Юность чувств (гет)

Поднявшись около половины восьмого утра, девушка чувствовала себя на удивление бодро и уверенно, несмотря на события накануне. Нет, можно было бы поваляться еще немного, но, во-первых, сегодня она идет заниматься, во-вторых, надо было проведать Шо-чана.

На кухне Яёй-сан уже собиралась готовить завтрак, и Кёко попросила ей перепоручить это. Женщина благодарно улыбнулась:

— Спасибо. Как ты?

— Хорошо, — девушка кивнула, повязывая фартук. — Как думаете, Шо-чан уже встал?

— На завтрак должен прийти. Надо будет серьезно с вами поговорить о вчерашнем.

Она про себя вздохнула — не успеет предупредить Шо-чана, чтобы помалкивал….

— Тетя, я на сегодня договаривалась с подругами позаниматься. Наверное, мне лучше предупредить их, что не приду?

— Я была бы тебе благодарна, — Фува-сан вздохнула. — У меня сегодня из рук все валится. Вы бы могли перенести на завтра, если это не критично.

На завтра? Завтра поздравлять Кагурадзаки-куна и Юи-чан… Там она обязательно должна быть. Но можно и поспрашивать насчет подготовки.

— Я поговорю с ними, — девушка улыбнулась.

— Только… не рассказывай им о том, почему ты остаешься дома сегодня, хорошо?

— Конечно, — она понимающе глянула на женщину. — Скажу, что по семейным обстоятельствам, — Яёй-сан немного озабоченно нахмурилась. — Что?

— Хизури-кун будет кому-то рассказывать о Шо?

— Нет, — уверенно ответила Кёко. — Не волнуйтесь. Он понимает, что это очень семейное дело. Он вообще не хотел вас сильно беспокоить всем этим. Сказал, вдруг бы вам плохо стало от переживаний.

— Какой предусмотрительный юноша, — невольно улыбнулась Фува-сан. — Весь в отца.

Ну, тут даже непонятно, спорить или соглашаться… Вряд ли Хизури-сан был таким вредным и злопамятным в юности. Хотя…

— Наверное, — дипломатично ответила девушка. — Я не настолько знаю Шухей-сана.

— А Хизури-куна?

Она задумчиво приподняла брови:

— Ну мы же в одном классе учимся.

— Какой он в школе?

Хороший вопрос. Двумя словами не обойдешься, если рассказывать честно…

— Уважительно относится к учителям. У него есть два друга в классе, с которыми он тесно общается, с остальными… — Кёко все же решила немного покривить душой, — … вежлив. Команду, говорят, держит в строгости. На годовом экзамене набрал почти столько же баллов, сколько и Шо-чан.

— А девушка у него есть в школе? — немного заинтересованно прищурилась Яёй-сан.

— Насколько мне известно — нет, но у него, говорят, есть фан-клуб.

— Фан-клуб? Оно и понятно — не заметить его невозможно, — она согласно покивала головой, следя за тем, как Кёко готовит завтрак на троих. — Но почему же не встречается ни с кем?

— Когда при мне задали ему этот вопрос, он сказал, что не встретил еще любимую.

— Что ты говоришь… Удивительная сознательность в его возрасте. Парни обычно в старшей школе могут девушек менять, как перчатки.

— Хизури-кун очень хочет выиграть для школы национальный турнир по баскетболу, — Кёко задумчиво сморщила нос. — Думаю, у него еще банально нет много времени для девушки.

— Да, очень вероятно. Значит, они по-прежнему с Шо не ладят? Даже после визита Шухей-сана?

Она вздохнула и глянула на тетю:

— Я уже говорила, помните? Шо-чан хочет стать популярнее Хизури-куна. А тот… тот за словом в карман не полезет, если считает, что кто-то не прав. Вообще, — Кёко выключила газ под сковородой, — я бы хотела, чтобы они дружили. Правда, было бы здорово?

— Конечно, — согласилась Фува-сан. — Это было бы прекрасно. Мальчики дружат…

— Родители дружат… — девушка с трудом сдержала хитрую улыбку, когда глаза женщины заблестели.

— И Шухей-сан на прощание тоже пожелал такое, помнишь? Ах, если бы так и было…

Если бы. Правда, в душе теплится надежда на то, что после вчерашнего Шо-чан поймет — Куон ему не враг. Может… может, действительно все изменится?

Яёй-сан позвали служанки, и Кёко осталась одна на кухне. Завтрак почти был готов, когда вошел Шо и чуть насупился, встречаясь взглядами с девушкой.

— Привет. Как ты?

— Нормально, привет, — он достал из холодильника бутылку минералки.

