Delicate - Нежность (гет)

— Мама, а правда, что рожать ребенка больно? — спросила я у матери. Мы как раз увидели малышку Люси в больнице, и тетя Одри выглядела так, словно кто-то ударил ее по голове жирной сковородой, перед этим приложив круциатусом.

— Нет, — ответила мама, — гораздо хуже.

— Она преувеличивает, — заверил меня папа.

— Прости что?! — мама обошла папу вокруг, гневно сверля взглядом. — Когда ты родишь два арбуза из своего ты сам-знаешь-чего, только в этом случае ты сможешь сказать, что я преувеличиваю!

— У меня нет сама-знаешь-чего…

Папа никогда не понимал, в какой момент надо заткнуться.

— Верно! Роза, когда мне было восемнадцать, Беллатрикс Лестрейндж пытала меня круциатусом, и я с уверенностью могу сказать, что это было похоже на день в спа-салоне в сравнении с родами! Когда-нибудь, ты и сама это поймешь…

Меня преследует повторяющийся кошмар этого разговора, состоявшегося, когда мне было лет пять-шесть. С тех пор, как я вернулась из Хогвартса — целых два дня назад — я постоянно думаю о том, что схватки могут начаться в любую минуту, хотя до поставленного срока еще две недели. И этот кошмар даже не самый худший из всех. Прошлой ночью мне приснилось, что я случайно оставила своего ребенка на крыше Хогвартс-экспресса, а затем он начал ползти, но Скорпиус успел поймать его до того, как он упал. И это заставляет меня задумываться, что Скорпиус будет лучшим родителем, чем я. Но самый худший кошмар за все время — у меня начинаются схватки, целитель говорит мне тужиться, а затем начинает кричать, как сумасшедший, что это антихрист! И вообще не ребенок!

Так что я перестаю спать.

Скорпиус сейчас дома в Шотландии. Он приедет, чтобы быть рядом на следующей неделе, на тот случай, если ребенок родится раньше или вдруг мне что-то понадобится. Скорпиус, он хороший друг. Интересно, я разрушу нашу дружбу, если ребенок будет и в самом деле антихристом. Если так случится, я просто оставлю его на крыше поезда.

Вообще-то, я читала о подобном. Была одна женщина, которая оставила своего ребенка в парке, и ее не наказали, списав все на послеродовую депрессию. Другая — и вовсе превратила ребенка в козу, и ее тоже почему-то не отправили в Азкабан.

— Привет! — голос тети Джинни эхом разносится по пустому дому. Мама и папа на работе, поэтому меня в день навещают все, кому не лень, проверяя, все ли со мной в порядке. Даже Хьюго и тот, время от времени, проявляет внимание, с трудом выкраивая свободное время от своего ничего неделанья.

— В гостиной! — кричу я, и Джинни суетливо появляется на пороге с корзинкой фруктов и кексов. Она точь в точь, как бабуля Молли.

— Как ты себя чувствуешь? Тебе удобно? Хочешь чего-нибудь?

Она принимается взбивать подушки у меня за спиной, а затем настойчиво сует мне стакан с водой, чтобы я не забыла попить. Буквально десять минут назад те же самые манипуляции проделывал и дядя Гарри. Эти люди и впрямь слишком уж сильно волнуются.

— У меня все хорошо, — говорю я. — Взгляни, женщина чуть не убила своего двухлетнего сына Авадой, но ее так и не осудили, посчитав это приступом послеродовой депрессии. Ну да, два года спустя!

— Как думаешь, она может приключиться восемнадцать лет спустя? — спрашивает Джинни. — Джеймс доводит меня до бешенства своим контрактом с Пушками. Такое ощущение, словно ТРИТОНы стали совершенно не важны! Ему даже плевать на результаты!

Возможно, сейчас не самое лучшее время рассказывать ей, что он готовился к экзаменам накануне вечером. Да, ей определенно об этом лучше не знать.

— Джинни, а что, если меня настигнет послеродовая депрессия? — шепотом спрашиваю я. — Здесь сказано, что от нее страдает практически каждая четвертая женщина.

Джинни сочувственно смотрит на меня.

— Детка, все возможно, — соглашается она, — но если подобное и случится, мы будем рядом, чтобы помочь тебе преодолеть все это. И вообще, у тебя есть семидесяти пяти процентный шанс на то, что с тобой подобного не случится, верно? Будь оптимисткой.

