Quantum Entanglement (гет)

Они собрались двумя днями позже в кабинете профессора Дамблдора, пространство которого казалось слишком маленьким для такой толпы. Друзья Гермионы, три четверти мародёров и Лили. Странная компания людей теснилась среди золотых вещей и портретов.

— А почему Питера здесь нет? — тут же спросил Джеймс. — Почему мы должны были лгать ему?

— Более уместный вопрос — почему они здесь? — сказал Северус, с ненавистью глядя на Джеймса и Сириуса.

— Мальчики, — хором сказали Арабель и Лили, а затем удивлённо посмотрели друг на друга.

Ремус протиснулся мимо своих друзей и сел в углу, одарив Гермиону усталой улыбкой.

— Я уверен, что скоро нам всё объяснят, — сказал он с усилием, стараясь быть бодрым.

Северус собственнически обнял Гермиону за талию, и она вздохнула. Лили смотрела на них с непроницаемым выражением лица, в то время как Джеймс и Сириус начали спорить с остальными. Когда шум усилился, из-за богато украшенного деревянного стола донеслось тихое покашливание.

Гермиона и раньше замечала, что профессор Дамблдор обладал талантом уходить на задний план, когда ему этого хотелось. Теперь эффект был забавный. Джеймс и Сириус сразу же прекратили спорить и поспешно сменили выражение лиц.

— Профессор Дамблдор, сэр, — сказал Джеймс. — Мы вас не заметили.

— Действительно, — сказал профессор Дамблдор. — Просто поразительно, насколько недальновидным можно быть в определённых обстоятельствах.

— Э-э… Да. Профессор, что всё это значит? Почему они здесь? — Джеймс указал на слизеринцев. — И почему здесь нет Питера?

Профессор Дамблдор улыбнулся.

— Всему своё время, мистер Поттер. Не хотите ли немного чаю?

Джеймс сделал паузу.

— Я не…

Дамблдор быстро взмахнул рукой, и тут же появился маленький фарфоровый чайный сервиз, дополненный дюжиной опасно балансирующих чашек и дымящимся чайником.

— А-а, — протянул профессор Дамблдор. — Они всегда забывают про чайный сервиз.

Джеймс открыл рот, посмотрел на чайник и снова закрыл его. В мгновение ока они уселись на стулья, сгрудившиеся в каждом углу крошечного кабинета, потягивая горячий чай и глядя друг на друга с разной степенью враждебности. Джеймс и Северус бросали друг на друга убийственные взгляды, в то время как Ремус протирал очки усталыми движениями человека, который действительно предпочёл бы оказаться в постели.

— Итак, теперь, когда мы все отдали должное великолепному напитку, — сказал Дамблдор, сияя, как будто они все были лучшими друзьями, — я полагаю, вы задаётесь вопросом, почему вы здесь.

— Пожалуй, — согласился Сириус, хмуро глядя на Регулуса. — Интересная у вас компания, профессор.

Регулус начал было возражать, но профессор Дамблдор перебил его:

— Действительно, мистер Блэк, я понимаю. Теперь этого будет вполне достаточно. — Хотя выражение его лица не изменилось, в голосе послышались стальные нотки.

Сириус уставился в пол, и в комнате воцарилось выжидательное молчание.

— Пожалуйста, не стоит недооценивать то, что я собираюсь сказать, — продолжил профессор Дамблдор. — Потому что пришло время забыть о ваших обидах и мелком соперничестве. Каждый человек в этом замке находится в серьёзной опасности, а разобщенность — наш злейший враг. Ваши чувства друг к другу должны быть отброшены в сторону, если мы хотим противостоять силе, которая угрожает нам. Если вы этого не сделаете, можете не сомневаться, с нами будет покончено.

Дело было не в том, что он повысил голос, подумала Гермиона, а в том, что он излучал такую силу, что это просто заставило всех замолчать. Профессор Дамблдор не поднялся со своего места и не закричал, но Джеймс, Сириус и даже Северус снова опустились на свои стулья.

— Хорошо, — сказал профессор Дамблдор. — А теперь, оставив всё это позади, мы двинемся дальше.

Никто не осмеливался заговорить. Атмосфера была наэлектризована. Профессор Дамблдор посмотрел на каждого из них, прежде чем заговорить.

— Вы все на пороге совершеннолетия. Я уже несколько лет жду возможности пригласить кое-кого из вас сюда. Но в этой комнате есть и другие, к которым я никогда бы не обратился, если бы случай не привёл их сюда.