— Завтрак сейчас будет. Потом тетя хочет с нами поговорить.

— О вчерашнем? — парень сделал пару глотков, вернул бутылку на место и направился на выход. — Да ради бога.

Ради бога? Да что за отношение к серьезным вещам?! Канарейка… Ладно, сама будет разбираться!

— Шо-чан, — Кёко выпрямилась и, дождавшись, когда он нехотя обернется к ней, серьезно и тихо спросила. — Сколько надо вернуть тем людям?

Шо открыл рот, затем закрыл, поиграл желваками на скулах, но она требовательно смотрела на него.

— Двести пятьдесят, — он развернулся и вышел из кухни.

Двести пятьдесят тысяч йен?!

Девушка шумно выдохнула, прикрыв глаза и пытаясь совладать с паникой.

Значит, он действительно взял деньги у якудза, раз не уточнил, о каких людях она спрашивает… Ну как так, а?! Это же огромная сумма! А ему нужно было лишь сто пятьдесят!..

Что делать?

Пискнул таймер рисоварки, заставляя сконцентрироваться и попытаться взять себя в руки.

Первое — ни слова тете. Остается надеяться, что Шо-чан будет так же благоразумен в этом.

Второе — дождаться того, что скажет Ямагири-сенпай. Он обещал выяснить, с кем Шо-чан мог разговаривать в Академии. Потому что, похоже, сам он ни слова не расскажет.

Она невольно подумала, что вчера можно было бы выпытать у него все подробности, но… она сама была на грани.

А сегодня Шо-чан уже замкнулся и будет на все попытки отвечать, что не ее дело. Она знает его характер…

Кивнув своим мыслям и немного успокоившись, Кёко принялась наполнять поднос тарелками.

Завтрак в общей комнате хозяев прошел в тишине. Ни Яёй-сан, ни парень с девушкой не проронили и слова, словно договорившись не обсуждать за едой такие темы.

Убрав пустую посуду, Кёко в общий чат отправила сообщение подругам, что не придет заниматься, и вернулась в комнату.

— Итак, — Фува-сан вздохнула, начиная разговор. — Расскажите, что же вчера произошло.

Шо передернул плечами, словно в раздражении, и девушка решила начать первой.

— Я вчера хотела поговорить с Шо-чаном, предложить ему заниматься подготовкой к экзаменам. Решила дождаться после клубных занятий, но мне сказали, что он совсем недавно ушел к метро. Я побежала за ним, — она замолкла, давая ему возможность продолжить. Потому что мыслей, как придумывать дальше, категорически не хватало.

Видимо, Яёй-сан тоже считала, что надо выслушать и другую сторону, и выжидательно глянула на сына. Тот, не поднимая взгляда от столешницы, проговорил:

— Мне пообещали бесплатно помочь записать студийные треки.

— Что?

— Диск, — пояснил он на недоуменный вопрос матери. — Музыку.

— И ты ради такого рисковал?

Кёко мысленно взмолилась к парню — только не начни обижаться, только не…

— Я же не знал, что меня хотели просто ограбить, — судя по подрагивающему голосу, Шо едва сдерживался, чтобы не огрызнуться. — Не привык, знаешь ли, бояться такого.

— Так у нас ведь тут тихий район, — подхватила девушка. — И школа тоже следит за таким на своей территории!

— Вот именно…

Женщина тяжело вздохнула:

— Дети, взрослая жизнь немного другая. Нельзя быть такими беспечными.

— Ну извини, — Шо опустил голову еще ниже.

— Ладно, обошлось, — она снова вздохнула. — А если бы Кёко-чан не пошла за тобой? Кёко-чан, а ты тоже молодец — надо ж было думать сразу. Окликнуть его, показаться, пойти вместе. Двух вряд ли бы рискнули грабить…

— Мама, ты что советуешь? — парень вскинул голову. — А если бы с ней что сделали?! Ты вообще думаешь?!

Не успевшая что-либо сказать Кёко изумленно глянула на него.

Шо-чан… беспокоится о ней? Переживает?!

— Не кричи на мать! — Яёй-сан даже хлопнула ладонью по столу. — О себе подумай!

— Думаю! — Шо вскочил на ноги. — Если бы вы тоже обо мне думали, я бы вчера в такое не попал! — он развернулся и вылетел из комнаты.

— Вот приедет отец — я все ему расскажу! — пригрозила вслед она и прикрыла рот рукой, чуть раскачиваясь из стороны в сторону. — Да что ж такое, а?

