Юность чувств (гет)

Темнота за окном разбавилась серыми тонами. Кёко сползла с кровати, стащила с себя измятый сарафан и отправилась в душ.

Спать не хотелось, а лежать просто… смысл? Лучше уж сделает на всех сэндвичей, чтобы позавтракать на берегу… глядишь, сможет, наконец, обрести хоть какую-то уверенность от привычных действий.

Переодевшись после душа в футболку и шорты, она заплела косу и бесшумно спустилась на первый этаж.

Тишина спящего дома немного успокаивала, и поколебавшись, Кёко сварила себе кофе, благо в кухонном шкафчике нашелся уже молотый. Правда, полную чашку она не решилась налить, лишь половину, а вторую разбавила молоком.

Да, так лучше. Даже стало легче немного. А теперь можно и сэндвичами заняться — достать хлеб, помыть салат, огурцы с помидорами, вынуть сыр и ветчину из холодильника…

— Привет.

Вздрогнув, девушка на мгновение зажмурилась от нахлынувшей паники — нет, рано, рано!!! Она не готова спокойно разговаривать с ним! Не обдумала свое поведение!..

— Доброе утро, — с усилием взяв себя в руки, проговорила она, не оборачиваясь, и достала нож из держателя. — Есть кофе.

— Слышу, — судя по звукам, Куон взял чашку из сушилки, затем налил кофе. — Спасибо.

— Для меня оказался слишком крепким.

Резать сыр тонкими ломтиками и одновременно прислушиваться к шорохам за спиной было чревато как минимум соскользнувшим ножом, но она ни за что бы на свете не развернулась сейчас к парню.

Не готова. Ей надо собраться с силами, с мыслями — что сказать, как, в какой момент и…

— Да, я ревную.

Нож застыл на полпути, и Кёко все же оглянулась через плечо, сомневаясь в своем слухе.

Что?!

Куон сидел за столом боком к ней и смотрел в чашку, поглаживая ее большими пальцами рук.

— И всегда ревновал. С самого детства.

Она быстро отвернулась и уставилась на сыр с ножом. Душу снова обуяла паника, но уже иная — что происходит?!

— Ты ж постоянно упоминала Фуву, твердила, что он твой дорогой человек. Даже запретила мне называть тебя Кёко, потому что так мог называть тебя только он.

Да неправда же..!? Или правда?.. Ой…

— Ты общалась со мной и ни на мгновение не забывала о нем. И это не изменилось даже через девять лет. Что бы я ни делал, что бы ни говорил, чтобы нас ни связывало — всегда Фува был на первом месте. Без учета его слов, поступков и отношения к тебе. Просто потому, что он главнее всех вокруг тебя, а остальные люди лишь дополнение к нему.

Кёко сглотнула, слыша раздражение за внешне вроде спокойными словами. Словно… он сдерживается, чтобы не повысить голос, не крикнуть… Боится испугать? Чем, словами или смыслом? Или… своими чувствами?.. Разве она могла подумать, что это будет так выглядеть со стороны… что она будет настолько эгоистичной по отношению к другим..?

— Ты бросалась защищать его, несмотря ни на что. Даже вчера — когда обрадовалась, что Сугита перевела разговор. Ты стыдишься, что он бросил тебя? Стыдишься и не хочешь другим показывать, какой он плохой? Мол, только твоя вина во всем?.. — Куон с резким звуком отодвинул от себя чашку. — Скажу честно — я надеялся, что после того, как он при всех предложил Ираяме встречаться, ты хотя бы попробуешь его возненавидеть, отомстить в конце концов!.. За все то пренебрежение к тебе, за то, что ты для него не была главной, за неоправданные ожидания… А вместо этого ты снова встала на его защиту и не дала обидеть «Шо-чана»!..

— Я не его защищала, — огрызнулась она, ощущая, как от брошенных обвинений начинают гореть щеки.

— А кого?

— Тебя.

Он столько времени молчал и ничего не говорил? Терпел и надеялся, что она поймет? Но как, если…

— В каком смысле? — в вопросе, нарушившем возникшую паузу, слышалась напряженность.

— Я не хотела, чтобы ты этим занимался… Не хотела, чтобы ты принуждал себя так… ну, вести себя… — мелькнувшая мысль, что она сейчас проговорится о своей ревности, о своем нежелании видеть рядом с Куоном другую девушку, разогнала все слова. — Э…это н-недо…

— А если бы тот же Кён предложил отбить Ираяму?

Да хоть кто!.. Главное, чтобы не он сам…

Прикусив губу, девушка с усилием налегла на нож, продавливая его через сырный брусок — и молясь, чтобы не пришлось больше пояснять. И так, кажется, слишком наговорила…

Молчит. Почему молчит? Почему не говорит, не уточняет, не насмехается, в конце концов?! Мол, какая из тебя защитница, мол, я сам могу защититься..!

Или она все же наговорила?! Ааа! Надо было что-то сказать! Мол, да хоть кто, и что некрасиво играть чужими чувства…

— Значит, я действительно параноик.

Ошеломленная, она обернулась к нему и потеряла дар речи — Куон смотрел прямо на нее с совершенно растерянным видом. А затем выражение на лице сменилось напряжением, и парень поднялся:

— Ты… — он в пару шагов оказался перед нею, — ты плакала?

— Н-нет!.. — девушка отвернулась, вздрагивая. — Я…

— Всю ночь, да? У тебя глаза немного припухшие.

— Нет, я… — она отчаянно помотала головой, пытаясь справиться с волнением, — я…ну ты же знаешь меня… я просто навоображала… что мы больше не будем… ну…

— Мы будем, — Куон выдохнул и обнял ее за плечи, привлекая к себе. — Мы никуда не денемся.

Дыхание перехватило, когда душа словно стремительно расправила крылья.

Тихо, нет, не надо! Не придумывай новую сказку!..

— Прости, я… не сумел вчера сдержаться. Наверное, это было слишком непривычно для меня.

— Что именно? — девушка прикрыла глаза, не в силах бороться с желанием просто стоять и ощущать его крепкие руки.

— Все.

— Непонятно…

— Я знаю, — он прижался подбородком к ее макушке. — Но мы разберемся. Только… не плачь больше из-за меня, хорошо? Я обещал себе, что ты никогда не будешь плакать из-за меня…

— А может, мне нравится плакать из-за тебя?.. — сдавшись, Кёко прижалась к нему.