«Быть оптимисткой» — это не по мне. Джинни видит, что ее слова так и не успокоили меня полностью.

— Я могу доверить тебе секрет? — спрашивает она и присаживается рядом со мной на диван. — Это то, о чем совершенно никто не знает, кроме Гарри. Даже твои родители не в курсе.

— Конечно, я никому не расскажу.

Она глубоко вздыхает.

— Я с трудом могла смотреть на Джеймса, когда мы вернулись домой, — говорит мне Джинни. — Стоило ему заплакать, и я просто игнорировала его. Раньше я всегда удивлялась, как моя мать могла справляться с семью детьми, когда я не могла справиться даже с одним. Гарри кормил его, менял ему пеленки… занимался им. Я же едва могла взять его на руки. И только когда семья была рядом, я могла притвориться, что все нормально, но стоило им только уйти, как все возвращалось на круги своя. Я чувствовала себя настолько бесполезной, ведь даже Флегм… э-э… то есть Флер, конечно же, я имела в виду Флер, даже у нее проснулся материнский инстинкт.

— И как долго у тебя это продолжалось? — спрашиваю я, теперь еще более напуганная, чем раньше. Если подобное могло случиться с такой сильной личностью, как Джинни, то я определенно в зоне риска. Я похожа на пороховую бочку даже в свои лучшие времена. Сомневаюсь, что вообще когда-либо видела, чтобы Джинни плакала.

— Это длилось недели три. А потом я просто взглянула на него, именно взглянула, — улыбнулась она, — и депрессию сняло по мановению руки. Знаю, иногда я обещаю убить Джеймса, — я скептически приподнимаю бровь, и Джинни тут же исправляется, — ладно, постоянно, но я не могу больше не любить этого мальчишку.

Похоже, она никогда никому об этом не рассказывала.

— Иногда, я думаю, что ему гораздо более комфортнее из-за этого с Гарри… иногда я думаю, что он может чувствовать, что я не любила его в первые недели его жизни.

— Джинни, — тихо говорю я, — Джеймс — маменькин сынок. Как бы он ни притворялся, но этого не скрыть.

Джинни улыбается мне.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я всегда подставлю тебе плечо, случись с тобой подобное. И… не могла бы ты не рассказывать об этом Джеймсу?

— Конечно, не буду! — вскрикиваю я. — Не скажу ни одной живой душе!

Когда Джинни уходит, я выкидываю статью о послеродовой депрессии, решив, что чем больше я буду об этом читать, тем больше шансов, что со мной может приключиться нечто подобное. Я начинаю находить особую прелесть в окружающей меня тишине, когда…

— Ёх-х-ху!

И у меня есть только один родственник, который обожает использовать фразочку наподобие этой. Один крайне нежелательный сейчас персонаж.

— Роза, да ты сияешь! — лучится тетя Одри, заходя с миской супа в руках в комнату. — Я принесла тебе грибного супа с дополнительной порцией грибов!

Ненавижу грибы.

— Спасибо, тетя Одри, — вежливо отзываюсь я. — Съем чуть попозже.

— Сегодня у Поттеров будет небольшая вечеринка, — говорит она, — в честь маленького достижения Джеймса в квиддиче, — она использует слово «маленький», чтобы приуменьшить все; впрочем, именно так она всегда и поступает. Сама бы я вряд ли назвала позицию ловца у Пушек Пэддл незначительным достижением. — Ты можешь не приходить, если не хочешь. Там соберется семья, поэтому если ты вдруг захочешь пропустить, то все поймут…

— Нет, я буду, — произношу я, — я бы никогда не пропустила этого.

— Великолепно! Я впишу тебя! — она достает из сумочки маленький блокнот и записывает мое имя.

— Ты организовываешь вечеринку? — я немного удивлена. Одри, как правило, не любит посиделки с семьей Уизли. И у нее всегда было слишком мало времени на Джеймса.

— Да, вообще-то Джеймс хотел всем заняться лично, но я подумала, что могу ему с этим помочь!

Ладно, это правда, что Джеймс не смог бы организовать попойку в Норе, но я все равно не понимаю, почему Одри должна записывать имена членов семьи для семейной вечеринки. Ох, ладно, я вообще не могу понять, каким образом в голову тети Одри приходит та или иная мысль.

— Подожди секунду, а Джинни знает об этом? — с подозрением спрашиваю я. Весьма странно, что она только что ничего мне не сказала.

