Волшебное стекло (джен)

Профессор Спраут была рада познакомиться с мисс Шервуд. Она усадила гостью в кресло, угостила чаем.

— Так чем я могу помочь вам, мисс Шервуд? — спросила она после неспешной беседы о погоде и волшебном стекле. — Вам ведь что-то нужно? Слезы феникса для очередного вашего творения? Я угадала?

— Не откажусь, — вздохнула Петунья, — но у меня к вам имеется и личная просьба, как специалисту по гербологии. Видите ли, в поместье Сигрейвов есть оранжерея и большой парк. Так вот, там все одичало: парк стал практически лесом, а в оранжерее растения мутировали. Я взяла эльфа-садовника, так он сказал, что там цветы едят птичек.

Директриса Хогвартса замерла, не донеся чашку с чаем до рта.

— В самом деле? Так и сказал? — переспросила она.

— Да. А я, признаться, ужасно боюсь таких вещей. Но вдруг там получилось что-то полезное? Глупо же просто уничтожить. Однако я в этом ничего не понимаю…

Профессор Спраут замахала на нее руками.

— Ни в коем случае не уничтожайте! Там такое могло получиться! Спасибо, что обратились ко мне. Лично все проверю. Надеюсь, что… мы договоримся? Если что-то можно будет взять для Хогвартса? А я всегда помогу с теми же слезами феникса.

Петунья улыбнулась.

— Это было бы просто чудесно! Я хочу еще попросить мистера Принцем оценить имеющиеся заросли в качестве ингредиентов. Напишите, когда вам будет удобно, и мы все согласуем. Миссис Снейп считает, что и в парке может быть что-то интересное. За столько-то лет…

Профессор Спраут уже вовсю листала ежедневник.

— Эх, я бы прямо сейчас отправилась с вами, — пробормотала она, — но не получается. Послезавтра устроит?

— Я спрошу у мистера Принца, как у него со временем, — сказала Петунья. — Буду вас с нетерпением ждать.

Результат обследования шокировал всех.

— Это просто невероятно! — сказала профессор Спраут, когда после нескольких часов трудов праведных в оранжерее Петунья пригласила ее и Принца пообедать. — Невероятно! Изменилось все, даже самые простые травинки. Боюсь, что некоторые экземпляры отсюда забирать просто опасно. Я хочу сказать, что в другом месте эти чудо-растения не приживутся. Мисс Шервуд, вы же позволите их исследовать? Я проведу несколько экспериментов, вдруг получится пересадить хотя бы часть из них! И возьму почву на анализ.

— Конечно, конечно, профессор! Оранжерея в полном вашем распоряжении, — кивнула Петунья. — Я туда и носа больше не суну, — пробурчала она еле слышно.

Принц смазывал ожоги от какой-то ядовитой лианы и следы самого настоящего укуса.

— Домовика туда тоже не пускайте пока, — вздохнул он, — сожрут. Кое-что я собрал, завтра же займусь исследованиями.

— Что же у меня тогда в парке? — пробормотала Петунья.

— Скорее всего, парк стал почти обычным лесом, — сказала профессор Спраут, — такие случаи известны. Оранжерея же перетянула на себя всю магию от уснувшего источника. Сейчас она будет подпитываться еще лучше, так что стоит обновить защитные чары, чтобы обитатели ваших личных джунглей не выбрались на волю.

Петунья вздохнула. Хотя после явления Робина Гуда в образе кота ее, по идее, уже ничего не должно было шокировать. Но личные джунгли… К тому же хищные. Это было уже слишком. Действительно стоит защиту проверить. А то ляжешь спокойно спать, а тебя за ночь понадкусывают. Если не чего похуже.

Домовики шустро подавали на стол. Очередной потрясающий сервиз, расписанный сценами охоты, изысканное серебро, льняные салфетки в специальных кольцах. Нет, у Эвансов была хорошая посуда, и всеми приборами они умели пользоваться. Но когда абсолютно все, даже самые обыденные вещи вокруг были настоящими произведениями искусства, уже становилось не по себе. Хотелось чего-то простого, возможно даже щербатого, треснутого или одноразового. И бумажных салфеток, причем самых дешевых. Для диссонанса, чтобы не привыкнуть к такой красоте, не счесть, в конце концов, ее обыденной.