— Ну ты же не мазохистка…

— Что мне теперь, и поплакать от радости нельзя?

Он хмыкнул:

— Ну разве что от радости. А лучше от счастья.

Да она согласна даже вот на такое счастье — маленькое, глупое, но главное с ним. Пусть даже просто как с другом.

Девушка прикрыла глаза.

Главное с ним.

— Знаешь... ты можешь спокойно называть меня Кёко… по крайней мере, это звучит лучше, чем Банни-чан.

— Выглядит, как градация по уровню от худшего к хорошему. А как будет звучать лучшее?

Как? Как будет лучше, когда сердце так стучит в желании поверить во что-то прекрасное…

— Как захочешь… — смущение опалило даже уши.

Горячий выдох согрел макушку:

— Так много и так мало...

— В смысле? — Кёко, на мгновение позабыв о смущении, попыталась приподнять голову, но парень сжал объятья, и писк сам сорвался с губ:

— З-задавишь…

Куон издал короткий смешок и разжал руки, слегка отодвигаясь:

— Когда-нибудь.

— Это угроза? — фыркнув, девушка глянула на него и продемонстрировала нож, который по-прежнему держала в руке. — Мог бы и порезаться… — в зеленых глазах царила такая задумчивость, что она невольно нахмурилась. — Что?

— Во избежание, так сказать, давай уточним…

— И что вам не спится, а?

Они вздрогнули оба и обернулись.

На пороге кухни стоял заспанный Кагурадзаки.

— Даже семи нет, — он смачно зевнул и плюхнулся за стол. — Хотя, чего я удивляюсь. Это ж вы.

— Ты сам чего так рано подхватился? — Куон развернулся к нему.

— Будильник сработал, — Ода подпер щеку кулаком. — Я ж сегодня по графику дежурным должен был бы быть. Забыл выключить.

— Дежурным? — Кёко приподняла брови.

— Вот у него и спроси, — он кивнул на Хизури и вдруг встрепенулся. — А что ты делаешь?

— Сэндвичи, — она невольно улыбнулась, когда Ода состроил поистине умоляющее выражение лица. — С чем тебе сделать?

— С ванной и душем, — Куон сложил руки на груди, выразительно глядя на друга. — Судя по твоему виду, ты пару минут назад выполз из-под одеяла.

— Вот вернемся на базу, буду слушаться тебя во всем, — тот лишь отмахнулся, поднимаясь и подходя ближе. — Мне со всем, если можно.

Она кивнула, краем глаза следя, как Хизури берется за турку, и невольно подумала, что даже не знает, радоваться ли вторжению Кагурадзаки-куна или огорчаться. Ведь Куон хотел что-то уточнить… но что? Просто насчет их разговора или же… чего-то более опасного — и важного?!.. Не заподозрил ли он чего? Ведь она пообещала себе, что будет хранить их дружбу!.. Пусть даже после этого разговора еще больше хочется… быть любимой…

Ода ухватил протянутый сэндвич и улыбнулся:

— Тебе сразу возносить молитву или после еды?

— Сядь и ешь, — чуть недовольно протянул Куон, наливая кофе в чашки.

— Угум, спасибо! — Кагурадзаки лишь довольно кивнул, уселся и умиротворенно вздохнул. — Слушайте, усыновите меня, а?

Опешив на мгновение, Кёко глянула на потенциального «отца», который в изнеможении прикрыл глаза рукой, и расхохоталась.

— Потомок самураев, займи рот едой, а? — Куон взял свою чашку и глянул на пытающуюся успокоиться девушку. — Тебе с молоком?

— Да… Спасибо.

Заметил? Вон же недопитая чашка стоит…

Кёко на мгновение прикрыла глаза.

И то, что она плакала полночи… Как там — обещал, что не будет плакать из-за него?.. Когда обещал? И почему?

Она призвала себя сосредоточиться — нож по-прежнему был в руке, но мысли вновь и вновь возвращались к словам.

Значит, он тоже вчера, как и она сама, пытался не показать, что чувствует? Потому и отрекся от ревности?.. А потом…

Ревнует. Всегда ревновал. Как друга? Подругу? Или…

— Боюсь даже подумать, кого ты представляешь на месте этого огурца.

— А? — она обернулась к Куону, который взглядом указал на разделочную доску. — Упс.

Огурец выглядел пропущенным через мясорубку.

— Никого, это пойдет… в салат на обед, — девушка смахнула мелкую нарезку в пиалу, затем быстро нарезала новый огурец, сложила последнюю партию сэндвичей и сама села за стол с чашкой кофе. — Какие планы на сегодня?

— Предлагаю пойти купаться, пока все спят, — прожевал Ода. — Янки?

— Можно и искупаться, — тот кивнул и взял один из сырных сэндвичей. — Во сколько планируется обед?

— Ну не знаю, — Кёко задумчиво нахмурилась. — Это важно?

— Хотелось бы к вечеру вернуться на спортбазу.

— Уже?.. — она растерянно глянула на Куона.

— Ну да, Харуто подкинет нас до Киото, — он покосился на нее. — По крайней мере обещал.

— Тогда давайте в два часа пообедаем, — девушка едва слышно вздохнула. — Нормально будет?

— Вполне, — Кагурадзаки ухватил новый сэндвич и лишь недоуменно приподнял брови на выразительный взгляд Хизури. — Что? Дай мне наесться. Я ж до сентября не попробую ничего вкусного.

— Кстати, насчет сентября, — Куон лишь укоризненно покачал головой и допил кофе. — У Кёна двадцать девятого августа день рождения. Из Кидзугавы мы уедем за неделю до учебы…

— За полторы!

— За неделю, я сказал, не раньше. Поэтому, — он глянул на девушку, — озаботитесь подарком?

— Конечно! — она кивнула. — Есть рекомендации?

— Скину сообщением. Ну что, идем?

— А посуда? — Кёко указала на стол и раковину и лишь приподняла брови, когда парни синхронно пожали плечами:

— Помоют те, кто проспал.

— Так это мы встали раньше…

— Вот потому тапки нам, — пожал плечами Ода, поднимаясь за Хизури. — Банни-чан, идем, а? А то я сейчас снова проголодаюсь.

