Quantum Entanglement (гет)

Абраксанские лошади были восхитительными созданиями. Гермиона наклонилась над одним из них и погладила его. Горячее дыхание ударило ей в руку, он шмыгнул носом и вскинул голову, когда она убрала ладонь.

— Вы им нравитесь, — заметила леди Стелла.

— Они великолепны, — сказала Гермиона.

Леди Стелла потянула за уздечку.

— Это большая удача для ведьмы — ехать на собственную свадьбу в экипаже запряженном такими лошадьми.

— Неужели?

— Конечно. Они символизируют её готовность быть перенесённой силой своего мужа в этот новый этап её жизни.

— В самом деле, — сухо сказала Гермиона. — А на чём же тогда едет Северус?

Леди Стелла не опустилась до того, чтобы нахмуриться, но морщины вокруг её рта стали ещё более чёткими.

— Северуса будет сопровождать Абраксас — молодой волшебник.

— Ах. Его собственный Абраксанец.

Возможно, это была не самая удачная мысль, потому что леди Стелла просто втянула губы и посмотрела на часы.

— Я полагаю, что нам пора начинать. Тёмный Лорд прибыл, и все гости расселись. Пожалуйста, займите своё место в карете.

Гермиона поднялась по узким ступенькам. У кареты был открытый верх, и она могла видеть территорию поместья Лестрейндж. Было ясное весеннее утро, совсем недавно рассвело, и на траве блестели капельки дождя. Пока леди Стелла устраивалась рядом с ней и хлопотала над её платьем, Гермиона думала о том, какой далёкой казалась ей прошлая весна, когда они все вместе сидели под фонтанами и цветущей вишней.

Белый шатёр стоял в центре лужайки, и когда экипаж приблизился ближе, до них донеслись звуки музыки.

— Не вздумай споткнуться, даже если сломаешь ногу на пути к алтарю, — сказала леди Стелла на прощание, помогая Гермионе выйти из кареты и придирчиво оглядывая её платье. — А теперь иди!

Она резко толкнула Гермиону, и та оказалась втянутой в шатёр. Белый шёлк развевался над ней, а великолепная люстра отбрасывала радуги на стены. Но никто из гостей даже не взглянул на это. Они все смотрели на неё. Гости сидели по обе стороны длинного прохода, украшенного веточками весенних цветов и белыми бантами.

Гермиона шла по проходу босиком, как утверждала леди Стелла, в традиционной для чистокровок манере. Её белое платье было обтягивающим и украшенным корсетом, а верх украшали тысячи сверкающих бриллиантов и нити жемчуга. Молочно-белая юбка струилась вокруг неё, оседая у самых ног; самый дорогой шёлк, который только можно было купить за деньги. Это свадебное платье стоило столько, сколько её родители-магглы зарабатывали за год. Её кружевные рукава были элегантны, но шлейф был длинным, и Гермиона старалась не спотыкаться.

Северус ждал её в конце прохода, и их глаза встретились, его глаза светились от удовольствия.

«Давай покончим с этим», — казалось, говорил он. Гермиона улыбнулась ему так, словно была непорочной невестой в день своей свадьбы.

«Не такой, как прошлой ночью», — сказал ему её взгляд.

Лорд Волдеморт шагнул вперёд, его улыбка была искусственной и холодной, и Гермиона задалась вопросом, почему он думал, что у него есть власть председательствовать на свадьбе. Эта свадьба должна была создать союз, узаконить рождение ребёнка. Она не была предназначена для того, чтобы праздновать любовь. Волдеморт был одет в красивую парадную мантию, но что-то было не так с его лицом; его черты были размыты, как лёгкий намёк на монстра, которым он станет. Гермионе хотелось сглотнуть, но она сдержалась и повернулась к нему лицом.

Его голос был шелковистым, когда он обратился к аудитории.

— Леди и джентльмены, мы собрались здесь сегодня…

В жёсткой формальности вступительной речи Гермиона почувствовала, как Северус потянулся к её руке. Она взяла его ладонь и почувствовала, как его пальцы скользнули по её ладони вверх к запястью, где они сжались сильнее. Вокруг запястья, скрытого кружевными рукавами, она обернула длинную невзрачную белую верёвку.

Это было вовремя.