— Нет-нет, но все будет хорошо, — отмахивается Одри от моего вопроса. — Я уже должна бежать, дорогая, была рада тебя видеть! Перси заглянет позже!

Какое счастье — дядя Перси. И до того, как Одри выходит из комнаты, на пороге объявляется Тедди. Вот теперь и правда у тишины нет ни единого шанса.

— Пока, Одри, — говорит Тедди, когда она проходит мимо него. Она игнорирует его. — Приветище, Роззи.

— Привет, Тедди, — усмехаюсь я. Он присаживается рядом со мной и обнимает меня, чтобы мне не пришлось подниматься. — Тебе тоже надавали четких распоряжений проверить меня или еще чего-нибудь подобного?

— Ну… да, — признается он, — Лили составила расписание. Хочешь взглянуть?

Он достает клочок пергамента из кармана.

«Папа (Гарри), мама (Джинни), Одри, Тедди, Джордж, Билл, Виктуар, Дом, бабушка, миссис Тонкс, Флер, Перси, Фред, дедушка, Я (Лили), Рокси, Анджелина.»

— Погоди… это на неделю?

— Нет, всего лишь на сегодня, — признается Тедди.

— То есть ты хочешь сказать, что у меня… — я медленно подсчитываю написанные имена, — сегодня будет еще тринадцать посетителей? И это не считая мамы, папы и Хьюго! Тедди, я же свихнусь!

Тедди вскакивает, хватает лист бумаги и принимается писать. Закончив, он бросает записку на кофейный столик и протягивает руку, чтобы помочь мне подняться.

— Собирайся, мы уходим.

Я опуская взгляд на записку.

«Джордж, Билл, Вик, Дом, миссис Уизли, бабушка, Флер, Перси, Фред, мистер Уизли, Лили, Роксана и Анджелина, я забрал Розу на день. Вам нет нужды проверять ее, с ней все хорошо.

Тед.»

— И куда мы пойдем? — спрашивая я, когда Тедди хватает мой кардиган.

— Не знаю, — пожимает он плечами, — куда угодно.

* * *

В итоге мы оказываемся в маггловском игорном клубе, играя в старую аркадную игру Пак-ман, как мы часто делали в прошлом. Я замечаю множество взглядов, обращенных на нас. Полагаю, все из-за того, что здесь практически не бывает беременных, играющих в Пак-ман с парнем, в которого они влюблены. После игры у меня просыпается зверская потребность съесть хотя бы порцию мороженого, поэтому мы отправляемся к одной их тех американских закусочных, которые с недавних пор, кажется, открылись буквально на каждом углу. Но в них продают самое лучшее мороженое с фруктами в мире. А еще тут есть энергичные официантки на роликах, одетые в стилизованную американскую униформу, но когда одна из них приближается к нам, чтобы принять заказ, ее южно-английский акцент убивает весь антураж.

— Нам стоит выбираться так чаще, — говорю я, когда мы сидим и смеемся за мороженым. — Определенно, больше аркадных игр и больше мороженого.

— Стоит, — соглашается Тедди, — только вот ты скоро станешь матерью…

— Я найду няньку, — пожимаю я плечами.

— … а я через семь месяцев буду отцом.

Я роняю ложку. А месте с ней и челюсть. Он улыбается мне, но я ничего не могу вымолвить в ответ. Я просто смотрю на него, как мне кажется, не меньше двух минут.

— Тедди! — выдыхаю я, когда наконец-то обретаю способность говорить. — Это же просто фантастика!

— Знаю! — взволновано отвечает он. — Мы еще никому не говорили, потому что еще слишком рано… но я просто должен был с тобой поделиться.

— Это лучшая новость с тех пор, как… с тех пор… как придумали порционный хлеб! — я и сама не понимаю, причём здесь нарезанный хлеб, но почему-то в данный момент мне кажется такое сравнение весьма уместным. — Поздравляю!

И какого черта новости о ребенке Тедди волнуют меня больше, чем мой собственный? Вероятно, это все из-за того, что мне не надо рожать его (несмотря на то, что пару месяцев назад я была более чем готова сделать это).

— Я так взволнован, Роззи, — улыбается он, — то есть, я хотел сказать, что напуган до чертиков…

— Эй, добро пожаловать в клуб.

— Но я стану отцом! У меня будет семья!

