Нас запомнят войной, но пусть назовут прощением (гет)

7 января 2000 года — пятница

Драко Малфой многого не знает. В школе он считал, что ему всё на свете известно, но есть что-то эдакое в том, чтобы встать на сторону серийного маньяка-безумца и принять участие в войне, что проливает свет на всевозможные недостатки и невежество, которые только способен иметь человек. К счастью для Драко, выживание в войне позволило ему переосмыслить всё, что он знает, а это, как оказалось, не так уж и много.

Теперь ему известно, что кровь не делает человека лучше или хуже — важна личность. За это знание он заплатил болью и гневом и теперь стал человеком, который готов вести новую войну — готов умереть за тех, кого когда-то считал неполноценными.

И хотя Драко также хорошо известно, что закон о восстановлении магической нации — глубоко несправедливый и ужасный законодательный акт, именно благодаря ему он женился на самой великолепной ведьме в своей жизни. Гермиона Грейнджер (уже Малфой — одной этой мысли достаточно, чтобы пробрало до костей) не только грозная и умная, но и добрая, что, как Драко имел несчастье узнать, довольно редкое сочетание.

Трудно не задуматься о таком при виде жены, готовящей завтрак на их общей кухоньке. На самом деле повар из Гермионы никудышный, но сегодня утром она проснулась с решимостью сделать яичницу без помощи Джуни, и Драко не очень-то пытался её остановить. Это даже напомнило урок зельеварения, где с каждой минутой её волосы распушались всё сильнее — только вместо мрачного подземелья с Северусом Снейпом и годами ненависти за плечами теперь они стоят на солнечной кухне, глупо улыбаясь друг другу, встретившись взглядами.

Наверное, так и должен выглядеть рай по мнению Драко Малфоя.

Поэтому он даже не сильно удивляется, когда перед ним возникает Джуни, из её ярко-голубых глаз катятся крупные слёзы. Слёзы не сочетаются с удивительной злостью, перечеркнувшей лицо эльфийки. Она гневно бросает в Драко пергамент и хмуро смотрит на него. Драко почти гордится этой крохой — отец замучил бы её за неповиновение, а отсутствие страха перед ним самим многое значит.

— Для вас, хозяин Малфой, — шипит она и исчезает, едва успев договорить.

Драко смотрит на жену — Гермиона выглядит не менее озадаченной — и опускает взгляд на бумагу в руке. Это официальное письмо с эмблемой министерства магии и восковой печатью. Драко подходит к столу и трясущимися руками разглаживает пергамент, чтобы показать Гермионе. Забыв о яичнице, она прижимается к мужу, и они вместе читают:

«Министерство Магии в высшей степени удовлетворено прогрессом Закона о Восстановлении Магической Нации и с радостью сообщает, что в настоящее время наблюдается значительный рост экономики, международных отношений между волшебниками, числа беременностей и деторождений. Вместе с вами мы движемся к процветающему будущему магического мира.

В связи с успехом Министерство Магии радо предложить поправку для ВМН — ''Акт о совместимости''. Этот акт специально разработан для тех пар, которые считают свой нынешний брак нежизнеспособным. Чтобы получить акт о разводе, паре необходимо подать прошение в Министерство Магии по форме Т-978. К заполненной форме обязательно прикрепить свои магические подписи, приложив палочки к соответствующему разделу.

Чтобы подать прошение в Министерство Магии, обратитесь в отдел магических браков.

С уважением,Кингсли Бруствер, Министр МагииЭрнест Хокворт, Верховный Чародей Визенгамота».

Взбудораженная Гермиона громко восклицает:

— Мы сделали это! Мы добились возможности развода!

Драко не спешит радоваться. Он убирает первое письмо и раскрывает второе, гораздо короче и гораздо, гораздо хуже.

«Драко Малфой и Гермиона Малфой,

Вам одобрено разрешение на магический развод. Пожалуйста, изучите предварительно подписанную форму Т-978, приложенную к данному письму. Для подтверждения развода вам требуется оставить отпечатки палочек.

Подпись,Отдел магических браков».