— Прекрасный суп! — оценил мистер Принц.

— Скажите, — поинтересовалась Петунья, — а уже было так, чтобы у кого-нибудь оранжерея одичала?

— Про такое, как у вас, я точно не слышала, — ответила профессор Спраут, надламывая хлеб. — Бывали случаи, когда новички от гербологии решали не следовать инструкциям и сажали рядом конфликтующие растения. Обычно все заканчивалось разрытыми грядками и погибшими экземплярами. Но у Сайксов, я помню, две разновидности лиан полностью разнесли всю оранжерею. А самый жуткий случай был у Филипсов, еще в прошлом веке. Им прислали вместо достаточно безобидной водяной лилии какого-то плотоядного монстра. Пока спохватились, он сожрал двух домовиков и книззла. Этим он «нагулял аппетит», а потом напал на одного из гостей. Что за монстр был — до сих пор неизвестно. Растение сожгли, а больше таких необычных экземпляров никто не видел.

— Кошмар какой! — пробормотала Петунья. — Я надеюсь, что у меня тут такого не водится!

— Я дополнительно зачаровал дверь, ведущую из дома, — сказал Принц, — и советую нанять специалиста, чтобы он проверил защитные заклинания. Домовиков не мешает предупредить. Они, кстати, могут и проследить, чтобы из оранжереи ничего не выбралось.

— Не нужно никаких специалистов, — вмешался в разговор Маркус Сигрейв. — Мы с удовольствием покажем хозяйке дома все нужные чары. Если она работает с драконьим стеклом, то и с опасными растениями справится. Заодно и потренируется.

— Кстати, эти растения могут дорого стоить? — прищурился с пейзажа Амадеус.

— Сперва стоит точно выяснить, на что они годятся, — ответил ему Принц. — Гербологов вполне может заинтересовать новый необычный вид, но о практическом применении говорить пока рано. Хотя я думаю, что многие подойдут для зелий.

— Никто не собирается грабить мисс Шервуд, — ответила портретам профессор Спраут, — и как вам только в голову такое пришло! Мы же приличные маги — всегда можно договориться. Я могу поделиться слезами феникса, помочь с исследованиями. Можно попросить Филиуса, чтобы он чары проверил. Я верю в таланты нашей гостеприимной хозяйки, но с Мастером чар тоже имеет смысл посоветоваться. А если какое-то из растений действительно дорого стоит, то мисс Шервуд в накладе не останется.

— А Отдел Тайн? — спохватился Амадеус. — Если прознают — не отвяжутся. А под шумок могут и еще чего лишнего прихватить.

— В библиотеку я их точно не пущу, — сказала Петунья. — Все растащат.

— Закроем вместе! — кивнули Сигрейвы с портретов.

Профессор Спраут сделала вид, что ровным счетом ничего не слышала. Принц задумался.

— А давайте Северус напишет своему Наставнику, — предложил он. — Фламель очень порядочный человек. Ваша оранжерея его вполне может заинтересовать. А у него есть влияние на главу Отдела Тайн.

— Да-да, — согласился Маркус, — Николасу можно доверять. Он очень порядочный. Пусть поработает тут, заодно со мной поболтает.

Петунья вздохнула, все-таки посторонних в доме не избежать. Но это был выход. Лучше уж прославленный алхимик, чем банда невыразимцев.

— Это хорошая идея, — сказала она, — я с удовольствием приглашу мистера Фламеля. Здесь много места, так что мы все отлично устроимся. Думаю, что и Северус может приходить, чтобы помогать Наставнику.

Принц улыбнулся. Видимо тоже предвкушал совместную работу.

— Мисс Шервуд, у меня одна просьба, — профессор Спраут промокнула губы салфеткой и отпила глоток вина. — У меня есть личный ученик, очень способный мальчик. Будет получать мастерство в гербологии. Ему было бы полезно взглянуть на вашу оранжерею. Если нужно, он даст любую клятву. И, разумеется, ему и в голову не придет что-то брать у вас в доме. Собственно, он может приходить только в оранжерею.

— Ну что вы, — Петунье даже стало неловко, — а вдруг помощь понадобится? Особенно если его покусают! Да и просто, хоть чаю попить или перекусить. Он ведь с вами будет приходить? Тогда никаких проблем!

— Большое вам спасибо! — улыбнулась директриса Хогвартса.

