Чужая. Часть 3. Девочка с попугаем, Голубой велосипед, или Как спасти мир (джен)

Прежде, чем открыть зажмуренные во время трансгрессии глаза, Берта ощутила прикосновение к коже прохладного вольного воздуха — ветра. Вместе с первым судорожным вдохом пришел запах — очень знакомый и в то же время неузнаваемый. Берта машинально облизнула пересохшие губы. Во рту остался солёный привкус.

Снейп выпустил её руку сразу же, как только они добрались до места.

Берта медленно открыла глаза. Дочка заплакала, она взяла её на руки.

Здесь тоже было туманно, хотя и светлее, чем в Лондоне. И гораздо прохладнее. Свежий и влажный воздух наполнял лёгкие — почему-то и на душе становилось легче, хоть и ситуация выходила нерадостная. Совершенно одна, неизвестно, где, неизвестно, с кем... Последнее, правда, известно — с Пожирателем Смерти. Что тоже не добавляет оптимизма.

Честно говоря, этого Берта боялась меньше всего. Чем таким она могла заинтересовать соратника Волдеморта? В Ордене она не состояла, в штаб-квартиру доступа не имела...

Но где же она всё-таки?

Берта беспомощно огляделась по сторонам. Какая пустота и тишина кругом! Они стояли под открытым небом, затянутым облаками, сквозь которые слабо пробивались солнечные лучи. Ни одной крыши, ни одного дерева, не на чем остановиться взгляду. Только редкие безлистные кустарники да островки высокой желтоватой травы цепляются за мантию.

Берта нагнулась и высвободила подол.

— Лес в трёх милях отсюда, к югу, — меланхолично произнёс Снейп. — Часа через два туман рассеется, и вы его увидите. Ветер с моря, — поймав её удивлённый взгляд, пояснил он.

— Вы умеете читать мысли? — усмехнулась Берта.

— Ваши — написаны у вас на лице, — ответил ей такой же усмешкой Снейп. Но интонация его была грустной.

Но Берта этого не заметила. Другие его слова показались ей более важными.

— Вы сказали — море?

Ну, конечно! Вот какой звук нарушал-таки непривычную тишину этих мест! Ровный и мерный не то шум, не то гул, похожий на дыхание спящего великана.

Она должна была это увидеть.

С Анной на руках Берта быстрыми шагами пошла на запах. Соль, йод, влага, мокрые камни... Она путешествовала морем лишь однажды, шесть лет назад, в трюме грузового корытца, из которого они с Энрике еле выбрались после мучительной духоты и качки. Так что воняющее бензином заплёванное море, лениво плескавшееся возле пристани, запомнилось Берте плохо.

Зато теперь... Она смотрела и не могла насмотреться. Ветер гнал клочья белой пены, мелкие беспорядочные волны набегали одна на другую, торопясь к берегу. На всю эту серо-зелёную массу воды, находящуюся в непрекращающемся движении, можно было смотреть вечно.

— Не стойте на ветру. Анна простудится.

— Энни? — изумилась Берта. — Да она привыкла. Что ей сделается? Прошлую ночь мы под мостом ночевали.

— Моста предложить не могу, — язвительно проговорил Снейп. — Но, возможно, мой замок вас устроит.

Берта удивилась. Меньше всего её бывший декан был похож на владельца замка. Что тут же поспешила и озвучить.

— На фига вы в школе-то работали, если у вас — замок?

Снейп мрачновато рассмеялся.

— А вы, наверное, думаете, что это не весть какое сокровище? На самом деле это ветхая рухлядь, требующая массу денег для поддержания её в сносном состоянии.

— А что не продадите?

— Да кто же его купит? — Снейп запустил пальцы в волосы на затылке. — И жаль. Наследство всё-таки.

Берта снова удивилась. Ни о каких аристократах-волшебниках Снейпах она не слышала.

— Снейп — магловская фамилия, вы правы. Но моя мать была урождённой Принц. А Принцы — волшебники. Не самые знаменитые и богатые, но чистокровные, и род их довольно древний. Фамильный замок вот могли себе позволить...