— Грейнджер, — глухо спрашивает Драко, сердце подступает к горлу. — Это что ещё такое?

Гермиона замирает на полуслове, вновь прижимаясь к нему и быстро пробегаясь глазами по тексту.

Она смотрит на Драко, и Драко смотрит в ответ.

Всё в нём восстаёт против этого, он отчаянно хочет сохранить свою ведьму. Он хочет обнимать её по ночам, просыпаться с ней по утрам и смотреть, как она в пух и прах разносит всех, кто осмелится встать у неё на пути. Он хочет любить её, поддерживать, состариться рядом и вместе с ней менять этот проклятый мир.

Гермиону трясёт — такого не бывало уже очень давно. Долгосрочные последствия Круциатуса обычно проявляются во время сильного стресса или истощения, и если раньше она забывала поесть, заперевшись в кабинете на несколько часов, то в последнее время ни Драко, ни Джуни не позволяли ей голодать.

Джуни. Драко тяжело сглатывает: его бедный домовик подумала, что это его просьба.

— Нет, — с нажимом произносит он. Гермиона вздрагивает, словно он закричал.

— Что? — шепчет она в ответ.

Драко выпрямляется.

— Нет. К чёрту всё, Грейнджер. Я не хочу разводиться и знаю, что ты тоже не хочешь. Ты моя, ты сама это сказала.

— Но я…

— Даже не думай придумывать отговорки, будто я чем-то жертвую или что ты маглорождённая.

— Твоя семейная магия зависит от… — Голос Гермионы намного спокойнее, чем его, и Драко паникует.

— Ты — моя семья! — кричит он, и Гермиона замирает в тишине, повисшей после его слов.

Драко берёт себя в руки и протягивает ладонь, нежно прикасаясь к плечу Гермионы. Он сжимает пальцы один за другим, её тело выдает нерешительность.

— Во всём мире осталось только два Малфоя, Гермиона. Ты и я. Если ты против, я подпишу форму прямо сейчас, потому что не собираюсь удерживать тебя силой. Но не смей, не смей учить меня, что лучше. Так мне не лучше.

Ему больно видеть слёзы на её лице, и Гермиона несмело кивает.

— Хорошо, — шепчет она. — Если ты уверен, что хочешь этого, хорошо.

Драко чувствует облегчение от её согласия и притягивает жену к себе. Она обхватывает его как раньше и утыкается носом в ключицу.

— Ты уверена, Грейнджер? — тихо спрашивает Драко. — Я хочу, чтобы ты тоже этого хотела.

Гермиона отстраняется, встречаясь с ним взглядом.

— Ещё как хочу. Ничего не изменилось, просто… мне важно, чтобы ты рассмотрел и другие варианты.

— Ты мой единственный вариант, — твёрдо говорит Драко, и она слабо улыбается.

Он отпускает Гермиону и вынимает палочку, намереваясь сжечь проклятое письмо; и пускай Хокворт удавится, раз решил таким жалким образом показать свою власть.

— Подожди, — внезапно говорит Гермиона за мгновение до того, как он произносит заклинание. Она полностью отодвинулась от него, обхватив себя руками, как поступает, когда боится. Драко опускает палочку и выжидающе смотрит на Гермиону.

— Я должна… — Она тяжело сглатывает. — Я должна тебе кое-что сказать, пока ты не уничтожил форму.

Против воли в голове вдруг всплывает Рон Уизли и его рождественское предупреждение: у Гермионы есть секреты — ото всех. Драко гонит эту мысль прочь и сосредотачивается на жене.

Она воспринимает его молчание как разрешение говорить:

— Помнишь, на пятом курсе твой отец провалил задание в отделе тайн?

Драко вздрагивает, рука непроизвольно тянется к груди. Садизм Тёмного Лорда, пришедшего в ярость, в тот день открылся во всей красе: расправа, которую он обрушил на Люциуса, меркла по сравнению с наказанием для матери, доставшимся ей просто за то, что она жена неудачника.