— Но я так не могу, — девушка покачала головой, поднялась и направилась к раковине.

— Ты не оставляешь мне выбора.

Она лишь взвизгнула, когда оказалась сначала в сильных руках, а потом ее попросту перебросили через плечо.

— Во! — Кагурадзаки с самым одобряющим видом показал два больших пальца на возмущенный вопль Кёко. — Стопроцентная гарантия.

— Я… янки!!! — она уперлась руками в мужское плечо и приподнялась. — Н… немедленно поставь меня на землю!!!

— Во-первых, разбудишь всех в доме, — Куон спокойно двигался к двери. — Во-вторых, если я тебя отпущу, то ты вообще из упрямства откажешься идти. Ну и в-третьих, пригни голову — притолока невысокая.

Представив лица тех, кто действительно может проснуться сейчас и выглянуть в поисках шума, девушка невольно застонала:

— Я… я убью тебя…

— Как только, так сразу.

— Но… мне нужен купальник!.. — она забрыкалась, понимая, что они действительно выходят из дома. — И…

— А мы прямо в одежде.

— Чтоооо?!

— Круто, давно хотел так! — Ода обогнал их и понесся к морю. — Янки, неси Банни-чан прямо в воду!

— Хизури Куон, немедленно поставь меня на землю! — яростно отчеканила каждое слово Кёко, ухватив парня за ухо. — Иначе клянусь, прошлогодняя курица тебе покажется пресной!

— Ты знаешь, что со мной было после нее? — Куон покосился на нее, и она изобразила самую недобрую улыбку из всех ей доступной:

— Будет хуже. И никуда ты отсюда не уедешь. Потому что не сможешь выйти из туалета!

Он остановился и тихо проговорил:

— Тогда скажи — ты ревновала Фуву?

— Делать мне больше нечего было! — девушка стукнула его по плечу. — Отпусти!

— Делать тебе было что всегда, но ты не ответила на вопрос.

— Ты знаешь, мне никогда в голову не приходило ревновать друзей, как ты! — злость окончательно отогнала опасение как-то задеть парня.

Который медленно растянул губы в странной усмешке, а затем прижал ее крепче и почти бегом направился к морю.

— Яяяянкиии!.. — Кёко взвизгнула и зажмурилась, когда рухнула вместе с ним в высокую волну. — Я… я… — ощутив свободу, она забила руками, восстановила равновесие и оглянулась. — Я убью тебя!!!

Рядом оказался лишь Кагурадзаки, корчившийся от хохота и совершенно не обращавший внимание на волны.

— Где он?!!

— В направлении Фукуи, — он смог махнуть рукой в сторону бескрайнего горизонта и обессиленно откинулся на воду. — Блин, ребята, вы когда-нибудь меня уморите.

— Очень смешно, — девушка выдохнула и направилась на берег. — Вот прямо обхохочешься…

— Банни-чан.

— Что? — она с суровым видом оглянулась, но Ода светло улыбнулся:

— Вчера я сказал, что рад, что Янки поступил в Санбиджюцу, а сегодня скажу — я счастлив, что ты тоже пришла в нашу школу.

— Кагурадзаки-кун… — Кёко смутилась. — Ты о чем?

— Ты и Янки это то, что связывает нас всех, — он кивнул на дом и сел, оказавшись по грудь в воде. — У нас раньше и подруг-то не было, вот таких, чтобы просто встречаться всей компанией, что-то отмечать, переживать, веселиться… Спасибо, это все очень дорого. По крайней мере мне.

— Я тоже рада, что вы с нами, — растроганно улыбнувшись, она протянула ему руку, и парень с серьезным видом ее пожал. — Но Янки все равно получит за эту выходку.

— Жду не дождусь! — Ода снова хихикнул и стащил с себя мокрую насквозь тенниску. — Спорим, я доброшу до лежака?

— Не сомневаюсь, — фыркнув, девушка отобрала ее и вздохнула. — Кину в стиралку, к обеду будет готова.

— Ага, спасибо! И давай, переодевайся и приходи!

А ведь действительно — простодушен, как ребенок. Она с легкой улыбкой покачала головой и вздохнула. Что на сердце, то и на языке. Но… как приятно было услышать такие искренние слова.

Спускавшаяся со второго этажа Рэй замерла с круглыми глазами при виде Кёко, оставляющей за собой мокрые следы:

— А…

— Девочки уже встали, не знаешь?

— Ну я встала точно, — судя по голосу, Рина тоже пребывала в изумлении. — Кёко, что с тобой?!

— Собиралась купаться и зову вас за собой, — Кёко невинно улыбнулась. — Пойдете? Счас только переоденусь. Кагурадзаки-кун и Янки уже купаются.

Девушки переглянулись.

— Ты… кого из них пыталась утопить?

— Ну а ты как ты думаешь, Рина-чан, — она направилась к своей комнате.

— Думаю, что Ода тут точно не при чем.

Смотря с какой стороны оценивать его невмешательство, но и так прекрасно понятно, что Куон не отпустил бы ее.

Ладно, месть подается холодной. Как он там говорил — хотел, чтобы она отомстила за себя? Отомстит. Но тому, кто действительно важен ей. И так, чтобы он понял, за что.

План уже неторопливо формировался в голове.

За глупое молчание, за глупые слова — ее и его. Ведь окуная их обоих, он тоже… словно наказывал. И себя и ее. За то же самое.

 

Когда Кёко предложила приготовить на обед удон с соусом карри, она лишь улыбнулась про себя — Куон покосился именно на нее. И не менее довольно следила, как парень смотрит на тарелку, не притрагиваясь к ней.

— Ммм, обалденно вкусно! — Кагурадзаки закатил глаза, прожевав первую пробу. — Девчонки, это нечто!

— Да, очень вкусно, — закивали Харуто и Ошино.

— И сытно, — наставительно проговорила Рина. — Янки, а ты чего не ешь? Остынет же.

— Задумался, — он невозмутимо взял палочки, и Кёко не отказала себе в удовольствии чуть улыбнуться, когда встретила зеленоглазый взгляд. В ответ парень прищурился и поднес к губам палочки.

