероятность того, что случайный работник услышит информацию, которая ни при каких обстоятельствах не должна попасть в прессу, существенно снижалась. Рон и Джинни покинули аврорат около четырёх и отправились в зал заседаний номер тринадцать. Драко должны были привести отдельно.

Джинни пересказала Рону всё, что услышала от Перси.

— Хм, похоже, правила изменились, — протянул он задумчиво, услышав о форме постановки вопросов.

— Что ты имеешь в виду? — уточнила Джинни.

— Помнишь, как Амбридж пыталась подлить Гарри Веритасерум на пятом курсе? Думала, он выложит ей всё, что знает, и определённо ждала более развёрнутых ответов, чем «да» и «нет».

— Мне кажется, так намного лучше, — заметила Джинни. — Люди становятся крайне уязвимы под влиянием сыворотки правды. И закон защищает их от коррумпированных работников.

— Кроме того, нужно совершить действительно серьёзное преступление, чтобы министерство решило прибегнуть к использованию Веритасерума, — заявил Рон.

Джинни ничего не ответила, задумавшись о том, что ей сейчас угрожает. Если Кингсли поставит правильные вопросы, суд узнает намного больше о её отношениях с Драко, чем им положено знать.

Когда Джинни и Рон вошли в крошечный зал заседаний, представители Визенгамота уже сидели на своих местах. Напротив них стояли два стола, между которыми находился одинокий стул с высокой спинкой. Кингсли тепло, словно давнего друга, поприветствовал Рона, который в свою очередь подошёл к нему и протянул руку. Джинни из вежливости последовала за ним.

— Здравствуй, Джинни, — улыбнулся Кингсли, кивая ей в знак приветствия. Она улыбнулась в ответ. — Я думаю, вы понимаете, зачем мы здесь собрались и для чего необходима вся эта секретность.

— Конечно, — отозвался Рон с максимально серьёзным видом.

— Позвольте представить вам нашу целительницу, мисс Мауритиус, которая будет следить за дозировкой Веритасерума и контролировать ответы мистера Малфоя, — Кингсли жестом указал на молодую женщину чуть поодаль в лаймово-зелёной мантии. Она помахала в ответ. — Мистер Малфой в сопровождении охранников должен...

Именно в этот момент дверь в зал заседаний открылась, и вошёл Драко; его руки были магически связаны за спиной. Его сопровождал суровый маг, лицо которого выглядело так, словно было высечено из гранита. При виде Драко сердце Джинни сжалось. Он был одет в простую чёрную мантию, ту самую, которую ранее одолжил ему Рон, и которая выглядела уже немного поношенной. Отросшие волосы свободно падали на лицо, лёгкая светлая щетина покрывала впалые щеки. Взгляд светлых глаз на несколько мгновений задержался на Джинни, прежде чем Драко оглядел помещение.

— Отлично, — сказал Кингсли. — Полагаю, теперь мы можем начать.

Джинни и Рон отошли в сторону и заняли места за противоположным от мисс Мауритиус столом. Охранник Драко подвёл того к столу Визенгамота.

— Мистер Драко Малфой, — официально обратился к нему Кингсли. — Ввиду специфического характера утверждений, сделанных вами в ходе досудебного слушания, Визенгамот обязал следствие определить их достоверность. Вы обязаны принять Веритасерум, после чего вам будут заданы чёткие однозначные вопросы, исходя из ответов на которые суд примет решение о дальнейшем ходе разбирательства. Вы обязаны отвечать только «да», «нет» и «не знаю». Все дополнительные уточнения могут быть произнесены вами на свой страх и риск. Хотите ли вы сказать что-нибудь, прежде чем выпить сыворотку правды?

Драко нервно сглотнул:

— Вы хотите сказать, что... Я выпью эту жидкость и не смогу врать? Совсем?

— Таково общее действие зелья, — сухо ответил Кингсли. — Если на этом всё, пожалуйста, займите своё место.

Охранник усадил Драко на высокий стул и наложил заклинание, приковавшее его руки к подлокотникам. Драко невольно согнул и разогнул пальцы, нервно облизнул губы. В остальном он казался предельно спокойным, хотя Джинни могла бы с уверенностью заявить, что в душе он напуган до смерти.

Мисс Мауритиус подошла к нему, держа в руке небольшой фиал с прозрачной жидкостью.

— Пожалуйста, откройте рот, — мягко попросила она, и Драко последовал её указаниям. Вытянув руку, она наклонила фиал так, чтобы ему на язык упала всего одна капля, после чего вернулась обратно на место.

— Сыворотка начинает действовать немедленно, так что мы можем приступать, — объявил Кингсли, опускаясь на свой стул. — Мистер Малфой, вы заявили, что страдаете диссоциативной фугой, это так?

— Да, — ответил Драко.

Его глаза казались стеклянными и пустыми.

— Значит, вы помните вашу жизнь после ноября тысяча девятьсот девяносто восьмого года?

— Да.

— Но не помните ничего до этой даты?

— Нет.

— Помните ли вы, как посещали школу чародейства и волшебства Хогвартс?

Драко моргнул:

— Н-нет.

— Помните ли вы хоть какие-то из следующих имён: Блейз Забини, Винсент Крэбб, Грегори Гойл, Теодор Нотт?

И снова он выглядел так, словно заставляет себя отвечать:

— Нет.

Кингли наклонился вперёд:

— Ответственны ли вы за убийство Колина Криви?

Руки Драко неожиданно задёргались в безуспешной попытке сбросить оковы, он оскалил зубы. Члены Визенгамота переглянулись в замешательстве, а целительница поднялась, чтобы проверить состояние Драко. До того, как Рон схватил её за руку, Джинни не осознавала, что тоже рванулась вперёд. Она откинулась обратно на спинку стула, сердце стучало где-то в горле.