— Я была там, — продолжает Гермиона. — Вместе с другими ребятами. У нас есть зачарованные монеты, оставшиеся со времён отряда Дамблдора — помнишь, Амбридж заставила вас притащить нас к себе в кабинет? Так вот, монета позволяет нам общаться. В ту ночь мы вызвали подкрепление, потому что думали, что кое-кому в министерстве угрожает опасность. Тогда нам пришлось сражаться с несколькими Пожирателями смерти. Долохов был одним из них.

Драко подбирается — он не слепой, и с самого начала заметил, как Гермиона каждый раз вздрагивает при упоминании Долохова, словно он не оставляет её даже после смерти. Драко помнит, как она застыла, когда он спросил о шрамах, и со страхом произнесла имена Долохова и Беллатрисы.

— Что он сделал? — сквозь зубы цедит Драко, и злость, обволакивающая тело, становится настолько ощутимой, что Драко уверен: будь Долохов жив, он бы самолично прикончил его.

— Он ударил меня довольно неприятным проклятием, как я уже говорила. — Голос Грейнджер надламывается, а по лицу текут слёзы. — Мадам Помфри не умела обращаться с такими, поэтому она отправила меня к специалистам в Мунго. Очевидно, я выжила.

— Но? — требовательно уточняет Драко, ведь она переживает эту травму не только, чтобы поделиться с ним, — он знает, какой ужасный след оставила на ней война.

Гермиона выпрямляет спину.

— Я не могу подарить тебе детей, которых ты хочешь, Драко.

И только когда она произносит эти слова, он понимает, как сильно их хотел. Он оплакивает потерю детей, о которых раньше даже не мечтал, и всё это за считанные секунды.

А потом он сглатывает, потому что нет никакого противоречия: до того, как Грейнджер вошла в его жизнь, он не задумывался о детях. Потеря несуществующих детей — ничто по сравнению с потерей её.

— Мне так жаль, — тихо говорит он. Гермиона отрывает глаза от пола и находит его взгляд. — Мне жаль, что Долохов так поступил с тобой. Мне жаль, что он отнял у тебя выбор.

— Драко… — шепчет она.

Он сглатывает.

— Ничего не изменится, Грейнджер. Я не стану врать и говорить, что мне не грустно — из тебя вышла бы отличная мама, а у меня никогда не было большой семьи. Но между нами ничего не меняется. Я хочу тебя.

Освобождённая от груза тайны, Гермиона бросается в его объятия и плачет, уткнувшись в грудь. Драко прижимает её ближе, водит тяжёлой рукой по спине, пока дыхание не выравнивается.

— Рон так хотел семью, — всхлипывает она, — а я не могу… не могу…

— Давай не будем сейчас говорить о глупости Рональда Уизли, любимая, — бормочет Драко. Внутри у него всё встаёт на места: ссора Рона и Гермионы на свадьбе, на рождественской вечеринке у Ноттов, в «Норе», когда он предупреждал его.

— Он единственный, кто знает, — объясняет Гермиона. — И он хотел, чтобы я рассказала тебе, но я так боялась. Он не жестокий, Драко — он ненавидит лгать. Он хотел, чтобы ты узнал, пока не слишком завяз в этом. Если ты вдруг… если бы ты больше не захотел меня.

Драко прижимает Гермиону к себе: странно осознавать, что Рон Уизли действительно пытался быть с ним честным. Ему почти хочется поблагодарить его — врезать ему по морде, но всё-таки и поблагодарить.

— Я хочу тебя, Грейнджер, — повторяет Драко. — И знаешь что? Миссис Уизли ведь не раз называла тебя своей дочерью.

Она вздыхает.

— Ну да.

Драко глубже зарывается лицом в её волосы.

— Тогда откуда у тебя вообще возникла мысль, что кровь так важна? Молли и Артур Уизли любят тебя так же сильно, как и остальных своих детей. Если ты хочешь детей, Грейнджер, значит, они у нас будут. В твоём распоряжении все наши деньги — можешь обратиться за помощью, найти специалистов, суррогатную мать, пойти в приют, что захочешь. Послушай, я знаю тебя — ты способна полюбить кого угодно и что угодно — напоминаю, ты любишь Поттера, а это из разряда невозможного; так что если ты хочешь детей, только скажи, и они у нас будут.