Берта ещё раз огляделась. Высокие каменные стены, поросшие мхом, узкие окошки, похоже, без рам и стёкол, ступеньки крыльца с оббитыми краями... Строение выглядело заброшенным и нежилым. А ещё кругом замка магия так и искрила.

— Профессор Снейп, — медленно произнесла Берта, — давайте по-честному. Вы здесь прячетесь?

— Прячутся трусы, — наставительно проговорил Снейп. — А я выжидаю время, чтобы нанести решительный удар.

— По нашим или по своим? — вырвалось у Берты. А перед глазами понеслись картинки-воспоминания. Вот она пялится на Чёрную Метку на руке своего преподавателя... Вот прислушивается к голосу Снейпа на собрании Ордена Феникса... Вот смотрит в перевёрнутое лицо Люпина: Снейп убил Дамблдора...

«Ох, профессор, профессор... Где для вас чужие, где свои?..»

— А для вас?

Туше.

— Я предлагаю вам крышу над головой и Волчье противоядие раз в месяц. О большем в вашем положении мечтать не приходится, — он смягчился. — Единственная сторона, на которой вы можете находиться, — вы и ваш ребенок.

— Знаете, я ведь хотела мстить за Сириуса...

Снейп усмехнулся.

— А вы уже отомстили. Род Блэков не прервётся. Вам удалось победить смерть.

— Но Сириуса не вернёшь. А погиб он из-за вас.

— Блэк погиб из-за тупости, неосторожности и самонадеянности — своей и Поттера, — помрачнел Снейп. — Этим и должно было кончиться. Сын весь пошёл в своего отца. Джеймс Поттер всегда был недалёким, самовлюблённым, думал, что война — это прогулка с ветерком. Издевался над другими, считал, что всё ему сойдёт с рук...

— И он давно умер, сэр, — остановила его Берта.

— Да. И утащил за собой в могилу свою несчастную жену, которая ни в чём, ни в чём не была виновата, — в его словах слышалась неподдельная боль.

Повисло неловкое молчание.

Они поднялись по выщербленным ступеням крыльца, скрипнула тяжёлая, обитая железом дверь, в лицо пахнуло пылью и сыростью, как будто коридор, в который они вошли, вёл в подземелье. Снейп запер за ними дверь, и Берту окончательно обступила темнота.

— Люмос!

Огонёк волшебной палочки осветил голый каменный пол и стены, какие-то ящики в углу... А, в общем, здесь было довольно пустынно.

— Пойдёмте, — он пропустил Берту вперёд и выше поднял палочку, освещая им дорогу.

— Ступефай!

Ярко-красная вспышка ударила по глазам, Берта звериным рывком повернулась к заклинанию спиной и бросилась в сторону, прижимая к груди корзину с Анной. Уже понимая, что коридор узкий, что она не успевает... Она уже приготовилась к темноте обморока, когда мимо неё хлынула мощная волна невербальной магии.

— С ума вы сошли, Драко... — укоризненно покачал головой Снейп.

— Я думал, это за вами... это за мной... — раздался дрожащий хрипловатый юношеский голос.

— А это свои, — закончил за него Снейп. — Вы разве не почувствовали мою магию?

Парень, появившийся в конце коридора, помотал головой.

— Я почувствовал опасность. Это... из-за неё, — он с отвращением указал на Берту.

«Вон что!» — подумала Берта, всё ещё переводя дыхание после неожиданного нападения и силясь в полумраке разглядеть говорившего. Тот даже в темноте и при её волчьем зрении казался бледным и светящимся, как призрак.

— Манерам вас Нарцисса не учила, Драко? — сокрушённо покачал головой Снейп. — Пальцем показывать — нехорошо, говорить о присутствующем в третьем лице — тоже. Берта, позвольте вам представить мистера Драко Малфоя, сына моего близкого друга, — он повернулся к юноше. — Драко, это миссис Роберта Люпин, — Берта уловила в его голосе сарказм. — Моя гостья, — и двусмысленность.