— Тетя, вы не переживайте, — девушка пересела к ней поближе и робко погладила по плечу. — Главное обошлось. А на Шо-чана не обижайтесь — он просто очень переживает все, а сказать не может… не умеет. Он ведь гордый, сами знаете. Как дядя…

— Это точно, — Фува-сан страдальчески вздохнула и похлопала ее по руке. — Надо было все же родить еще одного ребенка… глядишь, не был бы таким эгоистом.

— А… почему не родили? — рискнула спросить Кёко.

— Да все Кенджи-сан — сын есть, достаточно, а вдруг еще один будет, как делить рёкан… — женщина снова вздохнула. — А оно вон как обернулось — сын даже и знать не хочет ничего про рёкан.

— Это пока, тетя.

— Возможно… Сходи-ка к Томонари-сану, попроси мне успокоительного.

В течение дня девушка занималась делами по рёкану, стараясь помочь и тем немного успокоить Фуву-сан. Шо закрылся у себя и не выходил ни на обед, ни на ужин, и поразмыслив, Кёко собрала несколько сэндвичей и чашку чая и понесла все к нему.

Лишь на четвертый стук в дверь Шо появился на пороге, молча оглядел ее и посторонился, пропуская в комнату.

— Я подумала, что ты голоден, — девушка поставила поднос на стол и обернулась. — Как ты себя чувствуешь?

— А ты как думаешь? — хмуро парировал он, беря один из сэндвичей.

— Думаю, тебе есть над чем поразмыслить, — спокойно ответила она. — Синяки не болят?

— Нет.

— Не расскажешь, у кого именно ты одалживал деньги?

— Это мое дело, — Шо положил надкусанный сэндвич на тарелку и вызывающе выпрямился, глядя на Кёко. Она лишь кивнула и направилась к двери:

— Я так и думала.

Ну, попытку она честно сделала.

— И что ты будешь делать?

Она обернулась и глянула на насупленного парня:

— Отдыхать. Завтра меня не будет днем, постарайся, пожалуйста, не ругаться с мамой, хорошо? Она себя не очень хорошо чувствует.

Растерянность и вина, мелькнувшие на его лице, невольно умилили.

Ну вот честно — как ребенок, который уверен, что родители сильные, здоровые и бессмертные. И который даже не может допустить мысли о другом.

Вернувшись к себе, Кёко проверила общий чат и улыбнулась, видя обсуждение завтрашней встречи.

Кагурадзаки-куну они купили новый спортивный рюкзак, а для Юи-чан выбрали большой необычный трехмерный паззл, который можно было бы использовать как вазу для сухих букетов.

Звонок раздался позже, когда девушка дописывала последнее упражнение по домашнему заданию.

Увидев номер, она улыбнулась.

— Привет.

— Привет. Ну, как там наша спасенная принцесса?

— Кто?!

В ответ раздалось насмешливое хмыканье, и Кёко сообразила.

— Не называй его спасенной принцессой!

— А кем? Принцем? Так спасают обычно принцесс, разве нет?

— Вот… вот злой ты!

— Нее, я добрый, — парировал Куон. — Заметь, я его канарейкой не назвал.

— Думаешь, для Шо-чана титул спасенной принцессы лучше? — она нахмурилась, слыша смешок. — Янки.

— Банни-чан, — спокойно отозвался он. — Ну, так как он там?

— Синяки, но наш врач уже обработал их.

— Повезло. Не рассказывал ничего?

— Нет, — девушка вздохнула. — Я только выпытала у него сумму.

— И?

— Двести пятьдесят тысяч.

Куон чуть присвистнул:

— А чего сразу не миллион? Чего мелочиться?

— На поездку ему нужно было всего сто пятьдесят… — она снова вздохнула.

— А на расходы? А прогуляться? Так что логично, что больше взял. Ладно, дождемся, что скажет Ямагири.

— Мне страшно, — помолчав, тихо призналась Кёко. — Это очень большие деньги.

— Надо сначала выяснить все, а потом уже бояться, — возразил парень, и она невольно согласилась. — Может, он уже отдал все.

— Если отдал, то почему его били?

— А он нагрубил. Грубый он очень…

— Янки!

— Слушай, ну согласись, даже я не доводил тебя так, чтобы ты пощечины раздавала.

— Я… я за то, что он совсем не думает! — выдохнула она, услышала скептичное фырканье и покорно кивнула. — Ну и за то, что он тебе и Ямагири-сенпаю нагрубил, когда вы бросились его спасать.

— Вот видишь, сама признаешь.

— Он… он просто не может по-другому, понимаешь?..