Гермиона надолго утыкается лицом ему в грудь, и Драко терпеливо ждёт. Она отстраняется — лицо в пятнах, глаза покраснели, — но смотрит на него так, будто никогда раньше не видела ничего подобного.

— Гарри хороший, — слабо возражает она.

Драко закатывает глаза.

— Давай останемся каждый при своём.

Гермиона хмыкает, и на её лице появляется неуверенная улыбка.

— Я до ужаса люблю тебя, Драко Малфой.

Ему хочется смеяться — хочется пробежать марафон, начертить метлой её имя в небе и стереть с лица земли всех, кто хотя бы когда-то причинил ей боль.

— Ну что, теперь я могу сжечь эту мерзкую бумажонку?

Гермиона щёлкает пальцами в сторону почти забытого пергамента и шепчет: «Инсендио». Пергамент вспыхивает и осыпается пеплом на столешницу.

Драко недоумевает.

— Как часто ты практиковалась в беспалочковой магии, Гермиона? Да ты опасная штучка

Она ухмыляется.

— Теперь уже поздно со мной разводиться.

Драко нечего возразить. Он притягивает Гермиону и целует, прижимая её к тумбе и водя руками по телу.

— Мы должны пойти к Тео, — задыхаясь, говорит Гермиона, отодвигаясь.

Драко бьётся лбом о шкаф, и дверца громко лязгает.

— Почему ты всегда думаешь, когда я тебя целую?

Её смех словно музыка для ушей.

— Я не думаю! Но надо убедиться, что они не получили никаких документов о разводе. Скорее всего, мы с тобой единственные «счастливчики»; Хокворт, видимо, хотел проверить нас на прочность. Но надо убедиться наверняка, на всякий случай.

Драко резко вздыхает, сдерживая улыбку, и Гермиона во весь голос хохочет над его предсказуемостью.

— Ладно, жена. Но перед этим мы всё-таки закончим завтракать. Я не хочу идти к Тео, если они всё-таки получили документы о разводе.

— Полумна не станет ничего подписывать, очевидно же, — смеётся Гермиона. — Они просто без ума друг от друга.

— Вот именно, — ворчит Драко, притворно скаля зубы. — Знаешь, Грейнджер, что обычно делают пары после выяснения отношений, когда сходят с ума друг по другу?

Он многозначительно приподнимает брови, заставляя Гермиону смущённо потупиться и покраснеть до ушей.

До поместья Ноттов они добираются только через час, а яичница так и остаётся нетронутой.

* * *

Дверь в Нотт-мэнор открывает Полумна, и Драко удивлённо моргает от заурядности её внешнего вида. Она красивая и всегда такой была, спору нет, но Драко не помнит, чтобы когда-то видел её без какой-нибудь броской безделушки или нелепого наряда.

Сейчас на ней клетчатая рубашка — Тео, чья же ещё — самого что ни на есть слизеринского зелёного цвета поверх домашних тёмных штанов. Волосы распущены по плечам, а на глазах нет извечных розовых очков в широкой оправе.

— Драко, Гермиона, — здоровается она. — Проходите.

В фойе уже убраны рождественские гирлянды, зато появилось куда больше растений, чем раньше. Без сомнений, дело рук Полумны, потому что Тео никогда в жизни не держал ни одного цветка, пока Полумна не подарила ему папоротник — и да, ему пришлось узнавать у Гермионы, что такое этот «папоротник».

— Кто там, Лу? — разносится по коридору голос Тео, но никто не успевает ответить, как он уже выходит из-за угла.

— Привет, Тео! — говорит Гермиона.

Драко немного задевает, что друг взволнован их прибытием, хотя, конечно, ничего удивительного. С тех пор как объявили ВМН, они каждую неделю появляются у них на пороге с очередной проблемой.

— Пойдёмте присядем, — объявляет Полумна, направляясь к гостиной. Здесь Драко не бывал — до того как Полумна ворвалась в его жизнь, Тео проводил время всего в двух комнатах. И здесь уютно: мебель из светлого дерева и мерцающие огни, явно работа Полумны.

