Новый Гарри Поттер. Часть вторая: Тень (гет)

— В начале было слово... — Волдеморт разводит руки, будто пытаясь обнять серебреный купол, лежащий перед Лордом Тьмы и защищающий Хогвартс. — Nebula, — на лице темного мага появляется зловещая улыбка. — А затем был туман, — серый сгусток, возникший между разведенных ладоней Волдеморта, растет, ширится и, наконец, устремляется к замку.

Возле купола, преграждающего им дорогу внутрь, шипят змеи, над ним — парят драконы. Туман проникает сквозь преграду, как лучик солнца сквозь окно. Однако серая дымка не несет ни тепла, ни света. Через несколько минут все, что внутри купола — в тумане, он проникает сквозь стены, закрытые двери и окна...

Холодный смех Волдеморта разносится на десятки метров вокруг, но ни змеям, ни драконам нет дела до радости своего повелителя — их разум затуманен приказами змееуста и голодом, утолить который могут лишь жители замка. Так сказал повелитель.

* * *

Утром в большом зале было буквально столпотворение — во-первых, ученики были напуганы таинственным куполом, возникшим вокруг замка еще на кануне; во-вторых, даже из замка были видны драконы, не смогшие преодолеть преграду, но не покинувшие окрестностей Хогвартса.

Этим же утром у Гарри состоялся очень неприятный разговор с профессором МакГонагалл, которой Захариас Смит все же рассказал о занятиях черной магией:

— Профессор, — пытался убедить Гарри МакГонагалл, — это поможет им защитить себя и других, если возникнет такая необходимость. Пока, к счастью, заклинание Дурмштранга нас защищает.

— Мистер Поттер, — губы МакГонагалл сложились в узкую линию, — не зависимо от того, чем вы руководствовались... Вы нарушили невероятное количество школьных правил: занимались черной магией в школе, провезли запрещенную книгу, произносили заклинания из нее... Это просто уму не постижимо. Я вынуждена снять с Гриффиндора 100 баллов. Вы также не должны продолжать свои занятия.

— Но, профессор...

— Никаких "но", мистер Поттер. Не стану от вас скрывать — мы сейчас находимся в ужасном положении: с министерством связи нет, Хогвартс окружен Пожирателями Смерти, профессор Дамблдор, как я уже говорила, отсутствует...

— Мертв, если быть более точным, — заметил Гарри.

— Откуда, откуда вы это знаете, мистер Поттер? — удивилась МакГонагалл. — Эта информация не должна дойти до учеников, иначе не избежать паники.

— Я изучал окклумансию, профессор. Если вы еще не забыли, меня с пятого курса тренируют, чтобы я смог противостоять Волдеморту. И я хочу научить своих друзей, защищаться от Пожирателей!

— Мистер Поттер, — устало и вместе с тем сердито произнесла МакГонагалл. — Не ведите себя, как ребенок. Да, вас учили многому, чему не учили бы любого другого ученика, но лишь затем, чтобы вы смогли спастись от того-кого-нельзя-называть. Победить его смог бы разве что профессор Дамблдор, который мертв, — Гарри заметил, что в уголках глаз профессора блеснули слезинки. — Я более чем уверена, что Альбус не стал бы заставлять вас сражаться с тем-кого-нельзя-называть. У нас и так слишком много проблем, а теперь вы еще начинаете принимать всерьез все эти глупые домыслы, что вы должны сражаться с этим негодяем. Вы сможете стать хорошим волшебником, мистер Поттер, я редко кому это говорю. Но для этого нужно время.

— Но, профессор... — Гарри понял, что Дамблдор не рассказывал МакГонагалл о пророчестве.

— Мистер Поттер, — профессор сурово посмотрела на Гарри, — ваша задача — учиться. На все остальное есть профессора.

Разговор был окончен.

Сейчас Гарри сидел, и вяло ковырял вилкой в своей тарелке. Профессор МакГонагалл за столом преподавателей разговаривала о чем-то с Сириусом, изредка неодобрительно поглядывая на гриффиндорца.

Видя относительное спокойствие профессоров, многие ученики, если уж не забыли свои страхи, то, по крайней мере, немного успокоились. Однако что-то такое неприятное витало в воздухе. Будто предчувствие беды.

Поэтому, когда Большой зал, как и весь Хогвартс, заволокло туманом, началось единственное, что могло произойти в такой ситуации: паника. Преподаватели, с трудом успокоив учеников, отправили всех по гостиным. Оставшиеся занятия были отменены, ученики слонялись по своим гостиным без дела. Так прошло несколько дней.