— Я, Гермиона Друэлла Блэк, беру тебя, Северус Тобиас Снейп…

Они произнесли эти слова, держась за руки, и Гермиона подумала, что, хотя всё в этой комнате было обманом, но это было и правдой. Северус, их ребенок, остаток их жизни. Она отдала бы столько же, если не больше, чтобы снова быть с этим мужчиной.

Потом начались танцы и музыка. Струнный квартет заиграл весёлую мелодию, и стулья в шатре отодвинулись, открыв танцпол. Домовые эльфы выскочили со всех сторон, неся подносы с напитками, и толпа собралась в большой круг вокруг Гермионы и Северуса.

— Почему они все смотрят на нас? — прошептал Северус на ухо Гермионе под предлогом поцелуя в щёку.

— Боюсь, что пришло время для первого танца, — сказала Гермиона. Северус застонал, и она подавила смешок.

Музыка сменилась на что-то более медленное, романтическое. Толпа образовала вокруг них широкий круг, давая Гермионе и Северусу свободное место. Северус легко взял Гермиону за руку, а другую положил ей на бедро. Они начали двигаться вместе в такт музыке.

Северус не был прирождённым танцором, но леди Стелла позаботилась о том, чтобы обиженный Люциус, который никогда не посмеет отказать своей матери в чём-либо, научил его соответствующим движениям. Они кружились по танцполу, и толпа хлопала в такт их движениям. Гермиона зарылась лицом в волосы Северуса и попыталась думать только о нём. Если она посмотрит туда, то увидит среди толпы Лорда Волдеморта и Пожирателей Смерти повсюду.

— Не думай об этом, — тихо сказал Северус, чувствуя, как напряглась Гермиона.

— Стараюсь. Прошлая ночь мне понравилась гораздо больше.

— Мне тоже. Ты выглядела намного лучше без этого дурацкого платья, — солгал Северус. Гермиона запрокинула голову, чтобы рассмеяться, и увидела вспышку фотоаппарата.

Другие пары присоединились к танцполу. Гермиона улыбнулась, когда Рабастан и Алекто вальсировали мимо них. Рабастан застыл с улыбкой, когда Алекто наступила ему на ногу, но он умело повёл их через танцпол. Рядом Арабель танцевала с молодым волшебником, который выглядел ошеломлённым её красотой. Гермионе потребовалась секунда, чтобы понять, что это Регулус, настолько другим он выглядел в официальном костюме.

— Арабель выглядит потрясающе, — сказала Гермиона.

— Ммм, — сказал Северус, наблюдая за Гермионой.

Они танцевали до тех пор, пока у них не заболели ноги и другие гости не начали отходить, чтобы взять напитки и занять места вокруг края шатра.

— Снейп, могу я поздравить тебя с красотой твоей невесты, — произнёс шёлковый голос.

— Лорд Малфой, — сказал Северус, оборачиваясь. — Благодарю.

— Мы ценим все усилия, которые вы и леди Малфой приложили, чтобы помочь этому дню состояться, — добавила Гермиона.

— Не стоит, — возразил лорд Малфой, вынимая носовой платок и вытирая им губы. — Очень приятно помочь двум таким блестящим молодым людям, как вы. Особенно тем, у кого нет своих семей.

После того как они обменялись ещё несколькими словами и Абраксас Малфой извинился, Гермиона повернулась к Северусу. Он был бледен, и она заметила, как напряжены его руки и ноги.

— С тобой всё в порядке?

Северус покачал головой.

— Он сказал, что у меня нет семьи.

Он выбил Гермиону из колеи, и она не знала, как она могла не понять.

— Сев, то, что он сказал — это неправда, не так ли? А твоя мать — не…

— Она не умерла. Но мой отец никогда бы не позволил ей присутствовать на свадьбе волшебников, — сказал Северус, его руки сжимались и разжимались.

Гермиона вздохнула.

— Я так и думала — ты ведь это уже говорил. Ну, а ты бы хотел, чтобы она это сделала?

Северус не ответил, но сделал глубокий, дрожащий вдох. Гермиона погладила его руку большим пальцем.

— Прости, — прошептала она.

Северус не сказал, что всё в порядке, но крепче сжал её руку. К ним подошёл ещё один член внутреннего круга. Бесконечные приветствия и встречи гостей, казалось, никогда не закончатся, и Гермионе стало трудно дышать в корсетном платье.