Да-да, ты думаешь верно, вот только…

Взгляд поменялся на недоуменно-настороженный, когда Куон проглотил карри, и теперь она уже довольно улыбнулась:

— Не сильно остро?

— Курица была поострее.

— Какая курица? — Сугита глянул на него. — Мы ж вроде…

— О, они-сан, ты ж не знаешь! — Рина даже отложила палочки. — На Окинаве, когда мы были на экскурсии, Янки и Кёко поспорили насчет острых блюд в японской кухне.

— А что, такие есть?

За столом раздались смешки, и Куон сдержанно проговорил:

— Харуто, даже не провоцируй Банни-чан. Это чревато для неподготовленного человека.

— Кёко приготовила курицу — и Янки ее съел.

— И выиграл! — напомнил Ода.

— Угу, выиграл, — слегка язвительно согласилась Рина. — Ведерко мороженного.

— Вы что, на мороженное спорили? — Харуто недоуменно приподнял брови.

— Спорили на желание, — пояснил Кён. — И Банни-чан чудесным образом угадала, что Янки хочет мороженного.

— Очень хочет, — невозмутимо отозвалась Кёко, когда на ней сошлись взгляды. — Больше всего на свете.

— Янки, ты же не ешь сладкое…

— Вот потому и предупреждаю тебя — не провоцируй Банни-чан.

Харуто задумчиво хмыкнул, глянул на свою тарелку:

— Ну, все же можно было сделать поострее… — девушки захихикали. — Что?

— Могу в следующий раз приготовить специально для тебя… — Кёко пожала плечами и прикусила губу, когда Куон, Кён и Ода синхронно кивнули:

— Сам попросил.

— Не-не, Кёко, пожалей моего брата, у него желудок не как у Янки.

— Попробовала бы ты пожить, завтракая, обедая и ужиная тем, что готовит моя мать — сама бы смогла камни переваривать.

— Так все плохо?!

Куон пожал плечами:

— Скажем так, одним из поводов съехать из дома в Японию был тот, что я в ближайшие десять лет никогда не попробую ее стряпню, — он вздохнул. — Очень весомый повод, если честно.

— А разве у вас нет поваров дома? — Юи приподняла брови.

— Мать уверена, что она умеет готовить. Нет, может, это какая-то особая высокая кухня, но, — парень хмыкнул и приподнял палочки с лапшой, — по мне лучше что-нибудь простое.

— Поддерживаю, — Ода кивнул. — Можно мне добавки?

— Всем будет добавка, — Ватаджиба улыбнулась. — Сделано с запасом. А если останется, можете с собой в дорогу взять.

— Ага, на кухне контейнеров хватает, — Рина подтвердила. — Ешьте и не беспокойтесь.

Вот именно, не беспокойтесь. Кёко бросила взгляд на Куона и снова чуть-чуть улыбнулась — в его глазах ясно читалось ожидание. Э нет, не сейчас. Совсем не сейчас.

Все то время, пока парни собирались в дорогу, грузили рюкзаки в машину, она ощущала внимательные взгляды Куона. Даже когда они все сфотографировались на фоне моря, Кёко все так же держала на лице совершенно спокойное выражение.

Наконец, машина выехала за ворота, и поворот дороги скрыл ее.

— И снова мы одни, — Рина вздохнула. — Будем праздновать это или огорчаться?

— Было весело, но уверена, мы тоже скучать не начнем, — Рэй улыбнулась и потянулась. — Кто хочет коктейль? Холодненький, сладкий…

— Все хотим, — хихикнула Кёко в ответ. — Ну кроме парней.

— Кажется, только Кагурадзаки-кун любит сладкое.

— Юи, он любит вообще все, что можно съесть и выпить, — отмахнулась Рина, идя к дому. — Знаете, это был самый классный день рождения в моей жизни.

— Кстати! — Кёко хлопнула в ладоши. — Двадцать девятого августа у Ошино-куна день рождения, и парни просили нас купить подарок, так как они вернутся только двадцать пятого — двадцать шестого.

— Я только двадцать седьмого прилечу, — Ватаджиба чуть огорченно вздохнула.

— Откуда?!

Она немного извиняюще улыбнулась:

— Не успела рассказать — я на две недели улетаю в Англию, чтобы подать заявку для набора на подготовительные курсы Оксфорда.

— Ого! Рэй-чан, ты все же решилась туда поступать после школы?

— Очень хочу, — девушка кивнула на восхищенные возгласы подруг. — Подготовительные курсы там есть дистанционные, но собеседование к ним и подача заявки требуют личного присутствия. Так что, двенадцатого вечером вылетаю и вернусь только двадцать седьмого.

— Мы сами походим по магазинам, — успокоила ее Рина. — Надо только решить, что подарить.

— Куон сказал, что они с Кагурадзаки-куном подумают и скажут, — Кёко улыбнулась. — А мы купим. Поэтому, ни о чем не беспокойся, блестяще пройди собеседование и возвращайся.

Верно, пусть Рэй-чан ни о чем не беспокоится — все будет сделано наилучшим образом. Для того и нужна дружба, верно?

А вообще, невольно вздохнула она про себя, это просто удивительно, что Рэй-чан уже задумывается о том, что делать после школы, планирует, мечтает. Впрочем, из всех она самая серьезная и ответственная.

А что ждет их?

Кёко вздохнула, оглянулась на море, на дом, в котором скрылись подруги, и решительно кивнула самой себе.

Она подумает об этом, обязательно подумает, когда сдаст экзамены. Пока же есть более срочные дела, например, дождаться восьми вечера и начать выполнять свой план.

 

Звонок раздался в начале одиннадцатого вечера, когда Кёко уже устроилась в постели.

Глянув на имя абонента, она вздохнула, села на кровати и нажала кнопку ответа.

— Привет.

— Привет, — девушка отогнала воспоминание о таком же ровном приветствии утром. — Как доехали?

— Отлично, — Куон помолчал. — Не хочешь спросить, почему я не сплю?

Вот так даже, да? С трудом подавив желание процитировать его самого, она самым серьезным тоном проговорила:

— Подозреваю, что ты, как человек ответственный, должен был все проконтролировать по своему приезду. Разве не так?

— Ты еще и издеваешься, — интонации были не просто убежденными — парень словно констатировал всем известный факт.

— Почему?