Первые неприятные последствия тумана начали проявляться к концу первой недели — у многих учеников начали болеть глаза, ребята часто моргали. Мадам Помфри не могла ничего придумать, чтобы исправить эту ситуацию. Вскоре уже почти каждый второй ученик ходил с покрасневшими и слезящимися глазами.

Затем началось еще более неприятное — кашель. Первой в больничное крыло доставили Ханну Аббот и первокурсника-хаффлпаффца, которые из-за вредных последствий тумана начали задыхаться. К счастью с этой напастью удалось справиться посредством обычного зелья против простуды, но теперь уже никто в Хогвартсе не остался в полном здравии: те, у кого не болели глаза — кашляли, те, кто мог спокойно дышать — почти ничего не видели.

Через пару недель кто-то из профессоров — ходили слухи, что это был Сириус — нашел способ помочь тем, у кого болели глаза. Зелье, конечно же, не могло вылечить окончательно — туман был везде, и единственным стопроцентным лечением было бы покинуть замок. Однако возможность нормально передвигаться, не пользуясь чужой помощью, к больным вернулась.

* * *

Май подошел к концу и, независимо от сложившихся условий, июньские экзамены отменять никто не собирался. Седьмому курсу предстояло сдавать ПАУК — их финальный магический экзамен. Рон, Гарри и Гермиона проводили в библиотеке почти все свободное время.

— Я больше не могу, — Рон откинул книгу. — Если этого недостаточно для сдачи ПАУК, то я не буду его сдавать. Фред и Джордж вообще смылись в середине своего седьмого курса.

— Они бы смогли сдать ПАУК, если бы захотели, Рон, — уверенно заявила Гермиона. — Гарри, ну скажи ему!

Гарри закатил глаза. После того, как друзья снова стали общаться, возобновились и споры Гермионы с Роном по поводу учебы. Кроме того, в последнее время гриффиндорка очень часто пыталась призвать Гарри на свою сторону, а когда юноша не был с ней согласен — обижалась. Не серьезно, конечно, но эти ночи гриффиндорец проводил один. Пытаться переубедить Рона тоже было бесполезно... В этот раз юноша был избавлен от мучительного выбора: прямо к нему на пергамент села сова, с привязанным к ней письмом.

Откуда сова взялась в библиотеке, можно было только предполагать — все окна были закрыты, да и дверь открывалась не так уж часто.

— Какой смысл посылать письмо, если можно прийти и самому все сказать? — удивился Рон.

— А может она не от кого-то из Хогвартса, — сказала Гермиона. — Я видела, что Совы спокойно пролетают через купол.

— А драконы тогда почему не спускаются к нам? Сытые что ли? — сразу же насупился Рон.

— Драконы не спускаются потому, что они не могут. Внутрь купол пропускает только тех, кто не является угрозой. Наружу всех, — пояснил Гарри, разворачивая письмо. Пару минут он читал, все более бледнея, а затем впихнул конверт в руки Рону:

Л.В.

Из развернутого пергамента выпали рыжие волосы.

— Джинни... — лицо Рона исказилось от боли, терзавшей парня. На него было страшно смотреть.

* * *

— Гарри, я тебя не отпущу, — заявила вечером Гермиона. — Это опасно. Наверняка это ловушка!

— Но я не могу позволить, ЕМУ убить Джинни. Если есть хоть какой-то шанс, что она жива...

— Тогда я пойду с тобой.

— Нет, — юноша прижал к себе девушку. — Если с тобой что-то случится, я себе этого не прощу. Волдеморт похитил ее из-за того, что она была мне дорога. Я обязан попытаться ее спасти.

— Но...

— Давай не будем сегодня об этом. У нас еще два дня и четыре экзамена.

Гермиона еще сильнее прижалась к юноше, не желая его никуда отпускать.

Не знаю что, но я обязательно придумаю что-нибудь за эти два дня, Гарри. Я смогу заставить тебя передумать, или смогу тебя спасти...

* * *

Экзамены по Зельям и ЗоТИ были скорее формальными — постоянных преподавателей по этим предметам не было, а у других хватало своих забот, чтобы еще и составлять экзаменационные планы по чужим предметам. Поэтому данные экзамены оказались гораздо проще, чем предполагалось. Большинство учеников получили "Выше Ожидаемого".