— Я уже принес аптечку, — сказал Принц, — но с учетом обитателей оранжереи нужно будет добавить мази и некоторые зелья. На всякий случай.

Петунья благодарно кивнула. Так или иначе, делиться придется. Тем более что сама она с одичавшими магическими растениями точно не справится. Но лучше договариваться с теми, кого хорошо знаешь. И слезы феникса стоит попросить сразу же, а потом поговорить с Маркусом насчет их применения в их ремесле.

Слезы феникса ей доставили этим же вечером. Потом пришло письмо от Фламеля. Он был бы счастлив посмотреть, что творится в одичавшей оранжерее, и поговорить с портретом своего старого друга.

Северус получил разрешение покидать Хогвартс для работы со своим наставником. Принц притащил кучу зелий и мазей.

А потом позвонила Лили. Миссис Эванс ужасно расстроилась. Младшая дочь сообщила, что останется на каникулы в Америке. В Академии можно было заниматься дополнительно. Глупо лететь через океан ради каких-то двух недель.

Мистер Эванс утешал жену.

— Ничего страшного, — сказал он, — этого следовало ожидать. Ей там хорошо, и это главное. Не хочет и не надо. Мы, конечно, соскучились, но это ее выбор.

— Мам, для Лили очень важно чего-то достичь, — сказала Петунья, — мы об этом говорили, давно еще. И найти себя.

— Все я понимаю, — миссис Эванс тяжело вздохнула. — Вылетают дети из гнезда, ничего с этим не поделаешь, но хочется, чтобы все были вместе.

— Никуда она не денется, — сказал мистер Эванс.

А Петунья подумала, что сестричку они могут теперь долго не увидеть. Но благоразумно промолчала, не желая еще больше расстраивать мать.

Впрочем, ничто так не отвлекает от тяжелых мыслей, как рутина и хозяйственные дела. Принцы посоветовали отпраздновать Рождество в доме Сигрейвов, а это предполагало массу подготовительной работы пусть для небольшого и семейного, но первого за столь длительное время праздника в этом доме.

— Дом не должен чувствовать себя брошенным, — пояснила миссис Снейп. — Постоянно тут жить не обязательно, но отмечать праздники и время от времени ночевать необходимо.

— А вы придете? — спросила Петунья. — Или вам тоже нужно быть у себя?

— Придем. Наш дом не такой старый, да он никогда и не пустовал так долго.

Узнав о предстоящем праздновании, миссис Эванс с видимым удовольствием окунулась в свою стихию. Нужно было распланировать меню, закупить необходимые продукты, продумать декор... Талли не возражала против ее присутствия на кухне, так что всех ждало потрясающее угощение. С елкой проблем не ожидалось — к услугам имелся целый лес. К тому же профессор Спраут научила Петунью, как бережно перенести деревце в гостиную, а потом вернуть его обратно. Рубить, чтобы потом выбросить, было жалко. Омелу наколдовала сама Петунья.

Старый дом оживал. Домовики готовили спальни для гостей. Прибыли Фламели. Николас все не мог наговориться с Маркусом, а Пернель была не против познакомиться поближе с друзьями и будущими родственниками нового ученика своего мужа.

Северус в полном восторге осматривал дом.

— Знаешь, — сказал он Петунье, — мне даже неловко. У тебя столько всего. А я… Я так мало могу тебе предложить.

— Не так уж и мало, — ответила та, — мы ведь можем работать вместе. А потом… Ты же у самого Фламеля учишься. Может, и Философский Камень создашь. И не только его.

— Ну да, — согласился Северус, — наличие такой невесты, а потом и жены очень стимулирует на свершения. Между прочим, я выяснил все пробелы в той истории с Амортенцией. Та самая девица, на которую я и подумал. И даже не стала отпираться. Она еще тогда, когда мы с тобой из Хогсмита пропали, психанула. Ну а потом еще одну истерику устроила, когда по школе пошли разговоры про дом и оранжерею. Перкинс, который профессору Спраут помогает, вовсю хвастался, к каким гербологическим сокровищам его допустили, да еще в таком шикарном старинном поместье. И мисс Маунти понесло по кочкам. Она из сильно обедневшей чистокровной семьи. Вот и решила поправить дела выгодным браком. А ты у нее — бельмо в глазу. Магглокровка, получившая столько всего и сразу. Того, как тебе работать приходится, она, естественно, во внимание не приняла. Я попытался до нее достучаться, но...