Анна в корзине захныкала. Драко с опаской покосился на руки Берты, всё так же прижимавшие свою ношу к груди.

— Анна. Моя дочь, — невольно подражая Снейпу, пояснила Берта, краем глаза заметив, как Снейпа слегка передёрнуло. Снова повисла неловкая пауза.

— Так и будем стоять в дверях? — Снейп махнул широким рукавом мантии. — Проходите!

Надсадно скрипнула ещё одна дверь, и они все оказались в просторном зале, куда сквозь узкие бойницы всё же проникал дневной свет. Здесь Берта смогла рассмотреть Драко Малфоя получше.

Конечно, она помнила его по Хогвартсу. Худенький, белобрысый мальчишка-третьекурсник, наглый, высокомерный, с немного смешной манией величия. В общем и целом, Малфой Берту не раздражал. Его манера поведения на факультете Слизерин была общепринятой.

Обладал Драко и более приятными чертами характера. Например, он очень любил своих родителей, особенно отца, которому старался подражать во всём. Берта поняла это чуть позже, когда через несколько месяцев её учёбы в Хогвартсе появился Малфой-старший.

Конечно, она видела Люциуса Малфоя лишь мельком, но успела понять, что Драко был неумелой пародией на блестящий оригинал. Всё, буквально всё отличало Люциуса Малфоя от простых смертных: внешняя красота, потрясающая стать, невероятное чувство собственного достоинства, сквозящее в каждом движении... Не говоря уже о том, что вокруг него магия так и искрила, будто коконом окутывая всю его фигуру. Сильный маг. Настоящий аристократ. Хозяин жизни.

Берте казалось, что такими могли быть короли из древних преданий. Пусть короткой была та встреча, но незабываемой. Берта будто снова почувствовала себя маленькой девочкой, замершей над увлекательной книжкой с картинками — настолько неправдоподобно красивым и неправдоподобно... другим выглядел этот человек, случайно встреченный ею в школьном коридоре.

...А теперь перед нею стоял его сын. За четыре года Драко изменился. Он вырос, худоба превратилась в стройность, шире развернулись плечи, черты лица стали чётче, определённее, завершённее.

И ещё... Теперь он до странности напоминал Берте кого-то очень знакомого. Нет, не самого себя четыре года назад, а другого. Берта сморгнула. На миг ей показалось, что сейчас на неё смотрел семнадцатилетний Сириус Блэк. Такой, каким она его не знала.

Нет, волосы Драко по-прежнему оставались светлыми, стриг он их коротко, из-под растрёпанной чёлки смотрели прежние серые глаза, ясные и холодные, как две льдинки. Но на отца при всём при том он был совсем не похож. Как непохожа была на своих сестёр его мать, передавшая ему половину блэковской крови. Блэковской породы. Блэковской судьбы?

А о судьбе без труда можно догадаться, стоит только взглянуть в глаза этому юноше. Застыла в них странная непреклонность, упрямая решимость. Как на дуэли перед противником.

«Или как у загнанного зверя», — мелькнуло в голове у Берты. — «Или бороться, или погибнуть».

Он весь похож был на натянутую струну, такой же тонкий и напряжённый. И он боялся Берту. Страх просвечивал даже сквозь гримасу отвращения.

Берта пожала плечами и отвернулась.

— Пойдёмте, — повторил Снейп, жестом предлагая следовать за ним.

Замок был действительно запущен. Каменный пол не мыли вечность. Тяжёлые портьеры не стирали примерно столько же. Половина окон щерилась выбитыми стёклами.

— И крыша течёт, — почти радостно подтвердил Снейп. — Но спальня у вас будет сухая.

Он провёл её по залу: кое-какая мебель, камин, покрытый вековой копотью... какие-то сундуки... На лестнице тускло мигала масляная лампочка, покрывались ржавчиной старинные рыцарские доспехи.

Лето и начало осени 1997 года Берта провела в фамильном замке Принцев. И... ей нравилось там. Определяющим словом её пребывания у Снейпа было — тишина. Этот замок казался самым тихим местом на земле — что внутри, что снаружи.