— Нет, — Кёко закатила глаза, слыша прямо-таки железобетонную категоричность в голосе Куона. — Банни-чан, если он по-другому не может, то пусть сидит дома и учится общаться с людьми по книгам. Иначе его очень, очень быстро научат — но уже другими методами, более радикальными.

И ведь не поспоришь с ним…

— Ты прав.

— Конечно, прав. И если бы он прислушивался к добрым советам…

— Это от кого? — фыркнула она.

— Да хоть от тебя. Мало ты его предупреждала?

— Видимо, мало, раз он влип в такую историю, — девушка подперла щеку рукой. — Радует то, что ты не будешь повторять его ошибки.

— Вот не надо меня оскорблять.

— И не думала даже, — она грустно улыбнулась. — Просто мысли вслух…

— Ты почаще думай вслух, глядишь, я научусь понимать твою логику.

Снова фыркнув, девушка все же рассмеялась вслед за Куоном.

— Завтра же будешь?

— Конечно, — она кивнула. — В два часа на станции, так?

— Да. Ну и напоследок — мне на Танабату ставить тренировку?

Танабата?

На душе внезапно потеплело.

Верно, Танабата. Они все вместе погуляют, посмотрят салюты, почувствуют середину лета и беззаботности — экзамены будут сданы к тому времени, впереди каникулы…

— Нет, не ставь. Я уговорю девочек надеть юкаты.

Они снова рассмеялись.

— Кагурадзаки будет счастлив. Договорились. До завтра, Банни-чан.

Вредина же.

— До завтра, Янки.

 

Праздновать совместный день рождения Даиримии и Кагурадзаки решили в парке аттракционов, тем более что сам Ода первым и выдвинул такую идею. Встав в воскресенье, Кёко обрадовалась ясному небу, которое обещало прекрасный день. А значит, ничто не помешает поздравить друзей и повеселиться.

Поразмыслив, она выбрала светлые льняные брюки, блузку с легкой жилеткой и небольшой рюкзачок, который позволял оставить руки свободными и был достаточно вместительным для пары коробок с сэндвичами. В конце концов, они же в парк идут!

К станции все подошли почти одновременно, и Кёко в очередной раз порадовалась, что у них так слаженно все получается. Разве это не признак настоящей дружбы?

Ода искренне обрадовался подарку — покрутив рюкзак в руках, он проверил все карманы и отделы, затем надел и довольно улыбнулся:

— Перевешу на него бубенчик.

Паззл в свою очередь просто растрогал Юи, которая прижала коробку к груди и светло улыбнулась:

— Как вы узнали, что я люблю такие вещи?

— Есть слово такое — интуиция, — Сугита хихикнула. — Ну и в сетях на твоей страничке есть закладки на магазины с паззлами.

— Интернет великая вещь, — усмехнулся Кагурадзаки и с удовольствием потянулся. — Ну что, вперед на развлечения?!

Домой Могами вернулась уже затемно. Яёй-сан поначалу неодобрительно покачала головой, но купленный большой пакет с продуктами и готовность девушки сделать ужин заставили ее смягчиться.

На ужин появился Шо, и глядя, как спокойно улыбается женщина сыну, Кёко поняла, что тот прислушался к ее просьбе.

Неужели действительно, как пожелал Куон, Шо-чан начал думать не только о себе? Вот что стресс и опасность делают…

 

Первым, кого у школьных ворот встретила девушка, был старшеклассник, который тихо проговорил, поравнявшись с нею:

— Нээ-сан, Ямагири хочет поговорить с тобой. Скажи когда.

— Спасибо, — она глянула на него, припоминая расписание. Логичнее было бы на большой перемене, но там за ней могут пойти подруги… — Если он не против, после второго урока.

— На крыше левого крыла, — кивнул он и ускорил шаг, уходя вперед.

Значит, сенпай что-то выяснил.

Тревога снова охватила душу.

Хоть бы Шо-чана больше не трогали…

Едва начался первый урок, как за кончик хвоста подергали. Кёко украдкой обернулась и вопросительно приподняла брови.

В ответ Куон одними губами проговорил «Ямагири».

Она кивнула, покосилась на сенсея у доски и шепнула:

— После второго урока я с ним поговорю.

— Я с тобой.

— Не надо, — парень нахмурился, но Кёко тоже беззвучно произнесла «Кагурадзаки и Ошино» и выразительно приподняла брови.

Судя по недовольному прищуру он понял… Вот именно. Если они вдвоем рванут куда-то на перемене, то у ребят точно возникнут подозрения. Так что она сходит, а он будет отвлекать внимание.

— Только потом все расскажешь, — уже на перемене тихо проговорил Куон, и девушка улыбнулась:

— И не сомневайся.