Друзья Гермионы были слишком хорошо обучены, чтобы показывать свои эмоции, но их легко было угадать, и костяшки пальцев Рабастана побелели. Джеймс и Сириус радостно улыбнулись друг другу, а Дамблдор проигнорировал их.

— Как вы попали сюда, это не имеет значения. Важно только то, что я собираюсь вам рассказать. Для начала скажите мне, кто-нибудь из вас когда-нибудь слышал об Ордене Феникса?

Гермиона оглядела комнату, но увидела только замешательство, и профессор Дамблдор кивнул.

— Орден Феникса — это тайное общество. Группа ведьм и волшебников, преданных совместной работе по свержению Лорда Волдеморта.

— Срань господня, — выдохнул Сириус, выглядя так, словно его день рождения наступил слишком рано.

— Да уж, мистер Блэк, весьма удачный ответ. Орден существует всего несколько лет, но я полагаю, что вы знаете некоторых его членов. У нас есть свои люди в аврорате, в министерстве, и скоро у нас будет кто-то на самом высоком уровне из внутреннего круга Лорда Волдеморта.

Все глаза в комнате обратились на Гермиону, и она с каменным лицом уставилась в стену. Но Джеймс и Сириус не могли долго отвлекаться, и они наклонились к Дамблдору, их лица горели нетерпением.

— Вы хотите, чтобы мы присоединились к этому ордену? — сказал Джеймс.

— Мы готовы, — быстро сказал Сириус. — Вы видели нас на дуэльном турнире. И мы умны.

Дамблдор поднял руку.

— Вам не нужно убеждать меня в своих многочисленных талантах. Я пригласил вас сюда не для того, чтобы испытать вас, а для того, чтобы дать вам некоторую информацию о предстоящем выборе, вес которого не следует недооценивать.

Гермиона посмотрела на своих друзей, которые держались сдержанно. Рабастан открыл рот, но первой заговорила Арабель, перекрывая бурлящее в комнате возбуждение.

— Значит, вы возглавляете группу по борьбе с Волдемортом?

— Да, мисс Селвин, это я, — сказал профессор Дамблдор.

— Вы, профессор, а также люди из министерства и аврората?

— И многие другие.

Арабель нахмурилась.

— Тогда зачем вам нужны мы? Почему вы до сих пор не победили его? И что же вы хотите, чтобы мы сделали, чтобы помочь вам?

— Эй… — начал Сириус, но Дамблдор перебил его:

— Отличный вопрос. У нас есть ряд членов, занимающих влиятельные посты, и определённые преимущества, подобные тем, что принесла нам мисс Блэк. И всё же Волдеморт всё ещё непобедим. Почему?

В комнате воцарилась тишина.

— У него слишком много последователей, — сказал Сириус. — Мы… Реджи и я… Они были у нас в доме. Малфои, Лестрейндж и Ноттс — это только верхушка айсберга.

— Он жестокий, — сказала Алекто чуть громче шёпота. — Он делает вещи, которые вы — и ваши люди — не стали бы делать.

Она покраснела, когда все посмотрели на неё.

— Он умён, — сказал Рабастан. — У него есть планы и заговоры, дополнительные идеи, он всех перехитрил.

— Да, и он грёбаный монстр, — пробормотал Сириус. — Не стоит так уж распускать язык по этому поводу.

— Вы все правы, — сказал профессор Дамблдор. — И всё же это лишь малая часть правды. Потому что Лорд Волдеморт защищён могущественной магией самого тёмного рода — и именно это делает его таким могущественным.

— А что это за силы? — наконец заговорил Ремус.

Профессор Дамблдор покачал головой.

— Я пока не могу вам сказать. Эта информация слишком опасна. Всё, что я могу сказать, это то, что нам нужна ваша помощь. А когда вы вступите в Орден Феникса и принесёте клятву хранить тайну, я смогу рассказать вам гораздо больше.

В комнате послышался шум, и все старались перекричать общий гам. Портреты на стенах тоже кричали, некоторые неодобрительно качали головами.

— Хватит, — прорычал Дамблдор, и мгновенно наступила тишина. — Никто не обязан присоединяться. Теперь вы можете покинуть этот кабинет, это воспоминание будет стёрто из вашей памяти, и вы можете вернуться к своей обычной жизни, ничего не подозревая. Вас не будут судить за это.

Никто не двинулся с места, хотя Рабастан бросил взгляд на дверь.

— Или, — продолжал Дамблдор, — вы можете принести клятву и начать работу, которая, возможно, станет величайшей работой в вашей жизни —действительно величайшей работой, сделанной за всю историю волшебства. Изгнание зла из этого мира.

— Я согласен, — сказал Сириус.

— Я тоже, — сказал Регулус.