— Ну видимо, чтобы добить меня окончательно.

Ага, а вот теперь она услышала раздражение. Но успокаивать не будет.

— Когда ты предложила всем сфотографироваться на память, — помолчав, сдержанно проговорил Куон, — я и подумать не мог, что к этому снимку прилагается еще двадцать, которые ты пошлешь моему отцу.

— У меня телефон разрядился, — когда он выжидающе замолчал, тихо проговорила Кёко, задумчиво водя пальцем по одеялу. — Всего минут десять назад, как отключила подзарядное.

— Только не говори мне, что..?

Перед взором буквально появился образ парня с выразительно приподнятыми бровями, и она кивнула ему:

— Семнадцать фотографий и три видео.

— Вообще, ты обещала мне сто грамм перца чили в еду!..

— Вообще, ты сам разрешил мне обсуждать с Шухей-самой тебя же, — девушка чуть обиженно выпятила нижнюю губу. — И сто грамм я не обещала.

— Вот лучше бы мне и сто и двести грамм добавила в карри! — с чувством отозвался он. — По крайней мере, из моей жизни не было бы вырвано два часа телефонного разговора, в течение которых мне пришлось выслушать все восторженные впечатления от моих фотографий, а потом отговаривать от выкладывания их в Инстаграмм! Приложив все свое ораторское мастерство и искусство шантажа!

Она представила лицо Куона, лицо Шухея и удовлетворенно вздохнула — отлично получилось.

— Да-да, твоя месть удалась!..

Вот точно с утра отошлет оставшееся.

— И не смей отсылать остальные фото и видео! Ты слышишь меня?!

— И незачем так орать, — буркнула Кёко, оценив недобрые интонации в мужском голосе. Ладно-ладно, добивать лежачего не в ее правилах.

— Это я уже успокоился!..

Ну тогда впечатляет. Она снова вздохнула, но промолчала. Злить его еще больше не хотелось, а оправдываться не собиралась. Сам виноват.

— Честно — не ожидал от тебя такого коварства, — снова заговорил парень. — Всерьез ждал подвоха в еде, в питье, даже в одежде…

— Я не собиралась лазить по твоим вещам! — возмутилась она.

— Это был последний вариант после того, как первые два не сработали, — язвительно пояснил Куон. — И только когда позвонил отец… я восхитился.

— Че… чего? — девушка ощутила, как брови полезли на лоб.

— Восхитился, насколько ты все продумала. И какую тонкую и изысканную месть подготовила лично для меня. Сразу видно, чье это влияние. Я тебя испортил окончательно и бесповоротно.

— Судя по голосу, ты доволен этим фактом, — надулась она.

— Конечно. Это, разумеется, не отменяет того, что от нового макания в море тебя спасает только расстояние между нами…

— Три видео и семнадцать фотографий, — мстительно прищурилась Кёко. — И телефон у меня полностью заряжен.

Куон шумно выдохнул, помолчал, затем вкрадчиво проговорил:

— Мир?

— Пока между нами расстояние?

Он хмыкнул, но девушка заподозрила замаскированный смешок.

— Нет, вообще.

— И ты будешь себя хорошо вести?

— Кёко, это уже шантаж.

— Сам сказал, что ты меня испортил окончательно и бесповоротно, — не удержалась она от напоминания и прикусила губу, чтобы не рассмеяться, когда Куон протяжно вздохнул. Почему-то казалось, что он уже успокоился и теперь… теперь просто иронизирует над случившемся. С хитрой усмешкой.

— Просто мир. Без маканий, без отправки фотографий и прочего. Согласна?

— Между прочим, твой отец прислал мне такое красивое благодарственное письмо…

— Кёко.

Внезапно осозналось, что он ее назвал именно Кёко, когда они сейчас разговаривают наедине. Не Кёко-чан, не Банни-чан, а Кёко… Так по-взрослому серьезно и так… близко-близко. И сердце начинает замирать от какого-то сладкого смущения… Да, Рина-чан ее тоже зовет так же, но это подруга, а это…

— Ты же и так знаешь мой ответ.

— Как показывают недавние события, вообще могу не угадать.

— У тебя точно паранойя.

— Пусть так. Кёко?

И соглашается, так терпеливо, так выжидающе. Словно… готов на все, лишь бы было так, как он хочет…

Хотя, кого она пытается обмануть?

Как они хотят оба.

— Мир, — девушка улыбнулась. — Разве может быть другой вариант?

— Я тебя испортил, — вздохнул Куон. — Нет, серьезно, я начинаю чувствовать вину.

— Не надо, — она хихикнула. — Я завтра встану и снова буду той самой милой Банни-чан, которую все знают.

— Ага, то есть это только мне было явление темной Банни-чан? — хмыкнул он. — Ну, с одной стороны безмерно льстит, с другой стороны я впечатлен твоим размахом.

— Это комплимент? — Кёко с трудом давила смех.

— Комплименты, — поправил парень. — Как учитель по гадостям могу сказать, что полностью заслуженные.

Она все же рассмеялась.

— Ладно, — судя по интонациям, он тоже улыбался, — пойду спать. И кстати, я не набрал пары килограмм, как ты требовала.

— Какой кошмар…

— Какое счастье. Все, спокойной ночи, Кёко.

Душа счастливо затрепетала от спокойного и теплого пожелания.

— Спокойной ночи, Куон.

Он снова вернулся к ней. Тот самый эльф, ее эльф, который всегда защищал ее, утешал и заботился. Вот только теперь она знает, что и ему бывает тяжело, обидно и больно. И это знание лишь усиливает ее чувства, ее любовь к нему, ведь только с ней он показывает это, только с ней он не стыдится выглядеть… беззащитным и открытым. Настоящим.

Девушка положила телефон на тумбочку и нырнула под одеяло, накрывшись с головой.

Вчера она тут плакала, до боли в груди, а сегодня хочется тихо-тихо пищать от радости и облегчения.

Она будет любить, оберегать их дружбу — и по-прежнему надеяться. Потому что она дорога ему, потому что она — его главный человек..?

 

«Ты не могла бы забрать мою футболку?»

Кёко недоуменно приподняла брови, читая сообщение.

«Какую?»