Едва прозвенел звонок со второго урока, как Кёко выскользнула из класса и поспешила к лестнице, ведущей на крышу.

Ямагири уже ждал ее и приветливо кивнул, когда девушка поклонилась ему:

— Здравствуй, Могами-сан.

— Сенпай, доброе утро, — она улыбнулась. — Спасибо тебе за помощь.

— Это мелочи, — он отмахнулся и посерьезнел. — В общем, что удалось выяснить. Фуве-куну заняли двести тысяч.

— Он сказал двести пятьдесят…

— Верно, — Ямагири кивнул, когда она растерянно насупилась. — Пятьдесят тысяч ему выставили комиссии, — Кёко изумленно округлила глаза. — Так как он брал их, получается, перед поездкой, то ему зачли проценты по двум месяцам.

— Сенпай, это что за… бухгалтерия такая?!

— Понимаешь, у каждого клана свои правила по выделению кредитов, так сказать. Кто-то считает, что сильно наживаться на попавших в бедственное положение не стоит, а кто-то наоборот, — пояснил он. — Возможно, Фува-кун, когда брал деньги, не обратил внимания на такое условие… ну или не понял.

— Вернее будет первое, — хмуро отозвалась девушка.

— Тебе виднее. Но дело в том, что когда он узнал, сколько от него ждут, то начал возмущаться. Сказал, что вернет только двести тысяч. Ему ответили, что с этим ему помогут разобраться у босса, и дали визитку…

— Ночного клуба, — закончила она за него. — Сенпай, ты не назвал имен.

— Кхм, — Ямагири потер пальцем висок. — Ты уверена?

— Сама собой проблема не решится, — серьезно проговорила Кёко. — Я понимаю, что с твоей стороны может казаться странным, что я пытаюсь решить все за Фуву-куна, но он мой друг детства и его безопасность очень важна для меня.

— Понимаю, — он кивнул. — После уроков я назначу им и тебе встречу у часовни. Я не называл им твоего имени, поэтому… не хотел бы называть их.

Вон оно что. Девушка расправила плечи:

— Хорошо, сенпай. У меня сегодня шесть уроков, так что после трех я свободна.

— Отлично. Значит, подходи после шестого урока к часовне, — Ямагири улыбнулся. — В смысле, подходите. Ты же с Янки придешь?

Она прикинула реакцию Куона на сообщение о встрече и невольно согласилась с ним:

— Думаю, да.

— Тогда договорились. Идем, осталось пару минут до начала урока.

Вернувшись в класс, Кёко невольно насторожилась — одноклассники что-то оживленно обсуждали.

— Банни-чан! — Ода махнул рукой со своего места. — Канарейка приходила!

— Что?! — от услышанного она ахнула и поспешила к парням. — Сюда?!

— Ага! — он кивнула на Куона. — Вызвал Янки из класса и поблагодарил!

Девушка изумленно развернулась к Хизури, который с задумчивым видом кивнул:

— Представь себе. При всех сказал «спасибо за помощь».

Ничего себе…

Она медленно опустилась на свой стул, не сводя ошеломленного взгляда с Куона, подпершего голову рукой:

— Все же встали на место у него мозги. Может, его еще год назад надо было стукнуть?

— А что случилось-то?

Вопрос, заданный Ошино, заставил ее вздрогнуть и неверяще помотать головой:

— Это… это невероятно.

— Я даже зауважал его, — хмыкнул Куон и глянул на друзей. — Стечение обстоятельств, при которых я вынужден был оказать Фуве некоторую услугу.

— Какую?!

— Помог подняться с асфальта.

— Эээ?!

Это точно — помог подняться. И не только с асфальта, раз — Кёко снова помотала головой — раз Шо-чан настолько отринул все свои глупости про врагов и противостояние до гроба…

— Только не говори, что перед этим ты его же и уложил, — хитро проговорила Рина, незаметно подойдя к ним. — Я заметила пластырь на его шее, да и общий вид не очень здоровый.

— Пальцем не тронул, Сугита-сан, — флегматично отозвался Хизури и выпрямился — прозвенел второй звонок на урок.

Кёко честно пыталась вслушиваться в тему, которую объяснял учитель, но все мысли крутились вокруг случившегося в ее отсутствие. В какой-то момент она даже пожалела, что не была в классе, но потом решила — все же лучше именно так. Ведь это показало, что парни смогли без нее все решить, и главное, спокойно!

Но вечером она обязательно скажет Шо-чану, что он молодец.

— Что сказал сенпай? — тихо поинтересовался Куон, когда урок закончился и все вокруг пришло в движение.