Я никогда не видела Тедди Люпина таким взволнованным, и я могу его понять. У него никогда не было нормальной семьи: сами понимаете — двое родителей и ребенок. И наконец-то, все это у него будет, и я не могу еще сильнее радоваться за него… и за Виктуар тоже. Не могу поверить, что Дом станет тетей, а Луи — дядей! Мы все выросли… и это ужасно.

Когда я возвращаюсь домой, уже темнеет. Мама и папа вернулись домой с работы и готовятся к праздничной вечеринке Джеймса у Поттеров.

— Как погуляла с Тедди? — спрашивает мама, надевая серьги.

— Это было как в старые добрые времена, — улыбаюсь я. — Эм, мама?

— Да, дорогая?

— Правда… что рожать очень больно, как об этом рассказывают? — я задаю тот же вопрос, что и в свои пять лет.

— Нет, на самом деле все не так уж и страшно, — говорит она, но не смотрит мне в глаза, когда продолжает. — Но ты должна быть готова к тому, что придется постараться, Роза.

— Ладно… я слышала, что это гораздо хуже Круцио.

— Чепуха. Кто тебе об этом сказал? — нервно отзывается она.

— Ты сказала!

Она вздыхает и все же встречается со мной взглядом.

— Честно говоря, это самое болезненное из всего, что с тобой когда-либо может произойти. Но ты знаешь, это продлится всего лишь от пятнадцати до двадцати пяти часов, так что…

— От пятнадцати до двадцати пяти часов? — заикаюсь я. — Я думала, что все это займет… ну не знаю, часа четыре?

— Четыре? — смеется она. — Ага, может быть, когда ты будешь рожать девятого, все и займет четыре часа. С первым же придется дольше помучиться, — она замечает выражение ужаса на моем лице. — Расслабься, у тебя все будет хорошо. Постарайся не думать об этом.

— Как долго ты рожала меня? — спрашиваю я. Я не могу не думать об этом. Ведь меня все это ждет уже через две недели.

— Ох, даже не знаю, — пожимает она плечами, — около шести часов… плюс еще тридцать…

— Тридцать шесть часов?! — вскрикиваю я. — Это же целый день, целая ночь и весь чертов следующий день! ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ ЧАСОВ?! — и почему я была такая наивная…

— Роза, не волнуйся об этом. Когда все закончится, ты забудешь о боли и у тебя будет прекрасный маленький малыш…

Я больше не слушаю. Тридцать шесть часов. Как можно пережить всю эту боль? Почему я захотела естественные роды? Как мама решилась на рождение еще одного ребенка после того, как промучилась тридцать шесть часов, рожая меня? Я продолжала задавать себе все эти вопросы по пути к дому Поттеров, и едва слышала о том, как папа рассуждал, что современные метлы едва ли так надежны, как в его времена.

— Мой старый Чистомет был хорошей метлой, пусть и не такой скоростной, как Молния, разумеется, но гораздо стабильней и надежнее. И наложенные чары до сих пор еще не выветрились. Слышал, что на новый Нимбус дают всего лишь два года гарантии…

Я рожу ребенка меньше, чем через две недели, а все, о чем он может говорить — это метлы. Знаю, что учитывая обстоятельства, все в тему, но вы же понимаете — тридцать шесть часов непрерывных схваток! Подобное должно быть запрещено законом, верно? То есть, я хочу сказать, не должен ли целитель спустя восемь часов схваток просто вытянуть его?

— …да и Молния Гарри все еще даст фору той же Молнии-360. Абсолютное надувательство, как по мне. Они думают, что могут назвать всякую ерунду Молнией, и люди купятся на это… уж точно не я!

Даже не знаю, как целитель должен вытащить его… может быть, используя «Акцио»? Или, быть может, мне стоит просто направить туда свою палочку и самой сказать «Акцио»! Тогда бы ребенок просто вылетел! Да знаю я, что поначалу будет больно, но это все равно, что содрать засохшие бинты с раны — больно, но быстро. Может быть, я попробую это позже, когда мы вернемся с вечеринки. Если же я сделаю это сейчас, то папа отругает меня за то, что я залила кровью его новую машину.