— Как жизнь? — спрашивает Тео, устраиваясь на диване рядом с женой. Она прижимается к нему, подтягивая колени к груди. Драко представляет себе, как его мать упала бы в обморок при виде её босых ног с разноцветным лаком на каждом пальце.

А ещё он немного разочарован, что Гермиона садится рядом «как положено», хотя он до сих пор чувствует её вкус на своих губах.

— У нас всё хорошо. Министерство объявило поправку о разводе, — говорит Гермиона. — Это была прекрасная новость, пока мы не обнаружили под ней заранее подписанную форму разрешения на развод для нас с Драко.

— Вы разводитесь?! — кричит Полумна. Её ноги со стуком опускаются на пол, Драко никогда не видел её настолько возмущённой. — Это просто смешно! Гермиона, он же любит тебя!

Гермиона краснеет, а Драко сдерживает ухмылку.

— Она в курсе, Полумна, но спасибо.

Полумна раскрывает рот ещё сильнее.

— Тогда зачем вам…

— Мы не разводимся! — В голосе Гермионы прорезаются высокие ноты. — Мы пришли узнать, вдруг вы тоже получили документы на развод.

Тео резко подаётся вперёд, и Драко чуть не вздрагивает: хотя они с Тео всегда знали, что похожи на своих отцов, Драко впервые видит, чтобы его друг выглядел так опасно.

— Мы не разводимся, — выдавливает Тео. Полумна смеётся.

— Я знаю! — взвизгивает Грейнджер, и Драко кладёт руку ей на бедро, чтобы она перестала сотрясать диван.

— Никто не разводится! — подытоживает он. — Мы сожгли бумагу. Нам стало интересно, пришло ли вам то же самое, или министерство решило нас выделить.

Тео снова откидывается на спинку дивана.

— Мы получили только выпуск новостей, никаких документов о разводе.

— Отлично. Значит, прощальный подарок за наше представление на заседании Визенгамота, — ворчит Грейнджер.

Полумна снова хихикает:

— Гермиона, не глупи. Это стратегическое решение. Вы показали, что вы вместе, и теперь слишком сильны. Они хотят разделить вас, потому что им выгоднее держать всю власть в своих руках.

Драко и Гермиона смотрят на Полумну. Драко не знает, почему так потрясён. Много лет назад, когда Полумну удерживали в его поместье, она удивила своей сообразительностью. Хотя и не без причуд, она пережила несколько недель в одном доме с несколькими Пожирателями смерти и самим Волдемортом. Полумна на все сто процентов умная когтевранка.

Внезапно умная когтевранка хватается за грудь, вскрикивая от боли. Тео тут же вскакивает на ноги, а Гермиона выхватывает свою палочку лишь на мгновение позже.

Угрозы нет — поместье Ноттов защищено до зубов, и единственные живые люди, способные обойти чары, находятся внутри.

— Извините, — вздыхает Полумна. — Просто на секунду стало больно, и я удивилась, вот и всё. Слишком давно этого не чувствовала.

Драко медленно поворачивается, чтобы взглянуть, что Полумна имеет в виду, и видит, как она вытаскивает из-под рубашки длинную золотую цепочку с галлеоном. Гермиона падает на колени рядом с Полумной, сидящей на диване, на её лице написан ужас.

— Что там? — требовательно спрашивает она. — Что там написано, Полумна?

Полумна хмурится.

— СОС — ЧЧ — Ариана в 17:00.

Гермиона бросает взгляд на часы и снова на Полумну. Впервые Драко видит, как его жена общается без слов с кем-то, кроме Поттера или Уизли.

Взгляд Гермионы смягчается, и она протягивает руку, проводя пальцем по монете на шее Полумны.

— Ты носишь её с собой?

— Конечно, ношу, — мягко отвечает Полумна. — А что, если я тебе понадоблюсь?

Гермиона берёт руку Полумны и прижимается к ней лицом, демонстрируя свою привязанность.

— Ты замечательная подруга, Полумна, — нежно говорит Гермиона.

Полумна улыбается:

— Я знаю.