— После шестого урока у часовни, — девушка глянула на него. — Он организует встречу с теми, кто помог получить в долг. И нет, долг не возвращен.

— Ясно, — он облокотился на парту. — Ты же не думаешь идти одна?

— А ты меня отпустишь? — Кёко улыбнулась на понимающий прищур зеленых глаз. — Сенпай уверен, что мы вдвоем придем.

Хизури усмехнулся и кивнул:

— Окей.

Вот именно.

Однако, чем ближе подходило назначенное время встречи, тем больше Кёко ощущала себя в смятении.

Не возомнила ли она, что умнее всех? Не слишком ли много взяла на себя? Вообще, с чего вдруг ее станут слушать?! Кто она вообще такая?

Но ведь уже не отменишь ничего…

— Кёко, ты в клуб не идешь?

Она глянула на немного недоуменную Сугиту, которая стояла на пороге класса с сумкой, и собралась с духом:

— Я загляну кое-куда и приду. Передай, пожалуйста, Шинодзаве-сенпаю, что я задержусь.

— А, ну ладно.

Вот она сейчас пообещала, а ведь неизвестно, сколько продлится встреча… и как закончится!..

— Боишься?

Вздрогнув, Кёко подняла голову и обнаружила в пустом классе лишь себя и стоящего рядом Хизури.

— Боюсь, — она выдавила слабую улыбку. — Я слишком самоуверенная?

— Бывает, — он лишь кивнул. — Идем, поговорим по дороге.

Девушка замерла, глядя на него, и ощутила, как от невозмутимости парня спокойствие растекается по нервам.

Верно. Они вместе. Они сила.

— О чем? — она встала, захватила свои вещи и зашагала вслед за Куоном.

— О том, как себя вести, — тихо пояснил он, и Кёко поспешила догнать его, чтобы не пришлось ни ей, ни ему повышать голос. — В общем, так. Когда начнется разговор, скажешь, что Фува не имел права одалживать деньги у кого бы то ни было.

— Почему? — недоуменно уточнила она.

— Потому что ты глава.

— Не поняла, — честно призналась девушка, и Хизури вздохнул:

— Среди некоторой части нашей школы ходят слухи, что ты незаконная дочь одного оябуна — главы клана якудза, — она споткнулась на ходу, но промолчала. — Так как он очень влиятелен, то ты здесь учишься под фамилией дальних родственников. Но все равно, как говорится, кровью не пренебрежешь. Понимаешь? — получив молчаливый кивок, он продолжил. — Попробуем сыграть на этом, не опровергая, но и не подтверждая. Ты дашь им понять, что Фува подчиняется тебе, а все его действия — это самоуправство. По правилам якудза, он должен был бы сам понести ответственность, но он все же не якудза, поэтому ты вполне можешь вступиться за него. А с учетом того, что ты темная лошадка для них, с тобой вряд ли захотят конфликтовать. Поэтому для всех будет самым приемлемым вариантом просто мирно разрешить проблему. Вопросы есть?

— Нет, — Кёко переварила услышанное. — Но если я не выдержу игру?

— Я буду рядом, не волнуйся, — парень чуть улыбнулся, сворачивая во дворе в сторону музыкального корпуса, за которым располагалась часовня. — Наша задача — убедить их в том, что это все недоразумение, ну и взять у них расписку, что к Фуве не имеют никаких претензий.

— Ни сейчас, ни в будущем, верно? — она кивнула. — Наверное, надо, чтобы они вообще не упоминали нигде об этом.

— Именно. Ты все поняла?

Девушка выдохнула и выпрямилась:

— Более или менее.

Значит, держать лицо. Как в рёкане, когда попадется какой-нибудь недовольный постоялец, который кричит, грозится…

Их уже ждали.

В спутнике Ямагири Кёко признала того самого старшеклассника, который утром передал ей просьбу о встрече.

А вот двух других парней она не знала, но видела такие же алые обшлаги на рукавах, как и у Ямагири.

Третий год.

Они остановились напротив незнакомцев, и Ямагири тихо проговорил:

— Как организатор встречи, я хотел бы сразу предупредить всех, что слова и имена останутся здесь и между нами.

— Согласны, — отозвались третьеклассники, открыто рассматривая девушку, которая тоже едва заметно поклонилась Ямагири:

— Согласны, сенпай.