— … слышал, что новый Чистомет-3000 должен быть превосходным. Хью, если ты получишь «П» по СОВам, я куплю тебе Чистомет…

— Папа, но у меня СОВы только через два года…

Или, быть может, мне вообще не придется проходить через боль, может быть, я буду первой женщиной в истории, которая ничего не почувствует, рожая ребенка. В конце концов, все когда-нибудь случается впервые. Вдруг ребенок просто появится, счастливо улыбаясь. И не будет ни крови, ни боли, ни плаценты. Как подобное случается с котятами.

— … знаешь, все проблемы Пушек Пэддл в том, что они летают на Молниях-360! Может мне стоит предложить Джеймсу, чтобы они пересели на Чистометы…

Мне нужно перестать об этом думать. Мне уже практически больно от одной только мысли. Но к тому времени, как мы оказываемся у подъездной дорожки Поттеров, мысли о родах вылетают из моей головы. К парадной двери ведет красная ковровая дорожка, где стоит весьма внушительный волшебник с планшетом, разрешая людям проходить внутрь. Кажется, весьма многие стоят в очереди — а я думала, что должна была собраться только семья?..

— И что все это значит? — громко спрашивает мама, когда мы вылезаем из машины. Мы проходим по красной ковровой дорожке (минуя остальных) к дому, в которым мы бывали почти так же часто, как в собственном. Волшебник поднимает руку, не давая нам войти.

— Фамилии?

— Это дом моей сестры, приятель, — огрызается папа, — впусти нас.

— Если вас нет в списке, вы не сможете войти, — грубо обрывает его волшебник.

— Мы семья Уизли, — устало вздыхает мама. Разве это не очевидно, учитывая цвет волос моего папы?

— Кто именно? У меня есть Билл, Чарли, Джордж, Перси и их семьи, — сверяется он со списком.

— Рон! Рон Уизли! — тянет папа. — Почему нас нет в списке?! Я ведь чертов крестный отец парня, для которого закатили эту вечеринку…

— Рон, успокойся… смотри, вон идет Гарри! — вскрикивает мама и начинает отчаянно махать, чтобы дядя Гарри заметил нас. Гарри тут же кидается к двери.

— Впусти их! — требует Гарри, выглядя весьма воинственно.

— Их нет в списке! — настаивает волшебник. — У меня весьма строгие инструкции.

— Это мой дом! — кричит Гарри. — Дай им войти!

Волшебник отходит в сторону и пропускает нас четверых внутрь. В доме полно людей, которых я раньше никогда не видела, они потягивают какое-то розовое пойло и болтают. «Только семья», чтоб меня.

— Понятия не имею, что происходит, — восклицает Гарри, — прихожу домой с работы, а в моем доме целая толпа чужих людей! Одри мне задолжала множество объяснений в связи с этим…

— Одри пригласила сюда всех этих людей? — спрашивая я.

— Да, — мрачно отзывается Гарри, — и очевидно, они все ВИПы. Видишь его? — он указывает на высокого лысого волшебника, общающегося с двумя женщинами, весело смеющимися над его словами. — Он глава Британской ассоциации по квиддичу. А она, — он указывает на женщину средних лет, одетую в причудливые алые одеяния, — собирается стать следующим министром магии. А он…

— Господи! — восклицает папа. — Гарри, это же Драгомир Горгович! Менеджер Пушек! Один из худших игроков за всю историю Пушек!

Это тоже правда. Горгович уверенно держит рекорд по количеству пропущенных квоффлов за сезон. А менеджером он стал только потому, что никто не хотел эту работу. Почему-то складывается такое ощущение, что мы празднуем тот факт, что Джеймса приняли в самую худшую команду по квиддичу в Лиге?

— Знаю, и команда тоже здесь, — говорит Гарри, и не похоже, что он особенно рад этому. — Думаю, Джинни готова перегрызть кое-кому глотку… не хотел бы оказаться на месте Одри сейчас.

— А зачем кому-то быть на месте тети Одри? — спрашивает Хью.

Не могу поверить, что Пушки Пэддл здесь. Может быть они и кучка неудачников, но среди них есть действительно симпатичные парни. Знаю, я практически на девятом месяце и все такое, но имеет же девушка право помечтать. Я оставляю свою семью и отправляюсь на поиски великолепных, пусть и ужасных в игре квиддичистов. Вместо них я нахожу весьма напуганную Дженни, стоящую в углу кухни и потягивающую тыквенный сок.