«Я ее вчера оставил, утром, на камнях слева от пляжа»

— Ты куда? — Рина приподняла голову, когда Кёко встала с шезлонга, на котором она, как и остальные, отдыхала после обеда.

— А где тут камни слева от пляжа?

— Это туда, — Сугита махнула рукой в нужном направлении. — Вон, видишь в метрах пяти от берега камни выступают?

— Спасибо, — Кёко улыбнулась, скинула сарафан и вбежала в воду, радуясь еще одной возможности окунуться в теплую ласковую волну.

На камнях действительно со стороны моря обнаружилась искомая одежка.

— И как это называется? — вернувшись на берег, девушка с сокрушенным видом продемонстрировала подругам грязную потемневшую футболку.

— Мальчишки, — пожала плечами Рина. — Янки? Или Кагурадзаки?

— Янки. Кагурадзаки-кун свою вчера хотел просто кинуть на шезлонг, — Кёко вздохнула и направилась к дому, захватив сотовый.

«Забрала. Как можно так безалаберно относиться к одежде?»

«Она мешала плыть, а возвращаться на берег означало попасть под твою горячую руку» ответ пришел вечером, когда она уже доставала сухую футболку из стиральной машины.

«Спасибо, заберу потом»

Ну конечно, заберет. Она развернула футболку и приподняла ее перед собой, оценивая степень чистоты.

Все же… какие у него широкие плечи. Для нее самой эта футболка как платье…

Девушка улыбнулась и на мгновение прижала мягкую ткань к груди.

И это та самая футболка, в которой он так бережно обнимал ее. И просил прощения, что не сумел сдержаться. Ну и замечательно, что не сумел. Разве бы она сама догадалась, какие чувства терзают его?

Тихо вздохнув, она достала утюг, выгладила футболку и, аккуратно сложив, спрятала в свою дорожную сумку, чтобы не забыть при сборах домой.

А что было бы, если б он не рассказал? Как бы они тогда общались? Делали вид, что ничего не произошло? Как тогда, весной, когда он так невыносимо-вежливо вел себя, пока она не попросила говорить все прямо? Брр. Вежливый Куон еще хуже, чем обиженный — от него тогда таким холодом веет, что прямо руки опускаются.

Услышав, как ее зовет Юи, Кёко закрыла сумку и вышла из комнаты.

Так что, все вышло самым наилучшим образом. Они помирились, они по-прежнему вместе, по-прежнему честны друг с другом… В какой-то мере. Ведь о том, кого любит, она даже ему не сказала.

Оставшиеся дни пролетели легко и беззаботно. Правда, в пятницу весь день шел дождь, но даже непогода не могла испортить настроения. Девушки готовили, болтали, смотрели фильмы, играли в настолки, и Кёко даже не могла себе представить лучших летних каникул.

Парни все так же, как и до приезда, мало появлялись в общем чате, и она невольно вспоминала слова Ошино по поводу тирании Куона на спортбазе. Дежурства, постоянные тренировки, изучение тактик и схем игры… Все очень серьезно и обстоятельно. Что ж, результат требовал всех усилий.

Уже перед самым отъездом на телефон Кёко пришло сообщение с короткой строчкой, которая заставила удивиться и запросить помощи подруг. Совместными усилиями с интернетом они выяснили, что это модель наушников, и новое сообщение от Куона лишь подтвердило их предположение — это в качестве подарка для Ошино. Посовещавшись, девушки решили отправиться за покупкой на следующих выходных.

Стоя у машины, Кёко оглянулась на дом, затем на море.

Она когда-то лишь робко мечтала о таком лете, а теперь будет вспоминать с теплотой и радостью.

— Едем? — Рина улыбнулась, подходя к передней пассажирской двери.

Кивнув, Кёко села на заднее сиденье, где уже устроились Рэй и Юи.

Мечты сбываются.

Интересно, а о каком лете мечтает Куон? С друзьями? Где-нибудь на пляже?

Станет ли это лето, эти каникулы последними свободными? Ведь в следующем году уже выпуск, а значит, изменится все.

Она покосилась на подруг.

Останется ли их дружба такой же крепкой и потом? Рэй-чан будет учиться в Англии, Юи-чан станет хозяйкой дома, Рина-чан, наверное, пойдет по стопам брата и уедет поступать в Токио…

Останутся ли эти дни драгоценным воспоминанием не только для нее? Ведь теперь она уже знает, что у другого человека может быть свой взгляд на мир. Будут ли они скучать по беззаботному школьному лету, как она уже скучает?

Неверленд, говорите?

Взгляд рассеянно скользил по проносящимся за окном машины пейзажам.

Нет, все же она хочет увидеть, что там, за границами Неверленда, понять тех, кто идет дальше, и чувствовать тех, кто уверен в своем будущем.

Она ведь больше не одна. И эта неделя лишь окончательно убедила ее в этом.

 

Киото выглядел каким-то новым, необычным городом, и девушка поразилась самой себе — не была неделю, а уже все кажется незнакомым. Может, потому, что душой она все еще оставалась там, на морском берегу? Тогда надо срочно возвращаться домой!

— Я вернулась! — она зашла в рёкан с заднего крыльца, прошла до внутренних покоев и заглянула в общую комнату, где обнаружились дядя и тетя. Фува-сан с приветливой улыбкой кивнул ей, а Яёй-сан всплеснула руками:

— Ой, как ты загорела, Кёко-чан! Как отдохнула?

— Замечательно, — девушка счастливо улыбнулась и низко поклонилась. — Спасибо, что разрешили мне съездить с подругами! — она достала из сумки коробку со сладостями из Миядзу, купленную накануне во время закупки продуктов, и большую красивую витую раковину, найденную на берегу после пятничного дождя. — Это вам.

— Не стоило, Кёко-чан… — заулыбалась женщина и открыла коробку. — Какие необычные, в форме ракушек…

— Я сейчас переоденусь и поставлю чай, — Кёко на мгновение задержалась на пороге. — А Шо-чан еще не вернулся?

— Нет, должен сегодня, как и ты, — Яёй-сан глянула на часы. — Думаю, к ужину будет.

Тогда чашку на него доставать не будет.

Девушка прошла к себе в комнату, сменила одежду на привычную домашнюю и отправилась на кухню, оставив разбор сумки на вечер.

— Как у вас погода была?