Больше всего Берте полюбился маленький задний дворик — вымощенный камнем, с широкой деревянной скамейкой и пересохшим колодцем. Высокая каменная стена с осыпавшейся штукатуркой густо заросла плющом. Здесь почти всегда ласково пригревало неяркое северное солнышко, ветер приносил шум и запах близкого моря. Берта надолго приходила сюда вместе с Анной. Погода стояла хорошая, девочке нужен был свежий воздух... а кроме того, слишком тягостно и пусто было у Берты на душе, когда она находилась в четырёх стенах. Обманывать себя было бы глупо: положение её оказалось на редкость шатким. Без крыши над головой, почти без денег, без близких, зато с маленьким ребёнком. И без малейших планов на будущее. Единственным, кто протянул ей руку помощи, оказался всеми проклинаемый Северус Снейп. И сейчас Берта разрывалась между двумя чувствами: благодарностью и невозможностью в полной мере её проявить. Последнее терзало её особенно сильно — она терпеть не могла неоплаченных долгов. А что, в действительности, Берта могла сделать?

Она старалась, насколько возможно, придать обезлюдевшему замку более жилой и уютный вид. Но, по-хорошему, здесь нужна была не уборка, а настоящий ремонт.

Хотя, конечно, никому ничего здесь нужно не было. Не те времена, чтобы думать об уюте. Но здесь, на заднем дворике, в полуденный час, в тишине, нарушаемой только отголосками шума морских волн, о войне как-то забывалось.

Помнились песни. Помнились и пелись — негромко, вполголоса, словно Берта боялась кому-то помешать.

Мешать особо было некому. Снейп подолгу отсутствовал (и у Берты сердце порой заходилось в смутной тревоге о том, что он однажды может не вернуться). А Драко настолько явно избегал её, что его присутствие следовало бы считать условным.

Однажды ей так сильно надоели брезгливые гримасы и демонстративное отворачивание, что Берта не выдержала и задала-таки вертевшийся на языке вопрос:

— Драко, а ты знаешь, что у тебя есть брат?

Тот так удивился, что даже ответил:

— Какой ещё брат? Сестра у меня есть. Только у нас в семье о ней не говорят.

Тут уже Берта слегка растерялась. Сестра? Ах, ну да... Та девушка с розовыми волосами, племянница Сириуса. Их с Драко матери — родные сёстры. Что ж, если в этой семье предали забвению девушку, вышедшую замуж за маглорождённого, неудивительно, что Драко никогда не слышал о своем двоюродном брате, отец которого — магл.

— А о твоей тёте, сестре отца, у вас в семье тоже не говорят?

— Нет, — почти испуганно проговорил Малфой. — Нет у моего отца никакой сестры, ты всё врёшь!

Ого, вот даже как!

— Есть. Она немного старше твоего отца, вышла замуж за магла, родила от него сына. Тебя тогда ещё на свете не было, — пояснила Берта удивлённому юноше.

— Тебе-то откуда знать про мою семью... оборотень? — казалось, лучшие представители Блэков и Малфоев объединили своё фамильное презрение ко всем, чья кровь не отличалась чистотой.

— Мальчика, чью маму зовут Албена Малфой, я встретила три года назад, в лесу. Ну, да, в лесу, — уточнила Берта. — Куда ещё податься оборотню, который не хочет потревожить родных своим недугом?

— К-какому оборотню? — а глаза Драко уже расширились от страшной догадки.

— А брату твоему, — согласно кивнула Берта. — В семнадцать лет его укусил оборотень. Как раз после Хогвартса.

— Ты... ты зачем мне всё это говоришь? — побелел, задрожал.

— Затем, что перед бедою все равны, — жёстко произнесла Берта. — Никого громкое имя ещё не застраховало от несчастья. Кичиться только лишь славой предков — глупо. Как видишь, даже Малфои не столь безупречны, — она помолчала. — Когда-то я тоже была человеком. И моя дочь — человек. А ты... — Берта оскалилась, — ты в это полнолуние можешь стать мне братом. Всё относительно, мальчик.