Сириус резко повернул голову, и на его лице отразилось множество эмоций: удивление, раздражение, недоверие.

— Я тебе не верю, — сказал он.

— Осмелюсь сказать, что в этом году я причинил Тёмному Лорду больше вреда, чем ты, — сказал Регулус.

Сириус огляделся, чтобы посмотреть, не возражает ли кто-нибудь, но увидел, что Дамблдор изучает чайник, а друзья Гермионы кивают.

— И что же ты сделал?

— Ну, для начала, он был первым человеком, который произнёс заклинание, чтобы удалить тёмную метку с живого человека, — сказала Гермиона.

— Он шпионил за твоими родителями, чтобы получить информацию о том, что делают их друзья — Пожиратели смерти, — добавила Арабель, и Сириус выглядел ошеломлённым.

— Ну что ж, я согласен, — сказал Джеймс. — Когда мы начнём?

Лили шлепнула Джеймса по руке.

— Очевидно, я тоже в деле.

— Я тоже, — сказал Ремус.

Алекто и Рабастан кивнули, и Арабель на полсекунды заколебалась, прежде чем согласиться.

— Хорошо, — сказал профессор Дамблдор, улыбаясь так, как будто они оправдали все его ожидания. — Орден Феникса соберётся на Новый год, чтобы обсудить планы на предстоящий год. Мы разошлём приглашения с указанием деталей конспиративной квартиры, на которой будет проходить встреча. Если вы ожидаете, что у вас возникнут какие-либо проблемы с посещением собрания, пожалуйста, сообщите мне об этом.

Никто не произнёс ни слова, как будто все они были поражены серьёзностью того, на что только что согласились, а затем Джеймс сказал:

— Я всё ещё не понимаю, почему Питера здесь нет.

Гермиона невольно зарычала, но расслабленное выражение лица Дамблдора не исчезло.

— Ещё одна вещь, которую мы можем обсудить в день Нового года. А теперь вы все можете идти спать.

* * *

Наступил декабрь, и праздники приближались. Гермиона с тревогой ожидала услышать, что члены Ордена Феникса, которые отправились на поиски крестражей, обнаружили, но сообщения не поступали, и дни превращались в недели. Что-то ещё стало требовать её внимания.

— Клянусь, Стелла Малфой пишет мне каждый грёбаный день, — пожаловалась Гермиона Северусу однажды днём в совятне. В гневе она слишком сильно дёрнула за верёвочку, которой привязывала письмо к школьной сове, и та резко ухнула.

— Она говорит об официальном танце после церемонии, не так ли?

— Хуже. Теперь она хочет встретиться, чтобы купить платье, подогнанное «по традиционной моде». И что это вообще значит?

Северус пожал плечами, выдёргивая перо из её волос. Гермиона вздохнула и поднесла сову к окну. Она подбросила её в воздух, и она мгновенно подхватила восходящий поток, взмыв высоко над их головами.

— Я знаю, что мы хотели пожениться из-за ребенка, но… Я не знаю.

— Что случилось? — сказал Северус. — Ты что, передумала?

— Но не о тебе. Просто… Я была воспитана так, чтобы серьёзно относиться к браку, и я ненавижу, что это превращается в какой-то праздник Пожирателей смерти, — сказала Гермиона. Она старалась говорить тихо. Даже когда они были одни, было небезопасно говорить об этом вслух.

— У тебя есть сомнения насчёт того, чтобы пройти через это?

Северус отвернулся, но его голос был напряжён. Гермиона потянулась, чтобы коснуться его руки.

— Сев! Нет, конечно же, нет. Я бы не смогла отказаться, даже, если бы захотела.

— Разве это имеет значение? — спросил Северус. — Этот брак означает, что мы всегда будем вместе. Это на всю оставшуюся жизнь. Имеет ли значение, как происходит сама церемония?

— Думаю, да, — ответила Гермиона, положив голову ему на плечо. — Он и так уже принял слишком много решений за нас. Об этом ты хочешь рассказать ребёнку? Об ещё одной церемонии Пожирателей смерти?

Северус потёр своё предплечье и замолчал, глядя на лес. Он нахмурил брови и глубоко задумался.

— У меня есть идея, — сказал он наконец. — Кто сказал, что должна быть только одна церемония? Почему бы нам не сделать это в одиночку? Прежде чем Волдеморт и Стелла Малфой придумают какую-нибудь катастрофу, давай сначала сделаем это по-настоящему.

Гермиона пристально посмотрела на него.

— Неужели?

— А почему бы и нет?

Это было безумие, но в этом был смысл. Смогут ли они это сделать?