— Пора ужинать, — сказала леди Стелла, подскакивая к ним. Её лицо раскраснелось, и она казалась в своей стихии, направляя гостей, слуг и домашних эльфов, и управляя всем этим событием таким образом, который, должно быть, был оригинальным примером подражания для Нарциссы.

День был полон богатой едой и испуганных взглядов, и Лорд Волдеморт, казалось, наблюдал за всеми. У Гермионы болела челюсть от улыбок, позирования и приветствий других, и она хотела упасть с облегчением, когда ночь наконец закончилась и они помахали последним гостям.

— Слава Богу, всё закончилось, — сказал Северус.

— Ммм… Давай выбираться отсюда.

Гермиона и Северус подошли к леди Стелле и поблагодарили её и Деуса Лестрейнджа, которые занимались приготовлениями. Они закрыли за собой входную дверь и, взявшись за руки, побрели по подъездной аллее, пока Гермиона наконец не сменила облегающее платье на удобную простую чёрную мантию.

— Вы собираетесь идти пешком? — с ужасом воскликнула леди Стелла.

Но Гермиона отчаянно хотела подышать свежим воздухом. От их дыхания в холодной ночи клубились облака, а над лужайками всё ещё колыхался на лёгком ветру белый шатёр. Над их головами ярко сияли звёзды. Гермиона заметила Ориона.

— Все испытания должны когда-нибудь закончиться, — сказала она Северусу.

Он был спокоен. Он весь день молчал, но Гермиона списала это на его неприязнь к этому дню и церемонии. Но он всё ещё был глубоко погружен в свои мысли.

— У тебя всё в порядке? — рискнула она спросить.

— Да, — ответил Северус. — Нет. Я не уверен.

Гермиона ждала продолжения. Так будет лучше. Он заговорит, когда будет готов. Конечно же, он вздохнул и снова заговорил.

— Это моя мать. Она не знает, что я женат, или что я собираюсь стать отцом. Я даже не могу послать ей письмо — мой отец…

Гермиона остановилась и притянула Северуса к себе, положив голову ему на плечо.

— О, Сев. Мне очень жаль.

— Она велела мне уйти, — сказал он приглушённым голосом. — Летом. Она велела мне идти. Но это… Я не знаю, правильно ли это…

— Тогда пойдём и выясним, — сказала Гермиона.

— Что?

Она отступила назад, изучая его лицо.

— Пойдём и посмотрим. Нам не нужно никуда идти сегодня. Мы могли бы оглушить твоего отца и потом стереть ему память после визита, так что он никогда даже не узнает, что мы были там.

Северус колебался.

— Пошли, — сказала Гермиона. — Разве твоя мать не велела тебе уйти и не навещать её до тех пор, пока тебе не исполнится семнадцать, и ты не сможешь постоять за себя? Ну, теперь ты можешь.

Северус вздрогнул. Как будто ему и в голову не приходила возможность просто навестить её.

— Даже не знаю…

— Мы идём, — твёрдо сказала Гермиона и взяла его за руку. — Но тебе придётся трансгрессировать, потому что я не знаю, куда именно нужно.

Эта последняя часть не была правдой. Гермиона побывала на улице и в доме детства Северуса. Она, Гарри и Рон обыскали это место сверху донизу, чтобы найти доказательства истинной преданности Снейпа после его смерти. Но она не думала, что будет тактично упоминать об этом сейчас.

* * *

Улочка выглядела ничуть не лучше, чем во времена Гермионы. Та же самая грязная река лениво текла по каналу, и те же самые ряды грязных террасных домов покоились под тёмной тенью мельницы.

Дерево скрипело на ветру, когда Гермиона и Северус проходили по узкой улочке. В некоторых домах мерцали огни, хотя было уже поздно.

— Я не знаю, не спит ли уже моя мать, — с беспокойством сказал Северус.

Но когда они подошли к мрачному маленькому домику, в окне горел свет. Северус рефлекторно сглотнул и потянул воротник своей парадной мантии.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказала Гермиона.

— Я выгляжу как волшебник, — поправил он.

— Пришли. Я сразу же оглушу его. Он никогда не узнает, что мы были здесь.