— Все-таки странно, что Амортенцию так легко достать, — заметила Петунья.

— Это мир магии, Туни. Тут каждый сам за себя. Я много говорил об этом с дедом. Некоторые возможности магов дают иллюзию того, что чего-то можно достичь, не прилагая усилий. Например, найти себе богатого мужа или жену. И можно сидеть, сложив лапки, на чужой шее. Мне даже жутко стало, как я представил, что вынужден жить с дурой, которой от меня ничего не надо, кроме денег. С тобой я могу говорить обо всем на свете, мне очень понравилось работать вместе. А тут такое…

— А я что говорил, — послышалось с пейзажа, — влечение ума дает больше, чем желание плоти.

— Подслушиваете? — прищурилась Петунья.

— Да не очень-то и хотелось, — ухмыльнулся Амадеус, — уже ухожу. А вы, между прочим, под омелой устроились.

— Откуда здесь омела? — удивилась Петунья.

— Может быть, это магия? — улыбнулся ей Северус.

И они поцеловались…

Эпилог

— Кошелек или жизнь! — выпалил лохматый паренек, внезапно заступив дорогу ничего не подозревающему магу. — Я знаменитый разбойник Гарри Эванс из Шервудского леса!

— А где же лук и стрелы? — не без издевки поинтересовался маг у «разбойника».

Тот почесал в затылке и вздохнул.

— Туни не разрешает, мистер Риддл, — ответил он. — Говорит, что стрелять можно только в мишень.

— И она совершенно права, — заметил на это Том Риддл.

— Гарри! Извинись сейчас же! Сколько можно!

— Извините, мистер Риддл! — проказливо улыбнулся мальчик и тут же замахал кому-то. — Мэнди! Вэнди! Я тут! Туни, вон крестный! Я пошел!

— Кошмар! — пробормотала Петунья, глядя вслед племяннику. — Сниджет, а не ребенок!

— За покупками для Хогвартса? — усмехнулся Риддл.

— За ними, — ответила Петунья, — хотя, по правде говоря, нужна лишь волшебная палочка. Все остальное уже есть. Придете вечером? Нужно будет отметить это событие.

— С удовольствием! — улыбнулся Риддл.

Они некоторое время наблюдали за Гарри, который что-то оживленно рассказывал двум девочкам-близнецам. К ним подошел еще один мальчик — Валериус Тикки.

— Банда в сборе, — заметил Риддл, — девица Мэриан в двух лицах. А Валериус у них кто?

— Последнее время был Малышом Джоном, — ответила Петунья.

Риддл задумчиво улыбнулся. Дети выросли быстро. Да и вообще, за эти десять лет произошло многое.

Невыразимцы доделали свой магический «компьютер» и просмотрели несколько вариантов развития магического мира. Вот тут-то всем и поплохело. Особенно Риддлу, которому — по знакомству — продемонстрировали результаты, так сказать, без купюр. А потом и остальным, кто был вхож в компанию исследователей. Во всех этих вариантах было противостояние Дамблдора и некоего Лорда Волдеморта. Как оказалось, это было детское прозвище Риддла, которое он сам для себя придумал. Любые варианты победы того или другого лидера приводили к полному вырождению магического мира и рекам крови. Тем более что воевать сам Дамблдор не собирался. Во всех вариантах были некие Избранные. Причем чаще всего эта роль отводилась Гарри Поттеру, который в реальности был Гарри Эвансом. В самом жутком варианте развития событий, где погибло больше всего волшебников, Гарри даже был крестражем Волдеморта. Это окончательно добило Тома Риддла.

К Гарри, тогда еще совсем маленькому, он относился сперва даже с некоторой опаской. Но потом вспомнил, что всего этого ужаса не случится, и успокоился. С Петуньей и Северусом Риддл продолжал приятельствовать, часто бывал у них в доме, беседовал с портретами Сигрейвов, а заодно и пригляделся к мальчику. Они даже стали друзьями.

Гарри большую часть времени проводил в Годриковой Лощине, где ходил в начальную школу. Преподаватели отлично знали о магии и умели справляться со стихийными выбросами учеников.