— Роза! — вскрикивает она, увидев меня. — Слава Богу! Я никого здесь не знаю! Мне потребовались практически годы, чтобы попасть сюда, а все из-за того, что моего имени не было в списке. Но я не знала, что тут вечеринка, Ал просто пригласил меня! Он пошел за выпивкой и исчез… как ты себя чувствуешь?

— У меня все хорошо, — торопливо отвечаю я. — Видела Олли Улиака? Он великолепен…

— Кто такой Олли?

— Вратарь Пушек Пэддл! Он правда отбил всего лишь четыре квоффла за сезон, но у него самые прекрасные глаза…

— Роза, сосредоточься, — Дженни щелкает пальцами, — я в ужасе.

Знаю, тот факт, что дом полон совершенно незнакомых людей сам по себе достаточно пугающий, но я бы не стала в этой ситуации использовать слово «ужас».

— Э-э… почему?

— Потому что! — в отчаянии кричит она. — Я сегодня вечером впервые встречаюсь с родителями Ала! — о, я как-то забыла об этом. — И это не просто встреча с нормальными родителями! Это Гарри Поттер! Не могу же я просто подойти и сказать: «О, мистер Поттер, а нам рассказывали о вас на истории магии»!

— Успокойся, — пробую я, — дядя Гарри обычный человек, а тети Джинни прекрасная…

— ОДРИ! — голос Джинни разносится по всей кухне. — Я ТЕБЯ СЕЙЧАС УБЬЮ!

Вау, время весьма неподходящее для разговора.

Дженни бледнеет и допивает тыквенный сок. Ал кидается через кухню за Джинни, которая стремительно приближается к Одри, болтающей с важным мужчиной.

— Одри! Как ты могла пригласить всех этих людей ко мне домой, не посоветовавшись ни со мной, ни с Гарри?!

— Дорогая, тебе не стоит быть такой эгоисткой, — говорит Одри. — Этот вечер посвящен Джеймсу и его достижению…

— Джеймса здесь даже нет! — кричит Джинни. — И речь сейчас вовсе не о Джеймсе! Вся суть в том, что это именно ты хочешь произвести впечатление на Министерство, чтобы обеспечить себе повышение!

— Ох, Джинни, не смеши…

— УБЕРИ ВСЕХ ЭТИХ ЛЮДЕЙ ИЗ МОЕГО ДОМА!

— Мама, расслабься, — тихо говорит ей Ал. — Мы разберемся с ней завтра… тебе просто нужно успокоиться…

Ал всегда умел успокаивать людей. Джинни заметно расслабляется, но грозный взгляд, которым она прожигает Одри, никуда не исчезает. Одри уходит из кухни, проявив, к счастью, здравый смысл, и Джинни делает глубокий вдох, чтобы взять себя в руки.

— Э-э, мам, это Дженни…

Если Дженни была в ужасе до этого, то не могу себе даже представить, что она чувствует сейчас. Она пережила гнев Джинни Поттер. Ну, могло было быть и хуже — она могла еще иметь возможность лицезреть дядю Гарри в ярости.

— Ох, Дженни, рада наконец с тобой встретиться, — вежливо произносит Джинни. Думаю, Дженни в шоке от того, насколько быстро поменялось настроение Джинни. На самом деле весьма впечатляет скорость, с которой Джинни переходит из состояния ярости в состояние покоя.

— Рада познакомиться, миссис Поттер, — отзывается Дженни. О, она весьма хороша сейчас. Не могу сказать, что моя первая встреча с родителями Скорпиуса прошла так же хорошо…

— Пожалуйста, зови меня Джинни, дорогая, «миссис Поттер» заставляет меня чувствовать себя слишком старой…

Дженни и тетя Джинни беседуют пару минут, а мы с Алом с интересом за ними наблюдаем. Кажется, у них довольно много общего… и это странно. Они даже произносят одно и то же одновременно. А еще смеются над одинаковыми вещами.

— У них много общего, — тихо говорю я Алу, который, очевидно, пытается игнорировать этот факт, и он просто хмыкает в ответ. — Если подумать, то у них даже имена похожие… а еще говорят, что некоторые парни выбирают себе девушек, чем-то похожих на их матерей… — Ал распахивает в шоке глаза от мысли о том, что его мать и девушка уж слишком похожи. — Ну, я пошла, поищу Дом! — я с трудом сдерживаю смех при выражении лица Ала, когда ухожу.