— Ты это серьёзно? — спросила Гермиона.

— Конечно, а почему бы и нет? У нас есть несколько дней, перед тем как начнутся зимние каникулы. Мы можем уехать куда-нибудь в отдалённое место, где никто нас не найдёт. В Шотландии полно таких мест.

— Но если мы это сделаем — никаких повторений клятв, я не хочу церемонию наподобие принятие метки, — сказала Гермиона.

— Нам ничего такого не нужно. Мы можем написать свои собственные — пусть всё будет просто.

— И никакой магии крови.

— Никакой магии вообще, если хочешь.

Северус всё понял. Он всегда понимал.

— Никакой магии, — с облегчением сказала Гермиона и посмотрела, как сова исчезла из виду за Запретным лесом.

* * *

Наконец наступили рождественские каникулы. В то утро Гермиона и её друзья сидели у камина в общей комнате и смотрели, как другие студенты тащат чемоданы мимо них.

— Вы уверены, что хотите, чтобы это было далеко? — спросила Арабель Гермиону. — Мы могли бы завтра остаться у меня дома, купить платье в Косом переулке…

— Нет, — уверенно ответила Гермиона. — Это идеальный вариант. Никаких платьев. Где-то очень далеко.

— На другой церемонии будет достаточно платьев, — сказал Рабастан, протягивая ноги к огню. — Не обижайся, Северус, но я рад, что она выходит замуж за тебя, а не за меня.

Регулус фыркнул, когда Гермиона наклонилась и ударила Рабастана. Он потёр свою голову.

— Просто говорю то, что и ты думаешь, — сказал он. — И что же Леди Малфой опять написала в своём письме?

Гермиона нахмурилась и вытащила сложенный лист пергамента. Рабастан радостно схватил его.

— Пожалуйста, имейте в виду, что ваш экипаж будет запряжён Абраксанскими лошадьми, — прочёл он. — И ваша вуаль не должна быть поднята во время поездки к шатру.

— Ладно, — согласилась Гермиона, когда Регулус и Арабель захихикали. — Это будет чудовищно. Но именно поэтому мы хотим сделать это завтра.

— Я всегда хотела попробовать спланировать свадьбу, — сказала Арабель. — Я с нетерпением жду этого момента.

— Как бы это ни было захватывающе, нам лучше поторопиться на поезд, — сказал Регулус, взглянув на часы. Они все встали и потянулись. Только Гермиона и Северус остались на ночь в Хогвартсе.

— Увидимся завтра, — сказала Гермиона. — Я пришлю вам координаты вечером. Помните…

— Убедиться что за нами не следят, — сказала Арабель. — Мы знаем. Мы будем там.

* * *

Это было дикое и одинокое нагорье в Шотландии, возвышающееся над небольшим замёрзшим озером. Зимой сюда никто не ходил, и единственными живыми организмами здесь были вереск и высокие колючие деревья. Гермиона разбила лагерь именно на этом месте вместе с Гарри и Роном во время охоты за крестражами, и даже тогда странная, дикая красота этого места привлекла её. Одиночество, скалистые горы, возвышающиеся вокруг них, и озеро внизу.

— Публичный будет намного больше, чем этот, — сказала Гермиона, глядя поверх замерзшей воды.

Северус улыбнулся ей.

— На самом деле этот не может стать намного меньше.

Гермиона подошла к краю скалистого выступа, и Северус схватил её сзади за одежду.

— Не вздумай сейчас упасть.

— Даже не мечтай об этом.

Гермиона поцеловала его, и он поймал её волосы в своей ладони. Она была с распущенными волосами и в простой одежде. В день солнцестояния у неё будет время на платья, бриллианты и макияж, которые будут мерцать, но она не придёт к Северусу в таком виде. Это была не та, кем она была, и теперь она знала, что никогда не будет другой.

Когда она отстранилась, его лицо выглядело так, словно ночь сбросила плащ, позволив свободно сиять звёздам. Он смотрел на неё, как человек, потерявший дар речи, как будто она была самой красивой вещью, которую он когда-либо видел.

— Я такой… — сказал Северус и замолчал. Он взял её за руку и поцеловал. — Я никогда не думал, что это случится со мной. Гермиона, я не очень хорошо умею говорить о своих чувствах, но это…

Его глаза неожиданно наполнились слезами, и Гермиона взяла его за руки. Они были сухими, тёплыми и знакомыми — самое безопасное, что она могла себе представить. Она встала на цыпочки, чтобы поцеловать его, его губы, щёки, нос, который она когда-то вправила, так давно, казалось теперь.