Драко молча развернулся и выбежал из зала.

«Ну, вот и подружились», — грустно подумала Берта.

Единственным (и пока молчаливым) собеседником оставалась для неё дочь. Единственным делом, кроме занятий с ребёнком, — наведение чистоты в замке и их немудрящее хозяйство.

Так и нашёл её однажды Снейп — стоящей на старой, грубо сколоченной скамейке, отмывающую оконную створку от вековой грязи и пыли. Северус скептически взглянул на мыльные разводы, ярко освещённые летним солнцем.

— А магией вы не пробовали?

Берта охнула от неожиданности, покачнулась, взмахнула руками, ловя равновесие. Это движение остро напомнило Снейпу что-то знакомое, когда-то виденное. То ли статуэтку на чьём-то камине, то ли рисунок из магловской книжки... Чёрт его знает!

— С магией у меня не очень, профессор, — ответила девушка.

— А-а... понимаю, — кивнул Снейп. — Ликантропия.

— Ага. И палочку у меня отобрали.

Снейп поморщился.

— Лапшу на уши мне можете не вешать, Ли... Берта. При желании раздобыть можно всё. Даже волшебную палочку. Особенно, если учесть, в каких кругах вы вращаетесь...

— Круги как круги, — размеренно произнесла Берта, водя тряпкой по алмазно блестевшему мокрому стеклу. — Не хуже других, — она остановилась и внимательно посмотрела на Снейпа. — А палочка у меня действительно есть. Только для меня это бесполезный кусок дерева, — девушка вновь вернулась к своему занятию.

— Напрасно, — покачал головой Снейп. — Случиться может всё, что угодно, а я не всегда смогу вас защитить.

— А от кого, собственно? — пожала плечами Берта. — Мы с Анной вряд ли представляем интерес для кого-то из волшебников. По большому счёту, мне опаснее находиться здесь, у вас, чем среди тех же маглов...

Снейп не сдержал усмешки.

— Что верно, то верно. Тогда уже маглам придётся поберечься. Но всё же, если вы живёте среди волшебников, волшебной палочкой надо владеть. Не верю, что всё дело только в ликантропии. Как давно вы не практиковались?

— Года три... — рассеянно проговорила Берта.

— Скверно, — заключил Снейп. — Но поправимо. Вот что... У меня сейчас не лучшие времена, — он про себя хмыкнул, — придётся некоторое время провести здесь. И чтобы не тратить это время даром, я бы занялся с вами...

— Магией?

— Для начала — фехтованием, — задумчиво проговорил Северус, окидывая Берту уже иным, цепко-профессиональным, взглядом.

«Да-да, именно фехтованием!»

Лёгкая, гибкая, стремительная, реакция отменная, интуиция звериная, только точность и отточенность движений подкачали. Но как раз с этим можно поработать...

Помнится, у него самого на исходе четвёртого курса дела обстояли на порядок хуже. Помогла Анна.

— Слушай, а ты никогда не думал, что владение палочкой начинается с владения собственным телом? — поймав его недоумевающий взгляд, она улыбнулась. — Я тоже не думала. Нам, чистокровным магам, этого знать не нужно. Способности к магии даны нам от рождения. Полукровкам следует прикладывать больше усилий, выявлять скрытые резервы... Вот ты. Я заметила, ты... бываешь неловок. Это может мешать точности наложения заклинаний. А в поединке — и просто стоить жизни и здоровья.

Для тренировки Анна предложила квиддич, но Северус сразу отказался — боялся высоты.

А вот магловская секция фехтования пришлась ему вполне по душе. Правда, вместо денег, чтобы оплатить занятия, пришлось воспользоваться лёгким изящным Конфундусом, наложенным Анной на инструктора. Совесть их тогда не мучила совсем — магл же...

Странно чувствовал себя Северус теперь, спустя много лет, в роли наставника. То есть, к наставничеству ему, конечно, не привыкать. Но покрытый пылью гербовый зал, лёгкие учебные рапиры в руках, полузабытые французские термины, стойка, нападение, защита, снова нападение...