— Отлично, в таком случае, — он кивнул, — перейдем к делу. Это Могами-сан. Это Саманори-кун, — третьеклассник прищурился, и Кёко приподняла подбородок, твердо встречая его взгляд:

— В конце мая вы помогли Фуве-куну с музыкального отделения занять двести тысяч йен. Он не имел права вообще одалживать у кого бы то ни было деньги, — она заметила мелькнувшее в темных глазах Саманори удивление. Ага, кажется, Куон был прав, когда делал предположения. — Я бы хотела, чтобы у вас не было к нему никаких претензий. Как и у меня к вам.

— Он должен двести пятьдесят тысяч. Отдаст — и претензий не будет.

Да как он отдаст?! Девушка не выдержала и вопросительно, с трудом давя панику, глянула на молчавшего до сих пор Куона. Что дальше?! Они ведь не говорили о том, что делать дальше!..

Тот с самым отстраненным лицом достал из внутреннего кармана пачку банкнот и протянул ей.

Только острый зеленоглазый взгляд, полный напряжения и предостережения, не дал Кёко вскрикнуть от изумления и неожиданности.

Откуда деньги?! Откуда?!

Так, стоп, стоп… СТОП! Держать лицо! Держать!

Слава Будде, рука не дрожит, рука спокойно протягивает деньги, так же спокойно звучит голос:

— Пересчитайте. И хотелось бы получить расписку.

Ямагири взял деньги, пересчитал их и глянул на Саманори, который с растерянно-удивленным видом наблюдал за происходящим:

— Двести пятьдесят тысяч йен. Бумага и ручка есть?

— Есть, — спутник Саманори достал из кармана блокнот.

— Тогда пишите расписку, — Сейджуро глянул на Кёко, которая сдержанно проговорила:

— Я бы попросила указать, что вы не имеете к Фуве-куну никаких претензий — ни сейчас, ни в будущем, и никак не попробуете воспользоваться произошедшим.

— Боитесь за репутацию? — Саманори, присев на ступеньки хайдена, принялся писать в блокноте.

— Просто не хочу проблем ни вам, ни себе, ни сенпаю, который, — девушка поклонилась Ямагири, — взял на себя такую ответственность устроить эту встречу.

— Спасибо, Могами-сан, — тот поклонился в ответ. — Мне важны наши отношения.

Саманори и его спутник переглянулись, и она невольно вспомнила слова Куона — вряд ли захотят конфликтовать, потому что она темная лошадка. Но и расположение к ней Ямагири-сенпая и его парней тоже ведь считается…

Ямагири прочитал расписку, кивнул, сам подписал и протянул ее девушке. Деньги перекочевали к Саманори.

Пробежавшись глазами по строкам, Кёко едва слышно выдохнула, аккуратно сложила листок и спрятала его в карман юбки.

— Что ж, проблема решена?

— С моей стороны нет вопросов к Саманори-сенпаю.

— С моей стороны нет вопросов к Могами-сан, — Саманори глянул на продолжавшего молчать Хизури и хмыкнул. — Значит, правда, что… — чуть приподнятые брови Куона заставили третьеклассника замолчать, затем кашлянуть. — Спасибо, что уделили время.

— Спасибо, что потратили время, — Кёко поклонилась.

Через минуту у часовни осталось четверо.

— Кажется, все прошло более чем хорошо, — Ямагири сунул руки в карманы. — Могами-сан, честно, не знай я всю правду, точно бы поверил, что ты росла среди якудза.

— Я росла в традиционном рёкане, — хмуро отозвалась она. — Думаешь, это нельзя сравнить с якудза?

— Спорить не буду, так как это чревато, — внезапно усмехнулся он и приветливо кивнул Куону. — Янки, спасибо.

— Стараемся, — тот протянул руку, и Ямагири ее пожал. — Спасибо.

Проведя взглядом ушедших старшеклассников, девушка опустилась на ступеньки и выдохнула, ощущая, как от пережитого напряжения начинают дрожать руки и ноги.

Хизури присел рядом и тоже вздохнул:

— Кажется, мы отыграли неплохо, а?

— Тебе это не повредит?

— В смысле? — он удивленно глянул на нее.

— В том, что теперь тебя тоже будут считать связанным с якудза. А если дойдет слух до твоего отца…

— Не нагнетай обстановку, — парень отмахнулся. — Во-первых, как я уже сказал, мы не подтверждали ничего. Слухи лишь слухи. Во-вторых, пусть попробуют связать меня с Хозу Шухеем. В-третьих, я на первом году обучения здесь такого про себя наслушался, что… — он хмыкнул. — Одним слухом больше, одним меньше.

— Ну раз так говоришь…

— Говорю.

— Тогда заодно расскажи, откуда ты взял деньги? — она нахмурилась, глядя на Куона, который страдальчески закатил глаза:

— Вот не надо подозревать меня в идиотизме.