— Только не вздумай сейчас рассыпаться на части, — сказала Гермиона. — У нас скоро будет компания.

Скала была лишена какого-либо движения или звука, кроме щёлканья насекомых и шелеста вереска на лёгком ветерке. Северус заметил её беспокойство.

— Они будут здесь.

— А что, если он…

— Они очень умные. Они знают, как избавиться от слежки.

Гермиона знала, что это правда, и крепко сжала губы. Все её друзья были умны и быстры, двуличны и сообразительны. Ей не о чем было беспокоиться.

Через мгновение по поляне разнеслось эхо, и появились четыре фигуры. Гермиона быстро просмотрела их мысли, чувствуя, что они были теми, кем казались. Это были они.

Арабель первой нарушила строй; она поспешила к Гермионе и цыкнула на её мантию. Гермиона отмахнулась от неё, слишком взволнованная для её суеты.

— Это удивительно, — сказала Алекто, глядя на озеро. — Я не могу поверить, что мы были в Хогвартсе в течение семи лет, и они никогда не водили нас в такие места, как это.

— Нам нужно поторопиться, иначе нас хватятся. Вы готовы? — спросил Регулус.

— Да, — сказал Северус, отвечая за них обоих. Алекто и Арабель успокоились, и Гермиона повела всех шестерых к опушке леса, где росло дерево. Гермионе оно нравилось, потому что оно было искривлено и скрючено, но, несмотря на это, держалось за землю очень крепко. Она остановилась рядом с ним.

— Вот, — сказала она.

Болтовня стихла, и четверо друзей собрались вокруг Гермионы и Северуса. Рабастан бросил в воздух шары света, и они парили над головой, освещая группу тёплым сиянием. Арабель шагнула вперёд с голубым блокнотом Гермионы в руках. Она прочистила горло.

— Начнём, — сказала она.

Гермиона встретилась взглядом с Северусом. Глаза у него были обжигающими, горящими. Ничто не могло подготовить её к этому, но она никогда не чувствовала себя настолько уверенной в чём-либо за всю свою жизнь.

— Я пришла к тебе, Северус Тобиас Снейп. Куда пойдёшь ты, туда и я пойду. Где ты будешь жить, там и я буду жить. Там, где ты умрёшь, умру и я — там меня похоронят. Пусть магия сделает то же самое со мной, что и с тобой, чтобы даже смерть не разлучила меня с тобой.

Алекто всхлипнула, и по её лицу уже скатилась слеза. Северус смотрел на Гермиону с такой неистовой радостью, что у неё перехватило дыхание. Его глаза не отрывались от её глаз, когда он повторил слова клятвы.

— Я пришёл к тебе, Гермиона Джин Грейнджер.

Услышав своё настоящее имя, произнесённое вслух впервые за долгое время, Гермиона затаила дыхание.

— Куда пойдёшь ты, туда и я пойду. Где ты будешь жить, там и я буду жить. Там, где ты умрёшь, умру и я — там меня похоронят. Пусть магия сделает то же самое со мной, что и с тобой, чтобы даже смерть не разлучила меня с тобой.

Голос Северуса сорвался на последнем слове, и он сделал глубокий судорожный вдох перед последней строкой.

— В этом я клянусь. Отныне и навсегда, пока смерть не разлучит нас, я клянусь, Гермиона.

Эти незапланированные слова прорвались сквозь барьер в душе Гермионы, о существовании которого она даже не подозревала, и она попыталась заговорить, но комок в горле помешал ей. Арабель, сияя, повернулась к ним обоим.

— Дайте мне свои руки.

Гермиона и Северус протянули друг другу руки, переплетя пальцы. Арабель взяла простую белую бечёвку и трижды обвязала её вокруг их запястий, прежде чем завязать узлом. Больше не было ни слов, ни фанфар, ни ритуала, ни объявления.

Гермиона повернулась к Северусу и страстно поцеловала его, как будто они были одни на поляне. Она, всегда такая замкнутая, не могла сдержаться. Она чувствовала себя живой от счастья — такого счастья, которое она никогда не осмеливалась даже вообразить себе снова. Северус прижал её к себе, и ему — ещё более любящего уединение — было всё равно, что увидят их друзья.

Прошло много времени, прежде чем Гермиона услышала аплодисменты. Она и Северус были не единственными, кто плакал; у всех четверых их друзей были блестящие глаза, когда они хлопали.

— Поздравляю, — сказал Рабастан, сжимая плечо Северуса и целуя Гермиону в щёку.

— Это было прекрасно, — сказала Алекто, когда Арабель развязала верёвку. В конце концов, это был всего лишь символ.