— Он обязан ответить, никто не способен противостоять действию сыворотки, — уверенно заявила целительница. — Соврать под Веритасерумом невозможно.

— Мистер Малфой, — повторил Кингсли. — Ответственны ли вы за убийство Колина Криви?

— Я... Не... Знаю... — наконец выдавил Драко, оседая на стуле.

Его грудная клетка тяжело вздымалась, когда ему удалось перевести дыхание.

— Смогли бы вы узнать Колина Криви, увидев его в толпе?

— Нет.

— Знаете ли вы, кто такой Колин Криви?

— Нет.

— Знаете ли вы, как он был убит?

— Нет.

Кингсли нахмурился и сделал заметку в своём свитке.

— Перед тем как вас арестовали мистер и мисс Уизли, проживали ли вы в Англии?

— Да.

— Как волшебник?

— Нет.

— Тогда как маггл?

Драко задумался, его брови сошлись на переносице в замешательстве.

— Позвольте мне перефразировать, — сказал Кингсли. — Жили ли вы без ежедневного использования магии?

— Да.

Джинни чувствовала, как с каждой секундой сердце бьется быстрее и быстрее. Их нужно сбить с намеченной линии допроса, иначе Визенгамот рискует узнать, что зарегистрированный обладатель палочки проживал вместе с Драко всё это время. Она не переживёт, если у них появятся основания для депортации Джона.

— Осведомлены ли вы о каких-либо преступлениях с вашей стороны?

— Нет.

— Знали ли вы о своём магическом происхождении и истории вашей семьи?

— Нет, — прошептал Драко, склонив голову.

Джинни нервно закусила губу и скрестила пальцы.

— Приняли ли вы новую личность в качестве не волшебника?

— Да.

— У вас была маггловская работа?

— Да.

— Вы британский подданный?

— Да.

— Так ли вас нашла мисс Уизли — пока вы жили обычной жизнью британского гражданина?

— Да.

— Ответственны ли вы за убийство Колина Криви? — внезапно снова спросил Кингсли.

И опять спина Драко резко выгнулась, его голова откинулась назад, а глаза закрылись.

— Я... Не... Знаю.., — простонал он словно от боли.

— Целитель Мауритиус, чем вызвана такая необычная реакция? — спросила одна из присутствующих ведьм.

Та почтительно поднялась.

— Подобная реакция наблюдалась всего несколько раз за всю историю применения сыворотки, — пустилась она в объяснения. — Изучая подобные случаи в клинике Святого Мунго, мы выяснили, что такая реакция наблюдается, если пациент раньше знал ответ на вопрос, но теперь что-то мешает ему найти воспоминание, содержащее его.

Кингсли задумчиво почесал подбородок.

— В таком случае, как по вашему профессиональному мнению, действительно ли мистер Малфой страдает от обширной амнезии?

— Я думаю, да, мистер Шеклболт, — ответила мисс Мауритиус.

— Принимает ли Визенгамот ответы мистера Малфоя наряду с заключением целительницы Мауритиус, как неопровержимое доказательство его амнезии?

Колдуны и ведьмы хором ответили:

— Да.

— Обвинение в уклонении от правосудия снимается, — постановил Кингсли. — Однако ввиду того, что подозреваемый не может предстать перед судом, не помня надлежащих деталей совершенного преступления, объявляю, что мистер Малфой должен пройти принудительное лечение в клинике Святого Мунго под бдительным контролем ответственных по делу авроров и назначенных представителей суда, начиная с одиннадцати утра завтрашнего дня. С мистером Малфоем будут работать передовые специалисты в области потери памяти, чтобы в полной мере восстановить все его воспоминания. После чего ему будет предоставлено время не более и не менее одной недели для обдумывания совершённых преступлений и выдвинутых против него обвинений, и он предстанет перед Визенгамотом для окончательного слушания. Все ли согласны с данным постановлением?

И снова представители Визенгамота дружно высказали своё согласие.

Повинуясь порыву, Джинни неожиданно вскочила со своего места, и её стул с громким звуком грохнулся на пол.

— Если позволите, — выдавила она, нервничая. — Мистер Шеклболт, каковы будут дальнейшие действия суда, если окажется, что воспоминания мистера Малфоя не подлежат восстановлению?

— Это невозможно, — насмешливо фыркнул волшебник слева от Кингсли. — Никто никогда не терял память безвозвратно.

— При всём уважении, сэр, — настаивала Джинни, — мистер Малфой прошёл полное лечение у маггловских специалистов по диссоциативной фуге. Им не удалось восстановить ни единого воспоминания.

Волшебник нахмурился, глядя на неё.

— И откуда вам это известно, мисс Уизли?

Джинни замялась.

— Я узнала это в ходе моего... моего тщательного расследования, — нашлась она. — Вся найденная мной информация прикреплена к делу мистера Малфоя.

— Я ценю ваши замечания, — сказал Кингсли. — Они не останутся без внимания. Однако уверен, вы согласитесь, что магическая медицина куда более эффективна, чем маггловская. Не сомневаюсь, нам удастся сделать намного больше с памятью мистера Малфоя, чем магглам. Если больше нет никаких возражений, это слушание откладывается до суда.

На этом всё закончилось. Джинни поплелась к выходу вместе с Роном, перехватив взгляд Драко. Он смотрел на неё в безмолвной агонии, всё ещё тяжело дыша после применения Веритасерума.

— Это риск, на который мы должны пойти, — проходя мимо, тихо шепнула она, так тихо, что никто кроме него не смог бы услышать её слов.

Драко опустил голову и ничего не сказал.