Северус кивнул и постучал в дверь. Они услышали эхо этого звука, разносящееся по всему дому, и тяжёлые шаги. Звякнула цепочка, зазвенели ключи. Кто-то прошипел приглушённое ругательство, и дверь распахнулась.

Отец Снейпа мало походил на своего сына. Это был коренастый мужчина с копной каштановых волос и румяными щеками, которые говорили о том, что он всю жизнь слишком много пил, и маленькими поросячьими глазками, которые сузились, глядя на них.

— Какого хрена ты здесь делаешь, парень?

— Ступефай, — сказала Гермиона. Тобиас Снейп покачнулся и с глухим стуком рухнул на пол. Гермиона левитировала его внутрь, втолкнула Северуса, закрыла дверь и заперла её. Никто этого не видел.

— Тобиас? Всё в порядке? — раздался женский голос.

Северус застыл на месте. Он прошёл мимо своего упавшего отца и наклонился, чтобы снять ботинки, аккуратно поставив их рядом с дверью. Гермиона сделала то же самое и последовала за Северусом в дом. Он был чище, чем когда она его видела, и теплее. Но стены по-прежнему украшали старомодные цветочные узоры, а ковёр был тёмно-коричневым.

— Мам, — тихо позвал Северус, заглядывая в дверь, ведущую в гостиную.

Тут раздался грохот и крик.

— Северус? Но что… Как… Что ты здесь делаешь?

Высокая худая женщина пробежала через комнату и обняла Северуса, рыдая в его плечо. И Северус тоже плакал, обнимая женщину. Они оставались в таком положении ещё некоторое время, и Гермиона осторожно застыла в дверях. Но в конце концов Эйлин Снейп отстранилась и достала носовой платок, чтобы высморкаться, и Гермиона впервые взглянула на мать Снейпа.

В юности Эйлин не отличалась особой красотой, да и во взрослом возрасте ей жилось не лучше. Её большой крючковатый нос всё ещё выделялся на её лице, и Гермиона забыла, как Снейп выглядел с этой чертой. Она так сильно походила на Северуса, что могла бы произвести его на свет и без всякой другой генетической помощи. Те же тёмные глаза, высокое телосложение и сильные скулы. Мужчине это идёт больше, чем женщине, решила Гермиона.

Но Эйлин вовсе не была непривлекательной. Она была повреждена. Что-то ужасно хрупкое эхом отозвалось в её поношенной одежде и худой фигуре, и то, как её руки цеплялись за Северуса, было немного отчаянным.

— А куда делся твой отец? — спросила она Северуса. — Если он увидит тебя здесь…

— Я оглушила его, — тихо сказала Гермиона. Эйлин двинулась, как нервное животное, которое от неожиданных звуков может вздрогнуть и убежать.

Эйлин вздрогнула при виде Гермионы.

— Кто…

— Мама, — сказал Северус, отстраняясь и с формальным видом подходя к Гермионе. — Позвольте представить вам мою жену, Гермиону Блэк-Снейп.

Губы Эйлин несколько мгновений шевелились, прежде чем она смогла заговорить.

— Твоя…

— Моя жена, — сказал Северус, вытирая очередную слезу со своей щеки. — Прости, что не мог тебе сказать. Я не знал, как поступить с отцом… Церемония проходила в доме Малфоев, понимаешь…

Но Эйлин его не слушала. Её пристальный взгляд, направленный на Гермиону, был чем-то сродни удивлению. Она подошла ближе, и Гермиона увидела, что её щёки ввалились, а под глазами были огромные мешки. На её ключице расплылся бледнеющий синяк.

— Ты вышла замуж за моего Северуса? — сказала она. Гермиона сглотнула, её сердце сжалось от волнения.

— Да, миссис Снейп, это так. И для меня большая честь познакомиться с вами. Я так давно этого хотела.

И Гермиона действительно хотела встретиться с Эйлин. Она давно хотела с ней познакомиться. Эйлин пригласила их в гостиную, и, взмахнув руками, усадила в потёртые кресла. Гермиона вздрогнула от холодного сквозняка в комнате и пожалела, что не зажгла камин.

— Я приготовлю чай, — сказала Эйлин, выглядя немного потерянной. Северус вскочил, чтобы последовать за ней, когда она повернулась к кухне.