Они стоят как одна, не двигаясь, и Полумна украдкой протягивает руку Гермионе. Они обе напуганы; Драко поражается, как они сильно, до ужаса молоды, даже сейчас, спустя годы после войны.

— Помнишь, я рассказывала, что как-то мы были в министерстве с отрядом Дамблдора? — спрашивает Гермиона.

Драко вздрагивает — проклятие Долохова. До него быстро доходит, что она упоминала о зачарованной монете, точно такой же, как на груди Полумны поверх рубашки.

— Это та самая? — спрашивает Драко. — Значит, сообщение отправлено от кого-то, кого ты знаешь?

— Чжоу Чанг, — предполагает Тео. — ЧЧ. Верно?

Полумна серьёзно кивает.

— Да. А Ариана — младшая сестра Дамблдора. Её портрет висит в подвале «Кабаньей головы.

Гермиона выхватывает палочку и эмоционально произносит:

— Экспекто патронум!

Из кончика вырывается полупрозрачная выдра и кружит вокруг них. Драко хочется рассмеяться от этого зрелища — ему нечасто доводилось видеть Патронусов, и он даже не задумывался, что у Грейнджер есть свой.

— Иди к Гарри. Скажи ему, чтобы он проверил свою монету. И Рону тоже, если успеешь, — даёт указание Гермиона, и выдра уносится прочь, исчезая в стене.

— Вот это да, — выдыхает Тео. — Полумна, а ты можешь вызвать Патронуса?

Полумна робко кивает.

— Да. У меня заяц. Я тебе потом покажу.

— Так, мы с Драко первыми идём в Хогсмид. Перед этим, естественно, замаскируемся. Вы двое отправляетесь минут через десять, чтобы не привлекать внимание.

Тео с Полумной серьёзно кивают Гермионе, и она, развернувшись, направляется к двери. Драко машет рукой через плечо, догоняя её. Страх поселяется в животе, и Драко несёт его всю дорогу из Нотт-мэнора, а во время трансгрессии становится только хуже. К тому времени, как они добираются до «Кабаньей головы», его начинает подташнивать. Старое чувство в новых декорациях. Такое часто случалось, когда Пожиратели смерти готовились к сражению — сейчас Драко кажется, что новая битва неизбежна.

Внутри сидит несколько человек, большинство с мутным взглядом и полупустыми кружками. Гермиона кивает седобородому мужчине за стойкой, который наблюдает за ними проницательными голубыми глазами и кажется разочарованным. Он выглядит смутно знакомым, и Драко чувствует, как внутри крепнет страх.

— Кто это, Грейнджер? — хрипло спрашивает Драко. Он уже знает ответ, но всё равно должен задать вопрос вслух.

— Аберфорт, — шепчет Гермиона, сжимая его руку и посылая грустную улыбку. — Брат Дамблдора.

Драко задыхается от ужаса, спускаясь по шатким ступеням в подвал; даже если бы Аберфорт стоял перед ним, он не смог бы заставить себя извиниться.

К счастью, ему недолго приходится размышлять над загадкой брата Альбуса Дамблдора.

Чжоу Чанг стоит перед портретом молодой женщины с протянутой рукой, как будто они общаются.

Драко мало знаком с Чжоу, но даже так приходит в ужас от увиденного. Её не узнать: лопатки выпирают, как сломанные крылья, а запястья такие тонкие, что, кажется, их можно раздавить двумя пальцами. Она до крайней степени истощена, и, когда поворачивается, чтобы бросить на них свирепый взгляд, на левой щеке становится виден ожог от проклятия. Пылающе-красный и определённо точно свежий.

Кроме того, её руки пестрят синяками. Большинство из них напоминают отпечатки ладоней.

Гермиона смотрит на Чжоу Чанг, обе молчат. По щекам Чжоу текут слёзы, но она не отводит взгляда, пока в подвале не раздаётся скрип, означающий, что к ним присоединились люди.

Полумна бросает взгляд на Чжоу и едва не падает навзничь; они врезаются друг в друга, Полумна обнимает Чжоу и крепко сжимает её, гладя голову, упавшую ей на шею.

Драко в очередной раз испытывает невыносимую благодарность к Полумне Лавгуд.