— Если бы я подозревала, я бы так и сказала.

Он покосился на нее, тяжко вздохнул и облокотился на колени:

— Я ж рассказывал, что в детстве снимался в рекламе и клипах? Гонорары откладывались родителями на отдельный счет. Когда я поступил в Санбиджюцу, мне передали карту, на которую каждый месяц переводится энная сумма с этого счета. Так что, это честно заработанные мной деньги.

— Куон, это большая сумма… — тихо проговорила девушка, ощущая, как все внутри отпускает — значит, ничего плохого с ним не случится…

— Две с половиной тысячи долларов. В Штатах я бы такую сумму мог потратить за пару дней.

— Но зачем? — она смотрела на него во все глаза. — Зачем ты ради Шо-чана отдал свои деньги?

Парень поморщился:

— Во-первых, не ради него, а из-за него и ради тебя. Я ж знаю тебя — кинулась бы сама добывать. А ты честная душа, значит, попыталась бы как минимум устроиться на подработку. Подставилась бы сама… Оно мне надо?

Сердце затрепетало в груди — он настолько все продумал? Предусмотрел? Просчитал?..

— А во-вторых?

— А во-вторых, ты сама позавчера потребовала помочь тебе, так? — Куон мрачно глянул на нее. — Вот именно. Доставкой Фувы домой проблема не решилась, как бы я не хотел этого.

Растроганная улыбка раздвинула губы девушки, которая придвинулась и прижалась плечом к его плечу:

— Но ведь мы справились.

— Нам очень крупно повезло, ты это понимаешь?

Кёко лишь согласно хмыкнула.

Безумно. Так везет только раз в жизни, наверное…

— Что дальше делать будешь?

— Отдам расписку Шо-чану, — вздохнув, она выпрямилась и достала листок из кармана. — С напутствием.

— Обязательно, — Куон забрал у нее расписку, прочитал, затем достал сотовый и сфотографировал ее. На недоуменный взгляд девушки он усмехнулся, возвращая расписку. — На всякий пожарный. Ну что, идем отсюда?

— Да, мне еще в клуб надо зайти… — Кёко поднялась, взяла свой портфель. — Ты не сказал, когда Шо-чану вернуть долг уже тебе.

— Сама решай, — он отмахнулся, закидывая сумку на плечо. — Деньги формально я тебе отдал.

— То есть, это я тебе должна?!

— Формально — да, — парень хитро усмехнулся. — И заметь, без процентов.

Вот так и хочется обозвать его хитрым жуком, но стоит подумать, что без него в ее жизни все было бы гораздо хуже…

Девушка улыбнулась ему вслед, затем направилась в сторону клубных зданий.

… как прощаешь ему все. Потому что только рядом с ним на душе становится так спокойно и легко.

 

Вечером, когда Шо вернулся домой, Кёко выждала с полчаса, затем постучалась к нему.

— Что ты хотела? — он успел переодеться и теперь немного настороженно смотрел на нее.

Закрыв за собой дверь, девушка тепло улыбнулась ему:

— Во-первых, хотела сказать, что горжусь тобой за сегодняшнее. Янки признался, что даже зауважал тебя за этот поступок.

— Больно нужно мне его уважение, — буркнул Шо, садясь на кровать, но она все же заметила, что ему было приятно услышать это. — Просто… так было справедливо. Там вроде еще был третий, он кто?

Она задумчиво наморщила нос:

— Скажем так, этот человек не особо любит популярность, но я ему передам, что ты хочешь его поблагодарить. И не беспокойся насчет огласки — за исключением нескольких человек никто не будет ничего знать.

— Ладно, — он кивнул и замер, когда Кёко протянула ему листок. Осторожно взяв его, Шо развернул, вчитался и вновь замер. — Что… это?

Вместо ответа девушка направилась на выход.

— Откуда ты взяла такие деньги?!

Она со вздохом обернулась:

— У Янки. Так что, теперь ты должен мне, а я должна ему.

Лицо парня исказилось в гримасе отвращения и вины:

— За что…

— И, Шо-чан, это был первый и последний раз, когда я помогла тебе в таком деле. Пожалуйста, не совершай больше подобных глупостей, хорошо? Я не уверена, что еще раз все получится так же удачно. Спокойной ночи, — чуть поклонившись, Кёко вышла и аккуратно притворила за собой дверь.

Если на душе и осталась тревога, связанная с сегодняшним днем, то ее успешно укрощали уверенность в том, что все было сделано так, как надо, и некоторое облегчение — теперь можно было бы перестать беспокоиться и заняться подготовкой к экзаменам. Которые уже в следующий вторник.