Дом мне не удается найти, но зато я замечаю Олли Уллиак, разговаривающего с довольно симпатичной девушкой в гостиной, и изо всех сил давлю ревность. Через несколько минут становится известно, что Одри воспользовалась поводом устроить вечеринку в личных целях, и когда до приглашенных стало доходить, что Джеймса здесь нет, они начинают массово уходить. Одри стоит у дверей, умоляя чиновников министерства не покидать вечеринку. Что-то мне подсказывает, что сегодняшнее мероприятие принесло больше проблем, чем пользы для ее карьеры. Ну что ж, замечательно, не думаю, что из-за этого на меня нападет бессонница.

* * *

На следующий день папа остается со мной дома. Я ценю его усилия и все такое, но он здорово перегибает со своей заботой. У меня нет даже двух минут, чтобы почитать книгу, потому что он постоянно проверяет меня: все ли у меня в порядке, не нуждаюсь ли я в чем-то. Знаю, он просто волнуется, но это так раздражает. Я читала, что последние недели беременности самые неудобные, и это правда, особенно, учитывая, что сейчас середина лета. Температура воздуха высокая, и у нас повсюду расставлены вентиляторы, а окна открыты настежь.

Вдобавок ко всему, ребенок толкается без остановки, что, как мне известно, считается хорошим признаком, но это лишь добавляет лишнего беспокойства и боли. В обед заходит Тедди проверить, как у меня дела. Я как раз лежу на диване с холодной салфеткой на лбу.

— Вам стоит перестать беспокоиться обо мне, — твердо заявляю я папе и Тедди, — я не собираюсь рожать сейчас, впереди еще две недели! Как минимум! Мама сказала, что первые роды всегда наступают позже срока!

— Ты не можешь нас упрекать за то, что мы волнуемся о тебе, Роззи, — усмехается Тедди, — ты будешь такой же…

— О да, ты прав, я буду постоянно беспокоиться о вас, когда вы двое будете беременными.

— Она на девятом месяце, а все еще не утратила чувства юмора — моя девочка! — с гордостью заявляет папа. — Хочешь, папа сделает тебе домашние блинчики? Ты же знаешь, я в этом просто мастер!

Домашние блинчики папы звучат весьма и весьма заманчиво.

— А у нас есть мороженое, чтобы завернуть его в блинчики?

— Конечно, есть! — с энтузиазмом кивает папа. — Тедди, мальчик мой, я покажу тебе, как делать блины, как профессионал!

Папа и Тедди срываются на кухню, чтобы приготовить блинчики. По крайней мере, они оставили меня на несколько минут в покое. И я возвращаюсь к своей книге…

Ауч.

Это были схватки? Где моя книга по родам? Мне нужна моя книга! Не стоит спешить с выводами… вероятно, это могли и не быть схватки. Не было ощущения, как что-то сжимается… ничего похожего. А эти странные короткие боли могут случиться и под конец. Вероятно, это просто еще одна ложная схватка Брэкстона-Хикса. Я вновь возвращаюсь к чтению книги.

Ауч! Черт, а вот сейчас было гораздо хуже. И боль не прошла, как перед этим… ладно, просто дыши. Не паникуй. Вспомни, чему научила тебя та странная женщина с дредами… вдох через нос, выдох через рот… хорошо… все закончилось. Слава Богу. Видишь, не о чем беспокоиться.

— Хитрость заключается в том, чтобы правильно взбить яйца… вот так, запястьем… — слышу я, как папа говорит Тедди. — Теперь немного масла на сковородку…

Все нормально. Это просто еще один совершенно обычный обед среды. Вернусь-ка я к книге… возможно, в этот раз мне удастся прочитать больше двух страниц.

Ауч! Я вскрикиваю от боли. Почему эти приступы так близко друг к другу?

И почему они с каждым разом все хуже? То есть, ничего ведь не предвещало беды этим утром. Это же не были схватки? Это просто обычные боли, с которыми приходится сталкиваться в жизни, как… как с Джеймсом Поттером. Ничего серьезного.

О, Мерлин. Я правда такая тупая? У меня схватки, а я даже не поняла этого!

— Папа? — зову я. — Тедди?

Папа вбегает в гостиную, одетый в розовый фартук мамы и держит миску с замешанным на блины тестом. За ним вбегает Тедди со сковородкой наперевес.

— Что, Роззи? С тобой все в порядке?

Ауч!

— Я… Мне кажется, что время пришло.