Спустя несколько минут по лестнице спускается целая команда. Сначала Невилл Долгопупс с Панси Паркинсон, за ними Фред с Парвати, Рон, Сьюзен Боунс, Падма Патил, Симус Финниган и ещё несколько человек, которых Драко не узнаёт. Последним входит Гарри Поттер и аккуратно закрывает за собой дверь.

— Привели змей? — ядовито бросает Симус Финниган, не глядя взмахивая рукой в сторону Тео, Драко и Панси.

Гермиона вздыхает.

— Симус. Тебе наверняка известно, что мы женаты, верно?

— Не по своей воле, — раздаётся голос Чжоу, и аргументы Симуса тают, как только он замечает её, наполовину скрытую за телом Полумны.

Все остальные поворачивают головы, и по мере того, как собравшиеся осознают, что Чжоу подверглась насилию, в ход идут палочки и праведный гнев. Гарри Поттер делает шаг вперёд, но не подходит к Чжоу, вместо него говорит Полумна.

— Чжоу, скажи, кто тебя обидел? — спрашивает она как можно более мягко. — Мы можем всё исправить. Мы защитим тебя.

— Мне не нужна защита, — шипит Чжоу.

Она немного выглядывает из-за Полумны, демонстрируя синяки и раны; позади раздаётся прерывистый ропот и яростный шёпот.

— Терренс Хиггс мёртв, — спокойно говорит Чжоу. — Я проснулась сегодня утром, посмотрела на себя в зеркало, вернулась в кровати и наложила Аваду на спящего Хиггса.

От шока воцаряется тишина, и нарушает её Панси Долгопупс, в девичестве Паркинсон.

— Молодец! — злобно заявляет она. — Тебе нужно помочь избавиться от тела?

Взгляд Чжоу, яростный и ожесточённый, на секунду трескается.

— Ты поможешь мне?

Панси раздражённо отбрасывает волосы за спину.

— Честно говоря, я с первого курса ищу способ избавиться от Терренса Хиггса.

Чжоу смеётся, но в неуловимый момент срывается на рыдания, и внезапно вся группа сходится к ней, обнимая, выражая любовь и поддержку. Ошеломляющее зрелище, но Драко оказывается на его задворках с Тео и Панси. Несколько человек тоже плачет, а Панси переминается с ноги на ногу. С пятнадцати лет она твердит, что у неё аллергия на слёзы.

— Драко, у тебя в поместье сохранилась та оранжерея, которую обожала твоя мать? — как бы невзначай интересуется Панси.

Драко смотрит на неё.

— Сейчас не время, Панс.

Она только отмахивается.

— Ещё как время. Нарцисса всегда была готова к любой передряге. Истинная слизеринка. Накопила много… стратегических секретов.

— Что за бред ты несёшь, Панс?

Панси фыркает.

— Да ладно, Драко. Ты никогда не думал, что твоя мать покрывала отца чаще, чем делилась с тобой? В этой оранжерее есть отличная компостная машина, и в ней получается отменное удобрение. Не зря же её цветы всегда были полны жизни.

Драко молча смотрит на подругу.

— Ты хочешь сказать, что моя мать удобряла свои клумбы человеческими трупами?!

— Не смеши меня, Драко, — делано говорит Панси. — Мне просто стало интересно, что у тебя за сады и позволят ли мне Малфои посетить их.

— Позволят, — отвечает Драко после долгого раздумья — он не до конца уверен, хочет ли знать, говорит Панси правду или нет.

К счастью, та больше ни о чём не спрашивает. Она отворачивается от него и направляется к эпицентру человеческой бури, где стоит Чжоу Чанг. Панси обменивается с ней парой фраз и быстро уходит, поднимаясь по лестнице и скрываясь за дверью.

— Ты серьёзно ей доверяешь? — спрашивает Симус. Чжоу переводит покрасневшие глаза на Невилла.

— Ты ей доверяешь? — спрашивает она.

Невилл кивает.

Чжоу пожимает плечами.

— Тогда я тоже.