На следующий день были запланированы Чары и экзамен по выбранному предмету. У Гермионы это была Арифмантика, у Рона и Гарри — прорицания.

Чары стали самым сложным экзаменом для всех выпускников, им пришлось продемонстрировать почти все, что они прошли за предыдущие годы. Испытание знаний и, несомненно, нервов длилось почти десять часов. Только к семи вечера гриффиндорцы освободились и, о ужас, их все еще ждал один экзамен. Но Гермиона за Арифмантику волновалась меньше всего — уж свой любимый предмет она могла бы сдать и без подготовки. Что действительно волновало девушку, так это то, что она все еще не придумала, как помочь Гарри. И при этом это нужно было сделать так, чтобы юноша сам не догадался — иначе он просто откажется принять помощь, опасаясь за гриффиндорку.

* * *

Гарри взобрался по веревочной лестнице в класс Трелони. Рон уже выбрался и сказал, что все было как обычно: чем больше глупостей и ужасностей придумаешь — тем лучше. Гарри стал пробираться между столами и стульями к тому месту, где его ждали профессор Трелони и большой хрустальный шар.

— Добрый день, мой дорогой, — тихо сказала преподавательница. — Не будешь ли так любезен заглянуть в Шар... Не спеши, не торопись... а потом скажи мне, что ты видишь внутри...

Гарри склонился над хрустальным шаром и начал вглядываться, вглядываться изо всех сил, отчаянно желая увидеть хоть что-нибудь помимо клубящегося белого тумана, но ничего не вышло.

Идиотский экзамен, — подумал Гарри. — Зачем нам его сдавать? Где нам это пригодиться? — Но, хочешь-нехочешь, а сдавать экзамен должны были все — и те, кто посещал предмет до 7-го курса, и те, кто бросил его сдав СОВ... — Что же придумать?

— Ну, что? — очень деликатно спросила профессор Трелони. — Что ты видишь?

Жара лишала сил, ноздри горели от ароматизированного дыма, волнами доносимого сзади, от камина. Гарри решил притвориться.

— Э-э-э... — промычал Гарри. — Чёрное пятно... хм...

— На что оно похоже? — подсказывала профессор Трелони. — Подумай как следует...

— На Гримма... — с удивлением сказал Гарри, действительно увидевший черного пса в тумане шара.

— Действительно! — шёпотом воскликнула профессор Трелони и радостно зацарапала что-то на пергаменте, лежавшем у неё на коленях. — Мой мальчик, это дурной признак, очень дурной! Увидеть Гримма — это знак смерти.

— Но я же увидел его в шаре, а не наяву... — вяло запротестовал Гарри, у которого начали появляться неприятные ассоциации с третьим курсом.

— Что ж, дорогой, полагаю, достаточно... Я немного разочарована, но это уже гораздо лучше, чем в предыдущие годы.

Гарри встал и повернулся к выходу, но вдруг у него за спиной раздался громкий, хриплый, до боли знакомый, голос.

— ЭТО СЛУЧИТСЯ СЕГОДНЯ НОЧЬЮ.

Снова пророчество! — Гарри резко обернулся. Профессор Трелони, конечно же, застыла в кресле; её глаза расфокусировано смотрели в пространство, челюсть отвисла. Профессор Трелони снова заговорила, тем же хриплым, совершенно не своим, голосом:

— ОН БЫЛ ПОКИНУТ ВСЕМИ, ОДИНОК, НО ТЕМНЫЙ ЛОРД ПРИНЯЛ ЕГО. ВЕРНЫЙ СЛУГА ВЫПОЛНИТ ПРИКАЗ. СЕГОДНЯ, НОЧЬЮ... ОН ОТПРАВИТСЯ К СВОЕМУ ГОСПОДИНУ. ОН ИСПОЛНИТ ЕГО ПРИКАЗ. И НЕ БУДЕТ НИ ДОБРА, НИ ЗЛА... СЕГОДНЯ... НОЧЬЮ... ОТПРАВИТСЯ... НИ ДОБРА... НИ ЗЛА...

Голова профессора Трелони упала на грудь. Она не то всхрапнула, не то хрюкнула. Гарри не мог отвести от неё глаз. Затем, очень неожиданно, преподавательница вскинула голову.

— О, прости меня, дорогой мой мальчик, — сонно произнесла она, — такая жара сегодня... я на минуточку задремала...

— Н-да... Ну я пойду... профессор... до свидания... — Гарри пулей вылетел из класса.