— Я помогу, мам, — сказал он.

Гермиона встала и потянулась. Она подошла к окну и выглянула наружу. Вид выходил на заросший сад, невидимый в темноте. Переполненная пепельница стояла на подоконнике, и следы ожогов покрывали дерево.

Гермиона медленно обошла комнату, задержавшись у книжной полки, чтобы прочитать названия скудной коллекции, в основном маггловские детективы. Почему-то Гермионе было трудно представить себе Эйлин, свернувшуюся калачиком в кресле с одним из них, и она подумала, что это, должно быть, коллекция Тобиаса. Никаких картин на стенах не было. Ничто не указывало на то, что здесь вырос мальчик. Единственным украшением была довольно уродливая картина — ваза с цветами, висевшая над пустым камином.

Северус вернулся, неся дребезжащий поднос с чаем. Он разлил напитки и протянул Гермионе чашку, когда Эйлин вернулась. Чай был горячим и горьким, но это было всё, чего хотела Гермиона после пережитого дня. Она медленно потягивала его, обхватив руками кружку, чтобы согреть их.

— Прости, что не смог рассказать тебе о нашей свадьбе, мама, — сказал Северус.

— Это должно было произойти быстро, — добавила Гермиона.

— Чтобы всё было… Прилично, — многозначительно сказал Северус.

Эйлин некоторое время смотрела на него непонимающим взглядом, а потом её осенило.

— Вы…

— Мы ждём ребёнка, — сказал Северус, слегка покраснев.

Эйлин удивлённо подняла брови, и Северус поспешил продолжить:

— Я знаю, что это слишком рано. Но это… Случилось.

Эйлин, казалось, не могла вымолвить ни слова. Она быстро переводила взгляд с Северуса на Гермиону и обратно.

— И когда же? — прошептала она.

— Ребёнок должен родиться в мае, — сказала Гермиона.

— Май…

С плеском и криком Эйлин пролила весь свой чай на себя. Северус вскочил на ноги и поспешил к ней, поднимая чашку с колен матери и ища помощь.

— Вот, — сказала Гермиона, наколдовывая полотенце и протягивая ему. Северус взял его и вытер самую большую часть пролитого. Но на руках у Эйлин появились красные пятна.

— Ожоги, — несчастно сказал Северус.

Гермиона взяла руки пожилой женщины в свои и осмотрела ожоги. Затем она потянулась за своей сумкой и засунула туда руку.

— Акцио мазь.

Баночка прыгнула ей в руку. Она отвинтила крышку и понюхала её, чтобы убедиться, что она ещё пригодна.

— А это безопасно? — спросил Северус.

— Абсолютно.

Гермиона осторожно взяла Эйлин за руку и намазала её жирной серой мазью. Эйлин дрожала, и её глаза наполнились слезами.

— Глупая, — прошептала она.

— Нет, это не твоя вина, просто несчастный случай, — запротестовал Северус.

— Глупая, неуклюжая…

Гермиона втёрла мазь в руки Эйлин. Ей, должно быть, за пятьдесят, прикинула Гермиона, но её кожа была мягкой и морщинистой от старости, и она испытывала к ней огромное чувство нежности. Красный цвет начал исчезать, когда протиожоговая мазь сделала своё дело.

Её ребёнок был внуком Эйлин, внезапно поняла Гермиона, что-то, о чём она знала, но не думала. Она носила ребёнка с генетическим материалом Эйлин внутри. Они были одной семьёй. При мысли о том, что кто-то может обращаться с её собственной матерью так же, как это делали с Эйлин, её охватила ярость.

— Я пойду вымою руки, — сказала Гермиона, вставая. — Сев, твоя мама хочет ещё чаю? Может быть, с сахаром?

— Глупая, — всё ещё бормотала Эйлин себе под нос, когда Гермиона вышла из комнаты.

Возвращаясь из ванной, Гермиона остановилась там, где Тобиас лежал ничком на полу. Он тяжело дышал, уткнувшись лицом в ковёр. Его раскинутые руки выглядели как поднятый кулак, и Гермиона вспомнила синяк на ключице Эйлин.