Учился юный Эванс вполне прилично и особо не безобразничал. Отрывался он в лесу у тетки, которая разрешала ему шастать по всему поместью при одном условии: к оранжерее даже близко не подходить. И носить амулет, который, случись что, подаст сигнал родственникам. К Гарри естественным образом присоединились внучки его крестного, а потом и сынишка Януса Тикки, с которым ребята познакомились в Мунго, куда заходили в гости. Узнав, кто является Хранителем в мастерской, дети, естественно, стали играть в «Робин Гуда». Единственно, предводитель этой «шайки разбойников» не посмел покуситься на легендарное имя.

Лили Эванс в Англию так и не вернулась. Она с отличием закончила Салемскую Академию, немного покрутилась среди местных волшебников и вышла замуж. Ее муж, Джосайя Милвертон, происходил из очень богатой и влиятельной семьи, но сам был сквибом. К этому обстоятельству он относился совершенно спокойно, занимался той частью семейного бизнеса, которая была в маггловском мире, и по уши влюбился в очаровательную англичанку. Разумеется, его родня собрала все сведения о потенциальной невестке. Вот тут и пригодился совет Принца об «имидже жертвы». История о несчастной наивной магглокровке, грубо использованной наглым наследником старинной семьи и брошенной им на произвол судьбы, окончательно покорила сердце Джосайи. Он и против Гарри ничего не имел, но Эвансы настояли, чтобы мальчик остался у них. Лили была счастлива. Муж носил ее на руках, она хозяйничала в пентхаузе в Нью-Йорке и в собственном особняке на берегу Тихого океана. Гарри несколько раз гостил у Милвертонов, но дома ему нравилось больше. Особенно в лесу. Сам Милвертон считал родню своей жены жуткими провинциалами, что не мешало ему периодически подкидывать выгодные заказы Петунье и Северусу.

Гарри отлично знал историю своего появления на свет, но мамой и папой называл Эвансов-старших, к родной матери относился равнодушно, а с теткой и ее мужем дружил. На предложение Милвертона оплатить учебу в Салеме он ответил решительным отказом. Только Хогвартс, а потом Мунго. Он будет целителем — как крестный и тоже соберет замечательную коллекцию. Правда, флакончиками он не «заболел», пока собирал вкладыши от шоколадных лягушек.

Петунья и Северус поженились довольно скоро после помолвки, а вот наследниками обзавелись только год назад. Близнецы. Маркус Северус Сигрейв-Принц и Николас Октавиус Принц-Сигрейв. Оба сильные волшебники. У будущего наследника Принцев крестным был сам Николас Фламель, а у наследника Сигрейвов — Том Риддл. Справляться с юными магами радостно помогали бабушки. Петунья сама себя называла «мать-ехидна», но с ней никто не соглашался. Ни к чему запирать себя в детской, если столько работы и интересных заказов. Северус получил Мастерство в зельях и продолжал сотрудничать с Фламелем. Он получил заслуженную известность, как автор нескольких абсолютно новых целебных зелий, часто работал вместе с женой и уже давно не комплексовал по поводу своего брака. Петунья теперь носила фамилию Сигрейв-Принц и с полным правом пользовалась знаменитым клеймом.

Джеймс Поттер женился на своей невесте, которая заставила его принести редко используемый вариант брачной магической клятвы. Грубо говоря, бывший ловелас мог теперь заниматься сексом только с собственной женой. А она, по слухам, особым темпераментом не отличалась. Наследника у них пока не было.

Дамблдора вылечили, и он уже мог предстать перед судом, но осознание реальности стало для него таким страшным ударом, что его практически сразу же разбил паралич. Он умер в Мунго через год после описанных событий.

Оранжерею в доме исследовали несколько лет. Как оказалось, большинство получившихся мутантов в том или ином виде весьма подходили для использования в зельеварении. А кое-что прижилось и в Хогвартсе.

— Туни! — крикнул Гарри. — Ну, ты где? Мы идем за волшебными палочками!

— До вечера, мистер Риддл! — улыбнулась Петунья.

— До вечера! — склонился он над ее рукой. — Спасибо за приглашение! Пойду, выберу подарок этому сорванцу. Такой день!

— Да, — улыбнулась Петунья, направляясь со всей компанией к лавке Олливандера, — чудесный день! Просто замечательный день.