Потихоньку группа расходится, чтобы дать всем возможность отдышаться. Полумна остаётся рядом с Чжоу, а Тео встаёт к Гермионе с Драко.

— Почему ты не вызвала нас раньше, Чжоу? — деликатно спрашивает Сьюзен Боунс. — Мы бы тебе помогли.

Чжоу морщится.

— Он забрал мою монету. Он не понял, что это такое, но я носила её на шее, как Полумна, и он решил, что это украшение. А мне не разрешалось носить украшения.

Драко всегда ненавидел Терренса Хиггса, но сейчас он готов последовать за Панси по лестнице, отправиться в мамину оранжерею и дважды перемолоть ублюдка в труху для пущей убедительности.

— Мне очень жаль, Чжоу, — тихо говорит Гермиона. — Мне очень жаль.

Чжоу кивает.

— Мне тоже.

— Гермиона добилась принятия поправки о разводе, — говорит Гарри в тишине. — Это хорошее начало. Но этого мало. Такими темпами пройдут годы, прежде чем министерство отменит ВМН, и молодые волшебники, которые закончат Хогвартс в этом году, окажутся сосватаны раньше, чем получат шанс на нормальную жизнь.

— Что ты предлагаешь, Гарри? — спрашивает Фред Уизли.

Гарри беспомощно пожимает плечами.

— Честно говоря, я не знаю. Может, устроим марш?

— Марш? — Чжоу каркающе смеётся. — Вы все с ума посходили что ли? Марш?! А может мы лучше отправимся прямиком в министерство и потребуем отмены?! Вышвырнем оттуда всех, кто там командует!

Гарри морщится.

— Мы не хотим, чтобы дело дошло до драки, Чжоу. Мы должны показать, что хотим мира…

— Мы созданы для войны, Гарри Поттер! — кричит Чжоу. — Мы никогда не знали мира! Оглянись — в этой комнате отсутствуют только те, кто умер, чтобы мы могли жить. Чтобы мы могли любить, взрослеть и прекратили сражаться. Хочешь мира? Валяй. Только не забывай, что ты женился на любви всей своей жизни, а я месяцами жила с чудовищем. Я продолжала вести войну всё это время, и я её не выбирала! Не хочешь мне помогать, так хотя бы не мешайся под ногами. Я сама пойду в министерство.

— Стойте! — раздаётся голос Гермионы, разрезая напряжённый гул подвала. — Прекратите. Я думаю, вы оба правы.

— Само собой, — вздыхает Рон Уизли, — у тебя есть идея, Миона. Введи нас в курс дела.

— В следующую пятницу должен состояться сбор средств для министерства с участием нескольких сотрудников; Артур планировал пойти туда с Молли, и нас с Гарри тоже пригласили. Мы пустим слух о протесте на следующей неделе, чтобы выяснить, кому эта идея понравится, а кому нет. И мы действительно проведём марш протеста — Полумна, ты сможешь напечатать что-нибудь об этом в «Придире»?

— Без проблем, — соглашается Полумна. — Такая новость отлично подойдёт к сегодняшней статье.

Драко моргает — он забыл, что в «Придире» должна была выйти статья Грейнджер о заседании Визенгамота; Джуни не успела доставить её, отвлечённая злостью на разрешение на развод.

— И чего добьётся этот ваш марш протеста? — спрашивает Чжоу Чанг. Ей эта идея не по душе, и Драко сложно её винить. — Ну узнают о нас люди, но все же и так понимают, что ВМН — полный бред. Как это что-то изменит?

На этот раз отвечает Гарри Поттер.

— Это ничего не изменит, — серьёзно говорит он. — Зато будет хорошим отвлекающим манёвром. Мы привлечём как можно больше людей, чтобы наводнить Косую аллею и министерство, и авроры окажутся в затруднительном положении. Хокворт станет уязвим.

— Уязвим для чего именно? — резко спрашивает Драко. Вместе с Тео он стоит дальше всех, и большинство членов отряда Дамблдора оборачиваются к нему, выражая удивление, словно забыли о присутствии слизеринцев.

— Для восстания, — как ни в чём не бывало отвечает Гермиона. — Мы захватим министерство магии.