Она вспомнила ещё кое-что. Гермиона вспомнила, что видела воспоминания Гарри о Северусе. Маленький мальчик с одеждой, которая не подходила ему должным образом, сердитый и жестокий в возрасте одиннадцати лет. Она вспомнила, как прошлым летом, через неделю после летних каникул, Северус появился в «Дырявом котле» весь в синяках. Как же ему было стыдно, когда она его исцелила! Его сломанный нос плохо зажил.

Тобиас Снейп громко захрапел.

Гермиона редко в своей жизни испытывала такой сильный гнев, как сейчас, когда смотрела на лежащего без сознания мужчину. Оставшись один, он наверняка будет продолжать терроризировать Эйлин и причинять страдания Северусу. Она ненавидела то, что он был дедушкой их ребёнка.

Лунный свет просачивался в окно. Снаружи ухнула сова, и деревья закачались на ветру. В это время суток никто не проходил мимо дома Снейпов.

Но если бы там были какие-нибудь зеваки, они бы увидели через стекло жуткую зелёную вспышку. Гермиона стояла над ним, дрожа всем телом, пока адреналин не начал покидать её вены.

— О боже, — сказала она, поднося руку ко рту и пристально глядя на Тобиаса, внезапно осознав присутствие Северуса и Эйлин в гостиной. Что скажет Северус? Она должна была ему сказать.

Гермиона вернулась в гостиную. Она взяла Северуса за локоть и вывела из комнаты. Эйлин даже не подняла глаз от чашки свежего чая. Северус не сразу заметил, что тело его отца в коридоре больше не дышало.

— Что ты сделала? — Северус уставился на Гермиону.

— Я…

— Ты убила моего отца?

Рамы картин в коридоре начали дребезжать, и окна задрожали в своих рамах. Гермиона сделала шаг назад, почти испугавшись. Она никогда не видела, чтобы Северус так терял контроль над собой.

— Я подумала…

— Ты не подумала, — прорычал Северус, сверкая глазами. — Это было не твоё решение! А ты не думаешь, что я мог бы сделать это сам, если бы захотел?

— Но он же сделал больно твоей матери, — сказала Гермиона.

— Я, блять, это знаю! — крикнул Северус. — И это была моя проблема, я должен был справиться с ней! Это моя семья, а не твоя!

— Твоя мама теперь моя семья, — сказала Гермиона. — Я не могла этого допустить.

Северус подошёл к Гермионе, и впервые она почувствовала страх перед ним. Каждый дюйм его мальчишеского облика исчез, и перед ней стоял тот самый человек, которого она помнила.

— Она не твоя семья, и ты не имела на это права, — сказал он. — Убирайся к чёртовой матери из моего дома.

— Твоя мать…

— Я позабочусь о своей матери. Я объясню ей, почему мой отец не собирается возвращаться в гостиную, и почему моя жена больше не остаётся, — прорычал Северус.

— Северус, пожалуйста.

— Убирайся отсюда.

— Я так…

— Не надо, — проревел Северус, — извиняться. УЖЕ СЛИШКОМ ПОЗДНО.

Его гнев был так велик, что он, казалось, поднялся облаком вокруг него, Гермиона повернулась и убежала.

Тобиас лежал там, где она его оставила, — огромная неподвижная масса плоти. Его грудь больше не вздымалась и не опускалась. Гермиона чуть не споткнулась о него, выбегая на улицу. Аппарируя, она не смотрела в ту сторону, не проверяла, наблюдают ли за ней магглы.

Она появилась в Косом переулке и на большой скорости направилась к «Дырявому котлу». Только оказавшись в их — её — комнате, она рухнула на пол, хватая ртом воздух. Её грудь тяжело вздымалась, но рыданий не было слышно. Что же она натворила?

Смерть стала такой естественной, такой лёгкой. Было легко отнять жизнь, прошептать слово, чтобы заставить их замолчать. Она стала палачом, судьёй, тем, кто решал, достойны ли они того, чтобы сделать ещё один вдох.

Она не спрашивала ни Северуса, ни Эйлин. В одно мгновение она убила человека, который властвовал над ними обоими, и даже не спросила. Она полагала, что знает всё лучше других.

Гермиона лежала в тишине, а затем закричала, громкий неровный вой вырвался из глубины её груди. Она обхватила руками живот и почувствовала, как внутри что-то шевельнулось. Но слёз всё равно не было видно.