И золотисто-карие, не волчьи, а тигриные глаза противника... противницы. Внимательные, напряжённые, следящие за каждым его движением, закипающие азартом борьбы, радостью, переходящей в ярость.

Это будоражило и нравилось. На короткое время занятий Северус будто сбрасывал десятка полтора лет и забывал о том, что могло ждать его за стенами замка.

Дела его были неутешительны. Вернуться к Лорду Снейп, конечно, мог. И даже оправдаться перед ним. Но вот Малфой...

Древнейшее и благороднейшее семейство изрядно проштрафилось перед Волдемортом — что отец, что сын. Люциус свою порцию «милостей» от Тёмного Лорда уже получил, а Драко... Он посмел не только не исполнить волю Тёмного Лорда, но и скрываться от его всевидящего ока. Выйди правда наружу, судьба мальчишки могла оказаться ужасной.

Что-то в последнее время сломалось в несгибаемом зельеваре, бесстрашном шпионе двух разведок. Пожертвовать своим бывшим учеником он не мог.

Так что пока ему оставались фальшивые дуэльные страсти — и живое девичье лицо, пылающее лихорадкой поединка.

Снейп действительно не ошибся. Все движения, приёмы, удары и уловки Берта перенимала с быстротой необыкновенной. Он вполне мог гордиться её стремительностью, ловкостью и бесстрашием.

Боевой азарт Берты был заразителен. Снейп и сам с охотой включался в этот неуловимый баланс между игрой и серьёзным поединком.

Однажды Берта с блеском ушла из-под его клинка, но неосторожно повернулась к противнику спиной. За что и была наказана: не удержался, поймал свободной рукой за длинную косу, притянул к себе незадачливую дуэлянтку, ткнул легонько кончиком рапиры в беззащитно открывшееся под запрокинутой головой горло.

— Убиты, Берта...

Унимая запалённое дыхание, не в силах унять бешено бьющееся сердце, снизу, из-под руки, из-под шпаги:

— Поняла... Пустите...

Чуть ослабил хватку — вырвалась, вывернулась в неистовом броске, и её клинок, будь он настоящим, вошёл бы ему под рёбра.

— Ранены, сэр, — торжествующий, победный выдох, хмельная, безумная улыбка.

На миг ему показалось, что ужалившее его острие стало боевым оружием. Так знаком был Северусу этот взгляд, затуманенный скоростью, яростью... страстью?

Он отвернулся.

— Хватит на сегодня.

Берта пожала плечами — хватит так хватит. Убрала шпагу в ножны, аккуратно поставила её в старинную медную урну. Потом подошла к окну. Снейп встал рядом.

Золотой монетой катилось к горизонту заходящее солнце. Сверкающей серебристой полоской виднелось вдалеке море.

Снейп посмотрел на свою спутницу. Странное у нее было сейчас лицо. Тонкие пряди чёрных волос, вызолоченных солнечными лучами, прилипли к влажному лбу, к порозовевшим щекам. Золотистые глаза жмурились, неотрывно глядя на закат. Пересохшие губы чуть улыбались — машинально и нервно, словно не остыв ещё после победы. Была ли она хорошенькой? Ну, пожалуй, да. Кто не хорош в восемнадцать лет? Но сейчас, в эту минуту, Берта показалась Снейпу отвратительной, внушающей какой-то подсознательный мутный страх, будто мерзкое уродливое и крайне опасное существо. Словно высветило заходящее солнце истинную суть этого создания, скрывающуюся за безобидным человеческим обликом. Суть более древнюю, чем сам человек, и завораживающую своим уродством не хуже, чем может заворожить красота.

Берта заметила, что Северус рассматривает её. Молчание становилось неловким.

— Профессор, а почему вы здесь, возитесь со мной, с Малфоем? Других дел у вас нет, что ли?

— Берта, а почему вы ушли от... от Уизли? — вернул он ей вопрос, проявив, однако, деликатность. — Вы же так самозабвенно любили... — Хотел дать понять, чтобы отстала, не лезла не в своё дело.

А она задумалась.