— В пятницу весь день шел дождь. Здесь так же?

Яёй-сан кивнула:

— И даже утро субботы было дождливым. Вы там были одни?

— Да, но в среду приезжали гости — у Рины-чан был день рождения.

— Это у Сугиты? — уточнил Кенджи-сан.

— Да, — Кёко улыбнулась. — Приезжал ее старший брат, помните, я говорила, он учится в Тодае?

— А еще кто? Ты сказала — гости, — женщина взяла из коробки конфету.

— Кагурадзаки-кун, Ошино-кун и Хизури-кун. Они дружат с братом Рины-чан, ее давно знают, поэтому приехали поздравить. И назавтра уехали все вместе.

— Ты упоминала уже Кагурадзаки, — мужчина приподнял брови. — Это старинная и благородная фамилия. И очень богатая.

— Он учится вместе со мной в одном классе, — Кёко улыбнулась. — И он говорил, что из самурайского рода.

— Да-да, — он закивал и глянул на жену, внимательно слушающую ее. — У Кагурадзаки огромное поместье в старом городе. И какие у вас с ним отношения?

— Он добрый, честный, искренний, — девушка невольно призадумалась, как описать друга. — Учится хорошо и очень любит баскетбол. А, еще он самый быстрый в школе, как мне кажется. В прошлом году я видела его на спортивном фестивале — носится, как молния.

— Пригласи как-нибудь его в гости, — Кенджи-сан побарабанил пальцами по столу. — Знакомство с такой фамилией — это очень почетно.

— Дорогой, если судить по рассказам Кёко-чан, ей придется к нам пригласить всю школу, — женщина чуть покачала головой.

— Всех не обязательно. Те три девушки, что были тут неделю назад, Кагурадзаки… — он посмотрел на Кёко. — А кого еще ты называла?

— Ошино-кун.

— Это не его семье принадлежит крупный металлургический комплекс на Хоккайдо?

— Я не знаю, дядя, — она чуть извиняюще улыбнулась. — Я никогда не спрашивала, чем занимаются их семьи.

— А надо бы, — наставительно ответил Кенджи-сан. — Это может очень помочь тебе в будущем. В общем, и его зови. Ну и Хизури-куна пригласи — после визита его отца у нас увеличилось количество зарубежных гостей.

Кёко покосилась на тетю — это еще он не знает, как Куон прикрыл Шо-чана перед Танабатой. Та глянула на нее и чуть кивнула:

— Знаешь, пригласи их на момидзи к нам. Кенджи-сан прав, это будет хороший повод поблагодарить их всех за заботу о тебе.

— Спасибо, дядя, тетя, — девушка поклонилась. — Я попрошу их оказать нам такую честь.

— Отлично, — Фува-сан довольно заулыбался. — Такой визит поднимет рейтинг нашего рёкана.

Она представила реакцию персонала и других гостей и хмыкнула про себя — если еще подруги будут в кимоно, то точно никто не забудет «такой визит».

Раздавшийся звонок сотового заставил ее вздрогнуть и недоуменно достать телефон.

Кто ей звонит?

— Это Шо-чан, — она глянула на хозяев и ответила. — Слушаю.

— Привет, ты уже дома?

— Да, Шо-чан…

— Скажи родителям, что я приеду через неделю.

— Что он сказал? — Яёй-сан чуть подалась к ней.

— Просил вам передать, что приедет через неделю… — девушка растерянно продемонстрировала замолкший телефон. — И все.

— Как через неделю?! — женщина всплеснула руками. — Он обещал сегодня!

Кенджи-сан неодобрительно покачал головой:

— Обон же через четыре дня.

— Я сама ему позвоню, — Яёй-сан поднялась. — Моду взял — гулять неизвестно где! Еще и не напрямую сообщать, а через Кёко-чан!

Девушка покосилась на дядю и тихо проговорила:

— Мне уйти?

— Да, иди отдыхай, — он вздохнул. — И спасибо тебе.

Уже в своей комнате она задумчиво покивала и взялась за разбор сумки.

Скорее всего, Шо-чан тоже пытается подольше продлить свое лето. Интересно, он там с Ираямой-сенпай? У него все хорошо с ней? Или все же, опять в Каруидзаве записывает диски? Это, кстати, более вероятно, если знать его…

Под пальцы попалась футболка Куона, и Кёко ласково погладила мягкую ткань, которая казалась теплой.

Такие разные и такие одинаковые в плане движения к своей цели. Правда, Шо-чан идет, не оглядываясь ни на кого, а Куон успевает еще и с другими общаться.

Брови сошлись к переносице.

А не тормозит ли она сама Куона? Ведь, не будь ее, он бы не отвлекался. Не приходилось бы ему продумывать еще и ее поведение и следить, чтобы она не попала в беду…

Сердце сжалось в беспокойстве.

А не навязчива ли она — снова? Как с Шо-чаном?.. Может, стоит не тревожить Куона, пока они не выиграют?.. Но как же тогда приглашение в гости?

Вздохнув и все же решившись, она достала сотовый и запустила общий чат.

Просто напишет в качестве предупреждения.

«Я приглашаю вас всех на момидзи в гости»

Достаточно же? Парни заняты, а девочкам она потом…

«У меня прилив сил! Банни-чан, ты вправду приглашаешь нас к себе?!»

«Банни-чан, ты серьезно? Тут Ода чуть не сверзился с кровати ))»

«Все верно, Ошино-кун, Кагурадзаки-кун» девушка не сдержала улыбки, представив себе это.

«И даже Янки?!»

«Я же сказала — всех вас»

«Кёко-чан, а хозяева против не будут?»

«Нет, Рэй-чан, дядя сказал, что это позволит поблагодарить всех вас, что заботитесь обо мне»

«Представляю, как перекосит канарейку»

Она вздохнула снова.

«Ошино-кун, инициатива приглашения была от дяди, который является главой семьи. И главное — вы мои друзья»

Именно так — ее друзья. Шо-чан может своих приглашать, если не хочет быть в одиночестве.

«Кёко-чан, в кимоно приходить?»

«Юи-чан, если ты придешь в кимоно, это будет замечательно, ты в нем очень красивая» Кёко улыбнулась.

«Так, я тут! Кёко, это очень здорово! Я точно буду, не пропущу такое»

«Сугита-сан, все мы будем. Только дату точную назначьте»

«Ошино-кун, точную дату назначит осень. Но в любом случае это будет выходной в конце октября — в начале ноября»

Кёко невольно кивнула замечанию Ватаджибы — все верно.

«Тогда сейчас придет Янки и уточним у него, когда у нас игры. Чтобы не пересечься»

Сердце подпрыгнуло, когда почти сразу в чат упало сообщение от Куона.

«С девятого по девятнадцатое ноября»

«Эй, ты где?»

«Ода, мне же не должно мешать общаться со всеми отсутствие в комнате? Если в конце октября — начале ноября, то мы успеем и на момидзи, и на игры»

«Здорово! Девчонки, а вы же все в кимоно будете, как Даиримия-сан?»

Кагурадзаки-кун такой простодушный…

«Ода, уймись. Как вы добрались до дома?»

«Янки, отлично, все в порядке, спасибо за беспокойство»

«У меня тоже все хорошо»

«И у меня»

«Судя по приглашению, у Банни-чан тоже все в порядке»

Вредина.

«Слушайте, а что надо приносить на момидзи?»

Свернув чат, она отправила емейл прямо Куону.

«Ты наверняка снова выглядишь, как зомби»

В ответ прилетела картинка с жутковатым чудовищем, затем поступил входящий звонок.

— Вот так, по мнению команды, я выгляжу.

— А голос у тебя усталый, — тихо проговорила Кёко, укладывая на колени футболку.

— Это только ты слышишь, — так же тихо хмыкнул он.

— Скорее бы наступило первое сентября.

— Ты уже соскучилась?

Усталый-усталый, а вот на каверзные вопросы силы нашлись!..

— Ну а как же, — невозмутимо отозвалась она. — Отоспишься на уроках, отъешься на переменах…

— Издеваешься…

— Это для тонуса.

Парень рассмеялся:

— Вот да. Бодрит при одном представлении о выражениях лиц в классе, когда я начну храпеть на уроке.

— А ты храпишь?

— Предлагаешь проверить?

— Какой же ты уставший, — Кёко вздохнула.

— Это из чего такое умозаключение?

— Ты когда сильно устаешь, еще больше начинаешь вредничать.

— Да? — заинтересованно протянул он. — Не замечал.

Ну и когда сильно нервничает и напряжен…

— Отец Фувы действительно сам пригласил нас всех?

— Ага. Про тебя сказал, что благодаря твоему отцу у нас стало много иностранных гостей.

— Тааак, надеюсь, ему не придет в голову послать личное приглашение на момидзи для многоуважаемого Шухей-сана?

Кёко встрепенулась:

— Слушай, отличная идея!

— Даже не вздумай, Кёко. Мне нужен покой перед игрой.

Невольно вспомнились ее размышления о беспокойстве, и она слегка сникла:

— Так может… перенести тогда встречу? Чтобы ты не волновался…

— Из-за кого, например? Если отца не будет в рёкане?

— Ну… из-за Шо-чана. Он же может полезть к тебе выяснять отношения.

— А я его поцелую.

— Че…чево?!.. — обомлела от услышанного она и невольно порадовалась, что сидит на татами, а не стоит.

— Тогда он точно от меня отстанет, — хмыкнул Куон. — Да шучу, не волнуйся.

— За такие шутки меня в прошлый раз Шо-чан чуть не прибил… — буркнула девушка, опираясь спиной о столик.

— Это когда такое было?!

— Перед поездкой. Он все нудел, нудел про тебя… — она вздохнула. — Вот я и сказала, что он бы сравнялся с тобой по популярности в школе, если бы повис у тебя на шее и…

— Я понял… — судя по сдавленному голосу, Куон или был в ярости или… Неа, все-таки рассмеялся. — Блин, может, ему действительно устроить нежную встречу первого числа?

— Янкиии… — укоризненно протянула Кёко, хотя так и подмывало расхохотаться.

— Да плевал я на него, — вздохнул парень. — До лампочки, честно.

— Точно? — она прикусила губу, собираясь с духом. — А я не мешаю? Ну, вдруг отвлекаю или…

— Или что?

Действительно — или что? Как признаться, что она боится оказаться снова не в том месте? Не в тот момент? Сбить с мысли или настроения?..

— Ты очень помогаешь.

Дыхание перехватило от спокойных и уверенных интонаций.

— Если честно, не будь тебя рядом, многого бы не получилось. Серьезно. Так что не придумывай ни себе, ни мне новых причин для непонимания, хорошо?

Она зажмурилась, ощущая, как от облегчения к горлу подкатывает комок.

— Ты здесь еще?

— Здесь…

— Все будет хорошо, — судя по потеплевшему голосу, парень улыбался. — Я буду себя хорошо вести в гостях.

Смешок сам сорвался с подрагивающих губ:

— Не сомневаюсь… Ты можешь все, когда захочешь.

— Как и ты. Помни об этом, договорились?

— Договорились, — она кивнула. — Ты еще не вернулся в комнату?

— Нет, поднимаюсь как раз на лифте. Ходил в административный корпус, подтверждал наше пребывание здесь до конца месяца, ну и проверял, что оплата прошла.

— А разве этим не занимается ваш менеджер?

— Ацуяма-сан выпустилась и ушла, а новый еще только входит в курс дела. Взяли в конце триместра.

Кёко вздохнула:

— Теперь ясно, почему ты зомби.

— Чудовище, — с явным злорадным удовольствием поправил парень. — Тиран и деспот.

— Вредина ты, — с чувством ответила она. — Я тебя так не называла.

— Так я и не обижаюсь.

— Представляю, что бы было с командой, если бы ты обиделся… Жертвы приносили бы?

— Блин… — в динамике послышался смех. — Кёко, ты самое лучшее, что случалось в моей жизни… — вдалеке послышались голоса. — Все, спокойной ночи, пошел разгонять команду спать.

— Спокойной ночи, — у нее получилось ответить так же спокойно, хоть лицо, уши, да вообще она вся просто горела. От смущения, от легкой паники… от счастья.

Самое лучшее.

Даже если он говорит про дружбу… все равно, слышать признание о таком, знать, что он чувствует такое… было просто — до слез, до крика, до зажмуренных глаз — счастливо.